стине прекрасный, христианский
Обычай - так вот бросить взор назад,
На поприще земное тех, кто умер!..
И я б не прочь был, чтобы приговор
Мне вынес этот же достойный пастырь...
Но, впрочем, я надеюсь, что нескоро
Еще могильщик пригласит меня
На новоселье в тесное жилище;
И "от добра добра не ищут", или
"Дню каждому его довлеет злоба",
Как говорит писание; а также
"Не следует себе рыть в долг могилу"...
Да, все же истинное утешенье
Дает нам церковь! Не умел, как должно,
Я раньше этого ценить. Теперь же
Я знаю, как отрадно услыхать
Из компетентных уст нам подтвержденье
Старинной поговорке: "Что посеешь,
То и пожнешь"... Завет дан человеку:
Себе быть верным, быть "самим собою"
И в малом и в большом, всегда и всюду.
Тогда хоть счастье и изменит - честь
Останется, что жил ты по завету!..
Домой теперь! Пусть будет труден путь,
Пускай судьба смеется надо мною -
Старик Пер Гюнт пойдет своим путем,
Останется "самим собой" - хоть бедным,
Но добродетельным. Да будет так!
(Уходит.)
Горный склон с высохшим речным руслом. Возле него развалины мельницы; грунт изрыт; на всем печать разорения. Повыше, на холме, большой крестьянский двор.
Во дворе происходит аукцион. Много народу. Попойка и шум. ПЕР ГЮНТ сидит на куче камней среди развалин мельницы.
ПЕР ГЮНТ. Вперед или назад - и все ни с места;
Внутри и вне - все так же узко, тесно.
Съедает ржа железо, время - силы.
И тут придется, видно, мне припомнить
Совет Кривой: "Сторонкой обойди!"
ЧЕЛОВЕК в ТРАУРЕ. Лишь хлам остался.
(Увидев Пера Гюнта.)
А, да тут чужие?
Ну что ж! Добро пожаловать, приятель!
ПЕР ГЮНТ. Спасибо; весело у вас сегодня.
Крестины здесь справляют или свадьбу?
ЧЕЛОВЕК в ТРАУРЕ. Скорее - возращение домой:
Лежит невеста в ящике с червями.
ПЕР ГЮНТ. И черви друг у друга рвут тряпье.
ЧЕЛОВЕК в ТРАУРЕ. Тут песне и конец!
ПЕР ГЮНТ. Один у всех;
Они стары, и я знавал их в детстве.
МОЛОДОЙ КРЕСТЬЯНИН (с ложкой).
Смотрите, что за штуку приобрел я!
Серебряные пуговицы в ней
Пер Гюнт топил и отливал.
ВТОРОЙ. А я-то, -
За шиллинг приобрел себе мошну!
ТРЕТИЙ. Четыре с половиной дол за короб!
Никто не даст дороже мне?
ПЕР ГЮНТ. Пер Гюнт...
Он кто ж такой был?
ЧЕЛОВЕК в ТРАУРЕ. Он? Свояк Курносой
И Аслака, что кузницу здесь держит.
ЧЕЛОВЕК в СЕРОМ. А ты меня-то с пьяных глаз забыл?
ЧЕЛОВЕК в ТРУАРЕ. А ты забыл про хэгстадскую клеть?
ЧЕЛОВЕК в СЕРОМ. Н-да, ты брезгливостью не отличался.
ЧЕЛОВЕК в ТРАУРЕ. Она, пожалуй, проведет и смерть!
ЧЕЛОВЕК в СЕРОМ. Пойдем, свояк! Запьем свое свойство.
ЧЕЛОВЕК в ТРАУРЕ. Пусть будет черт в свойстве с тобой! Заврался!
ЧЕЛОВЕК в СЕРОМ. Э, кровь-то все же гуще, чем вода,
И как-никак - в свойстве мы с Пером Гюнтом.
Оба отходят.
ПЕР ГЮНТ (тихо). И тут приходится знакомых встретить.
ПАРЕНЬ (вслед человеку в трауре). Смотри же, Аслак! Если ты напьешься,
Из гроба встанет мать, задаст тебе!
ПЕР ГЮНТ (встает). Гм... тут, пожалуй, повторить некстати
За агрономами: "Чем глубже роешь,
Тем лучше пахнет".
