Аксаков Александр Николаевич - Анимизм и спиритизм, Страница 29 - Книги

для нас недосягаемы. Неудивительно, что о них ничего не сообщается, и требовать их - бесполезно и нелогично.

3) И наконец, "помимо этих затруднений, относящихся к форме и содержанию, гипотеза духов является совершенно лишней; если мы раз уже дошли до гипотезы внушения, то она становится пятым колесом в колеснице. При гипотезе внушения приходится, опираясь на умственное содержание проявлений, доказать, что сомнамбулическое сознание медиума не в состоянии их произвести. Пока не принимаются в расчет сомнамбулическая гиперэстезия памяти, чтение мыслей и ясновидение - все сообщения приписываются внушению духов, дающих такое мысленное содержание, которое чуждо бодрственному сознанию медиума или недоступно для него путем чувственных восприятий. Но как скоро допущены эти три источника познавания вместе с чувственным восприятием, то уже вообще нельзя представить себе такого мысленного содержания, которое по своей природе не могло бы быть из них почерпнуто" (с. 145).

В главе III мы достаточно видели, что и это не так.

И затем г. Гартман заключает: "Таким образом, вся гипотеза духов обращается постепенно в ничто, по мере того как приходится перенести с предполагаемых духов на медиума сначала прямые физические действия силы, потом происхождение самого умственного содержания сообщений" (с. 147).

Я позволяю себе высказать предположение, что после всего сказанного в моем труде это заключение будет, быть может, исправлено самим г. Гартманом, если только он останется верен своей точке зрения, ибо, к счастью, мне нет надобности убеждать его в реальности предъявляемых фактов. Я никогда не терял из виду, что предмет его просвещенной критики - "не фактичность сообщаемого, а лишь заключения, выводимые из сообщенных фактов" (с. 158).

Заканчивая труд свой, мне приятно иметь возможность констатировать, что притязания спиритической гипотезы вовсе не находятся в противоречии с философией Гартмана, как это довольно часто предполагают. Мы имеем об этом его собственное свидетельство в следующих словах:

"Думают, что я предубежден против спиритического доказательства бессмертия, потому будто бы, что моя философская система несовместима с бессмертием и должна рушиться вместе с его признанием. Это заблуждение. Индивидуальная душа или индивидуальный дух, по моим понятиям, представляют относительно постоянную группу бессознательных психических функций абсолютного духа, направленных на тот организм, в котором они находят выражение своего совместного и последовательного единства. Если бы можно было доказать, что существенная часть этого индивидуального организма, т.е. те элементы его формы, которые являются носителями свойств его характера, его памяти и сознания, продолжают существовать в виде, способном действовать даже и по распадении вещественного тела, то неотразимым выводом явилось бы для меня и допущение, что вместе с тем продолжает существовать индивидуальный дух, так как абсолютный дух стал бы по-прежнему направлять соответствующие бессознательные психические функции на продолжающий существовать организм. Наоборот, если бы доказано было, что индивидуальный дух продолжает существовать по смерти, то я из этого заключил бы, что, несмотря на разрушение тела, существенное в организме продолжает существовать в образе, не подлежащем чувственному восприятию, ибо лишь при этом условии я могу представить себе продолжающееся существование индивидуального духа. Таким образом, если бы было доказано, что непосредственно после смерти индивидуальный дух продолжает жить, то это не вызвало бы даже изменения в принципах моей системы, а только расширило бы область ее приложения в известную сторону; другими словами - это не затронуло бы метафизики бессознательного, а только его феноменологию².

(См. Послесловие Гартмана к "Спиритизму" в "Ps. Studien", 1885,8.503-504.)

Спиритизм с самого своего начала высказывал и утверждал это sine qua поп условие для продолжения существования - индивидуального духа". Он именно всегда исходил из того краеугольного положения, что "те элементы организма, которые являются носителями свойств его характера, его памяти и сознания, продолжают существовать в образе, способном функционировать даже и по распадении вещественного тела". Если таково формальное условие a priori, предъявляемое философией, то спиритизм имеет притязание, что представил на него ответ а posteriori. Великая заслуга его состоит именно в том, что он доказал, что темные вопросы, связанные с проблемою нашего бытия, могут быть изучаемы путем экспериментальным. С первых шагов своих он заявил, что мистическая сторона этой проблемы во всяком случае естественная и что все явления, сюда относящиеся, суть явления естественные, подлежащие своим законам. Поэтому совершенно несправедливо со стороны г. Гартмана обвинять спиритизм в том, что "рядом с естественным родом причин он устанавливает еще другой, сверхъестественный, не выводимый из опыта" (с. 147); что спиритизм "допускает особую сферу существования, лежащую за пределами природы"; что позади существующей природы он допускает "скрывающийся, ожидающий нас мир сверхъестественных индивидов" (с. 103).

Спиритизм дает нам сырой материал, каков и тот, который мы почерпаем в нашем ежедневном опыте. Дело философии - подвергать его анализу, критике и толкованию. Наблюдение явлений - дело легкое, но для их объяснения потребны века - даже для объяснения явлений физического порядка. Факт нашего бытия, нашего сознания остается по сие время тайной; надо покориться - эта проблема никогда не будет разрешена; следовательно, мы уже и здесь находимся в "сверхъестественном"; но мы можем расширить его пределы, проникнуть глубже в его бездны. Одна форма сознания не значит еще, чтоб эта форма была единственною возможною; одна форма - та, которую мы знаем, - не менее чудесна, чем другая, которой мы не знаем.

Раз спиритические факты будут признаны и установлены во всей своей совокупности, философия должна будет вывести из них заключение не о существовании мира сверхъестественного с индивидами сверхъестественными, но о существовании мира трансцендентных восприятий, принадлежащих трансцендентной форме сознания, и "спиритические" явления окажутся только проявлением этой формы сознания в условиях времени и пространства мира феноменального. С точки зрения монистической философии спиритизм как в своих явлениях, так и в своей теории легко допустим, более того, он представляется даже необходимостью, ибо он дополняет, завершает это все более и более устанавливающееся мировоззрение, коему недостает только одного - самого существенного: понимания цели бытия вообще и человеческого в особенности. Верховный результат эволюции, столь же очевидный, сколь для нас и понятный, - развитие высших форм сознания - не обрывается внезапно и бессмысленно, как раз в тот момент, когда эта высшая цель достигается. Нельзя допустить, чтобы дело эволюции остановилось на результате, который, даже в наших глазах, еще далеко не совершенен.

________________________________________

¹ "Чепуха все это", - сказал недавно великий Вундт ("Гипнотизм и внушение". Москва, 1893, с. 9).

² Ср. "Бессознательное с точки зрения физиологии и теории наследственности" ("Das Unbewusste vom Standpunkte der Phisiologie und Desecndenztheorie"), 2-е изд., S. 293-304; 356-358; - Философия бессознательного" ("Philosophic des Unbewussten"), 9-е изд., т. II, S. 362.

Последние новости.

За семь лет, истекшие с первого моего издания этой книги, спиритизм вообще и спиритическая гипотеза в частности ушли далеко вперед. В 1898 году спиритизм праздновал свой пятидесятилетний юбилей, и он не мог быть ознаменован лучшим образом, как нижеследующими фактами, о которых я упомяну только вкратце.

В 1898 году появился в 33-й части "Трудов Лондонского Общества психических исследований" отчет доктора Р. Ходжсона, секретаря американской ветви того же общества, под заглавием "Наблюдения над некоторыми явлениями транса". В этом отчете, занимающем до трехсот страниц "Трудов", говорится пространно о сеансах Ходжсона с американским трансмедиумом - г-жой Пайпер. Этот отчет в заинтересованных психическими явлениями кружках произвел немалую сенсацию. Дело в том, что г. Ходжсон был известен как рьяный противник спиритических толкований каких-бы то ни было психических явлений. Он был послан от Лондонского Общества психических исследований в Индию для исследования теозофических чудес, и ему удалось совершенно ясно изобличить их подделку. Ходжсон и до сих пор стоит на той точке зрения, что никаких физических медиумических явлений не существует. Когда Лондонское Психическое Общество производило свои опыты с Евзапией Паладино и склонно было признать неподдельность явлений, он нарочно приезжал из Америки, чтобы доказать Обществу, что оно ошибается; и это наполовину ему удалось. И вот этот самый Ходжсон после своих сеансов с г-жою Пайпер заявляет в отчете своем, что никакая гипотеза, кроме спиритической, не может объяснить явлений, которые ему пришлось наблюдать. А сеансов он имел не менее пятисот, они стенографировались, и все меры к исключению, уж не говорю обмана, возможности толкования посредством других гипотез, особенно телепатической, были тщательно приняты. Сокращенный перевод доклада Ходжсона был помещен в "Ребусе" 1900 года и потом будет издан особым оттиском.

