Шекспир Вильям - Жизнь Тимона Афинского, Страница 9 - Книги

"> То дарит, то в нас камнями бросает.

Уходят.

АКТ IV

СЦЕНА 1

Перед стенами Афин.

Входит Тимон.

Дай на тебя последний раз взглянуть. {*} -

{* Эта фраза обращена к Афинам.}

Стена, волкам служащая оградой, -

О, провались ты в землю и Афин

Не защищай! - Матроны, развратитесь! -

Дитя, забудь родителей своих. -

Рабы, шуты, низвергните на землю

Морщинистых сенаторов-господ

И вместо них правителями станьте! -

Ты, девственность цветущая, ступай

Немедленно в пристанище разврата

И на глазах отцов и матерей

Распутничай! - Банкроты, стойте твердо,

Когда придет за долгом кредитор,

И, вынув нож, ему вы режьте горло! -

Служители, воруйте у господ,

Как господа воруют по закону

И грабят всех широкою рукой! -

Ложись в постель хозяина, служанка:

Его жена ушла в публичный дом. -

Ты, отрок-сын, костыль насильно вырви

У дряхлого, увечного отца

И размозжи им голову седую! -

Любовь к богам, и набожность, и страх,

И истина, и мир, и справедливость,

Семейственность, и жизнь в ладу с соседом,

Ночной покой, приличье, просвещенье,

Религия, почтение к летам,

Промышленность, обычаи, законы -

Пусть обратятся в противоположность,

Себя разрушив этим, и отныне

Во всем пусть воцарится беспорядок! -

Ты, бич людей, зараза, ниспошли

На город мой, созревший для паденья,

Весь страшный яд твоих болезней! - Вы,

Мучения подагры, изувечьте

Сенаторов, чтоб стали члены их,

Как нравственность, хромать и спотыкаться! -

Нагой разврат, проникни в сердце, ум

И костный мозг афинской молодежи,

Чтобы плыла наперекор добру

И в бешеном распутстве утопилась! -

Вы, семена нарывов, чирьев злых,

Во всех грудях афинских распуститесь

И сделайте их жатвою чуму

Всеобщую! Пускай одно дыханье

Вливает яд в другое, чтоб их жизнь,

Как дружба их, была одна отрава! -

Я уношу с собою от тебя

Лишь нищету, о город ненавистный!

Возьми ж и ты ее себе в удел,

Возьми ее с проклятьями моими!

Уйду в леса: найду у злых зверей

Я больше доброты, чем у людей. -

Внемлите, боги, мне: пусть разрушенье

Постигнет город и его селенья!

С годами пусть растет во мне сильней

Презрение к породе всех людей!

Аминь!

Уходит.

СЦЕНА 2

Афины. Комната в доме Тимона.

Входят Флавий и несколько слуг.

1-й слуга

Послушайте, скажите ж, наконец,

Где господин наш? Мы погибли, что ли?

Оставлены? Совсем разорены?

Флавий

Увы, друзья, что вам сказать могу я?

Поверьте мне, я не богаче вас -

Клянуся в том правдивыми богами!

1-й слуга

Легко сказать: такой богатый дом

Совсем пропал! Такой хозяин славный

И разорен, и нет ни одного

Приятеля, который бы решился

Взять за руку судьбу его и с ним

Пойти вперед!

2-й слуга

Так точно, как спиною

Становимся мы к брошенному в гроб

Товарищу, - приятели Тимона

Прочь отошли, чуть только схоронил

Богатство он, и клятвами пустыми

Отделались, как кошельком пустым,

А он, бедняк, как нищий без приюта,

Отвергнут всеми, словно воплощенье

Позора, он наедине остался

С своею нищетой... Сюда идут

Другие.

Входят другие слуги.

Флавий

Исковерканная утварь

Разрушенного дома!

3-й слуга

Но у нас

Написано на лицах, что ливрею

Тимонову не сняли мы с сердец.

