Шекспир Вильям - Король Генрих Vi

ь о славѣ, но пусть зазвучатъ трубы,- и за дѣло!

   Ричардъ. Теперь, Клиффордъ, будь сердце твое твердо, какъ сталъ... Ты доказалъ уже его окаменѣлость своими подвигами... Я проколю его тебѣ или отдамъ тебѣ мое.

   Эдуардъ. Бейте, барабаны! Богъ и святый Георг³й за насъ!

  

  

   Уорикъ. Ну. Что? Как³я вѣсти?

   Вѣстникъ. Герцогъ Норфолькъ посылаетъ вамъ сказать черезъ меня, что королева приближается съ сильнымъ войскомъ, онъ умоляетъ васъ о скорѣйшемъ рѣшен³и.

   Уорикъ. Какъ разъ и кстати, храбрые воины! Идемъ! (Уходятъ).

  

  

   Королева. Маргарита. Добро пожаловать, милордъ, въ добрый городъ ²оркъ. Вотъ тамъ голова того архиврага, который тщился увѣнчать себя вашей короной. Не веселитъ вамъ сердца этотъ предметъ, милордъ?

   Король Генрихъ. Да, какъ веселятъ утесы тѣхъ, кому грозитъ крушен³е; видъ этотъ гнететъ мнѣ душу, удержи месть свою, благ³й Господь! то не моя вина, и неумышленно я преступилъ свою клятву.

   Клиффордъ. Всемилостивый государь, здѣсь надо отложить въ сторону излишнюю снисходительность и вредную жалость. На кого должны львы обращать кротк³е взоры? Не на тѣхъ, которые хотятъ захватить ихъ логовище. Чью руку лижетъ лѣсной медвѣдь? Не ту, которая похищаетъ у него дѣтенышей на его глазахъ. Кто избѣгаетъ смертоноснаго укуса притаившейся змѣи? Не тотъ, что наступаетъ ей на спину. Малѣйш³й червь обороняется, когда его топчутъ, и голубки клюются, защищая своихъ птенцовъ. Честолюбивый ²оркъ мѣтилъ на твою корону, а ты улыбался когда онъ хмурилъ свое сердитое чело. Онъ былъ только герцогомъ, хотѣлъ сдѣлать своего сына королемъ и возвысить свое потомство, какъ любящ³й родоначальникъ. Ты же, состоя королемъ и благословенный добрымъ сыномъ, согласился на лишен³е его наслѣдства, поступивъ какъ нелюбящ³й отецъ. Неосмысленныя животныя вскармливаютъ своихъ дѣтенышей, и хотя человѣческ³й обликъ страшенъ для нихъ, однако, кто не видалъ, какъ ради защиты своихъ малютокъ они борются (даже тѣми крыльями, которыя служили имъ порою лишь для трусливаго бѣгства, съ тѣмъ, кто лѣзетъ къ ихъ гнѣзду) и даже жертвуютъ собственной жизнью для обороны дѣтей? Стыдитесь, государь, берите ихъ въ примѣръ! Развѣ не прискорбно, что этотъ добрый юноша утратилъ-бы свое прирожденное право по винѣ отца и могъ-бы впослѣдств³и сказать своему ребенку: "To, что пр³обрѣтено моимъ прадѣдомъ и дѣдомъ, охотно отдано моимъ беззаботнымъ отцомъ?" О, какой бы это былъ позоръ! Взгляни на этого юношу, и пусть его мужественное лицо, предвѣщающее благополучную судьбу, закалитъ твое мягкое сердце на столько, чтобы ты сохранилъ свое достоян³е и могъ оставить это достоян³е ему.

   Король Генрихъ. Клиффордъ оказался хорошимъ ораторомъ и привелъ весьма сильныя доказательства. Но, Клиффордъ, не слыхивалъ ли ты, что не правомъ нажитое въ прокъ нейдетъ? И счастливится ли тому сыну, отецъ котораго пошелъ въ адъ за свою наживу? Я хочу оставить послѣ себя моему сыну мои добрыя дѣла, и хорошо бы было, когда бы мой отецъ оставилъ мнѣ лишь это! Все остальное стоитъ слишкомъ дорого и охрана его приноситъ въ тысячу разъ болѣе заботы, нежели обладан³е имъ - радости. О, кузенъ ²оркъ! Еслибъ лучш³е твои друзья знали, какъ прискорбно мнѣ видѣть здѣсь твою голову!

   Королева Маргарита. Милордъ, воспряньте духомъ; непр³ятель близокъ, и ваше малодуш³е заставляетъ слабѣть вашихъ сторонниковъ. Вы обѣщали рыцарское достоинство нашему отважному сыну; обнажите мечъ, чтобы посвятить его тотчасъ. Эдуардъ, преклони колѣна!

   Король Генрихъ. Эдуардъ Плантадженэтъ, встань уже рыцаремъ! И помни это наставлен³е: обнажай мечъ лишь за правду.

   Принцъ. Мой милостивой отецъ, съ вашего королевскаго позволен³я, я обнажу его, какъ наслѣдникъ престола, и въ этой войнѣ буду драться имъ на смерть.

   Клиффордъ. Такая рѣчь прилична дѣльному принцу.

  

  

   Вѣстникъ. Царственные вожди, готовьтесь! Уорикъ съ тридцатью тысячами человѣкъ идетъ, поддерживая герцога ²оркъ. И въ тѣхъ городахъ, черезъ которые они проходятъ, они провозглашаютъ его королемъ, и мног³е примыкаютъ къ нимъ. Приготовляйтесь къ битвѣ; они уже близко.

   Клиффордъ. Вашему величеству лучше бы удалиться съ поля. Королева дѣйствуетъ успѣшнѣе въ ваше отсутств³е.

   Королева Маргарита. Да, добрый лордъ мой; предоставь насъ вашему счастью.

