Шекспир Вильям - Король Генрих Viii - Книги

Анна. А развѣ отецъ вашъ былъ помѣшанъ?

Сэндсъ. О, да, помѣшанъ, совершенно помѣшанъ, и именно въ любви, но онъ не кусался; совсѣмъ, какъ я; онъ цѣловалъ разъ двадцать, не переводя духа (Цѣлуетъ ее).

Лордъ Камергеръ. Прекрасно сказано, любезный лордъ. Теперь всѣ размѣщены какъ слѣдуетъ... Джентльмэны, вы будете наказаны, если эти прекрасныя лэди будутъ недовольны вами.

Сэндсъ. Что касается меня - не безпокойтесь; только не мѣшайте мнѣ.

Трубы. Входитъ кардиналъ Вольсей со свитой; садится на свое мѣсто.

Вольсей. Привѣтствую васъ, дорог³е гости: кто изъ благородныхъ лэди или джентльмэновъ не будетъ отъ души веселиться, - тотъ не изъ числа друзей моихъ. А вотъ и подтвержден³е моего привѣта: ваше здоровье (Пьетъ.).

Сэндсъ. Ваша свѣтлость такъ привѣтливы. Прикажите мнѣ дать кубокъ, который-бы вмѣстилъ въ себѣ всю благодарность; онъ избавитъ меня отъ лишнихъ словъ.

Вольсей. Лордъ Сэндсъ, благодарю васъ; займите вашихъ сосѣдокъ. Лэди, вы не веселы. Кто виноватъ изъ васъ, джентльмэны?

Сэндсъ. Прежде всего, красное вино должно зарумянить ихъ прекрасныя щечки, благородный лордъ. Тогда и онѣ заговорятъ, да еще такъ, что повергнутъ насъ въ безмолв³е.

Анна. Вы веселый собесѣдникъ, любезный лордъ Сэндсъ.

Сэндсъ. Да, когда веду свою игру. Теперь я обращаюсь съ вамъ, прекрасная лэди: я пью, и вы должны отвѣтить мнѣ, потому что дѣло касается кое-чего такого...

Анна. Что вы не можете мнѣ показать?

Сэндсъ. Развѣ не говорилъ я вашей свѣтлости, что онѣ сейчасъ-же заговорятъ?

(Трубы и барабаны за сценой. Пушечные выстрѣлы).

Вольсей. Что это такое?

Лордъ-камергеръ. Узнайте (Уходитъ одинъ изъ служителей).

Вольсей. Как³е воинственные звуки! Что это можетъ означать? Нѣтъ, прекрасныя лэди, не пугайтесь, вы - внѣ всякой опасности, по всѣмъ правиламъ войны.

Служитель входитъ.

Лордъ Камергеръ. Ну, что такое?

Служитель. Блестящее общество иностранцевъ, какъ по всему видно; они причалили къ берегу, выходятъ изъ лодокъ и направляются сюда; точно чрезвычайные послы иностранныхъ принцевъ.

Вольсей. Любезный лордъ Камсргеръ. Привѣтствуйте ихъ - вы говорите по французски; и прошу васъ, примите ихъ съ почтен³емъ и приведите ихъ въ наше присутств³е; пусть это небо красоты всей силой своего свѣта озаритъ ихъ. Нѣсколько другихъ джентльмэновъ будутъ вамъ сопутствовать (Камергеръ уходитъ со свитой. Всѣ встаютъ. Столы отодвигаются). Пиръ прерванъ, но мы возобновимъ его. Желаю всѣмъ прекраснаго пищеварен³я. Еще разъ примите мои привѣтств³я.

Трубы. Входитъ Король и друг³е, замаскированные пастушками; введенные лордомъ Камергеромъ, они прямо направляются къ кардиналу и любезно раскланиваются съ нимъ.

Больсей. Какое благородное общество! Что ему угодно?

Лордъ Камергеръ. Такъ какъ они не говорятъ по англ³йски, то просили меня передать вашей свѣтлости, что, узнавъ о столь прекрасномъ и столь благородномъ обществѣ, которое должно было, по слухамъ, собраться здѣсь сегодня вечеромъ, они сочли своимъ долгомъ, изъ уважен³я къ красотѣ, оставить стада свои и испрашиваютъ позволен³я, подъ вашимъ любезнымъ покровительствомъ, насладиться лицезрѣн³емъ этихъ дамъ и провести часъ въ бесѣдѣ съ ними.

Вольсей. Скажите имъ, лордъ Камергеръ, что они дѣлаютъ великую честь моему бѣдному дому, за что благодарю ихъ тысячу разъ и прошу ихъ принять участ³е въ нашемъ увеселен³и.

Кавалеры выбираютъ дамъ для танцевъ. Король выбираетъ Анну Болленъ.

Король Генрихъ. Прекраснѣйшей руки я никогда еще не касался! О, красота, до сегодняшняго дня я не зналъ тебя! (Музыка. Танцы).

Лордъ Камергеръ. Что прикажетъ ваша милость?

Вольсей. Потрудитесь сказать имъ отъ меня, что между ними должно быть одно лицо, по сану своему болѣе достойное занять это мѣсто, чѣмъ я; а потому, если я его узнаю, то предложу ему это мѣсто, вмѣстѣ съ моею любовью и преданностью.

Лордъ Камергеръ. Сейчасъ передамъ, благородный лордъ.

(Подходитъ къ маскамъ и говоритъ съ ними; потомъ возвращается).

Вольсей. Ну, что они отвѣтили вамъ?

Лордъ Камергеръ. Они говорятъ, что между ними, дѣйствительно, находится такое лицо, но они желаютъ, чтобы ваша свѣтлость узнали его, и тогда онъ займетъ это мѣсто.

Вольсей. Ну, такъ попробуемъ.

(Сходитъ съ своею мѣста).

Вольсей. Съ вашего позволен³я, джентльмэнъ, - вотъ мой царственный избранникъ.

Король Генрихъ (снимая маску). Вы нашли его, кардиналъ. Вы собрали прекрасное общество, и прекрасно сдѣлали; но если бы вы не были служителемъ церкви, я бы вамъ сказалъ, кардиналъ, что составилъ себѣ о васъ довольно невыгодное мнѣн³е.

Вольсей. Я счастливъ, что ваше величество въ такомъ хорошемъ расположен³и духа.

Король Генрихъ. Лордъ-камергеръ, пожалуйста, подойдите сюда. Кто эта прекрасная лэди?

Лордъ Камергеръ. Съ позволен³я вашего величества это дочь сэра Томаса Боллена, виконта Рочфордскаго, одна изъ фрейлинъ ея величества.

Король Генрихъ. Клянусь небомъ, она - лакомый кусокъ... Прекраснѣйшая, я оказался бы невѣждой, еслибы пригласилъ васъ танцовать, не поцѣловавъ васъ... Джентльмэны, за здоровье въ круговую!

Вольсей. Сэръ Томасъ Ловель, приготовленъ-ли столъ въ особомъ помѣщен³и?

Ловель. Да, благородный лордъ.

Вольсей. Боюсь, что танцы нѣсколько разгорячили ваше величество.

Король Генрихъ. Да, немного, кажется.

Вольсей. Въ сосѣдней комнатѣ воздухъ нѣсколько свѣжѣй.

Король Генрихъ. Пусть каждый ведетъ свою даму. Прекрасная собесѣдница, я не долженъ разставаться съ вами. Позвольте намъ повеселиться, мой дорогой кардиналъ. Я долженъ выпить еще съ полъ-дюжины тостовъ за здоровье этихъ прекрасныхъ лэди, а затѣмъ и протанцовать съ ними, и тогда мы будемъ мечтать о томъ, кто изъ насъ болѣе другихъ осчастливленъ ихъ благорасположен³емъ. Пусть играетъ музыка (Уходятъ).

ДѢЙСТВ²Е ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Улица.

Входятъ съ разныхъ сторонъ два джентльмэна.

1-й джентльмэнъ. Куда вы такъ спѣшите?

2-й джентлъмэнъ. О, да защититъ васъ Господь! Иду въ судъ узнать, что будетъ съ благороднымъ герцогомъ Бокингэмомъ.

1-й джентльмэнъ. Я могу избавить васъ отъ этого труда, сэръ. Все кончено, за исключен³емъ церемон³и, съ которой отведутъ плѣнника въ тюрьму.

2-й джентльмэнъ. Вы были тамъ?

1-й джентльмэнъ. Да, я былъ тамъ.

2-й джентльмэнъ. Скажите, прошу васъ, чѣмъ кончилось дѣло?

1-й джентльмэнъ. Вы и сами легко можете догадаться.

2-й джентльмэнъ. Онъ былъ объявленъ виновнымъ.

1-й джентльмэнъ. Да, объявленъ виновнымъ и осужденъ.

2-й джентльмэнъ. Очень жаль.

1-й джентльмэнъ. Какъ и мног³е друг³е.

2-й джентльмэнъ. Но какъ все это произошло, разскажите, пожалуйста?

1-й джентльмэнъ. Разскажу вамъ все въ нѣсколькихъ словахъ. Благородный герцогъ подошелъ къ перегородкѣ, на всѣ обвинен³я постоянно отвѣчалъ, что невиновенъ, и привелъ множество очень искусныхъ оправдан³й, чтобы избѣжать кары закона. Напротивъ того, королевск³й атторней настаивалъ на показан³яхъ, доказательствахъ, признан³яхъ различныхъ свидѣтелей. Вслѣдств³е того герцогъ потребовалъ очной ставки съ ними, чтобы они обвиняли его въ его присутств³и, viva voce. Такимъ образомъ противъ него выступилъ его бывш³й управитель, сэръ Джильбертъ Пэкь, его канцлеръ, и Джонъ Каръ, его духовникъ, а затѣмъ все дѣло испортилъ этотъ проклятый монахъ Гопкинсь.

2-й джентльмэнъ. Это тотъ, который подстрекалъ его своими предсказан³ями?

1-й джентльмэнъ. Ну да, онъ самый. Всѣ они сильно его обвиняли, онъ старался опровергнуть ихъ показан³я, но не могъ этого достичь. И тогда, на основан³и этихъ показан³й, пэры объявили его виновнымъ въ государственной измѣнѣ. Онъ много говорилъ, и съ большимъ умомъ, чтобы защитить свою жизнь, но все это вызывало лишь жалость къ нему или забывалось.

2-й джентльмэнъ. Ну, а послѣ этого, какъ онъ себя держалъ?

1-й джентльменъ. Когда его снова подвели къ перегородкѣ, чтобы выслушать свой похоронный звонъ, свой приговоръ, имъ овладѣло такое волнен³е, что его бросило въ сильный потъ; онъ проговорилъ нѣсколько словъ очень быстро, гнѣвно, зло, но онъ скоро овладѣлъ собою и наконецъ, упокоившись, все время обнаруживалъ самое благородное терпѣн³е.

2-й джентльмэнъ. Я не думаю, чтобы онъ боялся смерти.

1-й джентльмэнъ. Конечно, нѣтъ. Онъ никогда не былъ еще такимъ впечатлительнымъ; но виной этому - причина его осужден³я.

2-й джентльмэнъ. Разумѣется. Дѣло не обошлось безъ кардинала.

1-й джентльмэнъ. Весьма вѣроятно, если принять во вниман³е обстоятельства. Во-первыхъ, обвинен³е Кильдара, бывшаго депутатомъ отъ Ирланд³и; когда онъ быль устраненъ, туда отправили графа Соррея, чтобы онъ не могъ придти на помощь своему отцу.

2-й джентльмэнъ. Эта политическая шутка была глубоко коварна.