В 1899 году профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке Хайслоп (J.H. Hyslop) обнародовал в американском журнале "The New World" статью свою под заглавием "Бессмертие и психическое исследование", в которой он заявляет о своих опытах с тем же медиумом, г-жой Пайпер. Он вздумал проверить опыты Ходжсона и меры принятые им для исключения возможности телепатических влияний, поистине изумительны; в результате он пришел к тому же выводу, к которому пришел и доктор Ходжсон, т.е. что только спиритическая гипотеза может объяснить те явления, которые ему пришлось наблюдать при посредстве г-жи Пайпер. Лондонское Общество хотело поместить его отчет в своих "Трудах", но отчет этот так обширен (он занял бы до 600 с.), что он появится особой книгой. Между тем профессор Хайслоп обнародовал в 1900 году, в июньской книжке американского ежемесячного журнала "Harper's New Monthly Magazine", статью свою под заглавием "Жизнь после смерти", в которой он дает краткое описание своих опытов. Перевод этой статьи будет помещен в "Ребусе" 1901 г.

В 1900 году в Париже, в августе месяце, состоялся Международный психологический конгресс, на котором председатель Лондонского Общества психических исследований Майерс, д-р Ван-Эеден (Van Eeden из Голландии) и профессор Мутонье (Moutonnier) прочли свои записки об опытах своих с г-жою Томпсон, лондонскою дамою, которая точно так же впадает в транс и говорит от имени отшедшего, причем ее сообщения по доказательности своей нисколько не уступают сообщениям, получаемым через г-жу Пайпер. Записки эти будут напечатаны в "Трудах Лондонского Общества психических исследований" в начале 1901 года.

В том же 1900 году профессор психологии Женевского университета Т. Флурнуа напечатал книгу под заглавием "От Индии до планеты Марс. Этюд над случаем сомнамбулизма". Сочинение это далеко не спиритическое, ибо автор открыто смеется над спиритической гипотезой, и все явления, которые он наблюдал над своим медиумом, он старается объяснить посредством деятельности подпорожного сознания, т.е. находящегося под порогом нормального". В сущности, это тот же способ толкования, который предлагается и Гартманом, только фразеология несколько изменена; то, что Гартман называет сомнамбулическим или скрытым сознанием, здесь оно называется "подпорожным"; умственное внушение или умственная передача мысли здесь названа "телепатией"; гиперэстезия мысли здесь названа "криптомнезией" и т.д. Все сказанное мною в этой книге по поводу теорий Гартмана прилагается и к наблюдениям Флурнуа. При этом не надо забывать, что это сочинение одностороннее, ибо оно целиком построено из наблюдений автора над одним медиумом, и часть его выводов, быть может, и оправдывается самим родом явлений. Но я упомянул здесь об этой книге только для того, чтоб показать, как изменилось отношение науки к медиумическому вопросу, а вместе с тем показать и те приемы, которые наука должна поневоле допустить, чтоб сколько-нибудь объяснить его явления. Вот строгий психолог, который издает целую книгу в четыреста страниц, исключительно посвященную вопросу о медиумизме, и какими удивительными способностями он одаряет это столь покладливое подпорожное сознание: оно имеет свою волю, свой разум, свою память, свое непрерывное бытие - словом, это целая личность; оно даже видит и знает то, чего не видит и не знает сам субъект. О телепатии автор прямо говорит: если б ее не было, то ее надо было бы выдумать. Разве это не ересь в психологии, или, быть может... новые начала?

В том же 1900 году известный французский астроном Камилл Фламмарион издал книгу, озаглавленную "Неведомое и психические проблемы". Он, наподобие Лондонского Общества, точно так же обратился через посредство печати с циркулярным письмом ко всем лицам, которые могли бы сообщить ему что-либо необъяснимое из случившегося в их жизни. Помянутая книга содержит в себе большую часть из полученных им сообщений. Какой же вывод получился им из всех собранных фактов? Он отвечает: положительное наблюдение показывает, что психический мир столь же реально существует, как и физический. Душа человеческая существует самобытно и обладает способностями, еще неведомыми науке. Отрицать ее деятельность и проявления столь же безумно, как и отрицать те факты, которые в бесконечном разнообразии доказывают эту истину. По какому-то странному недоразумению перевод этой книги помещается в приложениях к "Новому Времени" 1900 года. "Ребус", в свою очередь, переводит ее.

И, наконец, 30 июня того же 1900 года состоялось в Париже открытие Международного психического института, и в июле того же года он выпустил уже свой первый бюллетень. Можно поэтому надеяться, что в XX веке вопрос о психической природе человека вступит в новую эру и что факт пакибытия будет установлен так же твердо, как и главные факты в области естествознания. Без этого факта видимое мироздание не имеет конечного смысла. До сего времени религия восполняла этот пробел; но наука требует не веры, а фактов и доказательств. Теперь они налицо.

С.-Петербург, октябрь, 1900 год.