Шекспир Вильям - Гамлет, принц Датский

nbsp;    Гамлетъ. Но не волочитъ васъ также на подошвѣ своихъ башмаковъ?

   Розенкранцъ. О нѣтъ, принцъ!

   Гамлетъ. Значитъ, вы помѣстились въ средней ея части, гдѣ и пользуетесь ея дарами?

   Гильденштернъ. Она съ нами не церемонится.

   Гамлетъ. Вы безцеремонны съ фортуной? Впрочемъ, чтожь тутъ мудренаго? вѣдь она извѣстная развратница... Ну, что новаго?

   Розенкранцъ. Ровно ничего, принцъ. Развѣ только что м³ръ стремится къ добру.

   Гамлетъ. Значитъ, не далекъ день страшнаго суда... Твоя новость, впрочемъ, несправедлива. Мнѣ хочется сдѣлать тебѣ нѣсколько болѣе частныхъ вопросовъ. Скажи, добрый другъ, чѣмъ ты провинился передъ судьбой, что она отправила тебя въ эту тюрьму?

   Гильденштернъ. Въ тюрьму, принцъ?

   Гамлетъ. Да вѣдь Дан³я тюрьма!

   Розенкранцъ. Значитъ, весь свѣтъ тюрьма?

   Гамлетъ. И еще какая! Въ этой тюрьмѣ множество казематовъ, перегородокъ и отдѣлен³й. Дан³я - самое скверное отдѣлен³е.

   Розенкранцъ. Мы не раздѣляемъ этого мнѣн³я, принцъ.

   Гамлетъ. Значитъ, Дан³я тюрьма не для васъ. Вѣдь хорошее и дурное бываетъ на свѣтѣ только потому, что каждый мѣряетъ вещи на свой аршинъ. Для меня м³ръ тюрьма.

   Розенкранцъ. Васъ заставляетъ такъ говорить честолюб³е. М³ръ тѣсенъ для вашихъ великихъ замысловъ.

   Гамлетъ. О, Боже! Мое честолюб³е могло бы помѣститься въ орѣховой скорлупѣ и я при этомъ все таки считалъ бы себя монархомъ вселенной!.. Бѣда въ томъ, что дурныя грезы мѣшаютъ этому.

   Гильденштернъ. Въ этихъ грезахъ и заключается самая суть честолюб³я. Оно само не болѣе какъ тѣнь грезы.

   Гамлетъ. Да вѣдь и сама греза не болѣе какъ тѣнь.

   Розенкранцъ. Это правда, но я считаю честолюб³е такой легкой вещью, что его можно назвать даже тѣнью самой тѣни.

   Гамлетъ. Значитъ, настоящими людьми надо считать нищихъ, а честолюбивые монархи и герои будутъ только ихъ тѣнями. - Не отправиться ли намъ ко двору? Откровенно говоря, я совсѣмъ не мастеръ философствовать.

   Розенкранцъ и Гильденшернъ. Мы къ вашимъ услугамъ, принцъ.

   Гамлетъ. Прошу безъ услугъ. Я не хочу ровнять васъ съ моими прочими прислужниками, потому что, даю вамъ слово честнаго человѣка, они надоѣли мнѣ своимъ присматриваньемъ... Спрошу васъ изъ дружбы: для чего вы пр³ѣхали въ Эльсинёръ?

   Розенкранцъ. Для того, чтобъ видѣть васъ принцъ. Другой причины нѣтъ.

   Гамлетъ. Если такъ, то не смотри на то, что я бѣденъ даже въ выражен³и благодарности, я все таки буду благодарить васъ, а моя благодарность, согласитесь дорог³е друзья, во всякомъ случаѣ стоитъ грошъ. - Но, скажите: васъ сюда подослали, или вы явились по доброй волѣ и собственному влечен³ю? - Говорите правду! Будьте со мной откровенны. Я жду! говорите!

   Гильденштернъ. Что намъ сказать вамъ, принцъ?

   Гамлетъ. Что хотите, лишь бы это было отвѣтомъ на вопросъ. Васъ подослали? - Въ вашихъ глазахъ читаю я признанье, котораго не въ силахъ скрыть ваша скромность. Я знаю, что добрые король и королева посылали за вами.

   Розенкранцъ. Для какой цѣли, принцъ?

   Гамлетъ. На это должны отвѣтить вы. Дайте мнѣ обратиться къ вамъ во имя правъ дружбы, юношескихъ связей, во имя нашей сохранившейся взаимной любви, и наконецъ во имя всѣхъ тѣхъ чувствъ, которыя могъ бы вызвать въ вашей душѣ болѣе искусный ораторъ!.. Будьте со мной откровенны и искренны! Посылали за вами или нѣтъ?

   Розенкранцъ (Гильденштерну). Что скажешь ты?

   Гамлетъ (въ сторону). Я наблюдаю за вами въ оба глаза. - (Громко). Если вы меня любите - не скрывайте ничего.

   Гильденштернъ. Да, принцъ; за нами посылали.

   Гамлетъ. Такъ я скажу вамъ, зачѣмъ, и такимъ образомъ моя прозорливость предотвратитъ то неловкое положен³е, въ которое вы поставили бы себя, нарушивъ данное королю и королевѣ обѣщан³е хранить тайну. Однимъ словомъ: блестящ³я перья вашего положен³я не полиняютъ. Съ нѣкотораго времени я, самъ не знаю почему, совершенно потерялъ мою прежнюю веселость и бросилъ старыя привычки. Расположен³е моего духа до того скверно, что вся прекрасно устроенная земля кажется мнѣ безплодной пустыней. Этотъ смѣло вознесш³йся небосклонъ, этотъ воздухъ, эта сверкающая золотымъ огнемъ крыша - все это представляется мнѣ какимъ-то сгустившимся, зловреднымъ туманомъ! Какое, напримѣръ, прекрасное созданье человѣкъ! Какъ высокъ его разумъ! Какъ безконечны способности! Сколько выразительной красоты въ его наружности и движеньяхъ! Онъ похожъ на ангела въ своей дѣятельности и на Бога въ помыслахъ! Чудо свѣта! Идеалъ существующихъ тварей! И что же? - мнѣ онъ кажется только комкомъ грязи! Человѣкъ не удовлетворяетъ меня - ни даже женщина; и мнѣ кажется, ты подтверждаешь мои послѣдн³я слова своей улыбкой.

   Розенкранцъ. Увѣряю васъ, принцъ, у меня не было и въ умѣ ничего подобнаго.

   Гамлетъ. Отчего же ты улыбнулся, когда я сказалъ, что человѣкъ меня не удовлетворяетъ.

   Розенкранцъ. Я улыбнулся при мысли, что если вы такъ мало сочувствуете людямъ, то какой дурной пр³емъ должны встрѣтить съ вашей стороны странствующ³е актеры, которыхъ мы перехватили на дорогѣ и привезли съ собой. Они явились предложить вамъ свои услуги.

   Гамлетъ. Тотъ, кто умѣетъ притворяться королемъ, всегда возбудитъ во мнѣ интересъ. Его величество получитъ достойную награду; странствующ³й рыцарь пуститъ въ дѣло шпагу и щитъ; любовникъ не станетъ напрасно вздыхать; ворчунъ выскажется свободно до конца; шутъ заставитъ хохотать даже тѣхъ, чьи легк³е не выносятъ смѣху безъ кашля, а героиня безъ помѣхи покажетъ свою страсть, если только не споткнется на бѣлыхъ стихахъ. - Что это за актеры?

   Розенкранцъ. Тѣ самые, которыхъ вы уже не разъ слушали съ такимъ удовольств³емъ. Это здѣшняя городская труппа.

   Гамлетъ. Почему же они сдѣлались странствующими? Вѣдь давать представлен³е въ одномъ мѣстѣ выгоднѣе и для славы и для кармана.

   Розенкранцъ. Я думаю ихъ къ тому принудилъ послѣдн³й, изданный законъ.

   Гамлетъ. Пользуются ли они прежнимъ расположен³емъ публики, какъ въ то время, когда я былъ въ городѣ? Посѣщаютъ ли ихъ представлен³я?

   Розенкранцъ. Далеко не въ такой степени.

   Гамлетъ. Это почему? развѣ труппа ухудшилась?

   Розенкранць. О, нѣтъ! старательность ихъ осталась прежней; но дѣло въ томъ, что рядомъ съ ними здѣсь завелась театральная труппа дѣтей. И вотъ эти-то едва вылупивш³яся изъ лицъ цыплята, сдѣлали невозможной съ собой всякую конкурренц³ю. Они въ большой модѣ и публика апплодируетъ имъ на пропалую. Война, которую они объявили всѣмъ прочимъ вульгарнымъ, по ихъ словамъ, труппамъ, разгорѣлась такъ сильно, что мног³е любители, даже хорошо владѣющ³е шпагой, не дерзаютъ выдти на бой съ этими рыцарями гусиныхъ перьевъ.

   Гамлетъ. Возможно ли? дѣтская труппа? Кто же ихъ содержатъ и имъ платитъ? Будутъ ли они продолжать свое ремесло, когда спадутъ съ голосовъ? А если будутъ - что весьма вѣроятно - и сдѣлаются обыкновенными актерами, если не найдутъ другихъ средствъ жить, то не придется ли имъ пожалѣть, что теперешн³е ихъ цѣнители копаютъ яму для ихъ собственной будущности?

   Розенкранцъ. Много тутъ было истор³й съ обѣихъ сторонъ и публика не скупилась подливать масла въ огонь этой вражды. Бывали даже так³е случаи что удачной постановкѣ какой-нибудь пьесы непремѣнно предшествовала драка, въ которой принимали участ³е и авторъ и актеры.

   Гамлетъ. Неужели?

   Гильденштернъ. Дѣло доходило до разбитыхъ лбовъ и носовъ.

   Гамлетъ. И мальчишки одолѣвали?

   Розенкранцъ. Представьте, что да. Они снесли статую Геркулеса съ крыши большаго театра.

   Гамлетъ. Это не удивительно. Вѣдь мой дядя сдѣлался же королемъ Дан³и, и теперь тѣ самые люди, которые встрѣчали его при жизни моего отца гримасой, платятъ двадцать, сорокъ и даже сто червонцевъ за его мин³атюрный портретъ. Есть что-то странное въ подобныхъ дѣлахъ и очень желательно, чтобъ философ³я намъ это объяснила!

   Гильденштернъ. Это наши актеры.

   Гамлетъ. Я очень радъ, господа, вашему пр³ѣзду въ Эльсинёръ. Дайте мнѣ ваши руки! Гостепр³имство обязываетъ насъ къ выполнен³ю нѣкоторыхъ наружныхъ обрядовъ и условныхъ прилич³й. Потому позвольте мнѣ выполнить ихъ относительно васъ для того, чтобъ тотъ отличный пр³емъ, который я непремѣнно сдѣлаю актерамъ, не показался вамъ болѣе пышнымъ, сравнительно съ оказываемымъ вамъ. Повторяю еще, что я очень радъ васъ видѣть, но прибавлю при этомъ, что мой дядя-отецъ и моя тетка-мать ошибаются.

   Гильденштернъ. Въ чемъ, принцъ?

   Гамлетъ. Я бываю сумасшедшимъ только при сѣверо-восточномъ вѣтрѣ, но когда онъ поворачиваетъ на южный, то я по прежнему дѣлаюсь способнымъ отличить сокола отъ цапли. (Входитъ Полон³й).

   Полон³й. Поклонъ мой вамъ, господа!

   Гамлетъ. Послушай, Гильденштернъ, и ты, Розенкранцъ также. На каждое ухо по слушателю! Видите, вы этого взрослаго ребенка, который не вышелъ еще изъ свивальника?

   Розенкранцъ. Вѣрнѣе онъ попалъ въ него вновь. Вѣдь говорятъ, что старость возвращен³е къ дѣтству.

   Гамлетъ. Держу пари, что онъ приплелся также болтать объ актерахъ. - Слушайте! (Громко). Да, да, господа, ваша правда! это было дѣйствительно въ понедѣльникъ утромъ...

   Полон³й. Я къ вамъ съ интересными новостями, любезный принцъ!

   Гамлетъ. Представьте, я къ вамъ съ такими же!.. Когда Росц³й былъ актеромъ въ Римѣ....

   Полон³й. Актеры именно сюда и пр³ѣхали.

   Гамлетъ. Полноте!...

   Полон³й. Пр³ѣхали, принцъ, я видѣлъ самъ.

   Гамлетъ. Ословъ, на которыхъ они ѣхали?

   Полон³й. Превосходнѣйш³е актеры!.. Трагед³и, комед³и, хроники, пасторали комическ³я и историческ³я, отдѣльныя сцены и поэмы - все входитъ въ ихъ репертуаръ. Плавтъ и Сенека имъ ни почемъ! Законы искусства, какъ писанные такъ и словесные, извѣстны имъ досконально.

   Гамлетъ. О, ²евфай! судья израильск³й! какимъ сокровищемъ ты обладаешь!

   Полон³й. Какимъ сокровищемъ я обладаю, принцъ?

   Гамлетъ.           Онъ дочерью дивной владѣлъ

                       И съ нею быть нѣжнымъ умѣлъ!

   Полон³й (въ сторону). Все o моей дочери!

   Гамлетъ. Не правъ ли я, старый ²евфай?

   Полон³й. Вы вѣрно потому называете меня ²евфаемъ, что я дѣйствительно имѣю дочь, которую люблю нѣжно?

   Гамлетъ. Нѣтъ, пѣсня не такъ продолжается.

   Полон³й. Какъ же она продолжается, принцъ?

   Гамлетъ. А вотъ какъ:

                       Но волей судьбы роковой...

   Далѣе ты знаешь самъ:

                       Случился съ ней случай такой!

   Какой это былъ случай - ты можешь дочитать въ любой благочестивой балладѣ. (Входятъ нѣсколько актеровъ). Вотъ на счастье пришли спасители, которые меня прервутъ. - Добро пожаловать господа! Душевно радъ васъ видѣть. (Обращаясь къ одному изъ актеровъ). Ба! старый знакомый! Ты обросъ бородой съ тѣхъ поръ какъ я тебя видѣлъ въ послѣдн³й разъ. Впрочемъ, вернувшись на этотъ разъ въ Дан³ю, ты могъ бы обрить меня самого! (Обращаясь къ другому). А ты, изобразитель красавицъ и принцессъ! ты выросъ съ нашего послѣдняго свиданья на вышину цѣлаго венец³анскаго каблука. Моли Бога, чтобъ твой голосъ не заржавѣлъ и не потерялъ звонкости какъ старая монета. Привѣтъ мой вамъ всѣмъ! Не станемте же терять времени и бросимтесь, какъ французск³е сокольничьи, на первую попавшуюся добычу. Начинайте какой нибудь монологъ! Покажите намъ ваше искусство! Только непременно что нибудь сильное и страстное!

   1-й актеръ. Что прикажете прочитать, принцъ?

   Гамлетъ. Ты, помню, разъ читалъ мнѣ отрывокъ, который никогда не былъ представленъ на сценѣ, а если и былъ то не болѣе одного раза, потому что п³еса, сколько мнѣ извѣстно, не понравилась публикѣ. Она пришлась ей также не по желудку какъ профанамъ икра. Но вещь была превосходная, если судить по моему собственному впечатлѣн³ю, и по отзывамъ людей, чье мнѣн³е въ подобныхъ вопросахъ еще дороже моего. Сценичности бездна! изложен³е умно и просто! Правда кто то замѣтилъ, что въ стихахъ не было достаточно ѣдкости, чтобъ сдѣлать содержан³е пикантнымъ, и что оно само будто бы не эффектно, но тѣмъ не менѣе п³эса считалась хорошей, благонамѣренной и была оцѣнена именно за простоту и отсутств³е аффектац³и. Мнѣ особенно понравился одинъ монологъ изъ сцены Энея съ Дидоной, когда Эней разсказываетъ объ уб³йствѣ Пр³ама. Если ты его знаешь, то продекламируй начиная со стиха.... Постой! дай мнѣ вспомнить:

         Суровый Пирръ, какъ левъ степей Гирканскихъ!

         Нѣтъ, не то, но начинается именно Пирромъ.

