Шекспир Вильям - Король Генрих Vi

">   Бедфордъ. Французъ трусливый! Какъ онъ вредитъ своей славѣ, отчаяваясь въ твердости своей десницы и соединяясь съ вѣдьмами и съ пособниками сатаны.

   Герцогъ Бургунск³й. У предателей нѣтъ иныхъ сподвижниковъ. Но что это за Дѣвственница, которую считаютъ такой непорочной?

   Тольботъ. Она, говорятъ, дѣвица.

   Бедфордъ. Дѣвица, и такъ воинственна?

   Герцогъ Бургундск³й. Дай Богъ, чтобы она не оказалась вскорѣ подобной мужчинѣ, если будетъ носить оруж³е подъ знаменемъ французовъ, какъ начала.

   Тольботъ. Ну, и пусть ихъ хитрятъ и знаются съ духами. Господь наша крѣпость и во имя Его, Побѣдоноснаго, мы рѣшимся взобраться на ихъ каменные баст³оны.

   Бедфордъ. Взбирайся, храбрый Тольботъ, а мы вслѣдъ за тобой.

   Тольботъ. Нѣтъ, не всѣ вмѣстѣ; я думаю, лучше намъ пробраться въ разныя мѣста, чтобы, въ случаѣ, если одинъ изъ насъ падетъ, другой могъ сразиться противъ нихъ.

   Бедфордъ. Согласенъ. Я - въ тотъ уголъ.

   Герцогъ Бургунск³й. А я въ этотъ.

   Тольботъ. А сюда взберется Тольботъ или это будетъ его могилой. Теперь, Сольсбери, за тебя и за права Генриха англ³йскаго. Эта ночь покажетъ, какъ я преданъ вамъ обоимъ.

  

  

   Часовой (за стѣнами). Къ оруж³ю! къ оруж³ю! Непр³ятель идетъ на приступъ!

  

  

   Алансонъ. Что-жъ это, господа? вы не одѣты?

   Пригулокъ. Не одѣты? да мы еще рады, что и такъ убрались.

   Ренье. Мнѣ кажется, намъ пора было проснуться и встать съ постели, когда заслышали мы барабанный бой у самыхъ дверей нашихъ комнатъ.

   Алансонъ. Изо всѣхъ подвиговъ, съ тѣхъ поръ, какъ я занимаюсь ратнымъ дѣломъ, это самый дерзк³й и отчаянный, про какой мнѣ довелось услышать.

   Пригулокъ. Я думаю, этотъ Тольботъ - исчад³е ада.

   Ренье. А если и не адъ, то небеса благопр³ятствуютъ.

   Алансонъ. Вотъ идетъ Карлъ: удивляюсь, какъ это онъ поспѣлъ.

   Пригулокъ. Ба! святая ²оанна его защитила.

  

  

   Карлъ. Такъ вотъ твое искусство, коварная красавица? не для того-ли, чтобы намъ польстить, дала ты намъ сначала небольшой перевѣсъ надъ врагами, чтобы теперь мы потеряли вдесятеро больше?

   Дѣвственница. За что-же раздражается Карлъ на своего друга? Развѣ, по-вашему, мое могущество во всякое время должно быть одинаково? Во снѣ иль на яву я должна всегда одолѣвать или вы будете сваливать всю вину на меня? Непредусмотрительные воины! если-бы ваша стража была хороша, не приключилась-бы эта нежданная бѣда.

   Карлъ. Герцогъ Алансонъ, это ваша вина, потому что вы были начальникомъ стражи сегодня ночью и должны-бы лучше смотрѣть за своими важными обязанностями.

   Алансонъ. Если-бы всѣ ваши участки были такъ неприступны какъ тотъ, которымъ я командовалъ, насъ не застигли-бы врасплохъ такъ постыдно.

   Пригулокъ. Мой участокъ былъ неприступенъ.

   Ренье. И мой также, милордъ.

   Карлъ. Что-же касается меня самого, то я большую часть ночи былъ занятъ тѣмъ, что ходилъ взадъ и впередъ, смѣняя часовыхъ: откуда-же и какъ они прежде всего ворвались?

   Дѣвственница. Не разспрашивайте попусту, какъ и гдѣ: вѣрно то, что они нашли какое-нибудь слабоохраняемое мѣсто, черезъ которое и ворвались. Теперь намъ не остается иного исхода, какъ собратъ нашихъ разсѣянныхъ солдатъ и составить новые планы, чтобы повредить имъ.

  

  

   Солдатъ. Я смѣло могу взять то, что они бросили. Мой крикъ "Тольботъ!" мнѣ служитъ вмѣсто меча, потому что я набралъ много добычи, не употребивъ другого оруж³я, кромѣ этого имени (Уходитъ).

  

  

   Бедфордъ. День занимается и сокрылась ночь, окутывавшая землю своимъ мрачнымъ покровомъ. Трубите здѣсь отбой и прекратите жестокое преслѣдован³е (Отбой).

   Тольботъ. Вынесите сюда тѣло старца Сольсбери и положите его здѣсь, на базарной площади, въ самой серединѣ центра этого проклятаго города. Теперь я выполнилъ свой обѣтъ его душѣ; за каждую каплю крови, отнятую отъ него, сегодня ночью убито, по крайней мѣрѣ, по пяти французовъ. А чтобы и въ послѣдующ³е вѣка было видно, какое разорен³е было произведено въ отмщен³е за него, я воздвигну внутри ихъ главнаго храма гробницу, въ которой будетъ покоиться его тѣло: на ней, чтобы каждый могъ прочитать, будетъ высѣчено разорен³е Орлеана, его прискорбная, предательская кончина и то, какъ онъ наводилъ ужасъ на Франц³ю. Но, лорды, какъ я подумаю, мы вѣдь въ своемъ кровопролит³и не встрѣтились ни съ его свѣтлостью дофиномъ, ни съ его новой сподвижницей, добродѣтельной ²оанной д'Аркъ, ни съ кѣмъ-либо изъ его невѣрныхъ союзниковъ.

   Бедфордъ. Лордъ Тольботъ, предполагаютъ, что когда битва началась, они, полусонные, повскакали съ своихъ постелей, за вооруженными отрядами перескочили черезъ стѣны и искали спасен³я въ полѣ.

   Герцогъ Бургундск³й. Что касается меня, то я, насколько могъ различить въ дыму и густомъ туманѣ ночи, увѣренъ, что спугнулъ дофина и его потаскушку; они шибко бѣжали рука объ руку, какъ парочка влюбленныхъ голубковъ, которые ни дня, ни ночи не могутъ прожить врознь. Послѣ того, какъ мы здѣсь все приведемъ въ порядокъ, мы послѣдуемъ за ними со всѣмъ войскомъ, какое у насъ есть.

  

  

   Гонецъ. Благо да будетъ вамъ, милорды! Кого изъ этого величественнаго собранья зовете вы воинственнымъ Тольботомъ, подвиги котораго восхваляетъ вся Франц³я?

   Тольботъ. Вотъ этотъ Тольботъ; кто желаетъ съ нимъ говорить?

   Гонецъ. Добродѣтельная госпожа, графиня Овернская, въ скромности своей дивясь твоей славѣ, черезъ меня убѣдительно проситъ тебя, велик³й лордъ, удостоить своимъ посѣщен³емъ бѣдный замокъ, въ которомъ она проживаетъ, чтобы она могла похвалиться, что видѣла человѣка, слава котораго далеко гремитъ по всему свѣту.

   Герцогъ Бургундск³й. Неужели это такъ? Ну, такъ я вижу, наши войны обратятся въ забавную мирную потѣху, если дамы будутъ просить, чтобъ съ ними состязались.- Вы, милордъ, вѣроятно, не выкажете пренебреженья къ такой милой просьбѣ?

   Тольботъ. Не вѣрьте больше мнѣ, если я откажу; потому что гдѣ краснорѣч³е цѣлаго м³ра мужчинъ не могло одержать верхъ, тамъ одолѣла любезность женщины. А потому скажи ей, что я весьма благодаренъ и покорно прибуду къ ней. Не сдѣлаете-ли вы мнѣ честь сопровождать меня?

   Бедфордъ. Нѣтъ, правду сказать, это ужь было-бы болѣе, нежели требуетъ прилич³е; а мнѣ часто случалось слышать, что непрошеные гости всего пр³ятнѣе, когда они уходятъ.

   Тольботъ. Ну, такъ если ничего ужь не подѣлать, я одинъ намѣренъ попытать любезность этой дамы. Подите сюда, капитанъ (Шепчетъ ему). Вы понимаете мои мысли?

   Капитанъ. Понимаю, милордъ, и поступлю сообразно съ ними (Уходятъ).

  

  

   Графиня. Помни-же, привратникъ, что я тебѣ приказала, и, когда такъ поступишь, принеси мнѣ ключи.

   Привратникъ. Слушаю, сударыня (Уходитъ).

   Графиня. Планъ установленъ: если все удастся, то я прославлюсь такъ-же, какъ прославилась скиѳская Томириса смертью Кира. Велика слава этого страшнаго рыцаря и не менѣе значительны его подвиги: желала-бы я, чтобы мои глаза и уши были свидѣтелями ихъ и провѣрили-бы эти дивные разсказы.

  

  

   Гонецъ. Сударыня, согласно приказан³ю вашего с³ятельства, приглашенный моимъ посланьемъ, лордъ Тольботъ явился.

   Графиня. Привѣтъ ему. Какъ? этотъ человѣкъ?

   Гонецъ. Сударыня, это онъ и есть.

   Графиня. Такъ это бичъ Франц³и? Это тотъ Тольботъ, котораго вездѣ боятся до того, что его именемъ матери усмиряютъ дѣтей? Я вижу, что слухи о немъ сказочны и ложны. Мнѣ казалось, что я должна увидѣть какого-нибудь Геркулеса, втораго Гектора, по его свирѣпому виду и по большимъ размѣрамъ его сильно сложенныхъ членовъ. Увы! это ребенокъ, слабый карликъ: не можетъ быть, чтобы этотъ слабый, морщинистый карапузъ нагонялъ такого страху на своихъ враговъ.

   Тольботъ. Сударыня, я осмѣлился обезпокоить васъ; но, если вашему с³ятельству теперь недосугъ, я выберу другое время, чтобы навѣстить васъ.

   Графиня. Чего онъ хочетъ? Пойди, спроси его, куда онъ идетъ?

   Гонецъ. Милордъ Тольботъ, остановитесь, потому что моя госпожа желаетъ знать причину вашего внезапнаго ухода.

   Тольботъ. Право, она воображаетъ, что ошиблась, такъ я иду убѣдить ее въ томъ, что Тольботъ здѣсь.

  

  

   Графиня. Если ты - онъ, такъ ты плѣнникъ.

   Тольботъ. Плѣнникъ? чей-же?

   Графиня. Мой, кровожадный лордъ; и съ этой цѣлью я заманила тебя къ себѣ въ домъ. Твоя тѣнь уже давно у меня въ рабствѣ, потому что въ моей галлереѣ виситъ твое изображенье; но теперь и тѣло твое претерпитъ тоже, и я закую въ цѣпи руки и ноги того, кто много лѣтъ своимъ тиранствомъ опустошалъ нашу страну, убивалъ нашихъ гражданъ и отправлялъ въ неволю нашихъ сыновъ и мужей.

   Тольботъ. Ха, ха, ха!

   Графиня. Ты смѣешься, презрѣнный? Твое веселье скоро обратится въ стоны.

   Тольботъ. Я смѣюсь тому, что вашему с³ятельству нравится воображать,будто у васъ есть отъ Тольбота что-нибудь больше, чѣмъ его тѣнь, надъ чѣмъ вы могли-бы упражняться въ жестокости.

   Графиня. Неужели? развѣ ты не тотъ?

   Тольботъ. Я самый.

   Графиня. Такъ въ моей власти также и тѣло.

   Тольботъ. Нѣтъ, нѣтъ, я лишь тѣнь самого себя: вы ошибаетесь, тѣло мое не здѣсь; потому-что то, что вы видите, лишь наименьшая часть изъ наименьшей части человѣчества. Говорю вамъ, сударыня, что если-бы вся моя оболочка была здѣсь, то она такихъ высокихъ и пространныхъ размѣровъ, что вашей кровли не хватило-бы, чтобы ее вмѣстить.

   Графиня. Вотъ такъ преднамѣренно загадочно выражается деревенщина; то онъ здѣсь, то его здѣсь нѣтъ: какъ совмѣстить так³я противоположности?

   Тольботъ. Я вамъ это сейчасъ покажу (Трубитъ въ рогъ. Бьютъ барабаны; оруд³йный залпъ. Ворота взломаны, входятъ солдаты). Что скажете, сударыня? Убѣждены-ли вы теперь, что Тольботъ лишь тѣнь самого себя? Вотъ его тѣло, его мышцы, руки и сила, которыми онъ гнететъ ваши непокорныя выи, сноситъ ваши цитадели, разрушаетъ ваши города и въ одинъ мигъ дѣлаетъ ихъ безлюдными.

   Графиня. Побѣдоносный Тольботъ, прости мнѣ мое оскорблен³е: я нахожу, что ты не ниже своей славы и даже выше, нежели можно заключить по твоему росту. Пусть моя дерзость не возбуждаетъ твоего гнѣва, потому что я сожалѣю, что не встрѣтила тебя съ почтен³емъ такого, каковъ ты есть.

   Тольботъ. Не смущайтесь, прекрасная лэди, и не понимайте ошибочно намѣрен³й Тольбота, какъ вы поняли внѣшнее устройство его тѣла. То, что вы сдѣлали, меня не обижаетъ: я не прошу другого удовлетворенья, какъ только, чтобы вы дозволили намъ испробовать вашихъ винъ и вашихъ сластей, потому что желудки солдатъ всегда готовы имъ служить исправно.

   Графиня. Отъ всего сердца; и сочту за честь угостить въ своемъ замкѣ такого славнаго воина (Уходятъ).

  

  

   Плантадженэтъ. Именитые лорды и джентльмены, что означаетъ это молчан³е? Развѣ никто не отзовется на дѣло истины?

   Сеффолькъ. Въ залѣ Темпля мы черезчуръ шумѣли; въ саду удобнѣе.

   Плантадженэтъ. Скажите-же сейчасъ, я-ли стоялъ за правду, или спорщикъ Сомерсетъ не былъ не правъ?

   Сеффолькъ. Клянусь, я былъ лѣнивъ по части законовъ и никогда не могъ подчинить имъ свою волю; а потому и подчиняю своей волѣ законы.

   Сомерсетъ. Такъ вы, лордъ Уорикъ, разсудите насъ.

   Уорикъ. Который изъ двухъ соколовъ летаетъ выше, которая изъ двухъ собакъ лаетъ звонче, который изъ двухъ клинковъ закаленъ сильнѣе, которая изъ двухъ лошадей статнѣе, которой изъ дѣвушекъ взглядъ веселѣе, я, пожалуй, могъ-бы рѣшить своимъ недалекимъ разсудкомъ, но въ этихъ милыхъ тонкостяхъ законническихъ крючкотворствъ, клянусь, я не умнѣе галки.

   Плантадженэтъ. Полно, полно! это лишь благовидная увёртка: истина съ моей стороны такъ нага, что ее увидитъ самый близорук³й глазъ.

   Сомерсетъ. А съ моей - она такъ разодѣта, такъ ясна, такъ свѣтла и такъ очевидна, что зас³яла-бы даже въ глазахъ слѣпца.

   Плантадженэтъ. Если у васъ у всѣхъ отнялся языкъ, или вамъ такъ противно говорить, объявите свои мысли хоть нѣмыми знаками: пусть тотъ, кто истый джентльменъ и стоитъ за честь своего рода, вмѣстѣ со мной сорветъ съ этого куста бѣлую розу.

   Сомерсетъ. Пусть тотъ, кто не трусъ и не льстецъ, но смѣло держитъ сторону истины, вмѣстѣ со мной сорветъ съ этого куста алую розу.

   Уорикъ. Я не люблю цвѣтнаго и безъ всякихъ цвѣтовъ низкой и предательской мести срываю съ Плантадженэтомъ бѣлую розу.

   Сеффолькъ. Я срываю алую розу съ юнымъ Сомерсетомъ и говорю къ тому-же, что, думаю, онъ правъ.

   Вернонъ. Постойте, лорды и джентльмены, не рвите больше, пока не рѣшите, что тотъ, на чьей сторонѣ окажется меньше розъ, сорванныхъ съ куста, долженъ признать правоту другого.

   Сомерсетъ. Добрый мистэръ Вернонъ, ваше возражен³е прекрасно: если у меня розъ будетъ меньше, я соглашусь безпрекословно.

   Плантадженэтъ. И я также.

   Вернонъ. Итакъ, за правоту и ясность дѣла, я срываю этотъ блѣдный, дѣвственный цвѣтокъ, давая этимъ свои приговоръ въ пользу стороны бѣлой розы.

   Сомерсетъ. Срывая ее, не уколите пальца, чтобы ваша кровь не окрасила бѣлую розу въ алый цвѣтъ и вы не попали-бы, такимъ образомъ, помимо своей воли, на мою сторону.

   Вернонъ. Если я, милордъ, пролью кровь за свои убѣжден³я, то онѣ-же и излечатъ мою рану и удержатъ меня на той-же сторонѣ, гдѣ я теперь.

   Сомерсетъ. Ну, хорошо, хорошо, кто-же еще?

   Нотар³усъ. Если только мое знан³е и мои книги не лгутъ, такъ доказательства, которыя вы приводите,- ложны; (Сомерсету) въ знакъ этого, я тоже срываю бѣлую розу.

   Плантадженэтъ. Ну, Сомерсетъ, гдѣ-же твои доказательства?

   Сомерсетъ. Тутъ, у меня въ ножнахъ; я полагаю, это окраситъ твою бѣлую розу въ кровавый алый цвѣтъ.

   Плантадженэтъ. А между тѣмъ, твои щеки подражаютъ нашимъ розамъ, потому-что онѣ блѣдны отъ страха и подтверждаютъ этимъ, что правда на моей сторонѣ.

   Сомерсетъ. Нѣтъ, Плантадженэтъ, не отъ страха, а отъ гнѣва, что твои щеки покраснѣли отъ стыда, подражая нашимъ розамъ, а между тѣмъ языкъ твой отказывается признать твой обманъ.

   Плантадженэтъ. Нѣтъ-ли червя въ твоей розѣ, Сомерсетъ?

   Сомерсетъ. Нѣтъ-ли шипа у твоей розы, Плантадженэтъ?

   Планатдженэтъ. Да, есть: острый и колюч³й, чтобъ постоять за правду; а твой пожирающ³й червь жретъ лишь свою неправду.

   Сомерсетъ. Ну, я найду друзей, чтобы носить мои кровавыя розы и чтобы подтвердить, что я говорю правду, найду ихъ тамъ, куда лживый Плантадженэтъ не осмѣлится показаться.

   Плантадженэтъ. Ну, клянусь этимъ дѣвственнымъ цвѣткомъ въ моей рукѣ, что презираю тебя, заносчивый мальчишка, и твоихъ приверженцевъ.

   Сеффолькъ. Не направляй своего презрѣн³я въ ту сторону, Плантадженэтъ.

   Плантадженэтъ. Гордый Пуль, я согласенъ; и презираю его и тебя.

   Сеффолькъ. Свою долю презрѣн³я я направлю въ твою глотку.

   Сомерсетъ. Прочь, прочь, добрый Уильямъ де-ля-Пуль: слишкомъ много чести деревенщинѣ, что мы съ нимъ говоримъ.

   Уорикъ. Нѣтъ, клянусь Богомъ, Сомерсетъ, ты обижаешь его: его дѣдъ былъ Л³онель, герцогъ Кларенсъ, трет³й сынъ Эдуарда третьяго, короля англ³йскаго. Развѣ отъ такого благороднаго корня происходятъ деревенщины безъ герба?

   Плантадженэтъ. Онъ пользуется преимуществами этого мѣста, иначе не посмѣлъ бы, по своей глубокой трусливости, такъ говорить.

   Сомерсетъ. Клянусь Тѣмъ, Кто сотворилъ меня, я буду подтверждать свои слова на какомъ угодно клочкѣ христ³анскаго м³ра. Развѣ твой отецъ, Ричардъ, графъ Кэмбриджъ, не былъ казненъ за измѣну при нашемъ покойномъ королѣ? Развѣ не остался ты запятнаннымъ, зараженнымъ его измѣной и исключеннымъ изъ стариннаго дворянства? Его измѣна еще предательски живетъ въ твоей крови; и пока ты не возстановишь свое честное имя,- ты просто деревенщина.

   Плантадженэтъ. Мой отецъ - былъ обвиненъ, обвиненъ, но не запятнанъ; онъ былъ приговоренъ къ смертной казни за измѣну, но не былъ предателемъ; и я это докажу людямъ, которые получше Сомерсета, когда приспѣеть время моему желан³ю. Что-же касается тебя самого и твоего приверженца Пуля, я отмѣчу васъ въ своей записной книжкѣ, чтобы проучить васъ за ваше предубѣжден³е. берегитесь-же и помните, что васъ предупреждали.

   Сомерсетъ. Да, ты всегда найдешь насъ готовыми встрѣтить тебя и узнаешь по этимъ цвѣтамъ, что мы твои враги, потому что мои друзья, на зло тебѣ, будутъ ихъ носить.

   Плантадженэтъ. А я и мои приверженцы, клянусь душою будемъ вѣчно, въ знакъ моей ненависти, кровоп³йцы, носить эту блѣдную отъ гнѣва розу, пока она не дотлѣетъ вмѣстѣ со мной до могилы или не расцвѣтетъ на высотѣ моего велич³я.

   Сеффолькъ. Продолжай, и подавись своимъ тщеслав³емъ. Итакъ прощай, пока не встрѣчусь съ тобой опять. (Уходитъ).

   Сомерсетъ. И я за тобою, Пуль, и прощай тщеславный Ричардъ (Уходитъ).

   Плантадженэтъ. Какъ меня оскорбляютъ, а я поневолѣ долженъ это сносить!

   Уорикъ. Безчест³е, которымъ они возражаютъ вашему роду должно быть смыто въ слѣдующемъ-же засѣдан³и парламента, созваннаго для разбора истины между Уинчестеромъ и Глостеромъ; и не буду я Уорикомъ, если ты тамъ-же не будешь наименованъ ²оркомъ. А пока, въ знакъ моей любви къ тебѣ, я противъ гордаго Сомерсета и Уильяма Пуля буду съ твоими приверженцами носить эту розу. И тутъ-же предсказываю: сегодняшн³й раздоръ, раздѣливш³й насъ на парт³и въ саду Темпля, пошлетъ тысячи душъ въ емертельный мракъ, на смерть пзъза адой и бѣлой розъ.

   Плантадженэтъ. Добрѣйш³й мистеръ Вернонъ, я вамъ признателенъ за то, что вы сорвали цвѣтокъ въ мою пользу.

   Вернонъ. На вашу-же пользу я буду его носить.

   Нотар³усъ. И я также.

   Плантадженэтъ. Благодарю, любезный сэръ. Ну, пойдемъ-же всѣ вчетверомъ обѣдать, и, смѣю сказать, пусть эта ссора ужь въ другой день упьется кровью (Уходятъ).

  

   Мортимеръ. Добрые стражи моихъ слабыхъ, преклонныхъ лѣтъ, дайте отдохнуть здѣсь умирающему Мортимеру. Отъ долгаго заточен³я, члены мои, какъ у человѣка, котораго только-что сняли съ оруд³я пытки; а эти сѣдые кудри, предвѣстники смерти, состаривш³еся, какъ Несторъ, въ вѣчныхъ заботахъ, предвѣщаютъ кончину Эдмонда Мортимера. Глаза мои, какъ лампы, въ которыхъ перевелось масло, уже дошли до крайности; слабыя плечи, обремененныя тяжелымъ горемъ и изможденныя руки, висятъ, какъ увядш³я вѣтви лозы, которая клонить ихъ, изсохшихъ, къ землѣ; даже ноги не въ состоян³и поддерживать этотъ глиняный чурбанъ, который на крыльяхъ желан³я стремится къ могилѣ, будто зная, что нѣтъ для меня иной отрады.- Но скажи мнѣ, сторожъ, придетъ-ли мой племянникъ?

   1-й сторожъ. Ричардъ Плантадженэтъ придетъ, милордъ: мы посылали въ Темпль, въ его квартиру и получили отвѣтъ, что онъ придетъ.

   Мортимеръ. Хорошо; душа моя будетъ тогда довольна.- Бѣдный джентльменъ! Его обида равняется моей. Я нахожусь въ этомъ ненавистномъ заточен³и съ тѣхъ поръ, какъ Генрихъ Монмаусъ еще только началъ царствовать, а я уже до его славы былъ знаменитъ въ ратномъ дѣлѣ; и съ тѣхъ-же самыхъ поръ Ричардъ преданъ неизвѣстности, лишенъ чести и наслѣдства: но теперь, посреднида отчаян³я, добрая ходатайница человѣка въ несчаст³и, справедливая смерть, даруя мнѣ сладкую свободу, отпускаетъ меня отсюда. Я-бы желалъ, чтобы и его несчаст³я также окончились и чтобы онъ такимъ образомъ вернулъ себѣ то, что потерялъ.

  

  

   1-й сторожъ. Милордъ, вашъ любящ³й племянникъ явился.

   Мортимеръ. Ричардъ Плантадженэтъ, мой другъ, пришелъ?

   Плантадженэтъ. Да, благородный дядя, съ которымъ такъ гнусно поступаютъ, племянникъ вашъ, недавно опозоренный Ричардъ, пришелъ.

   Мортимеръ. Направьте мои руки, чтобы я могъ обнять его за шею, и на его груди испустить мой послѣдн³й вздохъ. О, скажите мнѣ, когда губы мои коснутся его щеки, чтобы я могъ съ лаской дать ему слабый поцѣлуй. А теперь скажи, нѣжный отпрыскъ ²оркскаго великаго ствола, почему ты говоришь, что ты недавно опозоренъ?

   Плантадженэтъ. Прежде всего, прислони свою старчеекую спину къ моей рукѣ и въ такомъ покойномъ положен³и я разскажу тебѣ, что меня безпокоитъ. Сегодня, въ разсужден³яхъ объ одномъ дѣлѣ, мы съ Сомерсестомъ крупно поговорили; между прочими выражен³ями, которыя расточалъ его языкъ, онъ укорилъ меня смертью моего отца; эта клевета преградила мнѣ языкъ, чтобы я не отплатилъ ему тѣмъ-же. Поэтому, добрый дядя, ради отца моего, въ честь истаго Плантадженэта, и ради нашего родства, объяви мнѣ причину, по которой отецъ мой, графъ Кэмбриджъ, былъ обезглавленъ?

   Мортимеръ. Проклятымъ оруд³емъ его бѣдств³я была та же причина, милый племянникъ, которая заточила и меня и продержала въ течен³е всей моей цвѣтущей молодости, въ ненавистной тюрьмѣ, чтобъ тамъ зачахнуть.

   Плантадженэтъ. Открой мнѣ подробнѣе, что это была за причина, потому что я не знаю и не могу догадаться.

   Мортимеръ. Хорошо, если только мое слабѣющее дыхан³е позволитъ и если смерть не подойдетъ, пока мой разсказъ не будетъ оконченъ. Генрихъ четвертый, дѣдъ нынѣшняго короля, свергнулъ съ престола своего племянника Ричарда, сына Эдуарда, перворожденнаго и законнаго наслѣдника короля Эдуарда, третьяго въ этомъ родѣ: въ его царствован³е сѣверные Перси, находя, что онъ въ высшей степени несправедливо завладѣлъ престоломъ, старались возвести на него меня. Причиной побудившей къ этому этихъ воинственныхъ лордовъ, было то, что юный король Ричардъ былъ сверженъ, не оставивъ наслѣдника по плоти, а я былъ ближайш³й его родственникъ по рожден³ю и родству; потому что я происхожу по матери отъ Л³онеля, герцога Кларенса, третьяго сына короля Эдуарда Третьяго; между тѣмъ, какъ его родословная ведется отъ Джона Гаунта, который лишь четвертый въ этомъ геройскомъ поколѣн³и. Но замѣть: когда они, въ своей дерзостной попыткѣ старались возвести на престолъ законнаго наслѣдника, мнѣ это стоило свободы, а имъ - жизни. Долгое время спустя, когда царствовалъ Генрихъ Пятый, наслѣдовавш³й отцу своему, Болингброку, твой отецъ, графъ Кэмбриджъ, происходивш³й отъ знаменитаго Эрмонда Лэнгли, герцога ²оркскаго, женившись на моей сестрѣ, которая и была твоей матерью, снова собралъ войско отъ жалости къ моей тяжелой участи, и для того, чтобы спасти меня и возвратить мнѣ корону; но, какъ и остальные, благородный лордъ палъ и былъ обезглавленъ. Такъ были уничтожены Мортимеры, которымъ принадлежалъ королевск³й титулъ.

   Плантадженэтъ. Изъ нихъ, милордъ, ваша свѣтлость,- послѣдн³й.

   Мортимеръ. Это вѣрно; ты видишь, что у меня нѣтъ потомства и что мой слабѣющ³й голосъ ручается за мою кончину. Ты мой наслѣдникъ: я желаю тебѣ отобрать наслѣдство, но все-таки будь осмотрителенъ въ своемъ усердномъ стремлен³и.

   Плантадженэтъ. Я послѣдую твоимъ важнымъ наставлен³ямъ. Но все-таки мнѣ кажется, что казнь моего отца была едва-ли не меньше, какъ кровавымъ тиранствомъ.

   Мортимеръ. Племянникъ, будь молча политиченъ: Ланкастерск³й домъ твердо укрѣпится и его, какъ гору, не сдвинуть. Но вотъ отсюда переселяется твой дядя, какъ государи переселяютъ свой дворъ, когда они пресытятся долгимъ пребыван³емъ въ одной и той-же мѣстности.

   Плантадженэтъ. О, дядя! если-бы хоть часть моихъ юныхъ лѣтъ могла освободить тебя отъ окончан³я твоихъ!

   Мортимеръ. Ты неправъ ко мнѣ, какъ уб³йца, который наноситъ много ранъ, когда и одна убьетъ. Не скорби, если только не печалитъ тебя мое счастье; распорядись только моими похоронами: и такъ, прощай; пусть будутъ свѣтлы твои надежды и благоденственна твоя жизнь какъ въ войнѣ, такъ и въ мирѣ! (Умираетъ).

   Плантадженэтъ. И пусть миръ, а не война будетъ удѣломъ твоей отлетающей души! Въ темницѣ ты свершилъ свое паломничество и, какъ отшельникъ, пережилъ свой вѣкъ. Итакъ, я замкну его совѣтъ въ моей груди; и что я задумалъ, то пусть покоится тамъ. Стражи, унесите его отсюда, а я самъ посмотрю за его похоронами лучше, нежели смотрѣлъ за его жизнью (Сторожа уходятъ, унося тѣло Мортимера.) Вотъ здѣсь покоится мрачный факелъ Мортимера, затушенный низкимъ тщеслав³емъ. А относительно обидъ и горькихъ оскорблен³й, которыя Сомерсетъ нанесъ моему дому, я не сомнѣваюсь, что съ честью ихъ изглажу; и потому поспѣшу въ парламентъ, чтобы мнѣ возвратили права моего рода иначе я самое зло обращу себѣ въ добро.

  

  

   Епископъ Уинчестерск³й. Ты, кажется, являешься съ заранѣе глубоко обдуманной бумагой, съ письменнымъ усердно составленнымъ памфлетомъ, Гемфри Глостэръ? Если ты хочешь на меня донести или имѣешь намѣрен³е обвинять меня въ чемъ-нибудь, то дѣлай это, не придумывая, а внезапно, - какъ я намѣренъ отвѣчать на твои обвинен³я внезапными рѣчами.

   Глостэръ. Надменный попъ! Это мѣсто повелѣваетъ мнѣ быть терпѣливымъ, а то-бы ты увидѣлъ, что оскорбилъ меня. Не думай, что, если я предпочелъ письменно изложить твои гнусные оскорбительные проступки, которые я будто-бы для этого выдумалъ, такъ я не въ состоян³и повторить устно написаннаго по порядку: нѣтъ, прелатъ; такова твоя дерзкая порочность, твои безстыдныя и зловредныя продѣлки, что даже дѣти кричатъ о твоей спѣси. Ты самый вредный ростовщикъ, дерзк³й отъ природы, врагъ мира; ты сладострастенъ и игривъ болѣе, нежели пристало человѣку твоего зван³я и сана: что-же касается твоего предательства, то что можетъ быть очевиднѣе его? Ты вѣдь устраивалъ мнѣ западню какъ на Лондонскомъ мосту, такъ и въ Тауэрѣ, чтобы лишить меня жизни. Кромѣ того, если просѣять твои мысли, то, боюсь я, что и король, нашъ государь, окажется не совсѣмъ изъятъ изъ завистливой злобы твоего напыщеннаго сердца.

   Епископъ Уинчестерск³й. Глостэръ, я презираю тебя,- лорды, удостойте выслушать, что я отвѣчу. Если я такъ жаденъ, честолюбивъ и пороченъ, какъ онъ считаетъ меня, то почему-же я такъ бѣденъ? Или еще, какъ это случилось, что я не ищу повышен³й и не стремлюсь возвыситься, но придерживаюсь своего обычнаго призван³я? А что касается раздоровъ, то кто-же болѣе меня предпочитаетъ миръ, если только меня не вызываютъ на ссору? Нѣтъ, добрые лорды, не это оскорбляетъ, не это распаляетъ гнѣвъ герцога; а то, чтобы никто, кромѣ него, не управлялъ страною; чтобы никто, кромѣ него, не былъ близокъ къ королю; и это зарождаетъ грозу въ его груди и заставляетъ его гремѣть обвинен³ями. Но я дамъ знать ему, что равенъ...

   Глостэръ. Равенъ? Ты, пригулокъ моего дѣда!

   Епископъ Уинчестерск³й. Да, надменный сэръ; а вы-то, прошу васъ сказать, кто-же, какъ не своевольно-сидящ³й на чужомъ престолѣ?

   Глостэръ. Наглый попъ, развѣ я не протекторъ?

   Епископъ Уинчестерск³й. Развѣ я не прелатъ церкви?

   Глостэръ. Да, такой-же, какъ разбойникъ, живущ³й въ замкѣ, чтобы этимъ прикрывать свои преступлен³я.

   Епископъ Уинчестерск³й. Нечестивый Глостэръ!

   Глостэръ. Ты благочестивъ только своимъ духовнымъ саномъ, но не жизнью.

   Епископъ Уинчестерск³й. Римъ этому поможетъ.

   Уорикъ. Ну, и отваливай туда.

   Сомерсетъ. Милордъ, ваша обязанность была-бы воздержаться.

   Уорикъ. Да. Смотрите, чтобы не пришлось епископу уступить.

   Сомерсетъ. Мнѣ кажется, что милордъ должны-бы быть благочестивы и знать свои обязанности къ такому сану.

   Уорикъ. Мнѣ кажется, его святѣйшество должны-бы быть смиреннѣе; не пристойно прелату такъ выражаться.

   Сомерсетъ. Но если это такъ близко касается его священнаго сана...

   Уорикъ. Священнаго или несвященнаго, не все-ли равно? Развѣ его свѣтлость не протекторъ короля?

   Плантадженэтъ (въ сторону). Какъ я вижу, Плантадженэтъ долженъ держать языкъ за зубами, чтобъ ему не сказали: - Говорите, сударь, когда вамъ полагается: развѣ можетъ ваше дерзкое сужден³е вмѣшиваться въ рѣчи лордовъ? - А не то я-бы натѣшился надъ епископомъ Уинчестерскимъ.

   Король Генрихъ. Дядюшки Глостэръ и Уинчестеръ, чрезвычайные хранители нашего англ³йскаго государства, я-бы просилъ васъ, если-бы просьбы могли васъ убѣдить, соединиться сердцами въ любви и дружбѣ. О, что за позоръ нашей коронѣ, что два такихъ благородныхъ пэра враждуютъ. Повѣрьте мнѣ, лорды, даже я, въ мои юныя лѣта, могу сказать, что гражданск³я распри - ядовитый червь, который гложетъ нѣдра общественнаго благосостоян³я (за сценой шумъ:- Бей бурокафтанниковъ)- Что это за шумъ?

   Уорикъ. Осмѣлюсь поручиться, что это бунтъ, произведенный происками людей епископа (снова шумъ: - Камней! Камней!)

   Мэръ. О, милостивые лорды, и ты, доблестный Генрихъ. Сжальтесь надъ городомъ Лондономъ, сжальтесь надъ нами! Люди епископа и герцога Глостэра, которымъ недавно запрещено носить оруж³е, наполнили себѣ карманы булыжниками и, раздѣлясь на двѣ противоположныя парт³и, тузятъ другъ друга по башкѣ такъ, что у многихъ уже вышиблены ихъ вертопрашные мозги. Во всѣхъ улицахъ окна побиты и мы, со страху, принуждены запереть свои лавки. (Входятъ, въ дракѣ, слуги Глостэра и Ушчестера съ окровавленными башками).

   Король Генрихъ. Мы повелѣваемъ вамъ, въ знакъ вѣрноподданичества, остановить свои смертоносныя руки и усмириться. Пожалуйста, дядя Глостэръ, прекратите эту драку.

   1-й слуга. Нѣтъ, если намъ воспретятъ камни, мы будемъ нападать зубами.

   2-й слуга. Дѣлайте, что только посмѣете, мы останемся все такъ-же рѣшительны (Дерутся опятъ).

   Глостэръ. Вы, принадлежащ³е къ моему дому, оставьте эту задорную драку и отстраните эту необычайную схватку.

   1-й слуга. Милордъ, мы знаемъ вашу свѣтлость за человѣка прямаго и справедливаго и, по своему царскому происхожден³ю, ничѣмъ не уступающаго никому, кромѣ его величества; но скорѣе, чѣмъ потерпѣть, чтобы такой государь, такой заботливый отецъ общественнаго блага былъ оскорбленъ какимъ-нибудь "чернильною строкою", мы всѣ, наши жены и дѣти, будемъ биться и предадимъ свои тѣла на уб³ен³е врагамъ.

   2-й слуга. Да, и даже обрѣзки ногтей нашихъ вскопаютъ поле битвы, когда мы уже будемъ мертвы (Дерутся опятъ).

   Глостэръ. Стойте, стойте, говорю вамъ! и, если любите меня такъ, какъ говорите, то дайте мнѣ убѣдить васъ немного воздержаться.

   Король Генрихъ. О, какъ этотъ раздоръ угнетаетъ мою душу! - Неужели вы, милордъ Уинчестеръ, можете смотрѣть на мои вздохи и слезы и ни разу имъ не уступить? Да кто-же можетъ быть сострадателенъ, какъ не вы? Или кто будетъ стараться соблюдать миръ, если святые служители церкви находятъ удовольств³е въ раздорахъ?

   Уорикъ. Уступите, милордъ протекторъ, уступите, епископъ, если только вы не хотите настойчивымъ отказомъ убить вашего государя и разстроить государство. Вы видите, что за бѣда и что за уб³йство произошли чрезъ вашу вражду. Поэтому, усмиритесь, если не жаждете крови.

   Епископъ Уинчестерск³й. Онъ покорится, или я ни за что не уступлю.

   Глостэръ. Сострадан³е къ королю повелѣваетъ мнѣ склониться; а то я-бы вырвалъ у попа сердце, скорѣе чѣмъ дать ему преимущество надъ собою.

   Уорикъ. Посмотрите, милордъ Уинчестеръ, герцогъ подавилъ злобу своего недовольства, какъ это кажется и его сглаженному челу: отчего-же вы еще смотрите такъ мрачно, такъ трагически?

   Глостэръ. Вотъ, Уинчестеръ, я протягиваю тебѣ руку.

   Король Генрихъ. Стыдитесь, дядя Бофортъ! Я слышалъ какъ вы проповѣдуете, что злоба - велик³й и тяжк³й грѣхъ неужели-же вы не поддержите свои проповѣди, а выкажете себя главнымъ ихъ противникомъ?

   Уорикъ. Дорогой король!- епископу достался ласковый выговоръ.- Какъ не стыдно, милордъ Уинчестеръ, уступите: неужели дитя должно учить васъ, что дѣлать?

   Епископъ Уинчестерск³й. Ну, герцогъ Глостэръ, уступаю; даю тебѣ любовь за любовь и руку за руку.

   Глостэръ. Да; но я боюсь, что съ пустымъ сердцемъ. Смотрите-же сюда, мои друзья и любящ³е земляки, вотъ знакъ, который служитъ флагомъ перемир³я, намъ и нашимъ приверженцамъ. И помоги мнѣ Боже, если я не лицемѣрю!

   Епископъ Уинчестерск³й (въ сторону). И помоги Боже, если я намѣренъ лицемѣрить!

   Король Генрихъ. О, любящ³й дядя, добрый герцогъ Глостэръ, какъ я радуюсь этому уговору! Ступайте, господа: не безпокойте насъ болѣе; но соединитесь въ дружбѣ, какъ это сдѣлали ваши хозяева.

   1-й слуга. Ладно, я пойду къ лекарю.

   2-й слуга. И я также.

   3-й слуга. А я посмотрю, какое лекарство предложитъ мнѣ трактиръ (Уходятъ: мэръ, слуги и проч.).

   Уорикъ. Всемилостивый государь, примите этотъ свитокъ, который мы представляемъ вашему величеству отъ имени Ричарда Плантадженэта.

   Глостэръ. Прекрасное побужден³е, милордъ Уорикъ:- но, дорогой государь, если ваше величество взвѣситъ всѣ обстоятельства, то вамъ есть причина воздать Ричарду должное; особенно по тѣмъ основан³ямъ, о которыхъ я говорилъ вашему величеству въ Эльсамѣ.

   Король Генрихъ. И эти основан³я, дядюшка, имѣютъ свою силу: поэтому, любезные лорды, мы желаемъ, чтобы Ричардъ былъ возвращенъ своему роду.

   Уорикъ. Пусть Ричардъ будетъ возвращенъ своему роду; такимъ образомъ вознаградится зло, сдѣланное его отцу.

   Епископъ Уинчестерск³й. Чего хотятъ остальные, того желаетъ и Уинчестеръ.

   Король Генрихъ. Если Ричардъ будетъ мнѣ вѣренъ, то я ему отдамъ не только это, но и все наслѣдство ²оркскаго дома, изъ котораго онъ происходитъ.

   Плантадженэтъ. Твой покорный слуга клянется тебѣ повиноваться и служить покорно до самой смерти.

   Король Генрихъ. Склонись-же передо мною и преклони колѣни къ моей ногѣ; а въ награду за этотъ знакъ покорности я опояшу тебя доблестнымъ мечемъ ²орка. Возстань, Ричардъ, какъ истинный Плантадженэтъ, возстань, какъ вновь пожалованный, царственный герцогъ ²оркск³й.

   Плантадженэтъ. И пусть благоденствуетъ Ричардъ такъ-же, какъ падутъ твои враги! И, по мѣрѣ того, какъ будутъ возрастать мои обязанности, будутъ погибать всѣ, кто хоть однажды помыслитъ противъ вашего величества!

   Всѣ. Привѣтъ тебѣ, велик³й принцъ, могущественный герцогъ ²оркск³й!

   Сомерсетъ (въ сторону). Гибель тебѣ, подлый принцъ, гнусный герцогъ ²оркск³й!

   Глостэръ. Теперь пригоднѣе всего вашему величеству переправиться за море и быть коронованнымъ во Франц³и. Присутств³е короля возбуждаетъ любовь его подданныхъ и преданныхъ друзей, такъ-же, какъ оно смущаетъ его враговъ.

   Король Генрихъ. Стоило Глостэру сказать лишь слово, и король уже идетъ, потому что дружеск³й совѣтъ отстраняетъ многихъ враговъ.

   Глостэръ. Ваши корабли уже готовы (Барабанный бой. Уходятъ всѣ, кромѣ Экзэтэра).

   Экзэтэръ. Да, мы можемъ шествовать въ Англ³и или во Франц³и, не видя, что изъ этого можетъ произойти. Эта послѣдняя рознь, возникшая между пэрами, горитъ подъ мнимымъ пологомъ поддѣльной любви и, наконецъ, прорвется пламенемъ наружу: какъ гн³ющ³е члены разъѣдаются лишь постепенно, пока не отвалятся прочь кости, мясо и мускулы, такъ будетъ развиваться и этотъ низк³й и завистливый раздоръ. Теперь я страшусь того роковаго