| Главная » Книги |
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Ижорский, Страница 14
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Ижорскийsp;
К и к и м о р а
Помилуйте! Сочту за счастье,
Когда...
П о э т
Спасибо за участье!
Однако извини: моим
Не слишком, полагаю, нужно
Знакомство с щеголем таким.
Да и хозяйке недосужно:
К обеду кашу нам и щи
Она готовит... Не взыщи.
(Уходит.)
Кикимора остается один и роется в его бумагах. Поэт
застает его за этим благородным занятием.
К и к и м о р а
(нисколько не смутясь)
А я, по праву прежнего знакомства,
Те вдохновения перебирал,
Которые ваш гений завещал
Вниманию и памяти потомства...
П о э т
За наглый знак такого вероломства...
Но чувствую: всего глупей
Ждать благородства от - чертей.
К и к и м о р а
Да! свой устав у нас, свои обыкновенья:
Не оскорбят нас ваши оскорбленья;
И я ж философ и плебей,
Хотя теперь и шляюсь в модном свете;
Поговорим же о другом предмете!
Итак, Ижорский стал ханжой у вас?
И, если не морочите вы нас,
Его увидим вскоре мы монахом.
От этого не трепетом, не страхом,
Зевотой обдает меня...
Монахом!- нет, со дня,
В который вы мне увольненье дали,
От духа времени в своей глуши
Немилосердо вы отстали!
Вы верите в любовь, в могущество печали,
В огонь страстей и в теплоту души...
Ба! это все давно истертые пружины!
Нам нужны ныне посильней картины:
Герой сороковых годов
Без сердца, без друзей и без врагов;
Он даже самого себя не любит,
Не мстит, а если губит,
Так потому, что скучно и что вник
В ничтожество людей,- ему сказал рассудок:
Их нечего беречь. Он истинно велик,
Он убежден, что все на свете предрассудок,
Все вздор.- Когда ж расстроится желудок
Или не спится,- он начнет писать дневник...
Дневник chef d'oeuvres:* в нем, как анатом искусный,
Фразер наш разлагает свой же труп -
И варит из него спартанский, черный суп,
Суп гадкий, может быть,- зато чертовски вкусный.
П о э т
Ижорский мой - не так ли? - просто глуп?
К и к и м о р а
Вот и обиделись!- Знать, что и в наше время
Поэты раздражительное племя.
С полсотни мастерских стихов
В Ижорском, например когда на сцену
Выводите меня или других бесов;
Но - сделайте в развязке перемену:
Смешное ваше Отче согреших -
Не в нравах нынешних холодных и сухих.
Не лучше ль будет, ежели участье
В убийстве графа примет ваш герой?
Вы покачали головой:
Не нравится?- Так что ж?- Ударьтесь
в сладострастье.
Обратно в Петербург (нам это нипочем!)
Молодчика перенесем;
Там мы с Ундиною Невы его сведем...
Не бойтесь же! боязнь удел певцов бездарных.
При хоре роковом духов элементарных
(Тот хор напишете в стихах таких,
Чтоб ужас с негою сливался дико в них),
При полном месяце среди лазури ясной
В объятья девы вечно молодой,
Всегда причудливой, всегда прекрасной,
Однако без души живой,
Уже не находя ни в чем земном отрады,
С безумным хохотом бросается герой,-
И что же? - тело сладостной наяды
Вдруг тает и - становится рекой.
Он тонет... Будет с вас; а только будьте новы,
И прочь все предрассудки, все оковы:
В одно спаяйте бред и смех,
Сарказм и страх, поэзию и грех -
И адом поручусь за бешеный успех;
Да! ваше генияльное созданье
Вмиг завоюет вам всех зал рукоплесканье.
П о э т
Бес, за совет благодарю.
Но, демон-обольститель,
Ты века нашего, положим, представитель,
Да я не для него творю.
К и к и м о р а
Не для потомства ли?- о! труд похвальный!
К потомству только путь довольно дальный:
Не оборваться бы, да вместе - с книгой - бух...
П о э т
Бух в Лету? - Так и быть. Прощай, лукавый дух!
* * *
_______
* Шедевр (франц.).