         Суровый Пирръ, въ оруж³и, чернѣй

         Чѣмъ ночи мгла, иль тотъ свирѣпый замыслъ,

         Съ которымъ притаился онъ въ утробѣ

         Гигантскаго коня - теперь разцвѣлъ

         Инымъ зловѣщимъ цвѣтомъ! Весь багровый

         Отъ крови жонъ, отцовъ, дѣтей и старцевъ,

         Убитыхъ имъ, свирѣпо мчался онъ

         Среди горѣвшихъ улицъ, освѣщавшихъ

         Ужасный путь къ уб³йствамъ! Кровь алѣла,

         Запекшись на бронѣ его, глаза

         Сверкали какъ рубины! Пирръ искалъ

         Царя-отца Пр³ама!... (актеру)

                             Продолжай.

   Полон³й. Ей Богу вы прекрасно декламируете, принцъ! благородно, выразительно!

   1-й актеръ.                 Бѣдный старецъ

         Имъ встрѣченъ наконецъ! Безсильно руки

         Его держали мечъ, но мечъ ему

         Уже послушенъ не былъ и скатился

         Къ ногамъ его! Неравный, страшный бой!

         Напалъ на старца Пирръ! Ударъ гремящ³й

         Пронзилъ со свистомъ воздухъ, но и этотъ

         Одинъ ужасный свистъ лишилъ Пр³ама

         Послѣднихъ чувствъ и силъ. Весь Ил³онъ

         Откликнулся громовымъ страшнымъ эхомъ

         Въ отвѣтъ удару Пирра! самъ онъ былъ

         Имъ точно оглушенъ! Разящ³й мечъ

         Подъятый вновь надъ сѣдовласымъ старцемъ,

         Повисъ недвижно въ воздухѣ! Воитель,

         Недвижный какъ тиранъ когда рисуютъ

         Въ картинахъ ихъ, казалось колебался

         Межь волею и дѣломъ!... Такъ промчался

         Коротк³й мигъ, и вдругъ, какъ иногда

         За мигомъ тишины, предвѣстьемъ бури,

         Средь мертваго безмолвья въ небесахъ,

         И на землѣ, ужасный грянетъ громъ -

         Такъ точно Пирръ воспрянулъ вновь для мести!..

         Не такъ разилъ Циклопа страшный молотъ,

         Когда ковалъ оружье Марсу онъ,

         Какъ Пирра мечъ кровавый поразилъ

         Несчастнаго Пр³ама!... Прочь Фортуна!

         Прочь низкая развратница! Сберитесь

         Въ совѣтъ священный боги и разбейте

         Ей спицы колеса ея! скатите

         Его съ небесъ до самыхъ преисподнихъ

         Глубинъ земли, гдѣ царствуетъ въ огнѣ

         Рой демоновъ!...

   Полон³й. Монологъ нѣсколько длиненъ.

   Гамлетъ. Мы отправимъ его къ цирюльнику вмѣстѣ съ твоей бородой чтобъ онъ ихъ укоротилъ! (Актеру) Продолжай! Вѣдь ему нужна или непристойная интермед³я или скандальная сказка - иначе онъ спитъ. Дальше! перейдемъ къ Гекубѣ.

   1-й актеръ. Но если бы увидѣлъ кто нибудь

         Царицу въ рубищѣ.,..

   Гамлетъ. "Царицу въ рубищѣ"?

   Полон³й. Это хорошо! "царица въ рубищѣ!" прекрасно!

   1-й актеръ. ....Царицу въ рубищѣ, когда, среди

         Кругомъ пылавшихъ улицъ, заливая

         Потокомъ слезъ свирѣпый пылъ огня,

         Она одна, въ смятеньи, безъ сандал³й,

         Блуждала точно тѣнь! Повязкой грубой

         Повиты были волосы, гдѣ прежде

         Сверкалъ вѣнецъ! Изодраннымъ плащемъ,

         Наброшеннымъ въ тревогѣ торопливо,

         Покрыто было тѣло!... О! кто бъ это

         Увидѣлъ въ этотъ мигъ - тотъ съ пѣной яда

         Изрыгнулъ бы хулу на небеса!

         И еслибъ даже боги услыхали

         Тотъ крикъ ея, отчаянный, ужасный,

         Съ какимъ она увидѣла, какъ Пирръ

         Рубилъ въ куски истерзанное тѣло

         Ея царя супруга - сами боги,

         Когда у нихъ въ груди еще живетъ

         Участье къ бѣднымъ людямъ - задрожали бъ

         Отъ горести въ тотъ мигъ! Свѣтила ночи

         Залились бы слезами!...

   Полон³й. Посмотрите! онъ даже поблѣднѣлъ отъ волненья. Слезы блестятъ въ глазахъ его. - Довольно, довольно!

   Гамлетъ. Пусть такъ - остальное ты докончишь мнѣ потомъ. (Полон³ю). А ты распорядись, чтобъ актеры были приняты какъ слѣдуетъ. Слышишь? - какъ слѣдуетъ! Они краткая и вѣрная лѣтопись жизни. Лучше заслужить дурную эпитаф³ю послѣ смерти, чѣмъ быть представленнымъ ими въ худомъ видѣ при жизни.

   Полон³й. Я приму ихъ по заслугамъ, принцъ.

   Гамлетъ. Нѣтъ, прими ихъ лучше, потому-что еслибъ со всякимъ поступали по заслугамъ, то большинство людей не получили бы ничего кромѣ пощечинъ. Прими ихъ съ тѣми почестями, как³я, по твоему мнѣн³ю, заслужилъ ты самъ. Если они окажутся недостойными то излишекъ принесетъ пользу тебѣ, возвысивъ репутац³ю твоей доброты. Веди же ихъ!

   Полон³й. Пожалуйте господа. (Уходитъ съ нѣкоторыми актерами).

   Гамлетъ. Ступайте за нимъ друзья мои, а завтра мы устроимъ представлен³е (1-му актеру) Скажи мнѣ, пр³ятель, можете вы съиграть: "Смерть Гонзаго"?

   1-й актеръ. Можемъ, принцъ.

   Гамлетъ. Такъ съиграйте мнѣ эту вещь завтра вечеромъ. A можешь ты выучить и вставить въ п³эсу строкъ двѣнадцать, которыя мнѣ пришла охота сочинить самому?

   1-и актеръ. Да, принцъ.

   Гамлетъ. Отлично! Ступайте же за нимъ, да смотрите не подымайте его очень на смѣхъ. (Актеръ уходитъ. Розенкранцу и Гильденштерну) Съ вами друзья мои я прощусь также до вечера. Повторяю еще разъ, что очень радъ видѣть васъ въ Эльсинёрѣ.

   Розенкранцъ. Прощайте, дорогой принцъ!

   Гамлетъ. Ступайте съ Богомъ! (Розенкранцъ и Гильденштернъ уходятъ).

                                       Наконецъ одинъ!

         Одинъ съ собой!... Какая дрянь, какое

         Ничтожество я въ собственныхъ глазахъ!

         Не стыдъ ли, что пустой комед³янтъ,

         Въ порывѣ дѣланной, притворной страсти,

         Проникся жаромъ чувства до того,

         Что всѣмъ лицомъ, всѣмъ тѣломъ превратился,

         Въ огонь и страсть! Какъ взглядъ его блуждалъ!

         Какъ искрились глаза! какъ прерывался

         Звенящ³й чудный голосъ! Онъ сливался

         Всѣмъ существомъ, съ тѣмъ чувствомъ, о которомъ

         Намъ говорилъ! - И что жь! изъ за чего

         Такой святой порывъ? - Изъ за Гекубы!

         А что она ему, иль онъ Гекубѣ!

         О чемъ онъ плакалъ такъ?... что еслибъ въ сердцѣ

         Такую онъ носилъ причину слезъ,

         Какую я ношу! Онъ затопилъ бы

         Слезами весь театръ! Громовой рѣчью

         Лишилъ бы слуха зрителей, заставилъ

         Невинныхъ задрожжать, а виноватыхъ

         Лишилъ разсудка! помутилъ бы вдосталь

         Недальнихъ разумѣньемъ! поразилъ бы

         Все, что имѣетъ уши и глаза!

         Тогда какъ я - пустѣйш³й верхоглядъ,

         Лѣнтяй, заржавѣвш³й умомъ и сердцемъ,

         Какъ сказочный дуракъ сижу я сиднемъ

         Предъ подвигомъ, завѣщаннымъ судьбой!...

         И даже месть святая за отца,

         Злодѣйски умерщвленнаго, не можетъ

         Меня подвигнуть къ дѣлу!... Неужели

         Я трусъ презрѣнный? Неужели смѣлъ бы

         Хоть кто нибудь назвать меня мерзавцемъ?

         Схватить меня на бороду, щелкнуть

         Иль плюнуть мнѣ въ лицо, назвать неправдой

         Мои слова, потребовать чтобъ я

         Ихъ проглотилъ обратно? - и однако

         По виду такъ!... Я воробей душой!...

         Во мнѣ нѣтъ даже жолчи, чтобъ усилить

         Сознаньемъ оскорбленье! - будь иначе

         Я прахомъ бы развѣялъ гнусный трупъ

         Презрѣннаго уб³йцы!... Воръ! развратникъ!

         Злодѣй безъ чувства чести, безъ души!

         Месть, месть ему!... - Но чтожъ кричу я такъ?

         Не дрянь ли я пустая самъ, коль скоро

         Умѣю лишь шумѣть, кричать, грозить,

         Браниться какъ торговка иль дрянная

         Развратница, когда и адъ и небо

         Мнѣ громко воп³ютъ о страшной мести

         За смерть отца - мнѣ, горестному сыну

         Убитаго!... Позоръ и стыдъ!... Къ работѣ,

         Къ работѣ мозгъ! - Случалось слышать мнѣ,

         Что будто бы, когда передъ злодѣемъ

         Играли на подмосткахъ представленье

         Свершоннаго имъ дѣла, онъ бывалъ

         Такъ этимъ поражонъ, что иногда

         Самъ выдавалъ себя и свой проступокъ.

         Уб³йство правда нѣмо языкомъ,

         Но тысячи найдутся непримѣтныхъ

         Уликъ, помимо рѣчи. Пусть съиграютъ

         Предъ дядею моимъ актеры эти

         Картину смерти моего отца.

         Я буду наблюдать за нимъ, вопьюсь

         Въ глаза его до сердца, и, коль скоро

         Смутится онъ - я буду знать, что дѣлать.

         Являвш³йся мнѣ призракъ могъ вѣдь быть

         Коварнымъ духомъ зла! Духамъ возможно

         Намъ въ образѣ заманчивомъ являться;

         А я же раздраженъ теперь, какъ сердцемъ,

         Такъ и умомъ: смутить меня легко.

         Мнѣ нужно доказательствъ больше вѣскихъ

         Чѣмъ тѣ, как³я есть. Пускай представятъ

         На сценѣ дѣло зла. Живая повѣсть

         Поможетъ мнѣ смутить злодѣя совѣсть.

  

  

  

   Король. Вы значатъ не успѣли ни подмѣтить,

         Ни разузнать, изъ разговоровъ съ нимъ,

         Причинъ его разстройства, что могли

         Смутить его покой такимъ опаснымъ,

         Душевнымъ недугомъ?

   Розенкранцъ.           Онъ признается,

         Что чувствуетъ дѣйствительно себя

         Нехорошо; но по какой причинѣ -

         О томъ молчитъ упорно.

   Гильденштернъ.                 Онъ не склоненъ

         Объ этомъ говорить, и, притворяясь

         Съ намѣреньемъ безумнымъ, ускользаетъ

         Отъ всякаго отвѣта на вопросъ,

         Что чувствуетъ.

   Королева.           А какъ онъ принялъ васъ?

   Розенкранцъ. Учтиво въ высшей степени.

   Гильденштернъ.                     Но вмѣстѣ

         Натянуто и сдержанно.

   Розенкранцъ.                 Вопросовъ

         Онъ самъ почти не дѣлалъ, возражалъ же

         На наши очень ловко и умно.

   Королева. Успѣли ль вы его уговорить

         Развлечься чѣмъ нибудь?

   Розенкранцъ.           На наше счастье

         Мы встрѣтились дорогою сюда

         Со странствующей труппой и сказали

         Ему о томъ. Онъ принялъ эту новость

         Повидимому съ радостью. Актеры

         Остались при дворѣ и нынче ночью,

         Когда не ошибаюсь я, съиграютъ

         П³эсу передъ принцемъ.