Шекспир Вильям - Трагедия о Юлии Цезаре - Книги

Вильям Шекспир

Трагедия о Юлии Цезаре

Перевод М. П. Столярова

Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 8 т. / Под ред. А. А. Смирнова. М.-Л.: Academia, 1941, Т. 6.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Юлий Цезарь.

Октавий Цезарь |

Марк Антоний

} триумвиры после смерти Юлия Цезаря.

Марк Эмилий Лепид |

Цицерон

Публий

} сенаторы.

Попилий Лена |

Марк Брут |

Кассий

Каска

Требоний

} участники заговора против Юлия Цезаря.

Лигарий

Деций Брут |

Метелл Цимбр |

Цинна

Марулл |

} трибуны

Флавий |

Артемидор Книдский, учитель красноречия.

Прорицатель.

Цинна, поэт.

Другой поэт.

Люцилий

Титиний

Мессала

} сторонники Брута и Кассия.

Молодой Катон |

Волумний

Варрон |

Клит

Клавдий |

Стратон } слуги Брута.

Люций |

Дарданий |

Пиндар, слуга Кассия.

Кальпурния, жена Цезаря.

Порция, жена Брута.

Сенаторы, горожане,стража, слуги и прочие.

Место действия: Рим; окрестности Сард; окрестности Филипп.

AKT I

СЦЕНА 1

Рим. Улица.

Входят Флавий, Марулл и несколько горожан.

Флавий

Эй вы, ленивые созданья, прочь!

Домой, домой ступайте! Праздник, что ли?

Ремесленники вы, а не слыхали,

Что в будний день обязаны носить

Знак ремесла? - Ну, ты! Чем промышляешь?

1-й Горожанин

Да я, господин мой, плотник.

Марулл

Где кожаный твой фартук и прав_и_ло?

Зачем надел ты праздничное платье? -

Ты, друг, чем промышляешь?

2-й Горожанин

Сказать по правде, господин, если взять настоящего мастера, так я, можно сказать, с ним рядом только заплатчик.

Марулл

Твой промысел? Давай прямой ответ.

2-й Горожанин

Промыслом этим, надеюсь, я могу заниматься, господин, с чистой совестью: я чиню то, на что наступают.

Марулл

Твой промысел, бездельник! Промысел!

2-й Горожанин

Ох, господин, прошу тебя, не раздирайся так; а раздерется что, - могу починить.

Марулл

Что? Починить меня? Ах ты, наглец!

2-й Горожанин

Ну да, господин, - поставить заплату.

Флавий

Ты чинишь башмаки, не так ли?

2-й Горожанин

Так точно, господин, - только шилом и зарабатываю. В дела ремесленников-мастеров я не суюсь, с торговками не путаюсь; а для старых башмаков - лекарь: когда они в смертельной опасности, я спасаю их. На мою работу ступали господа из самых изрядных, что когда-либо топтали бычачью кожу.

Флавий

А почему же ты не в мастерской?

Зачем ведешь куда-то этих горожан?

2-й Горожанин

Признаться, господин, затем, чтобы они износили свои башмаки и у меня прибавилось работы. Впрочем, сказать по правде, господин, мы устроили себе праздник, чтобы поглядеть на Цезаря и порадоваться на его триумф.

Марулл

Радость - о чем? Добро ль везет он в Рим?

Какие пленники пойдут за ним,

Чтоб узами украсить колесницу?

Чурбаны! Камни! Нет, вы хуже их.

О черствые сердца, народ жестокий,

Помпея вы забыли? Сколько раз

Карабкались с детьми вы на руках

На стены, на зубцы, на башни, окна, -

Что говорю! - на дымовые трубы,

И ждали целый день, пока великий

Помпей по римским улицам поедет;

А чуть его завидев колесницу,

Такой вы подымали крик, что Тибр

Дрожал в своем глубоком ложе, слыша,

Как впадины нависших берегов

Те повторяют звуки.

Теперь же - вот, вы в праздничной одежде!

Теперь же - вот, у вас сегодня праздник!

Теперь же - вот, вы сыплете цветы

Пред Цезарем, на триумфальный путь,

Что пролегает через кровь Помпея!

Ступайте!

Домой бегите, бросьтесь на колени,

Богов молите кару отвратить,

Что вас, неблагодарных, ожидает.

Флавий

Да, да, почтенные сограждане,

Ступайте. А чтоб грех свой искупить,

Товарищей своих вы созовите

На берег Тибра и, в его русло

Роняя слезы, плачьте там, пока

Струею мелководнейшей не смочит

Он гребня высочайших берегов.

[Уходят горожан

Смотри, как пронял я их грубый нрав.

Молчат, уходят: знают - виноваты.

Пора нам в Капитолий: здесь пройду я,

Ты - там. Да знаки царские сорви

Со статуй Цезаря, если увидишь.

Марулл

А можно ли?

Сегодня, помнишь, праздник Луперкалий.

Флавий

И все ж ему на статуях трофеев

Не оставляй. Я похожу кругом

И буду с улиц гнать простонародье;

И ты гони, чуть кучу их завидишь.

Коль эти вырастающие перья

У Цезаря мы вырвем из крыла,

Его полет мы этим ограничим;

Не то сокроется из глаз людских

И будет всех держать нас в рабском страхе.

[Уходят.

СЦЕНА 2

Площадь. Входят под музыку Цезарь, Антоний, одетый для бега, Кальпурния, Порция, Деций, Цицерон, Брут, Кассий и Каска; за ними многочисленная толпа; среди

толпы - Прорицатель.

Цезарь

Кальпурния!

Каска

Тсс... Цезарь говорит.

Музыка смолкает.

Цезарь

Кальпурния!

Кальпурния

Я здесь, супруг мой.

