Юшкевич Семен Соломонович - Голод, Страница 5 - Книги

- голодный человѣкъ.

НАХОМА

(старается обратить его вниман³е).

Я спрашиваю у васъ о моемъ Минѣ, Берманъ. Вслушайтесь въ мои слова. Ни отъ кого не слыхали о немъ? Не говорятъ: убили ночью человѣка, повѣсился человѣкъ!

БЕРМАНЪ.

Охъ-ой-ой! А откуда я знаю? Что вы суетесь теперь съ вашимъ мужемъ? Не онъ одинъ пропадетъ. Попомните,- скажете: дуракъ Берманъ сказалъ. Охъ-ой-ой! Есть такой Берманъ, живетъ у Мины, и онъ это сказалъ.

ОСНЕСЪ.

Понять васъ нельзя. Говорите какъ человѣкъ.

БЕРМАНЪ.

А какъ же я говорю? Какъ лошадь? Въ городѣ неспокойно... И оттуда приходятъ, и отсюда. И почему можетъ быть спокойно? Развѣ привезли хлѣбъ, разсыпали по улицамъ и сказали голоднымъ: берите! Или привезли уголь и роздали его народу. Я - старая собака и ничего у меня нѣтъ, ни голоса, ни зубовъ. А они не старыя собаки. (Достаетъ изъ кармана черный хлѣбъ и подходитъ къ дѣтямъ) А вамъ я пряникъ принесъ. Таки не пряникъ, но лучше пряника. Кушайте, маленьк³е, кушайте, человѣчки! (Далъ каждому по кусочку)

БЕТЬКА (съ радостью).

Мать, хлѣбъ! (Крикнула) Хлѣбъ, хлѣбъ! Мать, вотъ и тебѣ кусочекъ. Ну, бери же, не стыдись.

НАХОМА

(гладитъ ее по головѣ).

Сама покушай. Развѣ я голодна?

БЕТЬКА

(со слезами въ голосѣ).

Ну кушай же. (Суетъ ей хлѣбъ въ ротъ) Мать, дорогая моя мать.

ОСНЕСЪ.

Не мучьте ее, Нахома. Возьмите кусочекъ.

БЕРМАНЪ.

Теперь опять пойти можно. (Вѣшаетъ брюки на стѣнѣ) Чуть ихъ не разорвали. Ну, день сегодня. Такого дня не запомню.

СЕМЪ (нетерпѣливо).

Разскажи-же, что ты видѣлъ.

БЕРМАНЪ.

Вы должны меня съ одного слова понять. Вы вѣдь смотрите въ книгу. Народъ волнуется, народъ дѣлаетъ кулаками вотъ такъ! И вотъ такъ онъ тоже дѣлаетъ, какъ левъ въ лѣсу. (Оскалилъ грозно зубы) И шумитъ. Вы слыхали, какъ шумитъ вѣтеръ? Такъ онъ шумитъ: шшъ, шшъ!

СЕМЪ

(съ досадой).

Почему-же ты молчалъ? Пойду и я посмотрю.

ОСНЕСЪ (недовольно).

Съ ума сошли люди! Мало они мучатся! (Встаетъ) Ахъ, Берманъ, Берманъ! И вы тоже? Надо идти на молитву,- они идутъ съ молитвы. Ихъ задушатъ! Ну голодъ, смерть, кто виноватъ въ этомъ? Когда-то хоть и нехорошо было, а все-таки хорошо. Радовались - молились, и мучились - молились. Сидѣли въ комнатѣ, и смѣялись тихо, и плакали тихо. Вы тоже идете, Семъ? Зачѣмъ вамъ ходить? Берманъ пусть идетъ, о немъ нечего говорить. А вы, Семъ, человѣкъ. Вы почтенный человѣкъ.

СЕМЪ.

Сиди, старуха, и молчи.

БЕРМАНЪ.

Вотъ вамъ грошъ за ваши слова... (Разсмѣялся)

НАХОМА (уныло).

А мнѣ все равно. Пусть тамъ кричатъ, или пусть молчатъ, мнѣ все равно. Вѣдь то, что здѣсь кричитъ, лучше ихъ, громче. А кто слышитъ? Нѣтъ, мнѣ все равно. Поищите только моего Мину.

(Открывается дверь, и на порогѣ показывается Гершель. Оглядываетъ всѣхъ. На головѣ у него по-прежнему сплюснутый цилиндръ. Дико вращаетъ глазами)

ГЕРШЕЛЬ.

Ха-ха. Ага, ха! Ага! (Хохочетъ)

НАХОМА (испуганно).

Опять Гершель.

СЕМЪ

(съ гнѣвомъ).

Пошелъ отсюда. Убирайся, нечистый!

(Гершель поворачивается и уходитъ. Слышенъ его хохотъ. Оснесъ спѣшитъ за нимъ).

НАXОМА

(съ отчаян³емъ).

Теперь вижу, что я пропала.

СЕМЪ.

Подождите, Берманъ, я иду съ вами. Ничего не будетъ, Нахома. Не безпокойся. Я говорю: не безпокойся.

НАХОМА

(подходитъ къ Сему. Умоляющимъ голосомъ).

Дядя, вы будете ходить по улицамъ... Поищите моего Мину. Вотъ вы уходите, и мнѣ кажется, что я умру. Такъ мнѣ кажется. Сердце мое истекаетъ кровью отъ всего, дядя, отъ всего. Дѣти меня замучатъ. Если вы увидите Мину, скажите ему моимъ голосомъ: вернись, Мина, вернись! Нахома уже не сердится на тебя. Она прощаетъ тебя... Нахома сидитъ и плачетъ по тебѣ... (Расплакалась)

СЕМЪ (растроганный).

Перестань, Нахома. Онъ вернется.

НАХОМА

(кладетъ ему голову на плечо).

Дядя, дядя, вы видите... Онъ видитъ.

БЕРМАНЪ (отвернувшись).

Идете, Семъ?

НАXОМА (подошла къ Берману)

И вы, Берманъ, тоже. Вы добрый старикъ. Если услышите о Минѣ, бросьте все и придите сказать мнѣ. Смотрите по сторонамъ, не пропускайте людей. Еслиувидите его, вцѣпитесь въ него, какъ я, и удержите. Скажите ему мягко, вотъ такъ: "Мина, твои дѣти голодаютъ и просятъ: хлѣба, хлѣба! а дома уже все продано. Нахома сидитъ вся не своя. Ничего не понимаетъ Нахома и что-то хочетъ сдѣлать. Отъ отчаян³я, Мина. Ни во что она уже не вѣритъ, Нахома. И вотъ, Мина, нужно, чтобы ты вернулся домой мужчиной твердымъ и добрымъ хозяиномъ семьи своей. Она ждетъ, Нахома... Такъ она ждетъ"...

БЕРМАНЪ

(слушаетъ, опустивъ голову).

Хорошо, хорошо. Я возьму съ собой палку, Семъ. Идете? Гдѣ моя палка?

СЕМЪ.

Я готовъ. Твоя палка въ углу.

(Берманъ достаетъ палку, и оба выходятъ. За ними выбѣгаетъ Давидъ. Нахома подходитъ къ окну. Приложилась лбомъ къ стеклу и выглядываетъ на улицу. Доносится глухой шумъ. Бетька пугается)

БЕТЬКА.

Что это, мать? Какъ будто кричатъ или поютъ?

НАХОМА.

Пусть кричатъ.

(Стоитъ въ скорбной позѣ и прислушивается. На лицѣ появилось выражен³е испуга. Какъ будто мелькнула тяжелая мысль. Она машетъ руками, чтобы отвязаться отъ нея. Входитъ Симонъ. Видъ у него разстроенный. Не здороваясь, ревнивымъ взглядомъ осматриваетъ комнату. Тяжело вздохнулъ)

СИМОНЪ

(неестественно громкимъ голосомъ).

Ихъ нѣтъ здѣсь!

НАXОМА (очнувшись).

Вы меня испугали, Симонъ. Что съ вами? Какъ вы шапку надѣли?

СИМОНЪ

(нетерпѣливо машетъ рукой).

Только-что видѣлъ ихъ вмѣстѣ въ толпѣ и потерялъ. Мнѣ казалось, что они шли сюда. И смѣялись, смѣялись, смѣялись!

НАХОМА.

Вытрите лицо, оно въ грязи.

СИМОНЪ.

Надо мною.... (Проводитъ рукой по лицу) Я бѣжалъ, на улицахъ грязно.... Я бѣжалъ! А толпа раздѣлила насъ. Отбросила меня толпа.

НАХОМА.

Я не знаю, о комъ вы говорите. О Мирѣ?

СИМОНЪ (возбужденно).

Я говорю о немъ и о Мирѣ. Чего онъ хочетъ отъ нея? Подлый онъ человѣкъ! Безчестный человѣкъ! Что ему нужно отъ меня? Скажите, что? Вы сами говорили, что Мирѣ не надо лучшаго желать. Я ждалъ годъ, другой.... Теперь все перевернулось изъ-за него. Почему вы впустили его къ себѣ? На васъ буду плакаться.

НАХОМА

(умоляюще и съ тревогой).

Приходите, Симонъ, въ другой разъ. Голова моя заботой занята. Вы будете разсказывать о любви, а я разсмѣюсь. Еще существуетъ любовь, еще люди чувствуютъ...

СИМОНЪ.

Не говорите,- надоѣло! Всюду слышу одно: нѣтъ работы, голодъ, и что еще слышу! Но вѣдь одними жалобами на голодъ нельзя жить. Душа проситъ своего. Кровь горитъ, мозгъ горитъ. Вы были моей защитницей, Нахома. Почему же вы теперь молчите? Или онъ вамъ тоже нравится? Я рѣдко ее вижу.... Почему это? Почему она избѣгаетъ меня? Я хочу знать, за что? Если я виноватъ, пусть скажетъ, въ чемъ. (Взволнованно) И терпѣн³е кончается. Она не хочетъ меня выслушать, а у меня такъ накипѣло за эти два мѣсяца! Бѣшенство меня душитъ.

НАХОМА.

Успокойтесь-же, Симонъ.

СИМОНЪ (слѣпо).

Я не хочу больше терпѣть, я не могу. Здѣсь прольется кровь. Если бы не этотъ подлый, грязный человѣкъ, она вышла бы за меня. Она бы полюбила меня. Откуда-же онъ взялся? (Свирѣпо) Здѣсь прольется кровь

НАXОМА.

Возьмите-же себя въ руки, Симонъ. Какъ вы его ненавидите. И такъ любите ее? Такъ крѣпко?

СИМОНЪ.

Я умираю за нее.Разорвалъ-бы себя, такъ люблю ее.

НАХОМА (убѣжденная).

И мнѣ это что-то напомнило. Я вѣдь не любила Мину, когда выходила за него.

СИМОНЪ (прислушивается).

Бьется мое сердце. Вѣроятно, она недалеко. Я всегда чувствую, гдѣ она. (Оглядывается и прислушивается) Я дѣлаюсь тихимъ. При ней я не могу кричать. А иногда хочется поднять руку и убить ее и себя. (Уныло) Если бы кто-нибудь могъ меня вылѣчить...

НАХОМА

(съ грустью и просто).

Я тоже такъ любила когда-то.

СИМОНЪ.

Тоже? (Удивленный и растроганный) Въ самомъ дѣлѣ?

НАХОМА.

Онъ ушелъ въ солдаты... (Опускаетъ голову) и... не вернулся оттуда....

СИМОНЪ (съ чувствомъ).

Бѣдная вы! И я бѣдный, Нахома. Душа горитъ, а словъ нѣтъ. По ночамъ не сплю. Лягу въ кровать и думаю до утра: еще нѣтъ со мной ея, еще нѣтъ ея, еще нѣтъ Миры? Отъ гнѣва плачу, какъ ребенокъ. Нѣтъ у меня Миры! Иногда стану у окна и смотрю на улицу: душа ноетъ,- нѣтъ Миры. И бѣгу изъ дому. Куда? Сюда бѣгу. Хожу и смотрю на окно: хоть бы огонекъ ея увидѣть.

(Нахома киваетъ головой. Пауза)

НАХОМА

Въ жизни все такъ: ты идешь направо, а счастье идетъ слѣва. Ты идешь налѣво, несчастье тоже идетъ слѣва.

СИМОНЪ.

Это правда. Сижу дома и думаю. Скриплю зубами и думаю: если не мнѣ, такъ никому. Никто не коснется Миры. Или прольется кровь. На-дняхъ я ей сказалъ: Мира, земля зальется кровью! "Я хочу увидѣть кровь", вотъ что она мнѣ отвѣтила. Скажите, Нахома, вы дѣти одной матери? Почему-же вы - другая? Раньше я думалъ, что всего можно добиться терпѣн³емъ. Можетъ быть, нужно требовать? Сказать громко, вотъ такъ: мое! Схватить за косы, обвить ихъ вокругъ руки и потащить ее за собой?

НАХОМА

(испуганная его голосомъ и движен³емъ).

Прошу васъ, Симонъ. Не теряйте головы.

СИМОНЪ (мрачно).

Что-же мнѣ дѣлать? Смѣяться теперь трудно, никогда я не буду больше смѣяться... Скажите, она любитъ Габая? Признайтесь мнѣ.

НАХОМА.

Не знаю, навѣрно не знаю.

СИМОНЪ (съ испугомъ).

Можетъ быть, любитъ. Если да, то почему? Или онъ красивѣе меня? Или покорнѣй? Или лучше меня зарабатываетъ? Скажите, что онъ лучше меня, и я уйду.

НАХОМА.

Онъ смѣлъ. Мира какъ-то сказала мнѣ: "вотъ хозяинъ жизни!"

СИМОНЪ (вскочилъ).

Она это сказала? Повторите,- какъ она сказала? Хозяинъ! Какой онъ хозяинъ этотъ нищ³й. Подбивать народъ значитъ быть хозяиномъ? О комъ вы говорите, Нахома? Вѣдь этихъ нужно убивать, какъ бѣшеныхъ собакъ. Говорить подлыя слова и сводить людей съ пути дѣло честнаго человѣка? И вѣдь это нравится, вотъ что меня бѣситъ. Почему это нравится? Проклятыя, проклятыя слова...

НАХОМА.

Слова хороши, вотъ что говоритъ Мира. Они складываются и такъ, и иначе. Они шепчутъ, они трубятъ...

СИМОНЪ (съ мольбой).

Поговорите вы съ ней. Можетъ быть, вы меня спасете. Попросите ее крѣпко или закричите. Я даю честное слово, что ей будетъ хорошо у меня. Не можете? Куда-же мнѣ пойти теперь? Гдѣ ее искать? А въ городѣ неспокойно, и не до людей мнѣ!

НАХОМА (вспомнила о своей заботѣ).

Вы не встрѣтили моего Мину въ городѣ?

СИМОНЪ.

Нѣтъ. Толпы рабочихъ я встрѣчалъ. Страшно теперь на улицѣ! (Вдругъ) Она гдѣ-то близко здѣсь.

(Доносятся крики и стихаютъ).

НАХОМА.

Что это? (Подбѣгаетъ къ окну) Вы слышите, вы слышите?

СИМОНЪ.

Это рабоч³е!

НАXОМА

(суетливо набрасываетъ на себя шаль).

Я должна пойти посмотрѣть, что тамъ. Вы идете, Симонъ? Дѣти, тихо сидѣть!

СИМОНЪ.

Пойду поищу ее.

(Опять доносится шумъ смѣшанныхъ голосовъ, криковъ. Оба торопливо выходятъ. Слышно, какъ бѣгутъ по корридору. Открывается дверь, и входитъ сосѣдка. Оглядываетъ комнату и быстро выходитъ. Бетька съ дѣтьми подбѣжала къ окну. Гулъ постепенно стихаетъ. Раздается шумъ шаговъ въ корридорѣ. Входятъ Мира и Габай. Бетька радостно вскрикиваетъ).

МИРА

(разочарованно).

Никого нѣтъ дома?

ГАБАЙ.

Вѣроятно, они вышли на улицу. (Видимо, усталъ, присѣлъ на скамейкѣ)

МИРА

(подходитъ къ дѣтямъ и цѣлуетъ ихъ).

Гдѣ мать, Бетька?

БЕТЬКА.

Только-что вышла. Ты ее не встрѣтила? А мы боимся... кричатъ!

ГАБАЙ.

Сейчасъ васъ развеселю. Давайте-ка играть.

БЕТЬКА.

Ты только умѣешь обѣщать. Я вижу, что ты уходишь.

ГАБАЙ.

Конечно, ухожу. (Смѣется) Вотъ весело, что надо уходить!

БЕТЬКА.

А мнѣ не нравится...

МИРА (къ Бетькѣ).

Никого здѣсь не было?

БЕТЬКА.

Симонъ былъ. Онъ вышелъ съ матерью. И такое говорилъ... нѣтъ, я не скажу, что онъ говорилъ.

МИРА.

Симонъ. (Морщится) А отецъ вернулся?

БЕТЬКА (грустно).

Отца все не было. Мать плакала.

МИРА

(съ безпокойствомъ).

Видишь, Габай, Мина не приходилъ. Что это значитъ? Навѣрно, съ нимъ несчастье случилось. А ты меня успокаивалъ. Я говорила, что нужно зайти сюда.

ГАБАЙ.

Что-же мы выиграли отъ того, что я тебя послушалъ?

МИРА.

