Дьяконов Михаил Александрович - Очерки общественного и государственного строя Древней Руси

боре дворян и детей боярских записаны были по московскому списку, были столичными служилыми людьми. Об остальных не удалось подобрать сведений. Но и полученный результат доказывает громадное преобладание столичных служилых людей в составе членов военно-служилого класса. Каким же образом и в каком качестве они попали на собор? За отсутствием прямых указаний приходится довольствоваться догадками. Вот догадка проф. В.О. Ключевского. По данным Тысячной книги мы знаем, из каких уездов набирались дворяне в отборную тысячу. Получив поместья в Московском уезде, они не перестали быть помещиками на прежних местах своего жительства и сохранили с ними не только хозяйственные, но и служебные отношения: как лучшие местные люди, они и в новом качестве столичных дворян продолжали нести службу голов-начальников над местными уездами сотнями. Если восстановить по Тысячной книге места жительства тех членов собора, относительно которых это возможно, то окажется, что все они распределяются по 38 уездам, лежащим по западной границе и близко к центру, откуда прежде всего и были мобилизованы дворянские сотни. Можно думать, что начальники мобилизованных сотен и попали на собор прямо с театра военных действий. Другие из членов служилого класса на соборе, неизвестные по Тысячной книге, были городовыми воеводами в городах, пограничных с театром военных действий.

   Итак, членами на соборе от служилых людей явились почти все столичные служилые люди, бывшие предводителями дворянских сотен и военными начальниками в пограничных городах и в силу этого близко знакомые с положением дел, о котором они должны были подавать свое мнение правительству. Они являлись представителями на земском соборе не по избранию и уполномочию своих избирателей, а по доверию к ним правительства, которое видело в них хорошо осведомленных с положением дел начальников, на которых удобно было возложить применение на местах мер, принятых правительством после совещания с этими сведущими людьми.

   Другой исследователь (М.В. Клочков), изучивший состав служилого представительства на соборе 1566 г., пришел к выводу, что московские дворяне могли попасть на собор не только в силу тех связей, какие у них не порывались со служилыми людьми тех уездов, откуда они были взяты в отборную тысячу, а главным образом в силу своего начальственного положения над местными дворянскими полками и сотнями или в качестве военно-административных агентов правительства, в какой бы местности им ни пришлось выполнять возложенные на них правительством начальственные функции. "Это были ответственные сведущие люди Московского государства, созванные на собор по месту их службы, а не по месту их землевладения ".

   Собор 1566 г. тем существенно отличается по составу от прежде упоминаемых совещаний правительства с людьми из среды населения, что на нем впервые отмечены в составе членов лица торгово-промышленных классов. Проф. В.О. Ключевский и относительно этой группы членов собора 1566 г. пришел к выводу, весьма близкому с только что указанным относительно служилых людей. Все члены этой группы, не исключая и смольнян, были московскими торговыми людьми. Это лучшие, отборные в среде торгово-промышленного класса, набранные в Москву из торговых людей всех городов Московского государства с тем, чтобы возложить на них трудную и ответственную службу по финансовому управлению. Сделавшись московскими жителями, они сохраняли связь с прежними областями своей торгово-промышленной деятельности не только хозяйственную, но нередко и административную, когда являлись в этих местах финансовыми приказчиками московского правительства. Призваны они были на собор как лучшие местные люди и как доверенные органы правительства, которые были хорошо ознакомлены с положением дел в кругу своей профессии.

   Таким образом, представительство на соборе 1566 года столичного дворянства и столичного купечества было представительством по государственному и общественному положению, а отнюдь не по доверию и выбору избирателей. Самый же собор явился совещанием правительства со своими собственными агентами и представлял всю землю, поскольку последняя могла быть представлена столицей.

   Изучение состава представительства на соборе 1598 года привело проф. В.О. Ключевского к тем же основным выводам, какие он сделал относительно состава собора 1566 года. "И теперь сошлись на соборе разностепенные носители власти, органы управления служебному положению, а не по общественному доверию. Но по, а не уполномоченные общества; это было представительство по понятиям того времени это было представительное собрание. На это указывает эпитет вселенский, прилагая который к земскому собору, хотели тем выразить представление о собрании руководителей всех частей государственного управления. Значит, в земском соборе видели представительство государственной организации... Управляемое же общество подразумевалось не как политическая сила, которая могла говорить на соборе устами своих уполномоченных, а как паства, о благе которой должны были сообща подумать ее приставники. Собор был органом ее интересов, но не ее воли; члены собора представляли общество, насколько управляли им" (Опыты и исследования. М., 1912. С. 498). Правда, в числе участников этого собора проф. В.О. Ключевский отмечает группу дворян под именем "из городов выбор", среди которых были, по его мнению, выборные из городовых дворян. "Присутствие представителей местных дворянских обществ из их же среды есть новая черта в соборе 1598 г., незаметная в составе собора 1566 г., на котором провинциальное дворянство было представлено только столичными дворянами" (Там же. С. 493). К сожалению, почтенный исследователь не приводит никаких указаний на те условия, которыми мог бы быть вызван к жизни этот новый тип представительства.

   Но если начало выборного представительства совершенно чуждо организации земских соборов XVI в., то могла ли в ту пору вообще зародиться мысль о возможности выборной организации представительства? Выше приведено мнение анонимного автора "Иного сказания" "Беседы Валаамскихъ чудотворцевъ" о создании "единомысленнаго вселеннаго совета", состоящего из представителей "ото всякихъ меръ всякихъ людей" и образованного "погодно" "ото всехъ градовъ и отъ уездовъ градовъ техъ". Едва ли можно сомневаться в том, что здесь идет речь о выборном представительстве. Но тогда возможно ли отнести и самый памятник ко второй половине XVI в., и не надежнее ли догадка тех, которые относят эту приписку к "Беседе" ко времени после смуты? Имеются, однако, указания, что мысли анонимного автора, по крайней мере в некоторой части, не были чужды даже правительственным сферам второй половины XVI в. Когда посол Батория Гарабурда заговорил в 1585 г. о вечном мире, то бояре ему ответили: "это дело великое для всего христианства; государю нашему надобно советоваться об нем со всею землею; сперва с митрополитом и со всем освященным собором, а потом с боярами и со всеми думными людьми, со всеми воеводами и со всею землею; на такой совет съезжаться надобно будет из дальних мест, из Новагорода, Казани, Астрахани, Сибири" (Соловьев С.М. История России... 4-е изд. Т. VII. С. 252, 254; Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. X. Прим. 28). Съезд на совет всей земли из таких дальних мест опять идет в совершенный разрез с практикой. Очень возможно, что бояре представили только простую отговорку, как и поняли это паны, указав кн. Троекурову: "у васъ въ обычае ведется - что сдумаеть государь да бояре, на томъ и станетъ, а земле до того и дела неть". Но важно, что эта отговорка представляет совет земли в виде представительства даже от самых отдаленных областей государства. От Сибири, например, упоминаются представители один раз на избирательном соборе 1612 - 1613 гг.

   Итак, наряду с практикой XVI в., не знающей выборного представительства на советах всей земли, зародилась уже в то время идея выборного представительства от всех областей государства, не исключая и самых отдаленных, как нормальная организация таких советов. Условия московской современной действительности благоприятствовали укоренению мысли о выборном представительстве, так как в организации отдельных частей местного управления выборное начало нашло довольно широкое применение. По выбору или излюбу местного населения намечались губные головы и целовальники, излюбленные головы и земские судейки, старосты и целовальники для присутствия на суде сначала наместников и волостелей, а потом и выборных судей. Среди крестьян черных волостей и на посадах выборные лица уже издавна несут важные функции по раскладке и сбору податей. Позднее других общественных классов получает обособленную организацию служилое население. Но и оно разбивается по уездам на областные миры, и в каждом уезде провинциальное дворянство избирает из своей среды городовых приказчиков и окладчиков - последних для определения служебной годности каждого служилого человека при разборах и верстаньях. Перенесение этого выборного начала из узкой области местного управления в организацию "вселенского совета" вовсе не представлялось столь трудным для того времени, как в наши дни, так как московские государи не усматривали в этом совете никакой опасности для своего авторитета. Но как раз случилось, что применение выборного начала к организации земских соборов совпало с подъемом авторитета земского собора и упадком власти государя. Но это было лишь случайным совпадением, а не следствием новой организации соборного представительства.

   Не может подлежать сомнению, что перемена в организации представительства подготовлена событиями Смутного времени. При крайне слабом правительстве (царя Шуйского) и даже при полном его отсутствии местные общества должны были взять в свои руки заботы о собственном самосохранении и спасении отечества от внутренних и внешних врагов - "воров" и поляков. Такое серьезное и многотрудное дело вызывает к жизни не только возникновение местных советов для обсуждения положения дел, но и сношения местных советов между собой. Для обсуждения общих предприятий северо-восточные и другие города сносятся между собой грамотами и приглашают присылать; "для подлиннаго договора, добраго совета и поспешенья добрыхъ людей изо всехъ чиновъ". Так, нижегородцы пишут на Вологду: "писали мы къ вамъ напередъ сего многижды... чтобы вамъ прислати къ намъ о договоръ и о добромъ совете людей добрыхъ изо всехъ чиновъ, сколько человекъ пригоже". На Вологду же сообщают ярославцы, что "для подлиннаго договора и поспешенiя посланы къ вамъ дворянинъ, да посадскiй человекъ". Костромичи шлют на Вагу призыв: "и вы, господiе, къ намъ на Кострому для добраго совета не присылывали; а изъ Галича жъ намъ на Кострому для добраго совета прислали дворяне и дети боярскiе дворянина, а отъ посадскихъ людей посадскаго человека". Такие местные советы и их сношения охватили целый ряд городов, из которых и двинулись первые ополчения для освобождения Москвы от поляков в 1611 г. Собравшись под Москвой, эти ополчения и их предводители пробуют организовать правительство "по совету всей земли", хотя участниками этого совета упоминаются только "всякiе служилые люди и дворовые и казаки". После неудачи этого ополчения местные советы продолжают играть важную роль, особенно в северо-восточных городах, силами которых главным образом и была подготовлена почва для поддержки нижегородского ополчения. Когда последнее достигло Ярославля, то оттуда рассылались грамоты по городам с призывом "советовать со всякими людьми общимъ советомъ и по всемiрному своему совету... прислать къ намъ въ Ярославль изо всякихъ чиновъ людей человека по два (и по три) и съ ними советъ свой отписати за своими руками". Эти выборные приглашались для того, чтобы "по совету всего государства выбрати общимъ советомъ государя". Ярославское ополчение вступило в переговоры и с Новгородом и шведами по поводу избрания государем шведского королевича и об этих сношениях также сообщало во все города. Такие грамоты достигли и сибирских городов, например Верхотурья, жители которого приглашались прислать в Ярославль "советь всего города, написавъ за своими руками, какъ съ новгородскими послы о королевичъ говорити и на чемъ постановить". Из Верхотурья же сносятся о том же с Тюменью, "чтобы о такомъ великомъ делъ послати советъ свой въ Ярославль, свестяся Сибирскими всеми городы, а не врознь" (СГГД. Ч. II. N 236, 239, 278, 281; ААЭ. Т.П. N 175, 176, 178, 182, 203, 208; ЧОИДР. 1905. Кн. 4. Смесь. С. 65; ср.: Памятники истории Нижегородского движения в эпоху Смуты и земского ополчения 1611 - 1612 гг. СПб., 1912).

   По-видимому, в Ярославль успели съехаться многие выборные из городов, и там составился "совет всей земли" в гораздо более правильной и полной форме, чем совет ополчения 1611 г., так как отсутствующие в полном составе освященный собор и боярская дума были заменены немногими соборными и думными чинами. Но зато здесь оказались впервые в небывалом числе "изо всех городов всяких чинов выборные люди". Этот собор в безгосударственное время явился действительным олицетворением единства государства и имел по уполномочию всей земли несомненный авторитет, хотя ему и не суждено было осуществить главной цели, для которой он был созван - выбрать государя. Ополчение двинулось к Москве и очистило ее от поляков. Но и после этого подвига ему или выборным в его составе не пришлось приступить к избранию государя, так как для этой цели с половины ноября и в декабре 1612 года рассылались грамоты по городам "о обираньи государьскомъ и о совътъ" с просьбою прислать в Москву "изо всехъ городовъ Московскаго государства, изо всякихъ чиновъ людей по десяти человек изъ городовъ, для государственныхъ и земскихъ делъ" (ДАИ. СПб., 1846. Т. I. N 166; ср.: Утвержденная грамота об избрании М.Ф. Романова // ЧОИДР. 1906. Кн. 3. С. 42; Дворц. разр. СПб., 1850. Т. I. С. 9; Веселовский С. Б. Новые акты Смутного времени. М., 1911. N 82, 89). Хотя о деятельности этого избирательного собора сохранился подлинный документ - избирательная или утверженная грамота об избрании на престол царя Михаила, но значение этого документа справедливо подвергнуто сомнению как со стороны содержания, так и относительно полноты подписей. Весьма вероятно, что документ этот составлен и подписи к нему собирались спустя несколько месяцев после состоявшегося избрания. На грамоте подписалось 277 членов, тогда как на соборе было представлено до 50 городов.

   По избрании государя земский собор не был распущен, а остался постоянным советом всея земли при вновь избранном государе для поддержания его в тяжелом деле восстановления порядка в совершенно расшатанном и разоренном государстве. Для молодого царя было крайне важно и прямо необходимо иметь постоянную опору в народных представителях для придания надлежащего авторитета всем распоряжениям слабой правительственной власти. В эти годы земский собор спас от гибели не только отечество, но и ореол царской власти. В конце 1615 г. члены избирательного собора были распущены, но одновременно приглашены были новые выборные из городов, не успевшие, однако, отовсюду съехаться к началу 1616 г. В 1616, 1618 и 1619 гг. в Москве опять присутствует земский собор, и представляется весьма вероятным, что в течение этого времени он состоял из тех же выборных, которые вызваны были на смену распущенным в 1615 г.; по крайней мере за это время не имеется никаких указаний о приглашении на собор новых выборных. Но по прибытии в Москву митрополита Филарета из польского плена и возведении в сан патриарха, на соборе 1619 г. проектирован ряд важных мер относительно приведения в известность и упорядочения платежных сил населения и одновременно постановлено "изъ городовъ изо всехъ для ведомости и для устроенья взять къ Москве" новых выборных людей изо всех чинов. Эти новые выборные остались в Москве, по-видимому, без смены в течение 1620 - 1622 гг.

   Судя по этим данным, земский собор за время 1613 - 1622 гг. был постоянным учреждением, в помощи и советах которого весьма часто нуждался молодой царь. В эти годы как бы осуществился план анонимного публициста XVI в., предлагавшего "воздвигнута царю вселенскiй советъ", держать его "беспрестанно, всегда погодно" при себе и ежедневно расспрашивать царю самому "про всякое дело мiра сего". После 1622 года наступает значительный перерыв в деятельности соборов: ближайшее известие о созыве собора относится к 1632 г., когда оказалась необходимость в экстренных сборах для продолжения войны с Польшею. Этот собор не распускался из Москвы в продолжение двух следующих лет. За остальные годы царствования Михаила Федоровича известны еще два собора: 1636 - 1637 гг. и 1642 г., оба созванные по поводу осложнений в отношениях к Турции из-за Крыма и Азова.

   При Алексее Михайловиче соборы созываются значительно реже: за первую половину его царствования известны: собор 1645 г., подтвердивший своим избранием вступление царя на престол; 1648 - 1649 гг., созванный для участия в выработке и утверждении Уложения; 1650 г., созванный по поводу волнений в Пскове, и 1651 - 1653 гг. по делам о присоединении Малороссии. После этого соборы более не созываются, по крайней мере в обычном их составе. Правительство царей Алексея и Федора, нуждаясь нередко в советах представителей земли, предпочитало обращаться лишь к представителям того чина, класса или сословия, которых ближе всего касалось данное дело. Таковы были совещания 1661 г. о дороговизне хлеба с торговыми людьми; таковы же совещания с выборными служилыми людьми 1682 г. об изменении ратного устава и совещания с представителями торговых людей - гостей, гостинной и суконной сотен и посадских черных людей и даже уездных (но только от дворцовых сел и волостей) того же года по вопросу об уравнении тяглой службы и податей всех указанных групп торгово-промышленного населения. Догадываются, что выборные последнего совещания, "двойники" (по числу выборных от каждого чина населения) принимали участие в деяниях "всех чинов" 27 апреля и 26 мая 1682 г. при избрании на престол сначала царевича Петра, а потом и царевича Ивана. После двух соборов 1682 г. не сохранилось никаких указаний на деятельность земских соборов даже и в такой неполной форме.

   Таким образом, земские соборы с выборным представительством появляются только с начала XVII в. и, просуществовав полстолетия, начинают замирать. Что же такое земский собор в этой новой форме? Формально составные его элементы те же самые, что и раньше, т.е. освященный собор, боярская дума с некоторыми придворными и приказными чинами, присутствовавшими на соборах по личному началу, и, наконец, выборные представители. Только при наличности этих трех элементов можно говорить о земском соборе, как бы слабо ни был представлен третий из указанных элементов, хотя бы в лице выборных какого-либо одного только чина. Между тем и люди той эпохи, как русские, так иностранцы, а вслед за ними и современные исследователи расширяют рамки наблюдаемого явления и видят совет всей земли даже в случайных проявлениях настроения и действиях народной московской толпы. Так говорят о земском соборе, который при Лжедмитрии судил Василия Шуйского. Но что это за собор? Или еще: сам Шуйский, ставший во главе мятежной толпы и руководивший убиением Самозванца, сделавшись царем, утверждал, что Лжедмитрия "за его богомерзкiя злыя дела, осудя истинымъ судомъ, весь народъ Московскаго государства его убилъ". Об избрании на престол Шуйского некоторые современники положительно утверждают, что он "малыми некими отъ царскихъ палатъ излюбленъ бысть"; другие прямо называют его "самоизбранным". Но в записи своей он указывает, что учинился на отчине прародителей своих царем, "за моленiемъ всего освященнаго собора и по челобитiю и прошенiю всего православнаго христiанства" (СГГД. Ч. II. N 141). По низвержении Шуйского бояре, кн. Федор Иванович Мстиславский с товарищами, разослали окружную грамоту по городам, в которой сказано: "а вамъ велено всехъ чиновъ людямъ ехать къ Москве, чтобъ выбрать государя на Московское государство... и изъ городовъ по ся места никакiе люди не бывали". Итак, из последних слов очевидно, что в Москве никакого собора не могло и быть. А между тем вслед за этими словами грамота продолжает: "и мы всемъ Московскимъ государствомъ, советовавъ съ святейшимъ патрiархомъ, съ митрополиты, и съ архiепископы, и съ епископы и со всемъ освященнымъ соборомъ, съ бояры, и съ околничими, и съ дворяны и съ дьяки думными, и стольники, и съ стряпчими, и съ дворяны, и съ детьми боярскими, и съ гостьми, и съ торговыми людьми и стрельцы, и казаки, и со всякими служилыми и съ жилецкими людьми всего Московскаго государства, целовали крестъ королевичу Владиславу Жидимонтовичу" (Там же. N 202). Не подлежит сомнению, что терминами "вся земля", "весь народ", "все государство" явно злоупотребляли. Но, с другой стороны, возможно допустить, что само понятие представительства всей земли было еще столь неопределенным, что иные из современников могли и совершенно добросовестно заблуждаться, представляя себе советом всей земли совершенно случайное собрание из каких-либо наличных в Москве чинов. В переходный момент от старого типа представительства к новому это было вполне возможно. Как свидетельствовала сама дума, в 1610 г. выборные из городов в Москву не приехали. Однако .избрание королевича Владислава состоялось, отправлено было посольство под Смоленск для ведения переговоров, и стоящий во главе этого посольства боярин кн. В. В. Голицын был убежден, что он едет от всей земли, и позднее говорил, что "от одних бы бояр я, кн. Василий, и не поехал". Можно бы предположить, что в 1610 г. по поводу избрания Владислава собор состоялся по старому типу совещаний XVI в. Но из окружной грамоты видно, что такой собор теперь уже не удовлетворял общественного мнения, и в Москву ждали приезда из городов людей всех чинов для избрания государя.

   Не всегда легко и исследователю с полной определенностью провести разграничительную черту между советом всей земли и каким-либо случайно составившимся собранием, особенно в переходный момент от старого представительства к новому - выборному. Но там, где это можно сделать, не следует принимать никаких фикций и говорить о "фиктивных" соборах, когда ясно, что это не соборы.

   Точно так же едва ли возможно разграничивать соборы по полноте их состава, даже в эпоху выборного представительства. Совершенно правильно указано, что по идее земский собор представляет всю землю, все государство, весь народ или все православное христианство. Но как эта идея осуществлялась в действительности? Проф. Загоскин думал, что этой идее соответствовало "олицетворение воли и мнения всех классов населения и всех областных единиц государства". Но действительность не знает ни одного такого собора. Едва ли не правильнее подошел к вопросу проф. В.И. Сергеевич. Он указывает, что наши государи ясно преследовали одну цель, "чтобы каждый чин имел своего представителя, чтобы не осталось в государстве разряда свободных лиц, не представленного. Все официальные протоколы указывают на приглашение всяких чинов людей. Но едва ли можно утверждать, что правительство считало безусловно необходимым иметь представителей от каждого чина из каждого отдельного пункта населения". Последнее указание о стремлении правительства дать представительство каждому разряду свободных лиц вызывает некоторое сомнение, так как вовсе не все разряды свободных лиц были представлены на соборах. Проф. Сергеевич ссылается на официальные документы о приглашении на соборы всех чинов; но он сам указывает, что те же источники говорят "о выборных от всех чинов и городов", и не считает возможным придавать значение последнему указанию. Едва ли можно принять во всем объеме и ссылку на представительство всех чинов. На всех почти соборах нельзя отметить представительства от крестьян черных волостей, от белого духовенства. Вероятно, правительство и не находило особенно настоятельным их присутствие. Наконец, известны и такие соборы, на которые не вызывались представители и от таких чинов, которые обыкновенно были представлены на соборах. В литературе такие соборы называются неполными (например, соборы 1682 года). Но если неполные соборы тоже соборы, то, значит, для понятия о земском соборе достаточно представительства хотя бы одного какого-либо чина.

   От каких же чинов и каким образом происходили выборы представителей? Первые указания о выборных представителях, касающиеся отдельных городов, упоминают или неопределенно о людях изо всяких чинов, или прямо отмечают выборных от дворян и детей боярских и особо от посадских людей. Эти два чина - служилые и посадские люди - и являются основными в составе выборного представительства от областей Московского государства. Об этих чинах упоминают все официальные документы о деятельности земских соборов XVII в. Значительно реже упоминаются представители от других чинов из областей. Так, на избирательный собор 1613 г. призывались выборные "уездные" люди сверх дворян и посадских людей. И среди подписавшихся на утверженной грамоте упоминаются "уездные люди". Из призывной грамоты на избирательный собор 1613 г. узнаем, что на Белоозере велено выбрать "из-ыгуменовъ, и ис протопоповъ, и ис посадцкихъ, и изъ уездныхъ людей, и изъ дворцовыхъ селъ (и) ис черныхъ волостей десяти человекъ" (Веселовский С.Б. Новые акты Смутного времени. N 82). Надо думать, что такие же уездные представители были вызваны из всех Поморских уездов и иных, где сохранились дворцовые села и черные волости. Выборные от крестьян дворцовых сел принимали участие и в обсуждении вопроса об уравнении податей и служб на соборе 1682 г. На избирательный собор 1612 - 1613 гг. приглашались выборные "из-ыгуменовъ и ис протопоповъ" или "изъ собору"; а по постановлению собора 1619 г. на следующий собор приглашались также выборные и от "духовного чина" (может быть, по почину нового патриарха Филарета); но помимо этих двух указаний на особое представительство духовенства на земских соборах других известий не имеется, и надо думать, что при наличии освященного собора в составе земского собора особое представительство от местного духовенства признано было излишним.

   Гораздо пестрее выборное представительство от столичного населения вследствие того, что в его состав входило значительно большее число чинов. Так, от служилого населения призывались отдельные представители от стольников, стряпчих, дворян московских и жильцов, что явно проявилось уже на соборе 1618 г. От торгово-промышленного населения особо были представлены гости, гостиная и суконная сотни и все черные сотни и слободы. Избирательным округом была основная административная единица Московского государства - город с уездом. Исключение составлял Новгород, где избирательным округом являлись пятины, так что Новгород с уездом разделен был на пять округов.

   В распоряжениях о производстве выборов обыкновенно определялось и число выборных от каждого чина одного округа, хотя это число далеко не всегда оказывалось одинаковым не только для разных чинов, но даже и для одного чина. Например, в грамотах по городам из Ярославля в 1612 г. предлагалось прислать то по два человека от чина, то два или по три. По одним известиям на избирательный собор 1613 г. приглашались выборные изо всяких чинов по 10 человек, а по другим - самим избирателям предоставлялось определить это число, так как указано было прислать выборных "сколько пригоже". По определению собора 1619 г. новые выборные вызывались от "духовнаго чину человека или дву", а от дворян и посадских по 2 человека. В октябре 1636 г. рассылались грамоты по городам о дворянах и детях боярских: "велено выбрати изъ городовъ изъ выборныхъ по 2 человека, изъ дворовыхъ по 2 человека, и изъ городовыхъ по 2 человека, всего изъ городовъ по 6 человекъ". О посадских людях не упоминается; по-видимому, они и не приглашались (РИБ. СПб., 1886. Т. X. С. 39; АЗС. N X). На собор 1642 г. указано было "выбрати изо всякихъ чиновъ" "изъ большихъ статей человекъ по 20, и по 15, и по 10 и по 7, а не изо многихъ людей человекъ по 5, и по 6, и по 4, и по 3, и по 2 человека". Значит, число выборных поставлено в зависимость от численности каждого чина. Но едва ли можно думать, что от каждого чина число это определено правительством; а, вероятно, каждому чину самому предоставлено было определить число своих выборных. Но выборные от посадских людей из городов на этот собор не вызывались, так что торгово-промышленное население было представлено только от г. Москвы. На собор 1648 - 1649 гг. предписано было выбрать от дворян и детей боярских больших городов по 2 человека, "а изъ меньшихъ по человеку"; посадских же людей городовых прислать от всех городов без различия по человеку. Но какие города надлежало считать большими, какие меньшими, не объяснено.

   Несмотря на указанное разнообразие практики, можно отметить две общие тенденции за время существования выборного представительства: представительство служилого населения всегда по численности преобладает над представительством торгово-промышленных классов и 2) значение столичного населения в составе земских соборов постепенно падает, хотя по численному составу всегда остается первым по сравнению с каждым из других городов; но в XVI в. земские соборы исключительно состоят из столичных чинов и представляют всю землю постольку, поскольку Москва отражает в себе все государство. Со времени же междуцарствия, когда Москва и все государство были спасены силами средних служилых и торговых классов из областей, эти классы в общем составе выборного представительства заняли по численности господствующее положение.

   Самые выборы происходили в каждом округе особо для каждого чина. В призывных грамотах местным воеводам предписывалось произвести выборы из указанных чинов особо: "изъ духовново чину человека или дву, а изъ дворянъ и изъ детей боярскихъ по два человека, а изъ гостей и изъ посадскихъ людей по два человека". Что здесь подразумевались отдельные выборы от каждого чина, это подтверждается и отписками воевод о произведенных выборах. Такие отписки по своей краткости и по способу выражений могут подать повод к неправильным их толкованиям. Например, из Боровска воевода сообщает в 1651 г., что по грамоте из Разряду "велено мне выбрать изъ дворянъ одного человека, изъ посадскихъ людей одного же человека... И я изъ дворянъ одного человека, да изъ посадскихъ одного жъ человека выбралъ". По буквальному смыслу можно понять, что воевода сам произвел выборы. Но это только способ выражения, как это явствует из таких же других отписок. Новосильский воевода доводит до сведения, что также по грамоте из Разряда, "велено мне въ Новосиле выбрать лучшихъ детей боярскихъ два человека... и я выбралъ въ Новосиле лучшихъ детей боярскихъ двухъ человекъ (таких-то). И выбравъ я техъ новосильцевъ детей боярскихъ... и по нихъ я взялъ выборъ за новосильцевъ детей боярскихъ за ихъ руками и послалъ къ тебе государю". "Выбор за руками" или иначе "выборный список за руками" - это не что иное, как избирательный протокол, скрепленный подписями избирателей, который представлялся в Москву для подтверждения правильности выборов и удостоверения личности выборных. В грамотах о присылке выборных на собор не один раз упоминается о составлении таких выборов или выборных списков за руками (Разр. кн. Т. I. С. 69; ААЭ. СПб., 1836. Т. III. N 105; СПб., 1836. Т. IV. N 27; РИБ. Т. X. С. 39). Но до сих пор известны только два таких выбора, в том числе один как раз о тех новосильцах, о которых сообщал воевода. Этот "выбор за руками" содержит поименное перечисление избирателей и затем гласит: "и все новосильцы (галичане) дворяне и дети боярскiя выбрали мы новосильцевъ (таких-то). И те новосильцы къ тому къ государеву царственному великому и земскому и къ литовскому делу годны и смышлены, и столько ихъ будетъ, то намъ и выборъ". Далее идут подписи: "къ сему выбору такой-то руку приложилъ". Отсюда и самое название - "выбор за руками". Такие избирательные протоколы составлялись по каждому избирательному собранию. Поэтому верейский воевода доносит, что "изъ дворянъ выбрали дворяне двухъ человекъ (таких-то) и выборы мнъ дали, а изъ посадскихь людей выбрали посадские люди веретина посадскаго человека (такого-то) и выборъ на него дали мне" (Латкин В.Н. Материалы для истории земских соборов. С. 89; АЗС. N XI). Это лучше всего подтверждает раздельность выборов по каждому чину. В этом не могла не отразиться складывающаяся сословность в составе населения Московского государства.

   В практике, конечно, возможны были и отступления от предписанного порядка, и прямые злоупотребления. Из тех же воеводских отписок видно, что некоторые из воевод иногда, по непониманию или по злой воле, а иногда в силу затруднительных условий сами посылали отдельных лиц на собор, помимо выборов. Так, крапивенский воевода в 1651 г. отписал, что "посадскихъ людей на Кропивне только три человека, и те худы, бродять межъ дворъ и въ такое государево дело ихъ не будеть. И я вместо лучшихъ посадскихъ людей дву человекъ выбралъ съ Кропивны лучшихъ людей дву человекъ, соловлянина сына боярскаго ведора Богданова, для того, что онъ живеть на Кропивнъ на посаде и почасту бываеть у твоихъ государевыхъ многихъ делъ съ полковыми бояры и съ воеводы въ подъячихъ, да кропивенскаго пушкаря". На этой отписке сохранилась помета: "Послать грамоту съ осудомъ къ Василiю Астафьеву (воеводе): послана, къ нему грамота, а велено дворяномъ промежь себя выбрать, а не ему выбирать, и за то его осудить гораздо. Да онъ же сглупилъ, мимо посадскихъ людей прислалъ въ ихъ место сына боярскаго да пушкаря, мимо государева указу" (АМ Г. СПб., 1894. Т. II. N 459). Елецкий воевода в 1648 г. сообщил в Москву, что он согласно предписанию организовал выборы, и "ельчане дети боярскiе для государева и земскаго дела выбрали къ Москве ельчан... (2-х); а посадскiе люди выбрали... (одного) и выборъ на нихъ за руками дали". А между тем ельчане подали жалобу на воеводу, что он помимо их выбрал двух "ушников" и "отводных" людей и силою заставил подписать выбор (АЗС. N XIV, XV). Затруднения воевод большею частью заключались в том, что в данном городе не оказывалось налицо чаще всего посадских людей вообще или в достаточном числе. Так, ливенский воевода сообщает, что "посадскихъ людей на Ливнахъ нетъ, акроме бобылей и дворников", и он, "изъ техъ бобылей выбравъ кузнеца Кондрашку Лобова", послал к Москве. Рыльский воевода пишет, что "изъ посадскихъ людей выбрать не изъ кого, потому что посадскихъ людей въ Рыльске мало, а которые посадскiе людишки есть и они въ государевъ делъ на кабакъ и въ таможенномъ сборе въ целовальникахъ". Но несколько дней спустя воевода все же послал в Москву одного посадского человека, а другого "выбрать было не из кого".

   В грамотах и распоряжениях о высылке в Москву выборных людей иногда намечались и условия ценза, которым должны были удовлетворять выборные. Это должны быть лучшие люди (иногда и средние и даже молодшие), что в то время обычно понималось в смысле лучшей экономической обеспеченности. Наряду с этим указывались иногда умственные и нравственные качества избираемых: таковыми должны быть люди "добрые и разумные", "добрые и смышленные", которым "государевы и земские дела за обычай", или "лучшие и в уме нескудные" и даже "грамоте умели". Собор 1619 г. постановил прислать новых выборных "добрыхъ и разумныхъ, которые бы умели разсказать обиды, и насильства, и разоренья, и чемъ Московскому государству полнитца и ратныхъ людей пожаловать и устроить бы Московское государство, чтобъ пришло все въ достоинство". Более высокий ценз едва ли можно придумать даже и для современных народных представителей. Конечно, никакой проверки соответствия выборных условиям указанного ценза не могло быть. Лишь в "выборном списке" избиратели удостоверяли, что выборные к такому делу годны и "столько их будет".

   Выборные получали от избирателей наказы. К сожалению, об этом имеются только указания; самые же наказы неизвестны. В рассылаемых из Ярославля грамотах 1612 г. о посылке туда выборных вместе с тем предлагалось "противъ сея грамоты советъ свой къ намъ отписати, какъ намъ противъ общихъ враговъ польскихъ и литовскихъ людей стоять, и какъ намъ въ нынешнее злое настоящее время безгосударнымъ быть, и выбрати бъ намъ государя всею землею" (СГТД. Ч. II. С. 596). Выборные на избирательный собор 1613 г. должны были приехать, "договоряся вь городехъ накрепко и взявъ у всякихъ людей о государскомъ избранiи полные договоры"; избиратели должны были выборным "дати отъ себя полный и крепкой достаточной приказъ, чтобы имъ во всехъ васъ место всякихъ людей о государственномъ делъ говорити было вольно и безстрашно" (Дворц. Разр. Т. I. С. 9; Веселовский С.Б. Новые акты Смутного времени. N 82). Не так давно стало известно случайное указание, что и выборные на собор 1648 - 1649 гг. привезли с собой "челобитья земских людей о их нуждах". Не все эти челобитья были приняты во внимание и удовлетворены. Правительство с неудовольствием вспоминало об этих неудовлетворенных челобитьях и называло их "прихотями"; а выборным людям из опасения гнева избирателей приходилось запасаться "бережеными грамотами".

   Имеются указания и на то, что выборные должны были привозить с собой "запасы". Но единственное указание об этом, относящееся к собору 1648 - 1649 гг., дополняется данными того же года, что выборные служилые люди по челобитьям получали жалованье за участие в "государевом и земском деле", а посадские люди некоторые льготы от служб и привилегии; именно по челобитью романовца, посадского человека В. Пронова, "противъ его братьи выборныхъ", предписано "ту нынешнюю службу, что онъ былъ въ выборныхъ, зачесть въ службу". Общая же привилегия посадских выборных людей заключалась в том, что государь их пожаловал, "стояльцевъ никакихъ на дворишки ихъ ставить не велелъ, и питье, вино и пиво, держать имъ выборнымъ людямъ про себя велелъ безъявочно и безпошлинно" (АЗС. N 16, 18). Значит, весьма тяжелое бремя содержания выборных отчасти падало на их собственный счет, отчасти покрывалось на счет государства в виде жалованья или некоторых льгот.

   В исторической литературе ставится вопрос о том, как относилось население к участию в деятельности земских соборов? Некоторые из авторов усматривают отрицательное отношение населения к такому важному с нашей точки зрения праву в том, что, как видно из ряда случаев, избиратели не являлись на выборы, что из иных городов выборные вовсе не приезжали на соборы, и правительству приходилось подтверждать приказания о непременной и немедленной высылке их в Москву, что выборные тяготились обязанностью приезжать на соборы и за свои труды просили и получали от государя разные милости и пожалования. Такие случаи действительно наблюдаются в практике выборного представительства. Но можно ли на основании их делать заключения о том, что население вообще отрицательно относилось к земским соборам? Если бы нечто подобное существовало, то как же могли бы созываться соборы? А они созываются нередко, и неизвестен ни один случай, что собор не мог бы состояться за неприбытием выборных. Что выборные не смотрели на свое участие как на важное право для ограждения своих индивидуальных интересов и для контроля за законностью управления - это, конечно, верно; но грех за такой отрицательный ответ должен пасть не на московского выборного XVII в. Участие на соборах было, несомненно, тяжелой обязанностью. И трудности переездов до Москвы, и расходы на переезды и на собственное содержание в течение сессии - все это надо было перенести, так как правительственные диеты вовсе не были чем-то установившимся. Кроме того, нельзя не принять во внимание, что и отмеченные случаи неаккуратности избирателей и выборщиков были результатом нередко не инертности населения, а неисправности московского правительственного механизма. Правительство, предписывая присылку выборных из таких-то чинов, нередко и само не знало, что в тех или иных городах совсем не было людей какого-либо чина, например посадских. Такие предписания ставили местных администраторов в немалое затруднение, и не все из них умели найтись и сообщить о невозможности производства выборов за отсутствием посадских людей. Наряду с этим бывало и так, что предписание о высылке выборных в Москву к указанному сроку получались на местах уже по истечении этого срока. Мудрено ли, что при таких условиях и местной власти, и избирателям могло представляться, что не стоит и производить выборы, так как выборные могли бы совершенно напрасно проездить в Москву, не застав уже там соборной сессии. Значит, нельзя ставить в вину исключительно избирателям все случаи, когда выборы не производились и выборные не приезжали в Москву. Но, конечно, и тогда, как и в наши дни, были и уклоняющиеся. Но для русских людей XVII в. это во всяком случае гораздо извинительнее, чем для их потомков XX в., так как выполнение этой обязанности тогда было много труднее, чем осуществление современного права.

   Нельзя при этом не отметить одной характерной черты той старинной эпохи. Иногда из того или иного чина какого-либо города приезжало в Москву большее количество выборных, чем это назначено было по предписанию из Москвы. Так, на собор 1648 - 1649 г. требовалось прислать дворян из больших городов по 2 человека, из меньших по 1 человеку, а из Новгорода по 1 человеку от пятины. Между тем из Новгорода прибыло 8 дворян, из Минска 5, а из Бежецка, Казани, Калуги, Торопца по 2 человека посадских, хотя посадские люди призывались по одному от города. В этом надо уж усмотреть не инертность, а излишнее усердие со стороны населения. И все прибывшие сверх нормы допускаются беспрепятственно на заседания собора. Такая практика указывает на то, что число представителей от каждого чина из каждого избирательного округа вовсе не имело значения, как это видно из дальнейшего.

   Как происходили самые совещания на соборах, к сожалению, очень мало известно. Подробных протоколов не сохранилось, да вряд ли они и составлялись. Сохранившиеся официальные записи о деятельности некоторых соборов указывают, что при открытии сессии государь или по его поручению кто-либо произносил речь, в которой объяснялись поводы к созванию собора и формулировался вопрос, подлежащий обсуждению.

   Но как шли самые обсуждения, этого обыкновенно и не передают упомянутые записи, сообщая лишь окончательный результат соборной сессии. Этот результат сообщается обыкновенно в такой форме: такие-то чины (идет их перечисление) "государю говорили на соборе", "били челом на соборе государю", "и на соборе государю челом ударили" (РК. СПб., 1853. Т. I. С. 563, 779; СПб., 1855. Т. II. С. 484, 621). Мнение членов собора, таким образом, изображается в виде общего согласного их мнения. Но как оно составилось?

   При выяснении этого вопроса необходимо обратить внимание на то, что заседания земских соборов существенно различались в зависимости от того, с какою целью созван тот или иной собор. Одни соборы должны были выработать какое-либо постановление или решение; другие созывались не для постановки решения, а лишь для ознакомления правительства с мнениями и настроениями разных чинов населения. Проф. В.И. Сергеевич совершенно правильно отметил, что необходимо отличать "порядки тех соборов, чинам которых прямо предписывалось отвечать на вопросы государя "порознь". Такие предписания мы имеем для соборов 1566, 1642 и 1653 гг., на которых обсуждались сложнейшие вопросы внешней политики... Ввиду особой трудности этих вопросов, правительство обращалось к чинам не с целью прийти к соборному их решению, а только для того, чтобы узнать их мнения, оставляя за собой самостоятельное решение вопроса" (СГЗ. СПб., 1875. Т. II. С. 30). Проф. Н.П. Загоскин не согласился с этим мнением. О членах собора 1653 г. сохранилось указание, что они "допрашиваемы порознь, по чинам". Эти и подобные выражения и остановили на себе внимание проф. Загоскина, который справедливо заметил, что такие выражения "легко могут привести к слишком поспешному и вследствие того неосновательному предположению, будто на этих соборах подача мнений производилась путем допроса отдельных лиц каждой сословной группы; ясно, что при этом предположении исключается возможность свободных совещаний и дебатов в среде соборных людей". К этому мнению присоединился и проф. В.Н. Латкин. Совершенно верно, что "допрос" надо понимать не буквально, и что мнения могли подаваться совершенно свободно. Но дело вовсе не в том, производился ли допрос или мнения подавались после предварительных свободных дебатов, а в том, что мнения подавались порознь, и не было соборного приговора. А в этом и заключается мнение проф. В.И. Сергеевича. Приняв это мнение, легко объяснить отдельные мнения печатника Висковатого на соборе 1566 г. и дворян Беклемишева и Желябужского на соборе 1642 г.: так как на этих соборах не требовалось соборного решения, каждый мог подать отдельное мнение.

   Когда же земскому собору предстояло выработать решение или приговор, то согласно исконному правилу старого права решение должно было быть единогласным. Только в таком случае имелся налицо приговор всей земли. Так, на соборе 1598 г. патриарх Иов предложил, чтобы "всехъ чиновъ всякiе люди царьствующаго града Москвы и всея Росiйскiя земля намъ и всему освященному собору мысль свою объявили и советь дали: кому на великомъ преславномъ государьстве государемъ быти?" К этому он прибавил, что у него "и у всего освященнаго вселенскаго собора, и у бояръ, и у дворянъ, и у приказныхъ и у служилыхъ у всякихъ людей, и у гостей, и у всехъ православныхъ крестьянъ, которые были на Москве, мысль и советъ всехъ единодушно, что намъ мимо государя Бориса Федоровича иного государя никого не искати". На это все, "которые прiехали изъ далнихъ городовъ, велегласно аки едиными усты глаголаху: нашъ советъ и желанiе то жъ единомысленно съ тобою" и пр, (ААЭ. Т. П. С. 24 - 25). В утверженной грамоте об избрании Михаила Федоровича Романова рассказано, что "все православные хрестьяне всего Московского государства, от мала i до велика i до сущих младенецъ (sic), яко едиными усты вопияху i взываху, что быти... государемъ царемъ i великимъ княземъ... Михаилу Федоровичю". И далее: "И по даннеi благодатi отъ св. Духа, вси во единомыслие совокупившеся... обрали на Владимерское, и на Московское и на Ноугородцкое, и на царство Казанское, и Астороханское и Сибирское, и на все великие преславные государства Росийскаго царствiя государемъ царемъ" и пр. (ЧОИДР. 1906. Кн. 3. С. 44 - 45). Точно так же на соборе 1618 г., когда обсуждался вопрос о походе на Москву королевича Владислава, "государю царю и великому князю говорили на соборъ митрополиты, и архiепископы, и епископы, и весь освященный соборъ, и бояре, и околничiе, и думные люди, и столники, и стряпчiе, и дворяне Московсюе, и дьяки, и жильцы, и дворяне и дети боярскiе изъ городовъ и всякихъ чиновъ люди Московского государства: что они всъ единодушно дали обътъ Богу за православную крестьянскую въру и за него государя стоять" (РК. Т. I. С. 563). Это же подтверждается и вышеприведенным указанием, что мнение всех чинов собора приводится как их согласное общее мнение.

   Высказана догадка, что и в таких случаях вопрос сначала обсуждался отдельными сословными группами. "По всей вероятности, чины собора занимали места по сословиям, и сперва члены каждого сословия переговаривались между собой, а потом уже одно сословие, как целое, сносилось с другими" (проф. В.И. Сергеевич). Это весьма возможно, хотя необходимо допустить и совместное обсуждение таких вопросов, которые не представляли каких-либо трудностей и ответ на которые подсказывался формулой вопроса. Нечего было и обсуждать того, что члены собора будут единодушно стоять за православную веру и государя. Но как стоять и как помогать правительству, это могло уже вызвать и специальные ответы по особым группам членов собора. Нельзя поэтому принять мнение проф. Н.П. Загоскина (и присоединившегося к нему проф. В.Н. Латкина), будто "каждая сословная группа постановляла при каждом земском соборе отдельное решение, но эти решения для подачи их государю редактировались в одно общее, целостное решение земского собора". Но кем редактировались (проф. Латкин отвечает: дьяками) и можно ли было их соединить воедино? Дело, конечно, прежде всего не в редакции, а в существе ответа. Дать общий ответ чины собора могли, только столковавшись между собой, а не при посредстве дьяков. Отдельные же решения сословных групп и средактировать было невозможно, и они заносились особо в соборный акт. Например, на соборе 1632 г. в речи государя предложено было чинам собора, чтоб они "в споможение ратным людям на жалованье дали денег". Чины собора изъявили готовность помочь и государю челом ударили, но дали разно: духовные власти дали из домовых и келейных денег; бояре и прочие служил