| Главная » Книги |
Тимковский Николай Иванович - Дело жизни
Тимковский Николай Иванович - Дело жизниДѣло жизни. Сцены въ 5-ти дѣйств³яхъ, Н. И. ТИМКОВСКАГО 1904. Издан³е магазина "Книжное Дело". Москва, Моховая, д. Варваринскаго О-ва, и Арбатъ, д. Юрасова. Отдѣлен³е: С.-Петербургъ, Екатерининская ул., д. No 6. ЛИЦА: Черемисовъ Глѣбъ Гавриловичъ, землевладѣлецъ, среднихъ лѣтъ.
Анна Род³оновна, жена его.
Таня, дочь ихъ, очень молодая дѣвушка.
Гаврила Ивановичъ, отецъ Черемисова.
Крузовъ Андрей Павловичъ, владѣлецъ завода.
Корягинъ Дмитр³й Николаевичъ, земск³й врачъ, молодой.
Марья Платоновна, земская фельдшерица и акушерка, пожилая дѣвушка.
Дворянчиновъ Егоръ Тарасовичъ, сельск³й учитель, подъ 40 л.
Домна Захаровна, жена его, однихъ лѣтъ съ мужемъ.
Флегонтовъ Патрикѣй Саввичъ, богатый хлѣботорговецъ, пожилой.
Ульяновъ Петръ Акимовичъ, землевладѣлецъ, молодой.
Крутогоровъ Арсен³й Даниловичъ, уѣздный предводитель дворянства.
Ребринск³й Николай Артемьевичъ, судебный слѣдователь.
Жустринъ Филиппъ Макаровичъ, |
Лазуринск³й Павелъ Маркеловичъ, |
Поскребинъ Ѳедоръ Лукичъ, } землевладѣльцы.
Лубковъ Иванъ Серап³оновичъ, |
Черничкинъ Илья Назаровичъ, |
1-й. |
2-й. |
3-й. } землевладѣльцы.
4-й. |
Нѣсколько землевладѣльцевъ.
Кирилловна, старая нянька Черемисова.
Любаша, горничная, внучка Кирилловны.
Карлъ Ивановичъ, директоръ на заводѣ у Крузова.
Служащ³е на заводѣ Крузова и гости: мужчины, дамы, два лакея Крузова безъ рѣчей.
3-е дѣйств³е происходитъ въ домѣ Крузова; остальныя - въ усадьбѣ Черемисова.
ДѢЙСТВ²Е ПЕРВОЕ. Усадьба Черемисова. Садъ, переходящ³й непосредственно въ паркъ. Направо отъ зрителей - деревянный двухъэтажный домъ съ нижней террасой и верхнимъ балкономъ, на который ведетъ наружная узенькая лѣстница. Передъ террасой - цвѣтникъ; дальше за террасой, въ глубинѣ сцены, крыльцо. Въ лѣвой сторонѣ сада бесѣдка. Невдалекѣ отъ террасы - качели. Вдали виднѣются поле, рѣка, деревня и труба Крузовскаго завода. На горизонтѣ синѣетъ роща.- На авансценѣ - круглый садовый врытый въ землю столъ, на которомъ Кирилловна и Любаша разставляютъ чайныя принадлежности. I. Кирилловна, Любаша. Кирилловна. Надо, чтобы все было какъ слѣдоваетъ. Анна Род³оновна праздничный севризъ вынула: этотъ надо назадъ снесть. (Указываетъ на старый приборъ). Гость-то не маленьк³й: заводчикъ... тысячникъ большой... вотъ бы за кого Танечку выдать, любо-дорого!
Любаша. Ну, баушка, велика радость за старика выходить...
Кирилловна. Это по нашему, по деревенскому, коли сорокъ лѣтъ, такъ и старъ. А по господски онъ въ самой порѣ.
Любаша. Барыня-то, чай, за доктора выдетъ. У нихъ ужъ, чай, давно все слажено.
Кирилловна. Нѣтъ, за Андрея бы Палыча куда бы лучше. Тогда и Глѣбъ Гаврилычъ опять оперуется, а то раззорилъ онъ себя съ этими мужланами.
Любаша. Глѣбъ Гаврилычъ такой для простого народа радѣтель, ужъ это надо къ чести ему приписать.
Кирилловна. Ну да, къ чести... всаживаетъ, всаживаетъ въ нихъ, а они нешто чувствуютъ что? Имъ бы только содрать съ кого. Знамо, мужичьи хари. Вотъ и староста нашъ говоритъ: "мирволитъ, гытъ, баринъ этимъ идоламъ. У меня, гытъ, только что руки связаны, а то бы я ихъ вотъ какъ!". Поди-ка, другой севризъ принеси, да варенья... да полотенце чистое. (Приставляетъ стулья къ столу).
Любаша. (Направляясь съ подносомъ къ столу). Знаю я старосту-то: Севастьянычъ умѣетъ юлить передъ бариномъ, а ужъ такой-то кляузникъ, не приведи Господи!
2. Гаврила Ивановичъ (въ фуражкѣ съ дворянской кокардой, съ цвѣткомъ въ петличкѣ, съ тросточкой въ рукахъ, входитъ изъ парка и, встрѣтясь съ Любашей, хватаетъ ее). Гаврила Ивановичъ. Стой! Говори: откуда и куда? (Заигрываетъ съ ней).
Любаша. Оставьте, Гаврилъ Иванычъ,- чтой-то, право!
Гаврила Ивановичъ. Говори: много хозяйскаго чаю-сахару воруешь, а?
Любаша. Пустите, а то вотъ подносъ такъ и грохну... сейчасъ умереть, грохну!
Гаврила Ивановичъ. А я изъ жалованья вычту.
Кирилловна. И посмотрю я на васъ, Гаврила Иванычъ. (Тотъ отходитъ отъ Любаши, которая уходитъ въ крыльцо): волосъ на головѣ нѣтъ, а глазъ все коситъ, все коситъ...
Гаврила Ивановичъ. Но - не забываться!
Кирилловна. Эхъ, Гаврила Иванычъ, Гаврила Иванычъ, вѣдь,въ субботу въ обѣдъ будетъ сто лѣтъ.
Гаврила Ивановичъ. Всю жизнь твержу тебѣ, старая кочерыжка, что я не Гаврила, а Гавр³илъ!
Кирилловна. Гавр³илъ-то, чай, въ писан³и...
Гаврила Ивановичъ. Васъ, сиволапыхъ, хоть въ трехъ щелокахъ вари, все вы будете невѣжды и свиньи. Я всегда говорилъ это. (Любаша возвращается съ новымъ приборомъ на подносѣ, съ вазочкой варенья и чайнымъ полотенцемъ). Впрочемъ, чортъ съ вами, коли вы обращен³я не понимаете: съ вами баринъ шутитъ, а вы... (Увидавъ около стола соръ). Это что: соръ? Подмести немедленно: въ 24 часа! Чуть не доглядишь, сейчасъ вездѣ грязь разведутъ. Только срамите меня передъ Андреемъ Павловичемъ. Я вотъ приду: я васъ тогда палкой. (Останавливаясь на верхней ступенькѣ террасы). Живо! Въ 24 часа! (Уходитъ черезъ террасу въ комнаты. Любаша достаетъ изъ-за крыльца вѣникъ и подметаетъ соръ).
Кирилловна. Самого-бы палкой-то. Умѣетъ только денежки по вѣтру пущать, да съ бабами баловаться. (Вынимаетъ изъ вазочки съ вареньемъ ложку, наскоро облизываетъ ее и кладетъ въ полоскательную чашку).
Любаша. Человѣкъ старый, мастистый, а этакъ озорничаетъ. А еще образованный.
Кирилловна. Вотъ погоди: и ты образуешься, - тоже безобразить будешь. (Любаша оставляетъ вѣникъ, украдкой вынимаетъ изъ кармана книжку и разсматриваетъ ее).
Любаша. Отъ ученья-то, баушка, люди великатнѣе дѣлаются.
Кирилловна. Ну да, "великатнѣе!" Вонъ, Домна-то...
Любаша. А что-жъ? изъ мужичекъ, а за учителя вышла. А вѣдь босая бѣгала.
Кирилловна. (Взглянувъ на Любашу). Ты это чегой-то, уткнумши носъ въ книжку, стоишь?
Любаша. Барышня дала сейчасъ. Занятная книжка: какъ все на землѣ устроено, откуда вѣтеръ дуетъ и откуда дождикъ проистекаетъ.
Кирилловна. Брось, брось! Ишь, какая начетница объявилась. Мудрите вы съ барышней больно. Вотъ за это и нѣтъ вамъ второй мѣсяцъ дождя, хоть пополамъ разорвитесь. Ты, Любка, не смѣй у меня учиться вплотную, а то за косы... (Любаша прячетъ книжку въ карманъ).
3. Дворянчиковъ. (Выходитъ изъ комнатъ черезъ террасу). Дворянчиковъ. Добролюбивые люди, нѣтъ ли здѣсь папиросочки?
Кирилловна. А вы бы, Егоръ Тарасовичъ, свои завели, а то все на господск³е льститесь.
Дворянчиковъ. "Господск³я"... Словно я лакей. Ты, Ѳедосья Кирилловна, вообще много позволяешь себѣ - да!
Кирилловна. Ишь вѣдь: невеликъ человѣкъ, а какой гнѣвливый.
Дворянчиковъ. Врешь! я великъ человѣкъ, потому что я служу великому дѣлу. Я - учитель, а не прихлебатель!
Кирилловна. Ну, какъ есть масло на сковородѣ: зашипитъ, забрыжжетъ, а все ни къ чему. (Домна Захаровна останавливается въ дверяхъ на террасѣ). Вонъ, гляди, жена идетъ. (идетъ къ крыльцу).
4. Домна Захаровна. Домна Захаровна. (Сходитъ съ террасы, подозрительно). Егоръ, ты чего тутъ?
Дворянчиковъ. Хотѣлъ папироску...
Домна Захаровна. (Насмѣшливо и недовѣрчиво). Папироску?
Кирилловна. Любка, уйди отъ грѣха. (Уходитъ въ крыльцо; Любаша за нею).
Дворянчиковъ. Живешь, живешь ты, Домна Захаровна, а все у тебя вентиляц³я въ головѣ свиститъ.
Домна Захаровна. Ну, ну... Денегъ-то у Глѣба Гаврилыча просилъ?
Дворянчиковъ. Его сейчасъ дома нѣтъ. Да если бы и былъ дома... Как³я у него деньги?
Домна Захаровна. Прогорѣлъ, стало-быть, съ мужиками со своими? Какъ же теперь намъ быть то? Вѣдь этакая незадача! Недаромъ я нынче во снѣ все въ банѣ мылась.
Дворянчиковъ. Эхъ, Домна, погрязла ты въ суевѣр³и. А еще брала у меня уроки самообразован³я!
Домна Захаровна. Ну, ты своей ученостью передо мной не хвастай. Ученье-то идетъ въ прокъ умнымъ - а ты какой добычникъ?
Дворянчиковъ. Домна Захаровна, когда же ты перестанешь шпынять меня? Это наконецъ просто... Живемъ, благодарен³е Богу, съ голоду не умираемъ.
Домна Захаровна. А на черный день что у насъ есть? Прямые нигилисты.
Дворянчиковъ. Домна Захаровна, "нигилистъ" - значитъ...
Домна Захаровна. А, поди ты въ бучило! Народилъ дѣтей, а самъ... Тебѣ сказано: надо корову купить. Настасья говоритъ: у Лаптевыхъ по случаю неурожая корова задешево продается... Ты вотъ что: проси у этого заводчика. Слышишь?
Дворянчиковъ. Что ты, что ты! Повернется ли языкъ? Съ какой радости онъ будетъ давать намъ деньги?
Домна Захаровна. Эхъ ты, нескладеха! У него денегъ то, чай, бурунъ цѣльный: онъ - матер³алистъ, а мы съ съ тобой...
Дворянчиковъ. Домна Захаровна, "матер³алистъ" - значитъ...
Домна Захаровна. А еще лучше: просись къ нему на заводъ въ новую школу. Чай, видѣлъ, какое онъ у себя училище взгрохалъ? чета здѣшнему.
Дворянчиковъ. Ну, что ты говоришь, Домаша? Я горжусь, что столько лѣтъ работалъ здѣсь съ Глѣбомъ Гавриловичемъ на родной нивѣ, и вдругъ взять, да перебѣжать на заводъ!
Домна Захаровна. А ты посмотри, какую квартиру тамъ для учителя отдѣлали? Всякому пальчику по чуланчику! по крайности, не въ тѣснотѣ будемъ.
Дворянчиковъ. Да вѣдь мы школу-то здѣшнюю, можно сказать, вмѣстѣ съ Глѣбомъ Гаврилычемъ строили. Вѣдь я тутъ съ самаго основан³я завелся... Насъ съ Глѣбомъ Гаврилычемъ идея связываетъ,- какъ ты этого не понимаешь? Да, кромѣ того, сколько онъ намъ съ тобой помогалъ: вѣдь все его попечен³ями...
5. Таня (въ малоросс³йскомъ костюмѣ, сходитъ съ террасы, держа въ рукахъ коробку съ коллекц³ей и книгу). Таня (идетъ къ Домнѣ Захаровнѣ). Вотъ вамъ, Домна Захаровна, книгу. Не знаю только, по вкусу ли придется.
Домна Захаровна (беретъ книгу). Благодарствуйте. Мнѣ, коли романъ, такъ, по крайности, какой-нибудь психическ³й. (Разсматриваетъ книгу, слѣдя ревнивымъ взглядомъ за Таней и мужемъ).
Таня. Хочу похвастать передъ вами, Егоръ Тарасовичъ. (Открываетъ передъ нимъ коробку). Составляю коллекц³ю для школы.
Дворянчиковъ. (Смотритъ въ коробку). А!.. Жучки... Козявочки... Такъ... такъ. Честь вамъ и слава. Сѣйте разумное, доброе, вѣчное.
(Любаша вноситъ самоваръ, ставитъ его на столъ и уходитъ). Домна Захаровна (съ скрытымъ раздражен³емъ). Егоръ, пора домой.
Таня. А чаю? (Ставитъ коробку на садовую скамейку и завариваетъ чай).
Домна Захаровна. Нѣтъ, покорно благодарю. (Мужу). Пойдемъ.
Дворянчиковъ. Я бы, Домаша, чепурушечку выпилъ. (Домна Захаровна дѣлаетъ сердитое движен³е. Входитъ черезъ паркъ Корягинъ).
6. Корягинъ. Корягинъ. Здравствуйте. (Здоровается съ Таней). Вотъ вамъ почта. (Отдаетъ Танѣ газеты и письма). Дайте мнѣ за это чаю.
(Здоровается съ Дворянчиковымъ). Фу, духота какая. (Снимаетъ шляпу, обмахивается ею, потомъ садится къ столу, просматриваетъ газеты).
Таня (наливаетъ Корягину и Дворянчикову, бѣгло просматриваетъ почту, потомъ идетъ къ качелямъ и, стоя, качается на нихъ),
Домна Захаровна (мужу). Ну, выпей, что ли чаю, да приходи... (идетъ).
Дворянчиковъ. Я вотъ тутъ газетинку... (Выбираетъ газету).
Домна Захаровна (Останавливаясь). Докторъ, вы шли - не видали моего индюка?
Корягинъ. Не имѣлъ удовольств³я.
Домна Захаровна. Пропалъ, проклятущ³й; пойтить, поискать. (Идетъ).
Таня. Придете на засѣдан³е-то?
Домна Захаровна. Гдѣ ужъ мнѣ... (съ ирон³ей). У васъ все народъ образованный... Ну, да, коли зовете, такъ вотъ управлюсь - приду послушать умныя рѣчи. (Уходитъ. За сценой слышенъ ея голосъ, зовущ³й индюка): "Пыря, пыря!"
Дворянчиковъ (выбравъ себѣ газету). А я, пока что, удалюсь въ бесѣдку да почитаю, что на Божьемъ свѣтѣ дѣлается. (Беретъ стаканъ съ чаемъ и уходитъ).
Корягинъ. Что это какъ вы расфрантились? Не для заводчика-ли?
Таня. Обыкновенный малоросс³йск³й костюмъ.
Корягинъ. Этотъ господинъ опять у васъ торчитъ? Я видѣлъ здѣсь его коляску.
Таня. Онъ, должно быть, въ паркѣ съ мамой.
Корягинъ. Чего это онъ повадился?
Таня. Да вѣдь онъ давнишн³й знакомый и папы и мамы.
Корягинъ. Ну, папа-то не большой охотникъ до него. Не знаю, какъ мама.
Таня. Мнѣ очень непр³ятно, что онъ все съ мамой.
Корягинъ. А не съ вами?
Таня. Это что еще? Я говорю вамъ про маму. Она какъ-то измѣнилась...
Корягинъ. Къ худшему?
Таня. Да... Впрочемъ, все это глупости: мама не можетъ измѣниться къ худшему. (Задумчиво). Съ ней что-то сдѣлалось еще съ того времени, какъ умеръ Коля...
Корягинъ. Съ тѣхъ поръ прошло больше года: не все же тосковать. (Издали доносятся чуть слышно звуки пастушьяго рожка)
Таня. Она такъ любила Колю... и потомъ все это такъ неожиданно вышло. Я сама, какъ только вспомню своего братишку... (съ глубокимъ чувствомъ) Господи, какой чудный мальчикъ былъ.
Дворянчиковъ (выходитъ изъ бесѣдки, щелкая пальцемъ по газетѣ). Въ Ирланд³и то как³я дѣла дѣлаются,- а? Молодчага у нихъ этотъ... какъ его? (ставя передъ Таней стаканъ). Позвольте еще стаканчикъ... Еще пишутъ; новая экспедиц³я къ сѣверному полюсу поѣхала. Я объ этомъ размышляю такъ: ну, откроютъ они полюсъ,- да кому же отъ этого теплѣе станетъ? Димитр³й Николаевичъ, одолжите папиросочку.
Корягинъ. Вы знаете, что я не курю.
Дворянчиковъ. Ахъ, вѣдь и правду. А я своихъ не держу, дабы курить поменѣе. (Беретъ налитый Таней стаканъ и идетъ въ бесѣдку). Полюсъ, полюсъ... Что такое полюсъ? Массѣ-то что отъ этого... черному-то народу? Не понимаю... (скрывается въ бесѣдкѣ).
(Влетаетъ изъ парка Марья Платоновна). 7. Марья Платоновна. Марья Платоновна. Почта, говорятъ, пришла?.. Письма есть?
Таня (радостно). Марья Платоновна! (Бросается обнимать ее).
Марья Платоновна. Да, вѣдь видѣлись утромъ, видѣлись... Смерть устала, а скоро опять бѣжать. Дайте чашечку. (Таня наливаетъ). А, и хлѣбъ есть? Отлично... (Наскоро перебравъ почту). Писемъ мнѣ нѣтъ. А что пишутъ о медицинскихъ курсахъ?
Корягинъ. Ничего.
Марья Платоновна. Не можетъ быть. Такъ о чемъ же они пишутъ? (Наскоро пьетъ чай и ѣстъ хлѣбъ). А гдѣ Глѣбъ Гавриловичъ? Не возвращался еще?
Дворянчиковъ. (Входитъ въ возбужден³и съ газетой). Огуречниковъ то! представьте себѣ: въ инспектора попалъ,- а? Здравствуйте, Марья Платоновна, (здоровается). (Танѣ). Еще стаканчикъ соблаговолите: духотища, сушь, испаряемость страшная... (Таня наливаетъ ему).
Марья Платоновна. Ваша жена сейчасъ забѣгала ко мнѣ въ больницу за своимъ индюкомъ. Зачѣмъ ее индюкъ попадетъ къ намъ? Не лѣчиться же... Про какого Огуречникова вы говорите?
Дворянчиковъ. Мой однокашникъ: вмѣстѣ въ бабки играли... Теперь, изволите видѣть, инспекторомъ народныхъ училищъ задѣлался, фортуну свою завоевалъ. Мы тутъ съ индюками возимся, а онъ вонъ какъ шарахнулъ... чудеса въ рѣшетѣ! (Слышится звукъ подъѣхавшаго экипажа).
Марья Платоновна. Что же вы завидуете?
Дворянчиковъ. Ничего я не завидую, а только диву даюсь. Что такое Огуречниковъ? Не болѣе, какъ Володька Огуречниковъ только и всего. (Звукъ рожка замолкаетъ).
8. Черемисовъ (входитъ, выколачивая съ своею платья вѣткой пыль). Черемисовъ. (Издали). Ну, наглотался я пыли! Такъ все пересохло: въ полѣ - страшно смотрѣть... Здравствуйте, докторъ. (Здоровается). А Марья Платоновна, моторный человѣкъ! (Протягиваетъ ей руку).
Марья Платоновна (здороваясь съ нимъ). Вотъ модникъ какой: по десяти разъ на дню здоровается.
Черемисовъ (выколачивая съ картуза пыль). Всю дорогу чихалъ отъ пыли. Въ горлѣ першитъ.
Таня (подаетъ ему стаканъ съ чаемъ). Папа, вотъ тебѣ чай.
Черемисовъ. Спасибо, Танюшка... Поцѣловалъ-бы тебя, если бы не былъ похожъ на трубочиста отъ пыли.
Таня (подставляетъ отцу щеку). Ничего, цѣлуй.
Черемисовъ. Ну, ладно, коли такъ. (Цѣлуетъ ее, потомъ обращается къ Марьѣ Платоновнѣ). Дайте-ка папироску: съ утра не курилъ. Эта Кирилловна вѣчно упрячетъ папиросы такъ, что самъ дьяволъ не найдетъ. (Таня уходитъ въ комнаты).
Дворянчиковъ. Оберегаетъ господское добро.
Черемисовъ. Я сегодня изъ-за нея безъ папиросъ уѣхалъ. (Беретъ изъ портъ-сигара Марьи Платоновны папироску и закуриваетъ. Тоже дѣлаетъ Дворянчиковъ. Марья Платоновна также закуриваетъ). Ну, что у васъ новенькаго?
Марья Платоновна. Ничего особеннаго. Попадья восьмого субъекта родила.
Черемисовъ. Ну, ужъ это какъ будто и лишнее.
Марья Платоновна. Ничего не лишнее. Чѣмъ больше людей, тѣмъ лучше.
Черемисовъ. Народилась куча дѣтей - хорошо; перемерли всѣ - еще лучше?.. Молодецъ у меня Марья Платоновна!
Таня (входитъ съ табакомъ и гильзами). Я тебѣ, папа, набью сейчасъ. (набиваетъ папиросы).
Марья Платоновна (Черемисову). Вы скажите лучше, какъ у васъ съ попечительствомъ?.. Я затѣмъ и забѣжала; вѣдь вы по дѣламъ попечительства ѣздили?
Черемисовъ. Да что! Скверно. Марксистъ Тарасовъ не выноситъ народника Лазуринскаго; тотъ, въ свою очередь, не терпитъ Тарасова. Вотъ тутъ и налаживай какое-нибудь общее дѣло.
Марья Платоновна. Я ужъ по вашему лицу вижу, что неладно. (Танѣ). Давайте, я буду набивать: не люблю сидѣть безъ дѣла. (Набиваетъ папиросы).
Таня. Папа, тутъ письмо тебѣ. (Черемисовъ беретъ письмо и читаетъ).
Дворянчиковъ. Чѣмъ бы помочь сообща мужичку въ его бѣдственномъ положен³и, - а они замѣсто того... Вотъ ужъ именно: паны дерутся, а у хлопцевъ чубы трещатъ.
Таня. Какъ имъ не стыдно!
Черемисовъ (кончивъ читать). Духанинъ отказывается участвовать въ попечительствѣ: пишетъ, что ему противно видѣть передъ собой выхоленную физ³оном³ю господина Крутогорова.
Марья Платоновна. Ахъ онъ постылый!
Таня. Какъ это гадко!
Корягинъ. Все личные счеты да самолюб³я дрянныя...
Дворянчиковъ. Вотъ бы кого привлечь: Крузова. Капиталистъ, связи больш³я имѣетъ въ Петербургв... да и здѣсь всѣ подъ его дудку пляшутъ.
Черемисовъ. Съ заводчикомъ я не желаю имѣть ничего общаго.
Марья Платоновна. Тоже личные счеты?
Черемисовъ (сурово). У насъ никакихъ счетовъ нѣтъ. Намъ съ нимъ нечего дѣлить; но и дѣлать вмѣстѣ тоже нечего.
Марья Платоновна. Да просто берите съ него на попечительство деньги - и все тутъ. (Слышенъ звукъ подъѣхавшаго экипажа).
Черемисовъ. Деньги, деньги... Что такое деньги? Надо хоть немножко души дать. Надо свой личный трудъ вложить.
Дворянчиковъ. Кто-то подъѣхалъ.
Корягинъ. Ужъ не на засѣдан³е ли начинаютъ спозаранку съѣзжаться?
9. Гаврила Ивановичъ (въ дверяхъ на террасѣ). Гаврила Ивановичъ. Глѣбъ,- Флегонтовъ пр³ѣхалъ.
Черемисовъ. Какъ? Неужели на засѣдан³е? Я не звалъ его.
Гаврила Ивановичъ (многозначителъно). Нѣтъ, онъ по личному дѣлу. Поди къ нему, Глѣбъ.
Черемисовъ (морщится) А, чортъ... (идетъ).
Корягинъ. "По личному дѣлу"... Гм... (Многозначительно переглядывается съ Марьей Платоновной), (Гаврила Ивановичъ и Черемисовъ скрываются въ комнатахъ; Гаврила Ивановичъ шепчетъ что-то Черемисову). (Таня, обезпокоившись, разспрашиваетъ Корягина).
Дворянчиковъ. Третьяго дня встрѣчаюсь съ нимъ у старшины, и сей Флегонтовъ подаетъ мнѣ два своихъ толстыхъ пальца. Каковъ а? я, конечно, проглотилъ эти два пальца изъ любви къ человѣчеству, такъ какъ онъ для попечительства можетъ быть полезенъ. Но въ сущности кто онъ такой? Кулакъ, золотой мѣшокъ - не болѣе. (Изъ парка приближаются Анна Род³оновна и Крузовъ).
10. Анна Род³оновна. Крузовъ. Анна Род³оновна (издали). Таня, налей намъ чаю, пожалуйста.
Таня. Сейчасъ. (Собирается налить чаю, но, взглянувъ на мать, останавливается).
Дворянчиковъ (идетъ имъ навстрѣчу). Честь имѣю кланяться! (здоровается съ Анной Род³оновной и Крузовымъ).
Таня (видимо, желая сказать что-то другое). Мама, ты устала?
Анна Род³оновна. Нѣтъ, ничего... Жарко... дышать нечѣмъ...
(Крузовъ здоровается съ Корягинымъ и Марьей Платоновной и садится за столъ) Крузовъ. Зато какое чистое небо! (Разговариваетъ съ Таней).
Таня (наливая чай). Мы всѣ, наконецъ, возненавидѣли это чистое небо: второй мѣсяцъ ни капельки дождя! (Анна Род³оновна, поздоровавшись съ Корягинымъ, вдругъ зажимаетъ носъ платкомъ).
Корягинъ. Что это вы?
Анна Род³оновна. Запахъ карболки.
Корягинъ. Да, вѣдь я сюда изъ амбулатор³и.
Анна Род³оновна (отходитъ отъ него). Мнѣ страшенъ этотъ запахъ съ тѣхъ поръ, какъ... Вы знаете, когда мой мальчикъ...
Корягинъ. Да, да, знаю. Не вспоминайте. (Разговариваетъ съ Марьей Платоновной; Крузовъ вмѣшивается въ ихъ разговоръ).
Анна Род³оновна (Танѣ). Какъ славно игралъ Авдеевск³й пастухъ на рожкѣ... Ты слышала? (Увидавъ коробку съ коллекц³ей, беретъ ее и смотритъ). Что это? Еще жертвы? И этихъ приколешь на булавку? Дала бы имъ пожить: ихъ вѣкъ и такъ коротокъ. Всякому хочется пожить... хоть немножко.
Таня. Ну, хорошо... Вынь ихъ отсюда своими руками и выпусти на волю. (Глядитъ на мать, посмѣиваясь).
Анна Род³оновна. Своими руками? (Стоитъ въ нерѣшительности, потомъ опускаетъ пальцы въ коробку, вздрагиваетъ и отшатывается. Всѣ смѣются). Нѣтъ, не могу! (Оставляетъ коробку, садится на качели и тихонько покачивается).
Таня. Какая, ты мама, трусиха. (Относитъ коробку на перила террасы и возвращается).
Анна Род³оновна. Досадно имѣть такую глупую натуру, какъ у меня. (Таня приноситъ матери чаю; та пьетъ).
Марья Платоновна. Я видѣла, тутъ вамъ письмо есть.
Таня. Ахъ, да. (Беретъ со стола письмо и подаетъ матери). Отъ тети Кати, кажется?..
Анна Род³оновна (вскрываетъ письмо). У меня за послѣднее время так³е несчастные первы стали... (читаетъ письмо).
Крузовъ (продолжая разговоръ съ Корягинымъ). Ну, какъ же идетъ у васъ борьба съ эпидем³ей? Успѣшно? (Дворянчиковъ, стоя за стуломъ доктора, внимательно прислушивается къ разговору).
Корягинъ (сурово). Нѣтъ не успѣшно.
Крузовъ. Что такъ?
Корягинъ. Мнѣ, чтобы только объѣхать весь тифозный районъ, нужно недѣлю. Живутъ въ тѣснотѣ, въ грязи, спятъ всѣ вмѣстѣ. Тутъ трудно что-нибудь сдѣлать. (Дворянчиковъ утвердительно и грустно киваетъ головой).
Крузовъ. Такъ изъ-за чего же вы стараетесь, трясетесь по сквернымъ проселочнымъ дорогамъ, ночей не спите? Все равно, пройдетъ эпидем³я по всему району и не успокоится до тѣхъ поръ, пока не сдѣлаетъ всего, что сдѣлать можетъ.
(Дворянчиковъ съ грустью киваетъ головой). Корягинъ (Сурово). Мнѣ некогда объ этомъ думать. Я долженъ лечить и буду лечить.
Крузовъ. Лѣтомъ повальное разстройство животовъ, а крестьяне ѣдятъ огурцы и лукъ съ квасомъ: и взрослые и дѣти...
Таня. Да, это правда.
Крузовъ (Корягину). Какое же врачеванье возможно при такихъ услов³яхъ? Вѣдь, въ сущности, вы только зарегистровываете болѣзни, и весь смыслъ вашей дѣятельности сводится въ концѣ-концовъ къ... статистикѣ. (Таня нетерпѣливо протестуетъ противъ этого и хочетъ возразить, но не находитъ словъ).
Марья Платоновна. Такъ, стало быть, по вашему выходитъ: ложись, да помирай? Чушь какая!
Корягинъ (встаетъ и беретъ шляпу), Нѣтъ, по мнѣн³ю Андрея Павловича, выходитъ, что если что и можно сдѣлать, такъ только у него на заводѣ.
Крузовъ (Корягину). Вамъ у меня, конечно, не пришлось бы скакать за 1000 верстъ и проводить большую часть своей жизни въ тарантасѣ. Здѣсь вы поневолѣ только дѣлаете видъ, что лѣчите, а у меня вы бы дѣйствительно лѣчили людей...
Корялинъ. Для того, чтобы они, вылѣчившись, опять шли къ вамъ на заводъ терять послѣдн³е остатки здоровья? Нѣтъ, благодарю покорно: пусть кто хочетъ идетъ къ вамъ, а я не пойду, (надѣвая шляпу). Ну, мнѣ надо въ больницу... До свидан³я пока, (уходитъ).
Марья Платоновна. Ахъ, и мнѣ бы надо бѣжать... Ну, да, куда ни шло, еще чашку. (Таня наливаетъ ей).
Дворянчиковъ (задумчиво и грустно). Да, средства, средства... Вотъ у меня недавно лучшаго ученика взяли изъ школы. Вострый мальченка, головастикъ-съ. Отецъ въ трактиръ въ услужен³е отдалъ. Я ему говорю: "дай ты сыну курсъ кончить". А онъ мнѣ на это: "Каждый, говоритъ, старается пропитан³е имѣть". Вотъ и подите! Но и душа много значитъ, Андрей Павловичъ. Вотъ Глѣбъ Гаврилычъ - весьма небогатый человѣкъ, однако выстроилъ и школу и больницу. А теперь вотъ попечительство это... это его идея. Всякому благому начинан³ю онъ протягиваетъ свою сочувственную десницу...
Крузовъ. Видѣлъ я и больницу вашу и школу: тѣсно, бѣдно...
Дворянчиковъ. Это оттого, Андрей Павловичъ, что земство у насъ бѣдное. Если бы Глѣбъ Гавриловичъ не выстроилъ на свое иждивен³е, такъ, пожалуй, и этого бы не было...
(Голосъ Домны Захаровны за сценой): "Егоръ!" Дворянчиковъ. Жена зоветъ... До пр³ятнѣйшаго свидан³я, Андрей Павловичъ! (пожимаетъ ему руку). Картузъ то, знать, я въ комнатѣ... (бѣжитъ въ комнаты).
Домна Захаровна (за сценой): "Егоръ!"
Дворянчиковъ (кричитъ). Сейчасъ! (скрывается въ комнатахъ).
Таня (подходитъ къ матери). Хочешь еще чаю?
Анна Род³оновна (въ раздумьѣ послѣ письма). Нѣтъ, мерси.
(Марья Платоновна горячо разговариваетъ о чемъ-то съ Крузовымъ). Таня (беретъ у матери чашку). Что пишетъ тетя Катя?
Анна Род³оновна. Зоветъ въ Петербургъ.
Таня. Что же - тебѣ хочется поѣхать?
Анна Род³оновна (задумчиво, видимо, волнуясь отъ своихъ мыслей). Мнѣ музыки хочется и картинъ бы хорошихъ посмотрѣть... главное,- музыки, музыки... Катя пишетъ, как³е интересные концерты предполагаются зимой...
11. Гаврила Ивановичъ, Черемисовъ и Дворянчиковъ (съ картузомъ). Гаврила Ивановичъ (въ дверяхъ). Такъ я свожу Флегонтова, покажу ему бычка: можетъ быть, онъ и размякнетъ... Вѣдь его надо въ нѣкоторомъ родѣ елеемъ смазать.
Черемисовъ (махнувъ энергически рукой). Ну, дѣлайте, какъ знаете. (Гаврила Ивановичъ скрывается въ комнатахъ).
Дворянчиковъ. Да, средства, средства... Такъ до пр³ятнѣйшаго, господа. (Дѣлаетъ общ³й поклонъ). Непремѣнно прибѣгу на засѣдан³е. (Торопливо уходитъ).
Крузовъ (идя навстрѣчу Черемисову). Здравствуй, дружище. (Жметъ ему руку). Ты разстроенъ чѣмъ-то?
Анна Род³оновна (обеспокоенная, подходитъ къ мужу). Зачѣмъ пр³ѣхалъ Флегонтовъ?
Черемисовъ (стараясь насмѣшкой маскировать истину). На засѣдан³е пожаловалъ.
Анна Род³оновна. Не правда: тутъ не въ засѣдан³и дѣло. Ты скрываешь что-то... Впрочемъ, я.и такъ знаю, что тутъ какая-нибудь новая непр³ятность: здѣсь безъ этого дня не проходитъ. (Опятъ садится на качели и тихонько раскачивается).
Марья Платоновна (подходя къ ней). Охота вамъ представлять все въ траурномъ цвѣтѣ.
Черемисовъ. Ты, Анюта, лучше вотъ что: вели-ка убрать отъ грѣха эти качели: лишнее напоминан³е. Давно прошу тебя объ этомъ.
Марья Платоновна. Разумѣется. Что сердце ворошить?
Анна Род³оновна. Нѣтъ, мнѣ жаль съ ними разстаться: я какъ будто качаю на нихъ своего мальчика... (Таня припадаетъ къ матери).
Черемисовъ. Полно, Анюта, уйми ретивое.
Крузовъ. Смотрю я на всѣхъ васъ... Жалко мнѣ васъ, господа.
Черемисовъ. Что такое?
Крузовъ. Надрываетесь вы здѣсь, а все кругомъ остается по старому.
Марья Платоновна. Какъ это "все"?
Крузовъ. Да такъ. Та же нужда, та же грязь, та же темнота.
Анна Род³оновна. Да, темнота, темнота...
Крузовъ. Цѣлыя деревни побираются, въ семьяхъ вражда, разладъ, дѣти растутъ, какъ щенки. Вездѣ безпомощность, безпросвѣтность...
Черемисовъ. Ну, что же изъ этого? Мы отлично знаемъ, что нашъ уѣздъ - самый злополучный: почва бѣдная, народъ темный, изъ года въ годъ неурожаи, раззорен³е хозяйствъ... Мы знаемъ, что здѣсь нужно бороться съ бѣдой, какъ на пожарѣ, чтобы хоть что-нибудь отстоять. Ну, и будемъ бороться!
Таня (горячо). Да, папа, ты правду говоришь. Ты это такъ хорошо сказалъ! (порывисто обнимаетъ отца).
Анна Род³оновна. Бороться? изъ-за чего? Зачѣмъ?
Черемисовъ. Затѣмъ, что стыдно, безчестно сидѣть сложа руки, когда у твоего сосѣда горитъ домъ!
Марья Платоновна. Вотъ это вѣрно. Дайте вашу лапку! (Крѣпко жметъ руку Черемисову) Эхъ, не хочется, а надо бѣжать: попадья ждетъ. (Идетъ, но, заслышавъ слова Крузова, останавливается).
Крузовъ. Васъ послушать, такъ кажется, что вы можете дождь съ неба свести.
Черемисовъ. Никто не приглашаетъ тебя распоряжаться на небѣ: и на землѣ можно много сдѣлать.
Марья Платоновна (подходитъ). И сдѣлаемъ!
Крузовъ. Ну, что же, кормите, лечите, поддерживайте десятки, сотни выброшенныхъ за бортъ людей, а въ это время желѣзные законы жизни раздавятъ васъ самихъ вмѣстѣ съ тысячами и милл³онами другихъ...
Марья Платоновна (садится, скрестивъ руки). Такъ что же, позвольте васъ спросить, лучше: плюнуть на все и набивать собственные карманы?
Крузовъ. Какъ не хотите понять вы, наивные люди, что только упрямый самообманъ заставляетъ васъ биться головами объ стѣну? (Черемисову). То, что ты называешь "дѣломъ своей жизни", во имя чего тратишь послѣдн³я средства и силы, есть ни болѣе. ни менѣе, какъ совершенно безполезное самоистязан³е.
Марья Платоновна. Лучше чугунъ лить по вашему примѣру?
Крузовъ. Да, лучше чугунъ лить, чѣмъ носить воду рѣшетомъ. (Черемисову). Ты, повидимому, не желаешь признавать никакихъ экономическихъ и соц³альныхъ законовъ?
Черемисовъ. А ты, кажется, признаешь одни свои "чугунные"... или желѣзные, какъ ты ихъ называешь?
Крузовъ. Да, - тѣ, которые насильно заставятъ признать себя, хочешь ты этого или не хочешь.
Черемисовъ. Чортъ бы побралъ тебя съ твоими законами, заводами, машинами, свистками, капиталами и со всей твоей чугунно-литейной моралью!
Анна Род³оновна (морщась съ мучительнымъ выражен³емъ). Перестань, Глѣбъ.
Таня (обнимая отца). Не волнуйся, папа, не волнуйся.
Анна Род³оновна (мужу). Когда ты раздражаешься, мнѣ всю душу коробитъ. Это такъ больно, что... (Сдерживается и не договариваетъ).
Крузовъ (Черемисову). Ты сердишься какъ ребенокъ, который ударится обо что-нибудь и начинаетъ въ сердцахъ колотить первый попавш³йся предметъ...
| |
| Просмотров: 655 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры