| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Перси Биши Шелли. Ченчи, Страница 13
Бальмонт Константин Дмитриевич - Перси Биши Шелли. Ченчиновенья утра жизни,
Всю радость расцветающих надежд;
Потом одним ударом беспощадным
Убил он душу вечную мою,
Убил мою нетронутую славу
И даже возмутил тот чистый мир,
Что тихо дремлет в нежном сердце сердца.
Но рана оказалась несмертельной,
И я одну лишь ненависть мою
Могла с тех пор влагать в мои молитвы,
Склоняясь пред Родителем всего,
Который, проникаясь милосердьем,
Как ты сказал, тебя вооружил,
Чтоб ты его убрал с лица земного.
И смерть его - улика на меня!
И кто же обвинитель? Ты! О, если
Ты ждешь еще пощады в небесах,
Яви же в этом мире справедливость, -
Пойми, что зачерствелость сердца хуже
Руки окровавленной. Если ты
Убийства совершал и целой жизнью
Топтал законы Бога и людей,
Побойся безрассудства, не бросайся
Пред вечным Судиею, восклицая:
"Создатель мой, я сделал то, и больше;
Там, на земле, я погубил одну,
Она была чиста, была невинна,
И вот за то, что вынесла она,
Чего не выносил еще доселе
Никто, - ни тот, кто чист, ни тот, в ком грех, -
За то, что ужас, выстраданный ею,
Не может быть ни понят, ни рассказан,
За то, что, наконец, Твоя рука
Ее освободила, я - словами -
Убил ее и всех ее родных".
Подумай, заклинаю, как жестоко
В умах людей навеки умертвить
Лелеемое ими преклоненье
Пред нашим древним домом, нашей славой,
Ни разу не запятнанной! Подумай,
Что значит задушить ребенка-жалость,
Которую во взорах прямодушных
Баюкает доверие. Подумай,
Что значит - и бесславием, и кровью
Навеки запятнать все то, на чем
Лежит печать, невинности и - Боже! -
Клянусь, что в самом деле есть невинность,
Которую ты властен осквернить
Настолько, что утратится различье
Меж хитрым диким взглядом преступленья
И тою чистотою, что теперь
Тебя зовет и властно принуждает
Ответить мне. Виновна я иль нет
В грехе отцеубийства?
Марцио
Невиновна!
Судья
Как? Что?
Марцио
Я объявляю здесь, что те,
Кого оговорил я, невиновны.
Виновен только я.
Судья
Пытать его.
На дыбу. К колесу. Пусть пытки будут
Утонченны и длительны, пусть в нем
Изгибы сокровенные порвутся.
Пытать его, пока он все не скажет.
Марцио
Пытайте как хотите. Худшей пытки
Не выдумать, чем та, что с губ моих,
Охваченных дыханием последним,
Сорвала правду высшую. Невинна, -
Она совсем невинна, говорю я!
Ищейки кровожадные, не люди,
Насытьтесь мной, но я вам не позволю
Сгубить такой бесценный перл земли!
(Марцио уходит под стражей.)
Камилло
Что ж вы на это скажете, синьоры?
Судья
Пусть пытки, как клещами, тянут правду.
Пока она, как снег, не побелеет,
Просеянный морозным ветром трижды.
Камилло
И в то же время кровью обагренный!
Судья
(к Беатриче)
Синьора, это вам письмо известно?
Беатриче
Не ставьте мне ловушек! Кто встает здесь
Как обвинитель мой? А! Это ты!
Судья, и обвинитель, и свидетель,
И все в одном лице? Я вижу имя
Орсино? Где Орсино? Позовите.
Пусть только взглянет он в мои глаза.
Что значит эта жалкая бумага?
А! Это неизвестно вам, и вы
В одном предположенье, что, быть может,
Здесь кроется какая-то вина,
Хотите нас убить?
(Входит офицер.)
Офицер
Преступник умер.
Судья
Что ж он сказал пред смертью?
Офицер
Ничего.
Лишь к колесу его мы привязали,
Он посмотрел с улыбкою на нас,
Как тот, кто над врагом своим смеется,
Дыханье задержал свое - и умер.
Судья
Нам больше ничего не остается
Как следствие сурово применить
К упорствующим этим заключенным.
Камилло
Я протестую против примененья
Дальнейшей процедуры. Я иду
Просить его Святейшество за этих
Невинных благороднейших людей
И постараюсь сделать все, что можно.
Судья
Итак, да совершится воля Папы.
А до тех пор пусть стража разместит
Преступников по одиночным кельям.
Держать орудья пытки наготове:
Сегодня ж ночью, если только Пап?
В решенье правосудном сохранит
Суровую решимость благочестья, -
Из этих жил, из этих нервов тонких,
Всю истину я вырву, стон за стоном.
(Уходят.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Тюремная келья. Беатриче спит на постели. Входит Бернардо.
Бернардо
Как нежен сон в чертах ее лица.
Похожий на последние мечтанья
Пленительного дня, который был
Одним сплошным восторгом и с закатом
Замкнулся в ночь ив сны, и вот все длится.
Как после этих пыток, что она
Последней ночью вынесла без крика,
Легко ее дыханье. Горе мне!
Мне чудится, я больше спать не буду.
Но с этого закрытого цветка
Я должен, против воли, мир небесный
Стряхнуть, как блеск росы... Проснись! Проснись!
Сестра, ты можешь спать?
Беатриче
(пробуждаясь)
Мне сладко снилось,
Что мы в Раю. Ты знаешь, эта келья
Мне кажется каким-то светлым Раем,
С тех пор как спасена я от отца.
Бернардо
Сестра моя! Сестра! О Беатриче!
Когда бы сон твой не был только сном!
О Боже, как сказать тебе?
Беатриче
Мой милый,
Что хочешь ты сказать мне?
Бернардо
Не гляди же
Таким счастливым взглядом, а не то,
Подумав, чт_о_ тебе сказать я должен, -
Умру.
Беатриче
Вот ты меня заставил плакать.
Мой милый, как ты был бы одинок,
Когда б я умерла! Ну, говори же,
Что хочешь ты сказать?
Бернардо
Они признались;
Не в силах больше пытки выносить.
Они...
Беатриче
Признались? В чем? Чтобы потешить
Позорных палачей, сказали ложь.
И что ж они сказали? Что виновны?
Невинность белоснежная, и ты
Должна носить личину преступленья,
Чтоб скрыть спокойно-грозное лицо
Пред теми, кто совсем тебя не знает.
(Входят судья с Лукрецией и Джакомо, в сопровождении стражи)
О низкие сердца! Из-за того,
Чтоб избежать коротких спазм терзаний,
Которые, по меньшей мере, смертны,
Как эти члены, схваченные пыткой, -
Столетия величия и блеска
Повержены во прах, и эта честь.
Которая должна была, как солнце,
Сиять превыше дыма смертной славы,
Навеки стала жалкою насмешкой,
Позорной кличкой? Как? Так вы хотите,
Чтоб эти благородные тела,
Привязанные к бешеным копытам
Свирепых лошадей, вздымали пыль, -
Чтоб мы волной волос своих сметали
Следы слепой бесчувственной толпы,
Тех жалких, для которых наше горе
Покажется настолько любопытным,
Что, выбежав на зрелище такое,
Они оставят церкви и театры
Пустыми, как сердца их? Эта чернь
По прихоти, когда пойдем мы мимо,
Начнет швырять проклятья или жалость
Безумную, как мертвые цветы,
Прикрасу для живых - полуумерших.
Какую ж мы оставим память? Кровь,
Бесславие, отчаянье и ужас?
О ты, что мне была как мать родная,
Не убивай дитя свое! И пусть
Тебя мои обиды не погубят.
О брат, пойдем скорей со мной на дыбу!
Мы будем вместе так молчать, как только
Молчать умеет труп; и вскоре пытка
Нам будет как покойный тихий гроб!
Одно лишь может сделать пытку страшной
Ее способность вырвать слово лжи.
Джакомо
В конце концов и ты им скажешь правду,
От ужаса таких свирепых мук;
Скажи из сострадания, скажи им,
Что ты виновна.
Лукреция
О, скажи им правду!
Позволь нам умереть, и после смерти
Нам будет Бог судья, а не они;
Он сжалится над нами.
Бернардо
Если это
Действительно так было, так скажи им,
Сестра моя, и Папа вас простит,
И все тогда забудется.
Судья
Сознайтесь,
А то я ваше тело так скручу
Свирепой пыткой...
Беатриче
Пыткой! С этих пор
Пусть дыба станет прялкою! Пытайте
Голодных ваших псов, чтобы они
Сказали вам, когда они лизали
В последний раз ту кровь, что пролил здесь
Хозяин их, - меня пытать нельзя!
Мои мученья - в разуме и в сердце,
В сокрытых тайниках моей души.
Рыдающей слезами жгучей желчи
При мысли, что в ничтожном этом мире
Никто себе не верен, и мои
Родные - от самих себя - бежали.
И если я подумаю о том,
Как я была несчастна в этой жизни
И как ко мне и к тем, кого люблю я,
Несправедливы Небо и Земля,
И чт_о_ ты за мучитель, чт_о_ за трусы
Вот эти малодушные рабы, -
В моей душе встают такие пытки,
Что я к ответу вынуждена. Ну?
Судья
Ответь, виновна ль ты в отцеубийстве?
Беатриче
Не хочешь ли скорее обвинить
Всевышнего Создателя за то, что
Позволил Он тому произойти,
Что я снесла и что Он видел с неба;
Что сделал безымянным, у чего
Он отнял все, прибежище, защиту, -
Оставить только то, что ты зовешь
Отцеубийством? Есть ли грех иль нет
В том, что людьми зовется преступленьем,
И я виновна в нем иль невиновна,
Как хочешь, так реши. Мне все равно.
Я больше ничего не отрицаю.
Когда ты хочешь так, да будет так,
И кончено. Свою исполни волю.
Пытай, но я ни слова не прибавлю.
Судья
Она уличена, но не созналась.
Довольно и того. Теперь, пока
Последний приговор не вступит в силу,
Чтоб к ним не приходил никто.
Синьор Бернардо, уходите!
Беатриче
О, прошу вас,
Пусть он со мною здесь побудет!
Судья
Стражи,
Ваш долг.
Бернардо
(обнимая Беатриче)
Не разлучайте душу с телом!
Офицер
То дело палача.
(Уходят все, кроме Лукреции, Беатриче и Джакомо.)
& 
| |
| Просмотров: 220 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры