| Главная » Книги |
Потехин Алексей Антипович - Новейший оракул, Страница 4
Потехин Алексей Антипович - Новейший оракулзала обидного для тебя. Я говорила
вообще обо всех девицах, и полагаю, что ты из них не исключение. Я, ведь, не
сказала, что ты в связи с твоим Троеруковым, а только говорю, что весьма
короткие отношения с молодым человеком и неприличны, и небезопасны...
Вера Сергеевна.
Я тебе говорю - оставь, не тронь меня. Я все понимаю, к чему что говорится,
все...
Явление второе.
Те же и Воробейчикова.
Воробейчикова (быстро входит при последних словах Веры Сергеевны).
Что, что? Что за спор?.. В чем дело?.. Здравствуйте, моя голубушка, Александра
Ивановна. (Целуется с нею.) Здравствуйте, mesdames. Ну, что, об чем спорите?
(Подает им руки и садится. Вера и Софья, принужденно улыбаясь, не отвечают.)
Воробейчикова.
Да впрочем - что нам теперь спорить? Вот сейчас к вам приедет такой человек,
который все вам расскажет. Ах, право, mesdames, как я рада, что вы его увидите.
Ах, голубушка, Александра Ивановна, лечитесь у него и больше ни у кого, он
чудеса делает. Вот сами увидите...
Александра Ивановна (с улыбкой).
А у меня вот неверующая завелась: ничему не верит, и Аксиньюшке не верит...
Воробейчикова.
Кто это?
Александра Ивановна.
Вот Вера Сергеевна.
Воробейчикова.
Ах, нет, верьте, mon ange. (Со вздохом.) Как можно не верить? Верьте! Ах, это
такие люди... Но что вы увидите сегодня, это необыкновенно! Представьте: ведь
Агафья-то моя явилась!.. Билась, билась, допрашивала ее, где была? Ничего не
сказывает: сама, говорит, не знаю, где бродила. Зачем же ты убежала? Тоска,
говорит, меня одолела... Ну, какая тоска?.. Ведь я ее, кажется, не уморила с
голода; посмотрите, какая рожа... Ну, да ужо все расскажет, голубушка. Я ей
ничего не сказала, а привезла сюда, будто проводить. Боюсь, как бы отсюда-то
не бежала... да уж я просила ваших девушек присмотреть за ней. Помните ли
вы, mesdames, его имя? Смотрите, не забудьте: Готлиб Эрнстович.
Вера Сергеевна.
Как же это, Ольга Федоровна? Готлиб - это имя немецкое, а вы говорили, что
он грек?
Воробейчикова.
Да, ma chere, он мне сам говорил, что он грек и родился в Египте. А видите ли,
как это, должно быть, случилось... Он мне рассказывал всю свою жизнь. Ах,
сколько он перенес несчастий! Видите ли, отец у него был грек, а мать
армянка... но он их не помнит; они умерли, когда еще он был ребенком. потом
его увезли... в Пруссию?.. да, именно в Пруссию... это ведь тоже немцы, знаете...
и вот там, должно быть, дали ему немецкое имя... Ах, сколько перенес этот
человек!.. А знаете ли, mesdames, я вам скажу какую радость: он нашей веры.
Он мне сам сказал... Ах, право, голубушка, Александра Ивановна, как я рада за
вас, что вы с ним познакомитесь: он вам поможет в вашей болезни, непременно
поможет.
Александра Ивановна.
Дай Бог. Я бы очень была вам благодарна. Уж мне мои болезни, кажется... Дай
вам Бог здоровья, что вы обо мне заботитесь.
Воробейчикова.
Ах, полноте, моя родная... если бы вы знали, как я вас люблю! Право, как
родную... (К Вере Сергеевне.) А вы что задумались, mon ange?
Вера Сергеевна.
Нет, так, ничего...
Воробейчикова.
А что же, Сергей Николаич будет сегодня?.
Вера Сергеевна.
Хотел быть.
Воробейчикова.
Ну, я очень рада!.. (Вполголоса.) Вот мы ужо его обо всем спросим... (Вслух.) Ах,
что-то мне скажет? Боже мой, если бы кто знал, в какой я тревоге все это время:
просто ни жива, ни мертва, решительно измучилась: обе эти ночи совсем не
сплю... и поверите ли, как только забудусь, усну, сейчас мне представляется, что
меня хотят зарезать, убить, или отравить, и что он вдруг, в самую решительную
минуту, является моим избавителем. Так вздрогну, проснусь... сердце, сердце
так и бьется, выпрыгнуть хочет... Ах! Это мое счастие, что я отыскала этого
человека. Что бы со мной было без него?.. Ах, я уж не знаю!.. Вы еще кого
приглашали сегодня или нет?
Александра Ивановна.
Да я не приглашала, а проговорилась Авдотье Петровне... Та стала убедительно
просить позволения приехать...
Воробейчикова.
Не знаю, не рассердится ли он, что будут посторонние. Впрочем, что же, ведь
это к его славе... Ах, Боже мой, что будет со мной... Просто сердце дрожит... А
вы, mon ange, Вера Сергеевна, если ужо будет Агашка говорить этакое... знаете,
непозволительное для девушки... вы уж выйдите, ma chere... Впрочем нет, я
думаю, он не допустит... Но я на всякий случай говорю, потому что ведь она
будет во сне.
Александра Ивановна.
Знаете, меня только одно беспокоит немножко... Не грех ли это?
Воробейчикова.
Ах, нет, нет!
Софья Сергеевна.
Полноте, тетенька, ведь это он будет делать особенной силой, наука есть такая
- магнетизм. Она даже преподается и в училищах; но, знаете, не все способны
ее принять. Какой-нибудь из миллиона. Для этого дар нужен особенный...
Воробейчикова.
(подтверждая слова Софьи Сергеевны киванием головы и отрывистыми: да! да!).
Притом же, ведь, он и веры нашей... Нет, родная, Александра Ивановна, на счет
этого не беспокойтесь. Да если бы тут было что-нибудь такое... неужели бы я-то
стала говорить о нем? Вы меня знаете. Я вам говорю, что он нашей веры.
Александра Ивановна.
Да, вот это точно... Впрочем, нынче иные и нашей-то веры есть такие, что ни во
что не верят... вот, как господин Троеруков.
Воробейчикова.
Ах, я вам отвечаю, когда Сергей Николаич увидит его, и он ему поверит. Вы
посмотрите только, что это за человек!
Явление третье.
Те же и Троеруков.
Воробейчикова (при входе Троерукова).
Ах, вот и Сергей Николаич. - Легок на помин... (Троеруков со всеми раскланивается,
Александра Ивановна и Софья Сергеевна молча и небрежно кивают ему головой, Вера Сергеевна
подает руку.)
Троеруков
(обращаясь к Воробейчиковой).
Вы изволите говорить: легок на помин, - стало быть, речь шла обо мне.
Вера Сергеевна
Да, тетенька говорила, что вы не верите ничему чудесному.
Воробейчикова.
А я уверяла, что когда вы увидите, что делает тот человек, который будет
сегодня здесь, вы ему поверите.
Вера Сергеевна (выразительно смотря на Троерукова)
Я тоже в этом уверена, потому что вы сами говорили, что магнетизм есть в
природе.
Троеруков.
Да, действительно, магнетизм существует; этого нельзя отвергать.
Воробейчикова.
Слышите, Александра Ивановна? Уж если Сергей Николаич этому верит,
можете себе представить, что в состоянии сделать этот человек, если он
магнетизер!
Явление четвертое.
Те же и Авдотья Петровна.
Воробейчикова
(увидя Авдотью Петровну, стремительно бросается к ней)
Ах, Авдотья Петровна, как я рада, что вижу вас сегодня...
Авдотья Петровна.
Здравствуйте, ma bonne ami. (Идет к Александре Ивановне.) Bonsoir, Александра
Ивановна... (Садится.) Ух, устала... Bonsoir, mesdames. (Кивает головой Софье и Вере и
сидя подает им руки.) Уф, как устала... Как я нынче стала слаба...
Воробейчикова.
Уж давненько я вас не видала, Авдотья Петровна... Как здоровье-то ваше?
Авдотья Петровна.
Что мое здоровье! (Машет в отчаянии рукой). По обыкновению нервы...
Воробейчикова.
Ах, как он пользует от нервов. Это совсем по его части. Он мне говорил, что все
нервные болезни он особенно удачно лечит...
Авдотья Петровна.
Это магнетизмом... да, я думаю... Ах, уж чем меня не лечили... (К Александре
Ивановне.) А что, он скоро будет?..
Александра Ивановна.
Должно быть скоро...
Воробейчикова (смотрит на часы)
Хотел быть в семь часов. Теперь уж пять минут осьмого...
Авдотья Петровна.
Интересно видеть... Ах, если б он меня взялся вылечить... Но это, кажется,
невозможно...
Воробейчикова.
Он вылечит, вылечит, уверяю вас...
Вера Сергеевна (тихо Троерукову)
Ради Бога, показывайте вид, что всему слепо верите...
Троеруков.
Но ведь это, право, неблагородно...
Вера Сергеевна.
Это необходимо... Этим можете подделаться к тетеньке...
Александра Ивановна (Авдотье Петровне).
Ну, а что - от сыновей нет писем?
Авдотья Петровна (со вздохом).
От Александра получила, а от Пьера нет. Да уж я знаю: меня предчувствие не
обманывает... Ах, вчера я видела какое видение...
Слуга (в дверях).
Приехал...
Воробейчикова (торопливо).
Ах, приехал... Александра Ивановна, голубушка, приехал он...
Александра Ивановна.
Ну, что же? Проси, проси скорее сюда... Да чаю подавать...
Воробейчикова (к Софье и Вере).
Что, mesdames, не правда ли, - как-то страшно перед таким человеком? А?..
Софья Сергеевна (с улыбкой).
Да, немножко!.. (смотрится в зеркало.)
Явление пятое.
Те же и Зильбербах.
(Зильбербах молча и важно раскланивается со всеми).
Александра Ивановна
(указывает ему место на диване возле себя).
Не угодно ли вам садиться... вот сюда... поближе ко мне... Как я вам благодарна,
что вы сделали честь своим посещением мне, больной старухе.
Зильбербах.
Я предчувствовал, что вам нужна помощь...
Троеруков (тихо Вере Сергеевне).
Пари готов держать, что он жид.
Вера Сергеевна (также тихо).
Ради Бога, молчите... Помните, о чем я вас просила.
Воробейчикова (к Зильбербаху).
Александра Ивановна с большим нетерпением ожидала вас... Она вполне
уверена, что вы не откажете ей в своей помощи...
(Зильбербах молча кланяется).
Авдотья Петровна.
Ваша слава так гремит, что многие бы желали просить вашего совета и
помощи...
Зильбербах.
Я лечу только коротко знакомых...
(слуга разносит чай.)
Александра Ивановна.
Если вы удостоили нас своим знакомством, то позвольте рекомендовать вам
(указывая на Авдотью Петровну.) - это друг нашего дома...
Зильбербах (перебивая).
Позвольте... Авдотья Петровна...
(Все выражают изумление.)
Воробейчикова.
Ах, это удивительно! Это просто непостижимо! Ах, Готлиб Эрнстович!..
Александра Ивановна.
Уж я не знаю после этого, нужно ли представлять вам моих внучек... (Указывая на
Софью Сергеевну.) Эта...
Зильбербах.
Софья...
Александра Ивановна (Указывает на Веру Сергеевну.)
А эта...
Зильбербах.
Вера...
(Общее изумление.)
Воробейчикова (с торжествующим лицом подходя то к Софье, то к Вере Сергеевне).
А, каково, mesdames!.. А?.. Я вам говорила, что это необыкновенный человек.
Погодите еще, что после будет...
Софья Сергеевна (вполголоса, взглядывая на Зильбербаха).
А как в самом деле хорош!
Воробейчикова (в совершенном восторге).
Чудо, чудо! (снова садится около Зильбербаха.) Скажите, пожалуйста, как это
вы можете узнавать имена? Это, ведь, непостижимо...
Зильбербах.
Простой дар предчувствия...
Александра Ивановна.
Ох, я верю в предчувствия, со мной это часто случается. У меня ведь нервы...
Мне кажется, я очень склонна к магнетизму... Знаете, со мной бывают даже
этакие видения (Зажимает глаза и машет рукой.)
Зильбербах.
Следовательно, вы очень способны воспринимать магнетизм.
Авдотья Петровна.
Да, да, я именно так думаю. Я даже хотела непременно искать такого
магнетизера, который бы мог меня магнетизировать.
Зильбербах (улыбаясь).
Магнетизеров, если хотите, теперь появилось очень много, но большею частию
это либо шарлатаны, либо имеют такую ничтожную силу, что они скорее бы
повредили вам, еще больше расстроили бы ваши нервы. Но у вас именно такая
болезнь, на которую может действовать только магнетизер.
Софья Сергеевна (несколько жеманясь).
Ну, а я, скажите, - способна ли воспринимать магнетизм?
Зильбербах.
Вы хотя здоровы физически, но ваш организм разбит нравственными
страданиями вследствие огорчений, которые испытали в жизни...
(Софья Сергеевна изображает на лице своем совершенное удивление, тихо вскрикивает, всплескивает
руками и уныло опускаете, голову.)
Воробейчикова (подбегая к ней).
Говорила я вам, ma chere, - это удивительный, необыкновенный человек. Даже
страшно посмотреть ему в глаза... (Обращаясь к Вере Сергеевне и Троерукову). А?
Каково?.. (Потрясает торжественно головой, потом снова отходит и садится рядом с
Зильбербахом.)
Авдотья Петровна.
А я именно очень склонна к магнетизму. Со мной, знаете, что бывает. Вдруг
сделается, что я ничего не вижу, не слышу, не чувствую, только чувствую, что я
лечу, лечу, лечу... И вдруг падаю, падаю, падаю... Или вдруг вижу я такое
видение, что будто я гуляю в этаком саду... и кругом меня этакие цветы,
деревья, виноград... А то мне представляется видение, что вокруг меня ничего
нет, совершенно ничего: одно небо... и я вижу кого-нибудь... там сыновей, или
знакомых, о которых много думаю... И все слышат, как я с ними разговариваю...
Девки мои тогда нарочно сходятся и слушают, что я говорю, и после мне все
рассказывают... А я говорю, говорю, и сама не знаю что говорю... Я уж и знаю,
что это к чему-нибудь, какое-нибудь предчувствие... И уж непременно
что-нибудь после этого со мной случится... Не правда ли, ведь это тоже
магнетизм?..
Зильбербах.
Нет, это не то, что магнетизм, а это, знаете, - что-то вроде галлюцинации.
Авдотья Петровна.
Ну, да, именно что-нибудь в этом роде... Но, ведь, значит, я все-таки способна к
магнетизму?
Зильбербах.
Да, на вас он будет очень скоро действовать.
Авдотья Петровна.
Я вас прошу, вы, пожалуйста, испробуйте надо мной свои силы. (со вздохом.) Я
ведь очень страдаю...
Зильбербах.
С большим удовольствием, когда буду иметь честь покороче познакомиться с
вами.
Воробейчикова.
Готлиб Эрнстович, теперь вы здесь со всеми знакомы, кроме одного человека.
(Указывает на Троерукова.) Позвольте вас познакомить.
Зильбербах (вставая и направляясь к Троерукову, который также идет к нему).
Очень приятно.
Троеруков.
Вы, вероятно, и мое имя знаете, так же, как и других?
Зильбербах.
Нет, теперь еще не знаю... но, может быть, не ошибусь, хотя, признаюсь вам, на
мужчин магнетизм действует гораздо слабее, нежели на женщин, потому что
организм их грубее женского... Ваше имя... (Несколько секунд смотрит на него
пристально.) Ваше имя... Сергей. (Общее изумление.)
Троеруков (пожимает плечами).
Совершенно справедливо: Сергей Николаич Троеруков... (с улыбкой.)
Действительно - вы необыкновенный человек!..
Воробейчикова.
А как вы думаете, Готлиб Эрнстович, что ожидает в будущем Сергея
Николаича?
Зильбербах.
Все то же, что и всякого молодого человека с благородной душой и гордым
сердцем, принужденного идти по тесной дороге жизни: больше горя, нежели
радости, горе в настоящем, неверная радость в темном будущем.
Троеруков.
Благодарю вас хоть за то, что вы, не обещая много хорошего, умеете польстить
человеку
Зильбербах.
Не польстить, а отдать должное.
Софья Сергеевна.
А меня что ожидает?
Зильбербах.
Ваше будущее таково, что я могу его объявить вам только одним. Пожалуйте
сюда. (Отводит ее в сторону.) Вы зароните искру любви в душу такого человека,
которого считаете менее всего к тому способным; будете любить сами, - и
ваше былое счастье к вам возвратится... Этот человек, кроме любви, поможет
вам достигнуть того, чего вы теперь напрасно желаете...
Софья Сергеевна (сконфузившись и опуская глаза).
Что ж такое?.. Я, кажется, ничего не желаю...
Зильбербах
Если не понимаете теперь этих слов, то поймете тогда, когда исполнится первая
половина моего предсказания.
Софья Сергеевна.
Но я замужем и не могу любить никого, кроме мужа.
Зильбербах.
Вы имеете пылкое и нежное сердце, но любить своего мужа не можете, потому
что он не стоит вашей любви...
Софья Сергеевна.
Вы удивительный человек!..
Зильбербах.
Помните мои слова, - они сбудутся... (Отходит от нее, между тем как Софья Сергеевна
остается на том же месте в большом волнении.)
Александра Ивановна.
Ну, а скажите-ка мне, - меня вы старуху и забыли, - можно ли мне ожидать
чего-нибудь хорошего?..
Зильбербах.
Главное хорошее, чего вы можете ожидать, это здоровье. И вы будете вылечены
именно мною, только, предупреждаю вас, не скоро; другой же никто вас не
может вылечить. И я вас могу лечить только в таком случае, если вы готовы
вполне мне довериться; если же нет, то лучше и не приниматься, все усилия мои
будут бесполезны.
Александра Ивановна.
Как же мне не верить вам, когда вы обещаетесь меня вылечить!.. Я ведь уж вот
другой год в креслах катаюсь, почти ходить не могу, спина ужасно болит. Чего
мне больше желать, как не здоровья?
Зильбербах.
Нет, у вас есть и кроме того много других забот и огорчений...
Александра Ивановна.
Ах, уж если обо всех моих огорчениях говорить, так их и не перечтешь, несть
числа. Вот хоть бы один процесс, так меня смаял...
Зильбербах.
Процесс ваш очень скоро превратится для вас из горя в большую радость...
Александра Ивановна.
Как? Так неужели я его выиграю?..
Зильбербах.
Вы его выиграете непременно с помощью одного человека, на которого меньше
всего рассчитываете, если только (вполголоса) не будете доверяться очень
молодой девушке и очень молодому человеку, которые и есть ваше настоящее
горе - и в настоящем, и в будущем...
Александра Ивановна.
Ах, понимаю! Так неужели правда, что они затевают что-нибудь против меня?..
Зильбербах.
Теперь я вам ничего не скажу более, кроме того, что вы не должны показывать
вида и должны быть ласковы с обоими.
Александра Ивановна.
Благодарю вас, благодарю вас!.. Ах, неблагодар...
Зильбербах.
Смотрите же, не подавайте вида...
Авдотья Петровна.
Ну, а я не стану вас теперь спрашивать о себе, а попрошу вас, чтобы вы меня
намагнетизировали, чтобы я сама все про себя предсказала...
Зильбербах.
Очень хорошо... (к Вере Сергеевне.) Ну, а вам не угодно меня спросить?
Вера Сергеевна.
Нет, я боюсь узнавать вперед будущее.
Зильбербах.
Да и не мудрено бояться будущего, когда в настоящем все улыбается...
Вера Сергеевна.
Ну, не совсем... Вы ошибаетесь...
Зильбербах.
Не мудрено и ошибиться, потому что ведь я вам и не предсказываю. Тот, кто
хочет слышать от меня слово правды, должен принимать ложь за правду...
(Отворачивается.)
Воробейчикова (постоянно следившая за Зильбербахом, быстро к нему подходит).
Готлиб Эрнстович, теперь уж вы всем предсказали... не забудьте же и меня.
Можно начать... с Агафьей?
Зильбербах.
С удовольствием, если позволит Александра Ивановна.
Александра Ивановна.
Ах, сделайте милость...
Зильбербах.
Только послушайте: может быть, будут разоблачаться ваши семейные тайны...
не тяжело ли вам будет при посторонних? Не лучше ли до другого раза,
когда-нибудь у вас в доме?
Воробейчикова.
Ах, нет, нет, пожалуйста теперь: здесь все мои друзья, мне их нечего стыдиться.
Да и кто не знает моей несчастной судьбы?..
Зильбербах.
Ну, как вам угодно, для меня все равно... Я готов.
Воробейчикова.
Так я ее позову... (Уходит.)
Явление шестое.
Те же без Воробейчиковой.
Зильбербах (подходя к Троерукову).
Пожалуйста, не смотрите на меня, как на какого-нибудь чудесника и не
считайте меня за человека, желающего казаться необыкновенным и
сверхъестественным существом. Все мои действия - результат особенной
магнетической силы, которая развита во мне до крайней степени. Конечно, я
уверен, что вы не встретите другого такого магнетизера, как Зильбербах... но
все-таки тут нет ничего сверхъестественного...
Троеруков.
Признаюсь вам, я ничего и не вижу такого во всех ваших словах и действиях...
скажите, пожалуйста, давно вы этим занимаетесь?
Зильбербах.
Я открыл в себе эту способность, еще бывши ребенком: как теперь помню, один
раз в школе я не мог оторвать глаз от ног учителя: почему-то мне казалось, что
у него одна нога в чулке, другая без чулка, босая; меня это так сильно заняло,
что я не мог удержаться и невольно сказал вслух при всем классе: господин
учитель, у вас одна нога босая... сначала он на меня рассердился, а потом, когда
действительно увидел, что, по рассеянности, не надел чулка на одну ногу,
чрезвычайно удивлялся, как я мог это рассмотреть сквозь сапоги... Тогда я и сам
не понимал, что это было ясновидение...
Троеруков.
Но когда же наконец вы сознали в себе силу?
Зильбербах.
О, уже после, когда я был в геттингенском университете.
(Входят Воробейчикова и Агафья.)
Явление седьмое.
Те же Воробейчикова и Агафья.
Воробейчикова.
Вот, Готлиб Эрнстович, эта нимфа, - не угодно ли полюбоваться. (Указывает на
Агафью.)
Зильбербах.
А!.. (смотрит на нее молча.) Ну, mesdames, признаюсь, мне эту девушку будет трудно
привести в состояние полного ясновидения: она совершенно здорова и
организма довольно крепкого.
Воробейчикова (злобно).
Кажется, нельзя сказать, чтобы барыня изморила на работе.
Авдотья Петровна.
Так нельзя ли меня вместо ее?
Воробейчикова.
Нет, нет! Уж потрудитесь ее негодную. Сделайте милость, Готлиб Эрнстович.
Зильбербах.
Ну, тяжело мне будет, но я по крайней мере заставлю ее отвечать на некоторые
вопросы относительно одного обстоятельства. Ну, милая, возьми кресла и
поставь сюда на средину комнаты. (Агафья
исполняет приказание.)
Зильбербах.
Садись в кресла.
Агафья.
Как это можно, сударь!
Зильбербах.
Садись, садись, ничего... тебе позволяют.
Воробейчикова.
Полно манерничать... что, тебя в гости, что ли, позвали?.. садись, когда
приказывают.
Агафья.
Да я и постою, ничего-с.
Воробейчикова (гневно).
Тебе что говорят?..
Зильбербах (делает знак рукою).
Позвольте. (К Агафье.) Поди сюда... (становит ее перед самым креслом и обращается к
окружающими). Она у нас сядет и не конфузясь... Ну, mesdames, я вас прошу
теперь занять свои места и не развлекать меня, а главное не обращаться к ней
(указывает на Агафью) ни с какими вопросами.
(Все усаживаются, воцаряется молчание. Зильбербах становится против Агафьи и начинает в упор
смотреть ей в глаза. Потом говорит ей тихо, но твердо: "сядь!" и Агафья как бы невольно опускается в
стоящие сзади ее кресла. Всё переглядываются и знаками выражают удивление. Зильбербах начинает
магнетический сеанс. Под влиянием его взглядов и движений, Агафья постепенно впадает в
магнетический сон; глаза Зильбербаха блестят, лицо бледно, руки и ноги несколько дрожат, как бы от
сильной усталости).
Зильбербах.
Ух, какое упорство!.. Однако уснула. (Делает знаки молчания, подходит к столу, наливает
стакан воды и залпом выпивает ее, потом опять подходит к Агафье и продолжает магетизирование.
Вслед за движением его рук, производимым в воздухе, спящая поднимает и опускает свои руки,
наклоняет голову то в ту, то в другую сторону, не разжимая глаз.)
Зильбербах.
Теперь она спит совершенно и находится в моей власти. Я буду спрашивать (к
Агафье.) Ты спишь?
Агафья.
Сплю.
Зильбербах.
Кто тебя заставил спать?
Агафья.
Готлиб Эрнстович.
Зильбербах.
Чего я хочу?
(Молчание.)
Зильбербах.
Отвечай, чего я хочу?
(Молчание.)
| |
| Просмотров: 342 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры