Ибсен Генрик - Пер Гюнт, Страница 8 - Книги

"> Присяду отдохнуть здесь и дождусь,

Когда свой гимн он солнцу запоет.

Позавтракав, взберусь на пирамиду,

А хватит времени, так и внутри

Исследую ее я досконально.

Потом - вкруг моря Красного по суше;

Могилу фараона Потифара,

Быть может, там найти удастся мне.

Затем преображусь я в азиата

И в Вавилоне поищу следов

Садов висячих и блудниц - главнейших

Следов культуры, так сказать. А там

До Трои лишь рукой подать.

От Трои морем путь прямой в Афины;

На месте изучу я каждый камень

В проходе, где сражался Леонид.

И с лучшими философами также

Поближе познакомлюсь; разыщу

Тюрьму, где в жертву принесли Сократа...

А впрочем, нет! Теперь ведь там восстанье!

Так эллинизм мы по боку пока.

(Смотрит на свои часы.)

Однако безобразие, как солнце

Изволит долго прохлаждаться. Время

Мне дорого... На чем бишь я... на Трое

Остановился?

(Встает и прислушивается.)

Это что за звуки?..

Как будто бы насвистывает ветер?..

Восход солнца.

КОЛОСС МЕМНОНА (поет). Птицы взлетают из пепла богов,

Птицы поющие,

Юность дающие.

Создал их Зевс, повелитель громов,

Неукротимыми,

Непримиримыми.

Мудрая птица-сова, отвечай,

Где мои птицы спят сладко?

Или умри, иль отгадай

Песни загадку!

ПЕР ГЮНТ. И в самом деле... показалось мне,

Что статуя те звуки издавал!

То - музыка прошедшего. Я слышал,

Как голос каменный то повышался,

То понижался... Надо записать

И передать затем на обсужденье

Специалистов.

(Заносит в записную книжку.)

"Статуя поет.

Я слышал звуки явственно довольно,

Но текста песни разобрать не мог.

Все это, несомненно, чувств обман.

Я больше ничего на этот раз

Достойного внимания не встретил".

(Идет дальше.)

Близ селения Гизе. Колоссальный сфинкс, высеченный из скалы. Вдали иглы и минареты Каира.

Появляется ПЕР ГЮНТ и внимательно осматривает сфинкса, приставляя к глазам то лорнет, то сложенную трубкой кисть руки.

ПЕР ГЮНТ. Нет, где же я когда-то видел нечто,

Похожее на чучело вот это?

Ведь где-то видел я - не то на юге,

Не то на севере? И что такое

То было? Человек? Но кто такой?

Колосс Мемнона на своих обломках

Торчком торчащий, - после уж смекнул я, -

Похож на пресловутых доврских дедов.

И этого ублюдка, сочетанье

Диковинное женщины и льва,

Я тоже разве взял из сказок? Или

Похожее я в самом деле видел?..

Из сказок? Нет, не то... А, вспомнил, вспомнил!

Ведь это же "великая Кривая",

Которой я башку разбил... Конечно,

В бреду лежал тогда я, в лихорадке...

(Подходит ближе.)

Такие же глаза, такие ж губы...

Лишь взгляд не так сонливо туп, хитрее;

А в общем - то же самое совсем.

Так вот она - Кривая! Днем да с тылу -

На льва похожа... Ну, а знаешь ты

Еще загадки? Так ли ты ответишь

Теперь, как и тогда?

(Кричит сфинксу.)

Кривая! Кто ты?

ГОЛОС (из-за сфинкса). Ach, Sphinx, wer bist du?

ПЕР ГЮНТ. Вот так диво! Эхо

Лопочет по-немецки!

ГОЛОС. Wer bist du?

ПЕР ГЮНТ. Совсем как немец! Это наблюденье

Прелюбопытно, - ново и мое!

(Записывает в книжку.)

"Немецкий отзвук. Диалект берлинский".

Из-за сфинкса выходит БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Здесь человек!

ПЕР ГЮНТ. Так говорил я... с ним?

(Снова записывает.)

"Пришел я позже к выводам другим".

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (с беспокойным телодвижениями).

Простите, сударь... Жизненный вопрос!..

Узнать позвольте: что как раз сегодня

Вас привело сюда?

ПЕР ГЮНТ. Хотел отдать

Я другу юности визит...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Как? Сфинкс?..

ПЕР ГЮНТ (кивая головой). Знавал его я в старину.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Famos!..

И это за минувшей ночью вслед!..

Трещит мой череп... хочет разлететься...

Как молотками бьют в нем... Отвечайте:

Вы знаете ли, кто он, что он?

ПЕР ГЮНТ. Сфинкс-то?

Он попросту - он сам, каков он есть;

И век останется самим собою.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (подпрыгнув).

А! Молнией блеснула предо мной

Загадка жизни! Верно ль только это,

Что он - он сам, каков он есть?

ПЕР ГЮНТ. Ну да,

Он сам так говорит, по крайней мере.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Он сам, каков он есть! Так близок, близок

Переворота час!

(Снимая шляпу.)

А ваше имя?

ПЕР ГЮНТ. Пер Гюнт.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (в тихом волнении).

Пер Гюнт. Конечно, это - символ!

Как надо было ожидать... Пер Гюнт!

То, значит, - он, неведомый, грядущий,

О чьем приходе был я извещен!..

ПЕР ГЮНТ. Как, это правда? Вы пришли, чтоб встретить?..

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Пер Гюнт!.. Загадочно! Остро! Глубоко!

Премудрости тут в каждом слове бездна!

А что вы представляете собою?

ПЕР ГЮНТ (скромно). Я быть всегда "самим собой" старался.

Каков я есмь. А впрочем, вот мой паспорт.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Все тот же смысл загадочный на дне!

(Схватив его за руку.)

В Каир! Толковников толковник найден!

Вы - царь!

ПЕР ГЮНТ. Я - царь?

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Идем! Идем!

ПЕР ГЮНТ. Нет, правда,

Я признан?..

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (увлекая его за собой).

Да! Толковников царем -

На основанье собственного "я"!

В Каире. Большой двор, кругом идут высокие стены и здания с решетками на окнах. Во дворе несколько железных клеток. ТРОЕ СТОРОЖЕЙ. Входит ЧЕТВЕРТЫЙ.

ЧЕТВЕРТЫЙ. Послушай, Шафран, где же наш директор?

ОДИН из СТОРОЖЕЙ. Уехал ранним утром на заре.

ЧЕТВЕРТЫЙ. С ним, видно, что-то приключилось ночью...

ВТОРОЙ. Потише вы! Смотрите, он вернулся!

БЕГРИФФЕФЕЛЬДТ вводит ПЕРА ГЮНТА, запирает ворота и кладет ключи себе в карман.

ПЕР ГЮНТ (про себя). Предаровитый человек, как видно;

Глубокий ум; что слово - то загадка!

(Озираясь.)

Так вот он - клуб толковников ученых?

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Здесь всех их до единого найдете;

Их семьдесят числом сначала было;

Потом же прибыло сто шестьдесят.

(Кричит сторожам.)

Эй, Михель! Шафман! Шлингельберг и Фукс!

Живее в клетку!

СТОРОЖА. Нам?

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. А то кому же?

Ну, марш! Скорее! Вертится земля,

И будем мы вертеться вместе с нею!

(Вынуждает их войти в клетку.)

Пришел великий Пер! Об остальном

Судите сами, я же умолкаю.

(Запирает клетку и швыряет ключи в колодец.)

ПЕР ГЮНТ. Но, доктор... уважаемый директор...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Ни то и ни другое. Этим прежде

Я был... Умеете ли вы молчать,

Царь Пер? излить хочу пред вами душу...

ПЕР ГЮНТ (с беспокойством). Но в чем же дело?

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Обещайте мне,

Что вы не содрогнетесь.

ПЕР ГЮНТ. Постараюсь...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (увлекает его в угол и шепчет).

Сегодня в ночь, в двенадцатом часу,

Скончался абсолютный разум!

ПЕР ГЮНТ. Боже!..

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Прискорбное до крайности событье.

Особенно же неприятно мне, -

Ведь это учрежденье до сих пор

Именовалось сумасшедшим домом...

ПЕР ГЮНТ. Так это - сумасшедший дом!

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Поймите,

Так было прежде, не теперь.

ПЕР ГЮНТ (бледный, про себя). Теперь-то

Я понял, где я, с кем я говорю!

Он - сумасшедший, но никто не знает!..

(Пытается уйти от Бегриффенфельдта.)

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (следуя за ним). И вообще, надеюсь, вы меня

Как должно поняли? Хоть и сказал я,

Что разум умер, это вздор, конечно.

Он вышел из себя, из кожи вылез,

Как та лиса из шкуры, о которой

Рассказывал Мюнхгаузен.

ПЕР ГЮНТ. Но простите...

Я на минутку...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (удерживая его). Иль не, как угорь, -

Не как лиса. Гвоздь в глаз ему - и он

Задрыгал на столе...

ПЕР ГЮНТ. Куда деваться?..

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. ... Потом ножом вкруг головы - чик-чик,

И - он из кожи выскочил!

ПЕР ГЮНТ (в сторону). Безумный!

Как есть безумный!

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Ну, так дело ясно,

Что этого события не скроешь, -

Ведь этот "выход из себя" ведет

К перевороту полному во всем.

Все личности, что за безумных слыли

До этой ночи, с этих пор - нормальны,

Согласны с разумом в его новейшей,

Последней фазе. А отсюда вывод

Дальнейший, правильный, что в тот же час

За умных слывшие - сошли с ума.

ПЕР ГЮНТ. Вы кстати мне напомнили о часе;

Я тороплюсь, не терпит время...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Время?

Вы мысль мою пришпорили!

(Открывает одну из дверей и кричит.)

Сюда!

Грядущее, обещанное близко!

Скончался разум - да живет Пер Гюнт!

ПЕР ГЮНТ. Добрейший... но позвольте...

На дворе понемногу собираются УМАЛИШЕННЫЕ.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Все сюда!

Приветствуйте зарю освобожденья!

Пришел ваш царь!

ПЕР ГЮНТ. Я - царь? Да неужели?..

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Ну да!

ПЕР ГЮНТ. Такая честь... превыше меры...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Э, полно, ложной скромности не место

В такой великий миг.

ПЕР ГЮНТ. Хоть срок мне дайте...

Я, право, не способен... поглупел...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. И это говорит тот человек,

Который понял даже мысли сфинкса,

И стал "самим собой"?

ПЕР ГЮНТ. В том-то и дело!

"Самим собой" я вообще являюсь;

Но здесь, насколько понимаю я,

"Самим собой" быть - значит отрешиться

от собственного "я"?

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Ничуть! Ничуть!

Вы ошибаетесь. Напротив, каждый

Является "самим собою" здесь

И более ничем; с самим собою

Здесь каждый носится, в себя уходит,

Лишь собственного "я" броженьем полон.

Здесь герметическою втулкой "я"

Себя в себе самих все затыкают.

Здесь для беды чужой нет слез; вниманья,

Чутья к чужим идеям не ищите;

Мы сами по себе и для себя

Во всем - до мозга самого костей!

В разбеге собственного "я" - на самом

Краю трамплина мы, и если нужен

Нам царь, то это - вы, не кто иной!

ПЕР ГЮНТ. Ах, черт меня возьми!..

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Не падать духом!

На свете все почти вначале ново.

"Я - сам" вперед! Сейчас я вам образчик

Представлю, - первого, кто попадется...

(Мрачной личности.)

А, здравствуй, добрый мой Гугу! Ну что?

По-прежнему с печатью скорби бродишь?

ГУГУ. А как иначе, если целый род

За поколеньем поколенье мрет

Неистолкованным?

(Перу Гюнту.)

Ты, чужестранец,

Меня желаешь слушать?

ПЕР ГЮНТ. Да.

ГУГУ. Так слушай...

Там в сказочном востоке,

Малабар лежит далекий,

Погрузясь в морские дали.

Там культуру насаждали

Португальцы и голландцы.

Кроме этих чужестранцев,

Были толпы там своих,

Малабарцев коренных.

Но теперь язык их смешан,

К сожалению. А встарь

Там - могуч, свободен, бешен -

Сам орангутанг был царь.

Чужд всех тонкостей культуры,

Только свой язык он знал, -

Как свободный сын натуры,

Завывал лишь да рычал.

Горе! Пришлою ордою

Тот язык сведен на нет.

Ночь нависла над страною

На четыре сотни лет!

Результат же долгой ночи -

Всех природных сил застой.

Вот рычать не стало мочи,

Вот и смолк туземный вой.

Чтобы выразить идею,

К речи нужно прибегать!

Хуже гнета, думать смею,

В свете слыхом не слыхать.

Оставаться самобытным

Хочет, должен "всяк язык", -

Я и встал за первобытный

Наш природный рев и крик.

На него народа право

Отстоять я криком мнил;

Он ведь гордость наша, слава -

Я вопил, что было сил.

Но - увы! - мои страданья

Не сумели оценить.

Друг, ты зришь мои страданья,

Посоветуй, как мне быть?

ПЕР ГЮНТ (про себя).

С волками жить - по-волчьи выть, - недаром

Написано.

(Вслух.)

Насколько мне известно,

Мой друг, в лесах, на берегах Марокко,

Живут еще стада орангутангов -

Не истолкованы и не воспеты.

Язык их - малабарщина прямая;

Так вот прекрасный и примерный подвиг -

Туда вам эмигрировать, подобно

Другим великим людям, ради пользы

Туземцев-земляков...

ГУГУ. Благодарю!

Совет твой принимаю и исполню.

(С важной миной.)

Отверг певца-толковника восток,

Но есть на западе орангутанги!

(Уходит.)

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Ну, не является ль он "сам собою"?

"Самим собой", одним собой он полон;

во всем он, с головы до пят, он сам.

Является "самим собою" в силу

Того, что - вне себя. Сюда подите!

Другого покажу я вам, который

Был тоже с разумом в конфликте прежде,

Но со вчерашней ночи с ним в ладу.

(Феллаху, таскающему за спиной мумию.)

Ну, как дела, царь Апис?

ФЕЛЛАХ (дико Перу Гюнту). Я - царь Апис?

ПЕР ГЮНТ (прячась за директора).

Я, к сожалению, не посвящен...

И положенье для меня неясно...

Насколько же могу судить по тону...

ФЕЛЛАХ. Так лжешь и ты.

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (феллаху). Он разъясненья ждет

От вашего величества.

ФЕЛЛАХ. Пусть внемлет!

(Обращаясь к Перу Гюнту.)

Ты видишь, кого я ношу за спиною?

"Царь Апис" - при жизни он имя носил,

а ныне он мумией просто зовется,

и мертв он мертвецки, хотя и не сгнил.

Он выстроил все пирамиды Египта,

И сфинкса великого вытесал он,

И с турками, как говорит наш директор,

Вел славные войны, за что был почтен

При жизни еще благодарным народом:

Владыку причислили к лику богов

И статуй ему понаставили в храмах -

Кумиров из золота, в виде быков.

Теперь же во мне возродился царь Апис,

Сомнений в том нет у меня никаких,

А есть у тебя они - живо рассею

Их силой живой доказательств моих!..

Царь Апис со свитой раз был на охоте

И, спрыгнув с коня, удалился на час

От свиты своей на соседнее поле...

А полем-то пращур владел мой как раз.

И это же поле, что царь унавозил,

Вскормило меня своим тучным зерном.

А этого мало - рога-невидимки

Ношу я над царственным этим челом!

Итак, я - царь Апис природный; но люди,

Увы, не хотят признавать мою власть;

Феллахом, не больше, меня все считают,

Так мне ли удел свой жестокий не клясть!

И средство помочь - так поведай же мне!

Скажи, посоветуй, что должен я сделать,

Чтоб Апису стал я подобен вполне?

ПЕР ГЮНТ. О, вашему величеству лишь стоит

Настроить пирамид еще, и сфинкса

Еще крупнее вытесать, и войны

Еще славнее с турками вести.

ФЕЛЛАХ. Да, хорошо так говорить! Но сделать -

Феллаху бедному, голодной вше?..

Мне хижину мою едва под силу

Очистить от мышей да и от крыс...

Давай другой совет - такой, чтоб мне

И ничего не стоило исполнить,

И чтобы уподобился вполне я

Тому, с кем я ношусь всю жизнь мою!

ПЕР ГЮНТ. Так вашему величеству пойти бы

Да удавиться; раз уж очутившись

В земле, в естественных границах гроба, -

Мертвецки-мертвым, как и он, держаться.

ФЕЛЛАХ. Готовь веревку! За веревку - жизнь!

Я удавлюсь со всеми потрохами!

Сначала разница меж нами будет,

Со временем же сгладится она.

(Отходит и готовится повеситься.)

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Вот это - личность, человек с методой!..

Не правда ли, Пер Гюнт!

ПЕР ГЮНТ. Да, да, я вижу...

Но он и впрямь удавится сейчас!

О господи помилуй!.. Сам не свой я...

Собраться с мыслями не в состояньи...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Вы - в переходной стадии; она

Непродолжительна, однако.

ПЕР ГЮНТ. То есть?

Я - в переходной стадии... к чему?

Вы извините... но мне надо выйти...

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (удерживая его).

С ума сошли вы?

ПЕР ГЮНТ. И не думал. Что вы!

Избави бог!

Суматоха. Сквозь толпу пробирается МИНИСТР ГУССЕЙН.

ГУССЕЙН. Сейчас мне доложили,

Что царь сегодня прибыл к нам.

(Обращаясь к Перу Гюнту.)

Не вы ли?

ПЕР ГЮНТ (с отчаянием). Да, да, подписано и решено!

ГУССЕЙН. Отлично... Надо отвечать на ноты?

ПЕР ГЮНТ (рвет на себе волосы).

Отлично! Да! Чем хуже тут, тем лучше!

ГУССЕЙН. Так удостойте обмакнуть меня!

(С низким поклоном.)

К услугам вашим: я - перо.

ПЕР ГЮНТ (кланяясь еще ниже). А я -

Исписанный каракулями царский

Пергамент!

ГУССЕЙН. Государь мой, вот вам вкратце

История печальная моя:

Песочницей слыву, а я - перо.

ПЕР ГЮНТ. Моя история еще короче:

Я лист бумаги чистой, на которой

И не напишут никогда ни строчки.

ГУССЕЙН. На что я годен - людям невдомек,

И хочется меня им приспособить

Для посыпания песком.

ПЕР ГЮНТ. Я книгой

С застежками серебряными был

В руках у девушки! Но что безумным,

Что умным быть - все та же опечатка.

ГУССЕЙН. Какое жалкое существованье -

Пером гусиным быть и никогда

Не чувствовать ножа прикосновенья!

ПЕР ГЮНТ (высоко подпрыгивая).

А быть оленем и все прыгать, прыгать

Над пропастью... и под своим копытом

Не чувствовать опоры никогда!

ГУССЕЙН. Скорее нож! Я туп; пускай очинят

И заострят меня! Весь свет погибнет,

Коль отупею я совсем!

ПЕР ГЮНТ. О бедный мир,

Который - как всегда свое изделье -

Творцу таким прекрасным показался!

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ. Вот нож!

ГУССЕЙН (хватая его). Как жадно буду пить чернила!

С каким я наслажденьем очинюсь!

(Перерезает себе горло.)

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (поспешно отодвигаясь).

Не брызгай же, перо!

ПЕР ГЮНТ (с все возрастающим страхом).

Ай-ай! Держите!

ГУССЕЙН. Меня держите, да! Ведь я перо!

Держите крепче и - на стол бумагу...

(Падает.)

Я исписался. Слушайте постскриптум:

"Он жил и умер держанным пером!"

ПЕР ГЮНТ (шатаясь). А что осталось мне? И кто я?.. Что я?..

Держи меня, великий... Крепче, крепче!

Я - все, что хочешь ты. Я - грешник, турок,

Я - тролль... Лишь помоги мне... Порвались

Во мне как будто струны...

(Вскрикивая.)

Не могу я

Припомнить второпях, как звать тебя...

Спаси меня, ты... опекун безумцев!

(Падает в обморок.)

БЕГРИФФЕНФЕЛЬДТ (с венком из соломы, подпрыгивает и садится на Пера Гюнта верхом). Хо-хо! Как гордо в луже он лежит!

Он вышел из себя. Венчать его!

(Нахлобучивает на Пера Гюнта венок и кричит.)

Да здравствует царь собственного "я"!

ШАФМАН (в клетке). Es lebe hoch der grose Пер!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

На палубе корабля, плывущего по Северному морю, в виду норвежских берегов. Солнце заходит. Погода бурная.

ПЕР ГЮНТ, сильный, бодрый старик с седыми, как лунь, волосами и бородой, стоит за рубкой. На нем непромокаемая куртка и высокие сапоги, одежда несколько потерта, поношена; лицо обветрено и приобрело более жесткое выражение. КАПИТАН КОРАБЛЯ на мостике. Весь экипаж на носу корабля.

ПЕР ГЮНТ (опираясь локтями о борт и впиваясь взглядом в берега).

Вот Халлингский хребет в одежде зимней;

Старик выпячивает грудь на солнце;

За ним же Йёкуль, брат его, скривился

В плаще своем зеленом, ледяном.

И нежится красотка Фолгефоннен,

Как девушка в постельке белоснежной.

Оставьте вы свои ужимки, старцы!

И стойте, как стоите, - вы из камня.

КАПИТАН (кричит матросам). На руль двоих! И фонари наверх!

ПЕР ГЮНТ. Свежеет ветер...

КАПИТАН. К ночи будет буря.