| Главная » Книги |
Потехин Алексей Антипович - Новейший оракул, Страница 3
Потехин Алексей Антипович - Новейший оракулла, но я добр, и не хочу
вредить людям. Так вот вам два условия: или вы дайте Агафье вольную, и я
возвращу вам спокойствие и верность мужа, или я отказываюсь от всякого
вмешательства и не ручаюсь за вашу жизнь... Выбирайте...
Воробейчикова.
Но как же я дам вольную этакой мерзавке, которую надо бы упрятать
куда-нибудь за ее поступки, чтобы она помнила, что значит быть соперницей
барыни...
Зильбербах.
Ну, в таком случае, нечего и вам ждать от меня помощи. Позвольте с вами
проститься...
Воробейчикова.
Ах, нет, нет, не оставляйте меня в таком ужасном положении!..
Зильбербах.
Это от вас зависит...
Воробейчикова.
Ах, я согласна на все, только не оставляйте меня. Дайте мне вашу руку. Я готова
всем пожертвовать для вас...
Зильбербах.
Сударыня, я служу всему человечеству... Я исключение из людей; мне дана
такая сила, которой никто не имеет. Я должен делать добро слабым людям и
хочу его делать. Я лечу бедных безвозмездно и знаю, что многие молятся за
меня... Я вижу, что у вас добрая душа, что вы страдаете, и хочу вам помочь, но
не хочу, чтобы чрез добро для вас кто-нибудь пострадал, хоть бы даже и эта
виновная Агафья... не мне ее наказывать!.. И вы, если хотите получить от меня
помощь, не должны ей вредить, а то сила моя, вместо добра, принесет вам
несчастие... Я не богат, оттого что люблю людей и часто жертвую своей силой
даром, между тем как мне стоит захотеть, - и золото со всех сторон понесут ко
мне. И вам помочь я хочу не из корысти, а только потому, что полюбил вас: в
доказательство этого я ничего не возьму с вас за сеанс с Агафьей. Я сделаю для
вас добро даром.
Воробейчикова.
Ах, нет, нет, я не хочу этого...
Зильбербах.
Ну, это ваше дело... Теперь дайте мне вашу руку и смотрите мне прямо в глаза;
я скажу вам, что вы думаете и чувствуете...
Воробейчикова (подавая руку и жеманясь).
Ах, мне так трудно смотреть в ваши глаза, из них так и сыплются искры. Ах,
нет! я, право, не могу... (То опускает, то поднимает глаза.) Что за глаза!..
Зильбербах (пристально смотрит на нее несколько времени).
Сейчас вы думали очень много дурного: вам жалко дать вольную, вам жалко
потерять слугу; но под влиянием скупости вы начинаете даже подозревать меня,
не верите моим словам и думаете: не обманывает ли он меня?.. (Отталкивает ее
руку.) Нет, вы не стоите моего внимания и участия...
Воробейчикова (хватая его руку).
О, простите меня, простите... Вы удивительный, вы необыкновенный человек!..
Да, это правда, что вы говорите, я не могу скрыть перед вами своих мыслей. Но
теперь я вам верю, верю и готова все делать, что вы прикажете...
Зильбербах (смотря на нее).
Да, теперь вы говорите искренно. Я вас прощаю. Но помните, что тот, кто
колеблется в доверии ко мне, - вызывает на себя мой гнев. А худо тому
человеку, на кого этот гнев обрушится. Помните это... Дайте-ка мне вашу руку.
(Воробейчикова подает.) Что это? Агафья бежала от вас...
Воробейчикова (в тревоге).
Неужели?
Зильбербах.
Да, но она воротится... Погодите... Когда? Воротится послезавтра в 5 часов
вечера. Она имела дурной замысел против вас, но он ей не удастся. Ну, так
всего лучше: послезавтра будет мой сеанс, а к тому времени вы приготовьте
отпускную и пред началом сеанса отдайте мне ее... Мужа вашего не должно
быть тут.
Воробейчикова.
Ах, я и не подумала об этом. Куда же мне его девать?
Зильбербах.
Постарайтесь, чтобы уехал куда-нибудь.
Воробейчикова.
Ах, он ведь почти никуда не ездит.
Зильбербах.
Ну, нет ли у вас каких-нибудь знакомых, куда бы я мог приехать... Погодите...
Дайте руку... У вас есть знакомая Александра?
Воробейчикова.
Есть, есть...
Зильбербах.
У нее в доме Софья, Вера...
Воробейчикова.
Да, да! Ах, это удивительно, ах, что за чудо такое!..
Зильбербах.
Вот у них. Они будут рады...
Воробейчикова.
Ах, вообразите, что я хотела вас просить съездить именно к этим знакомым. Я
им говорила об вас, и они непременно хотели вас видеть. Боже мой, что вы за
необыкновенный человек! Это просто удивительно, сверхъестественно! Ах,
Готлиб Эрнстович!..
Зильбербах.
Ну-с, так до свидания. Уж извините, я устал...
Воробейчикова.
Прощайте, прощайте, до свидания. Я все сделаю, чт\о вы приказываете... А об
Агафье, если в сам деле бежала, не беспокоиться?
Зильбербах.
Она бежала, но послезавтра воротится: я, ведь, вам уже сказал.
Воробейчикова.
Ах, верю, верю! Буду верить во всем, всегда. Это просто непостижимо! До
свидания, до свидания.
Зильбербах.
Прощайте.
Воробейчикова.
А завтра мне позволите к вам приехать?
Зильбербах.
Нет, завтра нельзя, а послезавтра пожалуйте, чтобы уведомить, как и где вы все
устроите.
Воробейчикова.
Хорошо, хорошо, непременно... Прощайте. Ах, Готлиб Эрнстович, ведь, ведь,
это просто непостижимо! Но я вас задерживаю. Прощайте... Непостижимый
человек! (Уходит.)
Явление шестое.
Зильбербах и Агафья.
Зильбербах (выждав, когда Воробейчикова уехала, говорит за двери Петру).
Петр, больше никого не принимать. (Идет к драпировке и открывает ее.) Ну, Агафья,
выходи теперь. (Агафья выходит.) Ну, слышала ли?
Агафья.
Слышала, слышала. Ах, барин! Да что вы за барин такой и вправду... Так
неужто я и в самом деле вольная буду?
Зильбербах.
Будешь, если сделаешь все, что велю послезавтра вечером.
Агафья.
И вольная буду?
Зильбербах.
Будешь.
Агафья.
Совсем?
Зильбербах.
Совсем.
Агафья.
Ну, просто ума помраченье. Вот чего никогда не ожидала, не чаяла... Да что с
нашей-то сделалось? Да как это она во всем верит-то, да слушает-то вас?.. Ну!,
барин! Этакую жидовку обработал... Так за нос и водит... И что выдумал! Что
про меня-то выдумал!.. А она верит... ха, ха, ха... Ну-у!.. Вы хитры, да уж и она
дура, даром что барыня моя. Плетет ей турусы на колесах, а она слушает,
верит... ха, ха, ха...
Зильбербах (строго).
Чему же ты смеешься? Ты видишь, что твоя судьба зависит от меня: захочу, и
ты будешь вольная, а не захочу, - подумай, что с тобою будет...
Агафья.
Уж, извините, сударь, не прогневайтесь. Я право тут и ума не приложу, что это
за диковинное дело такое... Только мне на свою-то очень смешно, что как вы ей
помыкаете...
Зильбербах.
Чего ты не понимаешь, о том не должна и рассуждать. Ты должна только
помнить, что я хочу сделать тебе добро: ты будешь вольная... Желаешь ты
этого?
Агафья.
Как, сударь, не желать... Навеки за вас Бога должна молить... Только как бы мне
в беду не попасть какую, - уж очень вы мудреное нечто затеваете...
Зильбербах.
Ты видишь, что я имею власть над твоей госпожой: она сделает все, что я ни
захочу... Мне хочется тебя сделать вольной, чтобы ты жила у меня...
понимаешь?.. Только для этого нужно, чтобы ты сделала то, что я тебе
прикажу... согласна?..
Агафья (опуская глаза с притворною скромностью).
Извольте-с, коли станет моего уменья...
Зильбербах.
О, это не трудно, я тебя научу. Ты теперь не пойдешь домой, а останешься у
меня... Барыня твоя будет думать, что ты бежала...
Явление седьмое.
Те же и Петр.
Петр (входя с некоторою робостью).
Надзиратель пришел... требует вас видеть...
Зильбербах.
Ведь я тебе сказал: никого не принимать...
Петр.
Да я и говорил ему, что вам теперь некогда... Так скажи, говорит, что мне нужно
по делам службы...
Зильбербах (подумав).
Ну, хорошо! Проси его сюда... А ты, Агафья, поди в ту комнату... вот за
драпировку - и сейчас дверь направо... Тут мой кабинет... Я сейчас
освобожусь... (Агафья и Петр уходят.)
Явление восьмое.
Зильбербах и квартальный надзиратель.
Квартальный надзиратель.
Честь имею кланяться... Извините, что обеспокоил... Надзиратель здешнего
квартала Золотунчиков...
Зильбербах.
Очень рад познакомиться. (Подает ему руку.) Не угодно ли садиться?..
Квартальный надзиратель (садясь).
Вы господин Зильбербах?
Зильбербах.
Я самый. Что вам угодно?
Квартальный надзиратель.
Вы изволите здесь жить?
Зильбербах.
Да, я здесь квартирую...
Квартальный надзиратель.
До сих пор не имел удовольствия с вами познакомиться... Вы иностранцы?..
Зильбербах.
Да, иностранец. Мой паспорт предъявлен в полиции...
Квартальный надзиратель.
Очень знаю-с... Но не имел чести быть лично знаком с вами... А наша служба,
знаете, требует полной известности, потому - такая наша обязанность
полицейская. Я отвечаю за всех обывателей своего квартала перед
начальством... И начальство предписывает нам иметь полные сведения насчет
всех своих обывателей... Позвольте узнать, вы чем изволите заниматься?..
Зильбербах.
Я? Ничем...
Квартальный надзиратель.
Как ничем-с?.. То есть как же это?
Зильбербах.
Так, ничем...
Квартальный надзиратель.
То есть как же ничем-с? Наше начальство такого отзыва не примет. У нас в
России каждый человек должен иметь какое-нибудь занятие... потому, знаете,
без всякого занятия даже может быть вредно для нравственности... (с лукавым
видом.) И притом даже может быть от этого скучно... Нет-с, без этого нельзя... У
каждого человека должно быть какое-нибудь занятие.
Зильбербах.
Ну, пожалуй, и у меня есть занятие: я пью, ем, сплю, езжу в гости...
Квартальный надзиратель (с улыбкою).
Помилуйте, какие же эти занятия... Это, так сказать, обязанности человека, а не
занятия...
Зильбербах.
А разве нет людей, которые ничего другого не делают, кроме исполнения этих
обязанностей?..
Квартальный надзиратель.
Да нет-с, позвольте: то совсем другое... Те люди так живут от большого
состояния...
Зильбербах.
А почему вы знаете, какое у меня состояние?..
Квартальный надзиратель.
Помилуйте, я вас обижать не хочу: я ничего не знаю, какое у вас состояние,
может быть, и очень значительное. Но вот изволите видеть: у нас в России уж
так заведено, что всякий имеет свое занятие: купец, например, производит
торговлю, помещик имеет своих крестьян, ремесленник занимается своим
мастерством, чиновник своей службой...
Зильбербах.
Ну, а я, видите ли, не купец, не помещик, не ремесленник, и не чиновник... чем
же мне прикажете заниматься?
Квартальный надзиратель.
Если вы не имеете никаких занятий, значит, вы здесь находитесь инкогнито. В
таком случае я должен буду довести о вас, чрез свое начальство, до сведения его
превосходительства господина обер-полициймейстера...
Зильбербах.
Нет, я не инкогнито... Вы видели мой паспорт и знаете мою фамилию... Да
скажите, наконец, яснее, чего вам от меня угодно?.. Что вам за дело, чем я
занимаюсь?..
Квартальный надзиратель.
Если вы начинаете мне дерзости говорить, так я не для дерзостей пришел. От
нас это начальством требуется. В таком случае я должен буду довести до
сведения начальства, что в моем квартале проживает человек из иностранцев, не
имеющий никакого занятия...
Зильбербах.
Ну, что ж, доносите...
Квартальный надзиратель.
А между тем известно мне, что к нему каждодневно приезжают разного рода
неизвестные мне люди, и в чем проводят они время - мне неизвестно. В народе
же идет молва, что господин Зильбербах занимается лечением неизвестными
средствами и предсказаниями будущего, не имея на то разрешения
медицинского начальства. Сия народная молва подтверждается и показаниями
хозяйки дома, в котором господин Зильбербах имеет свое квартирование.
Предупреждаю вас, что я должен буду донести таким образом, и наперед вам
говорю, что приятности вам от этого никакой не будет.
Зильбербах.
Ну, полноте, господин надзиратель... чем нам ссориться, лучше будемте
друзьями... позвольте узнать ваше имя?
Квартальный надзиратель.
Да мое имя - Николай Иванович...
Зильбербах.
Полноте, Николай Иваныч, не заводите со мной ссоры, а лучше познакомимтесь
покороче. Ссора со мной вам не принесет никакой пользы, а если мы будем
жить в миру, так я вам же могу быть полезен, потому что в числе моих
знакомых есть очень знатные дамы... Я вам признаюсь откровенно: точно лечу
магнетизмом, я магнетизер, но не имею разрешения от медицинского
начальства, и хотя в силе моего магнетизма не может быть никакого сомнения,
но ваши доктора из зависти помешают мне получить дозволение практиковать
открыто. Так будьте вы честным и благородным человеком, не мешайте мне
делать добро: есть болезни, которых ничем нельзя вылечить, кроме магнетизма.
Зачем же пропадать моей силе даром?..
Квартальный надзиратель.
Да вот изволите видеть, конечно, я очень вам верю, только, ведь,
ответственность наша очень велика, если в случае чего-нибудь...
Зильбербах.
Э, не опасайтесь, пожалуйста ничего... Вы поймите, я лечу большею частью
богатых и знатных дам, которые всегда за меня вступятся.
Квартальный надзиратель.
Да это я очень хорошо понимаю, и, конечно, до высшего начальства это скоро
не дойдет. Да, ведь, у меня есть ближайшее начальство - частный пристав. -
Ну, случится, что он узнает как-нибудь мимо меня. Ведь тогда мне очень
нехорошо будет. Ты скажет, братец, чего смотришь. Какой же, скажет, ты
квартальный надзиратель? Или, скажет, ты нарочно скрывал от меня, чтобы
одному пользоваться?.. И мало ли чт\о он может подумать! У нас перед
начальником будь открыт всем сердцем и всей душой... Конечно, вы, как
иностранец, может быть, наших служебных порядков не знаете. Впрочем, вот
которые из иностранцев да пообживутся у нас, так еще лучше русских бывают...
всегда гораздо признательней. Это надобно к их чести сказать... Особенно в
нынешние времена, как у нас это вольнодумство завелось... иностранцы гораздо
признательней русских стали... Вы давно ли изволите находиться в России?
Зильбербах.
Я уж давно, только я прежде жил в западных губерниях.
Квартальный надзиратель.
Ну, так вам должно быть все известно. Я полагаю, везде все одни порядки.
Зильбербах.
Я очень хорошо все знаю, - и будьте уверены, вы будете мной довольны...
Только, признаюсь вам, теперь еще пока я только начинаю практику, она еще в
плохом состоянии, вы видите: и квартира маленькая, и мебель дурная...
Квартальный надзиратель (осматриваясь).
Нет, ничего...
Зильбербах.
Ну, полноте, то ли будет впоследствии, когда меня узнают побольше... А теперь
пока для начала... (Шепчет ему что-то на ухо, потом говорит вслух.) Довольно?
Квартальный надзиратель
(отрывисто и не смотря на него).
Как вам угодно...
Зильбербах.
Ну, а потом, когда устроюсь, конечно, уже тогда и более...
Квартальный надзиратель (тем же тоном).
Как вам угодно... Я, ведь, не настаиваю. Для будущего...
Зильбербах.
Позвольте мне на минутку. (Уходит за драпировку. В отсутствие его квартальный надзиратель
молча осматривает комнату.)
Зильбербах
(возвратившись, садится около квартального и подает ему что-то в руку).
Вот на первый раз.
Квартальный надзиратель (молча кивает головой).
Я смотрю - славные зеркала. Ваши или хозяйские?..
Зильбербах.
Мои...
Квартальный надзиратель.
Позвольте же узнать ваше имя и отчество?
Зильбербах.
Готлиб Эрнстович.
Квартальный надзиратель.
Впрочем, у иностранцев, кажется, по отчеству не называют. Это только мы,
русские... Вы из евреев или нет?
Зильбербах.
Нет, я немец.
Квартальный надзиратель.
А, немцы славный народ, только скупеньки... Хе, хе, хе!.. Я люблю немцев. Вот
в моем квартале у меня есть большой приятель немец, булочник. Зайдешь этак
иногда. Ну, что? скажешь. Нишово! говорит... Ну, что, водка есть? - А, водка,
мошно! говорит. Пресмешной... А вы водки не пьете?
