Шекспир Вильям - Король Генрих Vi, Страница 8 - Книги

льше умирать? Могу-ли я заставить людей жить волей-неволей?- О, не пытайте меня больше; я признаюсь. Снова ожилъ? Такъ покажите-же мнѣ, гдѣ онъ? Я дамъ тысячу фунтовъ за то, чтобы увидѣть его! У него нѣтъ глазъ: ихъ засорила пыль. Пригладьте его волосы: смотрите! смотрите! Они стоятъ дыбомъ. какъ вѣтки, обмазанныя смолою, чтобы поймать мою окрыленную душу. Дайте мнѣ попить и прикажите аптекарю принести тотъ сильный ядъ, который я у него купилъ.

Король Генрихъ. О ты, вѣчный Двигатель небесъ, взгляни милостивымъ окомъ на этого несчастнаго! О, отгони усерднаго и докучнаго врага, который упорно осаждаетъ душу несчастнаго, а изъ груди его - это мрачное отчаян³е!

Уорикъ. Смотрите, какъ предсмертныя муки заставляютъ его скрежетать зубами.

Сольсбери. Не тревожьте его, пусть онъ отойдетъ съ миромъ.

Король Генрихъ. Миръ душѣ его, если такъ благоугодно Богу. Лордъ кардиналъ, если ты думаешь о небесномъ блаженствѣ, подними руку въ знакъ надежды. Онъ кончается и не подаетъ никакого знака. О Боже! Прости ему!

Уорикъ. Такая дурная смерть доказываетъ чудовищную жизнь.

Король Генрихъ. Воздержись отъ осужден³й: всѣ мы грѣшники.- Закройте ему глаза и плотно спустите пологъ, а мы пойдемъ предаться размышлен³ямъ (Уходитъ).

ДѢЙСТВ²Е ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Кентъ. Берегъ моря близь Дувра.

Надъ моремъ раздается пальба. Затѣмъ выходятъ изъ шлюпки: капитанъ, шкиперъ, штурманъ Уольтеръ, Уитморъ и друг³е. Съ ними переодѣтый Сеффолькъ и друг³е джентльмэны, плѣнники.

Капитанъ. Пышный, откровенный и жалк³й день скользнулъ въ нѣдра моря; вотъ и громко воющ³е водки будятъ драконовъ, несущихъ трагически-грустную ночь. Сонными, вялыми, отвисшими крыльями ласкаютъ они могилы умершихъ и изъ своей туманной пасти выдыхаютъ въ воздухъ отвратительныя заразныя потемки. Приведите-же военныхъ которыхъ мы забрали, и, пока наша пинасса стоитъ на якорѣ въ Дуврѣ, они тутъ, на пескѣ отдадутъ за себя выкупъ или кровью своей расцвѣтятъ этотъ безцвѣтный берегъ.- Шкиперъ, этого плѣнника я охотно отдаю тебѣ, а ты, его, штурманъ, вотъ этого возьми себѣ въ добычу. А тотъ (указывая на Сеффолька) пусть будетъ твоей долей, Уольтеръ Уитморъ.

1-й джентльмэнъ. Какой за меня выкупъ, шкиперъ? Позволь мнѣ узнать.

Шкиперъ. Тысяча кронъ, а не то - подставляй голову!

Штурманъ. Столько-же дашь и ты, а не то - долой и твою.

Капитанъ. Какъ? Неужели по вашему много двухъ тысячъ кронъ? А еще носите имя и осанку джентльмэновъ? Перерѣзать горло обоимъ негодяямъ! Вы должны умереть. Такую ничтожную сумму нельзя противопоставить жизни тѣхъ, которыхъ мы лишились въ схваткѣ.

1-й джентльмэнъ. Я дамъ ее вамъ, сэръ: оставьте мнѣ

2-1 джентльмэнъ. Я - также и сейчасъ-же напишу объ этомъ домой.

Уитморъ. Я лишился глаза во время абордажа, и потому (къ Сеффольку) ты долженъ умереть, въ отмщен³е за это.

Капитанъ. Не будь такъ безразсуденъ: возьми съ него выкупъ и оставь ему жизнь.

Сеффолькъ. Взгляните на моего св. Георг³я: я джентльмэнъ. Цѣни меня во сколько угодно, тебѣ будетъ уплачено.

Уитморъ. И я тоже: мое имя Уолтеръ Уитморъ. Что, это? Чего ты вздрогнулъ? Какъ? Неужели тебѣ смерть страшна?

Сеффолькъ. Мнѣ страшно твое имя, въ которомъ звучитъ смерть. Одинъ ученый составилъ мой гороскопъ и сказалъ, что я умру отъ "воды". Однако, пусть это не дѣлаетъ тебя кровожаднымъ: вѣдь твое имя "Гольтиръ", если его правильно произнести.

Уитморъ. "Гольтиръ" или "Уо'теръ", мнѣ все равно какое-бы ни было. Но никогда еще не оскверняло нашего имени гнусное оскорблен³е безъ того, чтобы мы не смыли этого пятна. И если я, какъ торгашъ, продамъ свою месть пусть переломятъ надо мной мое копье, а доспѣхи перервутъ и опозорятъ и ославятъ меня негодяемъ по всей вселенной! (Хватаетъ Сеффолька).

Сеффолькъ. Постой, Уитморъ! Вѣдь твой плѣнникъ принцъ, онъ герцогъ Сеффолькъ, Уильямъ де-ля-Пуль.

Уитморъ. Герцогъ Сеффолькъ, укутанный въ лохмотья!

Сеффолькъ. Да, но эти лохмотья не составляютъ принадлежности герцога. Вѣдь, и Юпитеръ иногда ходилъ переодѣтымъ; такъ почему-жь бы и мнѣ не дѣлать тоже?

Капитанъ. Но Юпитеръ никогда не былъ убитъ, а ты будешь.

Сеффолькъ. Подлый, ничтожный мужикъ! Кровь короля Генриха, благородная кровь дома Ланкастеровъ, не можетъ быть пролита такимъ порочнымъ рабомъ. Не посылалъ-ли ты мнѣ воздушныхъ поцѣлуевъ и не держалъ-ли ты мнѣ стремя? Съ непокрытой головою шелъ ты рядомъ съ моимъ муломъ въ богатой попонѣ и почиталъ себя счастливымъ, если я тебѣ кивалъ головою. Какъ часто подавалъ ты мнѣ чашу и кормился моими объѣдками, когда я пировалъ съ королевой Маргаритой? Вспомни, и пусть это сдѣлаетъ тебя смирнѣе и уменьшитъ твою пустую гордость! Какъ ты дожидался въ нашей прихожей моего выхода? И та-же самая рука моя, которая не разъ писала въ твою пользу, можетъ, вслѣдств³е этого, заворожить твой дерзновенный языкъ.

Уитморъ. Капитанъ, скажи: не прихлопнуть-ли мнѣ этого подлаго мужика?

Капитанъ. Пусть я сначала прихлопну его словами, какъ онъ меня.

Сеффолькъ. Низк³й рабъ, слова твои глупы, какъ и ты самъ.

Капитанъ. Уведите его отсюда и отрубите ему голову надъ бортомъ нашего барказа.

Сеффолькъ. Ты не посмѣешь, изъ боязни за свою собственную.

Капитанъ. Посмѣю, Пуль.

Сеффолькъ. Пуль?

Капитанъ. Пуль? Сэръ Пуль, или лордъ? Ну, грязный стокъ, лужа, или помойная яма, чье зловон³е и грязь мутятъ серебристые ручьи, изъ которыхъ пьютъ англичане. Теперь-то я замкну твой зѣвъ за то, что онъ поглотилъ государственную казну. Губы твои, цѣловавш³я королеву, пусть лижутъ землю, а ты самъ, усмѣхавш³йся смерти добраго герцога Глостэра, тщетно будешь скалить зубы на безжалостный вѣтеръ, который съ презрѣн³емъ будетъ продолжать на тебя свистѣть. И пусть ты сочетаешься съ вѣдьмами ада за то, что дерзнулъ сочетать могущественнаго повелителя съ дочерью ничтожнаго короля, не имѣвшаго ни подданныхъ, ни владѣн³й, ни короны. Благодаря дьявольскимъ хитростямъ, ты повысился и, какъ честолюбивый Цилла, пресытился кусками окровавленнаго сердца своей матери. Черезъ тебя проданы французамъ Анжу и Мэнъ; черезъ тебя-же лукавые бунтовщики нормандцы съ презрѣн³емъ отказываются называть насъ своими господами. Пикард³йцы перерѣзали правителей, захватили наши крѣпости и отправили восвояси нашихъ раненыхъ, оборванныхъ солдатъ. Царственный Уорикъ и всѣ Невили, грозные мечи которыхъ никогда не подымались понапрасну, изъ ненависти къ тебѣ возстаютъ, вооружаясь. И вотъ теперь, домъ ²орка,- отторгнутый отъ короны позорнымъ уб³йствомъ безвиннаго короля и властной, гордой, хищной тиран³ей, - возгорѣлся мстительнымъ огнемъ и на своихъ отрадныхъ знаменахъ несетъ впереди наше полу-солнце, стремящееся зас³ять надъ изречен³емъ: Invitis nubibus. Народъ здѣсь, въ Кентѣ, возсталъ и, въ заключен³е всего, позоръ и нищета закрались во дворецъ нашего короля,- а все черезъ тебя-же. Прочь! уведите его отсюда.

Сеффолькъ. О, еслибъ я былъ богомъ, чтобъ разразиться громомъ надъ этимъ ничтожнымъ, подлымъ, отвратительнымъ мужичьемъ! Мелочами гордятся лишь подлецы: и этотъ негодяй, будучи капитаномъ пинассы, грозится сильнѣе, нежели Баргулъ, могуч³й иллир³йск³й пиратъ. Шмеля не сосутъ орлиной крови, но грабятъ пчелиные ульи. Невозможно, чтобы я умеръ отъ руки такого подлаго вассала, какъ ты.Твои слова подымаютъ во мнѣ гнѣвъ, но не раскаян³е. Я ѣду во Франц³ю съ поручен³емъ отъ королевы. Приказываю тебѣ доставить меня невредимо на тотъ берегъ пролива.

Капитанъ. Уотеръ!

Уитморъ. Ступай, Сеффолькъ, я долженъ доставить тебя на смерть.

Сеффолькъ. Gelidus timor occupat artus: я боюсь только тебя.

Уитморъ. У тебя будутъ еще причины для страха, прежде, чѣмъ я оставлю тебя. Ну что же? Теперь ты покорился? Теперь хочешь смириться?

1-й джентльмэнъ. Мой милостивый лордъ, умоляйте его, говорите съ нимъ ласково.

Сеффолькъ. Повелительный языкъ Сеффолька твердъ и суровъ; привыкш³й повелѣвать, онъ не умѣетъ просить милости. Тѣмъ болѣе мы не почтимъ такихъ людей, какъ эти, смиренными просьбами. Нѣтъ, скорѣе склонится моя голова на плаху, нежели колѣни мои передъ кѣмъ-либо, кромѣ Бога небесъ и моего короля. Ужь лучше торчать на окровавленной рогатинѣ, нежели стоять съ непокрытой головой передъ грубымъ рабомъ. Настоящее благородство чуждо страха: я могу вынести больше, чѣмъ вы осмѣлитесь мнѣ сдѣлать.

Капитанъ. Тащите его прочь и не давайте ему больше говорить.

Сеффолькъ. Ну, покажите-же, воины, на какую жестокость вы способны, чтобы смерть моя никогда не забылась.- Нерѣдко умирали велик³е мужи отъ руки подлыхъ визант³йцевъ. Римск³й боецъ и разбойникъ умертвили прекраснаго Тулл³я; отъ руки пригулка Брута палъ Юл³й Цезарь; отъ дикихъ островитянъ - Велик³й Помпей, а отъ пиратовъ - Сеффолькъ (Уходятъ: Сеффолькь съ Уитморомъ и друг³е).

Капитанъ. Что-же касается тѣхъ, чей выкупъ мы уже назначили, намъ угодно, чтобы одинъ изъ нихъ отправился обратно. Поэтому ты пойдешь съ нами, а онъ будетъ отпущенъ.

Входитъ опять Уитморь съ трупомъ Сеффолька.

Уитморъ. Пусть тутъ лежитъ и голова его, и безжизненное тѣло, пока его не похоронитъ королева, его любовница (Уходитъ).

1-й джентльмэнъ. О жестокое и кровавое зрѣлище! Я увезу его тѣло къ королю: если не онъ, такъ друзья отомстятъ за него, равно какъ и королева, которой онъ былъ такъ дорогъ при жизни (Уходитъ, унося тѣло).

СЦЕНА II.

Блэкхисъ.

Входятъ: Джорджъ Бевисъ и Джонъ Голлэндъ.

Джорджъ. Ступай, добудь себѣ мечъ, хотя-бы изъ дранокъ. Вотъ ужь два дня, какъ они поднялись.

Джонъ. Значить теперь имъ тѣмъ нужнѣе сонъ.

Джорджъ. Говорю тебѣ, что сукновалъ, Джонъ Кэдъ, намѣренъ пообчистить государство, вывернуть его и поднять на немъ новый ворсъ.

Джонъ. Оно въ этомъ нуждается, потому-что потерто. Говорю-же тебѣ, не бывало въ Англ³и веселья съ тѣхъ поръ, какъ явились эти джентльмэны.

Джорджъ. О, злополучное время! Въ ремесленникахъ не признаютъ добродѣтели.

Джонъ, Дворяне думаютъ, что ходить въ кожаномъ передникѣ позорно.

Джорджъ. Нѣтъ, и еще того больше: совѣтники короля плох³е работники.

Джонъ. Это правда. Однако, говорятъ: работай каждый на своемъ поприщѣ. Это тоже, что сказать-бы: пусть правителями будутъ работники, и потому намъ-бы слѣдовало быть правителями.

Джорджъ. Ты какъ-разъ попалъ въ цѣль: вѣрнѣйш³й признакъ честнаго человѣка - загрубѣлыя руки.

Джонъ. Я знаю кто! Я знаю кто! Вотъ сынъ Беста, бочаръ изъ Уингхэма.

Джорджъ. Ему пусть будутъ кожи нашихъ враговъ, чтобы выдѣлать изъ нихъ кожу.

Джонъ. И Дикъ, мясникъ.

Джорджъ. Ну, такъ грѣхъ будетъ дранъ, какъ волъ, а неправда зарѣзана, какъ теленокъ.

Джонъ. И ткачъ Смисъ.

Джорджъ. Argo - нить ихъ жизни окончена.

Джонъ. Пойдемъ, пойдемъ: примкнемъ-же къ нимъ.

Барабаны. Входятъ: Кэдъ, мясникъ Дикъ, ткачъ Смисъ и множество другихъ.

Кэдъ. Мы, Джонъ Кэдъ, названные такъ по имени мнимаго отца нашего.

Дикъ (всторону). Или скорѣе за украденную бочку сельдей.

Кэдъ. Наши враги падутъ предъ нами, вдохновленными стремленьемъ низвергать королей и принцевъ. Прикажи молчать.

Дикъ. Молчать!

Кэдъ. Мой отецъ былъ Мортимеръ.

Дикъ (всторону). Честный человѣкъ и хорош³й каменьщикъ.

Кэдъ. Мать - изъ рода Плантадженэтовъ.

Дикъ (всторону). Я зналъ ее хорошо: она была повивальной бабкой.

Кэдъ. Жена моя - изъ потомства Лэси.

Дикъ. И въ самомъ дѣлѣ: она дочь разносчика и продавала много кружевъ.

Смисъ (всторону). Но за послѣднее время она ужь не можетъ странствовать со своимъ мѣховымъ тюкомъ и бучить свое бѣлье дома.

Кэдъ. Слѣдовательно, я - благороднаго рода.

Дикъ (всторону). Да, конечно, Поле - благородная мѣстность, а онъ тамъ и родился, подъ тыномъ, такъ-какъ у отца его, кромѣ тюрьмы, и дому-то никогда не бывало.

Кэдъ. Я храбръ.

Смисъ (всторону). Поневолѣ: вѣдь, нищ³е всѣ храбрецы.

Кэдъ. Я могу много вынести.

Дикъ (встороиу). Объ этомъ не можетъ быть вопроса: я видѣлъ, какъ его стегали кнутомъ три базарные дня подрядъ.

Кэдъ. Я же боюсь ни огня, ни меча.

Смисъ (всторону). Ему нечего бояться меча: его одежда непроницаема.

Дикъ. Но, мнѣ кажется, онъ бы долженъ бояться огня, потому-что у него сожжена рука за кражу овецъ.

Кэдъ. Будьте-же храбры, потому-что предводитель вашъ храбръ и клянется все преобразовать. Въ Англ³и будутъ продаваться хлѣбы въ семь съ половиной пенсовъ за одинъ пенни; въ трехмѣрномъ ведрѣ будетъ десять мѣръ, и я за преступлен³е буду считать пить полпиво. Все государство будетъ общимъ достоян³емъ, а въ Чипсайдѣ я буду пасти своего коня. Когда-же я буду королемъ (а я имъ буду),-

Всѣ. Спаси, Боже, ваше величество!

Кэдъ. Благодарю васъ, добрые люди.- Денегъ вовсе не будетъ: всѣ будутъ пить и ѣсть на мой счетъ. Я всѣхъ одѣну въ одинаковыя платья, чтобы всѣ ладили между собой, какъ братья, и почитали-бы меня, какъ своего повелителя.

Дикъ. Первое, что мы сдѣлаемъ, перебьемъ всѣхъ законовѣдовъ.

Кэдъ. Нѣтъ, это я намѣренъ сдѣлать. Не жалость-ли, что изъ шкуры какого-нибудь невиннаго ягненка сдѣлаютъ пергаментъ. Что этотъ пергаментъ, когда его весь испишутъ, губитъ человѣка? Иные говорятъ, что пчела кусается, но я говорю, что это пчелиный воскъ, такъ-какъ я лишь однажды припечаталъ одну вещь, и съ тѣхъ поръ я самъ не свой. Что это? Кто тамъ?

Входятъ нѣсколько человѣкъ, ведя за собою писца чатэмскаго.

Смисъ. Писецъ чатэмск³й. Онъ умѣетъ читать, писать и подсчитыватъ.

Кэдъ. О, безобраз³е!

Смисъ. Мы забрали его,когда онъ поправлялъ прописи, мальчишекъ.

Кэдъ. Вотъ такъ негодяй!

Смнсъ. Въ карманѣ у него книга съ красными буквами.

Кэдъ. Нѣтъ! Значитъ онъ колдунъ.

Дикъ. Нѣтъ, онъ даже можетъ составлять контракты и писать по-судейски.

Кэдъ. Мнѣ это очень жаль: онъ толковый человѣкъ, честное слово, и не умретъ, если я не найду его виновнымъ. Поди-ка сюда, малый, я долженъ допросить тебя Какъ твое имя?

Писецъ. Эммануилъ.

Дикъ. Это пишутъ на заголовкахъ писемъ. Тебѣ плохо придется.

Кэдъ. Отстань! - Обыкновенно ты пишешь свое имя или у тебя есть какой-либо особый знакъ, какъ у всякаго честнаго простолюдина?

Писецъ. Благодаря Бога, сэръ, я настолько хорошо образованъ, что умѣю писать свое имя.

Всѣ. Такъ онъ сознался: долой его! Онъ злодѣй и предатель!

Кэдъ. Я говорю: долой его! Повѣсьте его съ перомъ и чернильницей на шеѣ (Нѣсколько человѣкъ уходятъ съ писцомъ).

Входитъ Михаилъ.

Михаилъ. Гдѣ нашъ предводитель?

Кэдъ. Я тутъ, странный ты человѣкъ.

Михаилъ. Кэдъ, бѣги! Бѣги! Сэръ Гемфри Стаффордъ и его братъ съ королевскимъ войскомъ близко отсюда.

Кэдъ. Стой, негодяй, стой! Или я прихлопну тебя. Онъ будетъ встрѣченъ человѣкомъ не хуже его самого: онъ вѣдь только рыцарь, не такъ-ли?

Михаилъ. Да.

Кэдъ. Чтобы сравняться съ нимъ, я сейчасъ-же посвящу себя въ рыцари. Встань, сэръ Джонъ Мортимеръ. Ну теперь онъ только держись!

Входитъ сэръ Гемфри Стаффордъ и его братъ Уильямъ съ войскомъ и съ барабанами.

Стаффордъ. Мятежные холопы, пѣна и грязь Кента, отмѣченные для висѣлицы, сложите оруж³е. Возвращайтесь въ свои коттэджи, оставьте этого презрѣннаго! Король будетъ къ вамъ милостивъ, если вы отступитесь отъ него.

Уильямъ Стаффордъ. Но грозенъ, яростенъ и склоненъ къ кровопролит³ю, если вы заупрямитесь. Поэтому покоритесь, или умрите.

Кэдъ. Что-же касается этихъ разодѣтыхъ въ шелкъ рабовъ, я на нихъ не обращаю вниман³я. Я съ вами говорю добрые люди, надъ которыми я въ будущемъ надѣюсь царствовать, такъ какъ я законный наслѣдникъ престола.

Стаффордъ. Негодяй! Отецъ твой былъ маляръ, а ты самъ стригунъ,- не такъ-ли?

Кэдъ. А Адамъ былъ садовникъ.

Уильямъ Стаффордъ. Ну, такъ что-же изъ-того?

Кэдъ. Ну, понятно, вотъ что: Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчъ, женился на дочери герцога Кларенса; не такъ-ли?

Стаффордъ. Такъ точно, сударь.

Кэдъ. Отъ нея онъ имѣлъ двойниковъ.

Уильямъ Стаффордъ. Это ложно.

Кэдъ. Ну, это еще вопросъ, но я говорю, что это вѣрно. Старш³й изъ нихъ, отданный на вскормлен³е, былъ украденъ нищей и, въ невѣдѣн³и о своемъ рожден³и и родствѣ, сдѣлался каменьщикомъ. Я его сынъ: отрицай это, если можешь,

Дикъ. Нѣтъ, это слишкомъ вѣрно, и потому онъ будетъ королемъ.

Смисъ. Сэръ, онъ сложилъ трубу въ домѣ отца моего и еще по сей день живы кирпичи, чтобъ засвидѣтельствовать это: поэтому лучше вамъ не отрицать.

Стаффордъ. И неужели вы повѣрите словамъ этого холопа, который самъ не знаетъ, что говоритъ?

Всѣ. Ну да, понятно, вѣримъ, а потому убирайтесь.

