великолепие. Равно и обычаи императорского двора,
очевидно, послужили образцами при описании церемоний. Когда отец Родамны
делает Ливистра своим соправителем, "он посылает, - говорится в поэме, -
четверых своих архонтов, которые несут круглый щит, и, посадив на него
героя, поднимают высоко щит и приветствуют прежде всего
Хриса-автократора, затем Ливистра: "Многая лета, - восклицают они, -
царю Ливистру". Когда герой, по возвращении в свою страну, среди
празднеств принимает бразды правления, к музыке органов, к барабанным
фанфарам и рогам присоединяется ритуальное приветствие: "Ливистру,
великому царю славной земли Аргирокастрона и царю земли Ливандрской,
Ливистру и прекрасной Родамне, славной и милостивой царице, многая,
многая лета". Точно так же поступали в покоях Священного дворца, когда
собрание придворных сановников, сенат, войско и народ приветствовали и
праздновали восшествие на престол нового императора.
Несомненно,
общество, какое описывается в романе
Ливистр, утонченнее, изящнее
общества, выведенного в истории Белтандра. Любовь по-прежнему играет в
нем главную роль, является главной приманкой рыцарей; но эта любовь уже
является настоящей наукой, имеет свои законы, свои ненарушимые правила,
какие должен соблюдать посвященный, начиная с того дня, как принял
служение любви. И несомненно, что у трубадуров и миннезингеров легко
можно найти подобное же представление о любви и подобную же утонченность
в области нежных чувств. Но бесподобные любовники греческого романа
действуют в обстановке чисто вос-
-443-
точной. Встреча Ливистра и Родамны с вавилонским купцом прямо взята из
жизни, и подобные сцены разыгрывались нередко в Азии на больших дорогах.
Приезд Клитова к содержательнице гостиницы напомнит всякому знакомому с
Востоком сцену, веками повторяющуюся там неизменно: "Сойди с коня,
путник дорогой, - говорит хозяйка, - ты найдешь тут кров, где можешь
отдохнуть, стойло, куда поставить твоего коня, баню, где ты омоешься. Я
хочу только, чтобы ты обещал мне одно: ты должен рассказать мне, что
делал, что слышал, что видел на белом свете". Это все подлинные черты,
тонко и верно подмеченные, придающие роману особый оттенок, и на всем
этом лежит чисто восточный отпечаток.
Так, литература
подтверждает нам то, что мы знаем из истории. От столкновений с Западом
византийское общество изменилось лишь внешним образом. Само собой
разумеется, сближение двух цивилизаций, явившееся следствием крестовых
походов, ввело на Востоке некоторые латинские обычаи; само собой
разумеется, высшие классы греческого общества, с давних пор привыкшие к
рыцарским идеям и нравам, охотно усвоили некоторые моды и некоторые
привычки Запада. Тем не менее суть оставалась той же, чисто
византийской. И это видно еще яснее, если от мира придворного и от знати
мы обратимся к той части общества, которая представляет в собственном
смысле слова народ. Этот народ, как было выше показано, не чувствовал
ничего, кроме ненависти к иноземным монархиням, ставшим царицами в
Византии по политическим соображениям; этот народ, поддерживаемый
духовенством, питал лишь недоверие и презрение ко всем попыткам, имевшим
целью сблизить его с Западом. Несмотря на усилия монархов, несмотря на
политические требования, никогда эти два враждебные друг другу мира не
могли ни взаимно проникнуться, ни понять друг друга. Это было, быть
может, несчастьем для Византии в том смысле, что латиняне, настроенные
против нее, остались равнодушными ко всем ее затруднениям и к ее гибели.
Но, с другой стороны, это позволило ее цивилизации сохранить за собою
свою оригинальность и самобытность, так сильно привлекающие к ней и
останавливающие на ней внимание историка наших дней.
-444-
^ ПРИМЕЧАНИЯ
Часть первая
1) Rambaud.
Impératrices d' Orient. - "Revue des Deux Mondes", 1891, t. I, p. 829.
2) Rambaud.
Op. cit., p. 838.
3)
Подробности о жизни Феодоры читатель найдет в монографии, напечатанной
мной под заглавием "Феодора, императрица Византийская" (Париж, 1904). Но
мне представилось, что читатель был бы удивлен, если бы в этой галерее
византийских цариц не нашел хотя бы небольшого очерка об этой знаменитой
монархине.
4)
Следует прибавить, что в одном месте Житий восточных святых, к
сожалению, недостаточно ясном, Иоанн Эфесский, знавший хорошо
императрицу, называл ее довольно грубо, но, по-видимому, без упрека:
"Феодора, публичная женщина". Если перевод слов ec toy porneioy, какими Ланд
передает сирийский текст, точен, то этот текст одним словом
подтверждает суть того, что так пространно рассказано Прокопием.
5)
Относительно этих двух эпизодов отсылаю читателя к двум главам моей
книги, озаглавленным: "Феодора и Иоанн Каппадокиец" (с. 173-190) и
"Феодора и Велизарий" (с. 191-216).
6) Смотри
в моей книге главу: "Женственность Феодоры" (с. 217-230).
7) См.: Paul
Adam. Irène et les Eunuques. Paris, 1906.
8) Idem.
Princesses byzantines, p. 33-34.
9) Ibid.,
р. 80.
10) См.: Gasquet.
L'Empire byzantin et la monarchie franque, p. 252, 287.
11) Schlumberger.
Les Iles des Princes, p. 112.
12) Mouliner.
Histoire des arts appliqués à lindustrie. I, p. 84.
13) Одна в
Венском, другая - во Флорентийском музее Баржделло. См.: Mouliner.
Op. cit., I, p.81-84.
14) Надо,
однако, заметить, что некоторые византийцы довольно скоро почувствовали
ужас и преступления и старались уменьшить ее ответственность. Летописец
Георгий Монах, живший в IX в., заявляет, что Константин VI был ослеплен
"не в ее присутствии и она даже не знала о намерении своих министров".
15) Rambaud.
Empire grec au Xe siècle, p. 10.
16) Vogüé.
Regards historiques et littéraires, p. 189.
17) Rambaud.
Michel Psellos. - "Revue historique", 1877, t. III.
18)
Заимствую это место из вышеупомянутой статьи Рамбо.
19) См.
гл. X.
20) Он
напечатан в 1876 г. Sathas в пятом томе "Bibliotheca graeca Medii Aevi".
21)
Привожу это место из перевода, сделанного А. Рамбо в интересной статье о
Михаиле Пселле ("Revue historique", 1877).
Часть вторая
1) Для
решения тонких вопросов, на какие тут указано, можно обратиться к
недавно вышедшей русской книге Пападимитриу "Федор Продром"
(1906) и к статье того же автора в Византийском Временнике (1902,
т. X). В томе IX того же журнала P. Petit напечатал надгробное
слово Никиты Евгениана. См. также кн.: Neumann C. Griech.
Geschichtsschreiber und Geschichtsquellen in XII Jahrh., 1888.
-445-
2) Я
заимствовал это место, равно и некоторые последующие, из перевода
Миллера: Poèms vulgaires de Théodore Prodrome (в его "Mélanges de
philologie et d' épigraphie).
3) См.:
ч. I, гл. 5 и 11.
4) Ср.: Sommerard
L. du. Deux princesses d' Orient au XIIe siècle. Paris,
1907. В этой книге читатель найдет интересную биографию Агнесы
Французской, местами чересчур романическую для исторического
произведения, но любопытную, хотя автор и пренебрег некоторыми текстами,
важными для психологии его героини.
5)
Шлюмберже первый обратил внимание на эту забавную царицу в любопытной
статье "Le tombeau d'une impératrice byzantine a Valence" ("Revue des
Deux Mondes", 1902, 15 mars). Мы многим обязаны этой интересной работе.
6) Hesseling.
Essai sur la civilisation byzantine. Paris, 1907, р. 213.
7) Я
разумею некоторые фразы, возвращающиеся местами в поэме как припев,
чтобы прервать речь действующего лица (см. 2481-2483, 2495, 2511, 2533,
2552 и 2804, 2820, 2829, 2845, 2879, 2889 и т. д.).
-446-