Зильбербах.
Нет, не пью. Но если вам угодно, я велю сейчас подать.
Квартальный надзиратель (рассеянно.)
Нет, я не к тому, а впрочем...
Зильбербах.
Эй, Петр!
Петр (входя).
Чего изволите?
Зильбербах.
Подай сюда водки поскорее.
Петр.
Сейчас. (Уходит.)
Квартальный надзиратель.
Да напрасно. Что это у вас, - нанятой? (Указывая на Петра.)
Зильбербах.
Нанятой.
Квартальный надзиратель.
Хороший человек?
Зильбербах.
Да, хорош.
Квартальный надзиратель.
И расторопен? Проворный?
(Петр подносит поднос с водкой и закуской.)
Квартальный надзиратель.
А, братец, проворен. (К Готлибу Эрнстовичу.) По-русски, с хозяина начинать.
Зильбербах.
Нет, я не пью.
Квартальный надзиратель (наливая рюмку).
Напрасно! Это иногда не мешает... (Выпивает.) Ну, любезнейший Готлиб... Как?
Зильбербах.
Эрнстович.
Квартальный надзиратель.
Эрнстович, так как же полечиваете?
Зильбербах.
Да, лечу.
Квартальнлй надзиратель (закусывая).
Этим... магнетизмом?
Зильбербах.
Да.
Квартальный надзиратель.
И помогает?
Зильбербах.
Почти всегда в иных болезнях.
Квартальный надзиратель.
Гм... Лечите, лечите... Давай вам Бог... (Наливает рюмку.) Слыхал и я, что очень
помогают иные. Когда случится, не оставьте и нас. (Выпивает.) Ну, а скажите,
пожалуйста, как вы до этого достигли: из книг, от ученья, или так, от себя?
(Закусывает.)
Зильбербах.
Книги этому не научат, для этого нужна особенная, врожденная сила...
Квартальный надзиратель (с легким вздохом).
Да, премудрость... И как же эта сила... в глазах?
Зильбербах.
Да.
Квартальный надзиратель.
И вы только и действуете, что глазами?
Зильбербах.
Только глазами.
Квартальный надзиратель.
Скажите... (Наливает рюмку и выпивает ее.) То-то, я думаю, барыни-то, барыни-то
наши... воображаю... Хе, хе, хе... Вы же, батюшка, природой-то одарены... Лафа
вам... а? хе, хе, хе... (После краткого молчания.) Однако (быстро наливает рюмку и выпивает),
сколько, видно, ни сиди, а хозяину надо дома оставаться, а гостю домой идти.
(Встает.) Прощайте, почтеннейший (подает руку), желаю вам всякого успеха.
Милости прошу ко мне. Будьте знакомы... Право, что же?.. Заходите когда... И я
когда к вам заверну.
Зильбербах.
Благодарю вас. Заходите.
Квартальный надзиратель (уходя).
До свидания. (Уходит.)
Зильбербах (вслед ему, злобно).
Schwernoth!
(Занавес опускается).
Действие третье.
Гостиная в доме Александры Ивановны.
Явление первое.
Александра Ивановна, Софья Сергеевна и Вера Сергеевна.
Александра Ивановна.
Я тебе сказала, Вера, что не хочу, чтобы этот человек бывал в моем доме.
Вера Сергеевна.
Тетенька, простите его, он раскаивается, что огорчил вас, и готов просить
прощения.
Александра Ивановна.
Не надо мне его извинений: пусть только оставит меня в покое. Я не могу
терпеть тех людей, которые позволяют себе в моем доме вольности... И кто же,
кто?.. Какой-нибудь Троеруков!.. Что он такое? Мелочь, ничтожество!..
Вера Сергеевна.
Не говорите так, тетенька, про Сергея Николаича. Вы знаете, что я люблю его.
Александра Ивановна.
Не хочу я знать этой любви: я на нее тебе своего согласия не давала. Или ты
хочешь без моего благословения выдти замуж? Да, ведь, вы бежать с ним
хотите, обвенчаться потихоньку. Так знай, тогда я отрекаюсь от тебя. Не
надейся, что я прощу тебя. Я не из таких. Нога твоя в моем доме не будет.
Вера Сергеевна.
Не беспокойтесь, тетенька, я ни на что не решусь без вашего согласия. Я знаю,
что мне грех будет огорчить вас. Вы мне вторая мать. Я вам всем обязана.
Александра Ивановна (смягчаясь).
Ну, так и нечего его тебе любить. Эту глупость надо выкинуть из головы. И
подумай, мой друг, пара ли он тебе: ни чину, ни состояния. И к тому же невежа:
не умеет себя держать в порядочном обществе!.. Видит, что у меня сидит
женщина, с которой и я обращаюсь с уважением... потому что таких людей не
только уважать надо, а благоговеть перед ними, потому что они наши
наставники... он вдруг: я тебя в острог посажу!.. Ну, что это? Подумай. Каким
надобно быть человеком, чтоб позволить себе это! И что он-то такое?
Вера Сергеевна.
Конечно, тетенька, он тогда очень глупо и неосторожно выразился: он сам в
этом раскаивается. Но, ведь, и эта Аксиньюшка вывела его из себя: стала
говорить на его счет...
Александра Ивановна.
А-а, стало быть, он заслужил того... Аксиньюшка не стала бы говорить так про
него, если бы в нем этого не было. Такие люди видят всю душу человека. Ведь,
она не стала же говорить про меня ничего дурного.
Вера Сергеевна.
Но что же ему делать, тетенька, если он не верит во всех этих предсказателей?
Александра Ивановна.
Во что же он верит после этого?.. Значит, уж он совсем потерянный,
неверующий человек. Чего же после этого ждать от него? Может ли он быть
хорошим мужем и отцом? Нет, правду говорила про него Аксиньюшка, что он
думает только получить состояние и прибрать к рукам меня, старуху, и что он
вовсе не любит тебя... что у него и без тебя есть много...
Вера Сергеевна (вспыхнув).
Все это вздор, вздор... Ах, тетенька, зачем вы верите этим юродивым? - Они
вас только обманывают.
Александра Ивановна.
Прекрасно! Бесподобно!.. Видно, и тебя уж он успел просветить? Да позволь
тебя спросить, что я - глупее тебя, что ли? Или меньше твоего на свете жила?
Отчего же это я верю Аксиньюшке? И разве я могу ей не верить, когда она
открывает мою душу, мои тайные мысли?
Софья Сергеевна.
А мне-то, тетенька, рассказала всю мою жизнь.
Александра Ивановна.
Да, вот!.. А ты про такого человека говоришь, что она обманывает... К чему же
послужило тебе все мое воспитание? спасибо, племяненка! Аксиньюшка, этакая
блаженная, которая, может быть, голодом себя морит, целые ночи молится, -
она станет обманывать!.. Нечего сказать, умно...
Вера Сергеевна.
Ну, тетенька, если не обманывает, так может ошибаться... ведь она человек.
Александра Ивановна.
Никогда не может ошибаться.
Софья Сергеевна.
Полно, Вера! Как ты заразилась идеями Сергея Николаича. Хоть бы ты
сегодня-то не приглашала его, а то уже при магнетизере он, пожалуй, такую же
сцену приятную сделает, как и с Аксиньюшкой.
Александра Ивановна.
Да, Вера Сергеевна, я наперед тебе говорю, что если он, ужо, когда будет у нас
магнетизер, если он хоть слово позволит себе сказать против него, я велю его
вывести. Да прошу ему объявить, что это был его последний визит ко мне. Нет,
я вижу, что он производит на тебя самое дурное влияние.
Вера Сергеевна.
Я вам даю честное слово, что он ничего не будет говорить против магнетизера...
(Твердо.) Но отказать ему от дома я, тетенька, не могу. После вас он для меня
дороже всего на свете. Я вам сказала, что без вашего согласия я ни на что не
решусь, позвольте же мне по крайней мере видеть человека, которого я люблю...
Софья Сергеевна.
Что же из этого будет, милая Вера?.. Присутствие человека, которого ты
любишь, - который в тебя влюблен, и за которого тебе нельзя выдти замуж,
может иметь гибельные последствия: девушке никогда нельзя за себя ручаться...
Вера Сергеевна (вспыльчиво).
Оставь меня, Софья, в покое. Сколько раз я просила тебя никогда не принимать
во мне участия, я ни твоих советов, ни забот о себе не прошу, не желаю...
Софья Сергеевна (с притворно равнодушной улыбкой).
Зачем же так горячиться? Я ничего не ска 
| |
| Просмотров: 325 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры