Амфитеатров Александр Валентинович - Пять пьес, Страница 20 - Книги

оволенъ.

Матрена. О томъ лишь, батюшка-князь, и радѣемъ, чтобы вамъ угодить.

Стукъ колотушки.

Mихaило (поетъ).

Какъ леталъ-то, леталъ сизый орелъ по крутымъ горамъ,

Леталъ орелъ, самъ состарился...

Матрена. Конста стучитъ.

Myфтель. Старательный молодецъ.

Князь. Да. Я его награжу... Я всѣхъ награжу.

Матрена. За что жаловать изволите? И безъ того много взысканы вашими милостями.

Князь. Ступай. Ступай...

Нижн³я окна павильона освѣщаются изнутри. Матрена уходить въ павильонъ. Луна свѣтитъ прямо на балконъ.

Князь. Слушай, Муфтель. Когда народъ болталъ, что покойная княгиня ходитъ... гдѣ ее видѣли?

Муфтель. Въ разныхъ аллеяхъ, ваше с³ятельство.

Князь. Въ разныхъ?

Myфтель. Такъ точно. Тоже вотъ - будто бы на балконѣ этомъ... сиживали...

Князь. Здѣсь она умерла.

Муфтель. Да это, ваше с³ятельство, что же-съ?!

Князь. Нѣтъ, Муфтель, нѣтъ. Духъ, исшедш³й изъ тѣла ранѣе, чѣмъ свершить земное въ предѣлѣ земномъ, тоскуетъ по мѣстамъ, гдѣ онъ покинулъ свои страсти и страдан³я, стремится къ нимъ и навѣщаетъ ихъ. Возможно, возможно.

Муфтель. Я того мнѣн³я, ваше с³ятельство, что не иначе, какъ глупый народъ принималъ за княгиню княжну Зинаиду Александровну. Потому что сходство.

Князь. Она на меня похожа, не на мать.

Зина выходитъ на балконъ павильона.

Михайло (поетъ).

Пробивала y него сѣдинушка между сизыхъ крылъ.

Побѣлѣла его головушка, ровно бѣлый снѣгъ.

Муфтель. Я имѣю въ виду ростъ и фигуру... Извольте взглянуть.

Князь (съ содроган³емъ). Да... похожа... уйдемъ.

Муфтель. Въ лунныя ночи княжна подолгу остается на террасѣ.

Князь (про себя). Въ лунныя ночи... Въ лунныя ночи... скверное сходство... Муфтель!

Myфтель. Ваше с³ятельство?

Князь. Ты увѣренъ, что это - тамъ, дѣйствительно княжна Зинаида?

Myфтель. Помилуйте, ваше с³ятельство? Кому же еще?

Князь (передразнилъ). Кому... кому!..

Myфтель. Прикажете ихъ окликнуть... позвать?..

Князь. Нѣтъ... нѣтъ... не надо... уйдемъ!

Уходятъ.

Михайло поетъ.

Потупили y орла когти острые,

Ощипались y него крылья быстрыя,

Налетѣли на орла черны вороны,

Да терзали они его, сиза орла...

Матрена открыла изъ павильона окно, глядитъ въ садъ, легла на подоконникъ.

Зина. Кузнецы трещатъ.

Матрена. Осень близко.

Зина. На березахъ листъ пожелтѣлъ...

Матрена. Орѣхъ доспѣлъ.

Зина. Осень... дожди, слякоти пойдутъ... холода... дни коротк³е, ночи темныя.

Матрена. Раньше спать ложиться будемъ.

Зина. Осенью садъ-то подъ вѣтромъ гудитъ, къ землѣ клонится...

Матрена. Мнѣ подъ вѣтеръ лучше спится.

Зина. Прошлую зиму волки въ садъ забѣгали.

Матрена. Нонче Муфтель велѣлъ крѣпче заборъ забрать.

Зина. Совсѣмъ острогъ, значитъ?

Матрена (зѣвая, притворяетъ окно). Ты бы въ горницу шла. Время.

Зина. Успѣю. дай воздухомъ подышать. Тамъ несносно. Лекарства эти, больной человѣкъ...

