Шекспир Вильям - Трагедия о Юлии Цезаре, Страница 7 - Книги

Любил и чтил я Цезаря - с боязнью.

Если Антонию позволит Брут

Явиться в безопасности к нему,

Чтобы узнать, за что убит был Цезарь,

То Брут живой, - не мертвый Цезарь, - будет

Антонию дороже, и готов

Он будет сердцем верным разделить

Судьбу и цели доблестного Брута

Средь шаткости тревожных этих дней".

Так говорит мой господин Антоний.

Брут

Твой господин и доблестен и мудр.

Я это знал и раньше.

Скажи ему: если сюда придет он, -

Узнает всё, и - честь моя порукой -

Вернется невредим.

Слуга

Тотчас придет он.

[Уходит.

Брут

Я знаю, что он будет нашим другом.

Кассий

То было б хорошо; но всё ж в душе

Его я опасаюсь; а доныне

Предчувствия мои бывали верны.

Брут

Вот он идет.

Входит Антоний.

Привет тебе, Антоний.

Антоний

О мощный Цезарь! Ты ль упал так низко?

И все завоевания, триумфы,

Трофеи, славу ныне уместило

Пространство столь ничтожное? Прости!.. -

Намеренья мне ваши неизвестны:

Чья брызнет кровь, кто слишком полнокровен?

Но если я на очереди, - знайте:

Нет часа лучшего, чем этот час -

Час смерти Цезаря; орудья нет

Достойней, чем ваш меч, от крови алый:

Ведь кровь та - благороднейшая в мире.

Я вас прошу: коль вам я ненавистен,

Исполните свой замысел сейчас,

Когда еще дымятся кровью руки.

Тысячу лет я проживи - и всё же

Так не умру охотно я, как ныне:

Нет места лучшего и лучшей смерти,

Чем здесь, близ Цезаря, и от руки

Людей первейших, избранных умов.

Брут

Нет, смерти не проси у нас, Антоний.

Мы кажемся жестоки, кровожадны, -

Достаточно взглянуть на руки наши,

На дело их. Но видишь ты лишь руки,

Лишь дело их кровавое; не видишь

Сердец, - сердца же полны состраданья.

Мы сострадали скованной отчизне;

Как изгоняется огонь огнем,

Изгнало состраданье - состраданье:

Мы Цезаря убили. Пред тобой же

Свинцовы острия мечей, Антоний,

Враждебно не сжимается рука.

С любовью, уваженьем и доверьем,

Как брата, принимаем мы тебя.

Кассий

Как равный, ты участье с нами примешь

В распределенье высших должностей.

Брут

Лишь время дай народ нам успокоить,

От страха обезумевший, и ты

Узнаешь, почему так поступил я, -

Я, Цезаря любивший в то мгновенье,

Когда его сразил.

Антоний

Вы мудры, знаю.

Кровавую пусть каждый даст мне руку. -

Марк Брут, твою хочу пожать я первой. -

Твою теперь беру, Кай Кассий, руку. -

Ты, Деций Брут, - ты, Цинна, - ты, Метелл, -

Ты, мой отважный Каска; и последним, -

Хоть в сердце не последний ты, - Требоний.

Что я могу, патриции, сказать?

Увы! Ведь я стою на скользкой почве,

И вы меня сочтете неизбежно

Либо за труса, либо за льстеца.

Тебя любил я, Цезарь, - о, то правда!

Если сейчас глядит на нас твой дух, -

Ты, благороднейший! - Не горше ль смерти

Тебе узреть, как твой Антоний мир

С убийцами твоими заключает

И пальцы жмет кровавые над трупом?

Когда бы глаз имел я столько ж, сколько

Ран у тебя, и каждый глаз струею

Лил слезы бы, как эти раны - кровь,

Приличней мне то было б, чем с врагами

Твоими договариваться мирно.

Прости мне, Юлий! Здесь, олень отважный,

Ты загнан был, здесь ты упал; и здесь

Охотники стоят, твоею кровью

Отмечены, твоею смертью алы. -

О мир, ты был тому оленю лесом;

Твоим был сердцем тот олень, о мир. -

Рукой князей-охотников сраженный,

Лежишь ты здесь.

Кассий

Антоний...

Антоний

Извини меня, Кай Кассий.

Сказал бы так о Цезаре и враг:

Умерен я и холоден для друга.

Кассий

Тебя не осуждаю я за то,

Что Цезаря ты хвалишь. Но какое

Ты соглашенье с нами заключишь?

Включить ли нам тебя в число друзей,

Иль на тебя рассчитывать нельзя нам?

Антоний

Ведь всем пожал вам руку я, - хоть, правда,

Забылся я, на Цезаря взглянув.

Вы все - друзья мне, всех вас я люблю -

В надежде, что узнаю я от вас,

Чем Цезарь мог опасным быть для Рима.

Брут

Иначе наш поступок был бы зверством.

Но наши основания так вески,

Что, будь ты сыном Цезаря, всё ж был бы

Ты убежден.

Антоний

Мне этого довольно.

Еще прошу, чтоб вынести мне дали

Прах Цезаря на Рыночную площадь

И дали речь сказать, как должно другу,

С трибуны там, по чину похорон.

Брут

Ты можешь это сделать.

Кассий

Брут, два слова.

(Говорит ему тихо)

Не знаешь ты, на что идешь: не должен

Антоний речь над телом говорить.

Ты знаешь ли, как взволновать он может

Народ своею речью?

Брут

(тихо)

Нет, прости.

Сам на трибуну первым я взойду

И объясню, за что убит был Цезарь.

Скажу, что будет речь держать Антоний

С согласья нашего и разрешенья,

Что согласились мы, чтоб соблюден

Был полностью чин погребенья. В этом

Нам больше пользы будет, чем вреда.

Кассий

(тихо)

Так ли? Как знать? Не нравится мне это.

Брут

Возьми же тело Цезаря, Антоний.

Но помни - в речи нас не порицай,

Лишь Цезаря хвали, как пожелаешь,

Сказав, что мы на это согласились, -

Иначе в чине похорон участья

Не примешь ты совсем; и говорить

Ты будешь вслед за мной, с трибуны той же,

Когда я кончу речь.

Антоний

Пусть будет так.

Мне большего не надо.

Брут

Так приготовь же тело и - на площадь.

[Уходят все, кроме Антония.

Антоний

Прости меня, ты, ком земли кровавый,

Что жму я руку этим мясникам, -

Прах благороднейшего из людей,

Из всех, кто жил когда-либо на свете!

Горе рукам, кровь дивную пролившим!

Здесь, над немыми ртами ран твоих,

Разинувших рубиновые губы,

Прося, чтобы за них я говорил,

Пророчу я: проклятье поразит

Тела людские; внутренние бури,

Свирепая гражданская война

В Италии повсюду забушует;

Так часты станут кровь и разрушенье,

Ужасные предметы так обычны,

Что улыбаться будет мать, увидя

Войною четвертованных детей.

Привычкою к деяниям свирепым

Бесследно истребится состраданье,

И, по стране блуждая в жажде мести,

Дух Цезаря, как царь, провозгласит:

"Пощады не давать!" - и псов он спустит

Войны, и, жаром ада опаляя,

Богиня Ата {8} рядом с ним пойдет,

И смрад злодейства этого {9} повсюду

Неубранные трупы разнесут.

Входит Слуга.

Твой господин - Октавий Цезарь, правда?

Слуга

Да, Марк Антоний.

Антоний

Октавия письмом звал Цезарь в Рим.

Слуга

Письмо он это получил и едет;

А на словах сказать тебе велел...

(Замечает тело.)

О Цезарь!

Антоний

Скорбишь? Тогда стань в сторону и плачь.

Скорбь заразительна, - и жемчуг слез

Увидя на твоих глазах, мои

Туманятся. Так едет господин твой?

Слуга

В семи ночует милях он от Рима.

Антоний

Спеши назад и расскажи, что видел.

Здесь траурный, здесь неспокойный Рим,

Октавию здесь быть небезопасно.

Так и скажи ему. Нет, впрочем, стой:

Дай вынесу сначала это тело

На Рыночную площадь. Речь скажу я;

Попробую народ ей испытать -

Как смотрит он на это злодеянье.

И сообразно с этим, обо всем

Ты юному Октавию расскажешь.

Ну, помоги мне.

[Уходят, унося тело Цезаря.

СЦЕНА 2

Форум.

Входят Брут, Кассий и толпа горожан.

Горожане

Мы разъясненья ждем; нам разъясненье дайте.

Брут

Идем сюда: всё разъясню, друзья. -

Кассий, в другую улицу ступай ты

Да раздели толпу:

Меня кто хочет выслушать, - стой здесь;

Кто - Кассия, тот пусть идет за ним.

Дадим народу римскому отчет

Мы в смерти Цезаря.

1-й Горожанин

Я остаюсь.

2-й Горожанин

А я пойду за Кассием; потом

Между собой сравним их разъясненья.

[Уходит Кассий с частью толпы.

Брут поднимается на трибуну.

3-й Горожанин

Брут благородный на трибуне. Тише!

Брут

Спокойными останьтесь до конца.

Римляне, сограждане и друзья! Выслушайте мою защиту и соблюдайте тишину, чтобы меня услышать; поверьте мне ради моей чести и уважайте мою честь, чтобы вы могли верить мне; судите меня согласно вашей мудрости и напрягите ваш разум, чтобы лучше судить. Если есть в этом собрании человек, горячо любивший Цезаря, я говорю ему, что любовь Брута к Цезарю не меньше, чем его любовь. Если же он спросит, почему Брут восстал против Цезаря, вот мой ответ: я восстал не потому, что я меньше любил Цезаря, а потому, что я больше любил Рим. Что предпочли бы вы: чтобы Цезарь остался в живых, а вы все умерли рабами, или чтобы он умер, а вы все жили свободными людьми? Цезарь любил меня - я его оплакиваю; судьба осыпала его милостями - я радуюсь этому; он был доблестен - я преклоняюсь перед ним; но он был честолюбив - и я убил его. Итак, слезы - за его любовь, радость - за его счастье, преклонение - за его доблесть, смерть - за его честолюбие. Кто здесь так низок, что хотел бы быть рабом? Если есть, пусть выступит: я виноват перед ним. Кто здесь так туп, что не хотел бы быть римлянином? Если есть - пусть выступит: я виноват перед ним. Кто здесь так подл, что не хочет любить свою родину? Если есть - пусть выступит: я виноват перед ним. Я жду ответа.

Горожане

Нет такого, Брут, нет такого!

Брут

Так, значит, я ни перед кем не виноват. Я совершил над Цезарем не более того, что вы совершили бы над Брутом. Отчет о его смерти записан в Капитолии: слава, которую он заслужил, не преуменьшена; проступки, за которые он поплатился смертью, не преувеличены.

Входят Антоний и другие, неся тело Цезаря.

Вот несут его тело, сопровождаемое Марком Антонием. Хотя Марк Антоний и не причастен к смерти Цезаря, он выиграет от его смерти - получит должностное место в государстве. Да и кто из вас не выиграет от этой смерти? Вот мое последнее слово, - на нем я покину вас: как для блага Рима я убил этим кинжалом своего лучшего друга, так я вонжу в себя этот же кинжал, когда отчизне будет угодно потребовать моей смерти.

Горожане

Живи, Брут! Живи! Живи!

1-й Горожанин

Торжественно домой его проводим!

2-й Горожанин

Ему меж предков статую поставим!

3-й Горожанин

Пусть Цезарем он будет!

4-й Горожанин

Увенчаем

В нем Цезаря часть лучшую!

1-й Горожанин