ДЕЙСТВИЕ III
ЯВЛЕНИЕ I
Эгина. Дом президента. Барба-Яни и Ижорский.
Б а р б а - Я н и
Итак, вы едете, и это непременно?
Остаться с нами вас ничем не убедим?
И ж о р с к и й
Граф, слишком было бы надменно
Мне думать, будто я для вас необходим.
А сверх того, скажу вам откровенно,
Я не нашел у вас, чего искал.
Б а р б а - Я н и
Мне странно и, признаться, даже больно,
Что вы так говорите, хоть довольно
И я подобных отзывов слыхал:
Иной мечтал
Свою Утопию, свой идеал
Осуществить у нас нелепый, невозможный,
Ошибся, не успел и - проклинает нас;
Другой же человек, всегда, везде ничтожный,
Теперь кричит, что он Элладу спас,
Что мы народ неблагодарный,
Что недостойны мы его услуг;
А третий с самого начала был коварный,
Своекорыстный, ложный друг...
Вы...
И ж о р с к и й
Я не лучше их: пересказать ли повесть
Моих ужасных дней?
К чему?- Граф, знайте: Немезиду, совесть
Умилостивить кровию своей
Я здесь надеялся; внушала мне отвагу
Не чистая любовь к святыне и ко благу;
Мятежник гордый, но бессильный и слепой,
Я, чтоб не быть ни одного мгновенья
Глаз на глаз с внутренним своим судьей,
Со скрежетом бросался в дикий бой,
В неистовую оргию сраженья,-
И вот обманут: я с самим собой
Не мог расстаться.
Б а р б а - Я н и
Вы несправедливы:
Не спорю, что нечистые порывы
И здесь порою возмущали вас;
Но, если уж однажды, в грозный час
Святого пробужденья,
Вы с ужасом свои познали заблужденья,
Вскочили и взялись за наш священный меч,
Вы не могли средь бурь, опасностей и сеч
Искать единого самозабвенья,-
(взяв его за руку)
Вы лучшего желали, милый сын;
Да! вы стремились к лучшей, высшей цели,
Вы искупить свои вины хотели...
Друг,- искупить их может Он один!
(Помолчав)
Вы нужны мне, мне жаль расстаться с вами:
Скажу, как ваш бессмертный Ляпунов,
Что здесь, среди злодеев и глупцов,
Я действую и зижду под ножами.
Но веку нашему необходим пример,
И буде вас зовет души влеченье,
Ступайте: иногда смиренный калуер
Потребнее земле, чем Гектор и Гомер;
Сам бог больным сердцам дает уединенье.
ЯВЛЕНИЕ 2
Богато и со вкусом убранный кабинет журналиста.
Ж у р н а л и с т
(в щегольском утреннем наряде сидит перед столом
и кусает перо)
Я, право, горе-журналист:
Не оберусь досады, хлопот, дела;
Едва одна статья поспела,
Исчеркивай опять каракулами лист!..
И для чего? для славы?
Попали! Венская карета нам нужна,
Любовница, и не одна,
Шампанское мне нужно, ложа, дача;
А слава к этому всему - придача.
Да все-таки я горе-журналист:
Речист и едок мой антагонист,
Мне должно отвечать, и желчи-то - спасибо! -
Не занимать мне; но
Я у министра не бывал давно:
Вот съездить бы к нему, а держит диатриба!
Когда теперь не напишу ее,
Все скажут: "Сознает бессилие свое,
Боится, уступил, и впрямь, ему ли
Бороться с Менцелем?"- Чтоб черти вам свернули
За пересуды, за мою тоску,
Любезные читатели, башку
Неугомонную! - Так, публику-старуху,
Хоть удавись, а надо рассмешить:
Ей-богу, нелегко весь век свой шутом быть!
Прибегнешь поневоле к духу
Служебному, который выручал
Не раз меня... Пусть пишет мой журнал
И над соперником доставит мне победу,
Я между тем в воксал,
Потом к его сиятельству поеду.
Дух, который в виде змея
В спальню к Свифту заползал,
А затем в стенах Фернея
Желтою осой жужжал!
Клеветник бесчеловечный,
Лжец и отрицатель вечный!
Весь, и телом и душой,
Я холоп твой, весь я твой:
Ведь и я же для забавы
Отравляю честь и нравы,
Ведь и я сушу сердца;
Я отвергся от творца,
От небесной, чистой славы,
От глубоких дум и чувств,
От наук и от искусств,-
Ты предстань мне, дух лукавый!
С камина соскакивает одна из китайских кукол, которыми он
уставлен, и оборачивается в Кикимору.
К и к и м о р а
Вот я, писака! а чего
Ты хочешь от владыки своего?
Ж у р н а л и с т
Почти что ничего:
Работник ваш - безмолвный раб покорный...
К и к и м о р а
Без околичностей! твой лепет вздорный
Мне слушать некогда: я тороплюсь, спешу;
И я бываю не без хлопот;
Сегодня, например, я грешника душу,
Мне слышать надобно его предсмертный ропот,
Чтоб дух его схватить и ввергнуть в ад.
Журналист с ужасом отступает.
Что меришь, чучело, меня глазами?
Что так трясешься весь и щелкаешь зубами?
Ты разве этому известию не рад?
Ж у р н а л и с т
Бес девятнадцатого века,
Я думал...
К и к и м о р а
Враг заклятый человека,
Его гублю; а чем? мне ровно все равно:
Пером ли мерзостным безбожного писаки,
Или зубами бешеной собаки,
Ножом ли, клеветой ли... Мне дано
Довольно средств: когда одно
Не действует, к другому прибегаю.
Не слишком понимаю
И ужаса, которым ты объят...
Ты трус, ты не рожден к убийству и разбою;
Да как ты полагаешь, брат:
Не много душ мы извели с тобою?
Но и душе душа, как говорится, рознь;
Вот для твоей,- сказать примерно,- дальных
кознь
Употреблять напрасно и не стоит;
А та меня, признаться, беспокоит:
Вертка проклятая! - Не помешай-ко ей,
Так чисто ускользнет из-под моих когтей!
В три короба, любезный, нагрешила:
На ней безверие в святыню и любовь,
Хула, отчаянье, отступничество, кровь;
Но в ней и грозная, таинственная сила.
Представь: решилася - назад!
Сначала издевался ад.
Да! и в изъязвленной стрелами угрызений
Еще вся гордость прежняя была
Несокрушима и цела
И сонм противоречий и сомнений.
Так что же? встрепенулась вдруг,
Все сбросила и наших обольщений
Разорвала волшебный, страшный круг:
Смиряясь, к своему отцу и богу
Нашла единую, возможную дорогу...
Тогда всех нас потряс испуг;
Однако: пустяки! не допущу до места,
Где для принятья жениха
Омыться хочет от греха
Благоразумная невеста!..
Ты видишь сам, почтенный журналист,
Не слишком мне досужно;
Так говори ж скорей, без фраз: что нужно?
Ж у р н а л и с т
Чтоб отвечали вы на этот лист.
К и к и м о р а
Ты в нем разруган?
Ж у р н а л и с т
Да.
К и к и м о р а
И обижаешься?
Ж у р н а л и с т
Нимало;
И возражать бы сил достало;
Да только та беда,
Что тороплюсь и я кое-куда;
(одеваясь)
Итак, вострее очините
Свое геньяльное перо,
Присесть извольте за мое бюро
И мне статейку начертите.
К и к и м о р а
Не сяду;
(пишет на листе бумаги, он сам собой исписывается)
вот тебе готовая статья!
Ж у р н а л и с т
Вам очень благодарен я.
Да только...
К и к и м о р а
Знаю, что сказать ты хочешь:
"Я не читал, что пишут на твой счет".
Ты не ребенок, а об этом ты хлопочешь!
Злодея твоего моя статья убьет;
Надейся от нее чертовского успеха:
В ней вдоволь дерзости и клеветы и смеха.
Взгляни-ко, с самых первых слов
Кричу: "Противник мой и подл и бестолков;
Давно известно свету,
Что смысла в нем ни капли нету;
Я не унижусь до того,
Чтоб опровергнуть бред его"
И прочее... Печатай смело!
Прощай! Пора приняться мне за дело.
