| Главная » Книги |
Потехин Алексей Антипович - Новейший оракул, Страница 6
Потехин Алексей Антипович - Новейший оракулify">
Явление второе.
Софья Сергеевна и Палагея.
Софья Сергеевна (входя.)
Ну, что самовар?
Палагея.
Велела подавать.
Софья Сергеевна.
А встал?..
Палагея.
Не знаю-с... Велела посмотреть.
Софья Сергеевна.
Послушай, Палагея, ты не врешь, все это точно было, что давеча рассказывала?
Палагея.
Уж точно, сударыня. Неужели уж стану перед вами лгать?..
Софья Сергеевна.
Так как же ты говоришь? Он стал у нее руку целовать, он сначала.
Палагея.
Да-с; они, Готлиб Эрныч, сначала поцеловали у них ручку...
Софья Сергеевна.
Ну!..
Палагея.
Ну, а тётенька их и изволили обнять за головку.
Софья Сергеевна.
Ну...
Палагея.
Ну, и говорит: поцелуйте, говорят, меня, я вас люблю, как сына родного, вы мне
можете служить заместо сына...
Софья Сергеевна.
Ну, и поцеловались?
Палагея.
Да-с, и изволили поцеловаться.
Софья Сергеевна.
Что же они говорили после этого?
Палагея.
Да я ведь уж вам докладывала, что, очень, говорит, и я благодарен вам, и
чувствую все ваше обхождение и ласки.
Софья Сергеевна.
Ну, а тут что у них было?
Палагея.
Я вам докладывала, что тут помешали, нельзя было смотреть-то-с.
Софья Сергеевна.
Ну, поди же узнай: проснулся ли он, или нет.
Палагея.
Сейчас-с. (Уходит.)
Явление третье.
Софья Сергеевна (одна).
Ай-да тетушка! Вот эти святоши каковы! В какие лета и чем изволит
заниматься! Недаром она стала рядиться... Ха, ха, ха. Однако же - он
поцеловался с ней... Неужели он?.. Быть не может... Нет, это он, верно, для
чего-нибудь в мою же пользу!.. (Вздыхает.) Ах, Готлиб, Готлиб... И можно же так
увлечься человеком с первой встречи, как я им увлеклась. Да!.. с первой
встречи, с первого взгляда... Да, он необыкновенный человек!.. И в сравнении с
моим благоверным супругом... (Презрительно усмехается.) Неужели он сделает для
меня все что обещает? Но он все может сделать!
Явление четвертое.
Софья Сергеевна, Палагея, Дмитрий и потом Зильбербах.
Палагея (входя поспешно).
Встали-с... и сейчас самовар несут...
(Дмитрий вносит и ставит на стол чайный прибор.)
Софья Сергеевна (к Дмитрию.)
Встал Готлиб Эрнстович?
Дмитрий.
Уж совсем оделся.
Софья Сергеевна.
Проси сюда чай кушать.
(Дмитрий уходит.)
Софья Сергеевна.
А ты, Палагея, поди и смотри: как кто проснется, - тетенька или сестра, приди
сюда сказать.
Палагея.
Слушаю-с. (Уходит.)
Софья Сергеевна (одна).
Что-то мне скажет сегодня?.. (Подходит к зеркалу и смотрится в него.) Ах, тетушка!
(смеется.) Какова соперница отыскалась! Однако ж я его спрошу: пусть он
объяснит мне свои отношения с нею. (Садится к столу и начинает приготовлять чай. Входит
Зильбербах.)
Зильбербах.
Здравствуйте. Рано же вы встали сегодня. (Осматривается кругом и протягивает руку.)
Софья Сергеевна (подавая свою руку).
Нет, здесь никого нет. Люди все заняты, а наши спят еще. (Протягивает ему руку к
губам, Зильбербах целует ее и хочет сесть через стул от Софьи Сергеевны).
Софья Сергеевна (привлекает его и сажает с собою рядом).
Что это значит, что вы удаляетесь? Извольте сесть рядом.
(Зильбербах садится и боязливо оглядывается.)
Софья Сергеевна.
Я вам говорю, здесь никто не увидит теперь. (Кладет ему руку на плечи и смотрит в
глаза.) Бесценный!.. (Протягивается к нему, как бы выражая желание поцеловать.)
Зильбербах (беспокойно озираясь).
