Шекспир Вильям - Цимбелин, Страница 13 - Книги

ноши, старик, ущелье гор,-

Британцам - честь, а римлянам - позор".

Вельможа

К чему ваш гнев?

Постум

Я вовсе не сержусь!

"Согласен - пусть мне другом будет трус:

Рожденный знать один лишь только страх,

Он убежит от дружбы впопыхах".

Вот и стихи!

Вельможа

Вновь сердитесь? Прощайте!

(Уходит.)

Постум

Вновь убежал! О трус! На поле битвы

Он лишь расспросами про битву занят!

Сегодня много тех, кто, честь отдавши,

Спасали шкуру, от врага бежав,

Но все ж - погибли!.. Горем я спасен

От смерти; смерть не мог найти я

Там, где царила смерть. На мягком ложе,

В бокалах и речах у смерти больше

Пособников старательных, чем здесь

Среди мечей. Но все же смерть найду я!

За бриттов дравшись, я британцем быть

Впредь не хочу; вновь стану тем, кем прибыл

Сюда. Не стану драться; молча сдамся

Рабу, что руку на плечо положит.

Рим славно побеждал, но так же славно

Британец Риму отомстил!.. О смерть,

Будь искупленьем за вину ты мне!

Я жизнь на той иль этой стороне

Хочу отдать свою и непременно

Расстанусь с нею ради Имоджены!..

Входят два британских военачальника и воины.

Первый

Хвала богам! Взят Люций в плен, а старца

И двух сынов за ангелов сочли.

Второй

Четвертый был! В простом наряде!.. Очень

Помог победе он!

Первый

Был, говорят,

Но он не найден. Стой! Скажи: кто ты?

Постум

Я римлянин!

Найдя подмогу, я б не стал уныло

Бездействовать!

Второй

Схватить собаку! В Рим

Никто из римлян не придет с рассказом,

Как вороны клевали их! Он - знатный,

Коль хвастает. Ведите к королю! Входят Цимбелин, его свита, Бэларий, Гвидерий, Арвираг, Пэзаньо и взятые в

плен римляне. Военачальники подводят Постума к Цимбелину, который приказывает передать его

тюремщику.

Все уходят.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Тюрьма. Входят Постум и два тюремщика.

Первый

Ты, спутанный, пасись, коль сыщешь травку,

Чтоб пощипать!

Второй

Иль подведет живот.

(Уходит.)

Постум

Привет, тюрьма! Ты - путь к освобожденью!

Счастливей я больных, что предпочтут

Стон вечный свой, чем исцеленье смертью,

Врачом, имеющим в руках ключи

От всех замков. Ты окована, о совесть,

Сильней, чем тело! Пусть освободит

Ее раскаянье мое! Тогда

И я освобожден навеки буду!

Для этого довольно ль только скорби?

Ведь скорби детские порой смягчают

Земных отцов, а боги - милосердней.

Свою вину мне легче искупить

В цепях и в добровольном заключенье...

В расплату, кроме главного - свободы,

Земную оболочку вы, о боги,

Возьмите! Вы добрей ростовщиков,

А те берут лишь часть в уплату долга,

Чтобы должник мог вновь разбогатеть...

За жизнь жены всю жизнь мою возьмите!

Она не так ценна, но все же жизнь!..

Когда на деньгах есть чекан, не взвесив,

Берут их; жизнь мою (изображенье

На ней - мое, но вам оно подобно!)

Взять от меня в уплату согласитесь

И долг мой уничтожьте, силы неба!..

О Имоджена! Хоть безмолвно, я

С тобой мой разговор продолжу!

(Засыпает.) Торжественная музыка. Появление призраков: Сицилий Леонат, отец Постума, величавый старец в воинских доспехах, ведет за руку пожилую женщину, мать Постума. Им предшествует музыка; затем звучит другая музыка, и появляются два молодых Леоната, братья Постума; у обоих на груди раны, так как они пали

в бою; все окружают спящего.

Сицилий

Стрел, громовержец, не мечи

На жалких мух земных!

С Юноною ты спор веди!

Ты множеством измен своих

В ней порождаешь гнев!

В чем виноват мой сын? Его

Не видывал мой глаз.

Я умирал, в утробе он

Рожденья ждал свой час.

Коль правда то, что ты - отец

Сирот, спаси его

И охрани от бед земных

Ты это существо!

Мать

Люцина мне не помогла:

Во время самых мук

Был Постум взят, и с детства он

Видал врагов вокруг!

Как не жалеть дитя!

Сицилий

Но доблесть предков, гордый дух

Так возрастали в нем,

Что были все должны признать

Меня - его отцом.

Первый брат

Едва он возмужал - себе

Соперников не знал

Во всей Британии ни в ком

И столько благ вмещал,

Что справедливо мужем он

Для Имоджены стал.

Мать

Насмешка злая - этот брак!

В чужих краях, один,

Лишен наследия отцов,

Без Имоджены сын

В изгнанье жизнь влачит!

Сицилий

Зачем Иахимо злому ты

Позволил обратить

Его в игрушку, и хитро

В нем ревность воспалить,

И ядом ревности всю жизнь

У сына отравить?!

Второй брат

Вот почему из тишины

Пришли отец, и мать,

И мы, два брата, кто в бою

Сумели жизнь отдать,

Тенанция и честь страны

Желая отстоять!

Первый брат

Слугою доблестным служил

У Цимбелина брат.

Юпитер! Отчего ты тем,

Кто честностью богат,

Одни страдания даешь

Взамен иных наград?!

Сицилий

Открой кристальное окно

И кары отмени

Для тех, кто в славе и добре

Свои проводит дни.

Мать

Наш сын достоин, и его

Жестоко не гони!

Сицилий

Да, не гони! Иль, тени, мы,

В ком плоти нет следа,

Пойдем в совет к другим богам

Для жалобы тогда!

Второй брат

Дай помощь! Иль мы все уйдем

От твоего суда! Среди грома и молний, сидя на орле, спускается Юпитер и пускает огненную

стрелу. Призраки падают на колени.

Юпитер

Как смеете вы слух наш оскорблять?!

Молчать, страны подземной рой теней!

Меня винить?! Моей стрелой смирять

Умею возмущение людей.

Назад, в Элизий! И покойтесь там

На ложе из невянущих цветов!

До дел земных нет дела, тени, вам!

Так предоставьте их царю ботов!

Того я испытую, кто мне мил:

От замедленья счастье возрастет.

Воспрянет сын ваш, что унижен был,

И, кончив муки в жизни, расцветет.

Прочь! Был рожден он под звездой моей,

И в нашем храме был их брак свершен;

Он встретится с супругою своей,

И с ней безоблачно жить будет он!

Вот свиток их! К нему на грудь сюда

Кладите свиток. В нем - судеб залог!

Прочь! Впредь не вызывайте вы мой гнев

Упреками, что суд мой правый - строг!

Орел! Лети в кристальный мой чертог!

(Улетает.)

Сицилий

Средь молний и громов он к нам слетел

И серою дышал; так быстро мчался

Орел - как будто нас крушить; взлетел

В чертог кристальный, вид такой имея,

Как будто нам хотел сказать, что снова

Юпитер милостив.

Все

Юпитер! Слава!

Сицилий

В дворец под свод лазурный он вернулся.

Как он велел, исчезнем! Долг для нас -

Покорно выполнить его приказ!

Исчезают. Постум просыпается.

Постум

Сон, ты - мой предок; даровал мне вмиг

Отца, и мать, и братьев двух! Насмешка!

Чуть родились, они уже исчезли,

Как сладкое исчезло забытье.

Все бедняки, кто верит в милость свыше,

Проснувшись, не находят ничего.

На многих не мечтающих найти

И недостойных - вдруг нисходит благо.

Так, для меня негаданно приснился

Сон неожиданный и золотой.

Не волшебство ль? Пергамент! В переплете

Чудесном он! Не будь, как то бывает

У царедворцев: лишь снаружи блеск

И пустота внутри. Ты обещанье

Сдержи, пергамент!

(Читает.)

"Когда львенок, не ведающий, кто он такой, обретет то, чего он не искал, и будет охвачен струей теплого воздуха; когда ветви векового кедра, который всем казался погибшим, вновь зазеленеют на старом стволе, - тогда окончатся и беды Постума. Британия снова будет счастлива, и в ней расцветут мир и богатство".

Что это - сон или, быть может, бред

Безумца, потерявшего рассудок?

Сон это или бред? Иль, может быть,

Ни то, ни это? Может быть, ничто?

Но это так на жизнь мою похоже,

Что в памяти его я сберегу!

Входят тюремщики.

Тюремщик. Ну, приятель, подготовился ли ты к смерти?

Постум. Даже слишком подготовился! Чем скорей, тем лучше!

Тюремщик. Речь идет о виселице. Итак, ты для нее не только поджарился, но и пережарился?

Постум. И все же, если это блюдо будет по вкусу зрителям, то оно оправдает себя!

Тюремщик. Тяжелая расплата! Особенно для тебя, дружище! Тебя может порадовать только то, что тебе уж больше не придется платить по счетам. Ты даже не увидишь этой трактирной цифири, которая напоследок, перед уходом, отравляет грустью полученное удовольствие. Как же: когда ты входишь в трактир, у тебя кружится голова от голода, а когда уходишь - от вина, и тебе досадно, что ты так много взял и так много отдаешь! И кошелек и мозг - пусты: мозг тяжел потому, что ты был слишком легкомыслен, а кошелек легок потому, что тяжел желудок. С этого дня ты, приятель, огражден от всех этих неприятностей. Веревка, хоть вся-то цена ей один грош, ценна своим милосердием: она навек прекращает все невзгоды. Нет лучшего счетовода, чем она: он сводит к нулю все прошлые, настоящие и будущие расходы. Для этого счетовода твоя шея, дружище, - расчетный лист!

Постум. Для меня больше радости в смерти, чем для тебя в жизни.

Тюремщик. Ясно: кто спит, у того зуб не болит! Но мне кажется, что тот, кто должен уснуть таким сном, как ты, да еще лечь в постель с помощью палача, - тот охотно поменялся бы своим местом с палачом. Никогда не знаешь, какая дорога предстоит тебе после смерти.

Постум. Свою дорогу я вижу ясно!

Тюремщик. Смерть обычно изображают безглазым черепом, но если ты видишь свою посмертную дорогу, так, значит, у тебя смерть глазастая, хотя я никогда не видал, чтоб ее изображали зрячей. Обычно после смерти идешь или за проводником, уверяющим, что он знаток в загробных путях, или же наугад, не зная, что ждет тебя впереди. Ну, а о том, как ты дойдешь до конца этого пути, ты уж не вернешься нам рассказать.

Постум. Вот что, старина: у всех есть глаза, чтоб отыскать ту дорогу, по которой предстоит идти. И не видят ее только те, кто бредет, закрыв глаза.

Тюремщик. Вздор! Кто же, имея глаза, будет ходить, закрыв их? Впрочем, виселица заставит закрыть глаза кого угодно.

Входит гонец.

Гонец. Сними с него цепи и отведи его к королю!

Постум. Благодарю за добрую весть! Если меня ведут к королю, то, вероятно, для того, чтоб даровать мне свободу.

Тюремщик. Этому не бывать, или пусть меня повесят!

Постум. Если тебя повесят, ты будешь свободнее, чем теперь! Мертвец свободней тюремщика: для него нет никаких запоров и засовов. (Уходит с гонцом.)

Тюремщик. Сдается мне, что даже тот, кто хочет жениться на виселице, не станет стремиться к ней так страстно, как этот! Хотя он и римлянин, но на свете немало негодяев куда больших, чем он, которые цепляются за жизнь, но все же иногда умирают по принужденью. Если б я был на месте этого римлянина, я поступил бы, как один из этих негодяев. Мне хотелось бы, чтоб в этом отношении все люди пришли к одному выводу, и притом к хорошему. Тогда плохо было бы только виселице и тюремщику. Я сам браню выгоду моего ремесла, но мое желанье, если оно осуществится, принесет всем счастье. (Уходит)

СЦЕНА ПЯТАЯ

Шатер Цимбелина. Входят Цимбелин, Бэларий, Гвидерий, Арвираг, Пэзаньо,

вельможи, воины и свита.

Цимбелин

Богами вы ниспосланы спасти

Мой трон! Как жаль, что тот не найден воин,

Что с вами рядом был; простой одеждой

Своей он пристыдил блеск лат вельмож

И голой грудью шел на вражьи копья.

Коль наша милость - счастье, счастлив будет,

Кто воина найдет.

Бэларий