Шекспир Вильям - Король Генрих Iv (Часть первая), Страница 7 - Книги

justify">

Я б отвечал на том же языке.

Она снова говорит.

Твой поцелуй мне ясен, мой - тебе;

Полна глубоких чувств беседа наша.

Не успокоюсь всё ж, пока язык

Не выучу я твой, в твоих устах

Он сладостен, как лучшая из песен

Любовных, что под нежный рокот лютни

Поет в беседке дивная принцесса.

Глендаур

Коль вы растаете, она рехнется.

Она снова говорит ему что-то.

Мортимер

Увы, само невежество я в этом!

Глендаур

Вас просит

Она прилечь на пышных тростниках,

К ней на колени голову склонив;

Она ж вам песнь любимую споет

И бога сна к вам призовет навеки,

Зачаровав дремотой сладкой кровь

И сделав, чтоб меж сном и явью было

Различье то же, что меж днем и ночью,

За час пред тем, как начат на востоке

Путь золотой небесной колесницей.

Мортимер

Всем сердцем рад я сесть, внимая пенью.

Тем временем наш договор напишут.

Глендаур

Так, так.

А музыканты, что играть должны вам,

Еще витают в сотнях миль, но тотчас

Здесь будут. Сядьте, подождите их.

Хотспер

Послушай, Кет, лежание ты постигла в совершенстве. Ну живей, живей, дай мне положить голову тебе на колени.

Леди Перси

Иди ты, вертопрах.

Слышится музыка.

Хотспер

Как видно, черт по-уэльски понимает.

Что странного, что полон он причуд?

Клянусь душой, он музыкант хороший.

Леди Перси

Тогда вы должны быть особенно музыкальны, потому что вы всецело во власти причуд. Лежи смирно, плутишка, и слушай, как леди поет по-уэльски.

Хотспер

Я предпочел бы слушать, как моя сука Леди воет по-ирландски.

Леди Перси

Ты хочешь, чтобы я стукнула тебя по голове?

Хотспер

Нет.

Леди Перси

Тогда молчи.

Хотспер

Это женский недостаток.

Леди Перси

Бог да поможет вам!

Хотспер

Пробраться в постель к валлийке?

Леди Перси

Еще что!

Хотспер

Молчи! Она поет.

Леди Мортимер поет уэльскую песню.

Ну, Кет, и вы мне спойте.

Леди Перси

Ни за что на свете.

Хотспер

"Ни за что на свете". Вы, дружочек, божитесь, как жена кондитера: "Ни за что на свете", или: "Провалиться мне на этом месте", или: "Как Бог свят", или: "Ясно как день".

Ты клятвами тафтяными клянешься,

Как будто только в Финсбери гуляла.

Ты леди, Кет, - так и божись, как леди,

Божбой отборной; предоставь "как Бог свят"

И пряничные клятвы в пух и прах

Разряженным и праздничным мещанкам.

Ну, спой.

Леди Перси

Не стану петь.

Хотспер

Это самый верный способ стать портным или дрессировщиком снегирей. - Через два часа, когда договор будет подписан, я уеду; поэтому, если хотите, приходите ко мне.

Уходит.

Глендаур

Лорд Мортимер, идемте. Как лорд Перси

Горит желаньем ехать, так вам - лень.

Написан договор; печать приложим -

И на коней!

Мортимер

Я всей душою рад.

Уходят.

СЦЕНА 2

Лондон. Зала во дворце.

Входят король Генрих, принц Генрих и лорды.

Король Генрих

Оставьте, лорды, нас. Мы с принцем Уэльским

Должны поговорить наедине; но будьте

Вблизи; вы нам понадобитесь скоро.

Уходят лорды.

Не знаю, Бог ли так судил за грех

Какой-нибудь, свершенный мной, что он

Решеньем тайным из моей же кровь

Мне создал и отмщение и бич, -

Но ты своею жизнью заставляешь

Меня считать, что ты назначен только

Быть жгучей местью и лозой небесной,

Чтоб покарать меня. Скажи мне, как же

Столь грязные и низкие желанья,

Столь жалкий, столь постыдный, столь развратный,

Столь мерзкий образ жизни, развлеченья,

Столь дошлые, и грубый круг друзей,

С которым связан ты, могли б иначе

С твоей высокой кровью уживаться

И с сердцем принца наравне стоять?

