| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Перси Биши Шелли. Ченчи, Страница 9
Бальмонт Константин Дмитриевич - Перси Биши Шелли. Ченчиy">
И дух ее придет к престолу Бога
Покрытый, как проказой гноевой,
Чумой моих губительных проклятий,
И дух и тело вместе обращу я
В один обломок смерти и уродства.
(Входит Андреа.)
Андреа
Синьора Беатриче...
Ченчи
Говори,
Ты, бледный раб! Скорей! Ответ ее!
Андреа
Мой господин, она сказала только,
Чт_о_ видела: "Иди, скажи отцу,
Я вижу Ад, кипящий между нами,
Он может перейти его, не я".
(Андреа уходит.)
Ченчи
Иди скорей, Лукреция, скажи ей,
Чтобы она пришла: пусть только знает,
Что, раз придя, она дает согласье;
И также не забудь сказать, что, если
Я буду ждать напрасно, прокляну.
(Лукреция уходит.)
А! Чем, как не проклятием, Всевышний
В победе окрыленной будит ужас
Панический и сонмы городов
Окутывает бледностью испуга?
Отец вселенной должен внять отцу,
Восставшему на собственное чадо,
Хоть средь людей мое оно носит имя.
И разве смерть ее мятежных братьев
Не устрашит ее, пред тем как я
Скажу свое проклятие? Лишь только
На них призвал я быструю погибель,
Она пришла.
(Входит Лукреция.)
Ну, тварь, ответ, живее!
Лукреция
Она сказала: "Нет, я не могу!
Поди, скажи отцу, что не приду я.
Меж ним и мною вижу я поток
Его пролитой крови, - негодуя,
Он мчится".
Ченчи
(становясь на колени)
Боже! Выслушай меня!
О, если та пленительная форма,
Что ты соделал дочерью моей,
Кровь, служащая частью, отделенной
От крови и от сущности моей,
Или скорей моя болезнь, проклятье,
Чей вид заразой служит для меня;
О, если эта дьявольская греза,
Возникшая таинственно во мне,
Как Сатана, восставший в безднах Ада,
Тобою предназначена была,
Чтоб послужить для доброй цели; если
Лучистое ее очарованье
Зажглось, чтоб озарить наш темный мир;
И если добродетели такие,
Взлелеянные лучшею росой
Твоей любви, роскошно расцвели в ней,
Чтоб в эту жизнь внести любовь и мир, -
Молю Тебя, о Боже всемогущий,
Отец и Бог ее, меня и всех,
Отвергни приговор Свой! Ты, земля,
Прошу тебя, молю во имя Бога,
Дай в пищу ей отраву, пусть она
Покроется корою чумных пятен!
Ты, небо, брось на голову ей
Нарывный дождь зловонных рос Мареммы,
Чтоб пятнами покрылася она,
Как жаба; иссуши ей эти губы,
Окрашенные пламенем любви;
Скриви ее чарующие члены
В противную горбатость! Порази.
Всевидящее солнце, эти очи,
Огнем твоих слепительных лучей!
Лукреция
Молчи! Молчи! Свою судьбу жалея.
Возьми назад ужасные слова.
Когда Всевышний Бог к таким молитвам
Склоняет слух, Он страшно мстит за них!
Ченчи
(вскакивая и быстро поднимая к небу правую руку)
Своей Он служит воле, я - своей!
Еще одно проклятие прибавлю:
Когда б она беременною стала... -
Лукреция
Чудовищная мысль!
Ченчи
Когда б у ней
Ребенок зародился, - о Природа
Поспешная, тебя я заклинаю,
Пребудь в ней плодоносной, будь послушна
Велению Создателя, умножься,
Умножь мое глубокое проклятье, -
Пусть это чадо гнусной будет тенью,
Подобьем омерзительным ее,
Чтобы она всегда перед собою,
Как дикий образ в зеркале кривом,
Могла себя навек увидеть слитой
С тем, что ее страшит сильней всего,
На собственной груди увидеть гада,
Глядящего с улыбкой на нее!
И пусть от детских дней отродье это
День ото дня становится мерзей,
Уродливей, чтоб радость материнства
Росла бедой, и оба, мать и сын,
Дождались упоительного часа,
Когда за целый ряд забот и мук
Он ей отплатит ненавистью черной
Иль чем-нибудь еще бесчеловечней!
Пусть гонит он ее сквозь громкий хохот,
Сквозь целый мир двусмысленностей грязных,
К могиле обесчещенной! Иди
Скажи, пускай придет, пока есть время,
Еще могу проклятье взять назад,
Пока не вступит в летописи Неба.
(Лукреция уходит.)
Мне чудится, что я не человек,
А некий демон, призванный глумиться
И мстить за целый сонм обид иного,
Уже невспоминаемого мира:
Стремится кровь моя живым ключом,
Она шумит в восторге дерзновенья,
Ликует, содрогается, горит.
Я чувствую какой-то странный ужас,
И сердце бьется в грезе круговой,
Рисующей чудовищную радость.
(Входит Лукреция.)
Ты мне несешь...
Лукреция
Отказ. Она сказала,
Что можешь проклинать ее, и если б
Проклятия твои могли убить
Ее неумирающую душу...
Ченчи
Она прийти не хочет? Хорошо.
Передо мной двоякий путь: сначала
Возьму, чего хочу, потом исторгну
Согласие. Ступай к себе. Беги,
Не то тебя я вышвырну отсюда.
И помни, в эту ночь твои шаги
С моими пусть не встретятся. Скорее
Стань между тигром и его добычей.
(Лукреция уходит.)
Глаза мои слипаются и меркнут
Под необычной тяжестию сна.
Должно быть, поздно. Совесть! Лжец наглейший!
Я слышал, будто сон, роса небес,
Не освежает сладостным бальзамом
Изгибов тех умов, где встала мысль,
Что ты пустой обманщик. Я намерен
Тебя изобличить во лжи, уснуть
В теченье часа сном невозмутимым,
И чувствую, что будет он глубок.
Потом, - о грозный Ад, где столько духов
Отверженных, твои оплоты дрогнут,
Когда в пределах царственных твоих
Всех дьяволов охватит дикий хохот!
По Небу пронесется горький вопль,
Как будто бы об ангеле погибшем,
И на Земле все доброе поблекнет,
А злое шевельнется и восстанет
Для жизни неестественной, ликуя,
Как я теперь ликую и живу.
(Уходит.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Перед замком Петреллы. Появляются Беатриче и Лукреция вверху на крепостном
валу.
Беатриче
Их нет еще.
Лукреция
Едва настала полночь.
Беатриче
Как медленно в сравненье с бегом мысли,
Больной от быстроты, влачится время
С свинцовыми стопами!
Лукреция
Улетают
Мгновения. Чт_о_, если он проснется,
Пока не совершится ничего?
Беатриче
О мать моя! Проснуться он не должен.
Твои слова глубоко убедили
Меня, что наш поступок лишь изгонит
Из тела человека духа тьмы,
Бежавшего из адских бездн.
Лукреция
О смерти
И о суде так твердо говорил он,
С доверием, рисующим такого
Отверженца в каком-то странном свете,
Как будто в Бога верит он и только
Добра и зла не хочет различать.
И все же, умереть без покаянья!
(Входят Олимпио и Марцио снизу.)
Они идут!
Беатриче
Все смертное здесь в мире
Должно спешить к угрюмому концу.
Сойдем!
(Лукреция и Беатриче уходят сверху.)
Олимпио
О чем ты думаешь?
Марцио
О том,
Что десять сотен крон большая плата
За жизнь убийцы старого. Ты бледен.
Олимпио
То - отраженье бледности твоей,
Цвет щек твоих...
Марцио
Естественный их цвет?
Олимпио
Цвет ненависти жгучей и желанья
Отмстить.
Марцио
Так ты готов на это дело?
Олимпио
Не менее, как если бы мне дали
Такие ж точно десять сотен крон,
Чтоб я скорей убил змею, чье жало
Лишило жизни сына моего.
(Входят Беатриче и Лукреция снизу.)
Беатриче
Решились вы?
Олимпио
Он спит?
Марцио
Везде все тихо?
Беатриче
Пусть смерть его лишь будет переменой
Ужасных снов, карающих грехи,
Угрюмым продолженьем адской бури,
Которая кипит в его душе
И ждет, чтоб от разгневанного Бога
Низвергся дождь ее гасящих слов.
Так вы решились твердо? Вам известно,
Что это благороднейшее дело?
Олимпио
Решились твердо.
Марцио
Что до благородства,
Мы это вам решить предоставляем.
Беатриче
Идем же!
Олимпио
Тсс! Откуда этот шум?
Марцио
Идут!
Беатриче
О, трусы, трусы! Успокойте
Смешной испуг ребяческих сердец!
Когда сюда входили вы, наверно
Раскрытыми оставили ворота,
Они скрипят, и это быстрый ветер
Над вашей жалкой трусостью смеется.
Идем же, наконец. Вперед, смелей!
Как я иду: легко, свободно, смело.
(Уходят.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Комната в замке. Входят Беатриче и Лукреция.
Лукреция
Они теперь кончают.
Беатриче
Нет, теперь
Все кончено.
Лукреция
Я стона не слыхала.
Беатриче
Стонать не будет он.
Лукреция
Ты слышишь?
Беатриче
Шум?
То звук шагов вокруг его постели.
Лукреция
О Господи! Быть может, он теперь
Лежит холодным трупом.
Беатриче
Не тревожься.
Что сделано - не страшно. Бойся только
Того, что не исполнено еще.
Успех венчает все.
(Входят Олимпио и Марцио.)
Готово?
| |
| Просмотров: 186 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры