Аксаков Александр Николаевич - Анимизм и спиритизм

казом о замечательном факте, происшедшем в самом начале спиритического движения и напечатанном в "Rochester Daily Magnet" от 26 февраля 1850 года, за подписями всех восьми лиц, бывших его свидетелями. Заимствую его из книги Capron "Modern Spiritualism", но в сокращенном изложении (с. 82-87). Речь идет о двух одинаковых слово в слово сообщениях, получившихся одновременно стуками в двух одна от другой отдаленных комнатах того же дома. Г. Дрэпер, имея у себя в семействе ясновидящую, обратился через нее к Бенджамину Франклину, которого, по ее словам, она видела, с вопросом: "Возможно ли устроить сообщение между двумя отдаленными пунктами посредством стуков?" На утвердительный ответ Франклина и согласно полученным инструкциям, обе девицы Фокс, Катерина и Маргарита были приглашены Дэвидом Дрэпером вместе с несколькими приятелями на 15 февраля. Часть общества с одним из медиумов осталась в гостиной, а другая с другим медиумом удалилась в комнату на противоположной стороне дома. В обеих комнатах присутствующим в них слышались стуки. Но так как в обеих комнатах было много помех от беспрестанно входивших и выходивших, то первая компания в гостиной вскоре получила следующее сообщение: "Дело идет не так, как я указал, поэтому теперь продолжать нельзя; в каждой комнате должно быть не более четырех лиц". Когда потом сличили это сообщение с полученным в другой комнате, они оказались тождественными. Второй опыт был назначен на 20 февраля. Требуемый порядок был на этот раз соблюден. Первая часть общества получила следующее сообщение: "Теперь, друзья, я готов. Большие перемены произойдут в XIX столетии. То, что теперь кажется темным и таинственным, станет для вас ясным. Мир просветится. Я подписываюсь своим именем - Бенджамин Франклин. В ту комнату не ходите". Вторая часть общества получила буквально такое же сообщение, за исключением последней фразы, которая была заменена следующей: "Ступайте в гостиную и сравните записанное" (с. 86). Как объяснить этот факт естественным путем? Бессознательной передачею мыслей между обоими медиумами, находившимися в разных комнатах? Но так как оба медиума должны были действовать одновременно, то передача впечатлений должна была скреститься и произвести путаницу; если предположить, что одно сообщение было получено одним медиумом раньше, а потом уже немедленно воспроизведено другим, то затруднений не меньше. Или это стачка между медиумами, заготовившими наперед два одинаковых сообщения? Но не надо забывать, что медиумы были почти дети и, кроме того, что никогда ни один медиум не вызывал стуков по желанию. И, наконец, все эти попытки объяснения рушатся перед тем фактом, что в первый раз медиумы даже не знали, что были приглашены для специального опыта и в чем он имел состоять, как это положительно утверждает г. Дрэпер (с. 84).

  

   Мы переходим теперь к рубрике фактов, для объяснения которых сам г. Гартман "считает неизбежным прибегнуть к метафизическому, сверхчувственному объяснению"; речь идет о "передаче представлений на большие расстояния и о настоящем ясновидении" (с. 102). Но совсем непонятно, какую связь желает установить г. Гартман между этими фактами и спиритизмом? Говоря о передаче представлений на большие расстояния, он утверждает, что "спиритизм по отношению к этому предмету не представляет никакого материала" (с. 91); говоря о ясновидении, он старается объяснить его: для одной части фактов - "некоторым чувственным восприятием", или посредством "особого сенситивного ощущения" (с. 93); таковы факты "личных эманации, или людей, или животных, напр.: ощущение присутствия кошки, хотя ее никто и не видит; указание между многими стаканами воды того, в который магнетизер погружал палец; указание произвольно поставленного часа на спрятанных в ящик часах; прочитывание никому неизвестных изречений, заключенных в орехе; прочитывание слова, прикрытого пальцем наугад; написание непосредственным письмом какой-нибудь наугад указанной страницы в закрытой книге; определение сомнамбулом по пряди волос болезни отдаленного, чуждого ему лица; видение, вызываемое прикосновением слонового зуба или сухой крови" и т. п. (с. 93-95); для другой части фактов - "соотношение (rapport) устанавливается не сенситивным, чувственным восприятием, а интересом воли, напр.: сильною любовью, дружбой, патриотизмом или тоскою по родине" (с. 95); "таковы факты: видение на расстоянии особенных событий, как-то: пожаров, землетрясений, войны" (с. 95); предузнавание будущего; предвидение случаев смерти с несущественными подробностями или видением самой погребальной процессии; предвидение пожара в данном месте, вызываемого случайностью" (с. 95-97).

   Все эти явления, за исключением чтения без посредства глаз, и в особенности явления последней категории, приписываемые Гартманом "чистому ясновидению" (с. 97), имеют очень малое отношение к спиритизму; они принадлежат к разряду "явлений двойного зрения" и магнетического ясновидения. Г. Гартман нисколько не определил, какие спиритические сообщения должны быть объяснены ясновидением; он не останавливается ни над каким примером, не входит ни в какие подробности приложения своей теории. Нам остается, следовательно, предположить, что это все те факты, которые не могут объясняться ни гиперэстезией памяти, ни чтением мыслей, ни передачей представлений. Поэтому мы должны посмотреть, в чем состоят эти явления и насколько гипотеза г. Гартмана соответствует условиям ее применения. Начнем с единственных фактов, на которые Гартман намекает и ясновидение которых он объясняет "некоторым чувственным восприятием".

   а) Зрение без посредства глаз (в темноте или замкнутом пространстве).

   Факт зрения без посредства глаз был положительно доказан опытами в области сомнамбулизма; что это некоторого рода ясновидение, это очевидно; но теория ясновидения, предложенная Гартманом, единая ли возможная и приложима ли она одинаково ко всем фактам? имеем ли мы надобность всегда прибегать к "всезнанию абсолютного духа" (с. 99) что, в сущности, то же самое, что прибегать к божеству in extremis (в крайних случаях)?

   Чтобы ориентироваться в этом вопросе, нам нужно возвратиться к некоторым физическим явлениям медиумизма или, вернее, к одной особенности этих явлений, к той именно, что они могут происходить в полной темноте с совершенной точностью. Так, напр., на сеансах физических явлений принято сидеть в полной темноте, условие это даже существенно для большей части этих явлений; а на этих сеансах, как известно, музыкальные инструменты летают над головами присутствующих, никогда их не задевая; большие музыкальные ящики, носясь по воздуху, опускаются на головы сидящих тихо и верно; когда присутствующих трогают руки, это делается без малейшего нащупывания и часто согласно выраженному ими желанию; становится ясным, что сила, производящая эти явления, видит в темноте так же хорошо, как мы видим при свете. Мне случалось несколько раз тайно проверять этот факт; так, на темном сеансе у г. Эверитта, в Лондоне, один из невидимых деятелей, Джон Уат, имел обыкновение долго разговаривать прямо голосом через картонную трубку, положенную на столе; он держал ее на высоте нескольких футов над столом, и голос его раздавался оттуда; так как мы сидели вокруг стола в полной темноте, не делая руками цепи, то я поднял правую руку свою кверху, мысленно пожелав, чтобы она была тронута сверху трубкой; никто не знал ни о моем намерении, ни о моем движении, но едва только я поднял кверху руку, трубка несколько раз похлопала меня по концам пальцев. В другой раз на темном сеансе с мисс Кэт Кук мы сидели, держа руки в цепи; так как рука моя не была свободна, то я только поднял указательный палец кверху, пожелав, чтоб до него дотронулись; никто не знал о моем опыте, и остальная часть руки оставалась неподвижна: немедленно два пальца схватили мой ноготь и пожали его. В наших опытах с Бредифом, в то время когда он, сидя за занавеской, находился в трансе, я очень часто пробовал приложить руку к какому-нибудь месту занавески, и немедленно с другой ее стороны, в темном пространстве, пальцы похлопывали по моей руке или охватывали ее через занавеску. Комната, в которой мы сидели, находилась в полутьме, и видеть сквозь суконную занавеску движение и место моей руки для обыкновенного глаза - вещь невозможная. Если б мое желание могло быть узнано мысленной передачей, то этого было бы недостаточно для точного знания места, где находилась рука или палец. Интересный опыт в этом роде состоит в том, чтобы нарисовать на бумаге какую-нибудь фигуру и положить эту бумагу на стол вместе с ножницами. Слышно, как в темноте ножницы режут бумагу и потом фигура оказывается отчетливо вырезанной. Подобные опыты были проделаны с Эглинтоном у нас, в Москве, г. Ярковским (см. в "Light", 1886, р. 604, "Интересный случай видения и различения фотографии в темноте"). Непосредственное письмо, происходящее в темноте в закрытом или открытом пространстве, известно, так же как и чтение. Не мало опытов было проделано в этом направлении, включая и чтение чего-либо, не известного присутствующим. См. также электрические опыты Варлея в темноте ("Отчет Диал. Общ.", т. II, с. 115 моего нем. изд.).

   Г. Гартман достаточно говорил об этих явлениях; их физическую сторону он объясняет нервной силой медиума, а их умственную сторону - сомнамбулическим сознанием; но что касается собственно действий и видения в темноте, он не остановился над этою особенностью явления и не объясняет ее. Можно было бы предположить, что эта способность видения в темноте - одна из необычайных принадлежностей сомнамбулического сознания; но теперь надо заключить, что это не так, ибо в противном случае г. Гартман не пытался бы объяснить ясновидением тот факт, "когда магнетизер ставит палец на какое-нибудь слово в газете, не зная его сам, а сомнамбул узнает его" (с. 94) - это опыт Крукса с дамою, писавшею планшеткой ("Ps. St.", 1874, S. 209), и такие случаи, как "списывание наугад указанной страницы в закрытой книге" (с. 94); подобные случаи для теории г. Гартмана не должны бы быть затруднительнее других, ибо нервная сила проникает вещество без затруднения (см. опыты Цольнера с писанием и оттисками между двух досок) и медиум, находясь в трансе, за занавеской, видит очень хорошо присутствующих и предметы, приводимые им в движение согласно своим галлюцинациям; следовательно, видеть сквозь палец или в закрытой книге нисколько не труднее и, в сущности, сводится к зрению в темноте или без посредства органов зрения.

   Как бы то ни было, очевидно, что происхождение этих явлений в темноте обусловливается некоторою степенью ясновидения, и надо это объяснить. Нам предстоит выбирать между двух теорий: по г. Гартману, это - способность "абсолютного знания, принадлежащая индивидуальной душе" (с. 99-100); способность, которая в конце концов есть только "функция абсолютного субъекта" (с. 99). Таким образом, когда нервная сила в темноте вырезывает фигуру, нарисованную на бумаге, или из нескольких цветных карандашей, положенных между двух грифельных досок, выбирает для письма карандаш указанного цвета - ясновидение, потребное для этого действия, есть "функция абсолютного субъекта!" Но по теории, которая допускает существование в нас индивидуального трансцендентального субъекта, физическое действие на расстоянии производится раздвоением или проекцией члена организма трансцендентального субъекта, и зрение в темноте есть только одна из его функций, ибо его способности постижения именно трансцендентальны, не будучи для этого функциями абсолютного. Эта теория представляет для явления естественную причину, простую и рациональную, и не впадает в "сверхъестественное", прибегать к которому Гартман считает неизбежным (с. 102).

   Что способность ясновидения, о которой идет речь, не есть функция абсолютного, но органическая трансцендентальная, более или менее несовершенная, смотря по качеству этого организма, это может быть констатировано рядом постепенных опытов, исключающих мало-помалу возможность объяснения другими гипотезами.

   Я сделал в этом направлении несколько опытов довольно интересных. Десять лет тому назад мне довелось иметь целый ряд медиумических сеансов в самом тесном семейном кружке, состоявшем всего из трех лиц: моей родственницы - пожилой дамы, моего близкого родственника - молодого человека и меня самого. Целью были не физические явления, которых я видел достаточно, а умственные для суждения о них по существу. Вопрос о подделке для меня лично не существовал; поэтому и способ экспериментирования был самый примитивный, удающийся в значительном большинстве случаев: на картон наклеена печатная азбука; лежащая на нем маленькая дощечка, с одного конца заостренная, служит указкой; участвующие кладут на нее руки, она приходит в движение и указывает буквы. Помянутые родственники мои никогда до этого в качестве медиумов не упражнялись; это была первая попытка; я посадил их за столик, не зная, выйдет ли что; в результате они оказались медиумичными; сперва получались наклоны стола, и произносимые буквы указывались этим путем; но так как этот способ крайне мешкотен, то мы перешли ко второму. Сам же я нисколько не медиумичен, и потому мое участие состояло только в том, что, сидя за другим столом, я записывал буквы, которые мне диктовали.

   Сеансы эти в общем результате, дали очень интересный материал. Очевидно, вся цель сидений состояла в том, чтобы выяснить, насколько получаемые так называемые "сообщения" могут быть отнесены к нашей собственной бессознательной деятельности или требуют допущения участия посторонней разумной силы. Получалось не мало вздору, иногда и ничего не получалось, но были и весьма замечательные вещи. Некоторые из сообщений я напечатал в своем журнале "Psychische Studien", под заглавием "Филологические загадки, заданные медиумическим путем". Здесь же желаю рассказать опыт, представляющий загадку психофизиологическую. От времени до времени нам приходилось получать сообщения, которые резко отличались от других как по умственному содержанию, так и по складу речи и по способу правописания: неизвестный автор их вскоре стал опускать твердый знак, двойные согласные, заменять древнеслав. простым е и вообще упрощал свое писание до возможности. Допытываясь, с чем мы тут имеем дело, мы постоянно получали ответы как бы от самостоятельной личности, которая, однако ж, назвать себя никогда не хотела. Хотя предполагаемый собеседник наш всегда иронически относился к моим попыткам выяснить индивидуальность проявляющейся разумности, но он, тем не менее, не отказывался от предлагаемых мною опытов. Теперь все эти сеансы напечатаны в издании моем: "Материалы для суждения об автоматическом письме" (СПб., 1899). Так, однажды, на сеансе 10 марта 1882 года, я спросил его (см. с. 33):

   - Видите вы нас? -Да.

   - Видите и буквы азбуки? -Да.

   - Нашими глазами или своими?

   - Вместе.

   - А если медиумы закроют глаза, будете ли вы в состоянии видеть буквы?

   - Это все равно; немного труднее.

   - Есть у вас свой особый орган зрения? - Медиумы, державшие правые руки свои на дощечке, закрывают глаза свои. Дощечка приходит в движение, я слежу за ней, не дотрагиваясь ни до нее, ни до стола; складывается совершенно правильно:

   -Есть.

   - Какой же это орган - телесный? - Медиумы опять закрывают глаза; указка указывает ряд букв, но слова сложить я не мог; азбука приходилась мне навыворот; я подошел к столу с другой стороны и попросил повторить; движения указки повторились те же самые, но слова я все-таки схватить не мог. Попросил медиумов открыть глаза, а собеседника нашего повторить слово, и сложилось:

   - Конечно. (Оказалось, что дощечка до к не доходила, останавливалась на и, и это сбивало меня. На подобных сеансах очень часто случается, что дощечка от быстроты или иной причины не доходит до требуемой буквы; то же самое замечается и при выстукивании буквы ножкой стола.)

   Многочисленные опыты в этом роде были проделаны проф. Гером ("Опытное иссл. спир. явл." СПб., 1889); он построил такие снаряды для сообщений, что медиум не мог видеть алфавита. Я сам на первых моих спиритических сеансах пробовал то же самое: во время получения сообщения посредством картонного алфавита, лежащего на столе, я поднимал картон вплоть к своему лицу и продолжал указывать буквы, так что никто, кроме меня, не мог их видеть, и, тем не менее, сообщение продолжалось по-прежнему. Мне недавно попался опыт подобного же рода в XI ч. "Трудов Лонд. Общ. псих, иссл.", с. 221, где для большей осторожности, когда глаза медиума были завязаны, пустили в ход другой алфавит, которого медиум до этого не видал, с буквами в разбивку. Результат был тот же.

   Во всех этих случаях есть, однако, глаза, которые видят, - глаза присутствующих. Можно предположить, что медиум действует посредством бессознательной, телепатической передачи букв, которые видят присутствующее; но это предположение неверно, потому что присутствующие видят только совокупность всех букв и их внимание направляется па одну букву только тогда, когда она уже указана медиумом; но если допустить даже, что сообщение буква за буквой передается бессознательно мозгом одного из присутствующих, то это могло бы привести только к мысленному чтению со стороны медиума; он мог бы повторить эти буквы, но это не помогло бы ему найти и указать эти буквы на печатном алфавите; некоторый процесс ясновидения, во всяком случае, необходим. В моем опыте, напр., я взглядывал на алфавит только тогда, когда указка останавливалась на какой-нибудь букве.

   Продолжаю рассказ об этих опытах. Их надо было проделать так, чтобы исключить возможность участия каких бы то пи было глаз. Я воспользовался первым удобным случаем, чтобы довести их до конца, и на сеансе 28 апреля обратился к нашему собеседнику с такими словами:

   - По поводу вашего зрения рождаются недоумения и вопросы. Вы говорили, что сами видите, не нуждаетесь в чужих глазах; с первого раза небольшая проба удалась; во второй же раз опыт с азбукой, даже при открытых глазах одного медиума, не удался. Вот это ваше независимое зрение крайне желательно проверить. Позвольте предложить такой опыт: я возьму из кошелька несколько монет, не считая их, и положу, напр., позади стула одного из медиумов. Таким образом, никто не будет знать их числа. Можете ли вы указать это число?

   - Завяжите им глаза, попробую.

   - Что именно?

   - Показывать буквы (глаза завязаны, я слежу за указаниями и записываю буквы).

   - Говори что нибтдь бтгторвычаеь, довольно с вас, можно и лучше, что вам и говорил заранее.

   - Сначала и под конец у вас шло совсем хорошо, так не можете ли поправить; третье слово, очевидно, пибудъ, а потом? (Дощечка тронулась -)

   - бтду.

   - Очевидно, буду; далее...

   - Отвелась (и когда я прочел вслух, было указано на ч).

   - Значит, "отвечать"? -Да.

   Сличая, можно ясно проследить, что и прежде складывались те же самые слова, - буду отвечать, - но неудачно. Снимаю повязку с глаз медиумов.

   - Это уже весьма удовлетворительно. Но надо поставить опыт так, чтоб никто из нас не видел предмета опыта. Поэтому возвращаюсь к монетам за стулом. Можете увидеть их?

   - Труднее.

   Троекратная попытка не увенчалась успехом: складывалось - семь, девять, пять - и каждый раз было неверно.

   - Это странно! Буквы на столе видите, а монеты на стуле не видите?

   - Пространство между ними более всего в распоряжении моем; завяжите им глаза и положите ваши деньги на этот стол.

   Завязываю медиумам глаза широкой повязкой, захватывающей и нос. Закрывши свои глаза, вынимаю из кошелька наудачу несколько монет и кладу их ощупью, не считая, на дальний край картона, на котором была наклеена азбука (точнее, это была картонная шашечница), закрываю себе глаза рукою так, чтобы видеть только азбуку, и начинаю следить; складывается: шдыъ, и опять шдр...

   Попытки сложить слово правильно, очевидно, не удавались. Тогда, не глядя на монеты, я прикрыл их брошюрой, и мы все открыли глаза.

   - Укажите теперь.

   - Шесть.

   Я отнял брошюру. "Шесть", - вскрикнули мы в один голос. Но потом оказалось, что было семь, так как два гривенника лежали друг на дружке; я клал монеты сразу, чтобы при этом невольно не сосчитать их; так, что, ошибка необходимо вытекала из самого расположения монет. Теперь оказалось, что и при завязанных глазах все указывалось шд, даже шдр, т.е. шее - очевидная попытка сложить шесть.

   Повторили опыт. Завязал медиумам глаза. Точно так же не глядя, взял и положил на стол несколько монет и, закрывшись от них, стал следить за указаниями азбуки; складывается совершенно правильно:

   - Разложите лучше. (Провожу по монетам ребром ладони, чтобы друг на дружке не лежали; складывается...)

   - Опять шесть.

   Смотрим - верно!.. Еще раз. Диктуется при открытых глазах:

   - На лист белой бумаги положите.

   Опять завязываю медиумам глаза, кладу бумагу и монеты на нее таким же образом и спрашиваю:

   - Хорошо разложил?

   - Хорошо, семь!

   Смотрим с возрастающим любопытством. Браво, верно!

   - Положите часы, - говорит наш собеседник. - Беру с моего стола стоячие часы с будильником и ставлю их, спинкой ко всем нам, на столик, за которым сидели медиумы.

   - Хотел карманные; положите их горизонтально.

   Догадываюсь из этого, что их надо положить стрелками вверх; поэтому опять завязываю медиумам глаза и кладу часы горизонтально, не глядя, разумеется; проходит четверть минуты; указывается, записываю:

   - Без пяти шесть.

   Смотрим - верно и неверно. Стрелка будильника показывала шесть, а минутная и часовая на том же циферблате были на одиннадцати, и выходило как будто - без пяти шесть.

   - Попробуем теперь карманные, как вы хотели.

   - Положите на бумагу.

   Повторяется та же процедура, я кладу часы свои не глядя. Четверть минуты проходит и складывается:

   - Четыре минуты двенадцатого. Смотрим: пять минут двенадцатого.

   - Значит, когда вы смотрели, было четыре минуты, одна минута ушла на складывание?

   -Да-

   - Положите деньги, мелочь, сосчитаю; будет финал, я

   утомлен.

   Завязываю медиумам глаза, кладу несколько серебряной мелочи не глядя. Складывается:

   - Рубль серебра.

   Смотрим, верно. Было четыре пятиалтынных, один двугривенный и два гривенника.

   - Как было сложено, - переспросил я у медиумов, - серебром или серебра? - И тотчас указка сложила:

   - Конечно, не серебром, было бы неверно.

   Прежде чем перейти к критической оценке полученных результатов, я закончу этот ряд опытов теми объяснениями, за которыми я обращался к тому же источнику.

   На сеансе 5 мая, когда мы имели дело с тем же собеседником, я, между прочим, сказал ему:

   - По поводу наших опытов с монетами я имею сделать вам два вопроса: 1) вы говорили, что видите сами, имеете свой орган зрения и т.д., между тем из опытов наших следует заключить, что вы в зависимости от каких-то наших условий; 2) в чем состоят эти условия?

   - Ответ на первый: я говорил, что вижу сам; я говорил: одно дело видеть самому, другое вам передать, я говорил: его глаза нужнее; сума (сумма): отдельные наши восприятия, в том числе и зрение, самостоятельны и независимы от вас, но потому-то и качественно и количественно разнятся от вашего; чтобы поделиться, нужна ассимиляция; и помимо того для всякого общения общение нужно. На второй - в чем оно состоит? Сфера моей деятельности в общении с вами, конечно, ограничена; вспомните теперь, куда вы клали, и что она заслоняла его. (Толкуем про себя и поясняем, что посредница сидела перед посредником, а деньги были положены на скамейку, стоявшую позади посредницы, и, следовательно, ее тело заслоняло их). Недурно: сфера же круглая, так ск(азать), и должна быть без перерыва, т.е. от него исходить и замыкаться.

   Читаю вслух записанное; недоумеваем.

   - Не ясно! ведь и не шутка; ну представьте себе, я хочу вступить с вами во внешнее общение; самое удобное воспользоваться им (т.е. посредником); вокруг него есть, т.е. (так сказать), его атмосфера, наиболее духовная часть каждого; мне предстоит, с.б. (стало быть), действовать вот уже под условием протяжения его атмосферы; потом круг этот должен быть замкнут, т.е. беспрерывен, как я сказал; перед ним сидит она, вот вам периферия.

   - Итак, чтобы видеть, вообще, вы связаны медиумическими условиями?

   - Никакими! Да что же вы про это знаете? т.е. пока я вас по-своему и для себя вижу, мне ничего не нужно, что ясно, даже очень; раз я хочу для вас вполне и по-вашему не только увидеть, но и с вами поделиться, другое дело¹.