1-й джентльмэнъ. Конечно, послѣ своего возвращен³я графъ отплатитъ ему за это. Было замѣчено, что всяк³й, кому король начинаетъ благоволить, получаетъ, благодаря кардиналу, мѣсто подальше отъ двора.

2-й джентльмэнъ. Весь народъ глубоко его возненавидѣлъ и, клянусь честью, желалъ бы его видѣть саженей десять подъ землей. Герцогъ, напротивъ, любимъ и уважаемъ всѣми; его называютъ великодушнымъ Бокингэмомъ, зеркаломъ всего возвышеннаго...

Входитъ Бокингэмъ изъ суда. Передъ нимъ служители правосудья съ сѣкирами, лезв³емъ обращеннымъ къ нему; по бокамъ его стража съ алебардами; за ними - сэръ Томасъ Ловелъ, сэръ Никлэсъ Во, сэръ Вильямсъ Сэндсъ и толпа.

1-й джентльмэнъ. Подождите здѣсь, сэръ, и взгляните на благороднаго несчастливца, о которомъ вы говорите.

2-й джентльмэнъ. Подойдемъ поближе и посмотримъ на него.

Бокингэмъ. Вы всѣ, добрые люди, пришедш³е сюда изъ сострадан³я ко мнѣ, послушайте, что я скажу, а потомъ разойдитесь по домамъ и покиньте меня на волю судьбы. Сегодня меня осудили, какъ измѣнника, и съ этимъ назван³емъ я долженъ умереть, и однако, да будетъ небо мнѣ свидѣтелемъ, если во мнѣ есть совѣсть, то пусть она погрузитъ меня въ бездну, въ ту самую минуту, когда сѣкира упадетъ на меня, если я измѣнникъ. Законъ не виновенъ въ моей смерти: по ходу дѣла онъ меня осудилъ справедливо, но тѣмъ, которые старались погубить меня, я бы желалъ, чтобы они были нѣсколько болѣе христ³анами. Кто бы они ни были, я прощаю имъ; однако пусть они не добиваются славы во злѣ и не воздвигаютъ свои преступлен³я на могилахъ людей благородныхъ, потому что тогда моя невинная кровь будетъ воп³ять противъ нихъ. На дальнѣйшую жизнь въ этомъ м³рѣ я не разсчитываю и не буду просить о помилован³и, хотя у короля болѣе милосерд³я, чѣмъ сколько я могъ бы сдѣлать преступлен³й. О, вы, немного любивш³е меня, осмѣливающ³еся оплакивать Бокингэма, его благородные друзья и товарищи, разставан³е съ которыми составляетъ мою единственную горечь, единственную смерть, - сопровождайте меня, какъ добрые ангелы, до мѣста казни, и когда желѣзо долгой разлуки падетъ на меня, сдѣлайте изъ вашихъ молитвъ одну сладостную жертву и вознесите душу мою къ небу... А теперь уведите меня, во имя Бога!

Ловель. Во имя милосерд³я, я умоляю вашу милость, если у васъ когда-либо скрывалось неудовольств³е противъ меня въ вашемъ сердцѣ, теперь простите меня чистосердечно.

Бокингэмъ. Сэръ Томасъ Ловель, я прощаю вамъ такъ же чистосердечно, какъ чистосердечно желалъ бы, чтобы и меня простили. Прощаю всѣмъ. Оскорблен³я, которымъ я подвергался, не такъ еще неизмѣримо велики, чтобы я не могъ примириться съ ними. Никакая черная зависть не запятнаетъ моей могилы. Передайте мой привѣтъ его величеству, и если онъ заговоритъ о Бокингэмѣ, то скажите ему, прошу васъ, что встрѣтили меня на полпути къ небу. Мои помыслы и молитвы принадлежатъ королю, и пока моя душа не оставитъ моего тѣла, она будетъ призывать на него однѣ лишь благословен³я. Да проживетъ онъ больше лѣтъ, чѣмъ я успѣю насчитать ихъ. Пусть единственнымъ его правиломъ будетъ - быть любимымъ и любящимъ. А когда дряхлое время приблизитъ его къ концу, то пусть доброта и онъ займутъ одинъ и тотъ-же памятникъ.

Ловель. Я обязанъ провести вашу свѣтлость къ берегу воды; тамъ я передамъ мою обязанность сэру Никлэсу Во, который проведетъ васъ до мѣста вашей казни.

Во. Приготовьте все къ появлен³ю герцога; обратите вниман³е на то, чтобы лодки были готовы и украшены соотвѣтственно его сану.

Бокингэмъ. Нѣтъ, сэръ Никлэсъ, оставьте это; мой санъ теперь - не болѣе, какъ насмѣшка надо мной. Когда я явился сюда, я былъ лордомъ, великимъ констаблемъ и герцогомъ Бокингэмомъ, а теперь я не болѣе, какъ бѣдный Эдуардъ Богэнъ. И все таки я богаче моихъ подлыхъ обвинителей, никогда не знавшихъ, что такое правда. Сегодня я запечатлѣю ее кровью, и эта кровь со временемъ заставитъ стенать ихъ объ этомъ. Мой благородный отецъ, Генри Бокингэмъ, первый возставш³й противъ Ричарда, похитителя престола, искалъ убѣжища у служителя своего Банистера, - но въ своемъ несчаст³и онъ былъ преданъ этимъ негодяемъ и погибъ безъ суда. Господь да успокоитъ его душу! Генрихъ Седьмой, занявш³й затѣмъ престолъ, сожалѣя о погибели моего отца, съ истинно царскимъ великодуш³емъ возвратитъ мнѣ почести и съ помощью развалинъ сдѣлалъ мое имя еще болѣе благороднымъ. Теперь его сынъ, Генрихъ Восьмой, однимъ ударомъ, лишаетъ меня навсегда и жизни, и чести, и имени, и всего, что составляло мое счаст³е въ этомъ м³рѣ. Меня судили и, я долженъ сказать, судили благородно. Этимъ я нѣсколько счастливѣе моего несчастнаго отца. Однако и въ этомъ наша судьба одинакова. Мы оба погибли отъ нашихъ служителей, отъ тѣхъ людей, которыхъ мы болѣе всего любили, - самая противоестественная, самая вѣроломная услуга! - небо во всемъ имѣетъ свою цѣль. Но вы, слушающ³е меня, повѣрьте вѣрному совѣту умирающаго: не довѣряйтесь слишкомъ тѣмъ, которымъ расточаете любовь свою и совѣты, потому что именно тѣ, изъ которыхъ вы дѣлаете вашихъ друзей и которымъ отдаете ваши сердца, - при самомъ ничтожномъ толчкѣ вашему счаст³ю отхлынутъ отъ васъ, какъ вода, и возвратятся для того лишь, чтобы утопить васъ. Добрые люди, молитесь за меня! Теперь я долженъ покинуть васъ. Послѣдн³й часъ моего долгаго и тягостнаго существован³я отяготѣлъ надо мною. Прощайте... и когда захотите разсказать что-нибудь печальное, разскажите, какъ я погибъ... Я кончилъ... Да проститъ мнѣ Богъ... (Бокингэмъ и свита уходятъ).

1-й джентльмэнъ. О, какъ все это ужасно! Это призоветъ, сэръ, много проклят³й на головы виновниковъ.

2-й джентльмэнъ. Если герцогъ ни въ чемъ не повиненъ, то смерть его чревата несчаст³ями. И однако, я имѣю возможность намекнуть вамъ на грозящее намъ несчаст³е, которое, если оно ниспадетъ на насъ, будетъ еще ужаснѣе.

Первый джентльмэнъ. Да отвратятъ его отъ насъ добрые ангелы! Что можетъ еще случиться? Надѣюсь, сэръ, вы не сомнѣваетесь въ моей скромности?

Второй джентльмэнъ. Тайна эта такъ важна, что требуетъ величайшей осторожности.

Первый джентльмэнъ. Довѣрьте мнѣ ее, - я не проговорюсь.

Второй джентльмэнъ. Не сомнѣваюсь въ этомъ. И такъ знайте, сэръ: не доходилъ-ли до васъ какъ-нибудь на этихъ дняхъ слухъ о разводѣ короля съ Екатериной?

Первый джентльмэнъ. Да, я кое-что слыхалъ объ этомъ; но слухи эти не держались долго, потому-что, какъ только они дошли до короля, онъ сильно разгнѣвался и приказалъ лордъ-мэру немедленно прекратить эти слухи и заставить молчать языки, которые осмѣлятся распространять ихъ.

Второй джентльмэнъ. Ну, такъ я долженъ вамъ сказать, сэръ, что эта клевета теперь является дѣйствительностью; слухъ этотъ снова возникъ и ростетъ съ большею еще силой. Считаютъ за несомнѣнное, что король рискнетъ на разводъ. Кардиналъ или кто-нибудь изъ окружающихъ его, изъ злобы къ королевѣ, внушилъ ему как³я-то сомнѣн³я, которыя погубятъ ее. Эти слухи подтверждаются недавнимъ прибыт³емъ кардинала Кампейуса; думаютъ, что онъ пр³ѣхалъ именно по этому дѣлу.

Первый джентльмэнъ. Это - дѣло рукъ кардинала, и единственно изъ желан³я отомстить императору, который не отдалъ ему, какъ это ему хотѣлось, арх³епископство толедское.

Второй джентльмэнъ. Думаю, что вы вѣрно угадали, но не жестоко-ли, что за это должна расплачиваться королева? Кардиналъ хочетъ, чтобы его воля была исполнена, и она должна погибнуть.

Первый джентльмэнъ. Нельзя не пожалѣть объ этомъ; но здѣсь мы слишкомъ на открытомъ мѣстѣ, чтобы разговаривать объ этомъ; поговоримъ лучше обо всемъ этомъ въ болѣе уединенномъ мѣстѣ (Уходятъ).

СЦЕНА II.

Передняя во дворцѣ.

Входитъ лордъ Камергеръ, читая письмо.

Лордъ Камергеръ. "Любезный лордъ! Лошади, которыхъ ваша свѣтлость требовали, были выбраны со всею заботливостью и тщан³емъ, на которыя я только способенъ; онѣ были объѣзжены и снабжены сбруей; были молоды, красивы и лучшей сѣверной породы. Когда они были уже готовы къ отправкѣ въ Лондонъ, одинъ изъ служителей лорда-кардинала, по поручен³ю его, снабженный всѣми полномоч³ями, захватилъ ихъ, сказавъ мнѣ, что его господинъ хотѣлъ, чтобы его требован³я исполнялись раньше требован³й всякаго другого подданнаго, если не требован³й самого короля, - и это, сэръ, зажало намъ ротъ". Боюсь, что дѣйствительно такъ и будетъ... Ну, что-жь? пусть себѣ присвоиваетъ ихъ. Вѣдь скоро онъ и все остальное присвоитъ себѣ.

Входятъ: герцогъ Норфолькъ и Соффолькъ.

Норфолькъ. Счастливая встрѣча, лордъ Камергеръ.

Лордъ Камергеръ. Добраго утра, ваша свѣтлость.

Соффолькъ. Чѣмъ занятъ король?

Лордъ Камергеръ. Я оставилъ его наединѣ съ самимъ собой, погруженнаго въ печальныя мысли и озабоченнаго.

Норфолькъ. По какой причинѣ?

Лордъ Камергеръ. Какъ кажется, его бракъ съ женой его брата слишкомъ тревожитъ его совѣсть.

Соффолькъ. Нѣтъ, я думаю, напротивъ, что его совѣсть слишкомъ тревожитъ нѣкоторую другую леди.