Ах, София, того и жду, что кто-нибудь войдет... (Быстро целует ее и поспешно садится
на другой стул в некотором расстоянии от нее). Нам нужно поторопиться переговорить о
важном деле.
Софья Сергеевна (кокетливо).
А, вы охладели ко мне, вы изменили мне... И в кого же влюбился? Бесстыдник!
В старуху... фи, какая гадость... (с миной наивного обиженного ребенка.) Извольте-ка
прежде всех ваших важных дел объяснить мне, зачем вы целовались с
тетушкой?.. А? что вы мне скажете?.. Что? сконфузились? станете запираться?
Зильбербах (улыбаясь).
Нисколько... я и сам признался бы вам в этой измене!.. Ничего не бойтесь: я ее
целовал, как покорный и преданный сын нежную родительницу.
Софья Сергеевна (гримасничая).
Но я все-таки вас ревную. За это вы должны мне повторить, что вы меня
любите, должны сказать мне о любви вашей вашим чудным языком. В самом
деле, Готлиб, не обманываете ли вы меня, искренно ли любите? Вы знаете, как я
всегда была обманута в своих чувствах. Может быть и ты, Готлиб, в душе
смеешься надо мной, а я предалась тебе всем своим существом. (Делает жест рукою,
вздыхает и опускает голову на руку.) Ну, скажи мне, что ты меня любишь... скажи, как
ты любишь меня...
Зильбербах.
Ах, София, как же мне не любить тебя!.. Ты для меня то же, что холодный ключ
для пилигрима в степи, изнывающего от жажды, что отрадное, теплое
пристанище для путника, замерзавшего от холода... Я один на свете, я сирота, у
которого нет ни отца, ни матери, ни роду, ни племени; я шел в жизни один,
только со своей великой силой; я употребил ее, чтобы делать добро людям, но
люди всегда платили мне черной неблагодарностью. Все меня боялись, все
пользовались моей силой, но всякий, получая добро, убегал от меня, потому что
тяжела ему казалась благодарность; только ты одна поняла и оценила меня, ты
первая из всех людей протянула руку дружбы и приняла одинокого странника
на свою пламенную грудь; ты первая пролила бальзам утешения в его
иссохшую одинокую душу... Как же мне не любить тебя, София?
Софья Сергеевна (с энтузиазмом).
Божественный!.. (Откидывая назад голову.) Что за дивный язык, что за поэзия! (Уныло
опуская голову.) Ах, для чего я не свободна, чтобы перед всем светом объявить
мою любовь к тебе! Ах, зачем я такая несчастная!..
Зильбербах.
Только любите меня, только верьте мне, и я устрою ваше счастие. Вы будете
иметь состояние, мы уедем куда-нибудь и будем жить вместе, неразлучно. Вы
видите, я уже сделал половину дела: тетка стала любить и доверять вам более,
нежели Вере, слушайте же что нужно теперь делать: я расскажу вам поскорее,
чтобы кто не помешал. (Оглядывается.) Сегодня утром, может быть сейчас, приедет
к тетушке доверенный противной стороны, с которой она ведет тяжбу. Вы
знаете, и я хлопотал по этому делу и устроил его так, что противники
Александры Ивановны хотят идти уж на мировую. Но ей не надо соглашаться, а
пусть она мне даст полную доверенность на управление своими делами, и я
выиграю ей тяжбу непременно. Потом надо убедить старуху, чтобы она
согласилась выдать Веру за Троерукова и обещала ей имение. Она выйдет
замуж, жить с теткой не будет, а имения никогда не получит, потому что оно
будет у меня в руках, и мы вместе так овладеем теткой, что она все предоставит
одной вам еще при жизни. Я берусь за это, а что я говорю, то всегда сбывается.
Вы знаете, воля старухи и здоровье ее в моих руках: что ни прикажу, она все
сделает. Теперь я ее вылечил, она здорова, а захочу - завтра ее разобьет
паралич, - это во власти магнетизера... Ну, так не мешайте же мне действовать,
если желаете себе счастия... Лишь бы мне только получить полную
доверенность, а там все будет в ваших руках... Показывайте же вид, что вы
хлопочете за сестру, и просите тетку, чтобы она отдала ее замуж и наградила...
согласны?..
Софья Сергеевна.
Я на все согласна, что приказывает мой Готлиб, лишь бы он любил меня...
Зильбербах.
Готлиб делал добро и для людей, которые его не любили, а для того, кто его
любит, он готов жертвовать жизнью.
Софья Сергеевна.
Милый, бесценный!.. Ты мой?.. скажи, что ты мой!.. (Протягивает к нему руки.) Ну,
поди ко мне...
Зильбербах (делает знак рукой).
Погодите, кто-то идет... (Входит Палагея.)
Палагея.
Сестрица встали... Чай туда изволите послать, или...
Софья Сергеевна.
Нет, нет, проси сюда; скажи, что я и Готлиб Эрнстович ее дожидаемся.
Палагея.
Слушаю-с.
Софья Сергеевна.
А тетенька еще не проснулась?
Палагея.
Никак нет-с.
Софья Сергеевна.
Ну, ступай же, позови сестру!
(Палагея уходит.)
Зильбербах.
Смотрите же, вы не изменяйте себе. Я буду говорить в пользу Веры, а вы
представляйте вид, что недовольны этим, хотя будто бы и стараетесь скрыть
свое неудовольствие. А то ей покажется подозрительно, почему вы вдруг
изменились к ней... понимаете?
Софья Сергеевна (с улыбкой).
А вы смотрите, не измените мне для Веры.
Зильбербах.
Для этой дерзкой, самоуверенной девочки, которая думает, что она всех умнее и
хитрее...
Софья Сергеевна.
О, мужчины очень непостоянны! их души, их сердца никто не разгадает.
Зильбербах.
Если бы вы говорили это не шутя, я рассердился бы на вас. Разве я похож на
обыкновенных людей?.. Разве такой человек, как я, способен на измену той,
которую он считает своею роковой звездой, когда он знает, что она указана ему
судьбою, что она одна может быть верной спутницей его жизни, что только она
одна может вечно... (Останавливается и прислушивается.) Кажется, идут...
Софья Сергеевна (вполголоса, торопливо.)
Сокровище мое, идол мой!.. Все, все для тебя, самую жизнь... навеки...
Зильбербах (тихо.)
Сс... идут... (Громко.) По-моему, Вере Сергеевне надо больше просить тетеньку.
Явление пятое.
Те же и Вера Сергеевна.
Зильбербах.
Доброго утра, Вера Сергеевна! (Подает ей руку.)
Вера Сергеевна.
Здравствуйте, Готлиб Эрнстович. Здравствуй, сестра! (целуется с нею.)
Зильбербах.
А мы уж давненько встали, и вот все толкуем с Софьей Сергеевной, только не
совсем соглашаемся... Как вы думаете, о ком и о чем?
Вера Сергеевна.
Не знаю.
Зильбербах.
Ну, попробуйте отгадать...
Вера Сергеевна.
Отгадать мудрено, тем более, что, как вы говорите, сестра не соглашается с
вами... а этого, кажется, никогда не случается: она так верит вам.
Зильбербах.
Ну, так я вам скажу, мы говорили о вас и об Сергее Николаиче.
Вера Сергеевна (с улыбкой).
О, в таком случае мне нисколько не странно, что сестра не соглашалась с вами.
Софья Сергеевна (сухо.)
Что же, я из доброжелательства же к тебе говорила.
Вера Сергеевна (иронически).
О, конечно... позвольте мне чаю. (К Зильбербаху.) О чем же именно вы
разговаривали?..
Зильбербах.
Я говорил, что ваша любовь к Сергею Николаичу никогда не может пройти и
что вы ни за кого не пойдете замуж, кроме его.
Софья Сергеевна.
А я говорила, что ты, вероятно, никогда не решишься выйти замуж без согласия
тётеньки.
Вера Сергеевна.
Ты справедлива, но в душе, вероятно, думала другое.
Софья Сергеевна.
Нет, я говорила то что думала, потому что ты, конечно, не захочешь лишиться
милостей тётеньки, которую ты так любишь... и которая никогда нс согласится
на этот неравный брак.
Зильбербах.
А я так думаю напротив, - что когда Александра Ивановна убедится, что
чувство Веры Сергеевны искренно и неизменно, она даст свое согласие.
Софья Сергеевна.
Ну-с, предоставляю вам мечтать о будущем. А я схожу посмотреть, не
проснулась ли тётенька.
(Встает и уходит.)
Явление шестое.
Зильбербах и Вера Сергеевна.
Зильбербах.
(по уходе Софьи Сергеевны садится рядом с Верой).
Послушайте, Вера Сергеевна, - я давно искал случая поговорить с вами
наедине; я все вижу и понимаю, сестра ваша вас ненавидит и употребляет все
усилия, чтобы вооружить против вас тетку. Она и успела бы в этом, если бы на
вашей стороне не было защитника... Я понимаю вас и люблю; с Сергеем
Николаичем, вы знаете, мы очень сошлись: он славный молодой человек. Хоть
он и сомневается в моей силе, но Бог с ним: я на это не сержусь. Я знаю, что он
честный благородный человек. Я таких людей больше уважаю, нежели тех,
которые показывают вид, что верят мне и льстят для того, чтобы я действовал в
их пользу, как делает ваша сестра. О, я все вижу... меня мудрено обмануть... Но
она ошибается: я желаю вам добра. И знайте, я так расположил вашу тетеньку,
что она готова дать согласие на ваш брак с Сергеем Николаичем.
Вера Сергеевна.
Что вы говорите, Готлиб Эрнстович... неужели?..
Зильбербах.
Я вам говорю, стало быть, это верно.
Вера Сергеевна (в восторге).
Дай вам Бог здоровья. Я никогда не забуду что вы для меня делаете... Но как бы
не помешала сестра!
Зильбербах.
О, она очень будет недовольна, особенно тем, что тётушка хочет дать вам
б\ольшую часть своего имения, - и будет этому противодействовать, но не
бойтесь: Александра Ивановна даст мне доверенность на управление ее
имением, и я настою, чтобы она отдала вам еще до свадьбы все, что будет
обещать.
Вера Сергеевна.
Готлиб Эрнстович, как мне благодарить вас? Я право не стою такой доброты с
вашей стороны.
Зильбербах (с доброй улыбкой).
О, я знаю, что и вы не совсем верили мне, но для меня первое наслаждение
доказывать таким людям, что я честный и благородный человек.
Вера Сергеевна.
Простите меня, простите ради Бога: я не понимала вас. Я то верила вам, то
сомневалась... Но неужели это возможно? Неужели это все сбудется?..
Зильбербах.
А вот увидите. Сегодня же просите тётеньку, и она согласится, я в этом уверен.
Вера Сергеевна.
Еще раз прошу, простите меня, что я иногда сомневалась...
Зильбербах.
Э, полноте, я на это никогда не сержусь: это участь людей необыкновенных, что
на них смотрят недоверчиво и подозрительно.
Вера Сергеевна.
Готлиб Эрнстович, я чувствую себя виноватой перед вами, и чтобы очистить
совершенно свою совесть, выскажу еще последнее сомнение, только дайте
слово, что вы не рассердитесь.
Зильбербах.
Даю и наперед вам скажу, о чем вы хотите спросить: зачем я вмешиваюсь в
чужие дела? Не так ли?
Вера Сергеевна.
Да, именно. Вы сердцеведец.
Зильбербах.
Ну, слушайте же... Я сирота, один в свете, у меня никого нет в мире, я не помню
ни отца, ни матери. И в то же время природа дала мне такую силу, которой нет у
других людей; когда я почувствовал ее в себе, я сказал себе: ты человек
роковой, ты один в мире, без роду, без племени, но тебе дано то, чего никто не
имеет, следовательно, ты послан служить человечеству, и весь род
человеческий тебе родня. Иди и помогай там, где почувствуешь, что твоя
помощь нужна... И я иду и делаю добро везде, где могу, делаю добро и ухожу
дальше. У меня нет цели, к которой бы я стремился, нет места, где бы я думал
остановиться и отдохнуть. Мне все люди братья, но злым я не протягиваю руки
помощи. Не для них послана моя чудная сила... Но вы, может быть, не поймете
меня...
Вера Сергеевна.
О, нет, нет!.. Теперь я понимаю и верю вам, вы действительно человек
необыкновенный!..
Явление седьмое.
Те же, Серафима, Аксиньюшка и Агнея Афанасьевна.
Серафима (отворяя двери).
Пожалуйте, матушка, сюда; я сейчас доложу барыне...
(Входят Аксиньюшка и Агнея Афанасьевна.)
Зильбербах (с изумлением к Вере Сергеевне.)
Это кто?
Вера Сергеевна (вполголоса.)
Ах, это одна юродивая, которую тетенька считает предсказательницей, а мне
кажется - она просто плутовка... Мне она очень повредила.
Серафима (усаживая гостей).
Садитесь, матушка... Барыня скоро выйдут.
Вера Сергеевна.
Серафима, да разве тетенька посылала за ними?
Серафима.
Нет, барышня. Матушка сами изволили удостоить своим посещением.
Вера Сергеевна (тихо Серафиме).
А, может быть, тетеньке не угодно. Зачем ты приняла, не спросившись?
Серафима.
Так неужели, сударыня, такому человеку отказать, коли тетенька принимали,
бывало, за счастие их посещение?..
Аксиньюшка (к Вере Сергеевне).
Али не рада, соколена? Давай чаю-то.
Вера Сергеевна (к Зильбербаху вполголоса).
Что мне делать?
Зильбербах (пожимая плечами).
Каких людей у вас пускают!
Серафима.
Вот, матушка, я сейчас велю другой самовар разогреть для вас, этот уж потух...
(Уходит.)
Аксиньюшка.
Забрался вор в хоромы, поймала вора ворона, испугался вор вороны... Ха, ха,
ха!..
Агнея Афанасьевна.
Погодите, матушка, вот сама барыня выйдет.
Зильбербах (к Вере Сергеевне).
Что она, прикидывается дурочкой?..
Вера Сергеевна (также).
Да... и все говорит намеками. Тетенька прежде ей очень верила.
Явление восьмое.
Те же и Александра Ивановна, Софья Сергеевна в сопровождении Серафимы.
Серафима (следуя за Александрой Ивановной).
Сами удостоили этой чести.
Александра Ивановна (разряженная, но смущенная).
Здравствуй, Аксиньюшка; давно я тебя не видала.
Аксиньюшка (болтает ногами и хохочет).
Молодая, молодая, здравствуй!.. Форы, моры, а грехи-то на душеньке, а вор-то в
дому. Ха, ха, ха.
(Александра Ивановна, еще более смущенная, здоровается с Зильбербахом и Верой Сергеевной).
Аксиньюшка.
Эй, матка, замуж что ли вышла? Ха, ха, ха.
Александра Ивановна.
Что ты такое говоришь, Аксиньюшка? я не знаю. А вот порадуйся-ка: я почти
совсем поздоровела, вот этот лекарь меня вылечил. (Указывает на Зильбербаха.)
Аксиньюшка.
Как он тебя вылечил-то? (хохочет.) Много ли в приданое-то принесла? Давай ему
денег-то больше, он всю оберет.
Александра Ивановна (обращаясь к Агнее Афанасьевне).
Что она такое говорит?.. Я, право, не понимаю.
Агнея Афанасьевна.
Извольте, матушка, сами рассудить. Блаженная душа. Кто ее знает, к чему
говорит?
(Александра Ивановна с смущением смотрит на Зильбербаха.)
Аксиньюшка.
Завела лебедка дружка коршуна. Коршун дружок весь дом заполонил.
Обвожжал лебедку, да и норовит весь дом разорить... Ха, ха, ха!.. Толкай его
взашей, толкай его взашей, а то беда, беда...
Александра Ивановна (смущенная, обращается к Зильбербаху).
Какое странное существо... Не правда ли?..
Зильбербах (внимательно наблюдавший за всеми).
А вот я сейчас объясню вам это странное существо... (Подходит к Аксиньюшке и
смотрит ей прямо в глаза.)
Аксиньюшка.
А-а, бука, бука!.. нечистая власть, батюшки мои, спасите, сохраните,
помилуйте...
Зильбербах (не спуская глаз с Аксиньюшки).
Ты, говорят, предсказываешь, а не хочешь ли и я тебе буду предсказывать? Ты
говоришь что-то такое для того, чтобы про меня здесь подумали дурно. И я
знаю, кто тебя научил, смотри, вот кто! (Указывает вдруг на Серафиму.)
Серафима (испугавшись).
Как можно, что вы это, сударь... Как я могу... (Лицо ее выражает крайнее смущение.
Аксиньюшка хохочет притворно.)
Зильбербах.
Серафима была у тебя, наговорила на меня разного вздора и привела сюда,
чтобы выжить меня из дому.
Серафима.
Нет-с, они сами...
Зильбербах.
Она тебя привела. Александра Ивановна, смотрите на Серафиму, ее лицо
доказывает, что я говорю правду. Софья Сергеевна, Вера Сергеевна, смотрите
на нее. Правда ли моя?
Вера Сергеевна (довольная).
Это сейчас видно, что правда. Серафима не знает, куда глаза девать.
Софья Сергеевна.
Это удивительно! Как вы все проникаете!..
Серафима.
Да нет-с, это неправда.
Зильбербах.
Молчи!
Вера Сергеевна.
Вот так предсказательница! (Весело смеется.)
Агнея Афанасьевна (к Александре Ивановне).
Мы, сударыня, не знали, что придем к вам на посмеяние и что вы позволите
срамить ложными словами блаженную душу... Пойдем, матушка...
Аксиньюшка (к Александре Ивановне).
Умрешь, грешница...
Александра Ивановна.
Да я ничего... Я...
Зильбербах.
Не беспокойтесь, Александра Ивановна, не умрете, а вот она, эта
предсказательница, еще со мной разделается.
Аксиньюшка.
Резать хочет... Батюшки, резать хочет...
Агнея Афанасьевна.
Что же вы, сударь, с нами можете сделать?..
Зильбербах.
Я знаю, что надо делать с такими мошенницами, как вы: разве позволено ездить
по домам и выдавать простую бабу за предсказательницу?
Агнея Афанасьевна.
Она, сударь, не предсказательница, а блаженная душа.
Зильбербах.
Что значит блаженная душа? Как ты смеешь ее так называть?.. Чем она
занимается?
Агнея Афанасьевна.
Да что же нам, сударь, вам ответ давать? Вы не начальство наше. Пойдем,
Аксиньюшка.
Зильбербах.
Нет, погодите, я вот сейчас пошлю за квартальным. Тогда увидим, куда пойдет
эта предсказательница.
Аксиньюшка.
Ай, ай... Батюшки! Помогите...
Агнея Афанасьевна (оробев).
Что же вам сударь, ваше благородие, нас так обижать? Мы не с тем пришли...
Александра Ивановна.
Ну, Готлиб Эрнстович, отпустите их... Бог с ними...
Зильбербах.
Ну, ступайте вон, да не сметь вперед этим заниматься. Везде отыщу вас...
слышите... Вон! (Агнея Афанасьевна и Аксиньюшка поспешно уходят.)
Зильбербах (к Серафиме).
А ты зачем так, милая, делаешь: это не хорошо...
Серафима.
Напрасно, сударь... Я ни в чем не виновата.
Зильбербах.
Ну, ну, а ты не запирайся, а то хуже будет. Ты видишь, что я насквозь вижу
душу человека. Винись скорее, и я попрошу барыню, чтобы она тебя простила.
А не повинишься, - смотри худо будет.
Серафима (бросается в ноги к Александре Ивановне).
Простите меня, сударыня! согрешила грешная, виновата.
Зильбербах.
Уж простите ее, Александра Ивановна, коли признается.
Александра Ивановна.
Пошла вон, негодная! Какова! Чем стала заниматься!.. Пошла вон...
Зильбербах.
Уж простите ее...
Александра Ивановна.
Ну, ступай. Вперед не смей этого и думать!
(Серафима целует руку Александры Ивановны и уходит.)
Явление девятое.
Те же без Серафимы, Аксиньюшки и Агнеи Афанасьевны.
Вера Сергеевна.
Ах, Готлиб Эрнстович, как я рада, что вы обличили эту обманщицу!
Софья Сергеевна.
Каково, тётенька?.. Только взглянул! Вот что значит наука!
Александра Ивановна.
Да, удивительно! Ну, что ты хочешь, разумеется, и наука, и дар. (смотрит с улыбкой
на Зильбербаха.) Только посмотрел и все рассеял!..
Зильбербах.
А это ужасно досадно, сколько в России таких обманщиков! Славная страна, а
как суеверна!..
Александра Ивановна.
Да, ужасно! А все оттого, - наука еще не дошла до нас. А вот как побольше
будет являться у нас таких, как вы, так и мы будем умнее.
Явление десятое.
Те же и Дмитрий.
Дмитрий (к Александре Ивановне).
Какой-то Омутов приехал.
Зильбербах.
Омутов! А, это тот делец, частный стряпчий, о котором я вам говорил,
доверенный от вашего соперника по тяжбе. Зачем бы он это к вам?.. Видно,
испугался, что проигрывает дело.
| |
| Просмотров: 384 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры