Розанов Василий Васильевич - Семейный вопрос в России. Том 2

ед соседками - девушка кончает самоубийством. В. Р-в.

   ** Какой прелестный, невинный язык. В. Р-в.

   *** Вот! Как это противоположно духовным, которые никогда-то, никогда не начали речей своих вопросом: "Да уж не виноваты ли и мы". Их - вечная молитва: "Господи, благодарю тебя, что я не таков, как иные, как вон тот мытарь". В. Р-в.
**** Вот! Действительно, что девушке ответить на подозрение, что она "пристроиться только хочет", когда законный брак и в самом деле есть не "чадородия ради", а только - "пристройство себя". И в порыве девушка дает доказательство подлинной, неподдельной любви. А богословы тотчас переходят на сторону кавалера: "Она пала - и ты перед ней ничем не обязан". В. Р-в.

   ***** Какой язык, какие чувства. В. Р-в.

   ****** Удивительно. Вполне удивительное письмо. О, как я благодарен корреспондентке за него, ибо тысячи таких же матерей скажут: "Вот наше оправдание". В. Р-в.

   ******* Тут - ошибка от неразумия. В пустыне, в малолюдстве, при малом знакомстве - никто не бросит; а если грозящих очей много - самая добродетельная не выдержит, ноги затрясутся, руки ослабнут и выпустят младенца в "пасть дракона" (Апокалипс). В. Р-в.

   ______________________

   Многоуважаемый В.В.! Я всегда читаю ваши статьи о разводе в "Нов. Времени". Я читаю их с мучительной болью... Вот уже 17 лет я живу с человеком, которого люблю и уважаю. Я свободна, а он имел несчастие 20 лет тому назад жениться на особе, которая его через три месяца оставила и ушла с другим; ушла первая - сама*, причинив своему мужу много горя и страдания. Но эта особа о разводе и слышать не хочет, у нее теперь 6 человек детей, которых она по закону крестила законными, а мои несчастные дети совсем некрещеные, хотя старшей дочери 15 л. Его жена, очевидно, ждет выгод после его смерти: хорошую пенсию, а теперь грозит, что она будет требовать на воспитание детей... Боже, за что все это? Ведь в рождении тех детей он невиновен, ведь на самом-то деле те дети - не его дети... И эту ложь прикрывает закон! Его жена знает, что теперь он занимает прекрасное место и получает 6 тысяч в год, а ее милый служит по вольному найму и больше как 150 р. в месяц заработать не может, ибо высшего образования не получил. Я денег на образование своих детей не жалею, сама нигде не бываю, кроме театра, всегда стараюсь быть незамеченной, ибо сослуживцы моего любимого человека и не догадываются, что я не жена ему, т.е. что мы не венчаны в церкви. От детей все старательно скрываю, но когда моей дочери будет 18-19 лет - все скажу ей, знаю заранее, что тяжело мне будет, со слезами, с рыданьями расскажу ей, она поймет меня и простит!.. Я еще написала бы Вам, но слезы льются из глаз и не дают мне писать... Спасибо, спасибо Вам, добрый Василий Васильевич, в своих молитвах я поминаю Вас.

   Когда же конец всем страданьям?.. Дети, бедные - несчастные дети мои...**

   Мать

   ______________________

   * Какое надо - каменное? львиное? ослиное? - равнодушие семьеустроителей к состоянию семьи, чтобы при ежегодно и повсеместно повторяющихся таких случаях не промямлить хоть краткого: "А будет покажут свидетели, что от мужа его жинка ушла своей охотой и без его грубости - и тот муж волен вступить в новый брак" (мотив): "понеже Господь наш Иисус Христос изрек: Иго мое легко и бремя мое удобоносимо". Но ничего не промямлили гордые своею праведностью уста, - только (см. выше примечание)... солдат поиграл с ребенком вот такой страстотерпицы, как автор этого письма. В. Р-в.

   ** Последняя страница письма вся закапана слезами. В. Р-в.

   ______________________

   Милостивый Государь В.В.!