Норфолькъ. Конечно. Это дѣло рукъ кардинала, короля-кардинала: этотъ слѣпой попъ, какъ первенецъ фортуны, всѣмъ вертитъ по своему усмотрѣн³ю. Когда-нибудь и король узнаетъ это.

Соффолькъ. Дай-то Богъ, а то, въ противномъ случаѣ, онъ никогда не узнаетъ самого себя.

Норфолькъ. Съ какимъ благочестивымъ видомъ онъ дѣйствуетъ въ этомъ дѣлѣ! Съ какимъ тщан³емъ! Теперь, когда онъ разорвалъ союзъ между нами и императоромъ, этимъ могущественнымъ племянникомъ королевы, онъ вкрадывается въ душу короля и разсѣеваетъ тамъ сомнѣн³я, и угрызен³я совѣсти и все по поводу его брака; а чтобы избавить короля отъ всѣхъ этихъ заботъ, онъ совѣтуетъ ему разводъ, - бросить ту, которая, подобно драгоцѣнному камню, въ течен³е двадцати лѣтъ украшала собою его шею, никогда не теряя своего блеска, ту, которая любила его съ такою преданностью, какою любятъ добрые ангелы, ту, наконецъ, которая, когда надъ нею разразится ужасный ударъ судьбы, будетъ все еще благословлять короля! Не благочестивый-ли это поступокъ?

Лордъ Камергеръ. Избави Богъ отъ такого совѣтчика! Совершенно справедливо: эти новости распространены повсюду; всѣ языки повторяютъ ихъ, и всѣ честныя сердца скорбятъ объ этомъ. Всѣ, кто осмѣливается поглубже вникнуть въ это дѣло, думаютъ, что концомъ всего будетъ сестра короля французскаго. Но небо когда-либо откроетъ королю глаза, столь долгое время закрытые, на этого дерзкаго и злого человѣка.

Соффолькъ. Онъ освободитъ насъ отъ его ярма.

Норфолькъ. Мы должны молиться съ самымъ сердечнымъ усерд³емъ объ избавлен³и отъ него, или же, въ противномъ случаѣ, этотъ властный человѣкъ всѣхъ насъ, принцевъ, сдѣлаетъ пажами. Всѣ человѣческ³я почести лежатъ передъ нимъ, какъ одинъ комъ, которому онъ придастъ какую ему угодно форму.

Соффолькъ. Что касается меня, благородные лорды, то я ни люблю, ни боюсь его, - вотъ и весь мой символъ вѣры. Такъ какъ онъ не участвовалъ въ моемъ создан³и, то я останусь тѣмъ, чѣмъ до сихъ поръ былъ, если будетъ угодно королю. Какъ его проклят³я, такъ и его благословен³я одинаково меня трогаютъ, - все это не болѣе, какъ пустое движен³е воздуха, на которое я не обращаю вниман³я. Я его зналъ и знаю, а потому - предоставляю его тому, кто сдѣлалъ его столь надменнымъ, - папѣ.

Норфолькъ. Войдемъ и попробуемъ развлечь короля какимъ-нибудь другимъ занят³емъ, благодаря которому онъ бы могъ забыть эти печальныя мысли, которыя слишкомъ овладѣли имъ... Вы съ нами, благородный лордъ?

Лордъ Камергеръ. Извините меня; король далъ мнѣ другое поручен³е; къ тому же, вы выбираете очень неудачное время для развлечен³я его. Желаю вамъ всего хорошаго.

Норфолькъ. Благодаримъ васъ, лордъ-камергеръ (Лордъ Камергеръ уходитъ).

Норфолькъ отдергиваетъ занавѣсъ двери, сквозь которую виденъ король, который сидитъ, углубленный въ чтен³е.

Соффолькъ. Какой у него печальный видъ! Должно быть, онъ сильно огорченъ.

Король Генрихъ. Кто тутъ? А?

Норфолькъ. Дай Богъ, чтобы онъ не разсердился.

Король Генрихъ. Кто тамъ, говорятъ вамъ? Какъ осмѣливаетесь вы нарушать мое уединен³е! Развѣ вы не знаете, кто я? А?

Норфолькъ. Милостивый король, прощающ³й всяк³й невольный проступокъ, нарушен³е нами вашего уединен³я имѣетъ причиной дѣло государственной важности, насчетъ котораго мы пришли узнать вашу королевскую волю.

Король Генрихъ. Вы слишкомъ дерзки. Уйдите! я пр³учу васъ знать часы службы. Развѣ теперь часъ м³рскихъ дѣлъ? А?

Входятъ: Вольсей и Кампейусъ.

Король Генрихъ. Кто тамъ? Мой добрый лордъ кардиналъ? О, мой Вольсей, успокоен³е моей раненой совѣсти! Ты - лекарство, нужное королю! (Кампейусу). Привѣтствую васъ, многоученый, почтенный сэръ, привѣтствую васъ въ нашемъ королевствѣ. Располагайте по-вашему усмотрѣн³ю и нами, нимъ (Вольсею). Мой добрый лордъ, позаботьтесь, чтобы мои слова не были простой болтовней.

Вольсей. Этого, конечно, быть не можетъ, - я-бы желалъ, чтобы ваше величество удѣлили намъ часъ времени для разговора на единѣ.

Король Генрихъ. (Норфольку и Соффольку). Мы заняты, оставьте насъ.

Норфолькъ (всторону). Не правда-ли, у этого попа нѣтъ и тѣни гордости?

Соффолькъ (всторону). Объ этомъ и говорить нечего. Я бы не хотѣлъ нажить себѣ такую болѣзнь, даже и за такое мѣсто, какъ его. Но это дальше не можетъ продолжаться.

Норфолькъ (всторону). Если такъ будетъ продолжаться, то я самъ рискну... Пусть остерегается.

Соффолькъ (всторону). Да и я тоже (Норфолькъ и Соффолькъ уходятъ).

Вольсей. Ваше величество преподали урокъ мудрости принцамъ, подвергнувъ, по собственному свободному вашему желан³ю, сомнѣн³я вашей совѣсти рѣшен³ю церкви. Кто теперь можетъ быть недоволенъ? Какая зависть можетъ прикоснуться къ вамъ? Испанецъ, связанный съ нею узами крови и любви, долженъ теперь признать, если онъ хоть сколько нибудь искрененъ, что судъ этотъ безпристрастенъ и благороденъ. Всѣ клерки, то есть, я хочу сказать, всѣ ученые всѣхъ христ³анскихъ государствъ, подали свободно свой голосъ. Римъ, эта кормилица всяческаго сужден³я, по вашему личному желан³ю, посылаетъ намъ всем³рный органъ, этого добраго, высоко справедливаго и ученаго священника, кардинала Кампейуса, котораго я еще разъ имѣю честь представить вашему величеству.

Король Генрихъ. А я еще разъ привѣтствую его въ моихъ объят³яхъ, принося мою признательность священному конклаву за его расположен³е ко мнѣ. Они послали мнѣ человѣка, какого я и самъ желалъ.

Кампейусъ. Ваше величество долженъ заслужить любовь всѣхъ иноземцевъ. Вы такъ благородны. Въ руки вашего величества я передаю мои полномоч³я, которыми римск³й дворъ присоединяетъ васъ, благородный лордъ кардиналъ ²оркск³й, ко мнѣ, своему служителю, для безпристрастнаго суда по этому дѣлу.

Король Генрихъ. Два мужа равнаго достоинства! Королева будетъ немедленно извѣщена о причинѣ вашего прибыт³я. Гдѣ Гардинеръ?

Вольсей. Я знаю, ваше величество всегда любили ее такъ нѣжно, что не откажете ей въ томъ, на что по закону имѣетъ право и женщина менѣе высокаго положен³я, - ученыхъ законниковъ съ правомъ защищать ее свободно.

Король Генрихъ. Конечно, у ней будутъ самые лучш³е защитники, и наша особая милость будетъ принадлежать тому, кто лучше другихъ защититъ ее. Сохрани Богъ, чтобы было иначе. Кардиналъ, прошу васъ, позовите Гардинера, моего новаго секретаря (Вольсей уходитъ).

Входитъ Вольсей съ Гардинеромъ.

Вольсей. Дайте мнѣ вашу руку. Желаю вамъ счаст³я и милостей. Теперь вы служитель короля.

Гардинеръ (Кардиналу). Но по прежнему къ услугамъ вашей свѣтлости, рука котораго меня возвысила.

Король Генрихъ. Подойди сюда, Гардинеръ (Тихо говорятъ).

Кампейусъ. Лордъ ²оркъ, неправда-ли, что это мѣсто занималъ передъ нимъ нѣкто докторъ Пэсъ?

Вольсей. Да.

Кампейусъ. Не правда-ли, что онъ считался человѣкомъ ученымъ?

Вольсей. Да.

Кампейусъ. Повѣрьте мнѣ, относительно васъ, лордъ кардиналъ, ходятъ неблагопр³ятные слухи.

Вольсей. Какъ? Относительно меня?

Кампейусъ. Осмѣливаются говорить, что вы завидовали ему, и что, боясь его возвышен³я, ибо онъ былъ дѣйствительно человѣкъ добродѣтельный, вы постоянно держали его въ иностранныхъ государствахъ, и это такъ огорчало его, что подъ конецъ онъ сошелъ съ ума и умеръ.

Вольсей. Миръ душѣ его! Эти пожелан³я достаточны для любви христ³анской. Что-же касается живыхъ порицателей, то для нихъ существуютъ исправительныя заведен³я. Это былъ просто дуракъ, потому что во чтобы то ни стало хотѣлъ быть добродѣтельнымъ. А вотъ этотъ добрый молодецъ слѣдуетъ моимъ приказан³ямъ, какъ только я заявлю ихъ. Другихъ мнѣ не надо при королѣ. Поймите, любезный братъ, мы здѣсь не для того, чтобы намъ мѣшали низш³е.

Король Генрихъ. Передайте это королевѣ съ возможной мягкост³ю. (Гардинеръ уходитъ). Самое приличное мѣсто для такого труднаго дѣла, мнѣ кажется, Блэкфрайерсъ; тамъ вы соберетесь для рѣшен³я этого важнаго дѣла... Любезный Вольсей, поручаю вамъ всѣ приготовлен³я. Ахъ, добрый лордъ, развѣ не грустно человѣку, еще полному силъ, отказаться отъ такой прелестной подруги? Но совѣсть, совѣсть... Да, это чувствительное мѣсто... Я долженъ съ нею разстаться.

СЦЕНА III.

Передняя королевы.

Входятъ: Aннa Болленъ и старая лэди.

Анна. Ни за что въ м³рѣ... Все это ужасно: его величество жилъ съ нею такъ долго, а она - такая добродѣтельная, что никогда ни одинъ языкъ не могъ сказать ничего противъ ея чести, - клянусь жизнью, она никогда не умѣла сдѣлать злое дѣло... А теперь, послѣ столькихъ лѣтъ, проведенныхъ на тронѣ, все время возрастая въ велич³и и роскоши, лишен³е которыхъ тѣмъ тяжелѣе, чѣмъ слаще ихъ пр³обрѣтен³е, - послѣ всего этого отвергнуть! О, этимъ можетъ тронуться даже чудовище.

Старая лэди. Самыя безчувственныя сердца смягчаются и скорбятъ о ней.

Анна. Боже мой! Было-бы лучше, еслибы она не знала никакого велич³я. Какъ-бы это велич³е ни было суетно, но когда сердитая судьба заставляетъ насъ разводиться съ нимъ, то для насъ это такое-же ужасное страдан³е, какъ и отдѣлен³е души отъ тѣла.

Старая лэди. Увы! несчастная, она опять чужестранка.

