Шекспир Вильям - Гамлет, принц Датский

рону).

                   Пускай четыре капитана,

                   какъ рыцаря, несутъ Гамлета,

                   на катафалкъ.

                                 Когда-бъ ему

                   судьба занять престолъ сулила,

                   царемъ достойнымъ былъ-бы онъ.

                   Пусть воинская почесть громко

                   объ этомъ м³ру возвѣститъ.

                   Убрать тѣла. На бранномъ полѣ

                   ихъ страшенъ видъ, а здѣсь тѣмъ болѣ.

  

  

  

   Что-бъ ни задумалъ Геркулесъ.

   а волкъ глядѣть все будетъ, въ лѣсъ!

   "Гамлетъ".

  

   О "Гамлетѣ" существуетъ цѣлая литература. Къ сожалѣн³ю большинство критиковъ и комментаторовъ безсмертнаго творен³я Шекспира, разбирая его по косточкамъ, заваливаютъ читателя такою массою разныхъ соображен³й и разсужден³й, что разобраться въ нихъ нѣтъ никакой возможности. Поэтому, имѣя въ виду дать читателю бѣглую характеристику героя трагед³и, мы считаемъ себя рѣшительно неспособными составить краткое резюме различныхъ мнѣн³й и сужден³й объ этомъ типѣ, а постараемся на основан³и именно того, что даетъ намъ въ своемъ произведен³и самъ велик³й авторъ, сдѣлать кое-как³е выводы и заключен³я. Ходячее мнѣн³е о характерѣ принца Гамлета заключается въ томъ, что Шекспиръ хотѣлъ намъ представить главнымъ образомъ ненормальнаго, слабохарактернаго, нерѣшительнаго человѣка. Въ пользу этого мнѣн³я приводятся различныя болѣе или менѣе основательныя данныя. Разъ это мнѣн³е установилось, никто уже не рѣшается встать на другую точку зрѣн³я, а, принявъ его a priori, всякъ старается только подтвердить его новыми данными.

   Отрѣшимся отъ подобнаго предубѣжден³я и постараемся прежде, чѣмъ соглашаться или не соглашаться съ апр³ористическимъ взглядомъ этимъ, вернуться вспять... допустимъ, что этотъ взглядъ намъ совершенно незнакомъ... будто кромѣ самой трагед³и намъ никак³я мнѣн³я и сужден³я о ней неизвѣстны.

   Предположимъ слѣдующее. Дается новая пьеса подъ назван³емъ "Гамлетъ" сочинен³е Уильяма Шекспира. Мы отправляемся въ театръ, наслаждаемся и восторгаемся ею... Пьеса появилась въ печати... мы пр³обрѣтаемъ её... читаемъ и изучаемъ её. Не приходимъ-ли мы тогда къ убѣжден³ю, что Шекспиръ изобразилъ намъ принца Гамлета человѣкомъ выдающагося ума, со всесторонними познан³ями и замѣчательнымъ знатокомъ человѣчества! Вспомните его вполнѣ установивш³еся взгляды на жизнь, философск³я разсужден³я, насмѣшки надъ человѣчествомъ, наконецъ, его прекрасные совѣты актерамъ.

   Если такой замѣчательный по уму человѣкъ рѣшается итти наперекоръ общему течен³ю, если онъ съ перваго знакомства нашего съ нимъ, облекшись въ трауръ, ярко выступаетъ на блестящемъ фонѣ мишурной придворной жизни, то не обозначается-ли сразу уже трагизмъ его положен³я? Представьте себѣ принца Гамлета съ невыдающимися умственными способностями, съ неустановившимся характеромъ: развѣ онъ дерзнулъ-бы тогда не помириться со своимъ положен³емъ? Онъ лишился отца, но вѣдь и мать его лишилась горячо любимаго супруга, а она не задумалась, спустя мѣсяцъ, вступить въ новый бракъ съ братомъ послѣдняго. Вѣдь никто изъ окружающихъ, кромѣ развѣ Горац³о, не находитъ ничего въ этомъ особеннаго. Гамлетъ остается по прежнему наслѣдникомъ престола: отчего-же ему, какъ человѣку слабохарактерному, въ такомъ случаѣ, не послѣдовать примѣру матери и не помириться съ означенною утратою. Но какъ человѣкъ съ выдающимися умственными способностями и сильнымъ характеромъ, онъ понимаетъ свое настоящее положен³е и не поддается общему течен³ю, а начинаетъ уже бороться съ нимъ, когда еще не знаетъ о насильственной смерти отца и, несмотря на протесты со стороны матери и дяди-отца, продолжаетъ носить трауръ - внутренно и наружно; онъ до глубины души пораженъ легкомысл³емъ своей матери, возмущенъ спѣшнымъ бракомъ ея съ близкимъ родственникомъ, къ которому инстинктивно чувствуетъ отвращен³е.

   Но вотъ онъ чудеснымъ образомъ узнаетъ объ уб³йствѣ отца дядею. Какъ онъ тогда поступаетъ? Инстинктивное отвращен³е къ дядѣ и прежн³я предчувств³я заставляютъ его вѣрить этому сообщен³ю, но здравый смыслъ одерживаетъ верхъ. Онъ не рѣшается тотчасъ-же приступить къ мести и обзываетъ себя "тряпкой, соней", но потому только, что онъ самъ себѣ представляется безхарактернымъ, нерѣшительнымъ человѣкомъ, но, въ сущности, лишь въ сравнен³и съ такими людьми, которые не любятъ разсуждать и не придерживаются пословицы: десять разъ примѣрь, а одинъ разъ отрѣжь. "Кто знаетъ", говоритъ онъ, "можетъ быть лукавый меня смущаетъ на погибель? улика мнѣ нужна, въ которой сомнѣн³я не можетъ быть!" Вѣдь Лаэртъ, этотъ образецъ рыцарства, поступаетъ вовсе не такъ, когда узнаётъ о гибели своего отца. Онъ, не убѣдившись хорошенько, виноватъ-ли въ ней король возмущаетъ противъ него народъ и, врываясь къ нему, прямо обращается съ требован³емъ: "отдай мнѣ моего отца!" Отчего эта громадная разница? Да, просто, оттого, что Лаэртъ - человѣкъ съ наружнымъ лоскомъ, а головой работать не привыкъ. Вся рѣшительность его заключается въ подчинен³и его страстями, а не въ обуздан³и ихъ, а потому онъ и поступаетъ, въ противуположность Гамлету, несправедливо. Гамлетъ вовсе не думаеть мстить королю въ томъ случаѣ, если-бы послѣдн³й оказался неповиннымъ, а Лаэртъ не разбираетъ, виновенъ-ли король или нѣтъ, у него на умѣ одна только месть. Кто поступаетъ добросовѣстнѣе - сомнѣн³я быть не можетъ.

   Желая убѣдиться въ виновности дяди и опасаясь за собственную участь, Гамлетъ принимаетъ свои мѣры. Правда, онъ обижаетъ несчастную Офел³ю, забываетъ свою любовь къ ней. Но развѣ это можно поставить ему въ вину? Ему ужъ не до любви, а тѣмъ болѣе, когда онъ принужденъ убѣдиться, что Офел³я является игрушкою въ рукахъ его враговъ. Разыгрывая помѣшаннаго, Гамлетъ уже не стѣсняется съ окружающими и высказываетъ имъ горьк³я истины, которыхъ они не понимаютъ; или не хотятъ понять.

   Наконецъ Гамлетъ убѣждается въ виновности дяди и рѣшается дѣйствовать, а именно мстить. Представляется тому удобный случай. Онъ застаетъ короля молящимся и собирается уже исполнить месть и обнажаетъ на него свой мечъ. Но и тутъ здравый разсудокъ не измѣняетъ ему: онъ соображаетъ и убѣждается, что цѣль его, пока тотъ молится, не можетъ быть достигнута, такъ какъ, убивъ его, "пролагающаго путь къ спасенью", онъ оказалъ-бы ему благодѣян³е, почему и отлагаетъ свой замыселъ до болѣе удобнаго случая. Случай этотъ, какъ ему показалось, не заставляетъ себя ждать, и снова рѣшимость не покидаетъ его, и онъ убиваетъ... но, по ошибкѣ, Полон³я. Тутъ уже онъ убѣждается, что даже на свои свѣтлыя умственныя способности онъ положиться не въ состоян³и и становится фаталистомъ, опять-таки на основан³и вполнѣ здравыхъ разсужден³й:"судьба хотѣла чрезъ меня его" (Полон³я), говоритъ онъ матери, "а чрезъ него меня такъ безпощадно покарать, чтобъ впредь я зналъ, что мнѣ должно ея орудьемъ быть послушнымъ".

   Въ сценѣ съ матерью онъ не только проявляетъ покорность судьбѣ, но и глубок³я религ³озныя воззрѣн³я. Онъ возмущается поступкомъ королевы, "обратившей присягу предъ алтаремъ на вѣрность мужа въ зарокъ ничтожный игрока".

   Вообще на основан³и всѣхъ этихъ данныхъ, если-бы Гамлетъ былъ поставленъ въ болѣе благопр³ятныя для него услов³я, онъ могъ-бы служитъ намъ образцомъ человѣка съ выдающимися вполнѣ нормальными умственными способностями. Къ сожалѣн³ю подобный нормальный человѣкъ среди всѣхъ насъ ненормальныхъ людей, считающихъ себя нормальными, долженъ показаться намъ ненормальнымъ. Ставьте такого человѣка въ какое угодно положен³е, оно всегда выйдетъ въ извѣстной степени трагическимъ, а тѣмъ болѣе въ положен³и, въ какое поставилъ его Шекспиръ. - Неудивительно, что и Гамлетъ иногда выходитъ изъ себя и забывается. Какою-бы силою воли онъ ни обладалъ, но у него не желѣзная натура. Недаромъ онъ издѣвается надъ Лаэртомъ, который высокопарными словами выражаетъ желан³е быть живымъ похороненнымъ вмѣстѣ съ Офел³ею, зная очень хорошо, что никто не рѣшится это исполнить. Гамлета возмущаетъ "чванство печалью" и онъ тоже чванится, желая доказать тѣмъ самымъ отсутств³е въ этомъ чванствѣ всякаго смысла, но никто, разумѣется, его не понимаетъ, и онъ окончательно признается сумасшедшимъ. А между тѣмъ этотъ-же сумасшедш³й располагаетъ настолько здравымъ разсудкомъ, что самъ затѣмъ жалѣетъ о томъ, что зашелъ уже слишкомъ далеко, и рѣшается даже публично извиниться передъ яко-бы обиженнымъ, что и исполняетъ съ рыцарствомъ, достойнымъ удивлен³я и восхищен³я.

   Наступаетъ моментъ мести. Гамлетомъ все взвѣшено: онъ предоставилъ себя въ полное распоряжен³е судьбы. Онъ, не смотря на грустныя предчувств³я, не задумываясь, принимаетъ вызовъ Лаэрта. "Безъ воли Провидѣн³я" говоритъ онъ, "воробью не погибнуть. Что должно нынѣ быть, того потомъ не будетъ; если-же оно потомъ не будетъ, то теперь случится; если-же теперь не случится, то все-же оно будетъ". Король, какъ онъ и ожидалъ, самъ запутался въ собственныхъ сѣтяхъ: Гамлету нѣтъ времени разсуждать, и онъ убиваетъ его наповалъ. Но какъ трагическ³й герой, и онъ долженъ погибнуть, ибо жизнь наша такъ уже создана, что человѣкъ, какими-бы способностями онъ ни располагалъ, въ борьбѣ противъ общаго течен³я неминуемо погибаетъ. Нравственно онъ можетъ быть побѣдителемъ, каковымъ Гамлетъ и остается, но гибель его обозначена уже даннымъ положен³емъ его, подобно тому, какъ въ роковыхъ трагед³яхъ, она обозначается предсказан³емъ. И тутъ Гамлетъ не измѣняетъ установившемуся характеру своему: онъ умираетъ величественною смертью...

  

  

  

   *) Настоящая характеристика появилась въ первомъ издан³и моего перевода въ началѣ 1889 года въ точно такомъ-же видѣ, въ какомъ она напечатана въ настоящемъ издан³и. Въ текущемъ 1891 году, а значитъ болѣе двухъ лѣтъ спустя, въ Герман³и появилась монограф³я Адольфа Гельбера о "Гамлетѣ" (Shakespeare'sche Probleme. Plan und Einheit im "Hamlet"), въ которой новый нѣмецк³й критикъ, подобно мнѣ, отрѣшается отъ установившихся взглядовъ на характеръ Гамлета, и приходитъ къ одинаковому со мною заключен³ю, что ходячее мнѣн³е о нерѣшительномъ характерѣ Гамлета совершенно неправильно. По поводу этой книги въ приложен³и къ N 5506 "Новаго Времени" отъ 29 ²юня текущаго 1891 года появился отчетъ, озаглавленный "Новая критика Гамлета", въ которомъ рецензентъ стремится подтвердить мнѣн³е нѣмецкаго критика взглядомъ наивнаго зрителя изъ "Анны Карениной". Два года слишкомъ тому назадъ въ "Новомъ Времени" былъ напечатанъ отчетъ г. Суворина о моемъ первомъ издан³и перевода "Гамлета", въ которомъ моя характеристика была совершенно игнорирована; такимъ образомъ заглав³е статьи русской газеты о книгѣ нѣмецкаго писателя, а именно: "новая критика Гамлета" лишн³й разъ подтверждаетъ справедливость пословицы о пророкѣ въ его отечествѣ. Я вовсе не имѣю притязан³я отрицать самостоятельность взгляда нѣмецкаго критика (вѣдь иногда на болѣе серьезныя открыт³я совершались въ разныхъ мѣстахъ чуть-ли не одновременно), тѣмъ болѣе, что моя краткая характеристика была пущена мною въ печать въ видѣ пробнаго шара. Во всякомъ случаѣ я опередилъ нѣмецкаго собрата на цѣльные два года. Со временемъ надѣюсь опубликовать не кратк³я, а подробныя характеристики шекспировскихъ героевъ, также идущ³я въ разрѣзъ съ существующею критикою: авось и онѣ окольнымъ путемъ найдутъ подтвержден³е.