Потехин Алексей Антипович - Новейший оракул - Книги

iv align="justify"> Потехин А. А.

Новейший оракул.

==================================================

Источник: А. А. Потехин Сочинения, т. 9,10,11.

СПб.: Просвещение, 1905

Оригинал здесь: http://cfrl.ru/prose/potexin/potexin.shtm

==================================================

Действующие лица.

Александра Ивановна Куропаткина, 50-ти лет, помещица.

Софья Сергеевна, ее племянница, 25 лет, в разводе с мужем.

Вера Сергеевна, 18 лет, девица, племянница и воспитанница Александры

Ивановны.

Сергей Николаич Троеруков, молодой человек, жених Веры.

Серафима, горничная девушка и наперсница Александры Ивановны 55 лет.

Аксиньюшка, убогонькая.

Агнея Афанасьевна, мещанка, у которой Аксиньюшка проживает.

Воробейчикова, статская советница, постоянная московская жительница.

Агафья, ее горничная.

Готлиб Эрнстович Зильбербах, магнетизер.

Петр, его слуга.

Тяпкина, мещанка, хозяйка квартиры Зильбербаха.

Золотунчиков, квартальный надзиратель.

Авдотья Петровна.

Дмитрий, лакей Куропаткиной.

Пелагея, горничная Софьи Сергеевны.

Ахлебенев, помещик, старик.

Омутов, частный стряпчий.

Арбузин, купец.

(Действие происходит в Москве).

Действие первое.

Одна из внутренних комнат квартиры Александры Ивановны, убранная довольно богато, но

беспорядочно. Окна завешены темными занавесками, пол устлан толстыми коврами. Перед

диваном на столе стоит самовар, в корзинке булки и сухари, несколько тарелок с разными

лакомствами. Другой столик в стороне, у стены, весь уставлен пузырьками с лекарствами.

Вечер).

Явление первое.

Александра Ивановна (в глубоких мягких креслах, вся обложенная подушками), Аксиньюшка

(сидит на диване перед столом) Агнея Афанасьевна (рядом с ней), Софья Сергеевна (разливает

чай), Вера Сергеевна (рядом с ней) и Серафима (стоит за креслом Александры Ивановны).

Александра Ивановна (к Аксиньюшке).

Ну, что же, матушка, скажи ты мне что-нибудь... Неужели уж я так недостойна,

что ты не хочешь ничего сказать мне?.. Ведь, ты все знаешь... Видишь, сколько

у меня огорчений: сама больна, приехала лечиться, по имению неприятности,

тяжба, нужно хлопотать, а где мне хлопотать - больной, слабой женщине? Вот,

Соничку муж бросил, несчастна в своем супружестве; а к Вере жених сватается,

совсем без состояния, а она непременно хочет идти за него, влюблена против

моего желания... Каково все это мне переносить?.. Матушка, утешь меня, научи,

предскажи что-нибудь...

(с жадностью пьет чай с белым хлебом, ест лакомства и ничего не говорит, только лишь изредка

хохочет и икает).

Александра Ивановна.

Что же, Аксиньюшка, так ты мне и не предскажешь, не утешишь меня?.. Бог с

тобой. Видно, я тебе не мила, Аксиньюшка...

Агнея Афанасьевна.

Не извольте, сударыня, тревожиться, и ее, матушку, не беспокойте, не

упрашивайте. Не изволит говорить, - значит не угодно, или час еще не

настал... с ней, с матушкой, это бывает...

Вера Сергеевна.

Да что же это она ломается? Целых два часа ест и пьет, мы сидим перед ней, а

она не хочет и слова сказать. Что за невежа.

Александра Ивановна (строго).

Вера!

Агнея Афанасьевна.

Ах, барышня, не извольте так говорить, не прогневайте и ее, матушку. Где нам

своим умом до этого дойти? Известное дело, блаженная душа... как ей угодно,

так себя и содержит. Не то что, барышня, два часа, - бывает, что по двои сутки

ничего не изволит говорить... а добрые люди стоят, да дожидаются...

Софья Сергеевна.

Что же она делает в это время?

Агнея Афанасьевна.

А только изволит лежать и воздыхания свои возносить... А тут Господу Богу

известно, что в душеньке ее творится. Только одни вздохи и слышишь...

Вера Сергеевна.

Полноте, какие вздохи? просто, я думаю, икает беспрестанно, как теперь же.

Александра Ивановна.

Вера! Ты знаешь, я люблю это или нет?.. Оставь эти замечания для своего обже.

Он очень умен, с ним и умничай. А при мне прошу не сметь...

Вера Сергеевна (вспыльчиво).

Ах, тетенька, да что же мне делать, если я не верю всем этим гадальщицам?..

Софья Сергеевна (с упреком).

Ах, Вера, как тебе не стыдно? Ведь Аксиньюшку не для тебя привезли. Что тебе

за дело? не веришь, и оставь это за собой...

Александра Ивановна (жалобно к Аксиньюшке).

Вот, матушка, посмотри, как она тетку огорчает: к чему она душу свою готовит?

(Аксиньюшка хохочет и продолжает есть.)

Агнея Афанасьевна.

Не извольте, сударыня, беспокоиться. Это - как кому дано: иной верует не

видя, а другой и видя не поверит. А придет время и для барышни: увидят, так

станут верить. Это конечно от ихной юной младости. Вот я вам расскажу так же

был случай... Этак же одна дама, очень важная, значительная дама - приезжали

к матушке, с дочкой, а дочка ихная уже была помолвлена за одного

прекраснейшего человека, и страстно как они были влюблены друг в друга. Вот

дама и стала спрашивать у матушки, счастлива ли будет судьба ихной, значит,

милой дочери. Матушка стала этак говорить, что не всякому можно вдруг себе в

понятие принять... значит, от высоких умов... а барышня эта самая так же вот и

вздумай посмеяться над матушкой. Матушка и прогневалась, да и изволит

говорить: не быть, говорит, тебе... извините сударыня, тут она такое слово

сказала... известно, блаженный человек, как ей угодно, так и скажет... Так не

бывать, говорит, тебе замужем... Что же вы изволите думать? - как приехала

эта барышня домой, поссорилась она с своим возлюбленным женихом, и

свадьба ихная расстроилась... Так вот как... А уж как были пламенно, можно

сказать, влюблены друг в друга. Эта барышня приезжала после того, в ногах

валялась у матушки, просила: нельзя ли как ее счастье воротить?.. да уж

матушке не угодно было, и говорить с ней не стала, прогневалась. Так вот как,

барышня... Такого человека не извольте гневить, остерегайтесь этого. Конечно,

вы как по молодости своей, еще от вашей неопытности...

Александра Ивановна.

А что она, какова, когда прогневается на что-нибудь?

Агнея Афанасьевна (с двусмысленной улыбкой).

Ну, сударыня... Конечно, матушка руками никогда не изволит наказывать...

Этого у ней нет никогда... за то уж этот человек, на которого прогневается, в

судьбе своей неудовольствие, али препятствие какое беспременно увидит.

(Аксиньюшка вдруг прыскает чаем в лицо Веры Сергеевны и потом истерически хохочет).

Вера Сергеевна (вздрагивает от испуга).

Что это такое?.. (с сердцем.) Что это за невежество!.. Разве это можно позволять?

Агнея Афанасьевна (к Вере Сергеевне).

А вы, барышня, не пугайтесь и не расстраивайтесь... это может быть еще к

хорошему, не к худу. Оботритесь с благодарностью, да и содержите при себе

этот платочек. Иные ведь, знаете, еще за счастие считают.

Вера Сергеевна (сердито).

Велико счастие... нечего сказать... Фи, какая гадость! Что это позволяют

делать!..

Александра Ивановна.

Ах, Вера, чего тебе хочется?.. Чтобы матушка в самом деле рассердилась, что

ли?.. Удивляюсь тебе...

Вера Сергеевна.

Да помилуйте, тетенька, разве это приятно?.. Ну что же тут... слюни...

плюются... Фи, какая гадость!..

Александра Ивановна.

Как ты глупа и необдуманна! Что люди за счастие считают, а ты... ах, как

глупа!.. Да если бы матушка... да на меня, так я бы еще благодарна была...

Вера Сергеевна (сердито, вполголоса).

Жалею, что не на вас.

Софья Сергеевна.

А что, скажите, давно она такая или недавно?

Агнея Афанасьевна.

С малолетства, сударыня, с самых детских лет в ней это замечено (со вздохом.) Уж

взыскана, надо сказать, что взыскана... одно слово- блаженная душа... Ведь вот

из простого звания из крестьянского, и одежду, изволите видеть, какую носит,

- самую крестьянскую. А когда начнет говорить... Господи, откуда эти

сладости берутся!.. так бы все и слушал... Известно, не все поймешь, что она

изволит говорить... ведь она не все к человеческому уразумению говорит. А уж

никакого слова мимо не скажет... уж что-нибудь да недаром... После разве

сдогадаешься: вот, дескать, к чему матушка изволила говорить...

Аксиньюшка (нараспев).

Кукуреку... (Александра Ивановна и Софья Сергеевна вздрагивают, Вера Сергеевна смеется).

Агнея Афанасьевна.

Вот, верно, угодно начать говорить... Что, матушка, беседой, что ли, своей

удостоить желаете?.. Осчастливьте вот господ... (Целует у Аксиньюшки руку.)

Потрудитесь, давно уже и то ожидают...

Аксиньюшка.

Чего ждать-то?.. Вот я давно жду водки, да не дают, а мне эти пряники-то и без

того надоели... сладостей убегай, горестей желай...

Александра Ивановна.

Это не на счет ли моих огорчений?..

Агнея Афанасьевна.

Извольте, сударыня, слушать. Уж сами извольте разбирать, к чему что идет...

Аксиньюшка (к Вере Сергеевне). Что же, матка, давай пить горькую-то... не все

тебе варенье лизать...

Александра Ивановна.

Ах, Верочка, что-то тебе не хорошо говорит.

Аксиньюшка.

Слышь, тебе говорят: давай водки горькой...

Александра Ивановна (к Агнее Афанасьевне).

Что же, подать надо?

Агнея Афанасьевна.

Да уж, сударыня, если такое их желание, извольте исполнять... Неизвестно, к

чему такое их желание...

Александра Ивановна.

Серафима, поди же, - подай поскорее...

Серафима.

Слушаю-с.

Аксиньюшка.

Матка, да закусок дай соленых. Горькое ешь, соленым закусывай...

Александра Ивановна (со вздохом).

Соленым закусывай... Это слезы... (Нюхает табак.)

Аксиньюшка.

Ты на что табак-то нюхаешь?

Александра Ивановна.

От глаз, матушка! Глазами слаба.

Аксиньюшка.

Подай-ка сюда. (Берет у Александры Ивановны табакерку и кладет себе в карман.)... Не

нюхай, грех... На вот, потри! (Подает конфету, от которой откусывает половину.)

Александра Ивановна.

Как же это, матушка... глаза потереть прикажете?

Аксиньюшка.

Три...

Александра Ивановна.

Как же... ее в воде распустить, или так?..

(Аксиньюшка хохочет.)

Агнея Афанасьевна.

Уж так изволите потереть... не разводя...

Александра Ивановна (трет конфетой глаза).

Как же мне... уж, матушка, совсем не нюхать прикажете?..

Аксиньюшка.

На что тебе горького-то нюхать?.. Будет...

Александра Ивановна.

Да уж я, матушка, привычку сделала.

Аксиньюшка.

Привычка заковычка, птичка невеличка, ноготок востер... Не увидишь -

забудешь. Не станешь - перестанешь... Три сладеньким...

Агнея Афанасьевна.

Это, сударыня, вам очень как хорошо. Вникните, что матушка изволит говорить.

Прежде вы были среди огорчений, проливали слезы. Теперь матушка взяла это

горькое зелье, табак, - значит все ваши огорчения от вас отнимает и обещает

вам утолять вашу душу одними сладкими чувствами, значит, конфеткой

приказала глаза потереть... Это вам очень хорошо. Вы эту табакерочку не

извольте и требовать назад...

Вера Сергеевна.

А у нее оставить: это всего лучше... табакерка золотая, пригодится блаженной

душе...

Александра Ивановна.

Ах, Вера, как тебе не стыдно! Про кого ты говоришь?.. И как ты смеешь?.. Ах,

Боже мой! Чужие люди желают тетке здоровья, а она только раздражает.

Неужели мне жалко для матушки какой-нибудь табакерки?..

Вера Сергеевна (вполголоса).

Да вам для таких людей ничего не жаль...

Аксиньюшка (нараспев, смотря на Веру Сергеевну).

Песню веселу пела соколу соколёна, люли, соколёна, соколёна! А сокол летает,

ее забывает, другу утешает - соколёну, соколёну, люли, соколёну!..

Александра Ивановна и Софья Сергеевна

(смотря на Веру Сергеевну и Аксиньюшку).

Это что значит? К чему бы это?..

Софья Сергеевна.

Не ко мне ли это, Аксиньюшка? Не про мое ли несчастье говоришь? Не про то

ли, как я теперь брошена своим благоверным?..

Аксиньюшка (поет).

Коза скачет за козлом, за козлом, козел от козы, козел от козы, коза скачет от

козла - козла, козел за козой, козел за козой... Слышишь, девка?

Софья Сергеевна.

Ах, это правда, это чистая правда!.. Он не умел меня ценить, когда я его

любила; теперь, когда я ушла от него, он и рад бы вернуться ко мне, да поздно...

Ах, это правда, добрая Аксиньюшка... Я теперь тебе вполне верю... слышишь,

Вера?..

Серафима

(вносит поднос с водкой и закусками и ставит на столе. Аксиньюшка хохочет и наливает полную

рюмку, подает ее Вере Сергеевне).

На, выпей...

Вера Сергеевна.

Ну, нет, милая, спасибо... Это не в моем вкусе... Я не стану пить...

Аксиньюшка.

Тебе говорят, пей, прихлебни...

Агнея Афанасьевна.

Откушайте, барышня, не для питья, а для здоровья... Матушка вам на добро

жалует...

Александра Ивановна.

Выпей немножко, Вера; может быть, так надо...

Вера Сергеевна.

Что вы, тётенька!.. Вас эти предсказатели с ума сведут... стану ли я пить

водку?..

Аксиньюшка.

Станешь, станешь! Смотри, как станешь...

(Выпивает рюмку, потом наливает другую, третью, и пьет одну за другою.)

Вера Сергеевна (насмешливо).

Браво! Теперь как не начать предсказывать!

Александра Ивановна.

Вера, побойся Бога. Как тебе не стыдно! Про кого ты говоришь? Точно ты не

русская, не христианка... Уйди, коли не можешь молчать, не огорчай меня.

Софья Сергеевна.

Вера вечно со своим умничаньем. Как это противно...

Агнея Афанасьевна.

А как вы, барышня, полагаете, чт\о матушка изволила выкушать?

Вера Сергеевна.

Кажется, видите сами, что!

Агнея Афанасьевна.

Нет, однако же?

Вера Сергеевна.

Да о чем тут спрашивать? Разумеется, водку пила.

Агнея Афанасьевна.

То-то и есть, барышня... Вот, по молодости своей, о таком человеке вам ничего

- сказать этакое слово в осуждение ему... А почем вы знаете, может, эта водка

в матушкиных устах та же вода ключевая?

Вера Сергеевна (громко смеется).

Вот это так чудесно!.. Ха, ха, ха!..

Серафима.

Что же, сударыня, это бывает; и в Писании есть, что нарочно иные на себя это

напускают для человеческого осуждения и гонения...

Александра Ивановна.

Ведь Серафима-то умнее тебя, Вера... право умнее...

Вера Сергеевна.

Ну, что же, тётенька, и слава Богу... очень рада!..

Агнея Афанасьевна.

Да нет, послушайте-ка барышня, что я вам скажу, вникните вы в это: ведь она,

хоть бы матушка, все-таки есть сосуд человеческий, скудельный, потому

женщина... А как же она иной раз чуть не целый штоф изволит выкушать? Ведь

видишь: вино вкушает, надо бы охмелеть от этакого места. А матушка вкушает,

так хоть бы она пошатнулась, или в одном слове запнулась... Как всегда, так и

есть... Ни в чем перемены... Так как бы вы об этом полагали? скажите-ка мне.

Вера Сергеевна.

Что мне говорить? Привыкла, так и не пьянеет...

Агнея Аванасьевна.

Ну, барышня, видно и то сказать: вольному воля, спасенному рай.

Александра Ивановна.

Да полноте, оставьте ее, - что с ней говорить! - Она у нас известная

спорщица. И батюшка ее такой же спорщик был, да не много выиграл в жизни,

только состояние свое все расстроил... Не за что бы мне ее любить-то, да вот

люблю...

Вера Сергеевна.

А скажи-ка, Аксиньюшка, которая из нас больше тетеньку любит?

Аксиньюшка.

Ха, ха, ха... А которая больше, та и больше...

Софья Сергеевна.

То есть, которая старше, Аксиньюшка... Так ты говоришь?

Агнея Афанасьевна.

Так, так, сударыня, изволите понимать: которая то есть возрастом больше и

разумом своим от лет больше собралась, та и тетеньку больше любит... Так,

ведь, матушка?

Аксиньюшка.

Горе с горем скорей слюбятся... А на что нам плясунов-то, да говорунов-то? У

горя об горе больше сердце болит. - Плясун-то пропоет да пропляшет, до

тетушки ли ему?..

Софья Сергеевна.

Слышите, тетенька, что Аксиньюшка говорит?.. А тетенька уверяет,

Аксиньюшка, что я не могу ее так любить, как сестра, потому что Вера на ее

руках с малолетства... и что будто бы я потому только ласкаюсь к ней, что мне

хочется получить что-нибудь от нее. Слышишь, Аксиньюшка, можно ли так обо

мне думать?

Аксиньюшка.

Ты завязла, так и сидишь крепко, а та прыгает, выскочить хочет...

Софья Сергеевна.

То есть - я никогда не расстанусь с вами, тетенька, а Вера только и думает, как

бы замуж идти.

Вера Сергеевна.

Софья, пожалуйста, не вооружай против меня тетеньки. Это нехорошо...

неблагородно.

Софья Сергеевна.

Где же я вооружаю? С чего это ты взяла?

Вера Сергеевна.

Понимаю я все...

Александра Ивановна.

Нуте-ка, полноте об этом: скучно слушать. Скажи-ка лучше, Аксиньюшка,

получу ли я облегчение от своих болезней и выиграю ли свое дело?

Аксиньюшка.

А ты на какой дудке-то играешь? Коли на большой, да на золотой, так ладно:

далеко услышат... А кто за тебя станет даром Богу-то молиться?

Александра Ивановна.

Это что же значит? Богу велит больше молиться, что ли?

Агнея Афанасьевна

Да, сударыня, это уж разумеется, что Богу больше возносить свои молитвы

надлежит. Ну, и пожертвования делать тоже следует.

Вера Сергеевна (вполголоса к Софье Сергеевне).

Это недурно!.. Видно, мало золотой-то табакерки за предсказания.

Софья Сергеевна.

Оставь меня, Вера, в покое, пожалуйста.

Вера Сергеевна.

Господи, и тетенька их слушает!

Александра Ивановна.

Я бы ничего, Аксиньюшка, не пожалела, только бы мне себя успокоить во всех

своих огорчениях. Вот научи-ка, как мне быть с Верой. Сватается к ней человек

незначащий, недостаточный; она хочет непременно идти за него, а мне отдавать

не хочется. Не стоит он ее...

Аксиньюшка.

Стоит бык коровы... ха, ха, ха!.. У тебя, видно, сундук-от крепко заперт:

подбирают ключ, да не подходит... А ты не больно распоясывайся, на тары-то да

бары не больно поддавайся. Около-то походят, да увидят, что нече взять, так и

прочь пойдут.

Явление второе.

Те же и Сергей Николаич Троеруков.

Троеруков (почтительно).

Здравствуйте, Александра Ивановна.

Александра Ивановна.

Здравствуйте, батюшка.

Троеруков.

Bonjour, Софья Николаевна. Здравствуйте, Вера.

(Последней подает руку и потом с любопытством смотрит на прочих.)

Аксиньюшка.

Здорово, сокол, - легок на помин.

Троеруков (к Вере Сергеевне.)

А, у вас опять юродивые.

Вера Сергеевна.

Как видите... по обыкновению... (Вполголоса.) Эта особенно несносна.

Аксиньюшка.

Что, сокол, не говоришь со мной? Али не рад мне?.. Али уж больно рад, что к

разлапушке своей пришел?.. Сердце не на месте.

Александра Ивановна и Софья Сергеевна (в один голос).

Вообразите, отгадала!..

Софья Сергеевна.

Разве ты знаешь, Аксиньюшка, Сергея Николаича?

Аксиньюшка.

Ась?.. Что мне знать... Не знаю я... Я незнайка... Ха, ха, ха!.. Что, парень,

смотришь? Не хошь ли, лекарствеца дам, сладкого? А...

Троеруков.

Благодарю, милая, здоровых не лечат...

Аксиньюшка

Ай, парень, больно сердце-то у тебя не здорово. Надорвалось, сердечное,

излюбилось... Мечется, мечется, да все-то в разные стороны, все-то в разные...

Ха, ха, ха... Все-то в разные...

Троеруков (к Вере Сергеевне).

Эта из какого сорта? Вы уж, я думаю, нагляделись на этих госпож... Что эта, -

из странствующих, полоумных, мзды ради юродивых, или из каких там еще?..

Какие еще бывают?..

Вера Сергеевна (вполголоса).

Полноте, тетенька еще рассердится, - не говорите про нее ничего...

Софья Сергеевна (вполголоса к Александре Ивановне).

Какой он однако невежа; только пришел и начинает уж издеваться над

человеком, которого не знает. И не подумает того, приятно ли это будет для

вас...

Александра Ивановна.

Уж не говори. Не нравится он мне. Как бы, кажется, не Вера...

Софья Сергеевна (также).

А не подумает того, что, по его летам и по ничтожеству своему, он не должен

бы в нашем доме и голосу своего подавать.

Аксиньюшка

(незаметно прислушивавшаяся к словам Софьи Сергеевны и Александры Ивановны).

Пришел фря в чужой дом, ходить фря фертом... Калина, малина, красная

смородина... Ха, ха, ха!.. А, батюшки мои, уморил со смеху... Господин

честной, барин, а барин... и твое благородие... слышишь ли? Чьего ты отца

сын?.. Какие твои достатки?

Троеруков.

Не богатых достатков, милая... Дать мне тебе не из чего, извини, пожалуйста.

Оставь меня. (Оборачивается к Вере Сергеевне.)

Вера Сергеевна (вполголоса).

Ради Бога, не говорите так. Тётенька и без того на меня сердится, что я ей не

верю.

Александра Ивановна.

Полно, Аксиньюшка, не говори с ними: они люди молодые, нынешние, ничему

не верят. Скажи лучше мне что-нибудь...

Аксиньюшка.

Скажи, не солги... Ха, ха, ха!.. Слыхала ли сказку: голь по чужим карманам

ходит, своего нет, на чужое норовит. Давай ему бабу, да с бабой-то денег, денег,

да больше, да больше. Много ли у тебя денег-то?..

Александра Ивановна.

Дела мои в расстройстве, Аксиньюшка. Старую больную женщину всякий

старается обидеть. Вот тяжбу завел со мной соседушка добрый.

Аксиньюшка.

Нищему давай, странному давай, в церковь на свечку подавай - помин душ

будет... Голи не давай. Голь тебя провеет, просеет, в муку изотрет, с маслом

съест, а Богу не будешь угодна... Ай люли!.. Ха, ха, ха!..

Троеруков

(пристально смотрит на Аксиньюшку, про себя).

Э, да она вот какая!..

Аксиньюшка.

Что, сокол, смотришь? али и я полюбилась?.. Много ли у тебя разлапушек-то?

Которую больше любишь-то? Али которая богаче, да тороватей? Которая

больше денег дает?.. Ай люли, ай люли... Так что ли?..

Троеруков (вспыхнув).

Послушай, тётка, ты или оставь меня в покое, или тебе худо будет.

Аксиньюшка (хохочет).

Хуже вора не будет... На что воровать хочешь? Стащит, стащит, выкрадет,

выкрадет, барышню выкрадет.

Александра Ивановна (всплеснув руками).

Что ты говоришь, Аксиньюшка?.. Неужели у них это было намерение...

Аксиньюшка.

Выкрадет, выкрадет... Молись Богу, выкрадет.

Троеруков

(подходя к Аксиньюшке).

А хочешь, я тебя в острог посажу? (Аксиньюшка хохочет.)

Софья Сергеевна.

Тётенька, слышите, что хотят делать в нашем доме?.. Это ни на что не похоже...

Александра Ивановна (с негодованием.)

Послушайте, милостивый государь, что же это такое значит в самом деле? За

кого вы меня принимаете? Как вы можете себе позволять такие поступки в моем

доме?

Вера Сергеевна (в тревоге, подходя к Александре Ивановне).

Тётенька, тётенька! Он ничего не сказал и не сделал такого...

Александра Ивановна.

Ты ко мне не подходи... (К Сергею Николаичу.)

Вам досадно, что она отгадала ваши намерения. Но я все-таки не позволю вам

никого из моего дома посадить в острог.

Агнея Афанасьевна.

И за что же бы они, сударыня, могли их посадить? Матушка имеют свой

настоящий пачпорт и в дурных никаких поступках не замечены...

Троеруков.

Александра Ивановна, извините меня... Я никаких дурных намерений не имел и

не обратил бы внимания на слова этой... этой дуры... если бы она говорила не

при вас, или если б вы не верили всем этим предсказателям, которые вас только

обманывают и смущают.

Александра Ивановна.

Нет вам, сударь, до меня никакого дела... так же, как и мне до вас... Много

обяжете, если оставите меня в покое... оставите мой дом...

Вера Сергеевна.

Тётенька, да рассудите...

Александра Ивановна.

Ты ко мне не подходи...

Аксиньюшка.

Что меня, резать, что ли, будут? Бить, что ли, будут?.. Ай боюсь, ай боюсь...

Александра Ивановна.