Шекспир Вильям - Юлий Цезарь - Книги

Вильям Шекспир

Юлий Цезарь --------------------------------------

Пер. А. А. Фета.

Шекспир У. Юлий Цезарь / На англ. и русск. яз.

М., "Радуга", 1998

OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

Действующие лица

Юлий Цезарь

Октавий Цезарь } Триумвиры после смерти Цезаря

Марк Антоний

Марк Эмилий Лепид |

Цицерон

Публий

} Сенаторы

Попилий Лена

Марк Брут

Кассий

Каска

Требоний

} Заговорщики против Юлия Цезаря

Лигарий

Деций Брут |

Метелл Цимбер |

Цинна

Флавий |

Марулл | Трибуны

Артемидор Книдский, Учитель риторики

Прорицатель

Цинна, Поэт

Другой поэт

Луцилий |

Тициний |

Мессала } Друзья Брута и Кассия

Юный Катон |

Волумний |

Варрон |

Клит

Клавдий |

Стратон } Слуги Брута

Луций |

Дарданий |

Пиндар, Слуга Кассия

Кальпурния, Жена Цезаря

Порция, Жена Брута

Сенаторы, граждане, стражи, слуги и пр.

Место действия - Рим; окрестность Сард; окрестность Филипп.

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена I

Рим. Улица.

Входят Флавий, Марулл и толпа граждан.

Флавий

Пошли домой, бездельники, - домой!

Иль нынче праздник? Что ж! Вам неизвестно,

Работникам не сметь в рабочий день

Ходить без знаков своего занятья?

Твое какое ремесло, скажи?

1-й гражданин

Да я-то, плотник.

Марулл

А где отвес и кожаный передник?

Зачем в одежде праздничной пришел?

А ты, твое какое ремесло?

1-й гражданин

По правде, в сравнении с тонким ремесленником, я занимаюсь только, так сказать, починкой.

Марулл

Да ремесло-то? отвечай прямей.

2-й гражданин

Ремесло, которым, надеюсь, могу заняться с чистой совестью: оно состоит в том, чтобы исправлять худые следы.

Марулл {*}

Но ремесло? мошенник! ремесло?

{* Видимо у Фета опечатка.}

2-й гражданин

Нет, прошу тебя, не надрывайся надо мной; а если что и надорвется, то я у тебя зачиню.

Марулл

Что ты под этим разумеешь?

Чинить меня хочешь, нахал?

2-й гражданин

Да произвесть починку у тебя.

Флавий

Башмачник, что ли, ты?

2-й гражданин

Точно, я всю жизнь провозился с шилом. Я не занимаюсь ни купеческими, ни бабьими делами, а только шилом. Я действительно врач старых башмаков; когда им приходится худо, я их восстанавляю. Лучшие люди, из ступающих на воловью кожу, ходили на моем рукоделии.

Флавий

Зачем же ты теперь не в мастерской?

Зачем людей по улицам ты водишь?

2-й гражданин

По правде сказать, чтобы истрепать их башмаки; это прибавит мне работы. Но действительно мы не работаем, чтобы увидать Цезаря и порадоваться его триумфу.

Марулл

Какая радость? Что ж он приобрел?

Каких он пленных вам приводит в Рим,

Прикованных за пышной колесницей?

Дубины! камни! хуже чем скоты!

О! Римляне без сердца и без чувств.

Не знали что ль Помпея? - Сколько раз

Взлезали вы на стены и бойницы,

На крыши, окна и на трубы даже

И на руках держа детей, вы там

Сидели смирно день-деньской, чтоб видеть,

Когда Помпей великий вступит в Рим.

Его едва завидя колесницу,

Не общий ли вы подымали крик,

Так что до дна, бывало, дрогнет Тибр,

Когда раздастся громкий ваш привет

По берегам извилистым его?

А не надели лучших вы одежд?

А не решились праздновать весь день?

Не сыплете цветов на путь тому,

Кто праздновать идет Помпея кровь?

Ступайте прочь!

Скорей домой, падите на колени,

Молить богов об отвращеньи кар,

За черную неблагодарность вашу.

Флавий

Так, добрые сограждане, сберите

За грех такой, бедняги, всех своих,

Сведите к Тибру их, - и лейте слезы

В его поток, пока на мелком месте

Он верхних скал не станет лобызать.

Граждане уходят.

Смотри, как чувства тронуты у них;

Сознав вину, они уходят молча.

Ты к Капитолию ступай, а я

Пойду сюда. Разоблачи кумиры,

Коли найдешь их в знаках торжества.

Марулл

Но можно ль нам?

Ты знаешь, нынче праздник Луперкалий.

Флавий

Да ничего; кумира не оставь

Ни одного ты в цезарских трофеях.

А я, так с улиц прогоню народ;

Ты сделай то же, увидав толпу.

У Цезаря, как перья эти вырвешь,

Так он пониже спустится летать,

А то бы он, поднявшись вон из глаз,

Держал нас всех под раболепным страхом.

Уходят.

Сцена II

Там же. Публичная площадь. В торжественном шествии под музыку входят Цезарь; Антоний, готовый для бега в запуски, Порция, Деций, Цицерон, Брут, Кассий и Каска, за ними большая

толпа и гадатель.

Цезарь

Кальпурния!

Каска

Тс!.. Цезарь говорит.

Музыка умолкает.

Цезарь

Калыгурния!

Кальпурния

Я слышу, мой супруг.

Цезарь

Когда Антоний пустится бежать,

Стань прямо на пути его. - Антоний.

Антоний

Владыко Цезарь!

Цезарь

Спеша, ты не забудь, Антоний, тронуть

Кальпурнию: с бесплодных, говорят,

Лишь тронуть их в священном этом беге,

Снимается проклятье.

Антоний

Я припомню.

Что Цезарь скажет: "сделай", уж готово.

Цезарь

Начните; весь исполните обряд.

Музыка.

Гадатель

Цезарь!

Цезарь

А! кто зовет?

Каска

Ну не шуметь. - Молчать, вам говорят!

Музыка умолкает.

Цезарь

Кто это из толпы меня зовет?

Сквозь музыку я слышу, прорвался

Крик; "Цезарь"! Говори, внимает Цезарь.

Гадатель

Ид марта берегись.

Цезарь

Кто он таков?

Брут

Гадатель просит в марте ид беречься.

Цезарь

Привесть его; взгляну ему в лицо.

Каска

Гей, там в толпе! Ты к Цезарю ступай.

Цезарь

Ну, что ты говорил мне, повтори.

Гадатель

Ид марта берегись.

Цезарь

Да он мечтатель; пусть идет; пойдем.

Трубный звук; все уходят, кроме Брута и Кассия.

Кассий

Пойдешь ли ты обряд увидеть бега?

Брут

Я - нет.

Кассий

Прошу тебя, ступай.

Брут

Меня не тянет к играм, нет во мне

Веселости, какой Антоний дышит.

Тебе мешать я не намерен, Кассий,

И я тебя оставлю.

Кассий

Брут, за тобой с недавних пор слежу:

Я у тебя в глазах не вижу ласки

И той любви, к которой я привык.

Стал слишком сухо, жестко подавать

Ты руку преданному другу.

Брут

Кассий!

Не заблуждайся: если мрачен взор мой,

То обратил смущенное лицо

Я больше на себя. - С недавних пор

Враждебные меня тревожат страсти

И одному мне свойственные мысли -

Быть может, тень их на меня легла,

Но пусть о том друзья мои не тужат

(И в их числе конечно, Кассий, ты),

А видят лишь в небрежности моей,

Что бедный Брут, в войне с самим собой,

Встречать других любовью забывает.

Кассий

Так, Брут, не понял я твоей тоски,

Поэтому в груди своей таил

Я помыслы великого значенья.

Скажи мне, Брут, ты видишь ли свой лик?

Брут

Нет, Кассий, глаз себя не видит, разве

Чрез отраженье в чем-нибудь другом.

Кассий

Да, это верно;

И многие жалеют, Брут, о том,

Что пред тобой нет зеркала, чтоб видел

Ты доблести в нем тайные свои

И распознал бы тень свою. Я слышал

О Бруте толки самых лучших Римлян

(Один бессмертный Цезарь не в числе).

Влача ярмо годины, все желают,

Чтоб честный Брут глазами их взглянул.

Брут

К какой беде меня ведешь ты, Кассий,

Коль хочешь, чтобы я в себе искал,

Чего во мне и нет.

Кассий

Так слушать приготовься, добрый Брут:

Ты понял, что себя без отраженья

Ты не увидишь; я же, твой кристалл,

Тебе открою скромно про тебя же

Все то, чего поныне ты не знал.

Ты, добрый Брут, меня не осуждай:

Когда б я был насмешник площадной

Иль клятвою обычной заверял

В любви всех встречных; если б ты узнал,

Что людям льщу и висну я на них,

А за спиной ругаюсь; иль узнаешь,

Что на пирах отдать себя готов

Я всякому, тогда страшись меня.

Трубный звук и радостные клики.

Брут

Что там за клики? Я боюсь, народ

Венчает Цезаря.

Кассий

Так ты боишься?

Не хочешь, значит, чтобы это было.

Брут

Нет, не хочу; хотя его люблю.

Но для чего меня ты держишь, Кассий?

И что такое хочешь мне внушить?

Коль речь о благе общем, ставь пред оком

Одним мне честь, а смерть перед другим

И я смотреть на обе стану ровно.

Пусть я храним богами в той же мере,

В какой мне честь милей, чем смерть страшна.

Кассий

В тебе я доблесть так же знаю, Брут,

Как внешние твои черты я знаю. -

Так точно, честь предмет моих речей. -

Не знаю я, как ты иль кто иной

Глядят на жизнь; но лично для меня

Желал бы лучше я не жить, чем жить,

Страшась такого ж существа, как я.

Свободным родился я, как и Цезарь,

Ты тож; питались оба мы, как он;

Как он, мы оба сносим зимний холод:

Однажды в бурный и суровый день,

Когда смятенный Тибр плескался в берег,

Сказал мне Цезарь: "Можешь ли ты, Кассий,

Прыгнуть со мной в сердитую волну

И вон туда доплыть?" При этом слове,

Одетый, я, во всем, как был, прыгнул

И звал его с собой: прыгнул и он. -

Поток ревел, но, бойкими руками

Деля его, мы гнали вбок волну

И напирали непреклонной грудью.

Но, не доплыв до цели, Цезарь вскрикнул:

"На помощь, Кассий, или утону".

И как Эней, великий предок наш,

Что из горящей Трои на плечах

Анхиза вынес, вытащил из Тибра

Я Цезаря. И этот человек

Стал божеством, а Кассий стал ничтожным

Созданием и должен спину гнуть,

Когда ему кивнет небрежно Цезарь.

В Испании был в лихорадке он

И, как его, бывало, схватит, вижу,

Как он дрожит: да, этот бог дрожал.

Сбежал и цвет обычный с робких уст

И этот взор, что ныне страшен миру,

Утратил блеск. - Я слышал, он стонал;

Да, и язык, что заставляет Римлян

Внимать и речь записывать его,

Увы! кричал: "Титиний дай напиться",

Как девочка боль