Матрена. Густавсонша наша совсѣмъ плоха.

Зина. Охаетъ она... сердце рветъ...

Матрена. И зачѣмъ это дано человѣку, что ему умирать трудно?

Затворила окно.

Зина. Кабы легко помирать кто жить бы сталъ?

Конста бьетъ въ колотушку.

Михайло. Эхъ, не прежняя-то моя полеточка орлиная!

Да не прежняя моя ухваточка соколиная!

Разбилъ бы я черныхъ вороновъ всѣхъ по перышку,

Да разнесъ бы ихъ по дубравушкѣ.

Окно Матрены гаснетъ. Зина упала на скамью подъ яблонью и глухо рыдаетъ.

Конста. Посматривай!

Михайло. Поглядывай!

Далек³й голосъ сторожа. Слушай!

Конста (выходить). Посматривай!

Увидалъ Зину.

Что съ вами, барышня? Господи, спаси! Кто васъ изобидѣлъ!

Зина. Охъ, зачѣмъ я только дѣвушка? Родилась бы я мальчикомъ, ужъ не заперли бы меня въ четырехъ стѣнахъ... сумѣла бы я найти свою волю. A дѣвушка что можетъ? раба!.. Муфтелю кланяйся. Липкѣ кланяйся! Всяк³й надо мною измывается, и никто мнѣ не поможетъ...

Конста (про себя). Расходилась... красивая! (Зинѣ). A новыя мѣста, барышня?

Зина. Поди ты! Мнѣ не до шутокъ. Я тебѣ по-настоящему говорю, что мнѣ пришло хоть въ петлю лѣзть.

Конста. Зачѣмъ въ петлю? Петля - послѣднее дѣло. Въ петлю всегда поспѣете, a надо бы придумать что-нибудь поскладнѣе.

Зина. Если бы какой-нибудь человѣкъ вывелъ меня изъ этой каторги, такъ я бы ему всю жизнь отдала, въ кабалу къ нему пошла бы.

Конста (присѣлъ къ ней на скамью). Изъ кабалы-то опять въ кабалу?

Зина. Хуже теперешней не будетъ.

Конста. A если такой человѣкъ найдется, да... не подъ пару вамъ, низкаго рода?

Зина (не глядитъ на него). Говорю тебѣ, петля... Не все ли равно мнѣ, мертвой, кто съ дерева сниметъ?

Конста. И любить вы стали бы такого человѣка?

Зина. И любить.

Конста (рѣзко схватилъ ее и притянулъ къ себѣ на грудь). Коли такъ, цѣлуй меня, Зинушка! Я какъ разъ по тебѣ человѣкъ! Я тебя не выдамъ! И отъ лихого батьки вызволю, и на новыя мѣста... Да что на новыя мѣста? Хоть во всѣ заграницы провожу!.. Удалой я - ухъ!.. A ужъ любить-то любить какъ буду!

Она молча лежитъ на его груди.

Михайло (поетъ).

  Канарейка пташечка,

Вольная кукушечка,

Примахала крылышки,

По полю летаючи,

Сокола искаючи...

Антипъ выглянулъ изъ бани, слушаетъ и смотритъ.

Зина. Ты не обманешь?

Конста. Нѣтъ.

Зина. Помни, не тебя я люблю - волю въ тебѣ люблю... Волю мнѣ дашь, - тебя любить стану, обманешь,- прокляну... убью!

Конста. Сказалъ: выведу, стало быть, такъ, мое слово крѣпко. Не оправдаю слова, самъ пойду къ князю съ повинною! Пускай тиранить! Потому, значить, подѣломъ мнѣ это, заслужилъ.

Обнялъ Зину. Она, вся въ его объят³и. Матрена, полураздѣтая, въ большомъ ковровомъ платкѣ, зѣвая, выходитъ на балконъ... Увидала, ахнула, завизжала и - вцѣпилась въ сына.

Михайло (поеть).

Проходила Сашенька

Свои рѣзвы ноженьки,

Вдоль улицы ходючи,

Милаго искаючи...

Матрена. Дьяволы вы этак³е! Что же вы со мною дѣлаете?