Цезарь

Когда Антоний будет совершать

Свой бег, стань на пути его. - Антоний!

Антоний

Что, повелитель?

Цезарь

Стремясь вперед, не позабудь, Антоний,

Кальпурнии коснуться ты. От дедов

Мы слышали, что с женщины снимает

Касанье бегуна в священном беге

Проклятие бесплодья.

Антоний

Буду помнить.

Рек Цезарь: "Сделай", значит - свершено.

Цезарь

Начнем же. Соблюдайте все обряды.

Музыка.

Прорицатель

Цезарь!

Цезарь

А? Кто зовет меня?

Каска

Ни звука больше. - Замолчите же!

[Музыка смолкает.]

Цезарь

Кто обратился из толпы ко мне?

Я слышал, звонче музыки раздался

Крик: "Цезарь!" Говори: внимает Цезарь.

Прорицатель

Ид марта берегись!

Цезарь

Кто он такой?

Брут

То молвил прорицатель, - что беречься

Ид марта должен ты.

Цезарь

Пусть подойдет.

Хочу я увидать его лицо.

Каска

Эй, выходи! На Цезаря взгляни.

Цезарь

Теперь что скажешь? Повтори еще раз.

Прорицатель

Ид марта берегись.

Цезарь

Он грезит. Пусть идет себе. - Вперед!

Трубы.

[Уходят все, кроме Брута и Кассия.

Кассий

Отправишься ли ты смотреть на бег?

Брут

Я? Нет.

Кассий

Пойдем, прошу тебя.

Брут

Я не любитель игр. Мне нехватает

Подвижности Антония живой.

Но не хочу тебе мешать я, Кассий.

Прощай же.

Кассий

С недавних пор не нахожу я, Брут,

В твоих глазах приветливости той

И той любви, к которым я привык.

Ты слишком холодно и отчужденно

Глядишь на любящего друга.

Брут

Кассий,

Не заблуждайся. Потому покровом

Закрыт мой взор, что обращен, в смятенье,

Он в глубь моей души. С недавних пор

Противоборство чувств меня волнует,

Волнуют мысли, скрытые в душе, -

Быть может, этим вид мой омрачен.

Но пусть мои не сетуют друзья, -

А к их числу принадлежит и Кассий, -

И пусть мое толкуют невниманье

Лишь так, что бедный Брут, с собой враждуя,

Свою любовь к ним выразить забыл.

Кассий

Так, значит, я тебя не понял, Брут,

И потому сокрыл в своей груди

Ряд важных размышлений, веских мыслей.

Брут, можешь ты свое лицо увидеть?

Брут

Нет, Кассий: глаз себя увидеть может,

Лишь отразившись в чем-нибудь другом.

Кассий

Ты прав;

И многие жалеют, Брут, зачем

Нет у тебя зеркал, где б отраженной

Явилась ценность скрытая твоя

И образ свой увидел ты. Не раз

От благородных, всеми чтимых римлян -

За исключеньем Цезаря - средь жалоб

На иго, нас гнетущее, я слышал:

"О, будь мои глаза глазами Брута!"

Брут

В опасный путь меня зовешь ты, Кассий.

Ты хочешь, чтоб в себе искать я стал

То, чего нет во мне.

Кассий

Тогда меня послушай, добрый Брут;

И, так как ты лишь в отраженье можешь

Себя узреть, - я, зеркало твое,

Со всею скромностью тебе открою

То, что в себе ты сам еще не знаешь.

Меня не опасайся, честный Брут.

Если бы я шутом был площадным;

Если б дешевой клятвой клялся в дружбе

Всем тем, кто скажет мне: "Я - друг твой"; если б

Я подольщался к людям, их душил

В объятьях, а потом позорил; если б

В час пира я со всей толпой сдружался, -

Тогда сказать ты мог бы: "Он опасен".

За сценой трубы и радостные клики.

Брут

Чу! Клик... Боюсь, народ уж не избрал ли

Там Цезаря в цари.

Кассий

А, ты боишься?

Так этого ты, значит, не хотел бы?

Брут

Да, не хотел бы, - хоть его люблю.

Но для чего меня ты держишь здесь?

Что ты доверить мне намеревался?

Коль будет то направлено ко благу

Всеобщему, - поставь мне пред глазами:

Честь пред одним и смерть перед другим, -

На них взгляну я с равным беспристрастьем.

Будь так же боги в помощь мне, как больше

Я честь люблю, чем смерти я страшусь.

Кассий

Как твоего лица черты, известна

В тебе мне добродетель эта, Брут.

Так вот, хочу я говорить о чести.

Не знаю я, что ты и что другие

Об этой жизни думают, но я

Готов не жить, коль нужно жить мне в страхе

Пред существом таким же, как и я.

Рожден свободным я, как Цезарь, - так же

И ты; питались оба мы не хуже,

Чем он; не хуже сносим зимний холод.

Я помню: в ледяной и бурный день,

Когда, ярясь, кидался Тибр на берег,

Промолвил Цезарь мне: "Дерзнешь ли, Кассий,

Сейчас со мною прыгнуть в эти волны

И до того вон места доплывешь ли?"

В ответ на те слова, как был, одет,

Я прыгнул в воду, Цезаря призвав

Последовать за мной, - что он и сделал.

Река ревела; мышцами тугими

Мы волны поражали, рассекая,

Отбрасывая их упорной грудью.

Но прежде чем доплыли мы до места,

Воскликнул Цезарь: "Кассий, помоги мне:

Тону!" И я, как из горящей Трои

Анхиза-старца вынес на плечах

Эней, великий предок наш, так вынес

Я Цезаря усталого на берег.

И этот человек стал ныне бог, -

А Кассий, жалкое созданье, должен

Гнуть спину на кивок его небрежный!

В Испании схватил он лихорадку, <