Шекспир Вильям - Король Генрих Iv. (Части I и Ii), Страница 21 - Книги

церковная башня. Ахъ, ты маленьк³й, чистеньк³й поросеночекъ съ Варѳоломеевской ярмарки. Когда же ты перестанешь драться днемъ и фехтовать ночью, когда начнешь чинить свое старое тѣло для неба?

(Сзади приходятъ принцъ Генрихъ и Пойнсъ, переодѣтые трактирными слугами).

Фальстафъ. Замолчи, милая Долли. Не говори, какъ мертвая голова, и не напоминай мнѣ о моемъ концѣ.

Долли. Скажи, какой характеръ у принца?

Фальстафъ. Онъ пустой, но добрый малый. Изъ него вышелъ бы хорош³й хлѣбникъ, онъ съумѣлъ бы хорошо рѣзать хлѣбъ на куски.

Долли. Говорятъ, что Пойнсъ очень уменъ.

Фальстафъ. Онъ уменъ? Къ чорту эту обезьяну! Умъ его тяжелый, какъ густая тьюксбюр³йская горчица. Въ немъ столько же остроум³я, какъ въ селезнѣ.

Долли. Почему же принцъ его такъ любитъ?

Фальстафъ. Потому что у него так³я же тонк³я ноги, какъ у принца и онъ умѣетъ попадать въ цѣль шарами, ѣстъ угрей и укропъ, проглатываетъ зажженные огарки въ винѣ, играетъ въ чехарду съ мальчишками, прыгаетъ черезъ скамейки, сквернословитъ съ изяществомъ, потому что сапоги на немъ сидятъ гладко, какъ на вывѣскѣ и потому что онъ не создаетъ ссоръ, передавая остроумныя сплетни. У него много такихъ пустяковинныхъ талантовъ, свидѣтельствующихъ о слабости ума и гибкости тѣла, и за это принцъ держитъ его при себѣ. Вѣдь онъ самъ точь-въ-точь такой же. Если ихъ поставить на двѣ чашки вѣсовъ, достаточно будетъ волоска, чтобы перетянула та или другая.

Принцъ Генрихъ. Не оборвать ли уши этой колесной ступицѣ?

Пойнсъ. Поколотимъ его на глазахъ его шлюхи!

Принцъ Генрихъ. Смотри, этотъ истасканный старикъ заставляетъ чесать себѣ голову, какъ попугай.

Пойнсъ. Не странно ли, что желан³е на столько лѣтъ переживаетъ силу.

Фальстафъ. Поцѣлуй меня, Долли.

Принцъ Генрихъ. Въ нынѣшнемъ году, кажется, происходитъ соединен³е Сатурна и Венеры. Что говоритъ календарь?

Пойнсъ. Посмотри, этотъ огненный Тригонъ, его слуга, примазывается къ старой записной книжкѣ своего господина.

Фальстафъ. Ты только притворно ласкаешь меня.

Долли. Нѣтъ, правда-же, я цѣлую тебя отъ всего сердца.

Фальстафъ. Вѣдь я старъ, я старъ.

Долли. А я все-таки люблю тебя больше всѣхъ этихъ молокососовъ.

Фальстафъ. Какую матер³ю подарить тебѣ на юбку? Я получу деньги въ четвергъ, а завтра у тебя будетъ новая шапочка. Спой веселую пѣсню. Уже поздно, пойдемъ спать. Ты забудешь меня, когда я уйду.

Долли. Я заплачу, если будешь такъ говорить. Вотъ увидишь, что я не буду наряжаться до твоего возвращен³я. Но послушаемъ музыку до конца.

Фальстафъ. Принеси хересу, Фрэнсисъ!

Принцъ Генрихъ и Пойнсъ (выступаютъ впередъ). Сейчасъ, сейчасъ, сэръ!

Фальстафъ. Какъ, да ты, должно быть, незаконный сынъ короля! А ты не братъ-ли Пойнса?

Принцъ Генрихъ. Ахъ, ты глобусъ грѣховныхъ земель, какую жизнь ты ведешь!

Фальстафъ. Лучшую, чѣмъ ты. Я дворянинъ, а ты трактирный слуга, который только деньги деретъ съ посѣтителей.

Принцъ Генрихъ. Вѣрно, сэръ. И поэтому я отдеру тебѣ уши.

Хозяйка. Да сохранитъ Господь твою милость! Какъ я счастлива, что ты опять въ Лондонѣ. Да благословитъ Господь твое милое личико! Господи ²исусе, такъ вы вернулись изъ Уэльса?

Фальстафъ (кладетъ руку на плечо Долли). Клянусь этимъ хрупкимъ тѣломъ и зараженной кровью, что я радъ тебя видѣть, непотребный, царственный безумецъ!

Долли. Какъ, толстый дуракъ, наплевать мнѣ на тебя!

Пойнсъ. Милордъ, онъ помѣшаетъ вашему мщен³ю и превратитъ все въ шутку, если вы не отколотите его сгоряча.

Принцъ Генрихъ. Ахъ ты, проклятая бочка съ саломъ, какъ мерзко ты говорилъ обо мнѣ въ присутств³и этой честной, добродѣтельной, вѣжливой женщины!

Хозяйка. Да благословитъ Господь ваше доброе сердце. Она вѣдь дѣйствительно такова.

Фальстафъ. Развѣ ты слышалъ?

ФАЛЬСТАФЪ и ДОЛЛИ ТИРШИ²Ъ.

Картина извѣстнаго швейцарско-англ³йскаго живописца Фюс.ш (Johann Heinrich Füssli, у анг.шчанъ Fuseli, (1742-1825). (Большая Бойделевская галлерея).

Принцъ Генрихъ. Да, и ты, конечно, узналъ меня - какъ узналъ, когда бѣжалъ отъ меня въ Гэдсгилѣ? Ты зналъ, что я стою у тебя за спиной, и говорилъ все это нарочно, чтобы испытать мое терпѣнье.

Фальстафъ. Нѣтъ, нѣтъ,- вовсе не то: я не думалъ, что ты могъ меня услышать.

Принцъ Генрихъ. Я заставлю тебя сознаться, что ты умышленно оскорбилъ меня, и тогда я буду знать, какъ съ тобой раздѣлаться.

Фальстафъ. Я тебя не оскорблялъ, Галь, клянусь честью.

Принцъ Генрихъ. Какъ? ты сказалъ, что я хлѣбникъ, разрѣзающ³й хлѣбъ и еще не знаю что?

Фальстафъ. У меня не было намѣрен³я оскорбить тебя, Галь.

Пойнсъ. Какъ не было?

Фальстафъ. Никакого оскорблен³я не было, Нэдъ, никакого, честный Нэдъ. Я говорилъ о немъ дурно передъ безпутными, чтобы безпутныя его не полюбили. Дѣлая это, я поступалъ, какъ заботливый другъ, какъ преданный подданный. Оскорблен³я не было, Галь, никакого, Нэдъ, увѣряю васъ, дѣти мои.

Принцъ Генрихъ. Сознайся, что ты теперь только изъ страха и трусости оскорбляешь эту честную женщину, чтобы примириться съ нами! Развѣ она безпутная? Развѣ твоя хозяйка, которая вотъ здѣсь, безпутная? Или твой пажъ, или честный Бардольфъ, у котораго носъ пылаетъ отъ усерд³я, развѣ онъ безпутенъ?

Пойнсъ. Отвѣчай, сгнивш³й пень, отвѣчай.

Фальстафъ. Дьяволъ отмѣтилъ Бардольфа неизгладимой печатью и лицо его - домашняя кухня Люцифера для поджариван³я пьяницъ. Что касается пажа, то его охраняетъ добрый ангелъ, но чортъ его все-таки одолѣетъ.

Принцъ Генрихъ. Ну, а женщины?

Фальстафъ. Одна изъ нихъ уже въ аду и поджариваетъ тамъ души грѣшниковъ. Что касается другой - то я долженъ ей деньги и не знаю, попадетъ ли она за это въ адъ.

Хозяйка. Навѣрное нѣтъ, ручаюсь вамъ.

Фальстафъ. Я тоже думаю, что нѣтъ - я думаю, что за это мы въ разсчетѣ съ тобой. Но за тобой есть еще другой грѣхъ - ты въ своемъ домѣ противозаконно торгуешь мясомъ. Вотъ за это тебѣ придется орать въ аду.

Хозяйка. Всѣ трактирщики дѣлаютъ то же самое. Что значитъ одинъ или два куска баранины за весь постъ.

Принцъ Генрихъ. Вы, сударыня...

Долли. Что говоритъ ваша милость?

Фальстафъ. Его милость говоритъ то, противъ чего возмущается вся его плоть.

(Стукъ въ дверь).

Хозяйка. Кто тамъ такъ сильно стучится? Посмотри, Фрэнсисъ.

(Входитъ Пето).

Принцъ Генрихъ. А, Пето! Как³я вѣсти?

Пето.

Король, родитель вашъ, въ Вестминстеръ прибылъ.

Тамъ двадцать ждетъ измученныхъ гонцовъ,

Пришедшихъ съ сѣвера. А по дорогѣ

Я повстрѣчалъ и обогналъ двѣнадцать

Начальниковъ отрядовъ: всѣ безъ шапокъ

Въ поту бѣгутъ въ харчевню изъ харчевни,

Разыскивая всюду сэра Джона

Фальстафа.

Принцъ Генрихъ.

Пойнсъ. Мнѣ стыдно, Богъ свидѣтель,

Что праздно трачу время дорогое,

Когда, подобно черной тучѣ съ юга,

Мятежъ примчался и пролился ливнемъ

Надъ нашей непокрытой головой.

Дай мечъ и плащъ. - Фальстафъ, покойной ночи.

(Принцъ Генрихъ, Пойнсъ, Пето и Бардолъфъ уходятъ).

Фальстафъ. Теперь какъ разъ наступаетъ самый пр³ятный кусочекъ ночи, и мы должны уйти, не отвѣдавъ его. (Стукъ въ дверь). Опять стучатъ? (Возвращается Бардолъфъ). Что тамъ еще случилось?

Бардольфъ. Васъ требуютъ ко двору сейчасъ-же, сэръ. Дюжина капитановъ ждетъ у дверей.

Фальстафъ (пажу). Эй ты, заплати музыкантамъ. Прощай, хозяйка, прощай, Долли. Вотъ видите, мои милыя, какъ гонятся за достойными людьми. Недостойные могутъ спать, въ то время какъ людей, способныхъ къ дѣлу, призываютъ. Прощайте, милыя бабенки. Если меня не отправятъ тотчасъ-же, я еще повидаюсь съ вами передъ отъѣздомъ.

Долли. Я не могу говорить - мое сердце разрывается. Прощай, милый Джэкъ, береги себя.

Фальстафъ. Прощай, прощай! (Уходятъ Фальстафъ и Бардольфъ).

Хозяйка. Прощай, прощай! Вотъ когда зазеленѣетъ горохъ, исполнится двадцать девять лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ я его знаю; болѣе честнаго и вѣрнаго человѣка... Ну, прощай!

Бардольфъ (за сценой). Мистриссъ Тиршитъ!...

Хозяйка. Что тамъ такое?

Бардольфъ (за сценой). Скажите мистриссъ Тиршитъ, чтобы она пришла къ моему господину.

Хозяйка. Бѣги, Долли, бѣги скорѣй. Бѣги, добрая Долли.

(Уходятъ).

ДѢЙСТВ²Е ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I .

Вестминстеръ. - Комната во дворцѣ.

Входитъ король Генрихъ, въ ночномъ одѣян³и; за нимъ пажъ.

Король Генрихъ.

Скажи ты графамъ Варвику и Сэрри,

Что я ихъ жду. Но раньше пусть прочтутъ

И вникнутъ въ эти письма. Торопись. (Пажъ уходитъ).

Какъ много подданныхъ моихъ бѣднѣйшихъ

Спитъ въ этотъ часъ! О, сонъ, отрадный сонъ,

Природы кротк³й другъ, чѣмъ напугалъ я

Тебя такъ сильно, что не хочешь больше

Сомкнуть мнѣ вѣки, чувствамъ дать забвенье?

Зачѣмъ, о сонъ, лежать предпочитаешь

Ты въ дымной хижинѣ на жесткихъ нарахъ,

Тревожимый жужжаньемъ мухъ ночныхъ,-

Чѣмъ въ надушенной спальнѣ сильныхъ м³ра,

На мягкомъ ложѣ съ пологомъ цвѣтнымъ,

Баюкаемый музыкою сладкой?

О, божество безумное, зачѣмъ

На гнусную постель ложишься съ нищимъ,

Но избѣгаешь ложа короля,

Какъ будто караульни иль набата?

Ты юнгѣ корабельному на мачтѣ,

На головокружительной верхушкѣ,

Глаза смыкаешь, укачавъ его

Сознанье въ колыбели буйныхъ волнъ,

На мѣстѣ встрѣчи вѣтровъ разъяренныхъ,

Хватающихъ валы за кудри ихъ

Чудовищныхъ головъ, чтобы повѣсить

Средь влажныхъ тучъ, съ такимъ ужаснымъ ревомъ,

Что смерть и та проснется. Сонъ пристрастный!

Ужель, матроса въ бурю убаюкавъ,

Откажешь ты въ покоѣ королю

Средь тишины ночной въ пр³ютѣ пышномъ?

Такъ спи, бѣднякъ, вкушая сонъ желанный.

Бѣжитъ покой отъ головы вѣнчанной.

(Входятъ Варвикъ и Сэрри).

Варвикъ.

Привѣтъ, о государь, и съ добрымъ утромъ.

Король Генрихъ.

Ужель, милорды, утро наступило?

Варвикъ.

Второй ужъ часъ.

Король Генрихъ.

Коль такъ, то съ добрымъ утромъ.

Прочли ль вы письма, посланныя мной?

Варвикъ.

Да, государь.

Король Генрихъ.

Вы видите, какъ сильно

Прогнило тѣло всей державы нашей,

Какой недугъ опасный подлѣ сердца

Гнѣздится въ ней.

Варвикъ.

То - легкое разстройство.

Совѣтъ хорош³й, да глотокъ лѣкарства -

И тѣло вновь по прежнему окрѣпнетъ.

Остынетъ скоро лордъ Нортомберлэндъ.

Король Генрихъ.

О, Боже! Если-бъ кто читать могъ въ книгѣ

Судебъ и видѣть, какъ временъ перевороты

Срываютъ гребни горъ, а материкъ,

Наскучивъ прочнымъ быть, истаеваетъ

Въ морскую гладь. Или, въ другое время,

Какъ прибережный поясъ океана

Становится просторнымъ черезчуръ

Для чреслъ Нептуна; какъ насмѣшливъ случай;

Какъ въ чашу чувствъ измѣнчивость вливаетъ

Напитки разные. Узнавъ все это,

Увидѣвъ путь опасностей минувшихъ

И бѣдъ грядущихъ, юноша безпечный

Закрылъ-бы книгу жизни, легъ да умеръ.

Назадъ тому неполныхъ десять лѣтъ

Ричардъ съ Нортомберлэндомъ были въ дружбѣ

И вмѣстѣ пировали; чрезъ два года

Они врагами стали. Восемь лѣтъ

Тому назадъ моей душѣ всѣхъ ближе

Былъ Перси. О дѣлахъ моихъ радѣлъ онъ,

Какъ братъ родной, къ ногамъ моимъ повергъ

Любовь свою и жизнь, изъ за меня

Въ лицо Ричарду бросилъ вызовъ смѣлый.

Кто былъ при томъ... (къ Варвику) - сдается мнѣ, что вы,

Кузенъ Невиль,- какъ страждущ³й Ричардъ,

Бранимъ Нортомберлэндомъ, чуть не плача,

Пророческое слово произнесъ:

"Нортомберлэндъ, ты - лѣстница, по ней-же

Братъ Болингброкъ взойдетъ на мой престолъ".

Хотя въ то время,- мнѣ свидѣтель Богъ,-

О томъ не мыслилъ я - и только благо

Страны меня съ величьемъ подружило.

"Придетъ пора,- такъ продолжалъ Ричардъ,-

Придетъ пора, когда порокъ созрѣетъ

И всѣхъ васъ заразитъ". Такъ говоря,

Онъ предсказалъ событья этихъ дней

И нашей прежней дружбы распаденье.

Варвикъ.

Есть въ жизни всѣхъ людей порядокъ общ³й,

Таящ³й объясненье прошлыхъ дней.

Его понявъ, легко почти навѣрно

Предсказывать течен³е событ³й,

Еще на свѣтъ для жизни не рожденныхъ,

Сокрытыхъ въ сѣменахъ и слабыхъ всходахъ.

Вотъ въ силу ихъ необходимой связи

Король Ричардъ могъ вѣрно угадать,

Что лордъ Нортомберлэндъ, его предавш³й,

Для большаго предательства созрѣетъ,

А почвой для него служили вы.

Король Генрихъ.

Итакъ, событья эти неизбѣжны?

Сочтемъ-же ихъ мы неизбѣжнымъ зломъ.

Они намъ угрожаютъ и понынѣ:

Епископъ, говорятъ, съ Нортомберлэндомъ

Собрали войско тысячъ въ пятьдесятъ.

Варвикъ.

То невозможно, государь. Молва

Удваиваетъ численность враговъ,

Какъ эхо, повторяющее голосъ.

Прошу васъ, государь, прилягте спать.

Клянусь душой, войска, что вы послали,

Легко добычей новой овладѣютъ.

Чтобъ вовсе успокоить васъ, скажу,

Что вѣсть пришла о смерти Глендовера.

Вотъ двѣ недѣли минуло, какъ ваше

Величество больны, и безъ сомнѣнья

Вамъ вредно бодрствовать въ столь поздн³й часъ.

Король Генрихъ.

Я вашего послушаюсь совѣта.

Чуть водворимъ въ странѣ порядокъ твердый,

Въ святую землю поспѣшимъ, милорды.

(Уходятъ).

СЦЕНА II.

Дворъ передъ домомъ судьи Пустозвона, въ Глостерширѣ.

Входятъ съ разныхъ сторонъ Пустозвонъ и Тихоня, за ними Плѣсень, Тѣнь, Бородавка, Слабнякъ, Бычокъ и слуги.

Пустозвонъ. Пожалуйте, пожалуйте, сэръ, дайте мнѣ вашу руку, сэръ, дайте мнѣ вашу руку, сэръ; рано вы встаете, ей Богу. А какъ вы поживаете, мой добрый кузенъ Тихоня?

Тихоня. Съ добрымъ утромъ, добрый кузенъ Пустозвонъ.

Пустозвонъ. А какъ поживаетъ моя кузина, ваша дражайшая половина? и ваша прекраснѣйшая дочь и моя крестница, Эленъ?

Тихоня. Да она все такимъ же чернымъ дроздомъ живетъ, кузенъ.

Пустозвонъ. За то, сэръ, мой кузенъ Вильямъ, кажется, сталъ отличнымъ студентомъ. Онъ все еще въ Оксфордѣ, не правда-ли?

Тихоня. Да, сэръ - и на моемъ иждивен³и.

Пустозвонъ. Пора ему скоро въ адвокатскую школу. Я въ свое время посѣщалъ Клементовскую школу правовѣдѣн³я, гдѣ еще до сихъ поръ, навѣрное, вспоминаютъ о шалунѣ Пустозвонѣ.

Тихоня. Васъ тогда звали веселымъ Пустозвономъ, кузенъ.

Пустозвонъ. Клянусь обѣдней, меня всячески называли; да я былъ тогда способенъ на что угодно, былъ мастеромъ на всѣ руки. Тамъ учился тогда вмѣстѣ со мной маленьк³й Джонъ Дойтъ изъ Стафордшайра, и черный Джорджъ Бэръ, и Фрэнсисъ Пикбонъ и Вилли Сквиль изъ Котсвольда. Такихъ четырехъ головорѣзовъ не сыскать было во всѣхъ школахъ. И, увѣряю васъ, мы знали гдѣ раки зимуютъ, и въ нашемъ распоряжен³и всегда были самыя лучш³я женщины. Былъ тамъ еще Джэкъ Фальстафъ, нынѣ сэръ Джонъ; тогда онъ еще былъ мальчишкой, пажомъ Томаса Мобрэ, герцога Норфолька.

Тихоня. Тотъ сэръ Джонъ, который пр³ѣхалъ сюда вербовать солдатъ?