Шекспир Вильям - Король Генрих Iv. (Части I и Ii), Страница 2 - Книги

Пускай согласно, стройными рядами

Однимъ отнынѣ шествуютъ путемъ,

Роднымъ, друзьямъ, знакомымъ не на встрѣчу.

Клинокъ войны, какъ ножъ, что плохо спрятанъ

Въ ножны, пускай хозяина не ранитъ.

Итакъ, друзья, туда, гдѣ гробъ Христа,-

Подъ сѣнью-же Его креста честнаго

Призванье и обѣтъ влекутъ насъ биться,-

Хотимъ подвигнуть рать изъ англичанъ.

Еще въ утробѣ матери ихъ руки

Сложились, чтобъ язычниковъ прогнать

Съ земли святой, къ которой прикасались

Стопы благословенныя Того,

Кто ради насъ, четырнадцать столѣт³й

Тому назадъ, былъ пригвожденъ къ кресту.

Но эти мысли мы ужъ годъ лелѣемъ,-

Излишне повторять, что ихъ свершимъ.

Не съ тѣмъ сошлись мы. Но хотимъ услышать

Отъ васъ, кузенъ любезный Вестморлэндъ,

Какъ нашъ совѣтъ рѣшилъ вчерашней ночью,

Чтобъ дѣло, дорогое намъ, ускорить.

Вестморлэндъ.

Вопросъ объ ускореньи, государь,

Былъ обсуждаемъ горячо, расходовъ

Утверждены различныя статьи,

Какъ вдругъ, ужъ поздней ночью, изъ Валлиса

Съ недобрыми гонецъ вѣстями прибылъ.

Вотъ худшая: отважный Мортимеръ,

Ведя на бой мужей изъ Герфордшейра

Съ неистовымъ Глендоверомъ сражаться,

Попался въ руки грубыя валл³йца.

До тысячи изрублено солдатъ,

И трупы ихъ столь скотски поруганью

Со стороны валл³йскихъ женъ подверглись,

Увѣчьямъ столь безстыднымъ, что нельзя

О томъ повѣдать слово, не краснѣя.

Король Генрихъ.

И кажется, что вѣсть объ этой битвѣ

Заботы о Святой землѣ прервала?

Вестморлэндъ.

Да, добрый государь, въ связи съ другими.

Еще тревожнѣй вѣсть и злополучнѣй

Къ намъ съ сѣвера пришла и такъ гласитъ:

Сошлися въ день Воздвиженья креста

Подъ Гольмедономъ младш³й Гарри Перси,

Блестящ³й Готспуръ, съ доблестнымъ шотландцемъ,

Прославленнымъ и храбрымъ Арчибальдомъ,

И завязался тяжк³й бой кровавый.

Объ этомъ заключаютъ по пальбѣ

Оруд³й ихъ и признакамъ другимъ.

Гонецъ-же самъ, принесш³й намъ извѣстье,

Вскочилъ въ разгаръ сраженья на коня

И ничего не знаетъ объ исходѣ.

Король Генрихъ.

Вотъ дорогой и дѣятельный другъ,

Сэръ Вальтеръ Блентъ. Онъ только что съ коня

На землю спрыгнулъ и еще покрытъ

Весь брызгами разнообразныхъ почвъ

Межъ Гольмедономъ и жилищемъ нашимъ.

Отрадна вѣсть его: разбитъ графъ Дугласъ.

Онъ видѣлъ на равнинѣ гольмедонской

Рядами легшихъ въ собственной крови

Шотландцевъ храбрыхъ десять тысячъ, двадцать

Двухъ рыцарей. А въ плѣнъ Готспуромъ взяты

Мордэкъ, графъ Файфск³й, старш³й сынъ Дугласа,

Разбитаго имъ тутъ же, также графы

Атоль и Муррей, Ангусъ и Ментейтъ.

Ужели не почетная добыча,

Не славная награда? Что, кузенъ?

Вестморлэндъ.

Да, принцъ бы могъ такой побѣдой хвастать.

Король Генрихъ.

Вотъ ты меня повергъ въ печаль, а вмѣстѣ

И согрѣшить заставилъ тѣмъ, что къ лорду

Нортомберлэнду зависть возбудилъ,-

Къ отцу такого доблестнаго сына,

Чье имя на устахъ всегда у славы,

Кто, возносясь, какъ стволъ стройнѣйш³й въ рощѣ,

Сталъ баловнемъ и гордостью судьбы.

Межъ тѣмъ какъ я, свидѣтель славы чуждой,

Взираю, какъ безславье и распутство

Чело пятнаютъ Гарри моего.

О, еслибъ вѣрить, что, скитаясь ночью,

Еще въ пеленкахъ фея подмѣнила

Малютокъ нашихъ, моему названье

Давъ Перси, а его - Плантагенета.

Тогда-бы мнѣ его достался Гарри,

А мой - ему. Но прочь так³я мысли.

Что скажете, кузенъ, вы о подобномъ

Высокомѣрьи Готспура? Всѣхъ плѣнныхъ,

Имъ взятыхъ въ битвѣ, хочетъ удержать

Въ свою онъ пользу, мнѣ-же слово шлетъ,

Что только графа Файфскаго мнѣ выдастъ.

Вестморлэндъ.

Подъученъ дядей Ворчестеромъ онъ,

Къ вамъ всячески враждебнымъ. Оттого

Топорщится и гребень молодой

Подъемлетъ противъ вашего онъ сана.

Король Генрихъ.

Но я къ нему послалъ, зовя къ отвѣту.

Итакъ, на срокъ откажемся отъ нашихъ

Священныхъ сборовъ въ ²ерусалимъ.

Совѣтъ мы держимъ въ будущую среду

Въ Виндзорѣ. Такъ оповѣстите лордовъ,

А сами возвращайтесь къ намъ скорѣй.

Сказать и сдѣлать многое осталось,

Къ чему не должно въ гнѣвѣ приступить.

Вестморлэндъ.

Я все исполню, государь.

(Уходитъ).

СЦЕНА II.

Тамъ же. Другая комната во дворцѣ.

Входятъ Генрихъ, принцъ Уэльск³й, и Фальстафъ.

Фальстафъ. Послушай, Галь, какое теперь время дня, братецъ?

Принцъ Генрихъ. У тебя мозги такъ заплыли жиромъ отъ питья стараго хереса, разстегиван³я жилета послѣ ужина, и дрыханья по скамейкамъ послѣ обѣда, что ты разучился спрашивать о томъ, что въ самомъ дѣлѣ хочешь знать. На кой чортъ тебѣ справляться о времени дня? Другое дѣло, если-бы часы были бокалами хереса, минуты каплунами, маятники языками сводень и циферблаты вывѣсками публичныхъ домовъ, а само солнце на небѣ красивой, горячей дѣвкой въ огненно-красномъ шелкѣ,- а то я не вижу причины, зачѣмъ бы тебѣ спрашивать о времени дня.

Фальстафъ. Печальную ты правду сказалъ, Галь. Мы, обиратели кошельковъ, живемъ по лунѣ и семизвѣзд³ю, а не по Фебу, этому "прекрасному странствующему рыцарю". И я прошу тебя, голубчикъ, когда будешь королемъ,- да сохранитъ Господь твою милость,- я хотѣлъ сказать твое величество, потому что милости тебѣ не будетъ.

Принцъ Генрихъ. Какъ, совсѣмъ не будетъ?

Фальстафъ. Вѣрно говорю, не будетъ - даже на молитву передъ завтракомъ изъ яицъ и масла.

Принцъ Генрихъ. Ну, такъ что-жъ ты хотѣлъ сказать? Валяй безъ околичностей.

Фальстафъ. Такъ вотъ, голубчикъ, когда ты будешь королемъ, пусть насъ, рыцарей ночи, не зовутъ дневными грабителями; пусть мы считаемся лѣсничими Д³аны, кавалерами ночного мрака, любимцами луны; пусть говорятъ, что мы люди правые, потому, что нами, какъ и моремъ, правитъ наша благородная и цѣломудренная повелительница - луна, подъ покровительствомъ которой мы грабимъ.

Принцъ Генрихъ. Хорошо сказано, и совершенно вѣрно, потому что у насъ, служителей луны, счастье имѣетъ свой приливъ и отливъ, какъ море. Нами, какъ и моремъ, управляетъ луна. И вотъ примѣръ: въ понедѣльникъ ночью золото приливаетъ послѣ отважнаго грабежа, а во вторникъ утромъ отливаетъ послѣ безпутнаго кутежа. Добыто оно грознымъ окликомъ "отдавай"; пропито съ криками "подавай". То счастье убываетъ ниже первой ступени лѣстницы, a то, гляди, и приливаетъ до верхняго края висѣлицы.

Фальстафъ. Вѣрно, братецъ, ей Богу. А неправда ли, моя трактирщица объядѣн³е?

Принцъ Генрихъ. Сладка, какъ медъ, старый хвастунъ. А не правда ли, буйволовая куртка очень прочная штука?

Фальстафъ. Ну тебя, сумасшедш³й. Что это за остроты и шутки? какое мнѣ, чортъ возьми, дѣло до буйволовой куртки?

Принцъ Генрихъ. А на кой дьяволъ мнѣ трактирщица?

Фальстафъ. Ты вѣдь ее не разъ звалъ, чтобы сводить счеты.

Принцъ Генрихъ. Развѣ я когда нибудь требовалъ, чтобы ты уплатилъ свою часть?

Фальстафъ. Нѣтъ, отдаю тебѣ справедливость, ты всегда тамъ за все платилъ.

Принцъ Генрихъ. И тамъ, и вездѣ, пока у меня были деньги; а когда не хватало, я пускалъ въ ходъ мой кредитъ.

Фальстафъ. Да, и такъ имъ пользовался, что изъ этого слѣдовало, что ты наслѣдникъ. Но прошу тебя, голубчикъ, скажи мнѣ, неужели въ Англ³и будутъ еще висѣлицы, когда ты станешь королемъ, неужели ржавыя цѣпи дѣдушки Закона будутъ, какъ и теперь, сковывать храбрецовъ? Пожалуйста, когда будешь королемъ, не вѣшай ни одного вора.

Принцъ Генрихъ. Нѣтъ, это будешь дѣлать ты.

Фальстафъ. Я? Чудесно. Клянусь Богомъ, я буду славнымъ судьей.

Принцъ Генрихъ. Вотъ ты уже и невѣрно разсудилъ: я хотѣлъ сказать, что тебѣ будетъ предоставлено вѣшать воровъ, и что ты сдѣлаешься такимъ образомъ отличнымъ палачомъ.

Фальстафъ. Хорошо, братъ, хорошо; это мнѣ такъ же по душѣ, какъ служба при дворѣ, увѣряю тебя.

Принцъ Генрихъ. Тебя прельщаетъ плата?

Фальстафъ. Да, меня прельщаетъ платье - a y палача запасъ его не малый. Чортъ возьми, и я сегодня печаленъ, какъ старый котъ, или медвѣдь на цѣпи.

Принцъ Генрихъ. Или какъ старый левъ? или лютня влюбленнаго?

Фальстафъ. Да, или какъ сопѣн³е линкольнширской волынки.

Принцъ Генрихъ. Можно еще сказать, какъ заяцъ, или какъ мрачный Мурск³й ровъ.

Фальстафъ. Ты любишь самыя непр³ятныя сравнен³я; право, ты самый несравненный, самый негодный и самый милый молодой принцъ на свѣтѣ. Но, пожалуйста, Галь, не искушай меня болѣе суетными благами. Хотѣлъ бы я знать, гдѣ намъ съ тобой купить доброе имя. Меня недавно на улицѣ одинъ старый членъ Совѣта бранилъ за васъ, сэръ; но я не слушалъ его; а онъ говорилъ очень умно; я не обращалъ на него вниман³я - а онъ говорилъ очень мудро, и притомъ на улицѣ.

Принцъ Генрихъ. Такъ оно всегда бываетъ - вѣдь сказано, что мудрость кричитъ на улицѣ, и никто ее не слушаетъ.

Фальстафъ. Какая у тебя нечестивая страсть къ текстамъ; право, ты можешь совратить и святого. Ты прямо таки загубилъ мою душу, Галь,- да проститъ тебя Богъ. До моего знакомства съ тобой, Галь, я былъ невиненъ; а теперь я, говоря по правдѣ, немногимъ лучше самаго большого нечестивца. Мнѣ необходимо измѣнить свой образъ жизни и я измѣню его, клянусь честью; пусть меня назовутъ мерзавцемъ, если не измѣню; я не хочу погубить душу ни изъ за какого королевскаго сына во всемъ м³рѣ.

Принцъ Генрихъ. Гдѣ бы намъ завтра стащить кошелекъ съ деньгами, Джэкъ?

Фальстафъ. Гдѣ хочешь, братецъ, я буду заодно съ тобой; назови меня подлецомъ и наплюй мнѣ въ глаза, если я отрекусь отъ тебя.

Принцъ Генрихъ. Хорошо-же ты каешься - отъ молитвъ къ грабежу.

(Вдали показывается Пойнсъ).

Фальстафъ. Что-же дѣлать, Галь, таково мое призван³е: не грѣшно слѣдовать своему призван³ю. Ба, Пойнсъ!- Теперь мы узнаемъ, выслѣдилъ ли Гэдсгиль что нибудь. Да, еслибы спасен³е людей зависѣло отъ ихъ добродѣтелей, въ аду не нашлось-бы достаточно жаркаго мѣста для него. Онъ величайш³й плутъ изъ всѣхъ, когда либо останавливавшихъ на дорогѣ честныхъ людей крикомъ: стой!

Принцъ Генрихъ. Здравствуй, Недъ.

Пойнсъ. Здравствуй, милый Галь. Ну, что подѣлываетъ синьоръ Раскаян³е? Какъ поживаетъ сэръ Джонъ Сладк³й Хересъ? Джекъ, какъ ты столковался съ дьяволомъ относительно твоей души, которую ты ему продалъ въ послѣднюю Страстную пятницу за рюмку мадеры и кусокъ холоднаго каплуна?

Принцъ Генрихъ. Сэръ Джонъ сдержитъ слово: чортъ не будетъ обманутъ. Сэръ Джонъ никогда не нарушалъ вѣрности пословицамъ, а пословица говоритъ, что чортъ всегда получитъ свое.

Пойнсъ. Такъ ты погубишь свою душу тѣмъ, что сдержишь слово чорту.

Принцъ Генрихъ. А иначе онъ погубитъ свою душу тѣмъ, что обманетъ чорта.

Пойнсъ. Слушайте-же, братцы мои: завтра утромъ, въ четыре часа, нужно быть въ Гэдсгилѣ. Тамъ проѣдутъ богомольцы въ Кентербэри, съ богатыми дарами, и купцы, ѣдущ³е въ Лондонъ съ набитыми кошельками. Я приготовилъ для всѣхъ васъ маски, а лошади у васъ самихъ есть. Гэдсгиль ночуетъ сегодня въ Рочестерѣ. На завтра ужинъ заказанъ въ Истчипѣ - вся эта затѣя такъ же безопасна, какъ сонъ послѣ обѣда. Если вы отправитесь со мной, я вамъ набью кошельки кронами; если нѣтъ - оставайтесь дома, и желаю вамъ быть повѣшенными.

Фальстафъ. Помни, Эдуардъ: если я замѣшкаюсь дома и не пойду съ вами, я васъ повѣшу за то, что вы пошли.

Пойнсъ. Неужели, мясная туша?

Фальстафъ. Галь, а ты съ нами?

Принцъ Генрихъ. Чтобы я сталъ грабителемъ? Чтобы я воровалъ? Клянусь честью, ни за что.

Фальстафъ. Гдѣ же твоя честность, твое мужество и чувство дружбы? Не знаю, есть ли въ тебѣ королевская кровь, если ты не можешь добыть десяти шиллинговъ королевскаго чекана.

Принцъ Генрихъ. Ну хорошо, буду сумасбродомъ разъ въ жизни.

Фальстафъ. Вотъ это хорошо сказано.

Принцъ Генрихъ. Нѣтъ, будь что будетъ, я остаюсь дома.

Фальстафъ. Клянусь честью, если такъ, то я сдѣлаюсь государственнымъ измѣнникомъ, когда ты вступишь на престолъ.

Принцъ Генрихъ. Какъ хочешь.

Пойнсъ. Сэръ Джонъ, прошу тебя, оставь меня наединѣ съ принцемъ: я ему приведу так³е доводы въ пользу нашего предпр³ят³я, что онъ согласится участвовать въ немъ.

Фальстафъ. Хорошо. Да ниспошлетъ на тебя Господь даръ убѣжден³я, а ему откроетъ слухъ, чтобы твои слова подѣйствовали на него, и онъ могъ повѣрить, что истинный принцъ можетъ ради забавы сдѣлаться поддѣльнымъ воромъ; въ наше печальное время нужно чѣмъ нибудь поднять духъ. Прощайте: вы найдете меня въ Истчипѣ.

Принцъ Генрихъ. Прощай, запоздалая весна. Прощай, бабье лѣто.

(Фальстафъ уходитъ).

Пойнсъ. Послушай, милый дорогой Галь, поѣзжай съ нами завтра: я придумалъ шутку и одинъ не могу выполнить ее. Фальстафъ, Бардольфъ, Пето и Гэдсгиль ограбятъ тѣхъ людей, которыхъ мы уже высмотрѣли: насъ съ тобой при этомъ не будетъ; а когда они захватятъ добычу, то я даю голову на отсѣчен³е, что мы отнимемъ ее у нихъ.

Принцъ Генрихъ. Но какъ же мы отдѣлимся отъ нихъ?

Пойнсъ. Мы выѣдемъ или раньше, или позже, назначимъ мѣсто встрѣчи, куда, конечно, можемъ не явиться; они рѣшатъ сдѣлать нападен³е безъ насъ, и какъ только покончатъ съ дѣломъ, мы бросимся на нихъ.

Принцъ Генрихъ. Да, но они навѣрное узнаютъ насъ по нашимъ лошадямъ, по платью и по всякимъ другимъ примѣтамъ.

Пойнсъ. Ничуть. Нашихъ лошадей они не увидятъ, потому что я привяжу ихъ въ лѣсу; маски мы перемѣнимъ, какъ только уѣдемъ отъ нихъ, и я нарочно заготовилъ клеенчатые плащи, подъ которыми не видно будетъ нашего знакомаго имъ платья.

Принцъ Генрихъ. Да, но я боюсь, что намъ ихъ не одолѣть.

Пойнсъ. Двое изъ нихъ самые настоящ³е трусы, и сейчасъ же покажутъ намъ спины; что касается до третьяго, то я готовъ никогда больше не носить оруж³я, если онъ будетъ противиться дольше чѣмъ слѣдуетъ. Вся потѣха будетъ заключаться въ невообразимомъ враньѣ этого жирнаго плута, когда мы встрѣтимся за ужиномъ. Онъ будетъ разсказывать, что дрался одинъ противъ по крайней мѣрѣ тридцати, будетъ говорить объ опасностяхъ, которымъ подвергался, о нанесенныхъ и парированныхъ ударахъ и въ изобличен³и его и будетъ состоять потѣха.

Принцъ Генрихъ. Хорошо, я согласенъ; приготовь все нужное, и мы встрѣтимся завтра вечеромъ въ Истчипѣ; тамъ я ужинаю. Прощай.

Пойнсъ. До свиданья, принцъ. (Уходитъ).

Принцъ Генрихъ.

Я всѣхъ васъ знаю, но хочу на время

Потворствовать затѣямъ вашимъ празднымъ,

И въ этомъ стану солнцу подражать.

Оно злотворнымъ тучамъ позволяетъ

Отъ м³ра закрывать свою красу,

Чтобъ послѣ, становясь самимъ собою,

Прорвавши дымъ уродливыхъ тумановъ,

Который задушить его грозилъ,

Къ себѣ тѣмъ больше вызвать удивленья,