Принц Генрих

Раз вам угодно, государь, я б мог

Вполне в своих поступках оправдаться,

Как, несомненно, мне легко очистить

Себя от многих ложных обвинений;

Но снисхожденья всё же я прошу,

Чтоб, осудив все басни, - измышленья

Льстецов лукавых, сплетников ничтожных,

Что слышать часто вынужден монарх, -

Я мог за всё, что юности беспутной

Ошибка лишь, прощенье заслужить

Моим раскаяньем чистосердечным.

Король Генрих

Бог да простит тебя! Дивлюсь я, Гарри,

Всё ж склонностям твоим, полет которых

Далек от взлета прадедов твоих.

За грубость ты лишен в совете места,

Что младшим братом занято твоим.

Ты совершенно стал чужой сердцам

Всего двора и принцев нашей крови.

На дни твои грядущие надежда

Погибла, и падение твое

Пророчески в душе предвидит каждый.

Будь на свое присутствие так щедр я,

Будь так привычен я для глаз народа

И будь, как свой, я в обществе простом,

То никогда общественное мненье

Не помогло бы мне добыть венец,

Но, прежней власти верность сохранив,

Оставило б меня в бесславной ссылке,

Как незначительного человека.

Я редко появлялся средь людей

И, как комета, привлекал вниманье.

Те говорили детям: "Это он",

А эти: "Где? Который - Болингброк?"

Похитил я всю ласковость у неба,

В смирение такое обрядился,

Что преданность в сердцах людей рождал,

А в их устах - приветствия и клики,

Хотя б при этом венценосец был.

Так сохранял я новизну и свежесть;

Как облаченье папское, которым

Заглазно восторгаются, свой сан

Не часто, но торжественно являл я,

Подобно празднику, и тем пышней

Казалось это, чем бывало реже.

А ветреный король шатался всюду

С гуляками, чьи шутки - словно хворост:

Вмиг вспыхнут, вмиг сгорят; ронял свой сан,

С толпой дурацких остряков мешаясь,

Глумленьем их свое марая имя

Высокое; и, вопреки ему,

Смех поощрял юнцов, служа мишенью

Спесивых, безбородых шутников.

Он, завсегдатай многолюдных улиц,

Прислушивался к мнению толпы;

Она же, взор им каждый день питая,

Объелась им, как медом, невзлюбив

Вкус сладкого, которого чуть-чуть

Побольше малого - и будет много;

Когда он был доступен лицезренью,

Напоминал кукушку он в июне:

Не замечая, слышишь; от привычки

Усталым взглядом на него глядели,

А не восторженно, как созерцают

Величие, похожее на солнце,

Что редко светит взорам восхищенным;

Дремотно опуская веки, спали,

Ему в лицо смотря с угрюмым видом,

С каким взираешь на врагов, когда

Предельно их присутствием пресыщен.

На том же, Гарри, ты стоишь пути:

Лишился преимуществ принца ты

Из-за постыдных связей; всем глазам

Стал тягостен твой вид, за исключеньем

Моих, тебя желавших чаще видеть

И, против воли, ныне ослепленных

Вновь безрассудной нежностью к тебе.

Принц Генрих

Впредь, трижды славный государь, я больше

Собою буду.

Король Генрих

Ричард

Таким, как ты, казался всем, когда

Из Франции я прибыл в Ревенсперг;

Я ж был тогда таким, как ныне - Перси.

Клянусь душой и скипетром, теперь

Престола он заслуживает больше,

Чем ты, - наследника лишь призрак, - ибо

Без прав, без тени прав на то наполнил

Поля страны доспехами и в пасть

Вооруженную он смотрит льву,

И, столько ж задолжав годам, как ты,

Епископов почтенных, старых лордов

В кровавые сраженья он ведет.

Достиг бессмертной чести он победой

Над знаменитым Дугласом, кому

И подвиги, и жаркие набеги,

И слава бранная у всех солдат

Почет военачальника снискали

И заслужили званье полководца

У почитающих Христа держав.

И трижды этот Хотспер, Марс в пеленках,

Дитя-воитель, разрушал все планы

Прославленного Дугласа; взяв в плен,

Освободил его и другом сделал,

Чтоб, рот заткнув вражде глубокой, мир

И безопасность трона потрясти.

Что скажете о том? Нортемберленд и Перси,

Архиепископ Йоркский, Дуглас, Мортимер,

Объединившись, против вас восстали.

К чему ж тебе я это сообщаю

И о врагах беседую с тобой,

Ближайшим мне и дорогим врагом?

Из побуждений низких, из причуды,

Из страха рабского способен ты

Со мной сражаться, как наемник Перси,

Бродить за ним повсюду по пятам

И угождать его порывам гневным,

Чтоб доказать, как выродился ты.

Принц Генрих

Нет, так не думайте; тому не быть!

Бог да простит столь сильно отвративших

Расположенье ваше от меня!

Всё искуплю я головою Перси;

Под вечер дня, отмеченного славой,

Осмелюсь вам сказать, что я - ваш сын.

В крови тогда мои доспехи будут,

Черты кровавая покроет маска,

Вместе с которой смою свои позор.

То будет день, - он скоро засияет, -

Когда любимец славы и молвы,

Отважный Хотспер, столь хваленый рыцарь,

Сойдется с вашим позабытым Гарри.

Пусть доблести, что шлем его венчают,

Умножатся; пусть над моей главой

Удвоится позор! Но час придет -

И подвиги свои на мой позор

Обменит этот северный юнец.

Перси - лишь мой приказчик, государь,

Который копит для меня деянья.

С него отчет столь точный я спрошу,

Что полностью всю славу мне он сдаст,

Вплоть до хвалы малейших наших дней,

Иль вырву счет из сердца у него, -

В том именем Господним я клянусь;

Коль он позволит мне исполнить это,

Вас, государь, молю я, уврачуйте

Беспутства язвы старые мои;

Коль нет - кончина разрешает клятвы.

Я лучше тысячу смертей приму,

Чем хоть слегка обет нарушу свой.

Король Генрих

То - гибель сотен тысяч непокорных!

Я назначенье дам тебе и власть.

Входит сэр Уолтер Блент.

Что, добрый Блент?

В твоих глазах - поспешность.

Блент

Я сообщить пришел о срочном деле.

Лорд Мортимер - шотландец - весть прислал,

Что в Шрусбери соединился Дуглас

Одиннадцатого с бунтовщиками

Английскими. Сильна, страшна их рать,

И, коль союз их прочен, государство

Таких угроз не знало никогда.

Король Генрих

Известью этому уже пять дней:

И нынче выступил граф Уэстморленд,

А вместе с ним мой сын, принц Джон Ланкастер.

Вы, Гарри, в среду двигаетесь в путь,

В четверг - мы сами; место встречи - Бриджнорт.

Вы через Глостершир пройдете, Гарри;

При этом всем, по моему расчету,

Потребуется дней двенадцать нам,

Чтоб в Бриджнорт силы главные стянуть.

Идемте же; хлопот у нас немало.

Не медлить, чтоб удача не дремала!

Уходят.

СЦЕНА 3

Комната в трактире "Кабанья голова".

Входят Фальстаф и Бардольф.

Фальстаф

Бардольф, не опустился ли я позорным образом со времени нашего последнего дела? Не исхудал ли я? Не отощал ли? Кожа болтается на мне, как широкое платье старой женщины. Я сморщился, как печеное яблоко. Нет, я хочу покаяться, и как можно скорее, пока я еще похож на что-нибудь, а то я так ослабею, что у меня не хватит сил на покаяние. Будь я перечным зерном или лошадью на пивоваренном заводе, если я не позабыл, как выглядит изнутри церковь! Общество, дурное общество погубило меня.

Бардольф

Сэр Джон, вы сильно расстроены, вам недолго жить.

Фальстаф

То-то и есть. Спой мне какую-нибудь похабную песню, развесели меня. Во мне было столько склонности к добродетели, сколько полагается дворянину; я был в меру добродетелен: божился редко, играл в кости не больше семи раз в неделю, ходил в публичные дома не чаще одного раза в четверть часа, раза три или четыре возвращал деньги, взятые взаймы, жил хорошо, соблюдал себя в границах. А теперь живу беспорядочно, не соблюдая никаких границ.

Бардольф

Вы, сэр Джон, так растолстели, что вам не удержаться в границах, ни в каких разумных границах, сэр Джон.

Фальстаф

Измени свое