Конста. Мать! Постой! Мать! нельзя такъ!

Матрена. Нѣтъ, я сперва тебѣ, подлецу, виски выщиплю!

Конста. Мать! Больно! голова своя не купленая!

Матрена. Глядѣлки выдеру!..

Зина. Мамушка!

Матрена (сразмаху ее оттолкнула). Ты еще?.. Заступница!

Зина (отскочила). Демонъ въ тебя вселился?

Конста. Мать! Оставь! самъ драться стану!..

Матрена. Врешь! Не смѣешь! Не можешь! Дай мнѣ мое горячее сердце сорвать!..

Выпускаетъ его и садится въ безсил³и на скамью.

Матрена. Коли вы Бога забыли, такъ хоть о князѣ вспомнили бы. Не жильцы мы больше на бѣломъ свѣтѣ. Живыхъ въ землю закопаетъ...

Конста. Эка волосьевъ-то надрала!

Матрена. A тебѣ, Константинъ, и казни такой не придумать, какъ онъ тебя расказнить.

Конста. Это еще бабушка на двое сказала.

Матрена (причитаетъ). Охъ-охъ-охъ-охъ-охъ-охъ!

Конста. Мозги не y одного князя въ головѣ положены, a земля велика.

Матрена (Зинѣ). Ты хороша, съ колокольню выросла, a ума не вынесла: слушаешь враки.

Конста. Я не вру.

Зина. Онъ не вретъ, мамушка. Я за то его и полюбила, что онъ выведетъ меня отсюда.

Конста. Ты, мать, слушай. Какого же добра намъ тутъ дожидаться? Сама говоришь, что если слухъ о насъ дойдетъ до князя, онъ насъ живьемъ съѣстъ, въ землю закопаетъ.

Матрена. На семъ самомъ мѣстѣ. И никакой колдунъ потомъ не найдетъ!

Конста. Такъ и шишь ему съ масломъ!

Зина. Сами y идемъ и тебя уведемъ.

Матрена. Онъ васъ на днѣ морскомъ разыщетъ.

Конста. Ладно. Мы сами съ усами. Тоже не дуромъ побѣжимъ, a съ оглядкою, не сейчасъ за руки схватимся, да втроемъ въ лѣсъ... Это дѣло надо устроить тонко.

Матрена. Антипкины сны бредишь!

Антипъ (изъ бани). Антипкины сны не кори: Антипка хорош³е сны видитъ.

Плетется къ нимъ.

Матрена. Ой, подкрался песъ!

Антипъ. Миръ честной компан³и... Душно въ банька-то... Не поспалось...

Конста. Дѣдъ! слушай!

Матрена. Нѣтъ, ужъ ты, Конста, оставь. Я сама его поспрошаю... ты моей головы не морочь... Вы вдвоемъ не то, что мнѣ, цыгану зубы заговорите.

Зина съ Констою отходить сперва къ павильону и остаются на ступеняхъ балкона,- потомъ, пока идетъ бесѣда между Антипомъ и Матреною, скрываются въ садъ, мелькаютъ тамъ между деревьями...

Антипъ. Поспрошай, поспрошай...

Матрена (не то про себя, не то къ людямъ). Что же въ самомъ дѣлѣ? Пишусь я вольною, a какую, изъ-за этого, прости Господи, Ирода князя, волю себѣ видѣла въ жизни? Хуже крѣпостной. Отвѣтъ мой большой, и бѣда мнѣ пришла неминучая...

Антипъ. Руками вертишь? Поверти: помогаетъ.

Матрена. Смутилась моя голова. Всѣхъ ты засмутьянилъ, старый бормотунъ! О волѣ раздумалась.

Антипъ. О волѣ думать пр³ятно.

Матрена. Скажи по правдѣ; кабы тебѣ возможность, побѣгъ бы ты снова на волю?

Антипъ (помолчавъ). Десять годовъ назадъ, я убѣгъ съ отчаянности, съ большого горя, не понимаючи самого себя. Но, когда избылъ я отъ себя первое сердце, да поглядѣлъ кругомъ на Бож³й м³ръ, такъ и захватило мнѣ душу волею. И понялъ я тогда, что только съ волею и видать человѣку м³ръ Бож³й, a безъ воли y человѣка и глазъ нѣту. Въ рабьей онъ слѣпотѣ. И сталъ я въ ту пору себя корить и проклинать: съ чего я, дурень, загубилъ свою жизнь на холопской привязи? Только на седьмомъ десяткѣ и свѣтъ увидалъ! И всѣ десять лѣтъ прошли, словно сонъ пр³ятный... A вспомнить что въ нихъ радостнаго было? Какая сладость для тѣла? Ничего. Не покоилъ я старыя кости, a трудами трудилъ... Въ тюрьмахъ сиживалъ. По этапамъ черезъ всю Росс³ю прошелъ, изъ подъ карауловъ бѣгалъ, и голодалъ, и холодалъ, и бивали меня, и обкрадывали.

Матрена. Сохрани Богъ всякаго!

Антипъ. Да, все на волѣ, Матреша, на волъ! A съ нею, голубушкой, все сладко. Лучше ея не выдумалъ человѣкъ ничего. Воля весь человѣкъ! Есть воля, и человѣкъ есть. Нѣтъ воли, и человѣка нѣтъ... Такъ, склизь...

Матрена. Такъ что, Антипъ Ильичъ, если бы...

Антипъ. Нѣтъ, Матреша, ты меня не мани, сердца не вороши...

Матрена. Да я не маню - куда мнѣ тебя манить? Богъ съ тобою?

Антипъ. Эхъ, родненькая! былъ конь, да уѣздился! Кому и какой я товарищъ? Дряхлецъ! Кому куда бѣчь, a мнѣ въ могилу. Я свое изжилъ - дошелъ до ямы: мнѣ, другъ, уже и воля не нужна...

Матрена. Этого я уже не понимаю, почему, если волю такъ любишь, стала не нужна тебѣ воля.

Антипъ. Потому что старому ненужному кобелю всюду воля. И здѣсь мнѣ воля. Я управителю такъ сказалъ и тебѣ говорю. Ха-ха-ха! Съ меня ничего не стребуешь. Взятки гладки. Пиши меня, чьимъ хочешь, холопомъ, a я свой сталъ. Бож³й! Ха-ха-ха! Поздно мнѣ бѣжать. Некуда. Да и дѣло здѣсь есть... большое... Не додѣланное. A то побѣгъ бы съ вами, непремѣнно побѣгъ бы!

Матрена (струсила). Что ты, дѣдушка, право? все съ вами, да съ вами? Я тебя такъ, для примѣра спросила, a ты уже невѣсть что подумалъ.

Антипъ. Эхъ, Матренушка! Полно! Не хитри! Съ кѣмъ хитришь? Съ Антипомъ-бродягою! Я не колдунъ, да подъ тобою въ землю на три аршина вижу... знаю я ваши дѣла, все видѣлъ

Матрена. К...к...как³я дѣла?

Антипъ. Не трусь. Князю доносить не пойду... Такъ ему и надо, злодѣю! Такъ и надо!

Матрена. Охъ, дѣдушка! пропала моя голова. И охватить умомъ не умѣю, чего мы натворили... Мысли то такъ вотъ и мчатся кувыркомъ, будто турманы...

Антипъ. Погоди. Я тоже поднесу ему, демону... закуску въ жизни! За всѣхъ за себя, за княгиню-покойницу, за Матюшу, неповинную душу, племянника загубленнаго... Что мы знаемъ, то знаемъ! Сладкая будетъ закуска. Хо-хо! Скрючитъ его отъ нея.

Матрена. Ты что же, дѣдушка, неладное, стало быть, что-нибудь провѣдалъ про князя?

Антипъ. Это, другъ, не твоей головы дѣло.

Матрена. Пожалуй, не сказывай: я спросту.

Антипъ. Ни тебѣ и никому не узнать, пока не придетъ смерть либо за мною, либо за княземъ. Должно, я помру ранбше... Хо-хо! Посмотрю передъ смертью, какъ его задергаетъ... Хо-хо!

Матрена. Не смѣйся, дѣдушка! страшно!

Антипъ. Хо-хо-хо-хо-хо... Безъ того самъ не помру и его со свѣта не отпущу... Хо-хо-хо!

Михайло (поетъ).

Ходилъ, гулялъ добрый молодецъ,

Искалъ мѣста добраго.

Не нашелъ-то добрый молодецъ мѣста добраго,

A нашелъ-то добрый молодецъ море синее,

Камыши высок³е, лопухи широк³е...

Антипъ. Вожака въ бѣга ищешь?

Матрена. Да... съ однимъ Констою уходить боязно...

Антипъ. Напрасно. Парень головитый.

Матрена. Я парня своего не хаю, да молодъ и горячъ и сторону нашу плохо знаетъ: московск³й человѣкъ, городской.

Антипъ. Зови пѣвуна.

Матрена. Давыдка?

Антипъ. Михаилу.

Михайло. Не пойдетъ...

Антипъ. Пойдетъ. Кто его удержитъ? Вольная душа. Загнала бѣда сокола въ клѣтку,- ну, и терпитъ. Спитъ воля. A ты позови, разбуди. Пойдетъ.

Матрена. Да, ужъ лучше-то нельзя... О, Господи! просто затмен³е нашло, что я о немъ забыла.

Конста и Зина, обнявшись, стоятъ въ глубинѣ сада.

Антипъ. Поминай, какъ звали!

Зина. Хорошо... привольно..

Матрена. Спасибо, Антипушка, что надоумилъ.... Какъ рублемъ подарилъ.

Зина. Звѣзды на небѣ...

Конста. Сама ты - звѣзда изумрудная!

Михайло (выходить).

Какъ во этихъ камышахъ стояла избушечка.

Во той ли избушечки была свѣтлая горенка...

Матрена. Что ты, Давыдокъ, все грустное поешь? Веселую пой.

Михайло. Я, Матрена Никитишна, больше по причинѣ одинокаго горлодеру.

Матрена. Довольно по саду основу сновать садись рядкомъ, потолкуемъ ладкомъ.

Михайло. Съ великимъ моимъ удовольств³емъ.

Антипъ. Вы потолкуйте, a я послушаю...

Зина. Кузнецы трещатъ... трещатъ...

Конста. Много ихъ къ осени-то.

Зина. Трещите, стучите! Я теперь не боюсь...

Михайло. Вся полная зависимость отъ васъ, Матрена Никитишна. Безъ васъ я съ мѣста не тронусь, a съ вами хоть во всѣ преисподн³я.

Антипъ. Князь-то спитъ, чай, либо чертей вызываетъ.

Михайло. Безпремѣнно, что вызываетъ чертей.

Конста. Немного ему черти разскажутъ...

Зина (взвизгнула, и убѣжала). Конста! Лови меня.

Михайло. Константинъ!

Конста. Послѣ!

Михайло. Опосля, твою маменьку повидавши, y насъ съ тобою теперь больш³е разговоры будутъ.

Конста. Хорошо, хорошо... (Убѣгаетъ).

Зина. Конста! ау!

Антипъ. Земля-то, стало быть, подъ ногами горитъ.

Матрена. Этакихъ чертей князю не вызвать!

Михайло. Ночь-то свѣтлая, благодатная...

Антипъ. Мѣсяцъ бродяжье солнышко!

Михайло (запѣваетъ).

Ахъ ты, душечка, удалый молодецъ,

Ты гораздъ, душа, огонь высѣкать!

Часты искры сыплются,

Въ ретиво сердце вселяются,

Сиротою называются...

Зина. Конста! ау!

Конста. Ау!

Голосъ далекаго сторожа. Посматривай!

Михайло (дразнится). Поглядывай!

Смѣющ³йся голосъ Зины. Слуша-а-а-ай!!!

Занавѣсъ.

ДѢЙСТВ²Е IV.

Внутренн³й покой въ павильонѣ; обдерганные, порванные обои - жалк³й видъ разгрома, точно послѣ пожара. Черезъ высокая узк³я окна виденъ садъ. Одна старая, могучая яблоня почти приклонилась къ окну своею шапкою. Три выхода. Въ углу печь съ лежанкою, топится. Прошка поддерживаетъ огонь. На лежанкѣ подстилка и подушка - Антипова постель. Смѣшанная мебель, какъ въ нежиломъ помещен³и: хламъ, сданный въ кладовки. Ковчеговъ, Вихровъ, Липинъ, Исправникъ, Лаврент³й Ивановичъ, Прошка.

Виxpовъ. Четыре человѣка и собака исчезли изъ Волкояра и хоть бы слѣдъ по себѣ оставили. Словно ихъ проглотила.

Исправникъ. Такъ оно и есть.

Лавр. Иван. Верстахъ въ тридцати отсюда на низу - лодку угнанную, пустую, поймали. Муфтель ѣздилъ смотрѣть, наша волкоярская.

Виxpовъ. Старикъ! гдѣ теперь княжна?

Лавр. Иван. О томъ мы, баринъ, неизвѣстны.

Виxpовъ. Можетъ быть, лежитъ бѣдняжка въ какомъ-нибудь омутѣ унженскомъ, съ камнемъ на шеѣ, a тѣ - злодѣи - деньги ея дѣлятъ... брильянты...

Исправникъ. Господи, спаси!

Лавр. Иван. Типунъ вамъ на языкъ, баринъ.

Ковчеговъ. A мнѣ кажется, мы о княжнѣ скоро вѣсти получимъ... скоро! И для князя непр³ятныя... Не вокругъ Волкояра ее искать надо-съ. Не здѣсь-съ.

Виxpовъ. Гдѣ же; по-вашему?

Ковчеговъ . Въ Москвѣ или Петербургѣ. Родню поѣхала искать. Защиты просить. И найдетъ-съ.

Виxpовъ. Но зачѣмъ было уводить дворовыхъ?

Ковчеговъ. Какъ свидѣтелей и проводниковъ.

Исправникъ. А, по-моему, въ омутѣ... безпремѣнно въ омутѣ. Помилуйте. У нея деньги были,- мало ли князь дарилъ?.. По праздникамъ... на именины... Наконецъ материны брильянты... Гдѣ деньги и брильянты? Я спрашиваю: гдѣ?

Вихровъ. Ограбили.

Исправникъ. Да, ограбили, a самоѣ удушили и трупъ утопили.

Липинъ. Охота воображать страхи! Дѣло гораздо проще.

Вихровъ. Ну-съ?

Липинъ. Романъ любовный, и больше ничего. Слюбилась.

Ковчеговъ. Да съ кѣмъ же? Ну, съ кѣмъ?

Исправникъ. Всѣхъ сосѣдей провѣрили: ни ухомъ, ни рыломъ...

Липинъ. A этотъ... бѣжавш³й тоже... Какъ бишь его? Садовникъ что ли?..

Лавр. Иван. Конста?

Исправникъ. Вона вы куда гнете!..

Вихровъ. Фантаз³я разыгралась.

Липинъ. Какая же фантаз³я? Княжнѣ восемнадцать лѣтъ. Дѣвушка здоровая, красивая. Сидитъ въ затворничества какомъ-то нелѣпомъ, одурѣла отъ скуки. Конста этотъ единственный мужчина, котораго она видитъ...

Исправникъ. Да, какой же онъ мужчина для княжны? Онъ дворовый человѣкъ, a не мужчина.

Липинъ. Какой? Красивый.

Исправникъ. Не понимаю, что красиваго можетъ быть въ дворовомъ человѣкъ?.. Я, конечно, старикъ... Но, даже при этихъ сѣдинахъ и при этой почтенной лысинъ, сравните, господа: кто изъ насъ двоихъ болѣе прекрасное Бож³е создан³е - я или вонъ этотъ молодой Прошка?

Прошкa. Ась?

Вихровъ. Прошка!

Исправникъ. Неправда! У него лицо неблагородное.

Вихровъ. А у васъ?

Исправникъ. Откуда же y меня неблагородному лицу быть? Я столбовой.

Вихровъ. Ужъ не знаю, какъ о благородства, но, если бы я былъ женщина и надо было выбирать между вами двумя, я лучше влюбился бы въ Прошку.

Прошкa. Ась?

Ковчеговъ. Все это возможно и все это бывало. Мнѣ оно приходило въ голову. Но куда бы имъ тогда дѣваться? Дѣваться-то некуда.

Липинъ. A куда дѣваются прегрѣшивш³я купеческ³я дѣвы, которыя по старой вѣрѣ?

Вихровъ. Въ скиты?

Липинъ. Матери такъ спрячутъ, что не токмо съ полиц³ей - съ войсками не найти.

Ковчеговъ. Сказки!

Лавр. Иван. Нѣтъ, не сказки, баринъ, ваше высокоблагород³е. Стоять лѣса дремуч³е, тянутся болота непроходныя, a в тѣхъ лѣсахъ и болотахъ живутъ обители тайныя.

Липинъ. Да-съ. Деревни находили, села цѣлыя.

Лавр. Иван. Бѣжалъ народъ отъ некрутчины, отъ лютой крѣпости, отъ Никоновой щепоти и антихристовой печати.

Исправникъ. Въ Москвѣ ли, въ омутѣ ли, въ скитахъ ли княжна,- твердо одно: здѣсь ея нѣту, и вотъ уже мѣсяцъ кончается, что мы рыщемъ и свищемъ, a o ней нѣтъ ни слуха, ни духа.

Липинъ. Муфтель все записки ищетъ или намека какого-нибудь... Стѣны въ павильонѣ ободралъ, теперь полы подымаетъ...

Входить Муфтель; за нимъ Антипъ, блѣдный, изнеможенный, едва живой, ковыляетъ съ клюкою.

Myфтель Антипу. Не шляться за мною, лысый сатана! Куда я, туда онъ... Привязался, какъ тѣнь... Какой тебѣ интересъ? Что надо?

Aнтипъ. Больно занятно роешься, Богданычъ. Ровно бы ты кротъ?

Myфтель. Охъ, пощупать бы тебя! Пощупать!

Исправникъ. А и въ самомъ дѣлѣ: ты, старый чортъ, изъ бани своей, куда глядѣлъ?

Aнтипъ. Такъ! У нихъ дѣвки бѣгаютъ, a Антипка виноватъ... Князь меня что сторожить-то сюда поставилъ княжну или баню!

Myфтель. Баню.

Aнтипъ. Ну, баня вотъ она тебѣ: цѣлехонька, хоть завтра топи, да парься. A прочее насъ не касающее.

Myфтель. Да, вѣдь, когда они бѣжали, то должны были пройти мимо тебя или по близости... какъ же ты ихъ просмотрѣлъ?

Aнтипъ. Чудакъ ты, Богданычъ, погляжу я на тебя. Люди бѣжать надумались, a полѣзутъ доброй волей на живого человѣка? Бѣглецамъ, другъ, чужихъ глазъ не требуется... Бѣглецы, другъ, свидѣтелевъ-то, за горло, да и духъ вонъ.

Исправникъ. А ты вотъ живъ остался.

Aнтипъ. Потому и живъ, что не видалъ.

Князь Дмитр³й вбѣгаетъ съ бонною и нянькою.

Кн. Дмитр³й. Муфтель! Сестрица вернулась?

Myфтель. Никакъ нѣтъ, ваше с³ятельство. Нѣтъ ихъ.

Кн. Дмитр³й. A куда ушла сестрица, Муфтель?

Myфтель. М-м-м... на прогулку... побывать... Богу молится въ монастырѣ.

Кн. Дмитр³й. Какъ она долго молится!

Aнтипъ. Стало быть, есть о чемъ.

Кн. Дмитр³й. Здравствуй, дѣдушка!

Aнтипъ. Здравствуй... внучекъ.

Myфтель. Ты, старый песъ, охальничай, да не зазнавайся... Дерзить не моги!

Князь Дмитр³й убѣжалъ.

Aнтипъ. A чего я охальничаю? Ничего, какъ есть... Старикъ - стало быть, дѣдушка, малецъ - стало быть, внучекъ...

Вихровъ. У него въ головѣ неладно.

Myфтель. Совсѣмъ старикъ забывается.

Вихровъ. Каковъ сегодня князь?

Aнтипъ. Кабанъ кабаномъ, землю подъ собою грызетъ.

Myфтель. Молчи!

Aнтипъ. Молчу.

Взобрался на лежанку, свернулся калачикомъ, лежитъ, какъ будто въ забытьи.

Исправникъ. Тише сегодня. Хлопоничъ изъ Питера пр³ѣхалъ съ новостями; какъ будто немного разговорилъ его с³ятельство.

Муфтель. Съ лица ужъ очень нехорошъ... Син³й даже.

Лавр. Иван. За головку все ручками берутся.

Исправникъ. Мигрень, значитъ.

Лавр. Иван. Ажъ пристанываютъ.

Князь и Хлопоничъ.

Хлопоничъ. Не узналъ Петербурга. Истинное слово говорю вамъ, ваше с³ятельство, не узналъ. Духъ иной-съ! Друг³е люди!

Князь. Гмъ.. гмъ...

Хлопоничъ. Даже и стишокъ такой ходитъ о всеобщемъ удивлен³и по поводу новыхъ временъ. Помилуйте-съ! "На дрожкахъ ѣздятъ писаря, въ фуражкахъ ходятъ офицеры"... Предводителя нашего сынка встрѣтилъ. По Невскому теленкомъ оглашеннымъ бзыритъ, только-что съ теплыхъ водъ... въ бородѣ-съ! Причесанъ, какъ мужикъ, и въ бородѣ!.. И - ничего-съ! Никто не препятствуетъ... Помилуйте! При покойникѣ, на барабанѣ бороду-то обрили бы... чрезъ полкового цирюльника! да-съ!

Князь. Дуракъ безъ бороды баранъ, съ бородою козелъ, только и разницы.

Хлопоничъ. Говорятъ-съ! Шепчутъ-съ! Сочиняютъ-съ! Прожектовъ! Мѣстовъ! Жалованьевъ! Такъ и гудетъ-съ...

Князь. Гудетъ, говоришь?

Хлопоничъ. До ужасти! Зван³я и ранги перемѣшались. Сегодня, скажемъ, человѣкъ въ ничтожествъ былъ, a завтра прожектъ написалъ, въ точку попалъ, и-мало-мало не министръ!.. Все - съ войны пошло-съ, опосля замирен³я.

Князь. A y насъ тихо. Гудѣн³е жизни мимо плыветъ. Спимъ въ омутѣ и ничего не слышимъ. Гремѣлъ Севастополь,- я спалъ. Скончался Николай Павловичъ, спалъ. Ничто, ничто для меня жизнь живая... Остолбенела мысль, и чувства мои - какъ спячка удава объѣвшагося... Такъ надо полагать, отъ сна этого прямо перейду и въ сонъ смертный.

Хлопоничъ. Вамъ бы, ваше с³ятельство, душу развеселить въ Питеръ проѣхать?

Князь. Не видали меня тамъ! За дикаго ирокеза почтутъ.

Хлопоничъ. Развлеклись бы: Боз³я поетъ. Старыхъ дружковъ повидали бы... Энтихъ-то, ваше с³ятельство, которые по четырнадцатому числу... всѣхъ велѣно возвратить.

Князь. Врешь?

Хлопоничъ. Ей-Богу! Ѣдутъ изъ дальнихъ краевъ-то... Первые люди! Встрѣчаютъ ихъ по городамъ, словно вельможъ какихъ...

Князь. Благословенъ грядый во имя Господне!

Хлопоничъ. Право, повидались бы, ваше с³ятельство?

Князь. Зачѣмъ? Чтобы себя стыдиться? Я и наединѣ, братъ, самъ съ собою довольно стыжусь.

Хлопоничъ. Помилуйте-съ!

Князь. Общаго между нами уже нѣту... Радъ, что живы, кто живъ... а - нѣту, умерло общее! Они тамъ - въ глубинъ сибирскихъ рудъ - души свои живыя сохранили, сквозь вьюги, сумракъ и нищету, въ оковахъ, свѣтъ свой пронесли... A я свободный, богатый - душу свою зарылъ