   Не могу промолчать, чтобы не сказать вам глубокую благодарность, что вы говорите в пользу несчастных женщин, обреченных на самую горькую жизнь, благодаря невозможности развода. Я смело могу сказать, что я нравственно честная женщина; не разврат привел меня к тому, что я мать незаконного ребенка. Это слово ужасное. Человек родится по воле Творца, а его называют незаконным, ведь это богохульство. С отцом моего сына мы прожили честно, без измены, 14 лет! Только его несчастная семейная жизнь не дала ему свободы для нашего брака, который был бы истинным браком. Его брак был неудачный во всех отношениях, верности никогда не было, детей не было, но жена не согласна была на развод - и конец. Не из любви, а из мести, из зависти не желала развода и не дала ему счастья найти хорошую семейную жизнь с любимой женщиной, с матерью его единственного сына, которого даже и усыновить он не мог, - необходимо было согласие жены и на это. Эта законная жена буквально свела его в могилу преждевременно и оставила его сына без имени отца и без средств отца, лично отцом заработанных. Только свобода развода вообще и создала бы прочную семью; тогда больше дорожили бы друг другом и скорее бы взаимно старались дать счастье. А если счастья быть не может, дали бы свободу друг другу тогда, когда еще можно начать новую жизнь. Знаю трех дам, с первыми мужьями жили крайне несчастливо, а со вторыми живут превосходно. Скорее мужчина соглашается дать развод, а женщина, если сама не влюбится, то никогда! Знает, в чем ее сила. Вот эту-то злую волю и должен закон изменить, к счастью ни в чем не повинных детей. Каждая женщина должна быть матерью, исполнить свое назначение. Если б дали больше свободы в браке, то не было бы несчастной семейной жизни, от которой страдают дети. Для кого нужен брак, семья? Только для детей. Теперь же брак оказывается лишь для мужа и жены, только. Интересы детей на втором плане, и этому и помогает закон, не дозволяющий развода даже и тогда, когда права детей требуют этого, а жена из мести не желает развода с мужем, и такой-то брак охраняется законом!!! Это безнравственное сожительство предпочитается законом нравственному сожительству, основанному на взаимной верности, уважении и любви, но из-за злой воли жены, - только по названию, - считается незаконным. Женщина страдает, дети также; и на что, для кого нужен этот пресловутый законный брак без любви, без верности, даже без уважения? Вся моя жизнь погибла из-за этого ужасного предрассудка; мой сын осиротел в 11 лет, когда именно отец необходим для мальчика; мы одиноки*. 6 лет тому назад, в надежде, что будет же наконец свобода от брачной неволи, просили Государя дать сыну отчество и фамилию отца, предполагая нашим законным браком узаконить и сына, испросив Царской милости. Но смерть лишила этой надежды, и мы теперь остались с разными фамилиями: мать и сын. Что огорчает сына и меня ставит в крайне ложное положение. Сын еще мал и не может понять всего, и я не могу сказать ему правду; он вырос в том убеждении, что отец и мать его, как и все, муж и жена были. Но эта разница в фамилиях его возмущает. Я не могу его отдать в школу из-за этого, там дети сейчас поймут его ложное положение и обидят его. Были уже два примера этому, что его вовсе оттолкнуло от детского общества. Моя нелегальная семья оттолкнула всех родных от меня именно тем, зачем я ребенка не отдала в деревню, а стала сама воспитывать. Это неприлично! А отдать свое дитя чужим прилично! Что за дикое понятие, ужасный предрассудок, который должен 20-й век уничтожить. Мать обязана быть при ребенке, и надо считать позором то, когда мать отдает ребенка, бросает его на попечение чужих. За этот мой поступок все родные отвернулись, также и большинство знакомых, и вот теперь мы остались с сыном вполне одинокие, настолько, что мне некого назначить опекуном для сына в случае, если я не доживу до его совершеннолетия. Это огорчает меня до глубины души, мое здоровье утрачено от горя и печали. А та женщина, которая создала такую ужасную жизнь для троих, благоденствует, пользуется уважением, известным общественным положением и при этом окружает себя ореолом примерной жены, что она мужа не оставила до конца его жизни. Она же нравственно и убила его жизнь, его силы не вынесли того ненормального семейного положения, в котором она держала его 32 года!!! Мы уехали за границу, но и туда она приехала; нигде не могли скрыться от ее преследования, т.к. служебное положение не давало возможности мужу уехать, не оставив адреса. Я принесла в жертву все, что имела: молодость, здоровье, спокойствие и мое доброе имя; все свои обязанности исполняю так, как может исполнить только самая верная жена и любящая мать. Последние два года жизни мужа я боялась, чтобы не заболеть душевной болезнью. Он был болен, видеть его я не могла, он не мог быть у нас. Письма к нему не доходили, все его жена вскрывала; и после его кончины все мои письма, которые нашла у него, передала своему воспитаннику балбесу; она взяла на воспитание сына портного, усыновила, и этому молодому человеку отдала мои интимные письма к отцу моего ребенка, и стращает тем, что письма эти отдаст моему сыну, желая возмутить его детское невинное сердце. Оскорбление для меня и то, что мои письма у чужого молодого человека. Вот жизнь, вот результат ложного понятия о нерасторжимости брака, тогда как именно после-то развода и была бы наша семейная жизнь угодная Богу и без злых нареканий в обществе.

   К.Д.

   P. S. Пошли Вам Господь счастья и радости за Ваше сочувствие, самое высшее христианское чувство, к обездоленным.

   ______________________

   * Курсивы - везде автора письма. В. Р-в.

   ______________________

   Милостивый Государь В.В.

   Письмо ваше было получено в мое отсутствие, потому и не отвечала долго. Моя благодарность вам беспредельна, ваше письмо одобрило меня, оживило мою душу. Все ваши горячие слова в "Нов. Вр." я читала и перечитывала много раз, с глубокой благодарностью к вам. Вы пионер в этом деле жизни людской, вы первый поставили вопрос ясно, открыто, и тысячи несчастных матерей будут всегда благословлять вас. Ваше письмо лично ко мне невыразимо утешило меня; каждое слово сочувствия в моем положении дорого для меня. Конечно, моя главная забота воспитать*, выучить моего сына, и это дело идет пока хорошо, благодарю Бога.

   ______________________

   * На слова моего письма, что главное надо отдать в гимназию сына, преодолев стыд. В. Р-в.

   ______________________

   До того времени, когда сложилась печально моя жизнь, я занималась педагогическим трудом, и любила этот труд. Некоторый опыт и дал мне возможность понять и наше вообще школьное дело, которое было мне не по душе, потому сын мой воспитывается дома, по программе реального училища кн. Тенишева, где и окончит свое среднее образование, Бог даст; а что дальше, это уже укажет время и его личное желание. У моего сына большие способности к музыке, и для своих лет он очень хорошо знает музыку, и в этом он мой ученик, как и по научным предметам; для некоторых из предметов в этом году был учитель.

   Мать моя не то чтобы совсем разошлась со мной, но игнорирует вполне моего мальчика* и, кроме огорчения, ничего не дает мне. Бесконечные упреки, обвинения и проч. сделали то, что мы видеться не можем. Отца моего давно уже нет в живых, 4 старшие брата умерли в последние 10 лет, младший больной, живет с матерью. Больше никого нет. Прочие родные все давно отделились от меня и все равно что чужие. Я писала вам, что мне положительно некого назначить опекуном моего сына, в случае моей смерти; мы очень одиноки и беззащитны во всех случаях. Я написала о. Дернову письмо, полное горячей обиды за его ответ на ваши статьи**. Он знал моего отца, очень уважаемого человека, и я ему написала, что и отец мой всегда возмущался тем, что наказывают детей за поступки родителей, это жестоко! Письмо он получил, т.к. я сама передала в квартиру его. Также у меня был горячий спор с Киреевым; я знаю его лично.

   ______________________

   * Бабушку, игнорирующую внука, пусть незаконного, следует подвергать эпитимье и не допускать до таинства причащения, как повинную против заповеди: "Не убий" и прочих слов Спасителя, напр.: "Прежде чем принести жертву Богу - пойди, примирись с ближним твоим", тем паче - с родственником, с несчастною и одинокою дочерью. Начать спасение незаконнорожденных надо с острастки родителей незаконно рождающих девушек. В. Р-в.
** Я думаю - и не почесался. В. Р-в.

   ______________________

   Вполне доверяю вам мое письмо, если вы находите полезным напечатать его, все ли, или частями, как вам угодно, как найдете удобным, вполне оно в вашем распоряжении. Только одного не желала бы, чтобы мое имя было подписано, это неудобно по многим причинам. Мне могут сделать неприятное родные мужа, т.к. ведь многим, очень многим известно, что я и мой сын его вторая семья. Отец моего сына был известный юрист, и его весь Петербург знал. Затрагивать его память для меня было бы тяжело. Все, что я писала вам, истинная правда, все было так; более или менее это все и известно многим. Многие из друзей моего мужа воображали, что мой дом будет местом сборищ холостой компании, но когда увидели, что я смотрю серьезно на мою семью и что не желаю их видеть иначе как добрых знакомых в семейном доме, то все удалились и после смерти мужа не вспомнили, что остался единственный сын их товарища, и упрекали меня в "гордости" и проч.

   Жена, будто бы оскорбленная отцом моего ребенка, старается всеми силами делать мне все неприятное, и я стараюсь ничем не заявлять о себе, лишь бы иметь покой душевный, столь необходимый в моей жизни. Если же появится моя фамилия в письме, она сделает мне неприятность. Это очень злая, мстительная женщина, обладающая большими матерьяльными средствами, которые заработал отец моего сына, исключительно своим трудом, имея в виду вполне обеспечить своего единственного родного сына; но эта женщина сделала так, что все получила она, как законная жена, хотя и фиктивная много лет, и все передала своему воспитаннику, вовсе чужому по крови и духу ее мужу. Вот какое зло делается в жизни благодаря трудности развода, а главное - что без согласия "правой" стороны развод быть не может. В этом и заключается все зло.

   Были средства, были связи, были юристы, но не было согласия жены, и ничто в мире не могло разрушить ненавистный брак. Вот что ужасно! И никакими силами, даже на время, не было возможности избавиться от "законной" жены. Когда он был болен при смерти и я пришла навестить его, что пришлось сделать чуть ли не силой, надо было видеть его, измученного, больного, который говорит мне: "Я все ждал тебя, зачем ты раньше не пришла? Она все торчит перед глазами, не могу ни на минуту избавиться от нее; отыскиваю дела, прошу ее передать их лично: нет, находит кого-то знакомых и через них передает, а сама сидит безвыходно; нет, одно для меня - только смерть даст мне покой. И зачем мне жить, когда для вас с сыном я не могу сделать то, что есть мой долг, чего желаю, и нет воли исполнить это. Нет смысла в жизни, жить невыносимо тяжело и нет у меня сил больше терпеть эту пытку".

   И вот уже два года и два месяца, что кончились его страдания, нравственные и физические. Нашел ли он покой там, успокоилась ли его больная душа, прострадавшаяся 32 года в цепях Гименея? Моему сыну 13 лет, он еще совсем не знает жизни, хотя и очень развитой мальчик, но чистый, невинный мальчик. И могу ли я рассказать сыну нашу печальную судьбу; он не поймет даже, и только смутится его душа, а душевный мир для ребенка необходим еще более, чем для взрослого. Он знает, что есть церковный и гражданский брак. Я жила с ним полгода в Италии, а там все гражданский брак, и потому его вовсе не смущает то, если говорят у нас о гражданской связи, он смотрит на это как на обыкновенное. Только смущает его то, что у меня с ним разные фамилии. Но в этом мне помогает то, что я была в консерватории; ведь все артистки могут иметь две фамилии и обыкновенно оставляют ту, с которой начали свою музыкальную карьеру. Я хорошо играла на ф-пиано. 15 лет тому назад играла и в концертах, и уроков имела много. И этим объясняю то, что у меня не одна фамилия с моим сыном. Открыть правду очень мудрено, пока еще он мал. В маленьком кругу моих знакомых он видит хорошие отношения ко мне, а новые знакомства я не делаю. Вот одно страшит меня, что мои письма к его отцу остались в руках моих врагов, а они стращают, что отдадут их моему сыну, чего я вовсе не желала бы. Письма были не для сына, а для отца.

   Соблаговолите сообщить, в какой именно форме напечатаете мое письмо. Буду очень рада, если мое слово хотя каплю прибавит пользы для дела, о котором вы так горячо пишете. Да поможет вам Господь защитить детей и их матерей от горя и зла.

   Будьте здоровы и счастливы вы всегда.

   Преданная Вам К.Д.

   Благодарю вас, многоуважаемый Василий Васильевич, за память о нас с Лелей, за ваше доброе письмо, которое очень утешило меня. Леля мой благодарит вас за привет, он помнит вас, конечно. Знаю я, что вы утомлены письменной работой, и не ждала вашего ответа. Написала потому, что слишком тяжелый вопрос был затронут, хотелось высказать свое мнение, по поводу вашей статьи и др. Без вины виноватые долго еще будут страдать, пока не отживут свой век людские предрассудки, пока не поймут все, что каждое рождение есть законное по воле Творца и по закону природы. Только бы это сделалось общим законом, и все изменилось бы радикально. Тогда и матери не страдали бы. Здоровье мое очень пошатнулось в эту зиму. Лет 5 уже, что я чувствую болезнь сердца, а теперь определилось расширение аорты, что часто причиняет мне страдание, боль в груди и в области сердца. Все это глубоко огорчает меня, т.к. я одна у моего мальчика. Без ужаса подумать не могу, что с ним будет, если я не доживу до его совершеннолетия. У него буквально никого нет в мире родных. Нет у меня и такой знакомой, которой бы я могла поручить докончить воспитание. Оно начато не по шаблону, а все ведется согласно индивидуальности мальчика, согласно с его здоровьем и развитием. Каждая ломка может привести к дурному. Как поручить той, которая не отвечает моим принципам? Это ужасная забота, мучительная для сердца матери. У меня знакомые светские дамы, они и о своих-то детях заботятся по рутине, по шаблону воспитывают и считают это лучшим, где же понять им душу чужого мальчика и прийти ему на помощь во всякую минуту жизни в такие годы, когда именно необходима дружеская опора, авторитет, чтобы понять жизнь так, как следует, без всяких превратных идей и понятий. У меня нет истинных друзей, и в настоящее время это очень чувствительно и горько. Молю Бога, чтобы Он дал мне жизнь для пользы моего мальчика, пока он еще так юн и беспомощен. Желая сохранить покой души моего Лели, я стараюсь скрывать от него мое нездоровье, иначе он лишится покоя, столь ему необходимого, при его слабом здоровье. На днях будет консилиум, в квартире нашего доктора, вероятно, чтобы решить вопрос о лечении на лето, куда поехать. Вот результаты всей горькой, безотрадной моей жизни, в лучшие годы, когда здоровье было разрушено горем и нравственными страданиями день и ночь; 17 л. ни минуты покоя душевного!!! Очень может быть, что много и неправильно в воспитании моего сына, т. к. система воспитания выработана мною одной, при помощи книг, но без живого слова участия. Все сделано, что говорило мне мое сердце и мой ум: это были мои единственные помощники и остаются до настоящей минуты. Страшно боюсь, чтобы у Лели не был тот же безвольный характер, что был у отца его, который подчинялся каждому дурному влиянию, а не хорошему. У моего Лели очень мягкий характер и до того послушный, что меня даже пугает это. Несмотря на то, что я никогда ничего от него не требую и даю полную свободу во всем его желаниям, - каждое мое слово он принимает как должное. Если, редко, когда придется отказать ему в чем-либо, всегда есть на это причина, которую и говорю, и прошу его самого понять это и не считать мой отказ за нежелание исполнить его просьбу. Мы с ним друзья, в полном согласии живем. Мое желание было видеть его любящим науки, но у него явился талант к музыке, и я стараюсь все сделать, чтобы развить этот талант, и мне очень трудно вести учебное дело нелюбимых им наук. Держать экзамен при школе Тенишева ежегодно слишком дорого, 150 р. за экзамены, я не могу этого тратить, придется до старших классов заниматься без экз. При домашних занятиях, кто же чужой будет так заботиться об уроках, как я? Все вечера я отдаю Леле, читая ему или повторяя в разговорах все уроки того дня или для другого дня.

   Средства к жизни у Лели есть, но кто ими распоряжаться будет без меня? Средства небольшие, надо очень бережливо распоряжаться ими, чтобы сохранить их дольше. Я так страдаю душой, такая у меня забота на душе, что не вижу и выхода из этого положения. Ах, какое лишение в жизни - не иметь ни родных, ни друзей верных. Какое ужасное зло делают мужчины, завлекая девушку на такую дорогу, в которой сами же не могут указать путь спокойный, верный. Всевозможными обещаниями, уверениями заставят поверить всему, а потом и оставят одну отыскивать путь в жизни, когда уже ушло время, те годы, когда человек приобретает друзей навсегда. Наше положение с Лелей очень тяжелое, я предвидела это, и, когда просила его отца, возмущаясь его легкомыслием, о разводе или усыновлении, не нашлось человека, кто бы поддержал мои законные требования для пользы сына, и меня же еще обвиняли, что я не жалею близкого человека. А разве он-то жалел меня?! Вот мы и остались с Лелей так одиноки, что нет человека, кому бы я могла спокойно доверить моего сына. Доверие приобретается в юные годы, когда еще не было разочарований в жизни, а когда жизнь не удалась, тогда и вера в людей исчезла, и найти ее невозможно. Постоянно является анализ, сомнение, и веры нет. Мне больно то, что ни одной женщины я не знаю такой, которой могла бы верить и уважать безусловно. Была я раза два в женском взаимно-благотворительном обществе: что это за пустота там царствует! Точно играют в какую-то игру ученые женщины, что-то неискренное, ложное. Интриги, сплетни, серьезного ровно ничего, и это все интеллигентные женщины! Быть может, каждая женщина сама по себе хороший человек, но когда они все вместе, то это что-то такое неестественное... бесполезное. Рутина и предрассудки, в этом все. Заботит меня и то, что Леля так чист и невинен, что, если вдруг попадет в такую семью, где нет должной нравственности, он погибнет, он воспитан, как девочка, иначе и быть не может при женском воспитании, без отца и брата. Женщина не может воспитать по-мужски, и это не моя вина, что я женщина.

   Простите великодушно, что я отнимаю у вас время на чтение этого письма. Ваше братское отношение дает мне смелость поговорить с вами по душе, высказать все мои заботы и горе. Душевно желаю вам здоровья и всех радостей в жизни. Вы счастливы в семейной жизни, и надо благодарить Бога!

   Преданная Вам К.Д.

  

   Моя совесть спокойна: я исполнила нравственно и исполняю свято мои обязанности, данные Богом и природой женщине как человеку, и лично для себя не вижу в этом ни малейшего позора. Мучит лишь то, что мой дорогой сын не может иметь законное имя отца, что так необходимо в жизни, при тех взглядах общества, которые существуют. Я желала бы, и ради моего сына, чтобы мое письмо к вам было в печати, чтобы он знал, что его матери скрывать нечего и что правда выше всего. Бог знает, буду ли я жива, когда он все поймет; но печатное слово для него могло бы иметь силу как удостоверение, что мать его страдала, любя горячо его отца, и всю жизнь отдала ему!

   Сообщите мне: кто пишет известия в хронике, и неужели так зря написали 19 дек. 1900 г., что митрополит разослал по церквам предписание священникам, чтобы в метрических свидетельствах не писали слово "незаконнорожденный" для детей внебрачных. Это очень важное предписание и где же оно? Или такое известие было передано непроверенным? С декабря желаю узнать, правда ли это, и ни от кого узнать не могу. Ради Бога, напишите мне об этом. Вам легче узнать: слух ли это или факт; но кому-то угодно не давать хода этому важному распоряжению митрополита. Ваша мысль: создать общий содруж. союз самозащиты для несчастных девушек - превосходная мысль, и было бы жаль не осуществить это. Я с моим сыном уезжаю в этом месяце в Италию, на берег Адриатического моря. Примите мою сердечную, глубокую благодарность за ваше письмо. Повторяю, что именно ваше письмо для меня очень дорого. Такое сочувствие, как ваше, успокаивает душу больную, измученную душу. Я столько страдала нравственно и физически во всю мою жизнь, что эти страдания искупили уже мой "грех", как говорят защитники нравственности показной. Дай Бог, чтобы вы были здоровы и счастливы.

   К.Д.

  

   Позвольте мне высказать вам, многоуважаемый Василий Васильевич, мою глубокую, сердечную благодарность за ваши дорогие для меня письма, за ваше снисхождение к моей просьбе, за все ваше редкое, доброе отношение к горю ближнего. Это отношение дорого для меня, как самое высокое из всех чувств, возможных в натуре человека. Хотелось бы мне очень многое сказать вам письменно, высказать все, что смущало и смущает мою душу, все, что пережила, передумала, когда сказать было некому. Есть такие вопросы в жизни, которые мне одной не разрешить. Вы единственный человек, которого я знаю, сказали открыто, прямо то, о чем я думала много лет, и никто не сочувствовал мне, и не понимали даже того, как можно идти против рутины, уменьшать святость брака и т.д. Каждое ваше слово в печати я читала с невыразимой радостью! Когда же ваши слова относятся лично ко мне, это такое утешение для меня, радость, а радости в моей жизни было немного, что потерять эту радость было бы для меня более чем грустно. Я боюсь отнимать у вас время, которого вы имеете так мало свободного. Но вы знаете психологию человека: чем больше хорошего получишь, тем более и хочется его; а так как немного было у меня хорошего в жизни, то ваши письма доставили мне такое глубокое удовольствие, какого я давно не испытывала. Мне думается, что вы не осудите меня за мою полную откровенность, что решаюсь беспокоить вас моими откровенными письмами, что очень эгоистично с моей стороны. Вы простите это?

   Прошу вас, искренно скажите мне, могу ли я писать вам все, что тяжелым гнетом лежит на моем сердце, уже много лет. Ужасно сожалею, что не решилась написать вам раньше, когда мне более чем нужна была нравственная помощь друга - человека доброго, в истинном смысле христианской доброты, гуманного, понимающего душу человека, как вы. Нигде и ни от кого я не могла встретить именно того, что может успокоить измученную душу, в моем положении, нелегальном, и никто не помог мне так, чтобы я могла иметь мир душевный. Прилагаю копию с письма гр. Толстого, его ответ на мое письмо, написанное в минуты полного отчаяния. В 97 г. наши отношения с отцом моего ребенка стали изменяться под влиянием гипноза его жены, т.к. он изменил свою профессию присяжного поверенного на место в сенате, и работать пришлось дома, тогда как раньше все дела были вне дома с утра и до вечера, немного было времени для влияния жены; а человек он был такой, что каждое влияние на него сильно действовало, и как нервный человек - поддавался быстро гипнозу окружающих; зло, ведь, сильнее добра всегда. Перед тем как уйти в вечность, он все сам мне рассказал, всю правду, о которой я сердцем знала, еще раньше его рассказа. Надо понять мое положение именно так, как вы понимаете, и, как вы один можете, сказать правду и понять правду. Другому может показаться странным, даже смешным, что женщина в мои годы, уже не молодая, все еще ищет ответа на вопросы жизни? Но я вечно буду искать этих ответов, т.к. жизнь - это такая глубина, такая бездна! Если не ради себя, ибо моя жизнь прошла, то ради воспитания и счастья моего сына я должна узнать многое, чего не могу разрешить без помощи человека, которому могу верить и глубоко уважать. С 87-го года и до 91-го года я боялась людей, считала себя недостойной быть в обществе и жила 4 года в абсолютном уединении; видела только отца моего ребенка и доктора, нигде не бывала и все дни читала и думала горькую думу. В 91 году скончался мой любимый брат, это так повлияло на меня, что я серьезно заболела и почти 3 года страдала я физически, разными болезнями. "И кто не берет креста своего, и не следует за Мною, тот не достоин Меня", как велика должна быть вера в Того, Кто сказал эти слова! Жизнь тяжелый крест, и где найти ту силу и твердость духа, чтобы покорно нести свой крест? Да, те мученики, которые бесстрашно шли в Колизее навстречу смерти, действительно исполнили завет Христа. Когда я была в Колизее, было жутко стоять на том месте, где смерть была удовольствием для зрителей и лилась кровь святых... О! как это ужасно. Несмотря на это жуткое чувство, меня тянуло опять идти в Колизей, и опять я уходила оттуда, обливаясь холодным потом, от жуткого чувства при воспоминании того, что видели эти руины! Рим чудный, дивный - и страшный. Нет, моя вера не дала бы мне силы идти навстречу смерти (т.е. навстречу мученической смерти, и, значит, нет во мне веры?). Естественной смерти я не боюсь, как неизбежного; страшит меня только мысль, что если умру, когда мой сын еще не взрослый, то он может погибнуть, попав под дурное влияние, а у него характер мягкий. Эта мысль ужасно тяготит меня. 8 лет тому назад я была больна без надежды на выздоровление, что я и чувствовала. Три доктора, лечившие меня, прямо говорили моим близким, что надежды нет и надо ждать моей смерти. Я отказалась от всяких лекарств, возбуждающих деятельность сердца, которое уже слабо работало. У меня был перитонит эксудативный и упадок деятельности сердца. Я страдала ужасно! Лежала в больнице графини Орловой-Давыдовой. Она, зная мое опасное положение, спросила: чего я желаю? Я попросила пригласить о. Иоанна Кронштадтского. Я никогда не забуду той минуты, когда он пришел ко мне! Видели ли вы его молитву у постели больного? Вот вера, настоящая, глубокая вера в Бога, святая, о которой сказано: "Чего ни попросите от Отца во имя Мое - даст вам". У меня от болезни была полная апатия, и я смотрела на о. Иоанна, только видела его лице, его выражение глаз, в которых именно горела твердая вера. Смотря на его молитву, я плакала, и эти слезы облегчили мое сердце, стало легче дышать. После молитвы я просила причастить меня св. Тайн; эта исповедь была действительно настоящая. Как он говорил, как утешал меня, как легко было открыть всю душу перед таким служителем Бога. Опасность миновала, но я еще месяц ничего не могла есть, буквально ничего; ежеминутно давали глотать лед, и через полчаса по ложке шампанского; такой режим продолжался 6 недель всего, лекарств никаких. Только через год я могла сказать, что относительно здорова, но после этой болезни мой душевный мир изменился совершенно. Я перестала считать себя грешницей, стала требовать того же, чего требует каждая жена и мать, которая исполняет свой долг честно. Я не скрываю мое нелегальное положение и считаю его моим несчастьем, а не унижением. Сами женщины не подвигают дело вперед, дело защиты своих нравственных прав. Некоторые скрывают все, значит, обман; другие унижают себя, считают за милость каждое внимание, самое простое; ни то ни другое не нужно, когда совесть спокойна и обмана нет. Разве не хуже обманывать общество, прикрываясь браком и не будучи верным мужем или верною женой? В этом и был камень преткновения у меня с мужем. Его семейная жизнь все 32 года была обман и обман, и я удивлялась, как он может терпеть такую жизнь? Как могла терпеть такую жизнь и его жена? Брак - ширмы, а что там было?

   Простите великодушно, знаю, что отнимаю ваше время, и прошу, не лишайте меня душевной радости. Искренно уважающая вас и душевно вам преданная.

   К.Д.

   P. S. От декабря 19-го 1900 г. в "Нов. Вр." я прочитала в хронике, что будто бы разосланы циркуляры по всем церквам, чтоб священники при выдаче метрич. свид. о рождении внебрачных детей не писали слово "незаконнорожденный". В январе я отправилась в консисторию здесь и просила переписать метрич. свид. моего сына. Получила ответ, что в консистории неизвестно о таком циркуляре. В марте я вторично была в консистории и получила тот же ответ. Неужели это сведение было неверное? Как оно могло попасть в газету?

  

  

   Получил ваше письмо, когда был уже болен, и вот только теперь собрался ответить вам. Очень сочувствую вашему положению и желал бы быть вам полезен. Два совета смело могу дать вам: 1) тот, чтобы, не нарушая дружеских отношений, которые были же между вами, или стараясь восстановить их, если они утрачены, всеми силами стремиться к наибольшему ограничению плотских отношений, к наибольшему целомудрию в них и к совершенному прекращению их. Стремиться к этому нужно, несмотря ни на какой риск отвержения или гнева с его стороны. Требования эти так важны и святы, что никакой человек не может не подчиниться им, если только они будут выражены не с укоризнами, злобой, а в духе христианского смирения и кротости; 2) тот, чтобы в своих отношениях с ним с самого начала и до последнего времени поискать и отыскать свои грехи, свои ошибки, свои недобрые поступки в отношении его. Такие поступки есть; и чем строже вы отнесетесь вообще к себе, чем больше найдете в себе дурного и осудите его в себе, тем меньше жестока вам покажется его обида, тем легче вам будет простить ее; а чем больше вы простите его, тем больше он почувствует свои вины перед вами и обратится к вам не телом, но духом.

   Вот все, что умею вам сказать. Простите, если не удовлетворил вашего желания.

   Всей душой жалею вас*

   Л. Толстой.

   ______________________

   * Со своей стороны я написал девушке-матери, что, прожив уже несколько лет супружескою жизнью и имея сына, она и не должна была прекращать или сокращать супружеских с ним отношений, нормально текших ранее, соблюдая лишь физическую и духовную мужу верность. На разные "само-упреки" сил не тратить; и вообще быть счастливой - ибо Бог облегчает нас, а не отягощает. В. Р-в.

   ______________________

   Сейчас получила письмо ваше, и оно для меня особенно дорого именно сегодня - когда день моего рожденья; в этот день мне всегда особенно грустно: отсутствие близких родных еще чувствительнее. И воспоминание, что когда-то этот день был радостный для меня*. Для чего я родилась на свет? Только для своего несчастья, и дала еще жизнь моему сыну, не имея возможности дать ему мое имя, даже не имею права открыто назвать его сыном моим! Паспорт это говорит. Как это больно, обидно! При всей моей горячей любви к мужу - и ему не дала счастья; наша связь дала ему не радость, а много страдания нравственного: он страдал и за свое счастье, и за наше, не имея силы воли справиться с такой ненормальной жизнью. Ему было бы легче жить с такой второй женой, которая не смотрела бы так серьезно на жизнь, как я. Которая бы не огорчалась так его легкомысленными поступками или любила бы его слепо, все считая превосходным. Я могу любить всеми силами души и сердца, и при этом видеть в любимом человеке все дурное и хорошее, не преувеличивая ничего; не умею любить слепо. Муж мой не признавал этого, и, по его убеждению, при любви надо видеть только одно хорошее и все называть белым, и даже черное. У него, как и у всех людей, было хорошее, но много дурного, как результат далеко не нравственного воспитания, что еще увеличивалось от жизни с такой женой, которая, сознавая, что муж ее не любит, желая угодить ему и зная его невыдержанность, готова была устроить гарем дома, лишь бы он чаще был дома, и этим доказать ему свою любовь. Такая семейная жизнь еще более заставила его легкомысленно относиться к женщинам и вовсе не уважать семью. Он любил меня, но его тяготила моя порядочность и мое серьезное отношение в нашей привязанности и желание семьи настоящей. Он был очень добрый, характер мягкий, поддающийся скорее дурному влиянию, чем хорошему, Увлекался скоро, и тогда из него можно было все сделать, но опять-таки скорее дурное.

   ______________________

   * Все вообще письма эти не весьма правильны в лексическом (синтаксическом) отношении. Но я сохраняю их с теми неправильностями, в которых отразилась усталая душа. Письма эти я печатаю как сложный и документальный отпор на слова: "разврат", "развратницы", "су...ки", "к...бели" (см. выше) и проч. Нужно чем-нибудь, не словами, опровергнуть это. В. Р-в.

   ______________________

   Подобное на него влияние случилось как раз в год ожидания моего сына, когда он, видя мои слезы и мою болезнь, хотел, при помощи своего отца, влиятельного и заслуженного чиновника, разойтись с женой и жить вместе со мной, даже если и не получит развода. С этой целью он поехал за границу, оставив меня совершенно одну на 8-м мес. беременности. Мое положение было очень тяжелое, и без него я совсем упала духом и писала ему отчаянные письма, что, конечно, действовало на него и угнетало его совесть сознанием, "что он оставил меня одну в такое время".

   Один его друг, Г.*, человек безнравственный, под видом участия, обвинил меня во всем, говоря, что "если я не подорожила собою, то, значит, не стою и сожаления; что порядочная девушка никогда не допустит близкие отношения, что мне не 16 л., что я все понимала и знала, что он не свободный человек; и стоит ли огорчать отца такими пустяками (как рождение своего ребенка!), что не только говорить об этом отцу, но и себя беспокоить этим вовсе не следует. Что такие связи у всех есть, и кто же этим беспокоится, это должно быть развлечением, а вовсе не заботой. Стоит ли это того, чтобы разрушать семью свою, для чего это? вовсе не нужно" и т.д. и т.д. Вдруг я получила письмо от С.А. в таком духе. Я не верила глазам своим, читая такие суждения, и не могла понять причины этому. Я ходила как потерянная, не замечая никого, слезы лились у меня из глаз, меня можно было принять за ненормальную. Мне было тогда 26 л., но по виду казалась я много моложе. Обратил на меня внимание Славянский, проф. Медицинской Академии, акушер, и пожалел меня. Подошел и прямо сказал: "Я вижу ваше горе и ваше одиночество, и следовательно, и вашу неопытность; что вы делаете с собой, а главное - с вашим ребенком: ведь, вы или убьете его, или сделаете нервнобольным, успокойтесь, пожалейте свое дитя". Эти слова участия облегчили мою скорбь, и Славянский стал отечески относиться ко мне, каждый день два раза навещал меня, успокаивал и наконец за месяц до родов заставил уехать в Петербург, поручив своему ассистенту проводить меня до Петербурга. Конечно, я имела возможность выйти замуж много раз. В 17 л. была невестой доктора, его потребовали в 1878 г. на войну, и в Яссах он умер от тифа. Это было первое мое горе. Потом, живя в обществе, я пользовалась всегда большим вниманием, и желающие были получить мою руку и сердце. Но мое-то сердце молчало, я без любви выйти замуж не хотела и считала это нечестным. Увлеклась специальностью С.А. (мужа): "защитник невинных, облегчающий участь виновных, защитник прав обиженных". Какое великое дело! Была молода, совсем не знала жизнь, т.е. ту сторону жизни, которую не показывают, верила в добро, верила людям. С.А. был очень красноречив, говорил речи в суде убедительно, увлекательно, вообще красиво, и я каждое слово принимала за его прочувствованное слово, как отражение его идеального чувства любви к ближнему, христианской любви, защитника угнетения. И я полюбила в нем того человека, которого создало мое воображение, но, может быть, тем бы это и кончилось, - если б не кончина моего отца, этот страшный, неожиданный удар. Когда горе, тогда ласковое слово много значит и очень дорого. С.А. и раньше симпатизировал мне, ухаживая за мной по-светски, уже года три до этого, но я была далека от мысли сойтись с ним. Горе сблизило дружески сначала, а через год я уже полюбила его страстно, он умел заставить полюбить себя. Вообще, не симпатизируя нашему церковному браку, видя столько несчастных браков, я лично для себя предпочитала гражданский брак, лишь была бы взаимная верность, любовь и уважение; никаких обещаний я не требовала, считая за обиду для С.А., если б я усумнилась в его честных намерениях. После мне и это в упрек поставили, что, значит, я настолько непорядочна, что и не требовала ничего, значит, не дорожила собой. Я жестоко ошиблась в моем выборе, но, несмотря на это, любила горячо. За два года до кончины С.А. мое сердце охладело, но дружба, сожаление и верность принадлежали ему до последней минуты его жизни. Но разочарование ужасно. Благодаря внушениям Г., он прямо не дал мне иметь еще сына. Когда я почувствовала ожидание и, плохо себя чувствуя, по желанию С.А. поехала к П-му, акушеру, не зная того, что С.А. дал ему понять, что надо сделать аборт, чего я вовсе не желала. Все было нормально, но П-ий сказал, что надо сделать исследование под хлороформом, т.к. он подозревает не беременность, а какую-то болезнь. Ничего не подозревая, я согласилась. Меня захлороформировали, что сделали, я не знаю, но через несколько дней, при ужасных страданиях, при 4 мес. беременности, я лишилась возможности иметь еще сына. Узнала правду после от ассистента при П-м.

   ______________________

   * Названо имя - принадлежащее знаменитому в Петербурге лицу, и именно знаменитому "культурной просвещенностью". В. Р-в.

   ______________________

   Уезжая из России, шлю вам искренний привет и мою глубокую сердечную благодарность за то утешение, которое доставили мне ваши дорогие для меня письма; и за те часы, которые провела в разговоре с вами, - все это очень ободрило меня и дало мир душе моей. Надеюсь, что "вы не откажете мне в этом необходимом для меня утешении и позволите мне считать вас истинным добрым другом? Мое глубокое уважение к вам и полное доверие останутся навсегда в моем сердце. Получили ли вы мое письмо от 28 июля, с описанием несчастной кончины моего брата и того, что было после и чем все кончилось? Письмо оказалось очень длинным. Дай Бог, чтобы ваше здоровье было по возможности хорошо; берегите себя, ради Бога, не утомляйте свои нервы! Ваша жизнь и здоровье принадлежит вашим детям, и для них вы необходимы как бодрый и здоровый отец, а не измученный работой. Вы один работник в семье, и как дорого ваше здоровье! Ужасно, когда отец детей, желая более обеспечить жизнь семьи, убивает свои силы, не обращая внимания на это, и может вдруг семья лишиться всего, когда здоровье не выдержит непосильного труда. Не говорю уже о том, как ваша жизнь, ваше слово живое, понятное всем, ваш талант, необходимы для всех людей. Ваши принципы, перейдя в жизнь общественную, облегчат много горя в жизни людей и дадут более крепкий фундамент для семьи современной.

   В настоящем семья - это дом, построенный на песке, и малейший ветерок - и все разрушается быстро. Хорошо, если развод облегчат - и не будет той процедуры с лжесвидетелями, которая унижает церковный брак. Разве таинство может быть разрушено благодаря лжесвидетельству, известному всем; и, зная это, допускается такое страшное зло! Если духовенство откажется от подобных дел, то этим возвысит себя во мнении всех; а теперь, ведь это унижение для представителей церкви Христовой. Одна моя знакомая развелась с мужем, и по этому делу приезжал к ней священник из консистории. Если б вы знали, что он рассказывал! Такие грязные дела, так цинично, что молодая дама с брезгливостью слушала его речи и не попросила его о выходе только потому, что боялась повредить делу.

   И это священник! Можно ли после этого считать венчанье таинством и желать его? Возможно ли разрушать Св. Таинство такими способами, как это делается теперь? Гражданский брак, лучший, как связывающий именно ради будущих детей; а нет детей - и разойтись легко, без всякой неприятной процедуры. Целые века связывать супружество одним и тем же способом, несмотря ни на что, не обращая внимания на то, что развитие людей сделало их совсем другими, что "варваров" и необходимо было связывать, а для человека нравственного и развитого подобное насилие есть зло.

   Боже мой, когда-то все это изменится? Когда исчезнет ужасный предрассудок, что материнство - позор при отсутствии этого пресловутого венчанья. Сколько преступлений из-за этого, сколько беспредельного горя! И как легко было бы уничтожить это горе, лишь бы не оскорбляли женщину за то, что она исполнила свое назначение, для чего и создана Творцом.

   Тревожит меня в воспитании сына его полная невинность, неведение. И как, и через кого он узнает важнейшую сторону жизни?

   Почему о всех науках мы стараемся дать правдивое понятие, а вопрос самый серьезный оставляем на произвол, пусть узнает от кого угодно, хотя бы от самых невежественных людей, все равно! И после этого возможно ли желать, чтобы в юношах было желание иметь настоящую семью, а не флирт или одно физическое удовлетворение. Надо поставить дело так, чтобы все было просто и правдиво, без всего скрытного, неприличного, чтобы дети откровенно обращались к родителям со всеми вопросами, их смущающими в период развития; дочь - к матери, сын - к отцу. Чтобы дети понимали серьезность этих вопросов и обращались бы только к родителям, как к охранителям здоровья их. У вас 5 детей, и старшему может быть около 10 лет? Неужели вас не заинтересовал вопрос и совет директора Бидельской школы, столь необходимый при воспитании будущих отцов и матерей?

   К. Д.

   Желаю сказать вам несколько слов о моих родителях. Отец мой был сын дворянина, кончил курс в университете, занимался педагогическим делом около 8 лет, женился и поступил в Духовную Академию, кончил курс ко времени уничтожения крепостного права, сделался священником и уехал в деревню, желая дать нравственную опору освобожденному народ