Ничего... Нѣтъ, выиграла. Буду ходить съ неспокойнымъ сердцемъ. (Серьезно) Вотъ несчастная жизнь, проклятая! То заболѣетъ кто-нибудь, то умретъ.

ГАБАЙ.

Не жалуйся, Мира. Теперь не жалуйся.

МИРА.

И не жалуюсь... Это другое...

ГАБАЙ (недовольно).

Что другое?..

МИРА.

Что-то. Не качай головой! Я открываю тебѣ свою душу... Вотъ тамъ... на улицѣ идешь и тысячи шаговъ стучатъ въ твоемъ сердцѣ. Что-то благородное душитъ тебя. Разорваться хочется. Цѣловать всѣхъ хочется. И улыбаться... Толпа сидитъ въ душѣ..... судьей казалась мнѣ толпа. (Съ силой) Дѣла довольно! Правда! Но вѣдь это дѣло - дитя проклятой жизни...

ГАБАЙ

(перебиваетъ ее).

Ахъ, Мира...

МИРА.

Ну вотъ... Нѣтъ, ты подумай. Какое благородное дѣло можетъ быть безъ проклятой жизни? Какое? Такъ благословлять эту проклятую жизнь? А безъ нея - сиди и бейся въ окошко. Вотъ что меня мучитъ. И думаю, а нѣтъ ли чего-нибудь другого, кромѣ проклятой жизни и дѣла? Можетъ бытъ, есть? Можетъ быть, нужно уйти въ сторону, и вдругъ откроется дверь куда-то, другая дверь... (Обрываетъ и смотритъ на него растерянно) Чего же я хочу?

ГАБАЙ.

Опять вопросы? Развѣ теперь время? Непонятная ты дѣвушка, Мира, неуловимая! Благословлять проклятую жизнь. Зачѣмъ? Надо выйти на ровную дорогу, а тамъ мы обо всемъ подумаемъ. Дана проклятая жизнь, надо сдѣлать, чтобы ея не было. Это раньше всего. Уничтожимъ ее! Развѣ ты сегодня не видѣла, какъ орелъ расправляетъ крылья? Развѣ ты отсюда не слышишь, какъ народъ беретъ въ руки свои цѣпи? Вотъ правда, вотъ прекрасная правда. Она потрясаетъ меня, тебя, всѣхъ насъ...

МИРА

(уже увлечена).

Говори, говори! (Смотритъ на него съ восторгомъ)

ГАБАЙ

(обнимаетъ и цѣлуетъ ее).

Дорогая моя Мира!

МИРА (вдругъ холодно).

Нѣтъ, говори, говори... Почему ты всегда прерываешь себя?.. Эти слова и поцѣлуи! Поцѣлуи! Зачѣмъ они? Говори.... опять! Скажи: я люблю тебя? Ты цѣлуешь, а я спрашиваю, люблю ли я тебя? Иногда замираешь... и вдругъ что-то не нравится. У тебя тоже такъ?

ГАБАЙ.

Мнѣ всегда нравится...

МИРА.

А мнѣ нѣтъ. (Въ отчаян³и) И никогда я не полюблю? Когда ты говоришь о будущей жизни, я тоже замираю... и не нравится... въ концѣ. Но страшно, когда ты цѣлуешь. Не цѣлуй, когда говоришь. Къ чему это? (Обрываетъ и угрюмо) Нѣтъ, это не то. Почему, Габай, нѣтъ словъ, чтобы можно было все, все сказать? Всегда что-то остается... самое важное, самое нужное. Я цѣню тебя и все же мнѣ страшно, когда ты говоришь: моя. Ты только-что сказалъ - моя. Нѣтъ, я не твоя... Я чья то, но не твоя!

ГАБАЙ.

Почему же не моя?

МИРА.

Вотъ этого ты не можешь понять... Не твоя! (Вдругъ страстно цѣлуетъ его)

ГАБАЙ.

Ничего я не понимаю.

МИРА.

Ты не можешь понять. (Шопотомъ) Зоветъ меня кто-то, что-то!.. Можетъ быть, и полюбила тебя за то, что ты... (Смѣется) Смѣло, впередъ,- рабоч³й народъ! Это опьяняетъ, какъ вино! (Устало) Это всѣмъ кружитъ голову. Всѣмъ голоднымъ, угнетеннымъ оно кружитъ голову, и слова рождаются, и кулаки сжимаются, а когда кругомъ оглянешься, думаешь,- хорошо, что у насъ есть так³я слова, что у всѣхъ кулаки сжимаются. У всѣхъ!.. (Произноситъ это слово съ сдержаннымъ презрѣн³емъ) А я чего хочу? Подведи меня къ окну и сбрось на улицу. (Замученнымъ голосомъ) Ну, не сердись... я люблю тебя. (Заплакала. Онъ цѣлуетъ ее).

БЕТЬКА

(захлопала въ ладоши).

Габай цѣлуетъ Миру!

ГАБАЙ.

Тебѣ нужно взять себя въ руки. Я, право, не понимаю тебя. Зачѣмъ мучить себя, когда все такъ ясно. Посмотри: вотъ будущее! (Подходитъ къ окну) Смотри: идутъ наши братья. Они несутъ справедливость!

МИРА (прерываетъ его).

Жизнь кругомъ страшная, это правда, Габай. Но будущее!.. Скажи - сегодня, сейчасъ, и я отдамъ за него свою жизнь. Вѣрь, сейчасъ бы дала замучить себя на смерть, лишь бы стало свѣтло, справедливо, лишь бы всѣ эти дома исчезли и несчастные люди пропали, лишь бы у всѣхъ было вволю хлѣба и чистая одежда. (Въ раздумьи) И въ концѣ это кажется скучнымъ... (Порывисто) Чего-то другого хочетъ душа... но отдала бы себя. Но... поскорѣе бы, поскорѣе бы! Вотъ змѣя, медвѣдь, дик³й быкъ... Они бѣшеные, они опасные. Можно взять топоръ и убить ихъ... сейчасъ же.

ГАБАЙ

(нетерпѣливо и сейчасъ же мягко).

Сейчасъ!.. Да, сейчасъ... Взгляни на улицу! (Умоляюще) Не спрашивай теперь... Дѣло въ людяхъ, въ ихъ страдан³яхъ, въ ихъ проклятомъ невѣжествѣ, въ проклятыхъ чувствахъ рабовъ... Надо раскрыть имъ глаза и повести ихъ. Вотъ задача! Врагъ сильный: столѣт³ями накоплялъ онъ силу, тысячелѣтн³я силы сидятъ въ немъ. Неизмѣримо страшенъ врагъ, а мы только поднимаемъ голову. Не спрашивай...

МИРА

(съ порывомъ).

Мнѣ хочется отдать свою жизнь. Мнѣ это кажется прекраснымъ, необыкновеннымъ. Необыкновенное хочу я сдѣлать. Пусть всѣ станутъ счастливы, а мнѣ страдать вѣчно,- согласна! Всѣхъ освободить своей жертвой я согласна, но сейчасъ! Но чтобы не ждать, не томиться. Веди меня, укажи мнѣ... (Габай въ отчаян³и машетъ руками) Ну, не сердись, можетъ быть, я не понимаю.

ГАБАЙ.

Ахъ, съ тобой трудно сладить. (Хочетъ взять ее за руку)

МИРА

(прячетъ свою руку, холодно).

Не надо! (Сейчасъ же горячо) Возьми, возьми!

ГАБАЙ.

Такъ идемъ...

(Входитъ Симонъ. Онъ блѣденъ отъ гнѣва. Говоритъ запыхаясь).

СИМОНЪ.

Ага, ты здѣсь... съ нимъ! Я зналъ, что найду тебя.

(Габай подходитъ къ Бетькѣ и садится возлѣ нея на кровати).

СИМОНЪ.

А, теперь ты опять уходишь?

МИРА.

Какое тебѣ дѣло?

ГАБАЙ.

Мира, идти, такъ идти. (Доносится гулъ толпы) Бетька, слышишь, что на улицѣ дѣлается? То наши братья. Повтори-ка!

БЕТЬКА.

На улицѣ наши братья...

СИМОНЪ (съ ударен³емъ).

Ты не пойдешь, Мира. Я не хочу, чтобы ты пошла. (Съ силой) Никогда не будетъ этого, если я не хочу.

МИРА (разсмѣялась).

Я пойду.

СИМОНЪ.

Мира!

МИРА

(полу-оборачивается).

Что тебѣ нужно отъ меня?

СИМОНЪ

(вдругъ, тихо).

Я хочу два слова сказать тебѣ. Только два слова,

МИРА.

Говори, но поскорѣе.

СИМОНЪ.

Скажи ему, чтобы онъ вышелъ. Я хочу, чтобы никто не слышалъ. Я могу только тебѣ сказать.

МИРА (колеблется).

Габай, ступай внизъ и подожди меня у воротъ...

ГАБАЙ.

Ты знаешь, Мира... Ну, хорошо! Только не засиживайся.

(Выходитъ. Симонъ по уходѣ Габая беретъ Миру за руку. Она вырываетъ ее. Отходитъ отъ него)

СИМОНЪ

(шопотомъ и съ мольбой).

Вотъ ты вырвала руку, а когда-то ты позволяла цѣловать себя. (Страстно) Радость моя, радость! Я уже не сержусь. Мы вдвоемъ.... одни.

МИРА (разсѣянно).

Ну, знаю! Любовь.... (Нетерпѣливо) Говори же, мнѣ некогда.

СИМОНЪ.

Куда тебѣ спѣшить? На улицѣ неспокойно. Народъ разгоняютъ силой.....

МИРА

(поворачивается, чтобы уйти).

Тебѣ нѣтъ дѣла.

СИМОНЪ

(перерѣзалъ ей дорогу).

Мира! (Глухо) Вѣдь я вотъ такъ сдерживаю себя.

МИРА.

Можешь не сдерживать.

СИМОНЪ.

Что же ты имѣешь противъ меня? Какое зло я тебѣ сдѣлалъ? Ты смотришь по сторонамъ, тебѣ скучно. Но вѣдь я разсказываю тебѣ о своей несчастной душѣ. Вспомни, сколько я перенесъ ради тебя. Вотъ ты стоишь каменная, а у меня вѣдь сердце сжимается отъ радости, что вижу тебя. Не смотри такъ на меня. Мнѣ два слова нужно сказать тебѣ.

МИРА

(съ сожалѣн³емъ оглядываетъ его).

Ты всѣ слова знаешь, кромѣ одного.

СИМОНЪ (съ жаромъ).

Зачѣмъ тебѣ слова? Я люблю тебя,- это лучш³я слова. Подумай, что у меня за жизнь теперь. Я здоровый. Мои руки хотятъ работы, тѣло ноетъ отъ бездѣлья, а я отъ всего отбился. Я весь ослабѣлъ... (Торопливо) Ты сказала мнѣ: жди!

МИРА.

А теперь не надо больше ждать.

СИМОНЪ.

Не говори такъ... Ты сказала: жди, и я ждалъ. (Съ горечью) Вотъ и дождался. А я вѣдь ничего дурного не сдѣлалъ тебѣ.

МИРА.

Это правда, но ты любишь меня.

СИМОНЪ.

Но развѣ онъ не любитъ тебя? Почему ты мнѣ такъ отвѣчаешь? Вотъ только съ нимъ тебя видятъ. Помнишь, я говорилъ тебѣ: обойдетъ тебя Габай и посмѣется. Покажетъ онъ себя.

МИРА.

Ты ничего не понимаешь.

СИМОНЪ.

Сердце мое понимаетъ. Я простой, это правда, но понимаю. Какъ-то само понимается. Подумай, Мира, на кого ты меня промѣняла. Развѣ онъ лучше меня? Можетъ быть, сильнѣе? Я сильнѣе его въ десять разъ. Я могу его вотъ такъ согнуть. Я и какъ работникъ лучше. Чѣмъ же онъ взялъ тебя? Вѣдь сегодня онъ здѣсь, завтра тамъ, неспокойный человѣкъ какой-то и безъ жалости броситъ тебя, когда ему нужно будетъ! Кому ты можешь быть дорога, какъ мнѣ? Никому, Мира, никому, клянусь тебѣ...

МИРА (вспыxнула).

Бросить? Я тоже могу его бросить. Развѣ я люблю его? Его! (Не знаетъ, какъ выразить, что чувствуетъ) Его? Вотъ плохая земля, Симонъ. Я стою на ней и вижу прекрасную землю.... Я хочу къ ней. Какъ пройти туда? Черезъ мостъ, Симонъ, черезъ мостъ.

СИМОНЪ.

Этого я не понимаю, Мира.

БЕТЬКА

(вдругъ, громко).

Габай цѣловалъ Миру.

СИМОНЪ

(быстро оборачивается).

Что она сказала? (Схватилъ Миру за руки) Это правда? Что же ты, Мира, со мной дѣлаешь?

МИРА (смущенно).

Ну да, цѣловалъ.

СИМОНЪ.

Какъ же онъ смѣлъ! Ты вѣдь не хотѣла. Скажи, что ты хотѣла, и я пойду внизъ и убью его. Убью!.. Скажи слово - жизнь мнѣ не дорога. Ну, скажи-же,- Цѣловалъ? Тебя онъ касался? (Рѣшительно) Ну хорошо, хорошо. Теперь я знаю, что мнѣ нужно сдѣлать съ собой...

МИРА (холодно).

Ты умрешь? Тѣмъ лучше... Кто не можетъ, пусть умираетъ! Если бы я не могла!..

СИМОНЪ.

Теперь приду домой и расплачусь! Я увижу свои стѣны и расплачусь. Зачѣмъ я буду стоять у окна, когда нѣтъ Миры? Лягу спать и не скажу себѣ больше: завтра пройдусь по улицѣ, гдѣ живетъ Мира, когда нибудь она будетъ моей женой... Свою улицу увижу и расплачусь.

МИРА.

Развѣ я виновата? Я жалѣю тебя... Нѣтъ, не жалѣю. Я какъ-то не думаю о тебѣ. Такъ случилось... Что твое несчастье и что мое счастье? Мы всѣ тутъ бьемся. Я одного хочу, ты другого, каждый думаетъ о своемъ - мы рвемся куда-то... Я завидую тебѣ, Симонъ. Тебѣ нужна Мира,- какъ легко, если хочешь только Миру. Но мнѣ-то что нужно? Мнѣ-то! Да, Габай! Но вѣдь хочется другого, необыкновеннаго. И я недовольна, нѣтъ, я несчастна.

СИМОНЪ

(съ недоумѣн³емъ и нѣжно).

Ты всегда была странной дѣвушкой, Мира. Никому не понять тебя.

МИРА.

Ступай, Симонъ, домой. Ты долженъ меня забыть. У тебя есть терпѣн³е. Заставь себя! Я совсѣмъ не то, что ты думаешь. Ни къ чему меня нельзя приручить,- ни къ мужу, ни къ семьѣ, ни къ дѣтямъ. Въ одинъ день я все разорву и улечу. И туда полечу, и сюда полечу. (Вдругъ, серьезно) Народъ ворчитъ на улицѣ! Если бы ему нужна была моя жизнь! Благословила бы ихъ и поцѣловала бы свою смерть.

СИМОНЪ

(упавшимъ голосомъ).

Значитъ, все пропало! О Мира, какъ хорошо все-таки, что убьетъ меня не голодъ, не болѣзнь, не старость, а ты! Мнѣ хочется поцѣловать тебя за это. Позволь мнѣ на прощанье поцѣловать тебя. Я не сержусь, я покоряюсь, Мира. Ты всегда была сильнѣй меня, и я любилъ, что такая молоденькая вертитъ такимъ большимъ, какъ я. Я гордился... Я говорилъ себѣ: у меня будетъ жена съ головой. Всяк³й скажетъ: какая умница жена Симона. Ну, ничего, я не сержусь; я, кажется, успокоился. Дай мнѣ обнять тебя. Посмотри на меня нѣжно, какъ нѣкогда смотрѣла.

МИРА.

Стань мужчиной! Стань имъ. Не можешь? Что я для цѣлаго человѣка? Не можешь? Такъ много значитъ любовь для человѣка?

СИМОНЪ.

Прощай, Мира. Я иду теперь домой и до вечера буду думать о тебѣ. А потомъ? Сердце мнѣ скажетъ, что потомъ...

МИРА.

Ты развѣ не чувствуешь, какъ душа моя плачетъ? Ну, что же? Можетъ быть, такъ и нужно. Можетъ быть, наступитъ другая жизнь, этого не будетъ... Или будетъ? Иди, симонъ... Иди! (Симонъ цѣлуетъ ее)

БЕТЬКА.

Симонъ цѣлуетъ Миру! (Хлопаетъ въ ладоши. Симонъ быстро уходитъ)

МИРА

(стоитъ въ раздумьи, махнула рукой).

Ну что, Бетька?

БЕТЬКА.

И Габай цѣловалъ тебя, и Симонъ. Это стыдно.

МИРА.

Мнѣ, Бетька, не стыдно. Мнѣ только больно, мнѣ ужасно больно.

(Собирается уйти. Входятъ Габай, Нахома и Берманъ. Нахома садится на кровать. Дѣти ласкаются къ ней. Она ихъ отстраняетъ. Опустила голову, словно не видитъ, не знаетъ, что вокругъ нея происходитъ)

ГАБАЙ.

Ты заставила меня долго ждать, Мира. Я потерялъ терпѣн³е.

МИРА (вздохнула).

Иду уже.

БЕРМАНЪ.

Только-что Симонъ проб