ЯВЛЕНИЕ 3
Подножие Афонских гор. Ночь. Ижорский, Омар и турецкое
прикрытие, данное ему афинским агой.
И ж о р с к и й
Еще далеко монастырь?
О м а р
Эфенди, близко, но за край обзора
Скатилось солнце, нетопырь
Вот вылетел из сумрачного бора;
Не рано, отдохнем; блеснет заря,
И мы, соснув часок в тени чинара,
Пойдем и до полуденного жара
Там будем у ворот монастыря.
И ж о р с к и й
Остановиться здесь, у самой цели?
Они устали и замлели:
Им нужно освежить себя...
Поешьте и вздремните,- я согласен.
Сходят с коней и располагаются на ночлег.
О м а р
(подошед к Ижорскому)
Эфенди, божий мир, скажу тебе, прекрасен!
Вы, франки, мудры; я хотел спросить тебя:
Для одного ли украшенья
Все эти точки, эти звенья,
Златое войско звезд аллах
Рассыпал в синих небесах?
Или же ангелов и душ блаженных очи
Глядят на нас из-за покрова ночи?
А может, это стадо то,
Которого еще не сосчитал никто,
Те овцы, коих пастыри-пророки
В эдемских пажитях пасут?
Не свет ли радости незаходимой тут?
Не тут ли жизненные токи?
И ж о р с к и й
(глубоко тронутый)
Суровый сын войны, благослови
Всевышнего: он свят, он полн любви!
При тихом свете размышленья
И ты прочел две буквы откровенья,
Дарованного им же всем
В чудесной грамоте его творенья!
Счастливец, верь, что точно там Эдем,
Что там, в равнинах безрубежных,
Ликуют сонмы душ святых и безмятежных...
Друг, искра каждая, какую видишь ты
Из нашей низменной и бедной темноты
На черной епанче полуночи священной,
Есть мир несказанно огромнее вселенной,
Где прозябаем мы,
Мир совершеннее и необъятно краше,
Чем мир земной, жилище наше,
Сей дом греха, страдания и тьмы;
И все живут одним велением аллаха!
И все они ничто пред ним!
О м а р
Я полн благоговения и страха,
О брат мой! - сколь же он непостижим!
И ж о р с к и й
Велик и грозен, чист и благ непостижимо!
Им каждое его создание хранимо:
Он знает, помнит, слышит, видит нас,
Он сосчитал наш каждый даже влас,
И он любви своей вовеки не изменит;
Он душу каждую живую выше ценит,
Чем весь сей океан бесчисленных светил!
Но, друг Омар,- товарищ твой почил;
Взгляни: играет с резвою мечтою
И улыбается; тяжелой головою
И ты киваешь: не противься сну.
О м а р
Благослови, эфенди! - я усну.
Засыпают Ижорский и Омар.
Голоса: один с востока, другой с запада.
В о с т о ч н ы й
Лебедь, омытый в волнах покаянья,
Гимн свой прощальный пропел:
Здесь испытаний предел,
Там совершатся его упованья.
З а п а д н ы й
Совершатся упованья?
Тот, кто лил и кровь и стон,
Ток соблазна и страданья,
Уповать дерзнет ли он?
В о с т о ч н ы й
Если познал кто, смиряяся, бога,
В небо тому не закрыта дорога;
Сын возвращается в отческий дом:
В сына отец ли бросит свой гром?
З а п а д н ы й
Бьет нежданно час суровый:
Наступил последний миг;
Он ли пристани достиг,
Возрожденный жизнью новой?
Тех искус суров и строг,
Чей был грех тяжел и мног;
В боге нет противуречий:
Страшен правосудный бог.
В о с т о ч н ы й
Под крест преклоняя смиренные плечи,
Поднялся, пошел он; еще был далече -
Отец же увидел и - сына жалеет...
Но дух ли лукавый отца разумеет?
З а п а д н ы й
Поднялся, пошел он; но я - я назад
Мертвящею, бурною, хладною силой
Попячу его пред отверстой могилой
И грешника ввергну в пылающий ад!
В о с т о ч н ы й
Буде однажды на ком опочила,
С неба сошед, благодать,-
С тем 
| |
| Просмотров: 237 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры