| Главная » Книги |
Старицкий Михаил Петрович - За двумя зайцами, Страница 4
Старицкий Михаил Петрович - За двумя зайцамиfy">
П р о н я. И такой малости не хотите для дочки сделать?
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да иду уже, иду...
П р о н я (Химке). А ты чего стоишь? Кади!
Х и м к а. Да уж так накадила, что все черти бы поудирали, кабы были!
П р о н я. Кади! Кади!
Х и м к а. Кхи-кхи! Ну его, аж за горло душит! (Уходит на кухню.)
Явление одиннадцатое
П р о н я, одна.
П р о н я (отчаянным голосом). Господи, все ли у меня на своем месте?
По-модному ли? Ой, мама моя, брансолета забыла надеть! (Бежит к ящику
и надевает.) Шалю или мантилю? Не знаю, что мне больше до лица?.. Или,
может, и то и другое? Да! Пущай видит! А книжки и нету! Когда надо, так как
назло! И, верно, опять унесла эта каторжная Химка на кухню, чтоб пироги на
листках сажать! Вот, слава богу, нашла какой-то кусок... Все одно! Ух,
господи, как у меня сердце колотится. Аж букет по грудям скачет!
(Задумывается, глядя в зеркало.) Как бы его принять: прохаживаясь или стоя,
или сидя? Нет, лучше лежа, как наша мадама в пенционе принимала своего
любезного. (Берет книжку и ложится на диван.) Эй, Химка, проси.
Х и м к а. Чего просить?
П р о н я. Зови панича!
Х и м к а. Так бы и говорили! (Уходит.)
Явление двенадцатое
Г о л о х в о с т ы й и П р о н я.
Г о л о х в о с т ы й (входит тонно; в шляпе, перчатках и с тростью;
часто потирает руки). Честь имею, за великое счастье, отрикамендоваться
в собственном вашем дому!
Проня молчит.
Никого нету! Нет, Проня Прокоповна тут! (Откашливается.) Мой нижайший поклон
тому, кто в сем дому, а вперед всего вам, Проня Прокоповна! (Про себя.) Что
она, не спит ли часом? (Откашливается, громче.) Горю, пылаю от счастья
и такого всякого, милая мамзеля, что вижу вас на собственном полу...
П р о н я (подняв глаза). Ах, это вы? Бонджур! А я зачиталась. Мерси,
что пришли... Мамонька, папонька, господин Голохвастов пришел, пожалуйте!
Г о л о х в о с т ы й. Вы ж меня отрикамендуйте, пожалуйста!
П р о н я. Как же.
Явление тринадцатое
Т е ж е, с т а р и к и С е р к о и Х и м к а.
Старуха в нелепом чепчике и платке, Серко в длинном сюртуке и с большим
платком на шее, выходят и низко кланяются.
П р о н я. Рикамендую вам моего хорошего знакомого.
Г о л о х в о с т ы й (кланяется с пристуком). Свирид Петрович
Голохвастов с собственною персоной. Позвольте к ручке? (Целует.)
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Очень рады! Вас уже так хвалили
дочка наша, Проня Прокоповна... Очень рады, просим!
Г о л о х в о с т ы й. Проня Прокоповна по ангельской доброте, так
и понимаем, мерси! (Прокопу Свиридовичу.) Честь имею рикамендовать себя:
Свирид Петрович Голохвастов!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Очень, очень рад, что вижу умного
человека; умного человека послушать - великое утешение. (Трижды целует.)
Очень рады! Просим, садитесь.
П р о н я (тонно). Вот кресло, прошу, мусью.
Все садятся: Голохвостый в кресло рядом с Проней справа; налево на
табуретках старики Серко. Химка выглядывает из кухни; некоторое время
молчание.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Позвольте спросить: вы сынок
покойного Петра Голохвостого, что цирюльню держал за канавой?
П р о н я. Вы, папонька, неизвестно что говорите: ихняя хвамилия
Голохвастов, а вы какой-то хвост приплели!
Г о л о х в о с т ы й. Да, моя хвамилия натирально - Голохвастов, а то
мужичье необразованное коверкает.
П р о н я. Разумеется.
Я в д о к и я П и л и п о в н а (мужу). Видишь, я говорила, что не
тот! А уж умен!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Извиняйте, господин, мы люди
простые, как слышали. Так вы, значит, не его, не цирюльника сынок?
Г о л о х в о с т ы й (смешавшись). То есть по натуре, значит, по
телу, как водится, но по душе, по образованности так мы уже не та хворма...
П р о н я. А как же ж, образованный человек, разве будто можно его
равнять до простоты?
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Куда уж там?!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так, так...
Минуту длится молчание.
X и м к а. Вино и стаканы сейчас подавать?
П р о н я (даже подскочила). Пошла!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Гм-гм, так вы уже цирюльни не
держите?
П р о н я. Я уже вам раз говорила: паликмахтерская, а вы все -
цирюльня, цирюльня!
Я в д о к и я П и л и п о в н а (укоризненно качая головой). И как
это!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ей-богу, забыл... память на старости
не та.
Г о л о х в о с т ы й. Ничего, это случается, по простоте, значит.
Я, видите ли, занимаюсь кахвюрами и коммерцией разною. У меня этого дорогого
деликатного товару - горы: пудра, лямбра, дикалоны, брильянтины!
Я в д о к и я П и л и п о в н а. И бриллианты?! Господи!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Я думаю, такой товар и деньги
берет - страх!
П р о н я. Разумеется, не вашему чета: что это - веревки и гвозди или
сера!
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Э, вы, дочка, так не говорите, и на
этом товаре славно заработать можно.
П р о н я. Пхе!
Г о л о х в о с т ы й. Насчет денег, доложу вам, так их на этот
деликатный товар идет страх! То есть что ни день - сила! Ну, так, слава
богу, у меня этой деньги не переводится: целый Крещатик мне должен. Мне уже
не раз говорили мои приятели: охвицера, митрополичьи басы, маркелы... что
чего, мол, не закупишь ты магазинов по Крещатику? Так я им: на черта мне та
забота? У меня есть благородный матерьял, так пущай и другие торгуют!
Я в д о к и я П и л и п о в н а (Прокопу Свиридовичу) Ишь, богатый!
П р о к о п Свиридович (ей в ответ). Правда.
Г о л о х в о с т ы й. Мерси. Натирально, в каждом обхождении главная
хворма - ученость. Потому ежели человек ученый, так ему уже свет
переменяется: тогда, примером, что Хивре будет белое, то ему рябое, что
Хивре будет персона, то ему... пардон! Вы меня, Проня Прокоповна, понимаете?
П р о н я. Разумеется, умный человек совсем что особенное! Вот и мне
теперь все особенное кажется, потому я недаром в пенционе училась!
Я в д о к и я П и л и п о в н а. О, правда, что училась: не жалели
средств, всяких мод знают! Какие у них платья, шали, юбки... Цветов каких
позаводили.
П р о н я. Мамонька!
Г о л о х в о с т ы й. О, Проня Прокоповна имеет скус! Ежели когда
человек поднимется умом выше лаврской колокольни, да глянет оттудова на
людей, так они ему сдаются-кажутся такие манюсенькие, как пацюки, пардон,
крысы! Позволите папироску?
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Курите на здоровье! (Мужу.) Ну
и умный же!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Аж страшно!
Г о л о х в о с т ы й (Прокопу Свиридовичу). Не угодно ли?
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Спасибо, не употребляю; вот нюхать,
это дело другое, аж нос дрожит... Ну да и табак же у нашего дьячка, скажу
вам, и черт его знает, что он туда кладет? Ну, целый день ходишь и нюхаешь
пальцы...
П р о н я (отцу). Да будет уж про ваш табак. (Голохвостому.) Позвольте
и мне папироску.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Они курят?
Явдокия Пилиповна даже руками всплеснула.
Г о л о х в о с т ы й (подает). Пардон! Нету ли иногда тут огня,
потому я своего забыл!
П р о н я (кричит). Химка, Химка! Подай огня!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Огня!
Химка выходит с полной покрышкой жару.
П р о н я. Ты б еще пук соломы принесла! Спичек дайте, мама!
Х и м к а. Так бы и говорили, а то огня...
Явдокия Пилиповна начинает искать спички.
Г о л о х в о с т ы й. Не беспокойтесь, пардон, я с этой самой
покрышки закурю. (С вывертами идет в среднюю дверь вслед за Химкой.)
Явление четырнадцатое
Т е ж е, без Г о л о х в о с т о г о.
П р о н я. Что вы меня страмите? Чего вы тут наговорили - три мешка
борща с кашей?
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да я ж молчала...
П р о н я. Ну вы еще так-сяк, а уж отец - и цирюльню, и хвоста,
и дьячка, и табак вперли!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да уж не знаю, как с учеными...
П р о н я. Идите, прошу вас, отсюда обое, потому помешаете еще мне
предложение делать.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Любопытно бы послушать, как это
ученые...
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Может, хоть дверь отворить?
П р о н я. Да идите, идите, говорю... вот наказание!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Пойдем, это, вишь, у них по-модному.
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Уж по-модному!
Уходят в другую комнату; но в продолжение всей последующей сцены выглядывают
из дверей, подслушивая, а Химка подслушивает из кухни.
Явление пятнадцатое
Т е ж е и Г о л о х в о с т ы й.
Г о л о х в о с т ы й (с папиросой). Извольте! Закуривайте!
Проня закуривает, Голохвостый курит и оглядывается вокруг.
П р о н я. Ваша папироса шкварчит.
Г о л о х в о с т ы й. Это в груди моей-с!
П р о н я. Чего?
Г о л о х в о с т ы й. От любви!
П р о н я. Ах, что вы!
Г о л о х в о с т ы й. То есть тут в нутре у меня такая
стремительность до вас, Проня Прокоповна, что хоч крозь огонь готов пройти!
П р о н я (в сторону). Начинается, начинается! (Голохвостому.) Ах, это
вы кавалерские надсмешки... Может, до кого другого: у вас столько
барышень...
Г о л о х в о с т ы й. Это вы пущаете критику; я своей души, Проня
Прокоповна, не кину лишь бы где. Разве если там, где ваша душа, - и больше в
никотором месте.
П р о н я. А вы знаете уже, какая моя душа?
Г о л о х в о с т ы й. Ах, Проня Прокоповна, не рвите меня, как буклю!
Потому видите, какой я погибший есть человек.
П р о н я. Чего ж погибший?
Г о л о х в о с т ы й. Потому здесь у меня (показывает на сердце)
такое смертельное воспаление завелось, что аж шипит.
П р о н я. Когда б заглянуть было можно к вам в сердце.
Г о л о х в о с т ы й. То вы б увидели там, что золотыми славянскими
буквами написано: Проня Прокоповна Серкова. Ах, но ежели б золотой ключ от
вашего сердца да лежал у моей души в кармане, вот бы я был счастливый!
Я б кажную минуту отмыкал ваше сердце и смотрел бы, не мылся бы, не
помадился б, не пил, даже не курил бы по три дня, да все смотрел бы!
П р о н я. Ах, когда бы то была правда? (В сторону.) Чего ж он на
коленки не встает?
Г о л о х в о с т ы й. Да пущай меня алядьябль скорчит, когда, значит,
вру! (В сторону.) Ну, смелей! (Становится на колени.) В груди моей - Везувий
так и клокотит! Решайте судьбу мою несчастную: прошу у вас руку и сердце.
П р о н я. Ой! Мама моя! Я так стревожена... так вышло неожидаемо...
я... я вас, вы знаете... да вы меня не обманываете, любите ли? Я еще
молодая, не смыслю в этом деле...
Г о л о х в о с т ы й. Вы не верите? Так знайте же, что я решительно
никого не любил, не люблю и не полюблю, окромя вас! Без вас мне не жить на
свете. Да если б я любил так Братскую икону, то меня б ангелы взяли живым на
небо!
П р о н я. Так оченно любите? (Склоняется к нему.)
Г о л о х в о с т ы й. То есть, говорю вам, - кипяток!
П р о н я. Ой, страшно!
Г о л о х в о с т ы й. Не беспокойтесь - обхождение понимаю.
П р о н я. И я вас оченно люблю! Душка мой! (Дает ему руку и целует.)
Я согласна... быть вашею половиною. Вот только спросить благословения...
Папонька, мамонька!
Голохвостый хочет встать, но Проня удерживает его.
Нет, стойте!
Явление шестнадцатое
П р о н я, Г о л о х в о с т ы й, с т а р и к и С е р к о и Х и м к а.
Старые Серко, обрадованные и удивленные, важно входят. Химка тоже
выглядывает из кухни с бутылками и стаканами.
П р о н я. Свирид Петрович Голохвастов делает мне предложение.
Г о л о х в о с т ы й. Прокоп Свиридович и вы, Явдокия Пилиповна!
Я переговорил с вашей умною дочкой Проней Прокоповной про одну секретную
вещь. Я скоропостижно желаю жениться на них, и они согласные. Теперь я прошу
у родителей, может сделают они честь поблагословить, значит, это самое
предприятие.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Когда моя дочка, Проня Прокоповна,
так хотят, то нам, старикам, нечего перечить.
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ага, говорю, нечего перечить. Я ж
говорю, нечего перечить.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Только, только...
Г о л о х в о с т ы й. Что? Может, я не ндравлюсь?
П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.
Упаси бог! Разве можно? Разве можно? Мы лучшего жениха и не желаем для
Прони, как вы, Свирид Петрович.
Г о л о х в о с т ы й. Ежели что так, то кланяюсь вам низко за ваше
слово. Мерси! (Целуется троекратно со стариком и со старухой.) Про другие
вещи позвольте мне сватов прислать переговорить.
Химка пытается войти с вином, но ее не пускают.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Хоть сегодня! Я своей дочке не враг:
что у меня в сундуке, то все Пронино.
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Все, все: аж четыре шелковых платья,
да еще дорогих - по три рубля за аршин сама платила, пять пар башмаков на
вот таких каблуках!
П р о н я. Будет вам, мама!
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что правда, то не грех.
Г о л о х в о с т ы й (тихо). Однако пока только одни каблуки...
(Вслух.) Припасли вы для своей дочки, верно, и получше что, чем каблуки от
башмаков.
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Чего у моей дочки только нет! Одного
золота накуплено...
Г о л о х в о с т ы й. А-а!
П р о н я. Да будет вам, мамонька, охота рассказывать.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. По мне, так хоть и сейчас обручить,
за мной дело не станет. Только, кажись, у нашей Прони и золотого кольца
нету. Они еще молоденькие, не думали еще об этом.
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как это нету? Еще позапрошлый год
купила!
П р о к о п С в и р и д о в и ч.
Когда есть
кольца,
так
и обменяйтесь, дети, чтоб нам, старикам, на склоне лет порадоваться на вас.
Г о л о х в о с т ы й. А нельзя если, чтоб поскорее свадьба? Потому я,
сдается-кажется, помру, как придется долго ждать.
П р о н я. И я б хотела, чтоб поскорее.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Молодость! Ну что ж, можно хоть и на
этой неделе, как думаешь, старуха?
Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как хочешь. (Дает кольцо.) У меня
все готово.
Проня надевает кольцо на палец и потом обменивается им с Голохвостым.
Теперь и поцеловаться можно, как водится!
Обрученные целуются.
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Садитесь же, дети, рядком, а мы
полюбуемся на вас ладком.
Все садятся. Пауза.
X и м к а (вбегает с бутылкой, затыкая ее пальцем, пена так
и брызжет). Ай-ай! Караул! Я открывала ее, каторжную, открывала, не берет, и
зубами тащила, и на самоваре грела... а оно как хлопнет, да и потекло!
П р о к о п С в и р и д о в и ч. Пропало пять рублей!
Живая картина.
Занавес
Действие третье
Комната Лымарихи, очень простая обстановка. Прямо входная дверь, направо
на кухню.
Явление первое
Г о л о х в о с т ы й, один.
Г о л о х в о с т ы й (входит несколько смущенный). Так его и есть дом
Секлиты? Просто, оченно просто. И кто б додумал, что в этакой навозной куче
лежит бриллиант? (Оглядывает комнату.) Однако нет никого... Не повернуть ли
мне оглобли? Ей-богу, страшно, как бы мне от большого ума не устроить себе
какой штуки? Нет, во всяком разе лучше хоть на минутку побывать, отвести
глаза; ежели она что слышала, так можно отбрехаться, а ежели не слышала, -
успокоить хоч на два дня, чтоб не допытывалась. Резонт, Свирид Петрович,
резонт. Да и на Галю хоч разок гляну... Ох, только ох, да и только!
(Закуривает сигару.) Однако могу сказать, что мне фортунит: куда там, Проня
аж пищит до меня, старые Серки не знают, где и посадить зятя; боялся
Иоськи, - не только уломал, но и ободрал: заказал храчную пару, цепочку
купил, завтра и венчание. От только Секлиту обвести курячим зубом, чтоб
успокоилась, да и кути! (Ходит по комнате, потирает руки, пританцовывает
и насвистывает.)
Явление второе
Г о л о х в о с т ы й и С е к л и т а.
С е к л и т а (входит с корзинкой). Кто тут залез в хату? А, это вы.
Как вас величать?
Г о л о х в о с т ы й. Я - Свирид Петрович! Доброго вам здоровья
в вашем доме. Поздравляю вас с сегодняшним днем.
С е к л и т а. А я это уже хотела вас разыскивать по Подолу, думала,
что выпустила из рук, так и удрали!
Г о л о х в о с т ы й. Худо делали, что так думали. Я вам сказал, что
я свой брат, простой, а свой не соврет.
С е к л и т а. Садитесь же, пожалуйста, да побеседуем, когда зашли
с доброй думкою.
Садятся.
Г о л о х в о с т ы й. С доброю, с доброю, пущай на мою голову столько
тысяч... сколько недоброго у меня на уме.
С е к л и т а. Ну дай боже! Только такие паничи часто обманывают!
Г о л о х в о с т ы й. Ой, Секлита Пилиповна! Или вам разве от бога не
грех, что вы еще все не верите? Или я мало клялся? Мало божился?
С е к л и т а. Да оно так, так!
Г о л о х в о с т ы й. От вы тогда бог знает что забрали в голову, а я
еще и с девицею не познакомился как следовает, толком, не то что...
распытывал только про вас, можно ль приходить?
С е к л и т а. Ну, молчите уже: видела, как вы распытывали.
Г о л о х в о с т ы й. От пускай я лопну, чтоб с этого места не сойти
(отодвигается), когда я не хотел выпытать до вас дорогу, чтоб позволили
ходить, познакомиться... Вот же я вас и прошу: дозвольте мне до вас
приходить, не чурайтесь меня...
С е к л и т а. Что ж, ходите, будем рады... Только я вас еще путем
и не знаю; говорите... родич Свинаренков... не сын ли покойного цирюльника
Голохвостого?
Г о л о х в о с т ы й. Да, сын... только, конечно, образованный, умом
на весь Подол вышел.
С е к л и т а. Скажите! Я знала покойника. О, у него копейка водилась,
коли не растранжирили.
Г о л о х в о с т ы й. Я не из тех, Секлита Пилиповна, кто транжирит.
Умному человеку, да при достатках, только махнуть, так у него из мертвого
живое делается. Теперь у меня и паликмахтерская, и коммерция всякая,
и одолжаю всем: весь Крешатик у меня тут. (Показывает кулак.)
С е к л и т а. Так вон вы какие! Куда же нам до вас!
Г о л о х в о с т ы й. Ну что же, что я разумом и богатством поднялся
до неба, зато душа у меня простая, к простой и липнет! А ваша Галя... это ж
красота на весь Киев!
С е к л и т а. Мою Галю не грех и матери похвалить, с моей Галей
некому и равняться, разве что звезде на небе! За ней женихов - была бы
охота!
Г о л о х в о с т ы й. Да, да... а где, бишь, она?
С е к л и т а. На базаре еще, скоро будет.
Г о л о х в о с т ы й (натягивая перчатку). Жалко, что не увижу.
С е к л и т а. Куда ж это вы? Ветром в хате прохватило?
Г о л о х в о с т ы й. Извиняйте, Секлита Пилиповна, на сей раз. Я на
минуточку только заскочил, а то у меня дела, аж пищит: цирюльню на Крещатике
строю... рабочие ждут!
С е к л и т а. Я вас от своих именин не отпущу...
Г о л о х в о с т ы й. Неужели сегодня ваши именины? От бог привел!
(В сторону.) Это, однако, худо: сюда набьется гостей. (Секлите.) Поздравляю
же вас со святыми вашими именинами! (Целует.) Дай боже вам счастья
и здоровья и чего только пожелаете! (Снова иелует.)
С е к л и т а. Да будет уже, будет! Ишь целуется! (В сторону.) Однако
ж и хорош этот вражий панич! Чисто мед с маком, аж губы слипаются!
Г о л о х в о с т ы й. Так теперь уже извиняйте... А от с воскресенья
мне будет время, так позвольте заходить до вас хоч каждый день; вы меня
хорошо узнаете, я - вас, и с девушкой обзнакомимся, а тогда уже, как бог
благословит...
С е к л и т а. Заходите, заходите, просим...
Г о л о х в о с т ы й (встает). Так уж на сей раз прощайте...
С е к л и т а. Да как же? Чтоб это я вас отпустила, не попотчевав
запеканкой, пирогами?
Г о л о х в о с т ы й. Некогда... (Про себя.) Впрочем, запеканка
и пироги... (Вслух.) Ну, разве одну рюмочку.
С е к л и т а. Как же, как же! Да и запеканка! Вы такой, даром что
богатый, сроду не пили! Вот я сейчас! (Уходит.)
Явление третье
Г о л о х в о с т ы й, один.
Г о л о х в о с т ы й. Однако надо пропустить рюмочку-другую, да
и тикать, потому сюда наберется всякой свиноты, еще начнут языки чесать...
Нет, нет, нехорошо! Хотя и досадно, что Гали не видел и... ну, да мы потом
наверстаем... только б свадьбу справить, а там - голову положу, а... ух,
пипонька, буколька моя!
Явление четвертое
Г о л о х в о с т ы й и Г а л я.
&nbs 
| |
| Просмотров: 284 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры