Шекспир Вильям - Антоний и Клеопатра

nbsp;     Не утаила. Говори-же правду,

         Селевкъ.

  

             Селевкъ.

  

             Царица, лучше-бъ мнѣ печатью

         Закрыть мои уста, чѣмъ на свою

         Погибель лгать.

  

             Клеопатра.

  

                   Что утаила я?

  

             Селевкъ.

  

         Вещей довольно, чтобъ купить всѣ тѣ,

         Что въ описи показаны твоей.

  

             Цезарь.

  

         Царица, не краснѣй! Я одобряю

         Такую осторожность.

  

             Клеопатра.

  

                       Видишь, Цезарь?

         Смотри, какъ всѣ бѣгутъ за тѣмъ, кто счастливъ.

         Служители мои твоими стали,

         А помѣняйся мы судьбой, твои

         Передались-бы мнѣ. Неблагодарность

         Селевка въ бѣшенство меня приводитъ.

         О, рабъ! Ты также вѣренъ, какъ любовь

         Продажная! Ты пятишься? Клянусь,

         Ты побѣжишь. Но я твои глаза,

         Поймаю, будь у нихъ хоть крылья. Рабъ!

         Подлецъ бездушный! Песъ! какая низость!

  

             Цезарь.

  

         Прошу тебя, добрѣйшая царица...

  

             Клеопатра.

  

         О, Цезарь! Какъ мнѣ горекъ этотъ стыдъ!

         Ты, властелинъ, меня въ моемъ паденьи

         Высокимъ посѣщеньемъ удостоилъ,

         А собственный слуга мой прибавляетъ

         Къ моимъ скорбямъ еще свою вражду.

         Допустимъ, Цезарь, что я скрыла пару

         Вещицъ ничтожныхъ, женскихъ бездѣлушекъ,

         Как³я мы даримъ друзьямъ домашнимъ,

         Пусть, предположимъ даже, отложила

         Я нѣсколько предметовъ драгоцѣнныхъ.

         Чтобъ милость мнѣ Октав³и снискать

         И Лив³и,- ему-ль, кто мной возвышенъ,

         Меня изобличать? О боги! Это

         Больнѣе сердцу, чѣмъ само паденье.

         Прошу, уйди отсюда, иль подъ пепломъ

         Моихъ несчаст³й вспыхнетъ пламя гнѣва

         Будь мужемъ ты, меня-бъ ты пожалѣлъ.

  

             Цезарь.

  

         Уйди, Селевкъ. (Селевкъ уходитъ).

  

             Клеопатра.

  

                   Да будетъ всѣмъ извѣстно:

         Насъ, сильныхъ м³ра, часто обвиняютъ

         Въ чужихъ грѣхахъ. Когда-жъ мы пали, каждый

         На нашъ-же счетъ свою являетъ доблесть,

         И потому въ величьи и въ паденьи

         Мы жалости достойны.

  

             Цезарь.

  

                       Клеопатра,

         Мы не включимъ въ военную добычу

         Вещей, тобой объявленныхъ иль скрытыхъ.

         Онѣ - твои. Распоряжайся ими,

         Какъ хочешь. Знай, что Цезарь не торгашъ

         И торговаться о вещахъ не станетъ,

         Которыя намъ продаютъ купцы.

         Утѣшься-же, не создавай темницы

         Изъ мрачныхъ думъ. Нѣтъ, милая царица

         Я такъ намѣренъ поступать съ тобой,

         Какъ ты сама совѣтовать мнѣ будешь.

         Брось мысль о голодѣ и мирно спи.

         Заботы наши о тебѣ и жалость

         Такъ велики, что мы друзьями будемъ.

         Итакъ, прости!

  

             Клеопатра.

  

                   Мой царь и повелитель!

  

             Цезарь.

  

         Не такъ. Прощай.

  

             Клеопатра.

  

         Словами, милая, словами хочетъ

         Меня заворожить онъ, чтобъ самой

         Себѣ я измѣнила. Харм³ана,

         Послушай, что скажу.

  

             Ира.

  

                       Кончай скорѣй, царица.

         День свѣтлый миновалъ, и ночь близка.

  

             Клеопатра.

  

         Скорѣе возвращайся. Я давно

         Дала приказъ и, вѣрно, все готово.

         Ступай, поторопи.

  

             Харм³ана.

  

                   Иду, царица.

  

  

             Долабелла.

  

         Царица гдѣ?

  

             Xарм³ана.

  

                   Передъ тобою.

  

             Клеопатра.

  

                             Долабелла!

  

             Долабелла.

  

         По твоему желан³ю, царица,

         Которому покорна, какъ святынѣ,

         Моя любовь, тебѣ я сообщаю,

         Что Цезарь путь чрезъ Сир³ю направитъ,

         Тебя-жъ съ дѣтьми пошлетъ чрезъ трое сутокъ

         Онъ прямо въ Римъ. Воспользуйся, какъ знаешь,

         Моею вѣстью. Я исполнилъ просьбу

         Твою и обѣщан³е свое.

  

             Клеопатра.

  

         Я останусь навѣкъ твоей должницей.

  

             Долабелла.

  

         А я твоимъ слугой. Прощай, царица.

         Сопровождать я Цезаря обязанъ.

  

             Клеопатра.

  

         Прощай. Благодарю.

                       Что скажешь, Ира?

         Какъ я, ты будешь выставлена въ Римѣ,

         Египетская кукла, на показъ.

         Ремесленники, въ фартукахъ нечистыхъ,

         Заткнувъ за поясъ молотокъ съ линейкой,

         Поднимутъ насъ, чтобъ было насъ виднѣй.

         И мы, окружены дыханьемъ смраднымъ,

         Отрыжкой грубой пищи, вмѣстѣ будемъ,

         Вдыхать ихъ испаренья.

  

             Ира.

  

                       Да хранятъ

         Отъ этого насъ боги!

  

             Клеопатра.

  

                       Неизбѣжно

         Все это съ нами будетъ. Дерзк³й ликторъ

         Насъ свяжетъ, какъ распутницъ. Шелудивый

         Риѳмачъ охрипнетъ, въ пѣсняхъ насъ браня.

         Комед³анты ловк³е мгновенно

         Насъ выведутъ на сцену, представляя

         Пиры александр³йск³е. Антон³й

         Въ нихъ будетъ пьянымъ вынесенъ на сцену,

         А я увижу, какъ пискливый мальчикъ

         Придастъ мнѣ видъ и голосъ потаскухи

         И надъ моимъ величьемъ насмѣется.

  

             Ира.

  

         О, боги!

  

             Клеопатра.

  

             Да, все это будетъ съ нами.

  

             Ира.

  

         Я не увижу этого. Я знаю,

         Что ногти у меня сильнѣе глазъ.

  

             Клеопатра.

  

         Вотъ вѣрный путь ихъ замыслы разстроить

         И обуздать безумье ихъ надеждъ.

         Что, Харм³ана? Милыя мои,

         Теперь меня царицей нарядите -

         Подайте мнѣ, Ира, лучш³е уборы.

         Я вновь на Киднѣ тороплюсь на встрѣчу

         Антон³ю. Теперь, о Харм³ана,

         Покончимъ въ самомъ дѣлѣ. А когда

         Сослужишь эту службу мнѣ, гуляй

         До страшнаго суда. Подай корону

         И остальное.

                   Что за шумъ?

  

  

                             Пришелъ

         Какой то поселянинъ, непремѣнно

         Тебя желаетъ видѣть. Онъ принесъ

         Корзину съ фигами.

  

             Клеопатра.

  

                       Впусти его.

         При помощи какихъ оруд³й жалкихъ

         Творятся благородныя дѣла!

         Онъ мнѣ принесъ свободу. Неизмѣнно

         Мое рѣшенье. Ничего во мнѣ

         Нѣтъ больше женскаго. Я вся теперь

         Отъ головы до пятъ тверда, какъ мраморъ,

         И не зову измѣнчивой луны

         Своей планетой болѣе.

  

             Стражъ.

  

                       Вотъ онъ.

  

             Клеопатра.

  

         Оставь его и удались.

                       Ну что,

         Запасся-ль ты красивой нильской змѣйкой,

         Которая безъ боли убиваетъ?

  

   Поселянинъ. Конечно, она со мной. Но не совѣтую тебѣ трогать ее. Ея укусъ безсмертенъ. Кто отъ него умеръ, тотъ воскресаетъ рѣдко, а то никогда.

   Клеопатра. Припомнишь ли случай, чтобы кто нибудь отъ него умеръ?

   Поселянинъ. Сколько угодно, мужчины и женщины. Вотъ не дальше, какъ вчера, я слышалъ объ одномъ изъ нихъ. Честная женщина, которая, какъ всѣ женщины, немного привираетъ (чего бы онѣ не должны были дѣлать, развѣ изъ честности), разсказывала, какъ она умерла и чего натерпѣлась. Говоря правду, она отозвалась о змѣйкѣ очень хорошо, но вѣдь кто повѣритъ тому, что люди говорятъ, тому не пойдетъ впрокъ и половина того, что они дѣлаютъ. Одно внѣ всякой несомнѣнности: змѣйка эта - чудная змѣйка.

   Клеопатра. Можешь насъ оставить. Прощай.

   Поселянинъ. Желаю тебѣ всякихъ радостей отъ этой змѣйки. (Ставитъ корзину на полъ).

   Клеопатра. Прощай.

   Поселянинъ. Можешь быть увѣрена, что змѣя змѣею и останется.

   Клеопатра. Хорошо, хорошо, прощай.

   Поселянинъ. Видишь-ли, на змѣю можно положиться только на рукахъ благоразумнаго человѣка, потому что, говоря правду, въ змѣѣ ничего нѣтъ добраго.

   Клеопатра. Не бойся. Будемъ осторожны.

   Поселянинъ. И отлично. Не давай ей ничего - не стоитъ она корма.

   Клеопатра. Не съѣстъ-же она меня"

   Поселянинъ. Не такъ я простъ, чтобы не знать, что женщину и самъ дьяволъ не съѣстъ. Женщина кушанье боговъ, если только дьяволъ не приправитъ ее по своему. А говоря правду, эти негодные дьяволы здорово пакостятъ богамъ черезъ женщинъ. Изъ каждаго десятка женщинъ, которыхъ смастерятъ боги, дьяволы перепортятъ пять.

   Клеопатра. Хорошо. Ступай. Прощай.

   Поселянинъ. Право такъ. Желаю тебѣ вдоволь натѣшиться моей змѣйкой.

             Клеопатра.

  

         Подай порфиру, прикрѣпи вѣнецъ.

         Я вся истосковалась по безсмертьи.

         Отнынѣ устъ моихъ не увлажатъ

         Египетск³я гроздья сладкимъ сокомъ.

         Скорѣе, Ира! Чудится мнѣ, будто

         Я слышу зовъ Антон³я. Я вижу,

         Какъ онъ изъ гроба всталъ, чтобъ похвалить

         Меня за благородный мой поступокъ.

         Я слышу, онъ надъ Цезаремъ смѣется,

         Надъ счаст³емъ, которое намъ боги

         Ниспосылаютъ съ тѣмъ, чтобъ оправдать

         Впослѣдств³и грозящую намъ кару.

         Супругъ, иду къ тебѣ! Такъ называться

         Даётъ мнѣ право мужество мое.

         Я вся огонь и воздухъ. Остальныя

         Стих³и оставляю низшей жизни.

         Все кончено? Придите-же, примите

         Вы устъ моихъ послѣднее тепло.

         Прощай, о Харм³ана дорогая!

         Прощай надолго, Ира!

                       Неужели

         Въ моихъ устахъ ехидны скрыто жало?

         Ты вдругъ упала? Если-же природа

         И ты разстались такъ легко, то смерть

         Ударъ - любовника щипокъ: хоть больно,

         Но ждешь его. Ты-ль такъ лежишь недвижно?

         Изсчезнувъ такъ, ты будто говоришь,

         Что м³ръ не стоитъ, чтобъ мы съ нимъ прощались.

             Харм³ана.

  

         Разлейся, туча черная, дождемъ,

         Чтобъ я могла сказать, что сами боги

         Заплакали теперь.

  

             Клеопатра.

  

                       Какой позоръ!

         Коль первая она пойдетъ на встрѣчу

         Антон³ю кудрявому, онъ съ нею

         Заговоритъ и дастъ ей то лобзанье

         Котораго, какъ неба, жажду я.

         Приди-же, смертоносная шалунья

         И спутанный всей нашей жизни узелъ

         Вмигъ острыми зубами разсѣки.

         О, дурочка, пропитанная ядомъ,

         Будь злой и торопись! Когда-бъ могла

         Ты говорить, я-бъ вѣрно услыхала,

         Какъ Цезаря великаго зовешь

         Осломъ безмозглымъ.

  

             Xарм³ана.

  

                       О, звѣзда востока!

  

             Клеопатра.

  

         О, тише, тише! Развѣ ты не видишь,

         Что я держу младенца на груди?

         Кормилицу онъ засосетъ до смерти.

  

             Харм³ана.

  

         О, сердце, разорвись!

  

             Клеопатра.

  

                   Какъ воздухъ, нѣжно,

         И сладко, какъ бальзамъ. И такъ отрадно -

         О, мой Антон³й!... И тебя возьму я.

         (Прикладываетъ къ рукѣ другую змѣю).

         Что медлить мнѣ!

         (Падаетъ на постель и умираетъ).

  

             Xарм³ана.

  

                   Въ пустынномъ этомъ м³рѣ?

         Прости навѣкъ! Теперь ликуй, о смерть!

         Въ твоихъ владѣньяхъ лучшая изъ женщинъ.

         Вы, окна нѣжныя, закройтесь! Больше

         На золотого Феба никогда

         Столь царственнымъ очамъ не устремляться.

         Вотъ на тебѣ ко