Главная » Книги

Толстой Лев Николаевич - Е. Д. Мелешко. Христианская этика Л. Н. Толстого, Страница 18

Толстой Лев Николаевич - Е. Д. Мелешко. Христианская этика Л. Н. Толстого


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19

кого труда". Все эти обстоятельства вызы­вали недоумение и протест толстовцев, искренне поверивших в идеи социализма. Сохранились документы о предложениях тол­стовцев по экономической и правовой реорганизации сельского хозяйства; о введении единого сельхозналога с ценности земли, который бы мог снять социальное неравенство по отношению к потреблению продуктов труда и повысил результативность труда крестьянина146.
   Хотя коммуны и создавались на неудобьях, на "голом месте", постепенно, благодаря энтузиазму, инициативе, беззаветному труду коммунаров они превращались в крепкие хозяйства. Про­дукция коммун имела неограниченный спрос, ведь, в основном, хозяйства коммунаров производили и продавали молочные про­дукты, яйца, овощи и фрукты очень высокого качества. Харак­терной чертой земледельческого труда в толстовских земледель­ческих коммунах было окультуривание земли. Так, кроме овоще­водства и огородничества, толстовцы высаживали плодовые де­ревья, старались придавать земле, на которой они трудились (а это были, в основном, неудобья), благородный, культурный вид: "был посажен большой плодовый сад и все обсажено декоратив­ными деревьями в несколько рядов. Через 7-8 лет многим не верилось, как голое место превратилось в цветущий участок... В 1962 году, через тридцать один год, я поехал на родину и похо­дил по тем местам, где я с друзьями строил коммуну. Дикая по­росль по рядам, где были плодовые деревья. Наверное, и сейчас там так"147.
   Большое духовное влияние на создание и деятельность общин оказывали духовные лидеры толстовского движения, единомыш­ленники и сподвижники Л. Н. Толстого: В. Г. Чертков, И. И. Горбу­нов-Посадов, Н. Н. Гусев, и др., которые возглавляли и руководи­ли толстовскими пропагандистскими и просветительскими цент­рами в столичных городах и в провинции. Они содействовали коммунарам не только духовно и морально, но и политически, при возникновении конфликтов с местными властями, обращаясь к крупным государственным деятелям, в том числе и советским148.
   Сознательность и разумность, здравый смысл как главные до­бродетели толстовского учения были руководящими факторами в формировании моральных качеств толстовцев. В их общем стремлении "быть членом мирного общества, устраивающего жизнь на разумных, сознательных началах... разумно руководить своими поступками и своим трудом"149, проявился протест против всякого насилия и угнетения личности. Насилие понимается в свя­зи с этим как "грубый эгоизм, разделяющий людей на своих и чу­жих. Насилие - это грубое и низшее желание земного блага толь­ко себе, только своей низшей, неразумной, иллюзорной природе; желание земных благ низшей, неразумной и иллюзорной природе людей своего круга, своего государства". Отсюда нежелание "ни индивидуально, ни организованно... поддерживать своим сознани­ем и своим трудом насильственные организации"150.
   Таким образом, опыт жизни в толстовских коммунах в усло­виях свободного земледельческого труда, принципиально осозна­ваемого как средство благоговейного отношения к живому, спо­собствует утверждению действительно нравственных отношений и ценностей. Эта цельность и естественность отношений меж­ду людьми не может быть запрограммированной или целенаправ­ленной. Поэтому "никаких программ построения форм жизни у нас наперед не было. Все складывалось само, так как это вытека­ло из наполнявших душу убеждений. Все было настоящее, не на­думанное"151.
   Опыт общения в коммуне сводился к тому, что отступление от нравственных норм и правил делало жизнь в коммуне неесте­ственной и невозможной. Это касалось и проблем, связанных с собственностью, с материальным достатком, возникшим в ком­мунах в связи трудовыми достижениями коммунаров, с отношени­ем коммунаров к труду. В коммунах оставались только те люди, которые выдерживали трудовые и нравственные принципы об­щинной жизни, причем эти принципы были прочными и неизменными мировоззренческими и нравственными убеждениями.
   Кроме того, сам факт самостоятельного существования ком­мун доказывал возможность негосударственной формы организа­ции хозяйства, хотя пример крестьянского земледельческого со­циализма не укладывался в общую концепцию государственной коллективизации, тем более, что коммунары отказывались пла­тить государственные налоги, нести воинскую повинность, выпол­нять хозяйственные наряды, связанные с обеспечением армии.
   Нравственный максимализм, верность принципам своей сове­сти толстовцы пронесли через всю свою жизнь. Даже в лагерях, в адских условиях, они жертвенно были верны идеалам добра, че­ловечности, воспринятых ими в религиозно-нравственном учении Л. Н. Толстого.
   Толстовские земледельческие коммуны - уникальный социальный, исторический и духовно-нравственный опыт, который продемонстрировал действенность принципов непротивления и неделания во всех сферах человеческой жизни - хозяйственной, социальной и нравственной. Теократическая модель социализма Л. Н. Толстого, центральной осью которой был принцип непро­тивления, не стала социальной утопией, как это казалась многим философам и исследователям творчества Толстого. Напротив, толстовский религиозный социализм, выразивший глубинные национальные потребности в целостности и однородности социаль­ного устройства, в единении всего живого как условия жизни, нравственного, а значит, мирного сосуществования со всеми людьми и со всеми живыми существами, получил свое действи­тельное проявление в толстовских земледельческих коммунах, которые просуществовали достаточно долго и продуктивно как безгосударственные социальные объединения, юридически заре­гистрированные и имеющие право хозяйственной деятельности в государственном пространстве. Уклад и образ жизни коммунаров показывают иные возможности и иное социальное и нравствен­ное устройство жизни. Все это стало одной из причин насильст­венного устранения толстовских земледельческих коммун, арес­тов и расстрелов толстовцев.
   Толстовские земледельческие коммуны создавались "изнут­ри", по собственной инициативе и желанию людей, по принципу той "естественной" самоорганизации в общины, о которой пи­сал великий мыслитель. Принцип неделания в этом смысле ори­ентирует на свободное волеизъявление в труде, образе и укладе жизни, в мировоззрении. "Этическое правосознание" регламен­тирует управление социальными и нравственными процессами внутри общины.
   Опыт толстовских земледельческих коммун показал, что зем­ледельческая коммуна как социальное и культурное объединение может функционировать только в том случае, если социальный состав коммун имеет неоднородный характер - он должен объ­единять в себе и крестьян-земледельцев, и интеллигенцию. Не­удачи первых толстовских коммун заключались в том, что они со­стояли в основном из интеллигенции, не привыкшей и не готовой к физическому и земледельческому труду. Опыт толстовских земледельческих коммун показал возможность продуктивного сосуществования этих различных социальных слоев в условиях общины. Толстовские земледельческие коммуны на практике по­казали неразрывность принципов неделания, непротивления и не­насилия, как многообразия возможностей проявлений свободы в государственном, правовом и нравственном пространстве.
   "Огромная задача, лежащая на русском народе и на каждом отдельном думающем и общественно действующем русском че­ловеке, заключается в том, чтобы осуществить нечто от толстов­ства. И оно идет к осуществлению. Только многими путями. Разны они. Оно осуществляется и через партийное народничество, и через социал-демократию, и через либерализм и через религиоз­ное обновление, и даже через "новые веяния". При настоящем возрождении России, совершенно безразлично, в чьих бы руках она ни оказалась: партийных работников, народников, либера­лов, социал-демократов - в том, что будет сделано, непременно скажется толстовство, и именно этим будет отличаться русское возрождение от какого-либо иного"152.
  
  
   1 См.: Поповский М. А. Русские мужики рассказывают. Последователи Л. Н. Тол­стого в Советском Союзе, 1918-1977. Лондон, 1983. Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-1930-е годы. М., 1989; Memoirs of Peasants Tolstoyans in Soviet Russia / Transl., ed. and introd. by W. Edgerton. Indiana Univ. press, 1993; Мелешко Е. Д. Толстовские земледельческие коммуны // Опыт ненасилия в XX столе­тии: Социально-этические очерки. М., 1996; Он же. Толстовство как социаль­но-этический феномен // Л. Н. Толстой и традиции ненасилия в двадцатом веке: (Материалы симпозиума). М., 1996.
   2 См.: Бердяев НА. Духи русской революции // Вехи: Из глубины М., 1991. С. 251.
   3 См.: Булгаков С. Н. Человекобог и человекозверь // Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 474.
   4 См.: Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 407.
   5 См.: Бердяев Н. А. Духи русской революции. С. 231.
   6 См.: Франк С. Н. Этика нигилизма // Вехи: Из глубины. С. 192.
   7 См.: Бердяев Н. А. Духи русской революции. С. 283.
   8 См.: Аничков Е. В. [Статья] // Неизвестный Толстой. Из архивов России и США. М., 1994. С. 312.
   9 Флоровский Г. Пути русского богословия. С. 330.
   10 Там же. С. 286.
   11 Франк С. Л. Этика нигилизма. С. 178.
   12 Там же.
   13 Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество // Вехи: Из глубины. С. 71.
   14 Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1, ч. 2. С. 127.
   15 Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. С. 41.
   16 Бердяев Н. А. Духи русской революции. С. 261.
   17 Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. С. 38.
   18 Флоровский Г. Пути русского богословия. С. 423.
   19 Там же. С. 288.
   20 Там же. С. 292.
   21 Там же. С. 286.
   22 "В такой исторической обстановке религиозный кризис и "обращение" Льва Толстого в конце 70-х годов перестает казаться обособленным и единичным эпизодом. И становится понятною психологическая влиятельность Толсто­го"... (Там же. С. 402).
   23 Там же. С. 400.
   24 Там же. С. 422.
   25 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1, ч. 2. С. 208.
   26 Там же. С. 126.
   27 Бердяев Н. А. Духи русской революции. С. 285.
   28 Франк С. Л. Этика нигилизма. С. 178.
   29 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1, ч. 2. С. 126.
   30 Франк С. Л. Этика нигилизма. С. 176.
   31 Там же. С. 185.
   32 По замечанию Г. Флоровского, "Толстой в этом отношении был типический "шестидесятник" и нигилист". (Флоровский Г. Пути русского богословия. С. 286).
   33 Франк С. Л. Этика нигилизма. С. 179.
   34 Там же С. 180.
   35 Там же.
   36 Об этой секте упоминает Г. Флоровский: "Очень характерна проповедь А. К. Маликова (умер уже в 1904 г.), основатель секты т. наз. "богочеловеков" проповедника "непротивления" до Толстого. Одно время он имел большое влияние на радикальную молодежь... Кажется, именно Маликов и самого Тол­стого впервые навел на мысль о непротивлении". (Флоровский Г. Пути рус­ского богословия. С. 295).
   37 О секте Добролюбова см.: Иванов Е. Один из "темных" визитеров // Проме­тей". М., 1980. Т. 12. С. 303-314.
   38 Бердяев Н. А. Духи русской революции. С. 277.
   39 Флоровский Г. Пути русского богословия. С. 409.
   40 Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество // Булгаков С. Н. Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 324.
   41 Булгаков С. Н. Человекобог и человекозверь // Там же. С. 478.
   42 Толстой Л. Н. Англо-русскому Литературному обществу. 17 октября 1897 г. // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 24 т. М.( 1913. Т. 22. С. 184.
   43 Толстой Л. Н. Г. К. Градовскому, 6 апреля 1910 г. // Там же. Т. 24. С. 65.
   44 См.: В. Р. Л. Н. Толстой и "Толстовство" в конце восьмидесятых и начале де­вяностых годов // Минувшие годы. 1908. N 9. С. 14-15.
   45 Толстой Л. Н. О толстовстве // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 24 т. Т. 18. С. 149.
   46 Там же.
   47 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 24 т. Т. 23. С. 147.
   48 Толстой Л. Н. О смысле и значении русской революции // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 36. С. 335.
   49 Там же. С. 335.
   50 Там же. С. 332.
   51 Толстой Л. Н. Конец века // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 36. С. 260. Толстой отмечал насильственный характер революций, в том числе и великой французской революции: "Великая французская революция не удалась..., идеалы ее были верны, а осуществление их насилием погубило их". Маковицкий Д. П. У Толстого, 1904-1910 г.: Яснополянские записки Д. П. Маковицкого // Литературное наследство. М.: Наука. Т. 90, кн. 2. С. 87.
   52 Толстой Л. Н. Конец века // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 36. С. 256.
   53 Там же. С. 260.
   54 Там же. С. 263.
