Шекспир Вильям - Цимбелин, Страница 6 - Книги

к значит - чести нет, где есть краса?

Нет правды там, где все лишь показное?

Любви, где есть другой мужчина? Так же

У женщин мало верности любимым,

Как мало чести?! Чести - нет совсем!

Безмерное коварство!

Филарьо

Успокойся!

Возьми назад кольцо. Не проиграл ты!

Браслет мог быть твоей женой потерян,

Быть может, он подкупленной служанкой

Украден у нее.

Постум

Конечно! так

Он завладел им! Мне верни мой перстень!

Браслет украден! Иль на теле милой

Примету тайную скажи.

Иахимо

Клянусь

Юпитером, браслет с руки мной взят!

Постум

Юпитером поклялся? Значит, правду

Он говорит. Тогда кольцо оставь!

Да, правда, не украден он! Служанки

Ее честны и не пойдут на кражу, -

И для кого? Для иностранца? Нет!

Вот доказательство ее паденья!

Позор оплачен дорогой ценой.

Бери заклад! Пусть демоны из ада

Венчают вас!

Филарьо

Спокойнее, мой друг!

Всех этих доказательств мало, если

Уверен ты...

Постум

Достаточно вполне!

Он с нею спал!

Иахимо

Вам мало? У нее

Под грудью есть родимое пятно;

Она гордится этим местом, просит

Устами льнуть к нему. Я целовал

Его и вновь воскрес для наслажденья,

Хотя был сыт! Вы помните про это

Пятно?

Постум

Да! О другом пятне оно

Вопит, таком большом, что в преисподней

Не вместится!

Иахимо

Продолжить ли рассказ?

Постум

К чему мне счет ее измен: одна ли,

Иль миллион?!

Иахимо

Клянусь...

Постум

Не надо клятв!

Ах, клятва в честности жены - солжет!

Коль отречешься от рогов, тобой мне

Наставленных, - убью!

Иахимо

Не отрекусь!

Постум

Будь здесь она - на части растерзал бы!

В Британии, перед лицом отца,

Так поступлю!

(Уходит.)

Филарьо

Взбешен он, не владеет

Собой!.. Пойдем за ним!.. Он может в злобе

Все сделать над собой.

Иахимо

Ну что ж! Пойдем!

Уходят.

СЦЕНА ПЯТАЯ

В Риме, другая комната в доме Филарьо. Входит Постум.

Постум

Зачем на свет не можем мы рождаться

Без женщины? Обмануты мы все!

И тот почтенный муж, кого зову я

Отцом, был где-нибудь вдали, когда

Меня чеканили, - и я был создан

Монетою фальшивой. А меж тем

Дианой тех времен казалась мать,

Как чудом наших дней - жена. О мщенье!

Краснея, скромница не раз стыдилась

Моих законных ласк и умоляла

Сдержать порыв страстей. Старик Сатурн *,

Ее увидев, вспыхнул бы! Я чистой,

Как снег, ее всегда считал. О дьявол!

Иахимо смуглый в час, о нет! скорей,

В мгновенье, как кабан лесов германских

Упитанный, захрюкав, без борьбы

Ее познал... О, если б из себя мне

Изъять все женское. Да, громогласно

Я утверждаю: все пороки наши -

Наследье женщины. От женщин - ложь,

И склонность льстить, и наше вероломство,

И похоть помыслов, и мстительность, и все

Причуды, алчность, честолюбье, чванство,

Презренье, ветреность и злой язык!..

Пороки те, что знают мир и ад,

Частично ль, полностью ль, да, целиком! -

У нас от женщин! Ах, в самих пороках

Вы, женщины, всегда непостоянны;

Забыв один порок,

Пленявший их, они спешат к другому,

Что манит новизной! Их прокляну

И в книгах опишу, возненавидя!

Иль нет! Чтоб мщенье удовлетворить,

Им надо дать свершать все, что хотят:

Им тоньше пытки не найдет и ад!..

(Уходит.)

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Британия. Зал для приемов во дворце Цимбелина. С одной стороны

входят Цимбелин, королева, Клотэн и вельможи,

с другой стороны - Кай Люций со свитой.

Цимбелин

Чего от нас желает Цезарь Август?

Люций

Когда наш Юлий Цезарь *, о котором

Живет и вечно память будет жить

В легендах и молве, смирил ваш край,-

Кассибелан, твой дядя, кто прославлен

Деяньями и Цезаря хвалой,

Дал за себя и за потомков клятву

Трехтысячную Риму дань платить

Год каждый. Ты же уклоняться начал

От платежа.

Королева

Вот наш ответ: мы больше

Платить не станем.

Клотэн

Юлия второго

Меж новых цезарей мир не родит.

Наш край - отдельный мир, и дань за воздух

Платить не будем мы!

Королева

Причины,

Что дали Риму покорить наш остров,

Теперь помогут нам. О, вспомни предков,

Король! Твой остров укреплен природой.

Под скипетром Нептуна он; его

Хранят пучина, отмели и скалы;

Пески не пустят вражьих кораблей,

Всосав суда вплоть до верхушек мачт.

Здесь Цезарь, побеждая, похвалиться

Не мог, что, как в других краях, мгновенно

"Пришел, увидел, победил" *. Сначала

Был побежден, от берегов отброшен

И дважды он разбит; суда его,

Как жалкие игрушки, гибли в море,

Как скорлупа о скалы разбиваясь.

Судьба смеялась, и Кассибелан

Меч Цезаря готов был захватить;

Потешными огнями осветил

Он город Люду *, мужество вселяя

В британские сердца.

Клотэн. Да что тут долго толковать? Мы дани платить не будем! Британия теперь посильней, чем была прежде. Да и у вас теперь уж нет такого Цезаря, как прежде. У Августа нос, может быть, и подлиннее, да руки покороче.

Цимбелин. Мой сын! Дай матери договорить!

Клотэн. Теперь у многих из нас кулаки такие же здоровенные, как были у Кассибелана. Я не хочу этим сказать, что я тоже из их числа, но и у меня рука здорова! Чтоб мы платили дань?! Какую дань? За что? Вот если б Цезарь сумел завесить одеялом солнце или спрятать луну в карман, ну, тогда мы стали бы платить за свет, а теперь - нет! Нечего и говорить о какой-то дани.

Цимбелин

Вы знать должны, что были мы свободны,

Пока нас не заставил дерзкий Рим

Дань заплатить, и Цезарь в честолюбье,

Наполнившем весь мир, решил на нас

Несправедливо наложить ярмо.

Ярмо стряхнуть - долг каждого народа

Воинственного. Мы - такой народ!

Мы Риму ныне говорим: наш предок

Мульмуций * дал законы нам, но их

Меч Цезаря чрезмерно изувечил.

Долг доблести для нас восстановить

Законы, иго чужестранцев сбросив.

Пусть в гневе Рим! Нам дал закон Мульмуций!..

Он первым был британцем, на чело

Надевшим золотой венец и титул

Принявшим короля.

Люций

Жаль, Цимбелин!

Я должен Августа, под чьею властью

Побольше королей, чем у тебя

Придворных, объявить твоим врагом.

От имени его провозглашаю

Тебе войну! Гнев будет беспощаден!

Что ж до меня - за твой прием, король,

Шлю благодарность я.

Цимбелин

Будь гостем, Люций!

Сан рыцаря был Августом мне дан,

И, юношей, я под его начальством

Служил. Он, дав мне честь, теперь желает

Ее отнять! Панноны и Далматы

Восстали, чтоб добыть свободу; бритты,

Коль не последуют примеру, будут

Считаться трусами. Пред Римом трусить

Не будем мы.

Люций

Грядущее покажет!

Клотэн. Его величество изволило назвать вас своим гостем! Проведите у нас в веселье денек-другой, а если проведется, то и дольше. Но если вы потом прибудете сюда с иными намереньями, то найдете нас все на том же острове, опоясанном соленой водицей. Если вы силой своего оружья острого выгоните нас с острова, - черт с вами! Остров ваш. Но если вы не завоюете наш остров со всех сторон, так станет ваш остов пищей наших ворон. Лучше не скажешь!

Люций

Да, принц!

Цимбелин

Мысль Цезаря я знаю, он - мою;

Вы ж будьте гостем дорогим у нас!

Все уходят.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Другая комната во дворце. Входит Пэзаньо, читая письмо.

Пэзаньо

В измене? Как? Зачем не пишешь, кто

Чудовищно клевещет на принцессу?

О господин! Чьим ядом странным слух

Отравлен твой? Кто - гнусный итальянец,

Что мог отраву влить в твой мозг делами

И словом злым? Ее измена? Нет!

За верность мучится она. Измена?!

Не как жена, а как богиня, сносит

Нападки, что способны сокрушить

Любую добродетель. Господин мой!

Ты ниже стал жены душой, как прежде

Рожденьем ниже был. Во имя клятв

Тебе служить - велишь убить принцессу?

Чтоб я ее предательски убил?!

Чтоб пролил кровь?! Коль это службой честной

Считаешь ты, - нечестен я. Ужель

Ты счел меня таким бесчеловечным,

Что мог мне дать приказ: "Убей ее!"

(Читает.)

"Она сама тебе поможет в этом,

Прочтя письмо!" Проклятая бумага,

Черней чернил, что на тебя легли!

О лист без чувств! Участник в этом деле,

Как смеешь белым быть! Она идет!

Я притворюсь, что мне приказ неведом,

Входит Имоджена.

Имоджена

Что нового, Пэзаньо?

Пэзаньо

Письмо от господина моего.

Имоджена

Твой господин одновременно мой!

Ах, каждый астролог умом гордился б

И знал грядущее, коль ведал звезды,

Как почерк мужа я! Пускай же строки

Твердят мне про любовь, что муж здоров,

Доволен всем, но только про разлуку

Молчат! Ах, грусть сама лекарством будет

И силы даст любви. Будь всем доволен,

Но не разлукой!

(Срывает восковую печать.)

Добрый воск! Вас, пчелы,

Благодарю за воск, печать на тайне!

Иное воск любовникам несет,

Чем должникам: одним грозит тюрьмою,

Амура тайну для других хранит.

Молю богов, чтоб вести были добры!

(Читает.)

"Ни грозный приговор, ни гнев твоего отца, будь я схвачен в его королевстве, - ничто не пугает меня. Я готов на все, только бы ты, бесценная моя, вернула мне жизнь, позволив бросить на тебя мой взор. Знай: я в Камбрии, в Мильфордской гавани, и поступай так, как повелит тебе твоя любовь. Счастье любимой - это единственная забота того, кто верен своим клятвам и любви, растущей с каждым днем. Леонат Постум".

Коня! Коня! Крылатого коня!

В Мильфорде* он?! Прочти!

(Дает письмо.)

Скажи, Пэзаньо,

Далеко ль это?! Коль по пустякам

Неделю путь туда, мне ль не домчаться

За сутки?! Ты, Пэзаньо, как и я,

Ждешь встречи с ним; в мечте нетерпеливой

Сгораешь ты, но все ж не так, как я!

Не так, как я! Нет ничего огромней

Моей мечты его обнять. Скажи

И громче, громче, как любви наперсник,