Анна. Тѣмъ болѣе нужно сожалѣть ее. Право, гораздо лучше работать въ низкой долѣ и жить въ довольствѣ съ бѣдняками, чѣмъ величаться въ блестящей печали и носить золотое горе.

Старая лэди. Быть довольнымъ - наше лучшее достоян³е.

Анна. Клянусь честью и моей дѣвственностью, я-бы не желала быть королевою.

Старая лэди. Ахъ, какъ можно! Что касается меня, то я рискнула-бы даже дѣвственностью, лишь-бы только бытъ королевой; да и вы-бы сдѣлали тоже самое, не смотря на всѣ гримасы вашего лицемѣр³я. Вы обладаете самою прекрасною внѣшност³ю женщины, но и сердце у васъ тоже - сердце женщины, а сердце женщины всегда любило блескъ, роскошь, властвован³е, которыя, если уже говорить правду, - самыя велик³я блага, и эти блага, - хотя вы теперь и жеманитесь, - ваша совѣсть изнѣженнаго козленка весьма способна принять, если только вы захотите хоть нѣсколько растянуть ее.

Анна. Нѣтъ, нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, нѣтъ.

Старая лэди. Да, да, въ самомъ дѣлѣ, да. Ну, скажите, развѣ вы-бы не хотѣли быть королевой?

Анна. Нѣтъ, ни за как³я блага, существующ³я подъ небомъ.

Старая лэди. Странно! А я такъ и за три пенса согласилась-бы быть королевой, какъ я ни стара. Но скажите мнѣ, какого вы мнѣн³я, напримѣръ, на счетъ герцогини? Въ состоян³и-ли вы перенести тяжесть этого титула?

Анна. Нѣтъ.

Старая лэди. Ну, слабеньки-же вы. Уменьшимъ еще тяжесть. Я не хотѣла-бы быть юнымъ графомъ, попавшимся вамъ на пути, который заставилъ-бы васъ болѣе, чѣмъ покраснѣть. Если ваша спина не въ состоян³и вынести и этой тяжести, то вы слишкомъ слабы, чтобы родить мальчишку.

Анна. Какъ вы болтаете! Еще разъ увѣряю васъ, что ни за что на свѣтѣ не хотѣла-бы быть королевой.

Старая лэди. Ну, клянусь честью, за какую-нибудь крошечную Англ³ю рискнули-бы; да и я рискнула-бы изъ-за какого-нибудь Карнарвоншира, еслибы даже и не было бы ничего другаго у короля... Кто это идетъ?

Входитъ лордъ Камергеръ.

Лордъ-камергеръ. Добраго утра, лэди. Что слѣдуетъ заплатить за тайну вашей бесѣды?

Анна. Добрый лордъ, не спрашивайте: тайна эта не стоитъ даже вашего вопроса. Мы скорбимъ о несчаст³и нашей госпожи.

Лордъ-камергеръ. Это - великодушное занят³е, достойное женщины, истинно доброй. Есть однако надежда, что все пойдетъ къ лучшему.

Анна. Молю объ этомъ Бога!

Лордъ Камергеръ. Вы великодушны, а благословен³е неба всегда вознаграждаетъ так³я существа. Но, прекрасная лэди, чтобъ доказать вамъ, что я говорю искренно и что высоко цѣнятся ваши многочисленныя добродѣтели, его королевское величество свидѣтельствуетъ вамъ свое высокое уважен³е и жалуетъ вамъ титулъ маркизы Пемброкъ, къ этому титулу его величество прибавляетъ ежегодную пенс³ю въ тысячу фунтовъ!

Анна. Не знаю, чѣмъ могла-бы я выразить мою благодарность ему. Все, чѣмъ обладаю я - ничто. Мои молитвы не достаточно святы, мои пожелан³я - не болѣе, какъ пустыя слова; а вѣдь молитвы и пожелан³я, - вотъ и все, что я могу отдать ему взамѣнъ этого. Умолю вашу свѣтлость благоволить выразить его величеству благодарность и преданность сконфуженной рабыни, молящейся о его здрав³и и о его царствован³и.

Лордъ Камергеръ. Прекрасная лэди, не забуду еще болѣе возвеличить прекрасное мнѣн³е, которое король составилъ себѣ о васъ. (Всторону). Я хорошо ее разсмотрѣлъ. Красота и достоинство такъ сплелись въ ней, что плѣнили короля. И, кто знаетъ? можетъ быть изъ этой лэди выйдетъ драгоцѣнный камень, который озаритъ своимъ блескомъ весь этотъ островъ?- Иду къ королю и скажу, что говорилъ съ вами.

Анна. Достойный лордъ...

Лордъ Камергеръ уходитъ.

Старая лэди. Ну, такъ и есть; посмотрите, посмотрите! Цѣлыхъ шестнадцать лѣтъ клянчила я при дворѣ (да и теперь еще клянчу) и однако до сихъ поръ не умѣла найти середины между "слишкомъ рано" и "слишкомъ поздно" ни для одной изъ моихъ просьбъ о денежномъ пособ³и, а вы (о, судьба!) еще совсѣмъ свѣжая рыбка здѣсь (какой срамъ, какой срамъ такое навязчивое счаст³е!), и вашъ ротъ наполненъ прежде, чѣмъ вы его открыли!

Анна. Это и мнѣ кажется страннымъ.

Старая лэди. А какъ оно на вашъ вкусъ? Горько? Держу сорокъ пенсовъ, что нисколько не горько. Жила-была однажды прекрасная лэди (это - старая сказка), которая не хотѣла быть королевой, - не хотѣла даже за всю грязь Египта... Слыхали вы эту сказку?

Анна. Вы все шутите.

Старая лэди. Будь я на вашемъ мѣстѣ, я бы, пожалуй, взлетѣла выше жаворонка. Маркиза Пемброкъ! Тысячу фунтовъ въ годъ! Изъ чистаго уважен³я, безъ всякаго обязательства!.. Клянусь жизнью, это обѣщаетъ и впереди еще много другихъ тысячъ! Шлейфъ величья длиннѣе его юбки! Теперь я знаю, что ваша спина можетъ снести и титулъ герцогини. Скажите, развѣ теперь вы не чувствуете себя сильнѣе, чѣмъ были прежде?

Анна. Моя добрая лэди! Забавляйтесь вашими фантаз³ями, но оставьте меня въ покоѣ. Я готова сейчасъ умереть, если это хоть сколько-нибудь волнуетъ мою кровь. Я прихожу въ ужасъ при одной мысли, что изъ этого можетъ выйти.. Королева находится въ горѣ, и мы забываемъ ее, благодаря нашему долгому отсутств³ю.

Старая лэди. Да за кого-же вы меня принимаете! (Онѣ уходятъ).

СЦЕНА IV.

Зала въ Блэкфрайерсѣ.

Трубы и литавры. Входятъ два жезлоносца съ короткими серебряными жезлами; за ними - два писца въ докторскомъ одѣян³и; послѣ нихъ арх³епископъ Кэнтербер³йск³й одинъ, а вслѣдъ за нимъ - епископы: Линкольнск³й, Эл³йск³й, Рочестерск³й и Сентъ-Асафск³й; за ними въ небольшомъ отъ нихъ разстоян³и - джентльмэнъ, несущ³й кошель, государственную печать и кардинальскую шапку; потомъ - два священника съ серебряными крестами; потомъ - придверникъ залы совѣта, съ непокрытой головой и капитанъ стражи съ серебряной булавой; за ними - два джентльмэна съ двумя большими серебряными столбами: за ними рядомъ два кардинала: Вольсей и Кампейусъ; за ними два лорда съ мечомъ и жезломъ. За ними входятъ: король и королева съ ихъ свитами. Король садится подъ балдахиномъ; кардиналъ, какъ судья, садится ниже его. Королева въ нѣкоторомъ отдален³и отъ короля. Епископы садятся по обѣимъ сторонамъ суда, напоминающаго собран³е консистор³и; пониже - писцы. Лорды садятся рядомъ съ епископами, Глашатай и друг³е служители размѣщаются въ установленномъ порядкѣ.

Вольсей. Возвѣстите молчан³е во время чтен³я полномоч³й, дарованныхъ намъ Римомъ.

Король Генрихъ. Зачѣмъ? Полномочья были уже читаны публично и ихъ подлинность была признана всѣми. А поэтому, ихъ чтен³е будетъ только напрасная трата времени.

Вольсей. Да будетъ такъ. Приступайте.

Писецъ. Провозгласи: Генрихъ, король Англ³и, предстань передъ судомъ.

Глашатай. Генрихъ, король Англ³и, предстань передъ судомъ!

Король Генрихъ. Я здѣсь.

Писецъ. Провозгласи: Екатерина, королева Англ³и, предстань передъ судомъ.

Глашатай. Екатерина, королева Англ³и, предстань передъ судомъ!

Королева не отвѣчаетъ, встаетъ со своего мѣста, обходитъ судъ, подходитъ къ королю и преклоняетъ передъ нимъ колѣна.

Королева Екатерина. Государь, молю васъ оказать, мнѣ справедливость и возстановить мое право, а также и быть ко мнѣ сострадательнымъ, потому-что я - бѣдная женщина и иностранка, родившаяся внѣ вашихъ владѣн³й, не имѣющая здѣсь безпристрастныхъ судей и не разсчитывающая на справедливое доброжелательство и на справедливый судъ. Увы, государь, чѣмъ могла я васъ оскорбить? Чѣмъ мое поведен³е могло вызвать вашъ гнѣвъ до такой степени, что вы рѣшились отвергнуть меня и лишить меня вашего добраго расположен³я'? Небо свидѣтель, что я всегда была вѣрной и покорной женой, всегда сообразовавшейся съ вашей волей, всегда боявшейся возбудить ваше неудовольств³е, подчинявшейся даже вашему состоян³ю духа, - печальному или веселому, по мѣрѣ того, какъ замѣчала измѣнен³я вашего лица. Былъ-ли такой часъ, когда я противорѣчила-бы вашимъ желан³ямъ или не дѣлала-бы ихъ моимъ собственнымъ желан³емъ? Кого изъ вашихъ друзей не старалась я любить, даже зная, что онъ мой врагъ? Кто изъ моихъ друзей когда-либо возбудилъ вашъ гнѣвъ, не лишившись въ то же время моихъ милостей и не получивъ заявлен³е, что онъ ихъ лишился? Вспомните только, государь, что въ такой покорности я была вашей женой больше двадцати лѣтъ и что я имѣла счаст³е имѣть отъ васъ нѣсколько дѣтей. Если въ течен³е всего этого времени, вы можете указать и доказать хотя что-нибудь пятнающее мою честь, мою вѣрность супруги, мою любовь и мое уважен³е къ вашей священной особѣ, - то во имя Бога прошу васъ, отвергните меня и пусть тогда самое ужасное презрѣн³е захлопнетъ за мною дверь и предастъ меня самому строгому суду. Государь, король, вашъ отецъ славился, какъ принцъ вполнѣ благоразумный, съ проницательнымъ сужден³емъ и несравненнымъ пониман³емъ; Фердинандъ, мой отецъ, король Испан³и, почитался однимъ изъ самыхъ мудрыхъ принцевъ, когда-либо прежде царствовавшихъ въ этой странѣ. Нѣтъ никакого сомнѣн³я, что они собрали на совѣтъ, въ каждомъ изъ этихъ государствъ, наиболѣе мудрыхъ совѣтниковъ, рѣшившихъ, что нашъ бракъ вполнѣ законенъ. А поэтому, покорно умоляю васъ пощадить меня до тѣхъ поръ, пока я не подучу надлежа