Шекспир Вильям - Генрих Iv (Часть вторая), Страница 12 - Книги

О, государь, простите! Если б слезы,

Душившие меня, одно хоть слово

Мне дали высказать, печали вашей

Излиться я вполне бы не дал, раньше

Прервав укор и нежный ваш, и горький.

Смотрите, вот она - корона ваша:

Надолго пусть Бесмертный Венценосец

Венец земной за вами сохраняет,

И если я когда-либо в короне

Хоть что-нибудь иное видел, кроме

Блистательной эмблемы вашей славы

И вашего ж величья, пусть навеки

В униженно смиренном положеньи,

В каком стою пред вами, - повинуясь

Велениям любви и уваженья, -

Останусь я. Сам Бог тому свидетель,

Какой тоской мне сердце защемило,

Когда, войдя сюда, я не заметил

В вас признака малейшего дыханья.

Когда я лгу, пускай умру с печатью

Бесславия, не доказав отчизне,

Что на меня взирает с недоверьем, -

Как искренно отныне я решаюсь

Всё прошлое раскаяньем загладить.

Я подошел, чтоб посмотреть на вас;

Вдруг мне почудилось, что вы скончались,

И, полумертвый сам от этой мысли,

С укором я к короне обратился,

Как будто понимать она могла

Мои слова. Я говорил: "Заботы,

Которые с тобою неразлучны,

До времени сгубили дух и тело

Любимого родителя. Хотя ты

И скована из лучшего металла,

Но для меня ты хуже несравненно

Того, что жизнь поддерживает в людях

Целебною способностью своею.

Тебя все чтят, тебя все превозносят,

А между тем, не ты ли загубила

Того, кто столько лет так безупречно

Тебя носил?!". С таким укором горьким

Я и надел ее, чтоб с ней, по долгу

Достойного преемника, сейчас же

Вступить в борьбу, как с беспощадно лютым

Врагом, отца любимого убившим

Здесь, на моих глазах. Но если радость

Хотя б на миг в душе моей проснулась,

Иль гордости порыв неукротимый

Затрепетал в осиротелом сердце,

Иль если, наконец, приветом встретил

Я восходящую зарю величья, -

Пусть никогда Создатель не дозволит,

Чтоб моего чела венец коснулся;

Пусть буду я ничтожнейшим вассалом,

Когда-либо колена преклонявшим

С тоской и трепетом пред блеском трона.

Король Генрих

О, Гарри мой, не Небо ль вразумило

Тебя унесть ее, чтоб оправданьем

Разумным ты в отце еще усилил

Его любовь? Поближе сядь к постели,

Мой сын, и выслушай, как мне сдается,

Последний мой совет. Известно Богу,

Каким путем извилистым и темным

Я добралс_я_ до власти королевской,

И лишь Ему да мне известно, Гарри,

С каким трудом, с какой тревогой вечной

Удерживал я на челе корону.

Тебе она достанется при лучших

Условиях, прямей, законней, ибо

То черное, пред чем не отступал я,

Чтоб до нее добраться, всё в могилу

Со мной сойдет. Да, на челе моем

Казалась всем она символом власти,

Захваченной рукою дерзновенной.

В живых еще немало сохранилось

Людей, которые мне помогали

Отнять ее у Ричарда, и это

Немало смут кровавых порождало,

Губило мир страны. Тебе известно,

Каким опасностям я подвергался

От этого; вся жизнь моя лишь рядом

Сплошных тревог была; с моею ж смертью

Здесь многое изменится: что миру

В моих руках добычею казалось,

То перейдет к тебе уже по праву.

Хоть будешь ты стоять на троне тверже,

Чем я стоял, однако притязаний

Вокруг тебя так много, что едва ли

И положение твое считать возможно

Вполне упроченным. Друзья мои -

Они же пусть все будут и твоими -

Еще недавно так когтей лишились

И жал своих. Возвыситься, конечно,

Мне помогли кровавые услуги

Таких друзей; могуществом, однако,

Своим они могли меня и свергнуть;

Поэтому иных я уничтожил,

Других хотел вести в Святую Землю,

Чтоб н_е_ дали им праздность и покой

Возможности попристальней вглядеться

В мои права, а потому, мой Гарри,

Поставь себе за правило - почаще

Вести войну в странах далеких, чтобы

Внимание умов непостоянных

Тем развлекать и заставлять в походах

Былое забывать навек... О, как бы

Мне многое сказать еще хотелось,

Но грудь моя истощена, и силы

Нет больше продолжать... Великий Боже,

Прости мне путь, которым я короны

Достиг, и укрепи ее за сыном!

Принц Генрих

О, повелитель мой, ее не вы ли

Приобрели, носили, сохраняли

И передали мне? - Теперь сомненью

Не подлежат мои права. Сумею

Их отстоять я против всей вселенной.

Входят принц Джон, другие принцы, граф

Уорик и прочие лорды.

Король Генрих

Смотри, смотри вот брат твой - Джон Ланкастер -

Идет сюда!

Принц Джон

Здоровье, мир и счастье

Вам, мой отец и государь!

Король Генрих

Приносишь

Ты счастье мне и мир, но не здоровье:

Оно, увы, на юношеских крыльях

От ветхого пенька уж отлетело.

Увидел я тебя, а вместе с этим -

Конец земных заботам. Где лорд Уорик?

Принц Генрих

Он здесь, милорд.

Граф Уорик подходит ближе.

Король Генрих

(Уорику)

Скажите, как зовется

Тот зал, где я лишился чувств?

Граф Уорик

Зовется

Иерусалимским он.

Король Генрих

Ну, слава Богу! -

Там жизнь моя окончиться должна.

Давно уже мне предсказали, будто

В Иерусалиме я умру. Всё думал

Поныне я, что это будет там,

В Святой Земле... Милорды, отнесите

Меня скорей опять туда: желаю

Я умереть в Иерусалимском зале.

Уходят.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА I

Глостершир. Комната в доме Шэллоу.

Входят Фальстаф, Шэллоу, Бардольф и паж.

Шэллоу

Нет, сэр! Клянусь петухом и сорокой, я вас нынче не отпущу. (Зовет). Эй, Дэви!

Фальстаф

Как хотите, мистер Шэллоу, а вы должны меня извинить...

Шэллоу

Не хочу извинять и не извиню; никаких извинений я не допускаю, да и к чему извинения? Потому я и не извиню вас. Эй, Дэви, где ты?!

Дэви входит.

Дэви

Я здесь, сэр.

Шеллоу

Дэви, Дэви, Дэви, Дэви... Дай мне вспомнить, Дэви... дай вспомнить... Ах, да! позови сюда повара... Уильяма... - Нет, сэр Джон, никаких извинений!

Дэви

Этого поручения, сэр, как хотите, исполнить я не могу... да к тому же, чем мы засеем тот большой клин? Пшеницей, что ли?

Шеллоу

Да, Дэви, пшеницей, красноколоской... Позови же Уильяма... Найдется у нас еще пара голубей?

Дэви

Как не найтись, сэр. Да вот еще тут счет от кузнеца за ковку лошадей, да еще плуг он чинил.

Шэллоу

Проверь счет и расплатись. - Нет, нет, сэр Джон, ни за что не извиню!

Дэви

Еще, сэр, вот что: нам новое ушко к ведру необходимо нужно... да еще не забудьте вычесть сколько-нибудь с Уильяма за мешок; он его на той неделе на Гинклейском базаре потерял.

Шэллоу

Так, так, надо вычесть... Так вот, Дэви... парочку голубчиков да парочку курочек, да ножку баранины, да еще чего-нибудь повкуснее... Скажи, чтоб Уильям этим хорошенько занялся.

Дэви

Стало быть, военный-то господин ночевать останется?

Шэллоу

Да, останется. Хочу хорошенько угостить его. Иметь при дворе друга лучше, чем целый пенни в кошельке... Обращайся получше и с его прислугой; это такие канальи, что, того и гляди, ни за что, ни про что, растрепят мое имя на весь свет.

Дэви

Растрепанней-то их самих и быть никого не может. Белье на них - упаси Господи! - одни лохмотья.

Шэллоу

Недурно сказано, Дэви... ступай, однако, по делам.

Дэви

Я вот о чем попрошу вас, сэр: решите в пользу Вильяма Вайзора из Уинкота дело его с Климентом Перкесом из замка.

Шэллоу

На этого Вайзора только и слышны одни жалобы. Насколько мне известно, он отчаяннейший негодяй.

Дэви

Вполне согласен с вами, сэр: он мошенник... Но, видит Бог, сэр, и мошеннику хоть когда-то следует ожидать поблажки по просьбе приятеля. Честный человек и сам способен защищаться, а негодяй - нет. Я вот уже восемь лет верой и правдой служу вашей чести, сэр... да-с, целых восемь лет. И если я каких-нибудь раз шесть или семь в год не в состоянии помочь приятелю-мошеннику и защитить его против честного человека, то, значит, я мало пользуюсь вашим расположением. Этот негодяй для меня честнейший друг, сэр, потому я и прошу вашу милость решить дело в его пользу.

Шэллоу

Хорошо, увидим... Ничего дурного он во всяком случае от меня не увидит. Однако, за дело, Дэви. (Дэви уходит.) Где же вы, сэр Джон... Ну, ну, ну, без отговорок!.. Снимайте-ка сапоги, сэр. - Дайте мне вашу руку, мистер Бардольф.

Бардольф

Очень рад видеть вашу милость.

Шэллоу

Благодарю тебя от всей души, любезнейший Бардольф. (Пажу). И ты тоже, большой человек, добро пожаловать. Идемте, сэр Джон.

Фальстаф

Сию минуту, мистер Роберт Шэллоу. (Шэллоу уходит.) Присмотри-ка за нашими ло- шадьми, Бардольф. (Бардольф уходит; за ним паж.) Если бы меня на четыре части распилить, из меня вышло бы четыре дюжины таких отшельничьих посохов, как этот Шэллоу. Удивительно, право, слышать, какое полное соответствие существует между его умом и умом его прислуги. Она, постоянно глядя на хозяина, невольно стала смахивать на придурковатого сельского слугу, а он усвоил себе ухватки судейского холопа. Умы их сочетались таким тесным браком, что так и идут рядышком, словно стая диких гусей. Если бы мне чего-нибудь было нужно от самого Шэллоу, я бы первым делом подольстился к его слуге, зная, что и хозяин, и слуга как бы один человек; если же мне было бы необходимо чего-нибудь добиться от прислуги, я бы подластился к хозяину, видя ясно, что никто не имеет над прислугой такой власти, как он. Известное дело, что и ум, и глупость прилипчивы и что ими можно заразиться, как болезнями, потому людям надо строго выбирать компанию, с которой они водятся. Взяв Шэллоу темой для своих рассказов, я буду ими смешить принца, по крайней мере, в продолжение шести месяцев, то есть четырех судебных и двух долговых сроков, и будет у меня принц хохотать без интерваллумов. Удивительно, какое действие производят на людей выдумки, приправленные крепким словцом, или смехотворные шутки, сказанные с угрюмым выражением. Особенно сильно действует это на молокососов, еще не испытавших, что такое ломота в плечах! Да, принц будет хохотать до того, что лицо его примет вид скомканного промокшего плаща.

Шэллоу

(за сценой)

Сэр Джон!

Фальстаф

Иду, мистер Шэллоу, иду! (Уходит).

СЦЕНА II

Комната в Вестминстерском дворце.

Граф Уорик и верховный судья одновременно

входят с разных сторон.

Граф Уорик

А, здравствуйте, милорд-судья! Куда вы?

Судья