Уильямъ Стаффордъ. Джэкъ Кэдъ, тебя подъучилъ герцогъ ²оркъ.

Кэдъ (всторону). Онъ вретъ, я самъ это выдумалъ.- Ладно, любезный; скажи-ка отъ меня королю, что ради его отца, Генриха Пятаго, при которомъ мальчишки играли въ лунку на французск³я кроны, я согласенъ, чтобы онъ царствовалъ, но пусть я буду его протекторомъ.

Дикъ. А сверхъ того, мы требуемъ голову лорда Сэ, за то, что онъ продалъ Мэнское герцогство.

Кздъ. И вполнѣ резонно: этимъ, вѣдь, искалѣчена Англ³я и можетъ даже ходить съ палкой, если только я не поддержу ее своею властью. Собратья-короли, говорю вамъ, что этоть лордъ Сэ изуродовалъ государство и обратилъ его въ евнуха. Мало того: онъ даже говоритъ по-французски, а слѣдовательно онъ измѣнникъ.

Стаффордъ. О грубое и подлое невѣжество!

Кэдъ. Нѣтъ отвѣчай, если можешь: французы наши враги. Ну и ладно, а я вотъ о чемъ только спрашиваю: можетъ-ли тогъ, который говоритъ языкомъ враговъ, быть добрымъ совѣтникомъ,- или нѣтъ?

Всѣ. Нѣтъ, нѣтъ! И потому мы требуемъ его голову.

Уильямъ Стаффордъ. Ну, какъ видно, ласковыми рѣчами ихъ не одолѣешь: такъ нападайте-же на нихъ съ войскомъ короля.

Стаффордъ. Ступай, герольдъ! Въ каждомъ городѣ провозглашай измѣнниками тѣхъ, которые возстали вмѣстѣ съ Кэдомъ; что даже тѣ, которымъ удастся бѣжать до окончан³я сражен³я, будутъ повѣшены на глазахъ у ихъ женъ и дѣтей, примѣра ради, передъ своими-же дверями. А тѣ, кто другъ королю, пусть идутъ за мною. (Уходятъ: оба Стаффорда и войско).

Кэдъ. А тѣ, кто любитъ народъ, пусть слѣдуютъ за мною.- Докажите-же теперь свободы ради, что вы мужчины.- Мы не оставимъ ни одного лорда, ни одного джентльмэна: не щадите никого, кромѣ тѣхъ, что ходятъ въ заплатанныхъ башмакахъ, потому-что они-то и есть настоящ³е разсчетливые и честные люди, которые приняли-бы нашу сторону, да не смѣютъ.

Дикъ. Но они всѣ въ порядкѣ и наступаютъ на насъ.

Кэдъ. Ну, такъ и мы въ порядкѣ, даже когда у насъ наибольш³й безпорядокъ. Идемъ; маршъ! Впередъ! (Уходятъ).

СЦЕНА III.

Другая часть Блэкхиса.

Тревога. Обѣ парт³и входятъ и дерутся; оба Стаффорда убиты.

Кэдъ. Гдѣ-же Дикъ, мясникъ изъ Ашфорда?

Дикъ. Здѣсь, сэръ.

Кэдъ. Враги падали передъ тобой, какъ волы, бараны, или и ты обращался съ ними, какъ если-бы ты былъ у себя на бойнѣ. Поэтому я награжу тебя: постъ будетъ еще на столько-же длиннѣе, чѣмъ теперь, а ты подучишь разрѣшен³е для ста человѣкъ безъ одного.

Дикъ. Я больше ничего и не желаю.

Кэдъ. А правду сказать, такъ ты этого стоишь. Я буду носить этотъ знакъ побѣды, а тѣла будутъ волочиться у копытъ моего коня, пока я не прибуду въ Лондонъ, гдѣ мечъ мэра понесутъ предъ нами.

Дикъ. Если мы сами намѣрены благоденствовать и дѣлать добро, такъ отворимъ темницы и выпустимъ заключенныхъ.

Кэдъ. Не бойся, я это тебѣ обѣщаю. Идемъ, направимся въ Лондонъ. (Уходятъ).

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ: король Генрихъ, читающ³й прошен³е, Бекингэмъ и съ нимъ лордъ Сэ. Нѣсколько поодаль - королева Маргарита сокрушается надъ головой Сеффолька.

Королева. Маргарита. Я часто слышала, что горѣ смягчаетъ мысли, дѣлаетъ ихъ боязливыми и перерождаетъ ихъ. Думай, поэтому, о мести и перестань плакать. Но кто-же можетъ перестать плакать, глядя на это? Пусть лежитъ его голова тутъ, на моей трепетной груди; но гдѣ-же тѣло, которое я-бы желала обнять?

Бекингэмъ. Какой отвѣтъ дастъ ваше величество на прошен³е бунтовщиковъ?

Король Генрихъ. Я пошлю какого-нибудь благочестиваго епископа ихъ увѣщевать: упаси Боже, чтобы столько христ³анскихъ душъ погибло отъ меча! А я самъ скорѣе, нежели подавить ихъ кровавою войною, готовъ вести переговоры съ Джэкомъ Кэдомъ, ихъ предводителемъ.- Но постой, я перечту прошен³е.

Королева. Маргарита. О, жестокосердые негодяи! Неужели это прелестное лицо, управлявшее мною, какъ путеводная звѣзда, не могло принудить къ жалости тѣхъ, которые были недостойны на него смотрѣть?

Король Генрихъ. Лордъ Сэ! Джэкъ Кэдъ поклялся, что добудетъ твою голову.

Сэ. Да, но я надѣюсь, что ваше величество добудете его.

Король Генрихъ. Ну что-жь, сударыня? Вы все еще горюете, оплакиваете смерть Сеффолька? Боюсь я, дорогая, что если-бы я умеръ, ты не такъ-бы сильно горевала по мнѣ.

Королева Маргарита. Нѣтъ, мой дорогой, я-бы не горевала: я-бы умерла.

Входитъ гонецъ.

Король Генрихъ. Ну что, как³я вѣсти? Чего ты такъ спѣшишь?

Гонецъ. Бунтовщики въ Саусуеркѣ. Бѣгите, мой повелитель! Джэкъ Кэдъ разглашаетъ, что онъ лордъ Мортимеръ, потомокъ рода герцога Кларенса, открыто называетъ ваше величество похитителемъ престола и клянется, что коронуется въ Уэстминстерѣ. Его войска - толпа оборванцевъ, холоповъ и мужиковъ, грубыхъ и безжалостныхъ: смерть сэра Гемфри Стаффорда и его брата дала имъ храбрость итти дальше. Всѣхъ ученыхъ, законниковъ, придворныхъ и джентльмэновъ они называютъ подлыми гусеницами и намѣреваются ихъ умертвить.

Король Генрихъ. О, люди безъ стыда! Они не вѣдаютъ, что творятъ.

Бекингэмъ. Мой милостивый повелитель, удалитесь въ Кенельуерсъ, пока будетъ собрано войско противъ нихъ.

Королева Маргарита. Ахъ, если-бы герцогъ Сеффолькъ еще былъ живъ, эти кентск³е бунтовщики скоро были-бы усмирены.

Король Генрихъ. Лордъ Сэ, измѣнники тебя ненавидятъ, а потому отправляйся съ нами въ Кенельуерсъ.

Сэ. Тогда особа вашего величества будетъ въ опасности. Видъ мой противенъ ихъ взорамъ, и потому я лучше останусь здѣсь въ городѣ и буду жить одинъ, какъ только можно тайно.

Входитъ другой гонецъ.

2-й гонецъ. Джэкъ Кэдъ взялъ Лондонск³й мостъ. Жители бѣгутъ, бросая свои дома; гнусная чернь, жаждущая добычи, соединяется съ измѣнникомъ, и они всѣ сообща клянутся разграбить городъ и вашъ королевск³й дворецъ.

Бекингэиъ. Не медлите-же, мой повелитель: уѣзжайте хоть верхомъ.

Король Генрихъ. Пойдемъ, Маргарита: Господь, наша надежда, намъ поможетъ.

Королева Маргарита. Моя надежда погибла, когда Сеффолькъ скончался.

Король Генрихъ (лорду Сэ). Прощайте, милордъ; не довѣряйтесь кентскимъ бунтовщикамъ.

Бекингэмъ. Не довѣряйтесь никому, изъ боязни, чтобы васъ не предали.

Сэ. Моя надежда въ моей невинности, и потому я храбръ и рѣшителенъ. (Уходятъ).

СЦЕНА V.

Тамъ-же. Тауэръ.

Входятъ: лордъ Скэльзъ и друг³е и ходятъ по стѣнѣ. Внизу входятъ нѣсколько горожанъ.

Скэльзъ. Ну что? Джэкъ Кэдъ убить?

1-й горожанинъ. Нѣтъ, милордъ, и не похоже на то, что его убьютъ. Бунтовщики завладѣли мостомъ и убиваютъ всѣхъ, кто имъ противится. Лордъ-мэръ проситъ у ваше милости подкрѣплен³я изъ Тауэра, чтобы защищать городъ отъ бунтовщиковъ.

Скэльзъ. Вы можете располагать подкрѣплен³емъ, безъ какого только я могу обойтись, такъ какъ меня самого о здѣсь безпокоятъ: бунтовщики уже пробовали взять Тауэръ. Но вы отправляйтесь въ Смисфильдъ, соберите народъ и я пришлю вамъ туда Мэттью Гау. Бейтесь за короля, за родину и за свою жизнь. Итакъ, прощайте: мнѣ опять надобно уйти (Уходятъ).

СЦЕНА VI.

Тамъ-же. Пушечная улица.

Входятъ: Джэкъ Кэдъ и ею приверженцы. Опъ ударяетъ жезломъ по Лондонскому камню.

Кэдъ. Вотъ Мортимеръ и повелитель этого города. И тутъ-же, сидя на Лондонскомъ камнѣ, я постановляю и приказываю, чтобы въ этотъ первый годъ нашего царствован³я по желобамъ не текло ничего, кромѣ краснаго вина, на счетъ города. А затѣмъ, будетъ измѣной, если кто-либо назоветъ меня иначе, чѣмъ лордомъ Мортимеромъ.

Вбѣгаетъ солдатъ.

Солдатъ. Джэкъ Кэдъ! Джэкъ Кэдъ!

Кэдъ. Вали его! (Его убиваютъ).

Смисъ. Если этотъ малый уменъ, такъ никогда ужь больше не назоветъ васъ Джэкомъ Кэдомъ: мнѣ кажется, его достаточно предупредили.

Дикъ. Милордъ, въ Смисфильдѣ собрано войско.

Кэдъ. Идемъ-же: сразимся съ ними. Но сперва отдайте и подожгите Лондонск³й мостъ, а если можете, сожгите также и Тауэръ. Ну, идемъ-же! (Уходятъ).

СЦЕНА VII.

Тамъ-же Смисфильдъ.

Тревога. Входятъ съ одной стороны: Кэдъ и его приверженцы; съ другой горожане и королевское войско подъ предводительствомъ Мэттъю Гау. Стычка. Горожане смяты, Мэттъю Гау убитъ.

Кэдъ. Такъ-то, господа. Теперь ступайте нѣсколько человѣкъ и разрушайте Савойск³й дворецъ! друг³е - въ коллег³и: все уничтожайте!

Дикъ. У меня есть просьба къ вашей свѣтлости,

Кэдъ. Еслибъ ты просилъ титула свѣтлости, такъ и тотъ получимъ-бы за это слово.

Дикъ. Лишь-бы законы Англ³и исходили изъ вашихъ

Джонъ (всторону). Нечего сказать, плачевные-же это будутъ законы: его когда-то хватили въ ротъ копьемъ и онъ еще не зажилъ.

Смисъ (всторону). Нѣтъ, Джонъ, это будетъ вонюч³й законъ: у него изо рта еще воняетъ поджаренымъ сыромъ.

Кэдъ. Я уже это обдумалъ: такъ оно и будетъ. Ступайте, сожгите всѣ правительственныя бумаги: мои уста будутъ англ³йскимъ парламентомъ.

Джонъ (всторону). Ну, такъ значитъ ѣдки-же будутъ наши постановлен³я, если ему не вырвутъ зубы.

Кэдъ. А впредь все будетъ общимъ достоян³емъ.

Входитъ гонецъ.

Гонецъ. Милордъ, добыча! Вотъ лордъ Сэ, продававш³й французамъ наши города. Онъ тотъ, что заставлялъ насъ платить двадцать одну пятнадцатыхъ долей и по одному шиллингу съ фунта, въ послѣдн³й налогъ.

Входятъ: Джорджъ Бевисъ съ лордомъ Сэ.

Кэдъ. Ну, такъ за это онъ будетъ десять разъ обезглавленъ.- Ахъ ты, шелковый, саржевый,- нѣтъ, крашенинный лордъ! Теперь ты сдѣлался мишенью для нашего царственнаго суда. Что можешь ты отвѣчать моему величеству за сдачу Норманд³и господину Безимекю - дофину Франц³и? Да будетъ тебѣ извѣстно, въ ихъ присутств³и и въ присутств³и лорда Мортимера, что я метла, которая дочиста вымететъ со двора такую нечисть, какъ ты. Ты самымъ предательскимъ образомъ развратилъ юношество въ государствѣ, основавъ школу грамотности. И, въ то время, какъ наши предки не имѣли другахъ книгъ, кромѣ бирки и намѣтокъ на биркѣ, ты ввелъ въ употреблен³е книгопечатан³е, выстроилъ бумажную мельницу, вопреки королю, его коронѣ и достоинству. Тебѣ въ лицо будетъ доказано, что ты себя окружаешь людьми, которые обыкновенно говорятъ о существительныхъ и глаголахъ и произносятъ так³я гнусныя слова, какихъ не снесетъ ни одно христ³анское ухо. Ты поставилъ мировыхъ судей, которые призывали бѣдняковъ къ отвѣту въ такихъ дѣлахъ, за которыя они не могутъ отвѣчать. Кромѣ того, ты ихъ отправлялъ въ тюрьмы и вѣшалъ ихъ за то, что они не умѣли читать; когда именно по этой только причинѣ они и были-бы достойны жить. Ты, вѣдь, ѣздишь на лошадяхъ въ попонахъ, не такъ-ли?

Сэ. Такъ что-жь изъ этого?

Кэдъ. Понятно, что тебѣ не слѣдовало-бы водить свою лошадь въ платьѣ, въ то время, когда люди почестнѣе тебя ходятъ въ штанахъ и курткѣ.

Дикъ. И работаютъ въ одной рубахѣ, какъ я, напримѣръ, потому что я мясникъ.

Сэ. Вы - жители Кента.

Дикъ. Ну, что-то скажешь ты о Кентѣ?

Сз. Только вотъ что: онъ "bona terra, mala gens".

Кэдъ. Долой его! Долой его! Онъ говоритъ по-латыни.

Сэ. Только выслушайте, что я скажу, а тамъ отправляйте меня куда хотите. Въ Комментар³яхъ, написанныхъ Цезаремъ, Кентъ названъ самою образованной землей на островѣ; мѣстность его прелестна, потому что полна богатствъ; народъ великодушенъ, храбръ, дѣятеленъ и богатъ, это мнѣ даетъ надежду на то, что вы не чужды жалости. Не продавалъ я Мэна, не терялъ я Норманд³и; однако, чтобы вернуть ихъ, я готовъ лишиться жизни. Я всегда творилъ милость и правосуд³е; мольбы и слезы меня трогали, но приношен³я - никогда. Требовалъ-ли я когда чего изъ вашихъ рукъ, какъ не для поддержки короля, государства и васъ самихъ? Я щедрости свои расточалъ ученымъ писцамъ, потому что за мою образованность меня отличалъ король. А если невѣжество - Божье наказанье, такъ наука - крыло, на которомъ мы летимъ на небеса. Если вы только не одержимы злымъ духомъ, вы не согласитесь убить меня. Этотъ языкъ велъ съ иностранными королями переговоры въ вашу пользу.

Кэдъ. Будетъ! Когда бывало, чтобъ ты нанесъ хоть одинъ ударъ на полѣ битвы?

Сэ. У высокихъ особъ - долг³я руки: я часто разилъ тѣхъ, которыхъ никогда не видѣлъ, и разилъ на смерть.

Джорджъ. О, безобразный трусъ! Какъ? Ты нападалъ на людей сзади?

Сэ. Эти щеки поблѣднѣли, въ заботахъ о вашемъ благѣ.

Кэдъ. Дерните его за ухо и это заставитъ ихъ покраснѣть.

Сэ. Долгое сидѣнье за разрѣшен³емъ дѣлъ бѣдняковъ совершенно изнурило меня и обременило болѣзнями.

Кэдъ. Такъ мы напоимъ тебя бульономъ изъ пеньки и полечимъ топоромъ.

Дикъ. Ты отчего дрожишь, малый?

Сэ. Не страхъ, а параличъ меня тревожитъ.

Кэдъ. Нѣтъ, это онъ киваетъ намъ, чтобы сказать: "Я хочу съ вами сравняться". Я посмотрю, будетъ-ли его голова крѣпче держаться на рогатинѣ, или нѣтъ? Уведите его и казните.

Сэ. Скажите мнѣ, чѣмъ я васъ болѣе всего обидѣлъ? Развѣ я домогался богатства или почестей? Говорите! Развѣ мои сундуки полны награбленнымъ золотомъ? Развѣ мой нарядъ роскошенъ на видъ? Кому я навредилъ, что вы ищете моей смерти? Эти руки неповинны въ пролит³и крови безвинныхъ, а эта грудь - въ томъ, что пр³ютила лукавые помыслы. О, оставьте мнѣ жизнь!

Кэдъ. Я самъ чувствую жалость отъ его рѣчей, но я преодолѣю ее: онъ умретъ, хотя бы за то, что такъ хорошо защищаетъ свою жизнь. Долой его! у него домовой подъ языкомъ: онъ говоритъ не отъ имени Господня. Ступайте, тащите его и сейчасъ-же отрубите ему голову, затѣмъ ворвитесь въ домъ его зятя, сэра Джэмса Кромера, снесите ему голову и принесите ихъ обѣ сюда, на рогатинахъ.

Всѣ. Все будетъ сдѣлано.

Сэ. Ахъ, соотечественники! Если Богъ, когда вы Ему молитесь, будетъ такъ жестокъ, неумолимъ, какъ вы, каково придется вашимъ отошедшимъ, отлетѣвшимъ душамъ? Такъ хоть поэтому смягчитесь, спасите мнѣ жизнь.

Кэдъ. Долой его и сдѣлайте, какъ я приказалъ (Нѣсколько человѣкъ и лордъ Сэ уходятъ). Самый знатный, гордый изъ пэровъ не сноситъ головы на плечахъ, если не заплатитъ мнѣ выкупа дани. Ни одна дѣвушка не выйдетъ замужъ, не заплативъ мнѣ своей дѣвственностью, прежде, чѣмъ она имъ достанется. Мужчины будутъ зависѣть отъ меня in capite, и мы постановляемъ и приказываемъ, чтобы жены ихъ были свободны, какъ только душѣ угодно или какъ только можно выразить словами.

Дикъ. Когда-же, милордъ, пойдемъ мы въ Чипсайдъ и своими алебардами заплатимъ за добычу?

Кэдъ. Понятно, сейчасъ-же.

Всѣ. Молодцомъ!

Возвращаются бунтовщики съ головами: лорда Сэ и его зятя.

Кэдъ. Но развѣ это не еще молодцоватѣе? Пусть они поцѣлуются: вѣдь они любили другъ друга при жизни. Теперь разлучите ихъ снова, чтобы они не согласились между собою отдать французамъ еще нѣсколько городовъ. Солдаты! Отложите грабежъ до ночи: съ этими головами впереди вмѣсто жезловъ, мы хотимъ проѣхать по улицамъ и заставить ихъ цѣловаться на каждомъ перекресткѣ. Идемъ! (Уходятъ).

СЦЕНА VIII.

Саусуеркъ.

Тревога. Входятъ Кэдъ и вся его свора.

Кэдъ. Вверхъ по Рыбной улицѣ! Внизъ къ углу Святого Магнуса! Бейте и валите! Бросайте ихъ въ Темзу! Трубятъ переговоры, а затѣмъ отбой). Что это за шумъ я слышу? Смѣетъ-ли кто быть такъ дерзокъ, чтобы трубить отбой или переговоры, когда я приказываю бить?

Входятъ Бекингэмъ и старикъ Клиффордъ съ войскомъ.

Бекингэмъ. Да, они тутъ и есть, тѣ, которые дерзаютъ и желаютъ тебя тревожить. Знай же, Кэдъ, что мы посланы отъ короля къ народу, котораго ты ввелъ въ заблужден³е, и тутъ-же объявляетъ прощен³е всѣмъ тѣмъ, которые тебя оставятъ и съ миромъ разойдутся по домамъ.

Клиффордъ. Что скажете вы, соотечественники? Смягчитесь-ли вы и поддадитесь жалости, которую вамъ предлагаютъ, или дадите этой сворѣ вести васъ на смерть? Кто любитъ короля и желаетъ принять его прощен³е, пусть броситъ въ воздухъ свою шапку и скажетъ: Боже, храни его величество! А кто его ненавидитъ и не почитаетъ его отца, Генриха Пятаго, передъ которымъ вся Франц³я трепетала, - тотъ пусть замахнется на насъ мечемъ и проходитъ мимо.

Всѣ. Боже, храни короля! Боже, храни короля!

Кэдъ. Какъ? Бекингэмъ и Клиффордъ, неужели вы такъ храбры?- А вы, подлое мужичье, неужели вы ему вѣрите? Неужели вы непремѣнно хотите быть повѣшены со всѣми своими прощен³ями на шеѣ? Для того развѣ пробился мой мечъ въ лондонск³я ворота, чтобы вы оставили меня при Уайтъ Хартѣ въ Соусуеркѣ? Я думалъ, что вы уже ни за что не положите оруж³я, пока не вернете своей прежней свободы. Но вы всѣ невѣрные, трусы, вамъ нравятся жить въ рабствѣ у дворянъ. Пусть они тяжелыми ношами ломятъ вамъ спины, пусть отнимаютъ у васъ изъ подъ носу ваши дома, похищаютъ у васъ на глазахъ вашихъ женъ и дѣтей. Что-же касается меня, то я и одинъ постою за себя. Итакъ, пусть Божье проклятье будетъ вамъ легкою ношей!

Всѣ. Мы пойдемъ за Кэдомъ! Мы пойдемъ за Кздомъ!

&nbs