ПАРЕНЬ (с медвежьей шкурой). Гляньте - доврский кот...
Вернее, шкура лишь того кота,
Который троллей напугал в сочельник.
ВТОРОЙ (с черепом оленя). А вот олень! На нем Пер Гюнт катался
По воздуху!
ТРЕТИЙ (с молотком, кричит человеку в трауре).
Эй, Аслак! Узнаешь
Тот молоток, которым расколол ты
Орех, куда Пер Гюнт запрятал черта?
ЧЕТВЕРТЫЙ (с пустыми руками человеку в сером).
Мас Мон! А вот и куртка-невидимка,
В ней улетела Ингрид с Пером Гюнтом.
ПЕР ГЮНТ. Вина, ребята! Чувствую, что стар я, -
Устрою-ка и я здесь распродажу...
Со старым хламом развяжусь.
ПАРЕНЬ. А ну-ка!
Что продаешь?
ПЕР ГЮНТ. Дворец прекрасный в Рондах;
Из глыб гранитных вековых построен.
ПАРЕНЬ. Я пуговицу дам. Кто больше?
ПЕР ГЮНТ. Стыдно!
Хоть рюмку водки предложил бы! Стоит!
ВТОРОЙ. А ты, старик, веселый! Ну, еще что?
Толпа окружает Пера Гюнта.
ПЕР ГЮНТ (вскрикивает). Еще есть конь, мой старый вороной.
ОДИН из ТОЛПЫ. А где же он?
ПЕР ГЮНТ. На западе далеко,
Где солнышко садится. Мой скакун
Быстрее ветра носится, быстрее,
Чем лгал Пер Гюнт.
ГОЛОСА. А что еще найдется?
ПЕР ГЮНТ. О, много драгоценностей и хлама.
В убыток куплено и продается
Без прибыли.
ПАРЕНЬ. Ну, ну!
ПЕР ГЮНТ. Мечта о книге
С застежками серебряными. Вам
За пуговицу отдал бы ее.
ПАРЕНЬ. А ну их к черту, все мечты!
ПЕР ГЮНТ. Еще
Есть царство у меня. В толпу бросаю -
Лови, кто попроворней!
ПАРЕНЬ. А оно
С короной?
ПЕР ГЮНТ. Из соломы первосортной;
Тому и будет впору, кто наденет.
А вот еще: яйцо-болтун, седины
Безумного и борода пророка!
Получит даром все, кто столб с указкой -
Где настоящий путь - покажет мне!
ЛЕНСМАН (только что подошедший к толпе).
Сдается мне, приятель, твой-то путь
Прямехонько в арестный дом.
ПЕР ГЮНТ (снимая шапку). Возможно.
Но не могу ль от вас узнать я - кто был
Пер Гюнт?
ЛЕНСМАН. Э, вздор...
ПЕР ГЮНТ. Ну, будьте ж так любезны!
Покорнейше прошу!
ЛЕНСМАН. Да говорят,
Что это был пренаглый сочинитель...
ПЕР ГЮНТ. Как сочинитель?..
ЛЕНСМАН. Все, что лишь случалось
Великого, прекрасного на свете,
Сплетал он вместе, - будто бы все это
Случилось с ним... Но извини, приятель,
Мне недосуг.
(Уходит.)
ПЕР ГЮНТ. А где же он теперь?
ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК. В чужие страны за море уехал;
И там ему не повезло, понятно
Теперь давным-давно повешен он.
ПЕР ГЮНТ. Повешен? Вот как! Впрочем, так и знал я,
Пер Гюнт покойный до конца остался
"Самим собой".
(Раскланивается.)
Спасибо и прощайте!
(Делает несколько шагов и опять останавливается.)
А не хотите ль, девицы-красотки,
И вы, ребята, чтобы расквитаться,
Историйку я расскажу вам?
МНОГИЕ. Разве
Ты знаешь?
ПЕР ГЮНТ. Ну еще бы мне не знать!
(Подходит ближе, и лицо его принимает какое-то чужое выражение.)
Я в Сан-Франциско золото копал,
Кишмя-кишел фиглярами весь город.
Один на скрипке мог пилить ногами,
Другой плясать горазд был на коленках,
А третий сочинял стихи, когда
Ему иглой просверливали череп.
И вот туда однажды черт явился,
Чтоб показать свое искусство. Он
Как настоящий поросенок хрюкал.
Никто его не знал, но с виду был он
Пресимпатичный малый, так что полный
Взял сбор; театрик был набит битком
И с нетерпеньем ждали все начала.
На сцену вышел черт в плаще широком,
Закинув полы на плечи: Man mus sich
Drapieren, - как у немцев говорится.
А под плащом своим сумел он спрятать,
Тайком от всех, живого поросенка...
И представленье началось. В стихах
И в прозе фантазируя на тему
Житья-бытья свинячьего, щипал
Без всякой жалости черт поросенка,
И тот картину визгом дополнял;
Закончилось все верещаньем диким,
Как будто поросенка закололи.
Раскланялся искусник и ушел...
И вот специалисты, разбирая
Искусство, явленное чертом, стали
Критиковать и осуждать его.
Кто находил, что писк был как-то жидок,
Кто деланным предсмертный визг считал,
И все единогласно утверждали,
Что хрюканье утрированно вышло...
Так вот чего добился черт в награду;
И поделом, - зачем не рассчитал,
С какою публикой имеет дело!
(Кланяется и уходит.)
Толпа в недоумении молчит.
В лесу. Троицын вечер. Вдали на расчищенном месте избушка с прибитыми над дверью оленьими рогами.
ПЕР ГЮНТ ползает по земле, собирая дикий лук.
ПЕР ГЮНТ. Одна из стадий это. А какая
Ближайшая за нею будет? Все
Испробовать и лучшее избрать!
Я так и сделал: цезарем начав,
Я Навуходоносором кончаю.
Да, довелось-таки пройти мне всю
Библейскую историю. Пришлось
На старости прильнуть к груди родимой.
"Ты от земли взят", - сказано недаром...
И в жизни главное - наполнить брюхо.
Но луком наполнять какой же прок?
Пущусь на хитрость я, силков наставлю.
Вода тут есть в ручье, так не придется
От жажды изнывать, а что до пищи -
Приходится быть хищником средь хищных.
Когда ж приблизится мой смертный час, -
Когда-нибудь да это ведь случится, -
Я подползу под дерево и в кучу
Сухой листвы зароюсь, как медведь.
А на коре древесной начерчу я
Такую надпись: "Здесь лежит Пер Гюнт,
Честнейший малый и всех тварей царь".
(Посмеиваясь про себя.)
Ах, старая кукушка, прорицатель!
Не царь, а луковица ты! Постой-ка,
Возьму сейчас да облуплю тебя,
Мой милый Пер, как ни вертись, ни сетуй.
(Берет луковицу и отщипывает один мясистый листок за другим, приговаривая.)
Вот внешней оболочки лоскутки -
Крушенье потерпевший и на берег
Волнами выкинутый нищий Пер.
Вот оболочка пассажира, правда,
Тонка, жидка она, но от нее
Еще попахивает Пером Гюнтом.
Вот золотоискателя листочки;
В них соку нет уже - и был ли прежде?
Вот грубый слой с каемкою сухой -
Охотник за пушниной у залива
Гудсонова. Под ним - листочки вроде
Коронки... Прочь их, бросить, слов не тратя!
Вот археолога листок короткий,
Но толстый; вот пророка - пресный, сочный;
Так ложью от него разит, что слезы -
По поговорке старой - вышибает
Из глаз порядочного человека.
А эти вот листочки, что свернулись
Изнеженно-спесиво так - богач,
Который жил, как сыр катаясь в масле.
Листки под ними - с черною каемкой,
Больными смотрят и напоминают
Зараз о неграх и миссионерах.
(Отщипывает несколько листочков сразу.)
Да их не оберешься тут! Ну, что же?
Когда-нибудь покажется ядро?
(Общипывает все до конца.)
Скажите! От начала до конца
Одни слои, листки - все мельче, мельче!..
Природа остроумна.
(Бросает остатки.)
Черту разве
Тут впору разобраться; человеку ж,
Задумавшись, лишь спотыкнуться легче.
Хоть мне-то, впрочем, нечего бояться -
На четвереньках крепко я держусь.
(Почесывая затылок.)
А удивительная штука - жизнь!
У ней за каждым ухом по лисице -
Как говорят о людях продувных;
Перед тобой юлит и манит, дразнит;
Нацелишься схватить - не тут-то было!
Лисица выкинет кунштюк, и - глядь -
В руках твоих не то, - другое нечто,
Иль вовсе ничего...
(Сам того не замечая, приближается к избушке и, увидав ее, не сразу приходит в себя от изумления.)
Жилье?.. В лесу?..
(Протирает в глаза.)
Как будто мне знакомо это место...
Рога оленьи над входною дверью...
Морская дева на верхушке крыши...
Все выдумки! Не дева - доски, гвозди;
Замок тяжелый, чтобы запираться
От дьявольски нечистых, злобных мыслей...
СОЛЬВЕЙГ (поет в избушке).
Горенку к троице я убрала;
Жду тебя, милый, далекий...
Жду, как ждала.
Труден твой путь одинокий -
Не торопись, отдохни.
Ждать тебя, друг мой далекий,
Буду я ночи и дни.
ПЕР ГЮНТ (при звуках песни медленно встает, безмолвный и бледный как смерть). Она не забыла, а он позабыл;
Она сохранила, а он расточил...
О, если бы можно начать все сначала...
Ведь здесь меня царство мое ожидало!
(Кидается бежать по лесной тропинке.)
Сосняк, выжженный пожаром. Далеко кругом торчат обгорелые пни. Ночь. В глубине там и сям клубится туман. ПЕР ГЮНТ бежит по сосняку.
ПЕР ГЮНТ. Пепел, туман и летучая пыль -
Вот матерьял для постройки;
Гниль, разложенье, зараза внутри;
Взять же все вместе - гробница!
Краеугольные камни кладет
Мертворожденное знанье;
Выдумки праздные, грезы, мечты
Самое зданье возводят;
Ложь высекает ступени. Боязнь
Мыслей серьезных, глубоких
И нежеланье вигу искупить
Щит водружают на кровле;
Крупная надпись гласит на щите:
"Цезарь Пер Гюнт - архитектор".
(Прислушиваясь.)
Слышатся детские мне голоса?..
Плач... но похожий на пенье?...
Под ноги катит мне кто-то клубки...
(Отбрасывая ногой.)
Прочь вы! Дорогу давайте!
КЛУБКИ (на земле). Мы - твои мысли; но на до конца
Ты не трудился продумать.
Жизнь не вдохнул в нас и в свет не пустил, -
Вот и свились мы клубками!
ПЕР ГЮНТ (стараясь их обойти).
Будет с меня! Я дал жизнь одному;
Выпустил в свет хромоногим.
КЛУБКИ. Крыльями воли снабдил бы ты нас, -
Мы бы взвились, полетели,
А не катались клубками в пыли,
Путаясь между ногами.
ПЕР ГЮНТ (спотыкаясь на один из клубков).
Увалень глупый! Отцу своему
Хочешь ты ножку подставить?
(Бежит.)
СУХИЕ ЛИСТЬЯ (гонимые ветром).
Лозунги мы, - те, которые ты
Провозгласить был обязан!
Видишь, от спячки мы высохли все,
Лености червь источил нас;
Не довелось нам венком вкруг плода -
Светлого дела - обвиться!
ПЕР ГЮНТ. Все ж не напрасно явились на свет:
На удобренье годитесь.
ШЕЛЕСТ в ВОЗДУХЕ. Песни, тобою не спетые, - мы!
Тщетно рвались мы на волю,
Тщетно просились тебе на уста,
Ты нас глушил в своем сердце,
Не дал облечься нам в звуки, в слова!
Горе тебе!
ПЕР ГЮНТ. Замолчите!
Был ли для песен досуг у меня?
(Бежит кратчайшей дорогой.)
КАПЛИ РОСЫ (скатываясь с ветвей).
Слезы мы - те, что могли бы
Теплою влагой своей растопить
Сердца кору ледяную,
Если б ты выплакал нас! А теперь
Сердце твое омертвело;
Нет больше силы целительной в нас!
ПЕР ГЮНТ. Слезы!.. Не плакал я разве
В Рондах? И что ж - пожалели меня?
Ноги унес еле-еле!
СЛОМАННЫЕ СОЛОМИНКИ.
Мы - те дела, за которые ты
С юности должен был взяться.
Нас загубило сомненье твое.
Против тебя мы в день судный
С жалобой выступим и - обвиним!
ПЕР ГЮНТ. Как? Не за то лишь, что было,
И за небывшее мне отвечать?
(Бежит от них.)
ГОЛОС ОСЕ. Вот так возница негодный!
Вывалил ты ведь меня из саней!
Снег, верно, шел тут недавно...
В нем по колена увязла... Ах, Пер!
Сбился ты, вижу, с дороги!
Где же обещанный царский дворец?
Черт подшутил над тобою!
ПЕР ГЮНТ. Нет, тут одно остается - бежать!
Если еще тебе взвалят
На спину чертовы плутни, грехи -
Скоро конец тебе, друг мой,
Ведь и свои-то нести - не снести!
(Кидается бежать.)
Другое место в лесу.
ПЕР ГЮНТ (поет). Могильщик, могильщик! Да где вы, лисицы?
Дьячки, начинайте же блеять, вопить!
На шляпу мне черные дайте тряпицы, -
Умерших своих я иду хоронить!
С боковой тропинки выходит навстречу Перу Гюнту ПУГОВИЧНИК; в руках у него ящик с инструментами и большая ложка.
ПУГОВИЧНИК. Здорово, старичок!
ПЕР ГЮНТ. Здорово, друг!
ПУГОВИЧНИК. Куда же так спешишь ты?
ПЕР ГЮНТ. На поминки.
ПУГОВИЧНИК. Ага! Глаза-то стали слабоваты...
Позволь узнать - не ты ли Пер?
ПЕР ГЮНТ. Пер Гюнт.
ПУГОВИЧНИК. Скажите! Вот удача! Ты - тот самый
Пер Гюнт, за кем я послан.
ПЕР ГЮНТ. Послан ты?
Зачем?
ПУГОВИЧНИК. Я пуговичник; видишь ложку?
Пора тебе в нее.
ПЕР ГЮНТ. С какой же стати?
ПУГОВИЧНИК. Расплавить надобно и перелить
Тебя, мой друг!
ПЕР ГЮНТ. Расплавить?..
ПУГОВИЧНИК. Да, вот ложка -
Очищена; лишь за тобою дело.
Могила вырыта, и гроб заказан.
Червям богатый пир готовит тело,
А мне хозяин поручил взять душу.
ПЕР ГЮНТ. Позволь... без всякого предупрежденья?!
Нет, это слишком!
ПУГОВИЧНИК. Испокон веков
Так водится, что выбирают день
Торжественный родин и погребенья
Сюрпризом для виновников событья.
ПЕР ГЮНТ. Положим!.. Кругом голова идет...
Ты, значит?..
ПУГОВИЧНИК. Пуговичник.
ПЕР ГЮНТ. Много прозвищ
Любимое дитя имеет, знаю!
Так к пристани причалить мне пора?
Но все ж, приятель, не по чести это!
Я обхожденья лучшего бы стоил.
Совсем не так я грешен, как, пожалуй,
Вы полагаете. И на земле
Немало доброго успел я сделать;
Во всяком случае, могу назваться
Скорей ослом, чем грешником большим!
ПУГОВИЧНИК. Вот в том-то все и дело, что не грешник
Ты в строгом смысле слова; потому
От вечных мук избавлен и лишь в ложку
С себе подобными ты попадешь.
ПЕР ГЮНТ. Зови как хочешь - ложкой иль котлом,
От этого не легче. Сгинь ты, дьявол!
ПУГОВИЧНИК. Ты, верно, не такой невежа, чтобы
Мне конское приписывать копыто?
ПЕР ГЮНТ. Копыто конское иль когти лисьи
Ты носишь - все равно мне, только сгинь,
Исчезни! Да впредь будь осторожней!
ПУГОВИЧНИК. Ты, право, заблуждаешься, приятель!
Обоим недосуг нам и, чтоб даром
Не тратить времени, я объясню
Тебе, в чем суть. Ты, как сейчас признался
Мне сам, не крупный грешник, да, пожалуй,
И за посредственного не сойдешь.
ПЕР ГЮНТ. Ну вот, теперь ты рассуждаешь здраво.
ПУГОВИЧНИК. Но ведь и добродетельным тебя
Считать - не правда ль - было б слишком смело?..
ПЕР ГЮНТ. Я вовсе и не претендую.
ПУГОВИЧНИК. Значит,
Ты - нечто среднее: ни то, ни се.
Сказать по правде, грешник настоящий
В наш век довольно редкое явленье:
Тут мало просто пачкаться в грязи;
Чтобы грешить серьезно, нужно силу
Душевную иметь, характер, волю.
ПЕР ГЮНТ. Признаться - прав ты; тут необходимо
Лезть напролом, как в старину берсерки!
ПУГОВИЧНИК. А ты как раз наоборот, приятель,
Грешил всегда слегка лишь, понемножку.
ПЕР ГЮНТ. Лишь внешним образом; всегда считал я,
Что грех - лишь брызги грязи; взял - стряхнул.
ПУГОВИЧНИК. Так мы с тобой вполне сошлись во мненьях:
Не для тебя, не для тебя подобных,
Которые плескались в грязной луже,
Геенна огненная.
ПЕР ГЮНТ. Да, и, значит,
Свободен я идти куда угодно?
ПУГОВИЧНИК. Нет, значит - надобно тебя расплавить
И перелить.
ПЕР ГЮНТ. Какие завелись
Тут дикие обычаи у вас,
Пока я за границей находился!
ПУГОВИЧНИК. Обычай этот так же древен, как
Происхожденье змия, и рассчитан
На то, чтоб матерьял не пропадал.
Ты смыслишь в нашем ремесле и знаешь,
Что иногда литье не удается
И пуговица выйдет без ушка;
Ты что с такою пуговицей делал?
ПЕР ГЮНТ. Бросал.
ПУГОВИЧНИК. Ну, ты ведь и Йуна Гюнта вышел.
И он бросал направо и налево,
Пока лишь было что бросать. Но, видишь,
Хозяин не таков; он бережлив
И потому богат. Он не бросает,
Как никогда негодный хлам, того,
Что в качестве сырого матерьяла
Еще годится. Пуговицей вылит
Ты для жилета мирового был,
Но вот ушко сломалось, отскочило,
И предстоит тебе быть сданным в лом,
Чтоб вместе с прочими быть перелитым.
ПЕР ГЮНТ. Позволь... не собираешься же ты
Меня расплавить вместе с первым встречным
И вылить нечто вновь из общей массы?..
ПУГОВИЧНИК. Вот именно. И не с тобой одним, -
Со многими мы поступали так;
И так же поступает двор монетный
Со стертыми монетами.
ПЕР ГЮНТ. Но это
Так мелочно... такое скупердяйство!
Голубчик, ты уж отпусти меня!
Ну что такое стертая монета
Иль пуговица без ушка - в хозяйстве
Того, которому ты служишь?! А?
ПУГОВИЧНИК. Но суть-то все-таки ведь остается.
И вещь всегда свою имеет цену -
По ценности металла.
ПЕР ГЮНТ. Нет же, нет!
Я не хочу! Зубами и ногтями
Я буду защищаться! Я на все
Готов, лишь не на это, не на это!
ПУГОВИЧНИК. Да как же быть? ТЫ сам суди: для неба
Ты недостаточно воздушен...
ПЕР ГЮНТ. Пусть;
Я и не мечу так высоко - скромен;
Из "я" же своего не уступлю
Ни ноты! Лучше пусть меня осудят
По старому закону. Пусть отправят
Меня на срок известный... лет хоть на сто,
Коли на то пойдет, к тому, кого
С копытом конским и хвостом рисуют.
Такую кару все-таки возможно
Снести, - скорей моральные там муки
И, следовательно, не так страшны.
То было б "переходным состояньем",
Как говорится или как сказала
Лиса, когда с нее сдирали шкуру.
Все дело там в терпеньи было б только:
Ну, подождешь и все-таки дождешься -
Освобожденья час пробьет; надежда
Меня бы и поддерживала там.
А тут... расплавиться, войти частичкой,
Ничтожным атомом в чужое тело,
Утратить "я" свое, свой гюнтский облик,
И перестать "самим собою" быть?!.
Нет, против этого готов я спорить,
Бороться всеми силами души!
ПУГОВИЧНИК. Но, милый Пер, зачем же по пустому
Так волноваться? Никогда ты не был
Самим собой; так что же за