   55 Там же. С. 261. Толстой в этой связи высоко оценивает нравственные качест­ва русского человека, который, по его мнению, в отличие от западного чело­века, "ищет в себе, верит в добро", Д. П. Маковицкий пишет в своих "Запис­ках": "Л. Н. говорил, какие письма получает от русских и какие с Запада: "Все, что получаю оттуда: автограф, высказать мнение о Наполеоне и т. п. Там нет жизни. Не видишь ничего живого"" (Маковицкий Д. П. У Толстого. Кн. 3. С. 252)
   56 Маковицкий Д. П. У Толстого. Кн. 3. С. 62.
   57 Толстой Л. Н. О смысле и значении русской революции // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 36. С. 262.
   58 Там же. С. 337.
   59 Там же.
   60 Толстой Л. Н. Конец века // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 36. С. 338.
   61 Толстой Л. Н. Дневники. 5 мая 1896 г. // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 24 т. Т. 24. С. 120.
   62 Толстой Л. Н. Община и мир (к Д. А. Х.) // Там же. Т. 23. С. 21.
   63 Там же.
   64 Толстой Л. Н. О кооперативном движении: (К В. Ф. Тотомианцу). 23 января 1910 г. // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 24 т. Т. 24. С. 56.
   65 Там же.
   66 Толстой Л. Н. Община и мир // С. 20.
   67 Там же. С. 19.
   68 Маковицкий Д. П. У Толстого. Кн. 1. С. 155.
   69 Там же. Кн. 4. С. 209.
   70 Толстой Л. Н. Община и мир. С. 21.
   71 Толстой Л. Н. Письмо М. С. Дудченко // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 24 т. Т. 24. С. 23:
   72 См.: Кривенко С. А. На распутье. Культурные скиты и культурные одиночки. М., 1901. С. 2.
   73 "В нем (Толстом - Е. М.) русское народничество, столь роковое для судьбы России получило религиозное выражение и нравственное оправдание. Почти вся русская интеллигенция признала толстовские моральные оценки самыми высшими до каких только может подняться человек" (Бердяев Н. А. Духи рус­ской революции // Вехи: Из глубины. М., 1991. С. 280).
   74 В. Р. Л. Н. Толстой и "Толстовство" ...
   75 Там же.
   76 Кривенко С. Н. Культурные скиты ...
   77 Там же. С. 16.
   78 В. Р. Л. Н. Толстой и "Толстовство" ...
   79 Там же.
   80 "Не так обстоит дело с народниками-толстовцами: лишь немногие из них и теперь еще стоят на том же пути, по которому пошли 20 лет тому назад, боль­шинство же изменило свои воззрения и пошли другими путями" (Там же).
   81 Пругавин А. С. О Льве Толстом и толстовцах: Очерки. Воспоминания. Мате­риалы. М., 1911. С. 232.
   82 Там же.
   83 Там же. С. 239.
   84 Характерна оценка Толстым деятельности толстовства: "...они пассивно, не противляясь злу, вместе с тем создают отношения, не нуждающиеся в насиль­ственной опеке правительства" (Маковицкий Д. П. У Толстого. Кн. 2. С. 71).
   85 В. Р. Л. Н. Толстой и "Толстовство" ...
   86 Пругавин А. С. О Льве Толстом и толстовцах. С. 292.
   87 Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода К. Победонос­цева по ведомству православного исповедания за 1890. СПб., 1890. С. 229.
   88 См.: Пругавин А. С. О Льве Толстом и толстовцах. С. 292.
   89 Правительственный вестник. 1899. N 4.
   90 Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода К. Победонос­цева по ведомству православного исповедания за 1901. СПб., 1901. С. 193.
   91 Пругавин А. С. Указ. соч. С. 137.
   92 Там же.
   93 В. Р. Л. Н. Толстой и "Толстовство" ... С. 21.
   94 Там же. С. 23.
   95 "Жизнь в некоторых поселениях принимает совсем сектантский характер, начинает походить на жизнь в скитах с суровым педантическим режимом для всех и каждого, тогда как он остается в миру и практически вряд ли спо­собен надевать такие узкие колодки на человеческую личность. Я живо по­мню встречу с одним из таких колонистов, перебиравшимся с несколькими маленькими детьми и женою из одной колонии в другую. На вопрос мой, по­чему он перебирается, он с грустью ответил: да, видите ли там слишком строго стало: потребовали, чтобы я оставил жену и детей, а я их люблю и трудно мне это исполнить, да и девать-то их мне некуда" (Кривенко С. Н. На распутье. С. 3).
   96 Там же.
   97 Там же. С. 10.
   98 Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. М., 1989. С. 460.
   99 См.: Из бумаг Я. Д. Драгуновского (одного из крестьян-толстовцев, участво­вавшего в движении в результате отказа от воинской повинности в 1915 г.): "Меня все чаще и чаще начали посещать мысли о ненужности этой брато­убийственной войны. У меня начали открываться глаза, стала разрушаться вера в какого-то личного бога, создавшего и пожелавшего им таких ужас­ных страданий". Указ. сведения даны по воспоминаниям крестьян-толстов­цев в кн.: Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930-е годы. С. 344.
   100 Воспоминания крестьян - толстовцев, 1910-1930 годы. С. 144.
   101 Там же.
   102 Кроме указанных выше Центров, которые имели значительное влияние на развитие толстовства вплоть до 1927 года, известны "Общество Истинной Свободы в память Л. Н. Толстого" (ОИС 1917-1922 гг.), "Объединенный Со­вет религиозных общин и групп" ОСРОГ (1918-1922 гг.), при этих Центрах выпускалось много журналов: "Голос Толстого и Единение", "Истинная сво­бода" (Москва), "Братство" (Киев), "Открытое слово" (Харьков), "Искатель истины" (Балаково Самарской губернии). См.: Там же. С. 460-470.
   103 Свобода эта также оказалась возможной благодаря сохранявшейся некото­рое время в период гражданской войны анархии, и, соответственно произво­лу в государственном обустройстве. Дело доходило до того, что некоторые коммуны, например, "Всемирное братство", могли позволить себе, исходя из толстовского анархизма, не регистрироваться вовсе.
   104 Подробнее об этом см. в п. 3 данной главы.
   104 Цит по кн. Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930-е годы. С. 463.
   106 Там же.
   107-108 Там же.
   109 Необходимо отметить, что издательская деятельность толстовцев "способст­вовала бурному развитию движения особенно в первые послереволюцион­ные годы". См.: Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. С. 469.
   110 Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. С. 467.
   111 Франк С. Л. Собственность и социализм // Русская философия собственности. СПб., 1993. С. 316.
   112 "Ненасилие исходит из установки сохранения гражданского мира, а значит, правового состояния общества, ибо правовое состояние есть непременное ус­ловие гражданского мира (Судаков А. К. Кант: власть, мораль, насилие // Со­циальная философия и философская антропология: Труды и исследования. М., 1995. С. 45).
   113 Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. С. 129.
   114 Там же. С. 128.
   115 Там же. С. 450.
   116 Там же.
   117 Там же. С. 114.
   118 в этом плане характерен эпизод, когда толстовцам не разрешили выехать на проживание, согласно своим убеждениям, за границу, мотивируя отказ тем, что стране нужны рабочие руки: "живите на своем месте и будьте примером коммунистической общественной жизни в нашей стране" (курсив мой - Е. М.) (Там же. С. 275).
   119 Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. С. 162.
   120 Там же. С. 399.
   121 Там же.
   122 Там же. С. 162.
   123 Коммуна "Жизнь и труд" после ее ликвидации под Москвой добилась разре­шения у Смидовича, Калинина и Бонч-Бруевича о переселении в Сибирь. См.: Там же. С. 118-121.
   124 Там же. С. 81, 151, 203, 319, 320, 351, 364.
   125 Там же. С. 165.
   126 Там же. С. 48, 156-159.
   127 Там же. С. 135-136.
   128 Там же. С. 145.
   129 Там же: С. 144.
   130 Там же. С. 154.
   131 Там же. С. 306.
   132 Там же. С. 194.
   133 Там же. С. 415.
   134 Там же. С. 385.
   135 Воспоминания крестьян-толстовцев 1910-1930 годы. С. 195.
   136 Там же. С. 405.
   137 Там же. С. 406.
   138 Воспоминания крестьян-толстовцев 1910-1930 годы. С. 406.
   139 Там же.
   139 Там же. С. 383.
   141 Там же. С. 140.
   142 Группа ручников была, например, в коммуне "Жизнь и труд". В нее входили Е. Безуглый, Я. Д. Драгуновский, П. П. Горячев, братья Катрухи, В. А. Куд­рявцев, И. Лукьянов, Е. И. Попов, братья Тюрк и др. См.: Там же. С. 284.
   143 Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. С. 284.
   144 Богораз Л. И. Толстовцы в Кемеровской области (70-е годы) // Л. Н. Толстой и традиция ненасилия в двадцатом веке: (Материалы симпозиума). М., 1996. С. 18.
   145 Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930 годы. С. 285.
   146 Там же. С. 384.
   147 Там же. С. 304.
   148 Так было выхлопотано разрешение о переселении толстовских коммун в Си­бирь в 1931 г.
   149 Воспоминания крестьян-толстовцев 1910-1930 годы. С. 412.
   150 Там же. С. 413.
   151 Там же. С. 205.
   152 Аничков Е. В. [Статья] // Неизвестный Толстой в архивах России и США. С. 312.
  
   ЗАКЛЮЧЕНИЕ
  
   Христианскую этику Л. Н. Толстого с полным основанием можно считать итогом его нравственно-религиозных исканий, высшим достижением его религиозно-философского творчества. Анализ религиозно-философского учения Толстого показывает, что принцип любви как краеугольный камень христианской эти­ки есть особый тип обоснования и воплощения духовного бытия. В этом заключался платонизм Толстого, органически сочетаю­щийся с христианским учением о Царстве Божием. Толстой раз­глядел за иллюзией "мира вещей" подлинность духовного мира, ключ к которому находится в душе каждого человека, призванно­го преодолеть материальное царство зла единственно возмож­ным и максимально эффективным способом - непротивлением злу насилием. Что означало непротивление для Толстого? Преж­де всего - главное свидетельство реальности духовного бытия, воплощения духовной истины в жизни. Христианская этика есть, по своей сути, философия "воплощенной духовности", преодоле­вающей иллюзию зла.
   В этом смысле наше понимание сущности религиозной фило­софии Толстого принципиально отличается от точки зрения Ме­режковского, для которого Толстой был "тайновидцем плоти"1. В своем исследовании мы пытались доказать, что Толстой был как раз "тайновидцем духа", что он стремился не столько к "оду­хотворению тела", сколько к "воплощению духа".
   "Философия духа" Толстого оказалась настолько сложной и многогранной, что проблема ее конфессиональной и духовной идентификации до сих пор остается неразрешимой. А между тем сама эта проблема имеет непосредственное отношение к интер­претации истоков, смысла и назначения принципа непротивления, пронизывающего христианскую этику. Вот что пишет, например, один из современных исследователей религиозной философии Толстого: "Многие построения Толстого по существу тождественны концепциям джайнизма, буддизма или индуизма; идея "не­противления" является попыткой перенести на европейскую поч­ву восточную идею ахимсы. Отрывая подобные понятия от вос­точной традиции, осмысливая их по-своему, Толстой оперировал христианской терминологией, но употреблял ее в системе иных координат, в ином семантическом плане. Богословская термино­логия становится у Толстого, таким образом, не более чем сло­весной драпировкой, используемой с целью выхолащивания из нее церковного, духовного смысла"2.
   Такого рода суждения, безусловно, требуют аргументирован­ных, развернутых доказательств. Действительно, оценка религи­озной философии Толстого колеблется в предельно допустимом диапазоне: от определения ее как "подлинно христианской" (С. Л. Франк, В. В. Зеньковский и др.), до характеристики ее как "первозданно языческой" (Д. С. Мережковский, И. М. Концевич) и теософской (М. В. Лодыженский); от трактовки ее - по методу и опыту - как чистого, "беспримесного", классического рациона­лизма (С. Н. Булгаков, Л. И. Шестов) до усмотрения в ней мисти­ческих и иррациональных начал (Питирим Сорокин, Н. А. Бердя­ев, В. В. Зеньковский).
   Характерно, что сам Толстой определял свои религиозные взгляды как "Христово христианство"3. Суть своей религиозной философии он сформулировал следующим образом: "Учение это есть всем известное, всеми признаваемое христианское учение в его истинном, освобожденном от извращений и лжетолкований значении. Учение это в своих главных как метафизических, так и этических основах признается всеми, не только христианами, но людьми других вер, так как вполне совпадает со всеми великими религиозными учениями мира в их неизвращенном состоянии..."4.
   Весьма авторитетным свидетельством являются также слова дочери Толстого, Александры, подтверждающие основную мысль Толстого: "Что такое философия моего отца? Это есть толкование христианского учения, затемненного таинствами, об­рядами и проч. Кажется, собственной философии у отца никогда и не было. Изучив все религии, он во всех нашел одни и те же ос­новы и принял их"5.
   Что же означает в данном случае это "универсальное" толко­вание христианства, этот религиозно-философский синтез Тол­стого? Результаты нашего исследования позволяют выдвинуть следующую гипотезу. Всем своим религиозно-философским творчеством Толстой пытался воссоздать целостный этико-метафизический дух принципов христианской этики, показать, что в основе евангельской заповеди непротивления лежит единая не­противоречивая метафизика зла. Это и привело в конченом сче­те к универсальности и амбивалентности его учения. В силу того, что церковное, историческое христианство сакрализовало и ми­фологизировало гнозис, Толстой вынужден был прибегнуть к ра­циональной дешифровке христианских мифологем в духе обще­гностических основ "единой религии".
   В результате, религиозная философия Толстого развертыва­ется как бы в двух ценностных измерениях: в плане теософского гнозиса и в плане христианского этоса. Смешение этих планов и приводит к диаметрально противоположным, полярным оценкам толстовского учения.
   Однако для самого Толстого проблема соотношения двух пла­нов религии имела совершенно определенный смысл. "Теософ­ский гнозис" играет в его построениях вспомогательную, услов­ную роль: он служит прояснению "христианского этоса". И если, например, Толстой выдвигает положение о том, что "познать Бога можно только в себе", то это вовсе не ведет к духовному самоутверждению, не толкает к "самообожествлению" собствен­ного "я", как представлялось многим, в особенности православ­но-христианским критикам его учения6. Напротив, из познания "Бога в себе" Толстой приходит к этике смирения и самоумале­ния - к "христианскому этосу".
   Тем самым Толстой трансформирует "теософский гнозис" в "христианский этос", т. е. сводит, по существу, метафизику к эти­ке, и главным средством такой "трансформации" выступает у не­го именно принцип непротивления, выражающий собой общий этико-метафизический закон "неравного, милосердного воздая­ния добром за зло". В этом смысле религиозную философию Толстого точнее всего можно было бы определить как "этиче­ское христианство".
   Однако христианская этика Толстого не сводится только к "этике самосовершенствования", она изначально предполагает выход в общественную жизнь. Сама "революционность" этой фи­лософии заключается в понимании принципов непротивления и неделания не только как правил личного поведения, но прежде всего как закона общественной жизни. И хотя толстовство в известной степени отклонилось от образцов самосовершенствова­ния и неделания, в силу чего Толстой нередко дистанцировался от него, связь между ними коренится в самом духе системы недела­ния, что и определяет в конечном счете ее "сверхвременную" ак­туальность, позволяющую говорить о "вечной революции Тол­стого" (архиепископ Иоанн Шаховской).
   Поэтому христианская этика Толстого не может оставаться религией "личного спасения", она доказала свое право быть аль­тернативной теорией ненасильственной жизни. Неслучайно все движения ненасилия XX в. соотносят свои цели с философией Толстого, причем не только в фундаментальном, стратегическом плане, но и в самой тактике борьбы со злом. И это закономерно, ибо любое ненасильственное действие коренится в духовной лич­ностной позиции любви, непротивления и неделания. Об этом очень точно сказал Дж. Кришнамурти: "Мой сосед применяет на­силие - как же мне вести себя? Подставить другую щеку? - Он бу­дет в восторге... Но стали бы вы задавать этот вопрос, если бы в вас самих не было никакого насилия? Или в этом случае вы бы знали, как с ним поступить? Главное - не иметь насилия в се­бе"7. Именно это и удалось доказать Толстому своим этическим учением и образом жизни.
  
  
   1 См.: Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. М., 1995. С. 140.
   2 Никитин В. А. "Богоискательство" и богоборчество Толстого // Прометей: Историко-биографический альманах. М., 1980. Т. 12. С. 129-130.
   3 См.: Неизвестное письмо Толстого к Э. Кросби от 4 января 1896 г. // Неизве­стный Толстой: Из архивов России и США. М., 1994. С. 207.
   4 Толстой Л. Н. Единое на потребу // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М.; Л., 1928-1958. Т. 36. С. 203.
   5 Неизвестный Толстой. С. 383-384.
   6 См., например: Духовная трагедия Льва Толстого. М., 1995.
   7 Кришнамурти Дж. Вне насилия // Кришнамурти Дж. Единственная револю­ция: Полет орла. Вне насилия. М., 1996. С. 339.
   ЛИТЕРАТУРА
  
   Абрамович Н. Я. Религия Толстого. М., 1914.
   Айхенвальд Ю. И. Лев Толстой. М" 1920.
   Аксельрод-Ортодокс Л. И. Л. Н. Толстой: Сб. ст. М, 1922.
   Антология ненасилия. М; Бостон, 1991.
   Арденс Н. Н. (Апостолов Н. Н.). Лев Толстой и его спутники. М., 1928.
   Арденс Н. Н. (Апостолов Н. Н.). Религиозно-анархические идеи Льва Толстого и современный политический психоз. 2-е изд. Киев, 1919.
   Арденс Н. Н. (Апостолов Н. Н.). Творческий путь Л. Н. Толстого. М., 1962.
   Архангельский А. И. Кому служить? / Предисл. И. Горубнова-Посадова. М., 1920.
   Асмус В. Ф. Мировоззрение Л. Н. Толстого // Литературное наследство. М., 1961. Т. 69, кн. 1.
   Астафьев П. Е. Учение графа Л. Н. Толстого в его целом: Крит, очерк. 2-е изд. М., 1892.
   Бабкин П. И. О непротивлении злу: По поводу драмы "Власть тьмы" Льва Толстого. СПб., 1896.
   Балу А. Учение о христианском непротивлении злу насилием. М., 1908.
   Белый А. Толстой и культура // О религии Льва Толстого. М., 1912. Сб. 2.
   Бем А. Л. Толстой в оценке Достоевского // Научные труды Русского Народ­ного университета в Праге. Прага, 1929. Т. 2. С. 118-140.
   Бердяев Н. А. Ветхий и Новый Завет в религиозном сознании Л. Толстого // О религии Льва Толстого. М., 1912. Сб. 2.
   Бердяев Н. А. О религиозном значении Льва Толстого // Вопр. лит., 1989. N 4. С. 269-274.
   Бердяев Н. А. Духи русской революции // Вехи: Из глубины. М., 1991. С. 277-289.
   Бердяев Н. А. Кошмар злого добра: (О книге И. Ильина "О сопротивлении злу силою") // Путь: Орган русской религиозной мысли. Париж, 1926. N 4. С. 78-87.
   Берман Б. Н. Сокровенный Толстой: Религиозные видения и прозрения художественного творчества Льва Николаевича. М., 1992.
   Бирюков П. И. Биография Льва Николаевича Толстого. Т. 1-4. М.; Пг., 1922-1923.
   Булгаков В. Ф. Л. Н. Толстой в последний год его жизни. М., 1989.
   Булгаков В. Ф. Христианская этика: Систематические очерки мировоззрения Л. Н. Толстого. Екатеринбург, 1994.
   Булгаков С. Н. Карлейль и Толстой // Новый путь. 1904. N 12.
   Булгаков С. Н. Простота и опрощение // О религии Льва Толстого. М., 1912. Сб. 2.
   Булгаков С. Н. Человекобог и человекозверь: По поводу последних произведений Л. Н. Толстого: "Дьявол" и "Отец Сергий" // Булгаков С. Н. Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 2. Булгаков С. Н. Л. Н. Толстой: I. На смерть Толстого. II. Толстой и церковь. III. Человек и художник // Булгаков С. Н. Тихие думы. М., 1996.
   Бунин И. А. Освобождение Толстого // Бунин И. А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1967. Т. 9.
   Васильев Н. А. Логический и исторический методы в этике: (Об этических системах Л. Н. Толстого и B. C. Соловьева). Казань, Б. г.
   Владимиров Е. И. Тимофей Михайлович Бондарев и Л. Н. Толстой. Красноярск, 1938.
   Волошин М. Судьба Льва Толстого // Волошин М. Жизнь - бесконечное по­знание. М., 1995.
   Волынский А. Нравственная философия гр. Л. Н. Толстого // Вопросы философии и психологии. 1890. Кн. 5.
   Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910-1930-е годы. М., 1989.
   В. Р. Л. Н. Толстой и "Толстовство" в конце восьмидесятых и начале девяно­стых годов // Минувшие годы. 1908, N 9.
   Высотский А. Религиозно-философское учение гр. Л. Н. Толстого. Симферополь, 1909.
   Вышеславцев Б. П. Лев Толстой // Русская земля. 1928.
   Ганди М. К. Моя жизнь. М., 1969.
  

Категория: Книги | Добавил: Armush (25.11.2012)
Просмотров: 355 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа