Стороженко Николай Ильич - Предшественники Шекспира

nbsp;     Свою въ крови омоченную руку,

         Дай мнѣ ударъ увидѣть прежде,

         Чѣмъ онъ сразитъ меня, чтобъ, разставаясь съ жизнью,

         Моя душа тѣмъ крѣпче уповала

         На Господа.

   Лейтборнъ. Но отчего вы, сэръ,

         Такъ недовѣрчивы ко мнѣ?

   Эдуардь. Къ чему лукавить?

   Лейтборнъ. Эти руки никогда

         Не обагрялись кровью неповинной -

         Ужель теперь начать мнѣ съ короля?

   Эдуардъ. Прости меня за эту мысль. Еще

         Одинъ алмазъ остался у меня -

         Возьми его. Но все мнѣ что-то страшно

         И каждый нервъ трепещетъ у меня,

         Когда его тебѣ я отдаю.

         О, если ты уб³йство кроешь въ сердцѣ,

         Да отвратитъ твой замыселъ мой даръ,

         Спасетъ твою отверженную душу.

         Я государь,- ты помни - а межь тѣмъ

         Я цѣлый адъ испытываю скорби

         При этомъ словѣ.- Гдѣ моя корона?

         Ушла, ушла!... а я - я остаюсь!

   Лейтборнъ. Безсонница измучила васъ, сэръ;

         Прилягте, отдохните.

   Эдуардъ. Я бъ заснулъ,

         Да вотъ тоска все будитъ. Эти вѣки

         Не опускались цѣлыхъ десять сутокъ.

         Теперь они смыкаются, но страхъ

         Ихъ будитъ вновь. Зачѣмъ сидишь ты здѣсь?

   Лейтборнъ. Когда вы мнѣ не вѣрите, милордъ,

         Я удалюсь.

   Эдуардъ. Нѣтъ, нѣтъ! Когда рѣшился

         Меня убить, ты можешь воротиться,

         А потому ужъ лучше оставайся.

   Лейтборнъ (тихо). Онъ спитъ.

   Эдуардъ. Постой! Не убивай меня!

         О, погооди еще, еще немного!

   Лейтборнъ. Что съ вами, сэръ?

   Эдуардъ. Да вотъ все кто-то шепчетъ

         Мнѣ на ухо, что если я засну,

         То никогда ужь больше не проснуся.

         Скажи, зачѣмъ пришелъ ты?

   Лейтборнь. Чтобъ избавить

         Тебя отъ жизни. Мотривисъ, сюда!

   Эдуардъ. Я слишкомъ слабъ и боленъ: не могу

         Противиться. О, Боже правосудный!

         Прими мой духъ, спаси мя и помилуй!

  

   Впрочемъ Мортимеръ и королева недолго наслаждались плодами своего преступлен³я. Вѣсть о насильственной смерти Эдуарда возбудила негодован³е народа и сгруппировала вокругъ юнаго короля сильную парт³ю перовъ; когда же участ³е Мортимера и его преступной сообщницы въ уб³йствѣ Эдуарда было обнаружено показан³емъ бѣжавшаго Горнэ,- Мортимеръ былъ казненъ, а королева заключена въ Тоуеръ.

   Изложивъ возможно полно содержан³е пьесы Марло, перейдемъ теперь въ оцѣнкѣ ея выдающихся личностей. Съ наибольшей тщательностью поэтъ обрисовалъ характеры четырехъ лицъ - Эдуарда II, королевы Изабеллы и ея любовника Мортимера и брата короля, герцога Кента, на которыхъ главнымъ образомъ и сосредоточивается весь интересъ дѣйств³я. Начнемъ съ Эдуарда, поставленнаго если не личными качествами, то самимъ положен³емъ своимъ въ центрѣ изображаемыхъ въ драмѣ кровавыхъ событ³й. Изъ всѣхъ лицъ пьесы Эдуардъ менѣе всѣхъ способенъ къ той высокой роли, на которую его опредѣлила судьба. Обладая нѣкоторыми хорошими свойствами частнаго человѣка, онъ положительно лишенъ качествъ, необходимыхъ для управлен³я страной. Слова - народное благо, государственный интересъ и т. п. не имѣютъ въ его глазахъ никакого значен³я; онъ вполнѣ убѣжденъ, что все въ государствѣ существуетъ только для того, чтобъ удовлетворять прихотямъ его и его любимцевъ. Подобно всѣмъ слабымъ людямъ, желающимъ увѣрить и себя и другихъ въ присутств³и въ нихъ характера и силы воли, Эдуардъ замѣняетъ недостатокъ характера страшнымъ упрямствомъ, не терпящимъ никакихъ возражен³й, глухимъ къ самымъ разумнымъ доводамъ; но извѣстно, что на такихъ хорохорящихся людей стоитъ только прикрикнуть, чтобы они тотчасъ же осѣли. Такъ и поступаютъ бароны съ королемъ. Видя, что ни просьбы, ни разумныя убѣжден³я на него не дѣйствуютъ, бароны угрожаютъ ему низложен³емъ - и Эдуардъ сдается и тотчасъ же подписываетъ изгнан³е Гавестона. Вообще въ сценахъ съ Гавестономъ и баронами ничтожная личность короля внушаетъ сожалѣн³е, смѣшанное съ презрѣн³емъ. Послѣдующ³й ходъ событ³й не только не ослабляетъ, но скорѣе усиливаетъ это чувство въ читателѣ. Лишь подъ конецъ драмы, когда несчаст³я одно за другимъ обрушвиаются на голову короля, личность его начинаетъ просвѣтляться и лучш³я стороны его нравственной природы выступаютъ мало по малу на свѣтъ Бож³й. Преслѣдуемый своими врагами, онъ ясно видитъ, что шелъ всю жизнь по ложной дорогѣ, гоняясь за призраками власти и могущества, и сознавая всю поэз³ю созерцательной жизни, желаетъ только одного, чтобы ему дозволено было, не разставаясь съ своими друзьями, искупить свои прежн³я ошибки уединен³емъ и молитвой. Но судьба готовитъ для него новыя и еще болѣе тяжк³я испытан³я. Разлученный съ своими друзьями, участь которыхъ онъ заранѣе знаетъ, пройдя черезъ пытку насильственнаго отречен³я, несчастный король отданъ въ руки двухъ безжалостныхъ тюремщиковъ, которые изощряютъ всю свою жестокость, чтобъ сократить его дни. Тамъ, среди жесточайшихъ оскорблен³й, когда либо испытанныхъ развѣнчаннымъ монархомъ, задыхаясь отъ смрада, томимый голодомъ и безсонницей, онъ утѣшаетъ себя мыслью, что терпитъ муку за друзей своихъ и, испивъ до дна назначенную ему горькую чашу, безропотно, какъ истинный праведникъ, протягиваетъ свою шею подъ ножъ уб³йцы.

   Совершенную противоположность слабому и безхарактерному Эдуарду представляетъ его энергическ³й противникъ, глава парт³и недовольныхъ, Мортимеръ Младш³й. Онъ весь - огонь, порывъ, энерг³я. Даже среди такихъ личностей, какъ Ланкастеръ и Уоррикъ онъ замѣтно выдается своей необыкновенной смѣлостью. Не стѣсняясь присутств³емъ короля, Мортимеръ говоритъ так³я вещи, за которыя, если бы король былъ нѣсколько энергичнѣе, онъ навѣрное поплатился бы головой. Уоррику стоитъ не малаго труда удержать его гнѣвъ и негодован³е. Когда король противится подписать поданное ему прошен³е объ изгнан³и Гавестона, Мортимеръ первый произноситъ страшное слово - низложен³е. Какъ личность выдающаяся, Мортимеръ пользуется большимъ вл³ян³емъ въ кругу своей парт³и и можно сказать ворочаетъ всѣми перами. Кто бы другой могъ такъ скоро уладить дѣло о возвращен³и Гавестона изъ Ирланд³и? Услуга, оказанная королевѣ Мортимеромъ, еще тѣснѣе сближаетъ ихъ другъ съ другомъ. Мортимеръ давно уже любитъ королеву, давно уже принимаетъ горячее участ³е въ ея судьбѣ, и когда королева пришла просить его ходатайствовать о возвращен³и Гавестона, опытный Уоррикъ не даромъ прозакладываетъ свою голову, что Мортимеръ не устоитъ. Впрочемъ, и сама королева догадывается объ его чувствахъ; иначе она не обратилась бы бъ нему съ такой щекотливой просьбой. Что до ея чувствъ, то первое время она не чувствуетъ къ Мортимеру ничего, кромѣ глубокой благодарности за оказанное ей участ³е; впослѣдств³и же, оскорбленная пренебрежен³емъ Эдуарда, какъ женщина и королева, она начинаетъ думать о Мортимерѣ, но и тутъ еще разъ рѣшается попытать возвратить къ себѣ любовь мужа (Act. II, Sc. V). Окончательное сближен³е съ Мортимеромъ происходитъ уже тогда, когда она видитъ въ немъ горячаго защитника правъ своего сына. Побѣдивъ съ помощью Мортимера войско короля, Изабелла отдается Мортимеру всей душой; отнынѣ она думаетъ только о томъ, чтобъ упрочить свое положен³е въ качествѣ регентши и даже сама подстрекаетъ Мортимера къ уб³йству Эдуарда. Нельзя сказать, чтобъ и въ чувствахъ Мортимера къ Изабеллѣ политика не играла никакой роли. Мортимеръ былъ всегда страшно честолюбивъ, и мысль, что онъ стоитъ во главѣ управлен³я, распоряжается наслѣднымъ принцемъ и вертитъ какъ угодно королевой, доставляла не мало наслажден³я его властолюбивому сердцу (Act. V, Sc. IV). Но, подобно многимъ честолюбцамъ, онъ жестоко обманулся въ своихъ разсчетахъ. Онъ считалъ юнаго короля пѣшкой и обращался съ нимъ свысока и крайне презрительно, не подозрѣвая сколько энерг³и таилось въ этомъ отрокѣ. - Съ своей стороны Эдуардъ III чувствовалъ себя какъ-то неловко въ присутств³и высокомѣрнаго пера, а послѣ казни Кента, это чувство перешло въ рѣшительную ненависть. Разумѣется противники Мортимера, недовольные его невыносимой гордостью, не дремали и всячески старались выставить Мортимера въ дурномъ свѣтѣ. Въ это время пришло извѣст³е о насильственной смерти короля; народная молва не замедлила приписать это гнусное дѣло Мортимеру. Наступила минута кроваваго расчета. Въ присутств³и большаго числа перовъ король сталъ обвинять Мортимера въ уб³йствѣ отца. Доказательства были на лицо, а Мортимеръ былъ не изъ такихъ лицъ, чтобъ прибѣгать къ какимъ либо просьбамъ или изворотамъ. Заранѣе зная свою участь, онъ не только не унизился до просьбы о помилован³и, но даже запретилъ королевѣ ходатайствовать объ этомъ у сына. Онъ умеръ, какъ жилъ, гордый и непреклонный и съ презрѣн³емъ смотрѣлъ въ глаза смерти. "Низкая фортуна (сказалъ онъ, идя на казнь), теперь я вижу, что въ твоемъ колесѣ есть точка, дойдя до которой люди катятся внизъ. Я достигъ этой точки, и такъ какъ нельзя подниматься выше, то стоитъ-ли горевать о паден³и? Прощай, прекрасная королева, не плачь о Мортимерѣ, который презираетъ м³ръ и, подобно путешественнику, идетъ открывать неизвѣстныя страны". (Act. V, Sc. VI).

   Съ личностью брата короля, графа Кента, мы знакомимся въ первый разъ въ знаменитой сценѣ столкновен³я короля съ баронами изъ за Гавестона. - Не зная, что за человѣкъ Гавестонъ, Кентъ безусловно стоитъ на сторонѣ брата; онъ до того возмущенъ рѣзкими рѣчами Мортпмера и Ланкастера, что совѣтуетъ королю жестоко наказать бароновъ за ихъ дерзость. Но мало но малу глаза его начинаютъ раскрываться. Уже въ слѣдующей сценѣ, по поводу множества милостей, посыпавшихся на Гавестона, онъ замѣчаетъ, что послѣдняя изъ данныхъ ему наградъ совершенно достаточна для человѣка гораздо болѣе знатнаго происхожден³я. Впослѣдств³и убѣдившись, что Гавестонъ есть настоящая причина всѣхъ бѣдств³й въ королевствѣ, Кентъ съ свойственною ему прямотою рѣшается высказать всю правду королю и проситъ его изгнать Гавестона. Въ отвѣтъ на это король обзываетъ его измѣнникомъ и запрещаетъ показываться себѣ на глаза. Какъ ни любитъ Кентъ брата, но благо Англ³и дороже для него личныхъ отношен³й; онъ оставляетъ короля и переходитъ на сторону недовольныхъ перовъ. Зная преданность Кента къ королю, лорды сомнѣваются въ искренности его обращен³я, но Мортимеръ, въ характерѣ котораго при всѣхъ его недостаткахъ было много рыцарственнаго, принимаетъ сторону Кента. "Нечего сомнѣваться - говоритъ онъ лордамъ: никогда Плантагенеты не измѣняли данному слову, и поэтому мы тебѣ вѣримъ, Кентъ." Кентъ оправдалъ довѣр³е бароновъ, участвовалъ во всѣхъ битвахъ противъ короля и наконецъ, разбитый, попался въ плѣнъ вмѣстѣ съ Ланкастеромъ, Уоррикомъ и Мортимеромъ. Когда плѣнныхъ привели къ королю, первымъ дѣломъ Кента было просить брата во имя народа удалить отъ себя временщика. Послѣ казни Уоррика и Ланкастера, Кентъ, изгнанный братомъ изъ Англ³и, помогъ Мортимеру уйти изъ Тоуера и вмѣстѣ съ нимъ бѣжалъ во Франц³ю къ королевѣ. - Дальнѣйш³я событ³я извѣстны: собравъ значительныя силы во Франц³и, Мортимеръ и Изабелла сдѣлали высадку на берега Англ³и, разбили короля и обратили его въ бѣгство.- Пробывъ нѣсколько мѣсяцевъ съ Изабеллой и Мортимеромъ, Кентъ имѣлъ случай покороче узнать ихъ и увидѣлъ, что они преслѣдуютъ только свои личныя цѣли, для достижен³я которыхъ не остановятся ни передъ чѣмъ, даже передъ уб³йствомъ короля. Ему стало жаль своего несчастнаго, оставленнаго всѣми, брата, и онъ рѣшился употребить всѣ средства для его спасен³я. Узнавъ, гдѣ содержится король, Кентъ сдѣлалъ попытку освободить его, но попытка не увѣнчалась успѣхомъ; Кентъ былъ взятъ и отведенъ къ Мортимеру, который тотчасъ же велѣлъ казнить его.

   Личность Кента есть безспорно самая привлекательная личность, созданная ген³емъ Марло. Его честная и правдивая натура, безкорыстная преданность королю и горячая любовь къ родинѣ производятъ отрадное впечатлѣн³е среди повсемѣстнаго господства своекорыстныхъ интересовъ, расчетовъ честолюб³я и мелкаго эгоизма. Нужно-ли говорить, что нѣкоторыми чертами своего характера, въ особенности своей прямотой, доходящей до рѣзкости, Кентъ напоминаетъ своего знаменитаго соименника, вѣрнаго слугу короля Лира? Намъ остается сказать нѣсколько словъ о характерѣ королевы Изабеллы, которую нѣкоторые критики считаютъ чѣмъ-то въ родѣ второй лэди Макбетъ, но только еще болѣе тонкой, еще лучше умѣющей притворяться и т. д. Трудность пониман³я этого характера заключается въ его сложности. Преобладающая черта въ характерѣ лзди Макбетъ - это ея громадное, ненасытное честолюб³е. Возложить корону на голову своего мужа, быть супругой короля - вотъ завѣтная цѣль ея жизни, вотъ главный мотивъ ея преступной дѣятельности. Для достижен³я этой цѣли она не остановится ни передъ чѣмъ и своими руками готова задушить всякаго, преграждающаго ей путь къ престолу. Такого хладнокров³я, такой энерг³и, равно какъ и такой преобладающей страсти, мы тщетно стали бы искать въ характерѣ жены Эдуарда.- Изабелла натура слабая, пассивная и притомъ глубоко женственная. Въ началѣ пьесы она является любящей женой, которая не можетъ переносить холодности мужа и жалуется всѣмъ и каждому на свою жестокую судьбу. - Дѣлать постороннихъ людей участниками своей скорби, позволять имъ заглядывать въ свою истерзанную душу - есть признакъ характера слабаго. Гордая и сильная натура (эти качества почти всегда встрѣчаются вмѣстѣ) выплачетъ свое горе наединѣ или повѣритъ его другу, но ни въ какомъ случаѣ не сдѣлаетъ изъ своей скорби вывѣски, не будетъ вызывать участ³е своими заплаканными глазами. О томъ, что королева несчастна, что мужъ ее не любитъ - скоро узнаетъ весь дворъ, и лорды наперерывъ спѣшатъ выразить ей свое участ³е. Въ особенности печальная судьба королевы возбуждаетъ участ³е въ гордомъ и рыцарственномъ Мортимерѣ, хотя нужно сказать, что это участ³е не совсѣмъ безкорыстно, такъ какъ Мортимеръ давно уже любитъ королеву. Впрочемъ сама королева вначалѣ не подозрѣваетъ съ его стороны такой дерзости; она питаетъ къ Мортимеру дружеское чувство и повѣряетъ ему всѣ скорби своей отверженной любви. Что королева въ это время искренно любила мужа и нисколько не думала о Мортимерѣ - это всего лучше видно изъ слѣдующаго происходившаго между ними разговора:

   Королева. Ахъ, Мортимеръ, что мнѣ дѣлать? Король прямо говоритъ, что меня не любитъ.

   Мортимеръ. Въ такомъ случаѣ совѣтую вамъ не оставаться въ долгу и въ свою очередь перестать его любить.

   Королева. Нѣтъ, я скорѣе готова перенести тысячу смертей. И при всемъ томъ я сама сознаю, что люблю безнадежно, такъ какъ онъ меня никогда не полюбитъ.

   Что же дѣлаетъ король? Подстрекаемый Гавестономъ, онъ поминутно оскорбляетъ королеву самыми недостойными подозрѣн³ями относительно Мортимера. Королева знаетъ, кто виной ея разлада съ мужемъ, но она настолько любитъ Эдуарда, что по первому его требован³ю идетъ къ лордамъ проситъ ихъ о возвращен³и Гавестона. Благодаря посредничеству Мортимера, дѣло это улаживается, и нужно видѣть съ какимъ восторгомъ замѣчаетъ она возвращен³е нѣжности Эдуарда къ себѣ. Впрочемъ счастье королевы продолжалось недолго. Возвращенный по ея ходатайству, Гавестонъ тотчасъ же успѣваетъ поселить въ сердцѣ слабаго короля прежнее недовѣр³е къ женѣ. И вотъ тогда уже, вторично отвергнутая мужемъ, Изабелла невольно начинаетъ думать о благородномъ и безстрашномъ Мортимерѣ, который не разъ доказывалъ ей свою преданность, но и тутъ она не даетъ воли своему зарождающемуся чувству и хочетъ еще разъ попытаться возвратить себѣ любовь мужа. Можно догадываться, что и на этотъ разъ попытка ея была неудачна, потому что, отправившись съ дипломатическимъ поручен³емъ во Франц³ю, она уже не захотѣла больше возвращаться къ мужу. Всякое чувство ея къ мужу умерло, и она думаетъ только о томъ, чтобъ съ помощью Франц³и низвергнуть Эдуарда и доставить престолъ своему сыну, на которомъ съ этихъ поръ сосредоточиваются всѣ ея привязанности.- Въ это время пр³ѣзжаетъ во Франц³ю человѣкъ, когда-то оказавш³й ей столько услугъ и при томъ пр³ѣзжаетъ съ цѣлью содѣйствовать осуществлен³ю ея завѣтныхъ желан³й.- Хотя Марло скупъ на подробности, но остальное легко угадать. Королева страстно привязывается къ Мортимеру и идетъ съ нимъ въ Англ³ю завоевывать престолъ для своего сына. Отнынѣ они становятся не только друзьями, но и сообщниками.- Эту новую роль королева разыгрываетъ такъ ловко, что приводитъ въ восторгъ самого Мортимера. Но положен³е королевы и ея фаворита непрочно, пока живъ король. Королева первая рѣшается намекнуть Мортимеру о необходимости устранить короля, но когда тотъ прямо спрашиваетъ ее: ну что-жъ, онъ долженъ умереть сейчасъ? она, какъ натура слабая, тотчасъ стушевывается, боится отвѣтственности за уб³йство и отвѣчаетъ уклончиво. "Я желала-бы, но только, чтобъ это сдѣлалось не черезъ меня." Когда преступлен³е открыто, Изабелла умоляетъ сына пощадить Мортимера; Эдуардъ остается непреклоненъ. Ей даже отказано проститься съ нимъ передъ казнью. Но самая казнь Мортимера не была такимъ ударомъ для ея сердца, какъ мысль о томъ, что ея сынъ, котораго она любила больше всего на свѣтѣ, сынъ, для котораго она не задумалась сдѣлаться сообщницею ужаснаго преступлен³я, теперь отвергаетъ ее.

   Королева. Онъ забылъ меня! но, вѣдь я его мать.

   Лордъ. Это ничего не значитъ. Пойдемъ.

   Королева. О, смерть, избавительница, пр³иди во мнѣ и избавь меня отъ этого послѣдняго горя.

   Черта глубоко человѣческая! Даже въ такой преступной душѣ какъ Изабелла, чувство матери пережило всѣ остальныя чувства!

   Выше было замѣчено, что Эдуардъ II принадлежитъ къ многочисленному разряду пьесъ, носившихъ назван³е Истор³й. Количественное преобладан³е этого рода драматическихъ произведен³й надъ всѣми другими, засвидѣтельствованное Томасомъ Нашемъ, легко объясняется изъ сознан³я нац³ональнаго достоинства, которымъ была преисполнена грудь каждаго англичанина въ счастливую эпоху царствован³я Елисаветы. Историческ³я пьесы особенно размножились во время борьбы Англ³и съ Испан³ей, окончившейся истреблен³емъ непобѣдимой армады Филиппа II. Патр³отическому чувству англ³йскаго народа, окрыленному славной побѣдой надъ мрачнымъ ген³емъ католицизма, было въ высшей степени пр³ятно видѣть на сценѣ блестящ³е подвиги предковъ, прославившихъ англ³йское имя во всѣхъ концахъ м³ра. Драматурги умно воспользовались этимъ возбужденнымъ настроен³емъ общественнаго сознан³я стали взапуски обработывать нац³онально-историческ³е сюжеты, и тѣмъ сразу пр³обрѣли себѣ симпат³и народныхъ массъ. Въ полемикѣ своей съ пуританами, актеры и драматическ³е писатели особенно налегали на то, что театръ служитъ патр³отическимъ цѣлямъ, выводя на свои подмостки, въ укоръ современному изнѣженному поколѣн³ю, могуч³е образы Эдуардовъ и Тальботовъ. "Во первыхъ - говоритъ Т. Нашъ, возражая людямъ, упрекавшимъ театръ въ безнравственности - содержан³е большей части нашихъ пьесъ заимствовано изъ нац³ональной истор³и, изъ нашихъ англ³йскихъ хроникъ; во вторыхъ - посредствомъ ихъ славные подвиги нашихъ предковъ, погребенные въ изъѣденныхъ червями харт³яхъ, воскресаютъ изъ могилы забвен³я на свѣтъ Бож³й, чтобъ служить живымъ укоромъ нашему изнѣженному поколѣн³ю. О, какъ бы обрадовался храбрый Тальботъ, наводивш³й ужасъ на Франц³ю, если бы могъ предчувствовать, что послѣ двухвѣковаго могильнаго сна, онъ снова воскреснетъ на сценѣ, что его святыя кости будутъ вновь орошены слезами десяти тысячъ зрителей его подвиговъ ³¹⁸). Такимъ образомъ, по собственному сознан³ю драматурговъ, первоначальное назначен³е драматическихъ хроникъ было скорѣе патр³отическое, нежели художественное; онѣ призваны были удовлетворять чувству нац³ональной гордости и достоинства, вызывая у патр³отически настроенной публики славныя воспоминан³я прошедшаго, но впослѣдств³и, когда патр³отическое чувство вошло въ свои предѣлы, возбужденный имъ историческ³й интересъ не охладѣлъ, обычай обработывать для сцены историческ³е сюжеты сохранился, и ему мы главнымъ образомъ обязаны цѣлымъ рядомъ историческихъ пьесъ, назначен³е которыхъ, по словамъ Т. Гейвуда состоитъ въ томъ чтобы знакомить съ нац³ональной истор³ей тѣхъ, которые сами не могутъ читать хроникъ.

   Пьеса Марло, какъ по своему сюжету, такъ и по самому способу своей обработки принадлежитъ къ разряду историческихъ пьесъ вторичной формац³и. Самое пристальное изучен³е едва ли откроетъ въ ней особое патр³отическое одушевлен³е или проблескъ современнаго шовинизма. Эпоха, избранная Марло, всего менѣе способна питать чувство нац³ональной гордости; это время внутреннихъ усобицъ, интригъ, борьбы своекорыстныхъ интересовъ, словомъ полнѣйшей деморализац³и общества. Если Марло рѣшился перенести на сцену эту печальную страницу англ³йской истор³и, то очевидно, что онъ руководствовался не патр³отическими, а чисто художественными побужден³ями. Двадцатилѣтняя борьба короля съ своими вассалами, осложненная кровавыми эпизодами казни Гавестона, Уоррика и Ланкастера, любовь Изабеллы и Мортимера, низложен³е Эдуарда и его трагическая смерть - всѣ эти событ³я представляли собою весьма благодарный сюжетъ для драматурга. Внѣшн³е факты своей драмы и нѣкоторыя мѣстныя краски Марло заимствовалъ изъ хроники Фаб³ана ³¹⁹), но пользовался ею съ полной свободой, безъ всякаго колебан³я отступая отъ своего источника во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, когда это было нужно для его драматическихъ цѣлей. Такъ напр. хроника ничего не знаетъ о посредничествѣ Мортимера въ дѣлѣ возвращен³я Гавестона изъ изгнан³я, а между тѣмъ въ драмѣ это обстоятельство имѣетъ большое значен³е, потому что это была первая важная услуга, оказанная Мортимеромъ королевѣ. О братѣ короля, благородномъ Кентѣ, хроника упоминаетъ въ первый разъ только послѣ высадки королевы въ Англ³ю, когда онъ былъ посланъ захватить Спенсера Старшаго и т. д. Однимъ словомъ хроника Фаб³ана ничего не могла дать Марло кромѣ сухаго перечня фактовъ, да нѣсколькихъ, ничего не говорящихъ, именъ. Но держась за эти факты, сопоставляя между собой событ³я, повидимому не имѣющ³я никакой связи, велик³й драматургъ съумѣлъ проникнуть въ тайникъ человѣческой души, и открыть намъ истинные мотивы человѣческихъ дѣйств³й. Изъ неясныхъ намековъ и темныхъ указан³й, онъ создалъ характеры, порождающ³е своей рѣзко очерченной индивидуальностью и глубокой внутренной правдой. Что напр. можно извлечь изъ того, что Мортимеръ былъ одинъ изъ первыхъ лордовъ, которые убѣжали во Франц³ю къ королевѣ и что по его наущен³ю былъ убитъ Эдуардъ, а между тѣмъ изъ этихъ единственныхъ упоминан³й о Мортимерѣ въ хроникѣ Фаб³ана, Марло создалъ цѣлую поэму любви и честолюб³я, въ которой ярко рисуются характеръ Изабеллы и Мортимера. Хотя въ пьесѣ Марло нѣтъ ни одного вымышленнаго лица, но можно сказать, что всѣ лица принадлежатъ ему, потому что только пройдя черезъ его творческую фантаз³ю они получали опредѣленную физ³оном³ю и изъ тѣней и скелетовъ стали живыми людьми. Пользуясь скудными указан³ями хроники и не имѣя подъ рукой ни какихъ другихъ данныхъ, Марло, однако, съумѣлъ такъ проникнуть въ характеръ Гавестона, что вызвалъ невольную дань удивлен³я со стороны современнаго историка ³²⁰).

   Ничто не въ состоян³и намъ дать болѣе точнаго понят³я о художественныхъ достоинствахъ и историческомъ значен³и пьесы Марло, какъ сопоставлен³е ея съ современной ей пьесой Пиля ³²¹). Пиль былъ талантъ далеко не дюжинный; онъ обладалъ живымъ воображен³емъ и поэтическимъ чувствомъ; онъ такъ прекрасно владѣлъ стихомъ, что современники называли его первымъ виртуозомъ слова (primus vrborum artifex - выражен³е о Пилѣ Т. Наша), а при всемъ томъ его Эдуардъ I нисколько не выше The Famous Victories of Henry the Fifth и т. п. произведен³й, представляющихъ собой разбитыя на сцены хроники, пересыпанныя шутовскими эпизодами, вставленными ни къ селу, ни въ городу и по большой части не имѣющими никакой связи съ главнымъ дѣйств³емъ. Относительно порядка событ³й, изображенныхъ въ его пьесѣ, Пиль держался хроники Голиншеда, но не съумѣлъ осмыслить дѣйств³я внутренними мотивами, не создалъ ни одного характера. Оттого Эдуардъ I въ строгомъ смыслѣ слова не можетъ быть названъ драмой: это рядъ сценъ, связанныхъ между собою внѣшнимъ хронологическимъ образомъ, но не вытекающихъ одна изъ другой въ силу внутренней необходимости. Не мало также повредила пьесѣ патр³отическая тенденц³я автора, выразившаяся въ смѣшномъ желан³и хоть въ прошедшемъ насолить Испан³и. Руководимый этой тенденц³ей и расчитывая, на одобрен³е народной толпы, готовой вѣрить всему дурному, что разсказывалось о ненавистныхъ испанцахъ, Пиль наперекоръ истор³и изобразилъ добродѣтельную супругу Эдуарда I, Элеонору, въ силу одного того, что она была родомъ испанка, какимъ-то извергомъ человѣческаго рода, успѣвшемъ впрочемъ внушить въ себѣ страстную привязанность со стороны рыцарственнаго Эдуарда I. Обращикомъ патр³отическаго усерд³я и вмѣстѣ съ тѣмъ и дѣтскихъ пр³емовъ автора, можетъ служить слѣдующая небылица, взведенная имъ на королеву. Однажды Элеонора встрѣтила на улицѣ жену лорда-мэра, которая была одѣта лучше ея. Это до того взорвало королеву, что она зазвала ее къ себѣ, тиранила и наконецъ умертвила, припустивъ къ ея груди двухъ змѣй. Невѣроятнѣе всего то, что Элеонора до тѣхъ поръ не выказывала никакихъ звѣрскихъ наклонностей; все это сдѣлалось ex abrupto и мотивировано самымъ невѣроятнымъ образомъ. Такимъ же сказочнымъ характеромъ отличается и наказан³е Бож³е, постигшее королеву. Когда она увѣряла дочь въ своей правотѣ, клялась, что она невиновна въ смерти жены лорда-мэра и призывала въ свидѣтели небо и землю, вдругъ подъ ея ногами разступилась земля, и Элеонора провалилась въ бездну, но провалилась только затѣмъ, чтобъ снова къ удовольств³ю публики вынырнуть въ другомъ концѣ Лондона. Вотъ как³я пьесы выдавались за историческ³я и даже имѣли значительный успѣхъ на сценѣ ³²²), когда Марло ставилъ своего Эдуарда!

   Но если съ одной стороны появлен³е Эдуарда II сдѣлало успѣхъ подобныхъ сценъ весьма сомнительнымъ на будущее время, то съ другой стороны оно-же положило основы новому художественному направлен³ю исторической драмы, въ которомъ истор³я сливалась съ поэз³ею и одухотворялась ею, направлен³ю, вѣнцомъ котораго служатъ драматическ³я хроники Шекспира. (Хотя вл³ян³е драматическаго стиля Марло можно прослѣдить во многихъ произведен³яхъ Шекспира, но нигдѣ оно не проявилось съ такой силой, какъ въ Ричардѣ II. Въ самомъ характерѣ героя есть черты, невольно заставляющ³я думать, что при создан³и его Шекспиръ пристально изучалъ характеръ Эдуарда II) и старался расположить внѣшн³я событ³я драмы по тому же плану, по которому они расположены у Марло. Оба драматурга разработываютъ одну и туже основную тему - искажен³е добрыхъ задатковъ въ нравственномъ характерѣ короля подъ вл³ян³емъ льстецовъ и низкихъ клевретовъ, развращавшихъ его сердце пустыми и суетными забавами и отвлекавшихъ его умъ отъ заботъ по управлен³ю государствомъ. Замѣчательно, что средство развращен³я въ обоихъ драмахъ почти одни и тѣже; музыка, сладострастные напѣвы, итальянск³я маски, шутовск³я сцены и т. д. (Ср. Эдуардъ II, Act. I, Sc. I и Ричардъ II? Act. II, Sc. I). Продолжаемъ далѣе наше сравнен³е. И Ричардъ и Эдуардъ терпятъ одинаковое наказан³е за преступное нерадѣн³е объ общемъ благѣ? но лишь только постигаетъ ихъ вполнѣ заслуженная ими кара, какъ мы уже начинаемъ сочувствовать ихъ судьбѣ, потому что несчаст³е, такъ тяжело обрушившееся на нихъ, пробуждаетъ въ ихъ душѣ дремавш³е инстинкты благородства и самоотвержен³я. Прежде, находясь на вершинѣ счастья и могущества, они слушали только льстивыя рѣчи своихъ клевретовъ и гнали отъ себя людей правды и долга (Кентъ въ Эдуардѣ II и Гаунтъ въ Ричардѣ II); теперь же они съ мучительной болью прислушиваются къ голосу осужден³я, немолчно раздающемуся въ ихъ душѣ и смиренно сознаютъ себя виноватыми. Но кромѣ общаго плана, въ Ричардѣ II есть не мало подробностей, эффектныхъ сценъ, благодарныхъ драматическихъ положен³й, которыя возникли подъ несомнѣннымъ вл³ян³емъ пьесы Марло.) Такова напр. глубоко-знаменательная сцена отречен³я Ричарда предъ парламентомъ, которая напоминаетъ подобную же сцену отречен³я Эдуарда въ Кенильвортѣ. Даже самое поведен³е Ричарда въ эту трудную для него минуту, воспоминан³е о своемъ королевскомъ санѣ, проблески повелительнаго духа, смѣняемые горестнымъ сознан³емъ своего безсил³я, поразительно схоже съ поведен³емъ Эдуарда. Укажемъ еще на одну сцену въ Эдуардѣ II (Act. II, Sc. II), когда лорды высказываютъ королю горьк³я истины по поводу его позорнаго правлен³я, которая вызвала соотвѣтственную сцену въ Ричардѣ II (мы разумѣемъ разговоръ лордовъ Росса, Виллоуби и Норсомберленда о бѣдственномъ положен³и страны во II дѣйств³и); наконецъ вл³ян³ю Марло мы должны безъ всякаго сомнѣн³я приписать то обстоятельство, что въ Ричардѣ II Шекспиръ, наперекоръ господствующему вкусу, не помѣстилъ шутовскихъ сценъ, которыя считались тогда необходимой приправой всякаго сценическаго представлен³я. Самъ Марло не былъ впрочемъ безусловнымъ врагомъ комическаго элемента: въ своихъ трагед³яхъ онъ иногда допускалъ комическ³е характеры (напр. монахи Мальт³йскомъ Жидѣ) и цѣлые комическ³е эпизоды (напр. встрѣча Тамерлана съ персидскимъ царемъ, Мицетомъ, или пребыван³е Итамора въ домѣ куртизанки Белламиры), но только подъ непремѣннымъ услов³емъ, чтобы они вытекали изъ хода дѣйств³я, а не были бы приплетены къ нему извнѣ для потѣхи публики. Исключен³е изъ этого составляютъ шутовск³я сцены, которыми не въ мѣру переполненъ Фаустъ, но текстъ этой драмы дошелъ до насъ въ такомъ искаженномъ видѣ, что выводить изъ него как³я бы то ни было заключен³я о личныхъ вкусахъ Марло было бы по меньшей мѣрѣ дѣломъ слишкомъ рискованнымъ.

   Познакомивъ читателей съ главнѣйшими произведен³ями Марло, мы теперь считаемъ возможнымъ опредѣлить мѣсто, занимаемое имъ въ истор³и англ³йской драмы.

   Марло обладалъ въ значительной степени всѣми качествами, необходимыми для драматурга - чутьемъ поэтической стороны извѣстнаго жизненнаго факта, способностью переноситься во всякое данное положен³е и чувствомъ художественной формы, инстинктивной потребностью создавать стройное цѣлое. Уже въ первомъ своемъ произведен³и онъ является рѣшительнымъ реформаторомъ драматическаго искусства. Выше мы указали въ чемъ состоитъ произведенная имъ реформа и какой былъ ея основный принципъ. Марло первый попытался осмыслить содержан³е трагед³и внутренними мотивами, первый сообщилъ ей цѣльность и единство, поставивъ въ центрѣ дѣйств³я одну преобладающую, роковую страсть. Вл³ян³е сдѣланнаго имъ шага на драматическое искусство было громадно. Можно сказать, что Марло открылъ англ³йскимъ драматургамъ невѣдомый имъ дотолѣ м³ръ трагическаго пафоса. Отнынѣ не кровавыя событ³я, не ужасы, а потрясенный страстью духъ становится главнымъ содержан³емъ трагед³и. Сдѣлавъ этотъ принципъ исходной точкой своего творчества, Марло неуклонно держался его въ Тамерланѣ, Фаустѣ и Мальт³йскомъ Жидѣ. Но всякая страсть есть нѣчто отвлеченное; чтобы сдѣлаться факторомъ драматическаго дѣйств³я ей нужно стать конкретной, воплотиться въ какой нибудь характеръ, и чѣмъ этотъ характеръ жизненнѣе и реальнѣе, тѣмъ драматичнѣе будетъ самая страсть. Въ этомъ отношен³и произведен³я Марло заставляютъ желать многаго. Какъ человѣкъ страстный, экзальтированный ³²³) лишенный жизненной опытности, Марло, увлекаемый порывами своей необузданной фантаз³я, иногда слишкомъ преувеличивалъ значен³е страсти въ жизни человѣка, придавалъ ей колоссальныя размѣры съ цѣл³ю усилить сценическ³й эффектъ, но въ послѣднемъ своемъ произведен³и онъ уже вступилъ на истинную дорогу. Какъ ни слѣпа и безумна привязанность короля къ Гавестону, мы однако видимъ, что источникъ ея лежитъ въ слабомъ характерѣ Эдуарда, лишенномъ всякой иниц³ативы и постоянно нуждающемся во внѣшней опорѣ, ибо лишь только Гавестонъ погибъ, мѣсто его тотчасъ же было занято Спенсеромъ. Вообще въ Эдуардѣ II, который изъ всѣхъ произведен³й Марло кажется намъ наиболѣе законченнымъ, недостатки его драматическаго стиля значительно смягчены, а достоинства выступаютъ ярче; дѣйств³е развивается не скачками, а правильно и естественно, сцены сгрупированы превосходно, а нѣкоторые характеры достигаютъ скульптурной очерченности, которую можно встрѣтить развѣ у одного Шекспира. Самый языкъ Марло отличается достоинствами весьма рѣдкими въ драматургѣ XVI в.- онъ чуждъ литературныхъ блестокъ краснорѣч³я и, полонъ строгой художественной простоты. Вѣроятно всѣ эти качества были по достоинству оцѣнены Шекспиромъ, который - какъ мы сейчасъ видѣли - не поколебался взять пьесу Марло за образецъ для одного изъ своихъ лучшихъ создан³й. Въ реформѣ англ³йскаго театра, предпринятой Марло, не малую роль призванъ былъ играть бѣлый стихъ, (blank verse) которымъ написаны всѣ его произведен³я. Извѣстно, что бѣлый стихъ былъ введенъ въ драму гораздо раньше Марло Саквиллемъ въ его трагед³и Горбодукъ, но благодаря крайней непопулярности классической школы, благодаря въ особенности тому, что ложно-классическ³я пьесы игрались только при дворѣ и не проникали на народную сцену, бѣлый стихъ почти совершенно вышелъ изъ употреблен³я, такъ что когда Марло въ своемъ Тамерланѣ рѣшился замѣнить однообразное паден³е риѳмъ, стѣснявшее свободу фантаз³й поэта, этимъ гибкимъ и плавнымъ размѣромъ, одинаково способнымъ передавать возвышенный пафосъ трагической рѣчи, и тонк³е оттѣнки комическаго д³алога, нововведен³е это было принято публикой съ живѣйшимъ сочувств³емъ. Можно сказать даже, что это обстоятельство послужило не малымъ подспорьемъ для Марло въ его намѣрен³и дать англ³йской трагед³и художественную организац³ю, потому что сразу пр³обрѣло ему симпат³ю большинства театральной публики. До какой степени бѣлый стихъ, съ легкой руки Марло, сдѣлался обязательной формой для всякаго театральнаго представлен³я, можно судить изъ того, что въ нѣкоторыхъ пьесахъ, написанныхъ первоначально риѳмовапными стихами, риѳма была замѣнена нериѳмованными окончан³ями бѣлаго стиха. Такъ напр. случилось съ трагед³ей Tancred and Gismund, съ комед³ей Three ladies of London и др.

   Современники высоко цѣнили Марло, какъ поэта, и не разъ восторженнымъ образомъ высказывали свое удивлен³е къ его таланту. Томасъ Гейвудъ въ предислов³и къ своему издан³ю Мальт³йскаго Жида называетъ Марло первымъ поэтомъ своего времени. Бенъ-Джонсонъ разсыпается въ похвалахъ его могучему стиху. Даже самъ Шекспиръ, не любивш³й вспоминать о современныхъ ему поэтахъ, заплатилъ дань уважен³я таланту Марло, заимствуя одинъ стихъ изъ его поэмы Hero and Leander ³²⁴). За то новѣйшая критика, руководимая побужден³ями, чуждыми искусству, если и не отказываетъ ему вовсе въ талантѣ, то всячески старается умалить его значен³е. Гервинусъ напр. ставитъ Грина выше Марло и утверждаетъ, что у одного Ричарда Борбеджа Шекспиръ могъ большему научиться, чѣмъ у десяти Марло. Ульрици, не умѣющ³й или не желающ³й отдѣлить личность поэта отъ его произведен³й, всюду ищетъ въ нихъ слѣдовъ той нравственной распущенности, которою, по его мнѣн³ю, былъ проникнутъ Марло. Онъ не въ силахъ себѣ представить, чтобъ скептикъ въ религ³озныхъ вопросахъ могъ видѣть въ м³рѣ что-либо другое, кромѣ игры случая и разнузданныхъ страстей, чтобъ поклонникъ теор³й Мак³авелли могъ сочувствовать какому-нибудь безкорыстному побужден³ю. "Понят³я о долгѣ и справедливости (говоритъ Ульрици) не извѣстны героямъ Марло. Во всѣхъ его произведен³яхъ не найдется ни одного характера, который бы въ своихъ поступкахъ руководствовался нравственными побужден³ями; о раздвоен³и нравственной природы человѣка, о борьбѣ нравственныхъ началъ съ чувственностью и своекорыст³емъ, нигдѣ нѣтъ и рѣчи: слѣпая страсть и увлечен³е исключительно господствуютъ во всемъ ходѣ человѣческихъ дѣлъ и судебъ" ³²⁵). Если бы все это было такъ, какъ увѣряетъ Ульрици, то мы не потратили бы ни одного слова на защиту Марло, но дѣло въ томъ, что почтенный критикъ приступаетъ къ Марло съ заранѣе составленнымъ убѣжден³емъ въ его злокозненности, Довольствуется тѣмъ, что находитъ иногда подтвержден³е своей теор³и и затѣмъ преспокойно закрываетъ глаза на факты противоположнаго свойства. Мы съ своей стороны желали бы, чтобъ Ульрици объяснилъ намъ, какими побужден³ями руководствуется Олимп³я (въ Тамерланѣ), когда она предпочитаетъ лучше умереть чѣмъ сдѣлаться любовницей своего побѣдителя Теридама? Что заставило еврейку Абитайль оставить милл³оны своего отца и навсегда удалиться въ монастырь, какъ не желан³е остаться вѣрной памяти своего возлюбленнаго? Какого рода противообщественная страсть бушевала въ честномъ сердцѣ Кента, когда онъ на всякомъ шагу рѣзалъ королю правду въ глаза и тѣмъ навлекъ на себя его немилость? Что кромѣ долга удержало, преступную впослѣдств³и, Изабеллу отдаться Мортимеру, котораго она уже начинала любить? ³²⁶) Подобныхъ примѣровъ кожно привести вдвое больше, но и приведенныхъ, думаемъ, достаточно, чтобы видѣть до какой степени неосновательны обвинен³я новѣйшихъ п³етистовъ, не давшихъ себѣ даже труда хорошенько ознакомиться съ произведен³ями осуждаемаго ими писателя. Не споримъ - въ произведен³яхъ Марло найдется не мало недостатковъ, не мало преувеличен³й въ обрисовкѣ страсти, не мало промаховъ въ мотивирован³и дѣйств³я, но развѣ совершенно свободенъ отъ этихъ недостатковъ самъ Шекспиръ? Развѣ мало критика ломала голову, чтобъ осмыслить несообразности, попадающ³яся даже въ такихъ зрѣлыхъ создан³яхъ, какъ король Лиръ, Макбетъ и др.? Указывать на недостатки Марло слѣдуетъ, но не нужно также забывать, чѣмъ обязана ему англ³йская драма, которую онъ возвелъ на степень психологическаго этюда, которой онъ придалъ впервые истинно-художественную организац³ю и тѣмъ приготовилъ путь для самого Шекспира.

   Оцѣнкой дѣятельности Марло заканчивается первая половина нашей задачи. Мы прослѣдили судьбы англ³йской драмы отъ ея скромныхъ зачатковъ въ мистер³яхъ и народныхъ празднествахъ до той поры, когда подъ рукой Марло она является вамъ во всеоруж³и своихъ великихъ задачъ и своеобразной художественной формы. Обозрѣн³е дѣятельности другихъ членовъ знакомаго намъ литературнаго кружка, развившихся подъ вл³ян³емъ Мардо, составитъ вторую половину задачи и вмѣстѣ съ тѣмъ второй и послѣдн³й томъ нашего труда.

  

  

   ¹) Uhland's Schriften zur Geschichte der Dichtung und Sage т. III, стр. 23. Як. Гриммъ предполагаетъ, что въ старину Лѣто чтилось какъ божество, ибо обожествлен³е лѣта, какъ начала жизни и плодород³я, было въ духѣ германской древности (Deutsche Mythologie. Dritte Ausgabe. В. II, s. 740). Въ Эддѣ Sumar и Vetr являются исполинами и даже сообщается ихъ родословная.

   ²) Ibid, стр 724-726 и 744. Древность этого обряда видна между прочимъ изъ того, что уже въ VI в. о немъ упоминаетъ римск³й историкъ Касс³одоръ (Du Méril, Origines latines du theatre modeme. Introduction p. 27). Древнѣйшая литературная обработка его приписывается то Бедѣ, то Алкуину. Въ XIV в. встрѣчаются еще двѣ друг³я литературныя обработки его: одна голландская, а другая - старо-французская. (Uhland's Schriften. III. 21-22).

   ³) Grimm, Deutsche Mythologie II. 730-732. О драматическомъ характерѣ славянскихъ обрядовъ, связанныхъ съ чествован³емъ лѣта и изгнан³емъ зимы, см. также статью г. Тихонравова Начало Русскаго Театра въ Лѣтописяхъ Русской Литер. и Древн. т. III.

   ⁴) Grimm, D. М. II. 735-736. Freytag, De initiis scenicae poesis apud Germanos p. 13. Berol. 1838.

   ⁵) См. статью Маннгардта Das Brucкenspiel въ Zeitschrift für deutsche Mythologie und Sittenkunde, IV Band s. 301-320. Въ той же книгѣ читатель найдетъ нѣсколько любопытныхъ дѣтскихъ игръ, записанныхъ Фейфаликомъ въ разныхъ мѣстностяхъ Морав³и.

   ⁶) Чосеръ въ заключительныхъ стансахъ своей поэмы Court of Love такъ описываетъ происходивш³я въ его время майск³я празднества:

  

   Fourth goeth al the Court, both most and lest

   То fetche the flouris fresh and braunch and blome,

   And namely hauthorn brought both page and grome

   And then rejoisen in their great delite и т. д.

  

   (Chaucer's Works, London 1721, in folio p. 571). Лѣтописецъ Edward Hall сообщаетъ, что къ 1516 въ майскомъ поѣздѣ участвовалъ король Генрихъ VIII съ своей супругой Катериной Аррагонской (Nares, Glossary, illustrating English authors, particularly Shakspeare and his Contemporaries. New Edition by Halliwell and Wright, sub voce).

   ⁷) На этомъ мотивѣ основано содержан³е одной изъ самыхъ грац³озныхъ балладъ Теннисона (The May Queen),- поэта, умѣющаго откликаться на