   Король Генрихъ. Но ваше счастье тоже и мое; я остаюсь поэтому.

   Норсомберлэндъ. Тогда не иначе какъ съ рѣшимостью

   Принцъ. Мой царственный отецъ, ободри этихъ благородныхъ лордовъ, придай духу тѣмъ, которые бьются для твоей защиты. Обнажи свой мечъ, милый отецъ, и крикни: "Св. Георгъ"!

  

  

   Эдуардъ. Клятвопреступникъ Генрихъ! Хочешь ты на колѣняхъ молить о пощадѣ и возложить вѣнецъ на мою голову, или будешь ждать смертельной гибели въ полѣ?

   Королева Маргарита. Поди, жури своихъ приспѣшниковъ, гордый, дерзк³й мальчишка! Прилично ли тебѣ быть такимъ наглымъ на словахъ передъ своимъ государемъ, своимъ законнымъ королемъ?

   Эдуардъ. Король я, и онъ долженъ преклонить колѣно; я назначенъ наслѣдникомъ съ его соглас³я; потомъ его клятву нарушили: я слышалъ, вы, состоящая королемъ, хотя носитъ корону онъ, заставили его, посредствомъ новаго парламентскаго акта, вычеркнуть меня и вписать его сына.

   Клиффордъ. Что справедливо. Кому же наслѣдовать отцу, какъ не сыну?

   Ричардъ. И ты здѣсь, мясникъ?.. О, я не могу говорить!

   Клиффордъ. Ну, да, горбунъ, я здѣсь для отвѣта тебѣ и всякому наглецу твоего сорта.

   Ричардъ. Ты убилъ юнаго Ретлэнда? Это ты?

   Клиффордъ. И стараго ²орка тоже; а все еще недоволенъ.

   Ричардъ. Ради Бога, лорды, подайте сигналъ къ битвѣ!

   Уорикъ. Что скажешь, Генрихъ, соглашаешься уступить корону?

   Королева Маргарита.Туда-же, долгоязычный Уорикъ! Какъ смѣешь ты говорить? Когда я встрѣтилась съ тобой у Сентъ-Ольбэна, твои ноги сослужили тебѣ лучшую службу, чѣмъ руки.

   Уорикъ. Тогда былъ мой чередъ бѣжать, а теперь твой.

   Клиффордъ. Ты говорилъ тоже сначала; однако, бѣжалъ.

   Уорикъ. Но не твоя отвага, Клиффордъ, прогнала меня тогда.

   Норсомберлэндъ. И не твое мужество, которое было бы должно заставить тебя устоять.

   Ричардъ. Норсомберлэндъ, тебя я уважаю... Но прекратимъ эти переговоры, потому что я удерживаю съ трудомъ взрывъ моего переполненнаго сердца противъ Клиффорда этого жестокаго уб³йцы дѣтей.

   Клиффордъ. Я убилъ твоего отца. Его ли называешь ты ребенкомъ?

   Ричардъ. Убилъ, какъ подлецъ, какъ трусъ-предатель, и такъ умертвилъ ты и нашего нѣжнаго брата Ретлэнда. Но не закатится еще солнце, и я заставлю тебя проклясть это дѣло.

   Король Генрихъ. Достаточно рѣчей, милорды; выслушайте меня,

   Королева Маргарита. Вызывай ихъ, не то сомкни уста.

   Король Генрихъ. Прошу тебя, не ограничивай моего языка; я король - и имѣю право говорить.

   Клиффордъ. Мой государь, рана, вызвавшая эту встрѣчу здѣсь, не можетъ быть залечена словами; поэтому молчите.

   Ричардъ. Тогда, палачъ, обнажай мечъ. Клянусь тѣмъ, кто создалъ насъ всѣхъ, я увѣренъ, что все мужество Клиффорда только у него на языкѣ.

   Эдуардъ. Скажи-же, Генрихъ, признаешь ты мое право или нѣтъ? Тысяча народа, закусивъ утромъ, не будетъ уже обѣдать сегодня, если ты не уступишь мнѣ короны.

   Уорикъ. И если ты откажешь въ этомъ, то пусть кровь ихъ на твою голову! ²оркъ облачился въ доспѣхи лишь за правду.

   Принцъ. Если то правильно, что Уорикъ находитъ правильнымъ, то зла нѣтъ вовсе; рѣшительно все справедливо

   Ричардъ. Отъ кого бы ты ни былъ прижитъ, но мать твоя здѣсь: я узнаю въ тебѣ матерн³й языкъ.

   Королева Маргарита. А ты такъ непохожъ ни на своего отца, ни на мать, а подобенъ только скверному, уродливому, заклейменному, отмѣченному рокомъ для того, чтобы отъ тебя всѣ сторонились, какъ отъ ядовитой жабы или отъ страшнаго жала ящерицы.

   Ричардъ. Неаполитанское желѣзо подъ англ³йскою позолотой, отецъ твой называется королемъ (какъ будто бы канава можетъ зваться моремъ); но какъ ты не стыдишься, зная свое происхожден³е, позволять своему языку обличать низкорожденность твоего сердца?

   Эдуардъ. Стоило бы заплатить тысячу кронъ за пукъ соломы, который образумилъ бы эту безстыдную паскудницу. Греческая Елена была гораздо красивѣе тебя, хотя твоему мужу и приходилось быть Менелаемъ; но никогда братъ Агаменнона не былъ такъ оскорбленъ этою вѣроломною женщиной, какъ оскорбленъ тобою этотъ король. Его отецъ торжествовалъ въ самомъ сердцѣ Франц³и; онъ одолѣлъ тамъ короля, заставилъ смириться дофина, и если бы твой мужъ женился сообразно своему сану, онъ сохранилъ бы свою славу и до этого дня; но когда онъ принялъ нищую на свое ложе, почтивъ такимъ бракомъ твоего бѣдняка-родителя,- изъ-за солнца хлынулъ на него ливень, который смылъ прочь изъ Франц³и всѣ пр³обрѣтен³я его и породилъ мятежъ противъ его короны на родинѣ,- потому что чѣмъ вызваны эти смуты, какъ не твоимъ высокомѣр³емъ? Будь ты смиреннѣе, наши притязан³я дремали бы еще. Изъ сострадан³я къ мягкосердому королю, мы отложили бы наши требован³я до другого времени.

   Джорджъ. Но когда мы увидѣли, что наши солнечные лучи родятъ тебѣ весну, а твое лѣто не приноситъ намъ жатвы, мы наложили топоръ на твой чужеядный корень, и хотя остр³е задѣвало не разъ и насъ самихъ, мы, знай это, однажды начавъ рубить, не остановимся, пока не отсѣчемъ тебѣ совсѣмъ, или не оросимъ твоего роста своей разгоряченной кровью.

   Эдуардъ. И рѣшаясь на это, я вызываю тебя. Не хочу дальнѣйшихъ переговоровъ, потому что ты не дозволяешь говорить кроткому королю. Звучите, трубы!..Развейся, наше кровавое знамя!.. Побѣда или могила!..

   Королева Маргарита. Подожди, Эдуардъ...

   Эдуардъ. Нѣтъ, строптивая женщина, не хочу ждать болѣе. Эти рѣчи будутъ стоить сегодня десяти тысячъ жизней (Уходятъ).

  

  

   Уорикъ. Переизмученный работой, какъ скороходъ на бѣгѣ, я прилягу, чтобы перевести духъ; полученные и отплаченные удары совсѣмъ обезсилѣли мои крѣпк³я жилы и, не смотря на мою ярость, я долженъ немного отдохнуть.

  

  

   Эдуардъ. Улыбнись, благое небо! Или рази, злая смерть. М³ръ заволокся, солнце Эдуарда омрачилось...

   Уорикъ. Ну, что, милордъ? Какъ дѣло? Есть надежда на хорошее?

  

  

   Джорджъ. Наше дѣло потеряно; наша надежда - одно горькое отчаян³е. Нашъ строй пробитъ; слѣдомъ за нами гибель. Какой намъ дашь совѣтъ, куда бѣжать?

   Эдуардъ. Тщетно и бѣгство; они преслѣдуютъ насъ какъ на крыльяхъ, а мы ослабли и не можемъ избѣжать погони.

  

  

   Ричардъ. О, Уорикъ, зачѣмъ ты удалился? Жаждавшая земля впила кровь твоего брата, пронзеннаго остр³емъ Клиффордова копья. Уже въ предсмертныхъ мукахъ онъ вопилъ - и то было подобно отдаленному зловѣщему гулу;- "Уорикъ, отмсти! Братъ, отмсти за мою смерть!" Такъ испустилъ свой духъ благородный лордъ,- подъ брюхомъ ихъ лошадей, обмарывавшихъ свои щетки въ его дымившейся крови.

   Уорикъ. Такъ пусть-же земля перепьется нашей кровью! Я убью своего коня, потому что не хочу бѣжать. Зачѣмъ стоимъ мы здѣсь, подобно мягкосердымъ женщинамъ, оплакивая наши утраты, въ то время какъ враги тамъ злобствуютъ? И глядимъ, точно-бы трагед³я разыгрывалась въ шутку ломающимися актерами? Здѣсь, на колѣняхъ, приношу клятву передъ Вышнимъ Богомъ, что не остановлюсь, не успокоюсь, пока или смерть смежитъ мои глаза, или счастье дастъ выполнить мнѣ мѣру моей мести!

   Эдуардъ. О, Уорикъ, я преклоню колѣна съ тобою и соединю мою душу съ твоею въ этой клятвѣ; и прежде чѣмъ мои колѣна поднимутся съ холоднаго лика земли, воздѣну мои руки, мои очи, мое сердце къ Тебѣ, о возносящ³й и низвергающ³й царей! Молю Тебя, если въ Твоей волѣ предать мое тѣло моимъ врагамъ, то да будутъ отверзты Твои мѣдныя райск³я врата для сладостнаго пропуска моей грѣшной души! Теперь, лорды, простимся до новой встрѣчи, гдѣ ни случится,- на небѣ-ли, или на землѣ.

   Ричардъ. Братъ, дай мнѣ руку... и ты, милый Уорикъ, позволь обнять тебя моими утомленными руками. Я, не плачущ³й никогда, я смягченъ горемъ о томъ, что зима прекращаетъ такъ нашу весну!

   Уорикъ. Идемъ, идемъ! Еще разъ, простите, дорог³е лорды!

   Джорджъ. Пойдемъ всѣ вмѣстѣ къ нашимъ войскамъ; позволимъ бѣжать тѣмъ, кто не захочетъ оставаться, а тѣхъ, которые насъ не покинутъ, назовемъ нашей опорой и обѣщаемъ имъ, если одержимъ верхъ, наградить ихъ, какъ побѣдителей на олимп³йскихъ играхъ. Это можетъ вселить отвагу въ ихъ измученную грудь. Надежда есть еще на жизнь и на побѣду; не будемъ-же медлить, идемъ бодро отсюда (Уходятъ).

  

  

   Ричардъ. Ну, Клиффордъ, ты одинъ передо мной; представь себѣ, что эта моя рука за герцога ²оркъ, а эта за Ретлэнда; обѣ обязаны тебѣ отмстить, будь ты окруженъ мѣдной стѣною.

   Клиффордъ. Ну, Ричардъ, я здѣсь наединѣ съ тобою; эта рука поразила твоего отца ²орка, а эта умертвила твоего брата, Ретлэнда; а вотъ и сердце, которое ликуетъ отъ ихъ смерти и призываетъ руки, убивш³я твоего родителя и брата, совершить то же надъ тобой. И такъ, держись! (Они бьются. Входитъ Уорикъ, Клиффордъ бѣжитъ).

   Ричардъ. Нѣтъ, Уорикъ, намѣть какого-нибудь другого звѣря, а этого волка я хочу затравить самъ (Уходятъ).

  

  

   Король Генрихъ. Эта битва походитъ на ту борьбу утра, когда умирающая мгла споритъ съ возрастающимъ свѣтомъ, и когда пастухъ, подувая на свои ногти, не можетъ назвать времени ни настоящимъ днемъ, ни ночью. Битва уносится то въ одну сторону, какъ могучее море, гонимое приливомъ противъ вѣтра; то въ другую, какъ тоже море, вынужденное отступить подъ напоромъ вѣтра. То пересидятъ волны, то опять вѣтеръ. То беретъ верхъ одно, то вновь другое, и оба, грудь о грудь, силятся побѣдить, а все никто не покоренъ и не покорилъ другого. Такъ равновѣсна и эта жестокая война. Присяду здѣсь, на этотъ кротовый бугорокъ... Кому Господь велитъ, пусть тому и достанется побѣда! Маргарита, моя супруга, и съ нею Клиффордъ, отослали меня прочь съ битвы; оба клялись, что они удачливѣе во всемъ, когда меня нѣтъ тамъ. Лучше бы мнѣ умереть, если-бы была на то Бож³я воля! Что есть въ этомъ м³рѣ, кромѣ скорби и горя? О, Боже! Мнѣ кажется, что можно прожить счастливѣе, бывъ только простымъ батракомъ; сидѣлъ-бы я на холмикѣ, какъ теперь, начертилъ бы хорошенько солнечные часы, точка въ точку, чтобы знать, какъ бѣгутъ минуты, сколько ихъ требуется для полнаго часа, сколько часовъ въ течен³е сутокъ; сколько нужно сутокъ для свершен³я года, сколько годовъ можетъ прожить смертный человѣкъ. Узнавъ все это, я подѣлилъ бы время: столько-то часовъ буду я пасти мое стадо; столько-то часовъ буду отдыхать; столько-то часовъ созерцать; столько-то часовъ веселиться; столько-то дней мои овцы будутъ въ тягости; столько-то недѣль до того какъ бѣдняжкамъ ягниться; столько-то лѣтъ до того, какъ мнѣ стричь съ нихъ шерсть. Такъ минуты, часы, дни, мѣсяцы и годы прошли-бы согласно той цѣли, для которой они созданы, и довели-бы сѣдины мои до покойной могилы. О, чтобы это была за жизнь! Какъ сладостна и какъ пр³ятна! Развѣ кусты боярышника не даютъ болѣе пр³ятную тѣнь пастухамъ, смотрящимъ на свои невинныя стада, чѣмъ роскошно вышитые балдахины королямъ, боящимся измѣны своихъ подданныхъ? О, да, тысячу разъ, да! И въ заключен³е,- простой творогъ пастуха, его холодное жидкое питье прямо изъ кожаной фляги, его обычный сонъ подъ свѣжею древесной сѣнью, не превосходнѣе ли они королевскихъ лакомствъ, мясъ, красующихся на золотыхъ блюдахъ, и затѣйливаго ложа, на которомъ покоитъ король свое тѣло,- но подъ надзоромъ заботы, недовѣр³я и предательства!

  

  

   Сынъ. Дуренъ тотъ вѣтеръ, что никому не пригоденъ! У этого человѣка, котораго я убилъ въ рукопашной схваткѣ, можетъ быть запасъ кронъ; а я, благополучно обобравъ ихъ теперь у него, могу, пожалуй, еще до вечера, отдать и ихъ, и свою жизнь другому, какъ этотъ мертвый отдалъ мнѣ... Кто онъ?.. О, Боже! Это лицо моего отца, котораго я невзначай убилъ въ этомъ сраженьи!.. О, тяжелыя времена, порождающ³я так³я событ³я! Меня повелъ изъ Лондона король; мой отецъ, будучи подчиненнымъ графа Уорика, былъ на сторонѣ ²орка, по приказан³ю своего господина, а я, получивш³й жизнь изъ его рукъ, лишилъ его жизни моими руками. Прости мнѣ, Господи! Не зналъ я, что творилъ! Прости и ты, отецъ; я не узналъ тебя! Пусть мои слезы омоютъ эти кровавые слѣды... И болѣе ни слова, пока онѣ вполнѣ не изольются.

   Король Генрихъ. О, жалостное зрѣлище! О, кровавыя времена! Когда воюютъ львы, борясь за свои логовища, бѣдныя, невинныя овцы терпятъ отъ ихъ вражды! Плачь, несчастный человѣкъ, я буду вторить тебѣ, слезой за слезою, и пусть наши сердца и наши глаза, подобно междоусобицѣ, ослѣпнуть отъ слезъ и разорвутся отъ скорби!

  

  

   Отецъ. Ты, защищавш³йся такъ твердо противъ меня, подавай мнѣ свое золото: я купилъ его сотней ударовъ. Но, погляжу... вражеское-ли это лицо? О, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! Это мой единственный сынъ! О, мальчикъ мой, если въ тебѣ остается жизнь, открой свои глаза; смотри, смотри, как³е потоки, гонимые порывистою бурей моего сердца, стремятся на твои раны, смертельныя для моихъ глазъ и души! О, сжалься, Господи, надъ этими несчастными временами! Что за злоключен³я, столь гнусныя, кровавыя, безсмысленныя, мятежныя и противоестественныя, порождаетъ эта уб³йственная распря! О, дитя мое, твой отецъ далъ тебѣ жизнь слишкомъ рано; слишкомъ поздно отнялъ онъ ее у тебя.

   Король Генрихъ. Горе за горемъ! О, если-бы моя смерть прекратила так³я жесток³я дѣла! О, сжалься, сжалься, благое небо, сжалься!.. На его лицѣ алая и бѣлая роза, роковые цвѣта нашихъ соперничающихъ домовъ... Одна походитъ вполнѣ на пурпуръ его крови; другая изображается, я вижу, его блѣдными щеками... Пусть увянетъ одна изъ этихъ розъ и расцвѣтетъ другая! если-же онѣ будутъ продолжать споръ, тысячи жизней увянутъ!

   Сынъ. Какъ отнесется ко мнѣ мать за смерть отца: не утѣшится она никогда!

   Отецъ. Какое море слезъ прольетъ моя жена, узнавъ объ уб³йствѣ сына: не утѣшится она никогда!

   Король Генрихъ. Какъ всѣ эти скорбныя дѣла должны озлобить противъ короля страну: не утѣшится и она!

   Сынъ. Скорбѣлъ-ли когда сынъ такъ о смерти отца?

   Отецъ. Оплакивалъ-ли когда такъ отецъ своего сына?

   Король Генрихъ. Огорчался-ли когда такъ король печалью своихъ подданныхъ? Велика ваша скорбь; моя въ тысячу разъ болѣе.

   Сынъ. Унесу тебя туда, гдѣ могу выплакаться вволю (Уходитъ, унося трупъ.)

   Отецъ. Мои руки будутъ тебѣ саваномъ; мое сердце, милый мальчикъ, будетъ твоею могилой, потому-что не исчезнетъ изъ него никогда твой обликъ. Моя вздыхающая грудь будетъ твоимъ похороннымъ колоколомъ, и такъ могильно-грустенъ будетъ твой отецъ, такъ скорбенъ, потерявъ тебя, при неимѣн³и другого, какъ былъ Пр³амъ, утративъ всѣхъ своихъ доблестныхъ сыновей. Я унесу тебя отсюда, и пусть они дерутся сколько хотятъ: я умертвилъ, гдѣ не слѣдовало убивать (Уходитъ, унося трупъ).

   Король Генрихъ. Скорбные люди, обремененные печалью, здѣсь сидитъ король, болѣе грустный, нежели вы!

  

  

   Принцъ. Бѣги, отецъ, бѣги! Всѣ наши сторонники бѣжали; Уорикъ неистовствуетъ, какъ разъяренный быкъ. Прочь отсюда! За нами гонится смерть!

   Королева Маргарита. На коня, милордъ, и спѣшите во всю прыть къ Бэрвику. Эдуардъ и Ричардъ, подобно сворѣ борзыхъ, завидѣвшихъ бѣгущаго, испуганнаго зайца, уже настигаютъ насъ, звѣрски сверкая злобнымъ взглядомъ и съ окровавленною сталью въ рукахъ... И потому, скорѣй отсюда!

   Экзстеръ. Бѣжимъ, такъ-какъ съ ними месть... Нѣтъ, не останавливайтесь для разъяснен³й... Спѣшите... Или послѣдуйте за мною, я впередъ.

   Король Генрихъ. Нѣтъ, возьми меня съ собой, милый Экзстеръ; не то, чтобы я боялся остаться здѣсь, но я радъ идти туда, куда желаетъ королева. Впередъ! Идемъ! (Уходятъ).

  

  

   Клиффордъ. Здѣсь догоритъ моя свѣча, здѣсь угаснетъ она, свѣтившая королю Генриху, пока горѣла. О, Ланкастеръ, боюсь твоего низвержен³я болѣе, нежели разлучен³я моей души съ тѣломъ. Моя любовь и страхъ приманивали къ тебѣ многихъ друзей, но когда я паду, эта тягучая смѣсь растаетъ. Покидая Генриха, они подкрѣпятъ наглаго ²орка;- низк³е люди роятся, какъ лѣтн³я мухи, и куда летятъ комары, какъ не къ солнцу? А кто свѣтитъ теперь, какъ не враги Генриха? О, Фебъ! если-бы ты не допустилъ Фаэтона править твоими борзыми конями, твоя палящая колесница никогда не обожгла бы земли; и если-бы ты, Генрихъ, велъ себя какъ пристойно королю, или какъ вели себя твой отецъ и его отецъ, не уступавш³е почвы дому ²орка, онъ никогда не размножился бы подобно лѣтнимъ мухамъ и я, и десятки тысячъ въ этомъ несчастномъ королевствѣ не оставили бы вдовъ оплакивающихъ нашу смерть, а ты хранилъ бы еще сегодня мирно свой престолъ, Не благорастворен³е-ли воздуха благопр³ятствуетъ плевеламъ? Не излишняя-ли снисходительность придаетъ смѣлости разбойникамъ?.. Напрасны мои жалобы и неисцѣлимы мои раны; нѣтъ мнѣ пути для побѣга и нѣтъ силы совершить побѣгъ. Враги безжалостны и не пощадятъ меня, потому что я и не заслуживаю съ ихъ стороны пощады. Воздухъ проникъ въ мои раны, и я слабѣю отъ потери крови... Идите, ²оркъ, и Ричардъ, и Уорикъ, и всѣ друг³е... Я поразилъ нѣдра вашихъ отцовъ, проколите мою грудь (Лишается чувствъ).

  

  

   Эдуардъ. Передохнемъ, милорды. Удача позволяетъ намъ остановиться и смѣнить боевую угрюмость на мирный видъ. Нѣсколько отрядовъ преслѣдуютъ кровожадную королеву, которая руководитъ смирнымъ Генрихомъ, хотя онъ и король; такъ парусъ, вздутый бурнымъ вѣтромъ, заставляетъ купеческое судно идти противъ течен³я. Но какъ вы думаете, лорды, бѣжалъ-ли Клиффордъ съ ними?

   Уорикъ. Нѣтъ, невозможно, чтобы онъ успѣлъ уйти, потому что вашъ братъ Ричардъ, высказываю это въ его присутств³и, отмѣтилъ его для могилы; и такъ, гдѣ бы онъ ни былъ, навѣрное онъ умеръ (Клиффордъ стонетъ м умираетъ).

   Эдуардъ. Чья это душа такъ тягостно отходитъ?

   Рнчардъ. Это предсмертный стонъ, какъ при переходѣ жизни къ смерти.

   Эдуардъ. Взгляни, кто это; и теперь, когда битва уже кончилась, будь это другъ иди врагъ, пусть съ нимъ обойдутся милостиво.

   Ричардъ. Отмѣни этотъ милосердный приговоръ, потому что это Клиффордъ, который, не удовлетворясь тѣмъ, что онъ отсѣкъ вѣтвь, срѣзавъ Ретлэнда, когда его листва едва начинала распускаться, всадилъ свой уб³йственный ножъ въ самый корень, изъ котораго красиво выросталъ этотъ нѣжный отпрыскъ... Я разумѣю нашего августѣйшаго отца, герцога ²оркъ.

   Уорикъ. Снимите съ воротъ ²оркскихъ голову вашего отца, поставленную на нихъ Клиффордомъ, и пусть его голова займетъ это мѣсто: отвѣтить надо мѣрою за мѣру!

   Эдуардъ. Поднесите сюда этого зловѣщаго для нашего дома филина, выкрикивавшаго лишь смерть намъ и нашимъ. Теперь она прервала его ужасный, угрожающ³й голосъ и его языкъ, вѣщающ³й бѣды, не заговоритъ болѣе. (Слуги переносятъ тѣло впередъ).

   Уорикъ. Я думаю, что онъ лишенъ способности понимать... Говори, Клиффордъ: узнаешь-ли ты, кто говоритъ съ тобою?.. Нѣтъ, мрачная, туманная смерть затмила лучъ его жизни; не можетъ онъ ни видѣть насъ, ни слышать, что мы говоримъ.

   Ричардъ. О, еслибъ могъ! Да, можетъ-быть, и можетъ: ему разсчетъ, вѣдь, притворяться для того, чтобы избѣжать горькаго издѣвательства, подобнаго тому, которому онъ подвергъ нашего отца въ его смертный часъ.

   Джорджъ. Если ты такъ думаешь, то подразни его злыми словами.

   Ричардъ. Клиффордъ, проси помилован³я и не получи пощады!

   Эдуардъ. Клиффордъ, кайся съ безплоднымъ раскаян³емъ!

   Уорикъ. Клиффордъ, придумай извинен³я своимъ проступкамъ!..

   Джовджъ. А мы, пока, придумаемъ ужасныя муки тебѣ за твои проступки.

   Ричардъ. Ты любилъ ²орка, а я сынъ ²орка.

   Эдуардъ. Ты сжадился надъ Ретлэндомъ, я сжалюсь надъ тобою.

   Джогджъ. Гдѣ же капитанъ Маргарита, чтобы защитить васъ?

   Уорикъ. Они смѣются надъ тобою, Клиффордъ! Ругайся же по своему обыкновен³ю.

   Ричардъ. Какъ! Ни одного ругательства? Знать, плохи дѣла на свѣтѣ, если у Клиффорда нѣтъ въ запасѣ хоть одного проклят³я для своихъ друзей. Изъ этого можно догадаться, что онъ мертвъ... Клянусь душою, если-бы цѣною моей правой руки я могъ купить ему два часа жизни, въ которые я насмѣялся-бы надъ нимъ вволю, вотъ эта рука отрубила-бы ту... И брызнувшая кровь задушила-бы мерзавца, ненасытная жажда котораго не утолилась ²оркомъ и юнымъ Ретлэндомъ.

   Уоршсъ. Но умеръ онъ: отрубимъ ему голову и поставимъ ее туда, гдѣ стояла голова вашего отца. А теперь, къ Лондону торжественнымъ походомъ, чтобы короноваться тамъ королемъ Англ³и! Оттуда Уорикъ переплыветъ во Франц³ю черезъ море и попроситъ лэди Бонну тебѣ въ супруги. Ты свяжешь тѣмъ обѣ страны и, заключивъ дружбу съ Франц³ей, не будешь бояться своихъ разсѣянныхъ враговъ, еще надѣющихся возстать. И хотя они не могутъ укусить довольно больно, ты не давай имъ ворчать и оскорблять твоего слуха. Сначала я хочу увидѣть твое коронован³е, я. потомъ отправлюсь моремъ въ Бретань, чтобы заключить этотъ бракъ, если такъ угодно моему государю.

   Эдуардъ. Какъ ты хочешь, любезный Уорикъ, пусть такъ и будетъ; на твоихъ плечахъ утверждаю я свой престолъ и никогда не предприму ничего, если не станетъ на то твоего совѣта и соглас³я. Ричардъ, произвожу тебя въ герцоги Глостэръ; Джорджа - въ герцоги Кларенсъ. А Уорикъ, какъ мы сами, можетъ вязать и рѣшать, по своему произволу.

   Ричардъ. Позволь мнѣ лучше быть герцогомъ Кларенсъ, а Джорджу - герцогомъ Глостэръ. Герцогство Глостэръ слишкомъ роковое.

   Уорикъ. Ну, это замѣчанье вздорное. Ричардъ, ты будешь герцогомъ Глостэръ. А теперь мы въ Лондонъ, гдѣ вступимъ въ обладан³е этихъ почестей (Уходятъ).

  

  

   1-й сторожъ. Укроемся подъ этимъ густымъ кустарникомъ; черезъ эту поляну скоро пройдутъ олени; мы, спрятавшись въ этой чащѣ, намѣтимъ главнаго изъ всего стада.

   2-й сторожъ. Я стану на холмѣ, тогда мы можемъ стрѣлять оба.

   1-й сторожъ. Нельзя; звукъ твоего самострѣла спугнетъ все стадо, и тогда мой выстрѣлъ пропадетъ. Станемъ здѣсь и прицѣлимся въ лучшаго, а для того, чтобы время не показалось тебѣ скучнымъ, я разскажу тебѣ, что случилось со мною однажды, на этомъ самомъ мѣстѣ, гдѣ мы стоимъ.

   2-й сторожъ. Кто-то идетъ, обожди, пока онъ удалится.

  

  

   Король Генрихъ. Я бѣжалъ изъ Шотланд³и, изъ одной любви къ моей странѣ, изъ желан³я привѣтствовать ее моимъ сочувственнымъ взоромъ. Нѣтъ, Гарри, Гарри, это не твоя страна; твое мѣсто занято, твой скипетръ вырванъ у тебя, смыто то мѵро, которымъ ты былъ помазанъ. Никто колѣнопреклоненный не назоветъ тебя кесаремъ, никакой смиренный проситель не взмолится къ тебѣ о правосуд³и; нѣтъ, никто не обратится къ твоей защитѣ, потому-что могу-ли я помогать другимъ, не умѣя помочь себѣ?

   1-й сторожъ. А, вотъ такъ дичь, шкура которой доставитъ сторожу награду! Это бывш³й король. Схватимъ его!

   Король Генрихъ. Приму въ объят³я я горькое злосчастье; говорятъ-же мудрецы, что это самый умный способъ.

   2-й сторожъ. Чего мы ждемъ? Задержимъ его.

   1-й сторожъ. Повремени еще; послушаемъ немного.

   Король Генрихъ. Моя супруга и мой сынъ отправились во Франц³ю за помощью, но, какъ я слышалъ, велик³й, всевластный Уорикъ поѣхалъ туда-же просить сестру короля въ жены Эдуарду. Если эти вѣсти справедливы, ваши труды напрасны, бѣдные королева и сынъ мой, потому-что Уорикъ ловк³й ораторъ, а Людовикъ такой принцъ, котораго легко тронуть трогательными словами. Но, въ этомъ отношен³и, Маргарита можетъ тоже склонить его, потому-что это женщина, весьма заслуживающая сострадан³я. Ея вздохи сдѣлаютъ проломъ въ его груди; ея слезы пробьютъ и каменное сердце; тигръ присмирѣетъ при ея скорби и Неронъ замучится раскаян³емъ, услыша ея жалобы, увидя ея соленыя слезы. Но, увы! она пришла просить, а Уорикъ - дать; она будетъ, слѣва, умолять о помощи для Генриха; онъ, справа, просить супруги Эдуарду. Она заплачетъ, скажетъ: ея Генрихъ низложенъ; онъ улыбнется, скажетъ: его Эдуардъ водворенъ. Она, бѣдняжка, не можетъ болѣе и молвить съ горя; между тѣмъ Уорикъ указываетъ на титулъ Эдуарда, смягчаетъ все худое, приводитъ доводы великой важности и, въ заключен³е,отвлекаетъ короля отъ нея, съ обѣщан³емъ его сестры и всего прочаго, что можетъ укрѣпить и поддержать положен³е короля Эдуарда. О, Маргарита, такъ оно будетъ, и ты, бѣдная душа, будешь позабыта, бывъ безпомощною, когда явилась.

   2-й сторожъ. Скажи, кто ты, толкующ³й о короляхъ и королевахъ?

   Король Генрихъ. Я болѣе того, чѣмъ я кажусь, и менѣе того, чѣмъ я рожденъ. Во всякомъ случаѣ, я человѣкъ, потому что менѣе этого я уже быть не могу; а людямъ позволительно говорить о короляхъ; отчего же нельзя и мнѣ?

   2-й сторожъ. Да говоришь ты, словно бы и самъ былъ королемъ.

   Король Генрихъ. Таковъ я мысленно, и этого довольно.

   2-й сторожъ. Но если ты король, гдѣ твоя корона?

   Король Генрихъ. Корона въ моемъ сердцѣ, а не на словѣ; она не покрыта алмазами и индѣйскими камнями; она невидима; зовутъ мою корону: довольство. Эта корона, которой рѣдко пользуются короли!

   2-й сторожъ. Ну, если ты король, увѣнчанный довольствомъ, и твоя корона - довольство, то ты долженъ быть доволенъ и тѣмъ, чтобы съ нами пройтись... Намъ сдается, вы тотъ король, котораго низложилъ король Эдуардъ; а мы, какъ его подданные, присягнувш³е ему на вѣрность, должны задержать васъ, какъ его врага.

   Король Генрихъ. А вамъ не случалось присягать и нарушать клятву?

   2-й сторожъ. Нѣтъ, такой клятвы никогда не было, и теперь этого не будетъ.

   Король Генрихъ. Гдѣ же были вы, когда я былъ англ³йскимъ королемъ?

   2-й сторожъ. Здѣсь, въ этой же сторонѣ, гдѣ живемъ и теперь.

   Король Генрихъ. Я былъ помазанъ въ короли въ девятимѣсячномъ возрастѣ; мой отецъ и дѣдъ были королями; и вы клялись въ вѣрноподданствѣ мнѣ. Скажите же, не нарушили вы присяги?

   1-й сторожъ. Нѣтъ, потому-что мы были подданными, вамъ лишь пока вы были королемъ.

   Король Генрихъ. А развѣ умеръ я? Не дышу я еще по-человѣчески? О, простаки, вы не знаете даже, въ чемъ клянетесь! Смотрите, какъ я сдуваю это перо съ своего лица, и какъ воздухъ вѣетъ его ко мнѣ обратно, и какъ оно повинуется моему дуновен³ю, когда дую я, и уступаетъ тому, когда вѣетъ онъ,- такова и легковѣсность простого народа. Но не нарушайте своей присяги; моя смиренная просьба не должна сдѣлать васъ повинными въ этомъ грѣхѣ. Идите, куда хотите; королю приходится подчиняться, будьте королями вы, я слушаю васъ.

   1-й сторожъ. Мы вѣрноподданные короля,- короля Эдуарда.

   Король Генрихъ. И станете такими-же у Генриха, сядь онъ на мѣсто Эдуарда.

   1-й сторожъ.Именемъ Бога и короля, мы приказываемъ вамъ идти съ нами къ приставамъ.

   Король Генрихъ. Ведите, во имя Бога! Имя вашего короля - да будетъ уважено! И что, по Божьей волѣ, совершитъ вашъ король, тому я подчинюсь покорно. (Уходятъ).

  

  

   Король Эдуардъ. Братъ Глостэръ, при сентъ-олбэнской битвѣ супругъ этой лэди, сэръ Джонъ Грэй, былъ убитъ и его помѣстьями завладѣлъ побѣдитель. Она проситъ теперь о возвращен³и ей этихъ земель, въ чемъ мы, по справедливости, и не можемъ ей отказать, потому что этотъ достойный джентльмэнъ утратилъ жизнь въ борьбѣ за домъ ²орка.

   Глостэръ. Ваше величество сдѣлаете хорошо, увлаживъ ея просьбу. Было-бы безчестно отказать ей въ этомъ.

   Король Эдуардъ. Такъ именно; однако, подождемъ.

   Глостэръ (всторону). Вотъ что! Я вижу, что этой лэди придется выполнить кое-что, прежде чѣмъ король выполнитъ ея просьбу.

   Кларенсъ (всторону). Онъ умѣетъ выслѣдить дичь; какой у него нюхъ!

   Глостэръ (всторону). Молчи!

   Король Эдуардъ. Вдовица, мы разсмотримъ вашу просьбу; явитесь въ другой разъ, чтобы узнать наше рѣшенье.

   Лэди Грэй. Всемилостивѣйш³й государь, я не могу терпѣть отсрочки; пусть соблаговолитъ ваше величество порѣшить со мной тотчасъ, и какова ни будетъ ваша воля, я буду ею довольна.

   Глостэръ (всторону). Ну, вдова, я ручаюсь за всѣ твои земли, если только то, что ему нравится, понравится и тебѣ. Держись крѣпче, не то, божусь, достанется тебѣ ударъ.

   Кларе³нсъ (всторону). Ей нечего бояться, развѣ что она упадетъ.

   Глостэръ (всторону). Избави Богъ! Онъ воспользуется тогда этимъ.

   Король Эдуардъ. Сколько у тебя дѣтей, скажи, вдовица?

   Кларенсъ (всторону). Мнѣ кажется, онъ хочетъ потребовать у нея ребенка?

   Глостеръ (всторону). Нѣтъ, хоть высѣки меня; онъ хочетъ лучше подарить ей двухъ.

   Лэди Грэй. У меня ихъ трое, всемилостивѣйш³й государь.

   Глостэръ (всторону). И будетъ четверо, если ему подчинишься.

   Король Эдуардъ. Жаль будетъ, если они лишатся отцовскихъ помѣст³й.

   Лэди Грѣй. Такъ будьте милостивы, грозный владыка, и даруйте ихъ имъ.

   Король Эдуардъ. Милорды, оставьте насъ; я хочу испытать находчивость этой вдовы.

   Глостэръ. О, оставляемъ тебя на свободѣ, и будешь ты свободенъ, пока молодость не простится съ тобой, предоставя тебя костылямъ (Глостэръ и Кларенсъ отходятъ въ сторону).

   Король Эдуардъ. Теперь, скажите мнѣ, сударыня, любители вы своихъ дѣтей?

   Леди Грэй. О, такъ-же сильно, какъ самое себя.

   Король Эдуардъ. И не готовы-ли вы сдѣлать многаго для ихъ добра?

   Лэди Грэй. Ради ихъ добра, я перенесу всякое зло.

   Король Эдуардъ. Такъ добудьте имъ, ради ихъ добра, помѣстья вашего мужа.

   Лэди Грэй. Я для того и явилась къ вашему величеству.

   Король Эдуардъ. Я скажу вамъ, какъ добыть эти земли.

   Лэди Грэй. Вы сдѣлаете меня тѣмъ на вѣкъ слугой вашего величества.

   Король Эдуардъ. А какую услугу окажете вы мнѣ, если дарую ихъ?

   Лэди Грэй. Какую вы прикажете, если только я въ состоян³и ее оказать.

   Король Эдуардъ. Но вы станете отговариваться, узнавъ о дарѣ мнѣ.

   Лэди Грэй. Нѣтъ, свѣтлѣйш³й государь, развѣ что я не могу этого исполнить.

   Король Эдуардъ. О, ты можешь исполнить то, о чемъ я хочу просить.

   Лэди Грэй. Въ такомъ случаѣ, я сдѣлаю то, что прикажетъ ваша милость.

   Глостэръ (всторону). Онъ напираетъ крѣпко, и сильные дожди пробиваютъ и мраморъ.

   Кларенсъ (всторону). Онъ красенъ, какъ огонь! Ея воску нельзя не растаять.

   Лэди Грэй. Почему вы остановились, государь?Не слѣдуетъ-ли мнѣ узнать мою задачу?

   Король Эдуардъ. Задача легкая: полюбить короля.

 &n