Дьяконов Михаил Александрович - Очерки общественного и государственного строя Древней Руси

литу ся покланялъ, и Лазаря (тысяцкого) целовалъ и кыяны все". Кияне спросили: "молвита, с чимь васъ князь прислалъ". Те рассказали о лести черниговских князей и о приглашении князя помочь ему согласно ранее данному обещанию. Киевляне изъявили готовность идти биться за своего князя и с детьми. Итак, цель совещания достигнута и постановлено решение. Но вслед за этим кто-то из толпы возбудил вопрос о необходимости убить кн. Игоря до выступления в поход. И это предложение было также принято, несмотря на доводы кн. Владимира, что этого не приказывал кн. Изяслав, ни на убеждения митрополита и тысяцкого.

   Если предложение не вызывало никаких разногласий, то и вопрос разрешался скоро и определенно. В случае же разногласий, а особенно в разгар борьбы партий, совещания на вечах принимали совершенно беспорядочный характер, сближающий вечевые собрания с брожением мятежной народной толпы. На закате новгородской свободы, в период борьбы партии литовской со сторонниками Москвы, вечевые собрания созывались часто, партии подкупали "худыхъ мужиковъ вечниковъ, иже на то завсе готови суть по ихъ обычаю", и они криком и колокольным звоном заглушали речи противной стороны. Летописец, сторонник Москвы, особенно не щадит красок в изображении действий литовской партии, являвшейся на вече с нанятыми смердами и безыменитыми мужиками, которые, подобно скотам и псам, только кричали и лаяли (ПСРЛ. Т. XII. С. 126, 129). Подобные сцены вовсе не были следствием разложения политического быта Новгорода перед падением его политической независимости, а обусловливались единственно неоформленностью древних народных собраний. Прийти к какому-нибудь решению вопроса при наличности резких разногласий в мнениях представлялось особенно трудным в древнее время.

   То или иное решение вопроса могло состояться лишь при условии, если против предложенного решения не было возражений, когда все присутствовавшие единогласно принимали предложение. Единогласие всех или отсутствие возражений - необходимое условие для действительности и прочности вечевых постановлений. Принцип коллегиального решения дел по большинству голосов не был известен у нас вплоть до Петра Великого, а в древности не мог и возникнуть, так как невозможно было провести в жизнь решение большинства против сильного и упорного меньшинства: в то время не было необходимой для этого сильной и независимой власти. Наоборот, для исполнения решения, одобренного и принятого всем народом, не требовалось никаких особых органов: это было делом самого народа.

   Единогласное решение вечевых собраний изображается в памятниках описательно: "весь Новгородъ", "весь Псковъ", "вси кiяне", "однодушно", "едиными усты". Вечевые грамоты составлены соответственно "всемъ Псковомъ" или "всъмъ великимъ Новгородомъ". После смерти отца князь Ярослав Всеволодович приехал в Переяславль, созвал всех переяславцев к св. Спасу и спросил их, желают ли они иметь его своим князем. "Они же вси тогда рекоша: велми, господине, такс буди" (Пер.-Сузд. лет. 1213 г.). Тот же князь захватил Торжок и послал оттуда сто мужей новгородских в Новгород подбивать новгородцев против их кн. Мстислава. "И не яшася по то, не вси быша единодушно, и то 100 мужъ" (Синод, лет. 1215 г.). На просьбу митр. Киприяна в 1391 г. уступить ему месячный суд "новгородцы отвещаша единеми усты: целовали есмя кресть содного" (ПСРЛ. Т. VIII. С. 61 - 62).

   Необходимо, однако, заметить, что и для современника невозможно было отличить единогласное мнение от мнения подавляющего большинства в народной толпе. Присутствующих поименно не переписывали и голосов не считали. Если предложенное решение одобрялось многими и не было возражающих, то это принималось как согласное мнение всех. Немногие несогласные не решались выступить против решительного большинства, а последнее считало себя вправе принудить отдельных присоединиться к принятому решению. Новгородцы накануне сражения с ополчением кн. Святополка говорят своему кн. Ярославу: "яко заутра перевеземъся на ня; аще кто не поидеть с нами, сами потнемъ его" (Лавр. лет. 1016 г.). На предложение кн. Изяслава отомстить кн. Юрию за обиды новгородцы ответили: "ради с тобою идемъ своихъ деля обидь... ать же поидемъ, и всяка душа; аче и дьякъ, а гуменце ему прострижено, а не поставленъ будеть, и тъи поидеть" (Ипат. лет. 1148 г.). На предложение князей Вячеслава, Изяслава и Ростислава помочь им в походе против кн. Юрия киевляне отвечают: "ать же пойдуть вси, како можеть и хлудъ в руци взяти; пакы ли хто не поидеть, намъ же и дай, ать мы сами побьемы" (Там же. 1151 г.).

   Но как только среди присутствующих на вече возникало разногласие, никакое постановление было невозможно до тех пор, пока разногласие так или иначе не устранено. Возможные компромиссы путем уступок с той или другой стороны, или же с обеих одновременно, достигались нередко лишь после продолжительной борьбы, принимавшей иногда характер кровавого междоусобия. При этом меньшинство вовсе не признавало себя обязанным подчиняться мнению большинства и даже могло добиться принятия своего предложения. Все зависело от решимости борющихся сторон настаивать на проведении своего мнения и от соответствия их сил. Когда среди новгородцев возникла рознь из-за посадника Твердислава, то "быща веча по всю неделю". Три конца были против посадника, один остался нейтральным, а за него стоял всего один Людин конец и жители Прусской улицы. Противники "поидоша въ бръняхъ, акы на рать... и бысть сеця у городнихъ вороть". Было несколько убитых, "а раненыхъ много обоихъ". "Нъ Богомъ дияволъ попранъ бысть и св. Софиею, кресть възвеличянъ бысть: и съидошася братья въкупъ одно душно, и кресть цъловаша". Твердислав остался посадником (Синод, лет. 1218г.). Жители Новгородских пригородов, "Ореховцы и Корельскыи", явились с жалобою на посадника своего кн. Патрикия; за него вступился Славянский конец, остальные были против него. В течение двух недель происходили вечевые собрания в двух местах, на Ярославле дворе и у св. Софии, "обои въ оружьи аки на рать, и мостъ великый переметаша; нь ублюде Богъ и св. Софея отъ усобныя рати; но отьяша у князя те городы, а даша ему Русу и Ладогу" (Синод, лет. 1384 г.). По другому известию о том же событии усобная рать уже возникала: Славянский конец ударил на двор тысяцкого, но за тысяцкого вступились и не выдали. "И по усобной той рати поидоша вся пять концовъ въ одиначество" на вышеуказанном условии (ПСРЛ. Т. IV. С. 91).

   Следует еще добавить, что даже и единогласные постановления вечевых собраний не отличались надлежащею прочностью и могли перерешаться под разными влияниями. Постановление Белгородского веча в 997 г. было отменено по предложению старца, не присутствовавшего на вече. Новгородцы в 1214 г. решили с полною готовностью идти в поход за князем, но в походе его покинули; князь продолжал поход один, а отставшие новгородцы только после убеждений посадника Твердислава снова решили идти за князем.

   Строй древних народных собраний во многих отношениях представляет большие несовершенства. Это не укрылось от внимания исследователей, которые думали смягчить отрицательные стороны учреждения предположением, что были собрания правильные, законные или нормальные в отличие от неправильных, незаконных или ненормальных. Указывались и признаки, по которым можно было бы отличить одни от других. Но все эти Догадки не могут быть приняты. Установить отличительные признаки нормальных или законных вечевых собраний совершенно невозможно. Указывают, например, что созыв князем есть признак нормального веча. Но вышеуказан случай, что на призыв князя никто на вече не явился; а наряду с этим известны вечевые собрания, состоявшиеся по почину народа, на которые являются князья и принимают по соглашению с народом важные решения. Почему первый случай надо признать нормальным, а второй ненормальным? По мнению проф. М.Ф. Владимирского-Буданова, киевское вече 1146 г., подтвердившее избрание Игоря Ольговича на Ярославле дворе, было нормально; но вслед за тем "кияне опять скопились у Туровой божницы для требования дополнительных условий от нового князя; но это было результатом неполного соглашения с князем, и самое собрание поэтому не должно быть признано нормальным". Но в примечании к этим словам автор оговаривается, что "отсюда отнюдь не следует, что постановления такого веча незаконны" (Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 56 - 58). Но в чем же смысл предложенных разграничений, если постановления ненормальных собраний следует признавать законными? Новейший автор, касавшийся этого вопроса, признает, что по внешним признакам нельзя разграничить собрания на правильные, законные и противоположные им, "так как несомненно самые признаки не отличались определенностью и устойчивостью". Но вслед за этим тот же автор считает себя вправе "различать, во всяком случае, два вида вечевых собраний, мирные, обычные, и чрезвычайные". На первых, при мирном течении дел, применялись обычные, всеми признаваемые и соблюдаемые, формы вечевых собраний; на вторых эти формы легко нарушались при партийной борьбе и при всяких чрезвычайных обстоятельствах (Филиппов А.Н. Учебник истории русского права. Ч. 1. С. 158). Нельзя не признать этого разграничения еще менее удачным, чем предложенные ранее. Не говоря уже о противоречиях и неудачной терминологии (надо думать, чрезвычайные собрания названы так от чрезвычайных обстоятельств?), трудно понять, в каком отношении наличность форм стоит к тому настроению, с каким являются в собрание его члены? И разве настроение не может изменяться в течение одного и того же собрания? По этому признаку никакого разграничения провести нельзя.

   Предметы ведомства вечевых собраний не могут быть вполне точно обозначены. По идее, любой вопрос может стать предметом рассмотрения на вече, так как полномочия народного собрания ничем не были ограничены. Но практика вечевой деятельности показывает, что такое сложное учреждение не могло функционировать повседневно, по текущим вопросам государственной жизни. Только наиболее важные вопросы восходили на обсуждение и решение народного собрания. В числе таковых обычно встречаются следующие дела.

   1. Призвание князей. Памятники нередко упоминают о приглашении того или иного князя населением земли. По преданию, основатель династии Рюриковичей пришел княжить в Новгород по призванию нескольких племен. В историческое время подобные известия имеются не только относительно Новгорода, но также Киева, Полоцка, Смоленска, Ростова, Суздаля и пр. По смерти кн. Святополка "светь створиша кияне, послаша к Володимеру, глаголюще: пойди, княже, на столъ отенъ и деден". Мономах не сразу явился, и кияне вторично шлют за ним: "пойди, княже, Киеву; аще ли не поидеши, то веси, яко много зло уздвигнеться" (Ипат. лет. 1113 г.). О смольнянах сохранилось известие, что они в 1175 г. "выгнаша отъ себе Романовича Ярополка, а Ростиславича Мьстислава вьведоша Смоленьску княжить" (Там же). Как только была получена весть о смерти в Киеве Юрия Долгорукого, "сдумавши ростовци и суждальци и володимирци вси, пояша Андръя сына Дюргева старъйшаго, и посадиша и на отни столъ Ростовъ, и Суждали, и Володимири" (Ипат. лет. 1158г.). А когда Андрей был убит, то ростовцы, суздальцы и переяславцы съехались к Владимиру на совещание: "се ся уже тако створило, князь наш убьенъ, а детей у него нетуть, сынокъ его малъ в Новегороде, а братья его в Руси; по кого хочемь послати въ своихъ князехъ?" Приглашены были Ростиславичи (Ипат. лет. 1175г.).

   Но было бы ошибочно думать, что все случаи призвания князей занесены в летопись. Это было столь обычным явлением, что современник, отмечая смену князей, иной раз мог и опустить подробности. Так, составитель Ипатского свода, вообще подробно передающий события южной Руси, под 1133 г сообщает, что умер киевский князь Мстислав Владимирович, "оставивъ княжение брату своему Ярополку". Можно бы подумать, что киевляне никакого участия в этом деле и не принимали. Но в другом своде это событие передано так: "Преставися Мстиславъ, сынъ Володимерь, и седе по немь брать его Ярополкъ, княжа Кыевъ; людье бы кыяне послаша по нь" (Лавр. лет. 1132г.). Для многих других случаев таких поправок могло и не сохраниться.

   Столы замещались, однако, не только по началу призвания. В распределении столов между князьями имели значение и другие силы. В ряду их на: родное призвание стояло вовсе не на последнем месте. Мономах заключил ряд со Святополком, что отзовет из Новгорода своего сына, а на его место сядет сын Святополка. Мономах отозвал сына, с которым явились новгородские послы и объявили Святополку: "не хощемъ Святополка, ни сына его; аще ли двъ головъ имъеть сынъ твой, то поели и" (Ипат. лет. 1102 г.). Ввиду такой угрозы князьям пришлось подчиниться народному желанию.

   2. Ряд с князем. Выше было указано, что договоры князей с народом обыкновенно заключались при занятии ими столов. Ряд с князем поэтому стоит в тесной связи с актом избрания. Но древнейшие договоры этого вида, кроме новгородских, не сохранились. Лишь немногие указания на содержание их случайно попали в летопись. Так, упоминается, что князь садился на стол "на всей его воле". Новгородцы кн. Святослава "въведоша опять на всей воли его" (Синод, лет. 1161 г.). Это вовсе не значит, что князю предоставлялась неограниченная власть, а лишь обозначает, что вече приняло все условия, предложенные князем. Могло быть и обратное, т.е. что князь принимал все условия, предложенные ему вечем. Это выражалось подобной же формулой. Игорь Ольгович, "съседъ с коня, и целова к нимъ (кiяномъ) кресть на всей ихъ воли" (Ипат. лет. 1146 г.). Изгнанный новгородцами, кн. Ярослав потом прислал к ним с поклоном "i взяша миръ на всеi воли новгородьской" (Синод, лет. 1270 г.). Далее имеются указания на условия о сроке, на какой приглашался князь. Полочане целовали крест кн. Ростиславу Глебовичу на том, "яко ты намъ князь еси и дай ны Богъ с тобою пожити, извета никакого же до тебе доложити" (Ипат. лет. 1159 г.). Здесь условие о сроке выражено весьма неопределенно. В других случаях князья призывались пожизненно. По смерти Изяслава "посадиша в Киевъ Ростислава киане, рекуче ему: якоже и брать твой Изяславъ честилъ Вячеслава, тако же и ты чести; а до твоего живота Киевъ твой" (Там же. 1154г.). Новгородцы целовали крест Ростиславу Мстиславичу на том, "якоже имъ имети сына его (Святослава) собе княземъ, а иного князя не искати, оли ся с нимъ смертью розлучити" (Ипат. лет. 1168 г.). Наконец, были случаи призвания князей с потомством. Так, после смерти кн. Михалка владимирцы "целоваша кресть ко Всеволоду князю, брату Михалкову, и на детехъ его, посадиша и на отни и на дедни столъ в Володимери" (Лавр. лет. 1177 г.). Выражение "на детехъ" нельзя понимать в том смысле, что население этим отказывалось от права избирать князя; это лишь значит, что жители изъявили намерение ограничить круг избираемых князей пределами нисходящих кн. Всеволода. Действительно, этот князь перед смертью оставил своим преемником во Владимире сына Юрия, но пригласил население подтвердить свое распоряжение, "и целоваша вси людiи на Юрьи". Своему сыну Ярославу Всеволод назначил г. Переяславль. После смерти отца Ярослав явился туда, созвал всех переяславцев и сказал им: "братiя переяславцы, се отецъ мой иде к богови, а васъ оудалъ мне, а мене вдалъ вамъ на руце, да рците ми, братия, аще хощите мя имети собъ, яко же имеете отца моего, и головы своя за мя сложити". Переяславцы ответили утвердительно "и целоваша к нему вси кресть" (Пер.-Сузд. лет. 1213 г.). Итак, население по-прежнему принимает участие в решении вопроса о замещении стола, но кандидатами на столы явились только сыновья Всеволода.

   Из других условий с князьями летопись сохранила любопытные указания на ряд киевлян с Игорем Ольговичем о порядке суда. Князь обязался выполнить все требования о смене тиунов своего брата, Ратши и Тудора, обещал разбирать дела лично и назначить новых тиунов по избранию самих киевлян (Ипат. лет. 1146 г.).

   По новгородским договорам власть князя ограничена целым рядом условий. Важнейшие из них следующие: князь обязуется: а) не судить суда без посадника; б) не раздавать без него же волостей и не выдавать грамот; в) для управления волостями назначать не своих мужей, а новгородских, и без вины их не устранять; г) не приобретать самому, княгине, боярам его и дворянам недвижимых имуществ в пределах Новгородской земли. Весьма сомнительно, что какое-либо из этих ограничений могло иметь силу в других землях, кроме Новгородской, так как ни в каком стольном городе не было посадника рядом с князем, и нет указаний на то, что князья были ограничены в приобретении сел в пределах своих княжений; наоборот, известно, что у князей были села, которыми они свободно распоряжались. Точно так же известно, что князья назначали посадников из своих мужей и детских, хотя бы они и не были местными людьми.

   3. Изгнание князей. Праву призвания князей соответствует право населения удалять князей, почему-либо неугодных. Последнее обычно имело место лишь при наличности более желательного претендента на данный стол. Выше был приведен случай изгнания из Смоленска Ярополка Романовича, потому что смольняне пожелали иметь своим князем Мстислава Ростиславича. Точно так же киевляне, недовольные Игорем Ольговичем, шлют к Изяславу Мстиславичу с приглашением: "ты нашь князь, поеди, Олговичевъ не хочемъ быти акы в задничи" (Ипат. лет. 1146 г.). В Новгороде изгнания князей принимали иногда характер формального суда веча над князем. Так, новгородцы с псковичами и ладожанами в 1132 г. "выгониша кн. Всеволода из города; и пакы съдумавъше, въспятиша и". Но недолго длилось примирение народа с князем: через четыре года новгородцы приглашают псковичей и ладожан "и сдумаша, яко изгонити князя своего Всеволода, и въсадиша и въ епископль дворъ... А со вины его творяху: 1, не блюдеть смердъ; 2, чему хотелъ еси сести Переяславли; 3-е, ехалъ еси съ пълку переди всехъ" (Синод, лет. 1136 г.). Подобным же образом восстали новгородцы на кн. Ярослава Ярославича: "начата iзгонити кн. Ярослава iз города, i съзвониша вече на Ярославли дворъ... iсписавше на грамоту всю вину его... а того много вины его; а ныне, княже, не можемъ терпети твоего насилья; поеди отъ насъ, а мы собе князя промыслимъ" (Синод, лет. 1270г.).

   4. Вопросы воины и мира. Население принимало участие в военных походах в виде народного ополчения. Это народное войско было совершенно обособлено от войска княжеского, княжей дружины. Нередко оба вида войска действовали совместно; но возможны были случаи, когда военное предприятие велось силами одного княжеского войска, без содействия народного ополчения. Конечно, в каждом отдельном случае сам народ на вече решал вопрос о том, будет ли принимать участие в походе ополчение или нет. Кн. Ярослав получил известие в Новгороде о смерти отца Владимира св. и о занятии стола киевского Святополком в момент розмирья с новгородцами: Ярослав лестью перебил нарочитых мужей за расправу их с варягами. Он созвал новгородцев на вече и сказал: "о люба моя дружина, юже вчера избихъ, а ныне быша надобе"; князь приглашал новгородцев против Святополка, и они согласились: "аще, княже, братья наша исечена суть, можемъ по тобе бороти" (Лавр. лет. 1015 г.). Выше были приведены уже случаи утвердительных и отрицательных ответов населения своим князьям на просьбы их поддержать их в борьбе с противниками. Но иногда почин вопроса принадлежит населению. Разбитые половцами киевляне прибежали в Киев с кн. Изяславом "и створища вече на торговищи, и реша, пославшиеся ко князю: се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними" (Лавр. лет. 1068 г.). Такое же участие принимает население и в вопросах о заключении мира. Перед приходом кн. Юрия к Киеву киевляне говорят кн. Изяславу: "мирися, княже, мы не идемъ" (Ипат. лет. 1149 г.). Осажденные владимирцы после семи недель осады говорят князю Михалку: "мирися, любо промышляй собе" (Там же. 1175 г.). Наоборот, ростовцы решительно требуют от своего кн. Мстислава Ростиславича продолжения войны с кн. Всеволодом Юрьевичем: "аще ты миръ даси ему, но мы ему не дамы" (Лавр. лет. 1177 г.).

   5. Законодательство и управление. Деятельность веча по этим вопросам поставлена на последнем месте, так как законодательная функция не обособилась в то время от текущих дел управления и суда и вовсе не играла той роли, как в наши дни. Вече, однако, могло входить в обсуждение и законодательных вопросов, что наглядно подтверждается судными грамотами Псковскою и Новгородскою, составленными на вечах. В Псковской грамоте предусмотрен и дальнейший порядок изменения и дополнения текста памятника по докладам посадника и с утверждения веча. Нет оснований отрицать подобное же право веча и в других землях. В начале уставной Смоленской грамоты князь Ростислав указывает: "приведохъ епископа Смоленску, сдумавъ съ людми своими". А в конце грамоты стоит княжеская заповедь: "Да сего не посуживай никто же по моихъ днехъ, ни князь, ни людiе" (Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права 5-е изд. Вып. 1. С 257, 262). В этих словах предусматривается возможность отмены Устава как князем-преемником, так и вечем ("людiе"). Компетенция веча проникала и в сферу судебной деятельности. Но участие в отравлении правосудия народного собрания, отражавшего на себе все страсти партийной борьбы, едва ли могло представляться целесообразным и желательным. Неудобство такого порядка уже признано Псковской грамотой, которая установляет (ст. 4): "А князь и посадникъ на вечи суду не судють, судити имъ у князя на сенехъ". Это изолирование судей от вечевых влияний косвенно указывает на то, что такие влияния прежде имели место. Некоторым пережитком судебной компетенции веча является и правило Новгородской грамоты, в силу которого вече назначало приставов по жалобе на медленность суда (ст. 29). И сравнительно поздно встречаются упоминания о судебной деятельности веча по делам чрезвычайным. В Новгороде "грабиша коромолницъ торгъ, и заутра створишя вече новгородци, свергоша два коромолника с мосту" (Синод, лет. 1291 г.). Вече ведало и политический суд над князьями и посадниками. В 1141 г. новгородцы свергли с моста посадника Якуна за то, что тайно бежал за кн. Святославом. В 1209 г. они сотворили вече на посадника Дмитра и на братью его, перечислили его вины и "идоша на дворы ихъ грабежьмь" (Синод. лет.; ср. выше).

   Вмешательство веча в дела внутреннего управления можно отметить, например, в случаях назначения должностных лиц, хотя в обычном порядке они назначались князем. Киевляне требуют от Игоря Ольговича смены тиунов, на что Святослав, брат Игоря, ответил: "а се вамъ и тивунъ, а по вашей воли" (Ипат. лет. 1146 г.). Ростовцы, суздальцы и муромцы грозят жителям своего пригорода Владимира: "пожьжемъ и, пакы ли посадника в немь посадимъ" (Лавр. лет. 1175 г.). Назначение экстренных сборов также происходило с ведома веча. Новгородцы не отпустили Ярослава за море и решили биться за него против Болеслава и Святополка; для этого "начата скоть събирати... и приведоша варягы, и вдаша имъ скоть" (Лавр. лет. 1018 г.). На предложение варяжской дружины принять ее на службу полоцкий князь (rex Vartilavus) ответил: "tempus quaeso concede, ut hac de re cum subditis meis communicem, hi enim reddunt pecunias" (Дайте мне время переговорить об этом с моими подданными: ведь они дают деньги). (Сказание Эймундовой саги // Голубовский П.В. История Смоленской земли до XV века. Киев, 1895. С. 213).

   В дополнение к сказанному выше о составе вечевых собраний надлежит прибавить, что фактическая невозможность для жителей пригородов принимать постоянное участие в вечевой жизни главных городов вызвала к жизни народные собрания в пригородах. Отношение пригородных веч к вечу главного города и определялось указанным правилом: "на что же старейшии (города) сдумають, на томь же пригороди стануть". Все, что сказано выше о политической зависимости пригородов, сводится в сущности к соотношению сил пригородов и главного города, а главною формою выражения этих сил и были вечевые собрания.

   6. Падение вечевого строя. Непосредственное участие всего свободного населения в политической жизни страны обусловливается двумя коренными причинами: незначительным объемом государственной территории и известною степенью материальной обеспеченности. С расширением территории личное участие каждого в решении государственных вопросов становится невозможным, и народные собрания в их первоначальной форме с правом участия для каждого свободного заменяются собраниями народных представителей. Досуг же в домашнем хозяйстве, столь необходимый для поддержания и развития интереса к общественным делам, выпадает на долю немногих, если хозяйственный строй страны или обширных классов населения подорван или серьезно потрясен.

   Борьба классов естественным образом приводила к сосредоточению крупных состояний в немногих руках и к обеднению массы населения. Но помимо этого массовое разорение населения явилось следствием татарского нашествия. Что не само по себе татарское завоевание древнерусских земель вызвало глубокий политический переворот в силу того, что ханы были достаточно сильны, чтобы приказывать народу, а не входить с ним в соглашения, - это наглядно подтверждается судьбой Новгорода и Пскова, Смоленска и Полоцка, где вечевой строй сохраняется в прежнем виде и во время татарского владычества. Падение его в этих землях произошло после присоединения этих земель к Москве и к Литве в XV и начале XVI в. В Смоленске еще в 1440 г. вече созывается колокольным звоном по вопросу о смене наместника (ЛВКЛ. С. 54); а полочане в 1465 - 1470 гг. сносятся с Ригой от имени "всего посполства Полоцкого места" (РЛА. N CCXLIX и CCLIX). Вече в Новгороде уничтожено в 1478 г., а в Пскове в 1510 г. - по требованию московского правительства. В других же землях веча заглохли вскоре после порабощения Руси татарами; только редкие вспышки в отдельных местах против татарских насилий являются последними отзвуками умирающего обычая. Большая прочность вечевых порядков в указанных северо-западных землях может быть объяснена единственно тем, что они совсем не испытали татарского погрома, хотя признали власть хана и обязались уплачивать дань.

   Когда же Русь начала оправляться от страшных последствий народного разорения, то на пути к возрождению народных собраний оказались неустранимые преграды вследствие территориального роста русских княжений.

   Основным трудом о древнерусском вече является соч.: Сергеевич В.И. Вече и князь. М., 1867; новая переработка той же темы: Сергеевич В.И. Древности русского права. 3-е изд. СПб., 1908. Т.П. С. 1 - 149; ср.: Тарановский Ф.В. Отзыв о соч. В.И.Сергеевича "Древности русского права". Юрьев, 1911. С. 44 - 68; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. 4-е изд. СПб.; Киев, 1905. С. 52 - 62, 291; Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства. СПб., 1863. Т. 1 - 2 и Костомаров Н.И. Поли. собр. соч. СПб., 1904. Кн. 3; Градовский А.Д. Государственный строй древней России (по поводу книги "Вече и князь") // ЖМНП. 1868. Кн. X. и Градовский А.Д. Собр. соч. СПб., 1899. Т. 1; Линниченко И.А. Вече в Киевской области. Киев, 1881; Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. 3-е изд. М., 1902. Гл. I и II; Грушевский М.С. Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия. Киев, 1891. Гл. V; Голубовстй П.В. История Смоленской земли до начала XV века. Киев, 1895. С. 212 - 223; Платонов С.Ф. Вече в Великом Новгороде (конспект лекции). Новгород. 1916.

  

   Княжеская власть - столь же исконный и столь же повсеместный институт, как и вече. У отдельных славянских племен "княженья" упоминаются задолго до призвания Рюриковичей. Корни этой власти скрываются в доисторическом патриархальном быту, и в виде пережитка свадебные песни сохранили названия "князя" и "княгини" применительно к новобрачным. Но и в историческое время сохранились еще остатки племенных князей. В договоре с греками 907 г. перечисляется дань на города: Киев, Чернигов, Переяславль, Полотьск, Ростов, Любеч "и на прочая городы, по тъмъ бо городомъ седяху велиции князи подъ Ольгомъ суще"; по договору 911 г. посланные пришли "отъ Олга, великого князя рускаго, и отъ всехъ, иже суть подъ рукою его, светлыхъ и великихъ князь". Древляне рассказывали Ольге о своих добрых князьях, "иже роспасли суть Деревьскую землю"; за одного из них, Мала, Ольга получила предложение выйти замуж. Однако с размножением Рюриковичей только члены этого княжеского рода занимали столы древнерусских княжений.

   Князь - необходимый элемент в составе государственной власти всех русских земель; ни одна из них не может обойтись без князя. Те исключительные моменты в жизни той или иной земли, когда ей приходилось испытывать последствия вакантности стола, изображаются современниками как бедственные и опасные для целости страны. Так, когда кн. Ростислав Мстиславич после смерти Вячеслава не сумел удержать Клева и ушел оттуда в Смоленск, то киевлянам предложил свои услуги черниговский кн. Изяслав Давидович: "хочю к вамъ поехати". При всей нелюбви к черниговским князьям киевляне приняли предложение. И вот почему: "они же боячеся половець, зане тогды тяжко бяше кияномъ, не осталъ бо ся бяше у нихъ ни единъ князь у Киевъ, и послаша... рекуче: поеди Киеву, ать не возмуть насъ половци; ты еси нашь князь" (Ипат. лет. 1154 г.). После убийства Андрея Боголюбского жители Ростова, Суздаля, Переяславля и Владимира поспешно съезжаются для выбора ему преемника: "по кого хочемъ послати в своихъ князехъ? намъ суть князи муромьскые и рязаньскыи близь в суседехъ, боимся льсти ихъ, еда поидуть внезапу ратью на насъ, князю не сущю у насъ" (Лавр. лет. 1175 г.). В обоих случаях боязнь внешней опасности заставляет принимать меры к скорейшему замещению стола. Но и интересы внутреннего порядка требовали того же. Владимир Мономах не сразу пришел в Киев на зов киевлян, и в Киеве начались грабежи. Поэтому снова зовут его кияне и предупреждают: "аще ли не поидеши, то веси, яко много зло уздвигнеться, то ти не Путятинъ дворъ, ни соцькихъ, но и жиды грабити, и паки ти поидуть на ятровь твою и на бояры и на манастыръ, и будеши ответь имелъ, княже, оже ти манастыре разъграбять" (Ипат. лет. 1113 г.).

   Не составлял исключения и вольнолюбивый Новгород; и он не мог существовать без князя, хотя и враждовал очень часто со своими князьями. В 1140 г. новгородцы выпросили у кн. Всеволода Ольговича себе князем его брата Святослава, с которым, однако, не могли ужиться за его злобу и насилие, и в том же году просили у Всеволода его сына. Но тот успел только дойти до Чернигова, как новгородцы объявили Всеволоду: "не хочемъ сына твоего, ни брата, ни племени вашего, но хочемъ племени Володимера". Они желали иметь своим князем Изяслава Мстиславича. Не желая уступать Новгорода Владимировичам, Всеволод уступил им город Берестие под условием, чтобы не ходили в Новгород: "Новогорода не березета, ать седять сами о своей силе, кде князя не налезуть". Новгородцы, узнав об этом "и не стерпяче бесъ князя седити, и ни жито к нимъ не идяше ни отколе же", послали просить князя у Юрия, с которым раньше враждовали (Ипат. лет. 1140 - 1141 гг.). Итак, за отсутствием князя Новгороду грозило бедствие, так как прекратился подвоз хлеба. При таких условиях Новгород не брезгует и нежелательным кандидатом.

   В составе государственной власти каждого княжения князь занимал по сравнению с вечем существенно иное положение, так как был органом постоянно и повседневно действующим. Он был поэтому представителем власти в земле, и в его компетенцию входили все вопросы, касающиеся внешней и внутренней государственной жизни страны. На обязанности князя прежде всего лежит поддержание внешнего мира и защита земли от внешнего врага. Но вместе с тем князь - охранитель внутреннего мира, установитель и блюститель порядка, или наряда. По преданию князья и призваны были "володеть и судить". Они - правители и судьи, так как все несложные отрасли древнего управления и суда находятся в их непосредственном заведовании. Отсюда ясно, почему ни одна земля не может обойтись без князя: за отсутствием представителя власти остаются неудовлетворенными те или другие насущные нужды государственной жизни.

   Политическое положение князя в земле и обусловливалось прежде всего необходимостью для населения иметь представителя власти в лице какого-либо князя. С другой стороны, без поддержки населения князь не в состоянии был провести никакого дела, так как не имел в своем распоряжении достаточно сильных и независимых от народа исполнительных органов. При таких условиях авторитет князя определяется степенью доверия к нему со стороны населения, силою единения князя с народом. Чем большим доверием земли пользуется данный князь, тем положение его было прочнее, авторитет - сильнее. Желая доказать угорскому королю свою силу, князья Вячеслав и Изяслав велели передать ему: "а все ти скажуть твои мужи и брать твой Мьстиславъ, како ны Богъ помоглъ, и пакы како ся по насъ яла Руская земля вся и чернии клобуци" (Ипат. лет. 1151 г.). Князья, народные любимцы, как Владимир Мономах, Мстислав Ростиславич, Всеволод Юрьевич и др., бесспорно обладали более обширною властью, сравнительно со многими князьями, только в силу доверия к ним народа. Про Мстислава Ростиславича современник заметил, что "не бе бо тое земле в Руси, которая же его не хотяшеть, ни любяшеть, но всегда бо тосняшеться на великая дела" (Ипат. лет. 1178 г.). Конечно, такому князю не спешили ставить каких-либо ограничительных условий о пределах правящей власти и способах ее проявления. Наоборот, князь, внушающий недоверие или подозрение, должен был давать населению обязательства или обещания даже по мелким вопросам текущего управления и суда. Игорь Ольгович должен был целовать крест киевлянам в том, что не только удалит судных тиунов своего брата Всеволода, но будет впредь назначать таковых лишь с одобрения населения (Ипат. лет. 1146 г.: "а се вамъ и тивунъ, а по вашей воли").

   На почве недоверия могли возникать постоянные столкновения у князя с народом. Без взаимных уступок они грозили князю потерею стола. Неугодному князю нередко указывали "путь чист" из города. Предотвратить такой исход было возможно только в том случае, если князь найдет себе поддержку хоть в части населения, в какой-либо вечевой партии. Но и противная князю партия могла найти себе союзника в лице другого князя, претендента на данный стол. Исход такой борьбы зависел, конечно, от соответствия сил борющихся. Князя, вынужденного покинуть стол, мог ожидать ряд тяжелых невзгод: имущество его и его сторонников иногда делалось жертвою грабежа, а иной раз князя временно лишали свободы, чтобы оградить на ближайшее время землю от враждебных действий разгневанного князя. Так это случилось, например, с Всеволодом Мстиславичем, которого новгородцы посадили в епископль двор с женою, детьми и тещей и продержали под строгим караулом в заключении два месяца (Синод, лет. 1136 г.). Только по исключению дело доходило даже до посягательства на жизнь князя. Такая трагическая судьба постигла Игоря Ольговича киевского и Андрея Боголюбского.

   Итак, отношения князя к народу покоились преимущественно на взаимном доверии, степенью которого определялись и подробности условий в заключаемых при занятии стола или по поводу возникших недоразумений договорах князей с населением земли.

   Князья Рюриковичи как члены одного владетельного рода не стояли изолированно между собой. Между ними постоянно возникали вопросы о взаимных отношениях как по делам о распределении столов, так и при выработке междукняжеских соглашений. Чем же определялись эти отношения в том и другом случае?

   Распределение столов между князьями. Пока число представителей княжеского рода было незначительно и под их властью были объединены отдельные земли, вопрос о распределении столов не возбуждал никаких споров: власть переходила от отца к сыну и от брата к брату. Но как только появилось несколько претендентов на одну и ту же волость, между князьями возникли столкновения, и со смерти кн. Ярослава это сделалось общим явлением политического быта древней Руси, Успела ли практика выработать какие-либо общие правила к примирению этих враждующих интересов соперничающих князей? Можно ли говорить о каких-либо началах, регулирующих преемство княжеских столов?

   Впервые в исторической литературе определенный ответ на этот вопрос предложен был С.М. Соловьевым в его труде "Взаимные отношения между князьями Рюрикова дома" (М., 1847). Его выводы и до сих пор продолжают находить сторонников в среде исследователей, а потому и нельзя эти выводы оставить без разбора. По мнению Соловьева, в древнее время господствовал родовой быт, проникавший и даже заменявший все стороны общественной и государственной жизни. И отношения между князьями регулировались началом родового старшинства, по которому происходило и распределение столов между князьями. Каждый князь занимал соответственный своему старшинству стол. Это значит, что существовали две лестницы: лестница князей, на которой каждый князь занимал ступень соответственно своему старшинству, и лестница городов, расположенных по ступеням по их политическому значению. За смертью князя его ступень занимает следующий за ним по старшинству, а вместе с тем передвигается со своего стола на стол умершего, передавая свой стол князю, следующему за ним по старшинству, и т.д. Князья, значит, передвигались со стола на стол по степени старшинства, путем "лЪствичнаго восхождешя" с младшего стола на более старший, пока не достигали старейшего Киевского стола. Хотя в отдельных случаях этот порядок мог нарушаться, но в существенных чертах продержался до тех пор, пока не начал распадаться родовой быт. В подтверждение этих наблюдений С.М. Соловьев указал несколько документальных данных. Уже при сыновьях Ярослава столы распределяются согласно этому правилу: старший сын получил Киев, второй, Святослав, - Чернигов, третий, Всеволод, - Переяславль, далее Игорь - Владимир-Волынский и Вячеслав - Смоленск. Через три года Вячеслав умер, "и посадиша Игоря Смолиньске, из Володимеря выведше". Через 19 лет Изяслав вынужден был покинуть Киев, который был занят Святославом, а Всеволод занял Чернигов (Лавр. лет. 1057 и 1073 гг.). В конце XII в. правило лестничного восхождения формулировано словами черниговского князя Ярослава Всеволодовича в ответ на предложение князей Всеволода Юрьевича, Рюрика и Давида Ростиславичсй навсегда отказаться от притязаний на Киев: "не буди мнъ отлучитися великого стола, и главы и славы веса Руси Клева, но якоже и отъ прадедъ нашихъ лестницею кождо восхожаше на великое княженiе Юевское, сице же и намъ и вамъ, лествичнымъ восхождешемъ кому аще Господь Богь дасть взыти на великое княженiе великаго Кiева, сего братiе не разаряйте, ни пресецайте, да не Божiй гневъ на себе привлецете, хотяще едины во всей Руси господствовати" (ПСРЛ. Т. X. С. 26 (1196 г.)).

   Заслугой проф. В.И. Сергеевича является как истинное разъяснение указанных фактов, так и вообще выяснение вопроса о порядке распределения столов. Почему Игорь перемещен в Смоленск на место Вячеслава - неясно, так как не видно, что он был младше Вячеслава, а скорее - старше, ибо поставлен при перечислении братьев выше его. Святослав занял Киев не по праву старшинства, а насильно изгнав Изяслава из Киева. Наконец, известие о лестничном восхождении сохранилось в позднем Никоновском летописном своде, куда это выражение было внесено современником XVI в. из местнических счетов. В Ипатовском своде слова черниговского князя переданы иначе: "ажь ны еси вменилъ Кыевъ тоже ны его блюсти подъ тобою и подъ сватомъ твоимъ Рюрикомъ, то в томъ стоимъ; ажь ны лишитися его велишь отъинудь, то мы есмы не угре, ни ляхове, но единого деда есмы внуци; при вашемъ животъ не ищемъ его, ажь по васъ, кому Богь дасть" (Ипат. лет. 1195 г.). Итак, все эти данные нимало не говорят в подтверждение того, что столы распределялись по единому началу родового старшинства. Мало того. Надо признать, что вообще не существовало какого-либо единого порядка в преемстве столов.

   Очень нередко столы захватывались силою. Это называлось - "добывать", "налезать" стол. Изяслав Мстиславич не хотел уступить Киева дяде своему Юрию и на просьбы епископа помириться с дядею отвечал: "добылъ семи головою своею Киева и Переяславля" (Ипат. лет. 1149 г.). Он действительно силою захватил стол под Игорем Ольговичем. Когда кияне стали звать к себе Изяслава, указывая на то, что не хотят быть у Ольговичей "акы въ задничи", то он сказал: "любо си голову положто передъ вами, любо си налезу столь деда своего и отца своего" (Там же. 1146 г.). Захватная политика применяется и к занятию вакантных столов. Претенденты на освободившийся стол друг перед другом спешат поскорее занять его. Во время одной из битв Изяслава с дядей Юрием убит был союзник первого, черниговский князь Владимир Давидович. Изяслав советует брату убитого, Изяславу Давидовичу, поскорее ехать в Чернигов и занять стол, что тот и сделал, и на другой день был уже в Чернигове и "седе на столь брата своего". В то же время спешил к Чернигову союзник Юрия, кн. Святослав Ольгович, другой претендент на Черниговское княжение. Но он "бъ тяжекъ теломъ, и трудилъся бе бежа", и из Городца послал вместо себя племянника, "а самъ не може ехати". Однако посланный застал уже стол занятым (Ипат. лет. 1151 г.). Несколько лет спустя Святослав занял стол в Чернигове и умер черниговским князем. В момент его смерти в Чернигове не было ни сына его, ни племянника Святослава Всеволодовича. Вдова и дружина покойного князя извещают сына его Олега: "княжеi не стряпай, еди вборзъ, Всеволодичь бо недобръ жилъ съ отцомъ твоимъ и с тобою; ачи что замыслить лихое?" А епископ шлет Всеволодовичу грамоту с извещением: "стрый ти умерлъ, а по Олга ти послали, а дружина ти по городомъ далече, а княгини седить въ изуменьи с детьми, а товара множество у нея; а поеди вборзъ, Олегь ти еще не въехалъ, а по своей воли възмеши рядъ с нимъ" (Там же. 1164 г.). "Beati possidentes" было правилом, хорошо известным уже в древности.

   В политике захвата берет верх тот из соперничающих князей, на стороне которого перевес в ловкости, энергии, влиянии, а главное - в силе. И любимому князю население может отказать или не принять его, если его противники значительно сильнее. Привязанные к Изяславу кияне и черные клобуки говорили ему: "княжеi сила его велика (Юрiя), а у тебе мало дружины... не погуби насъ, ни самъ ни погыни; но ты нашь князь, коли силень будеши, а мы с тобою, а ныне не твое веремя, поеди прочь". Изяслав должен был согласиться с этим. "Наю не веремя нынъ есть", говорит он Вячеславу: "поеди ты, отце, въ свой Вышегородъ, а язъ поеду въ свой Володимирь; язъ же пакы по сихъ днехъ како ны Богь дасть" (Ипат. лет. 1150 г.).

   Но соперники могут условливаться и идти на взаимные уступки. В своих притязаниях каждый ссылается на доводы, оправдывающие, по его мнению, его образ действий. В подтверждение своих лучших прав князья приводят: 1) физическое старшинство, 2) начало отчины, 3) народное избрание. Но кроме этих начал, имеющих значение в порядке преемства столов, столы занимались еще по воле занимающих их князей, а со времени татарского завоевания еще и по ханским ярлыкам, т.е. по распоряжению ханов.

   Старшинство лет давало в древнее время значительные преимущества. С ним связана большая опытность, а опыт практической жизни был почти единственной школой образования. Более старший опытнее, разумнее и образованнее младшего. Старший князь поэтому пользуется большим влиянием, лучшими связями, а вместе с тем целым рядом преимуществ по сравнению с младшим. При таких неравных условиях молодому князю трудно конкурировать со старшим и естественно, что старшему отдается преимущество перед младшим и в соперничестве из-за столов. Но лучшие качества старшего - отнюдь не закон природы. Ловкие и энергичные князья опережают не только своих сверстников, но и князей старшего поколения. И это могло быть нередким исключением. А при таких условиях ссылка на старшинство не имела, конечно, решающего значения. Святослав и Всеволод Святославовичи изгнали из Киева старшего брата Изяслава, и его стол занял Святослав. Феодосии Печерский хотя и обличал князя, "яко неправедно створша и не по закону седша на столь томъ, яко отца си, брата старейшаго прогнавша", но убеждения чтимого старца не оказали никакого влияния. Изяслав Мстиславич по старшинству должен был уступить Киев дяде своему Юрию, но боролся с ним за Киев. Желая устранить ссылку дяди на старшинство, он пригласил совладетелем себе дядю Вячеслава, который оправдывал свои права на Киев ссылкой на старшинство: "Гюрги мнъ брать есть, но моложий мене, а язъ старъ семь, а хотелъ быхъ послати к нему и свое старишиньство оправити, ци будеть ны ся судити предъ Богомъ, а Богь на правду призрить". Он послал сказать Юрию: "язъ тебе старей семь не маломъ, но многомъ, азъ уже бородать, а ты ся еси родилъ; пакы ли хощеши на мое старишиньство поъхати" (Ипат. лет. 1151 г.) Но и на этот раз ссылка на старшинство делу не помогла. А Ростислав Владимирович, захвативший Тмуторакань под Глебом Святославовичем, ушел из города, как только узнал, что идет на него дядя Святослав, "не убоявься его, но не хотя противу стрыеви своему оружья взята". Но как только Святослав, "посадив снова в городе сына Глеба, ушел, Ростислав опять выгнал двоюродного брата" (Там же. 1065 г.).

   Итак, в подтверждение своих прав на стол князья нередко ссылаются на старшинство; но часто эти ссылки не имеют никакого успеха. Это подтверждает Нестор в своем "Чтенiи о житiи и о погубленiи блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба", указывая, что "многи бо суть ныне детьскы князи не покоряющеся старейшимъ и супротивящеся имъ". Но, кроме того, следует заметить, что наряду со старшинством естественным возникло понятие о старшинстве искусственном, фиктивном. И младший князь мог быть назван старейшим, если ему удавалось занять лучший стол. В этом смысле в памятниках встречаются выражения: "искать старейшинства", "положить на комъ, дать кому старейшинство". Не подлежит сомнению, что под старшинством здесь надо понимать лучший стол. Во время борьбы Ростиславичей с Ольговичами за Киев Ярослав Изяславич Луцкий предложил свои услуги сначала Ольговичам, "ища собъ старешиньства въ Олговичехъ, - и не ступишася ему Кыева. Онъ же сослався с Ростиславичи и урядися с ними о Кыевъ... Ростиславичи же положиша на Ярославъ старейшиньство и даша ему Кыевъ" (Ипат. лет. 1174 г.). Константин Всеволодович вел борьбу с младшим братом Юрием за Владимир. Союзники первого, Мстислав Мстиславич и Владимир псковский, убеждают своих противников: "мы пришли есмя, брате князь Юрьи и Ярославе, не на кровопролитие, крови не дай Богь створити, да до того управимся; мы есмы племенници себе, а дадимъ старейшиньство кн. Костянтину, а посадите и в Володимеръ, а вамъ земля Суздальская вся" (Сузд. лет. 1216г.). Старший брат оказался не на старшем столе, а потому ведутся переговоры о том, чтобы дать ему старшинство, т.е. старший стол.

   Отчиной (вотчиной) называлось все то, что переходило к детям после отцов, как полученное от дедов называлось дединой. Из сферы имущественных отношений эти понятия были перенесены и на отношения политические. Князь называл стол свой отчиной, если этот стол был некогда занят его отцом. В распределении столов это начало отчины сказалось очень рано, так как у отцов было естественное желание передавать столы своим детям. Еще Владимир св. выделил Полоцк сыну своему Изяславу от Рогнеды по совету бояр, на суд которых Владимир передал свое столкновение с Рогнедой; бояре сказали: "уже не убий ея, детяти деля сего, но въздвiгни отчину ея и дай ей с сыномъ своимъ" (Лавр. лет. 1128 г.). Постепенно это начало все более укоренялось, но все же не сделалось общим правилом и не могло сделаться, так как на один и тот же стол и одновременно могли быть предъявлены притязания несколькими князьями, отцы которых ранее занимали этот стол. Когда умер Всеволод Ярославич, то сразу открылись столы киевский, черниговский и переяславский. По праву отчины на киевский стол могли