Мы все еще товарищи - и скорби

Мы служим все. Наш челн водой залит,

А мы стоим, как бедные матросы,

На палубе, клонящейся ко дну,

Угрозам волн внимая; в море жизни

Нам суждено расстаться.

Флавий

О друзья

Любезные, меж вами разделю я

Последнее имущество мое!

Где б снова мы ни встретились, сойдемся,

Любя в душе Тимона, как друзья,

И, покачав печально головами,

Произнесем, как похоронный звон

Умершему богатству господина,

Слова: "У нас бывали лучши дни".

(Раздает им деньги.)

Тут каждому придется. Протяните ж

Все руки мне. Ни слова больше. Мы

Расстанемся, богатые печалью

И бедные имуществом.

(Слуги обнимаются и расходятся.)

О, как

Ужасны те страдания, что слава

Приносит нам! Кому охота жить

Среди богатств, когда богатства эти

К презрению и бедности влекут?

Кто славою коварною прельстится?

Кто жить захочет, если дружба - сон?

Приятна разве роскошь, коль она

Фальшива так же, как притворный друг?

Ты нищим стал, мой честный господин,

Своею щедростью убит! Как странно,

Что доброта есть худшее из зол!

Так кто дерзнет хотя б наполовину

Таким же добрым быть, каким был он?

Мой господин благословен - и проклят,

Богат - для нищеты; в своих богатствах

Безмерных лишь несчастье он нашел.

Ах, господин мой бедный! Он бежал,

Как бешеный, из этого жилища

Бездушного чудовищных друзей;

И ничего для поддержанья жизни

Нет у него. Пойду его искать.

Останусь с ним как преданный служитель

Пока с деньгами - буду управитель.

Уходит.

СЦЕНА 3

Лес и пещера около моря.

Тиной выходит из пещеры.

Тимон

О солнце, ты, зиждитель благодатный!

Из недр земли наружу извлеки

Сырую гниль и зарази весь воздух

Здесь, пред лицом твоей сестры - луны.

Два близнеца, рожденные одною

Утробою, почти не могут быть

Различены по своему зачатью,

Развитию, рождению; но чуть

Судьба им даст различные уделы -

Счастливейший начнет пренебрегать

Несчастнейшим. Природа человека,

Теснимая напором всяких бед,

Так создана, что счастия большого

Переносить не может без того,

Чтоб не питать презрения к природе.

Попробуйте вы нищего поднять,

А знатного унизить - и сенатор

Наследственным презрением тотчас

Покроется, а нищий - уваженьем.

Бока скота тучнеют от травы

И сохнут лишь от недостатка пищи.

Кто ж из людей осмелится восстать

Чтоб в чистоте души своей воскликнуть:

"Вот это - льстец!"? Коль одного льстецом

Назвали вы, - зовите всех льстецами:

Пред каждою из высших ступеней

Нижайшая стоит благоговейно,

И голова ученого всегда

Склоняется пред золотым болваном.

Всё вкривь идет; прямого ничего

Нет в проклятой натуре человека,

И подлость лишь прямая в ней пряма.

Поэтому - проклятие всем сходкам,

Всем обществам, всем празднествам людей!

Тимон теперь на всех себе подобных

И на себя с презрением глядит.

Пусть гибнет все живущее на свете!

Земля, дай мне кореньев, а тому,

Кто лучшее в тебе найти желает,

Вкус услади своим сильнейшим ядом! -

Что вижу я? Как! Золото? Металл

Сверкающий, красивый, драгоценный?

Нет, боги! Нет, я искренно молил:

Кореньев мне, безоблачное небо!

Тут золота довольно для того,

Чтоб сделать все чернейшее - белейшим,

Все гнусное - прекрасным, всякий грех -

Правдивостью, все низкое - высоким,

Трусливого - отважным храбрецом,

А старика - и молодым и свежим!

К чему же мне, о боги, это всё?

Бессмертные, к чему - скажите? Это

От алтарей отгонит ваших слуг,

Из-под голов больных подушки вырвет.

Да, этот плут сверкающий начнет

И связывать и расторгать обеты,

Благословлять проклятое, людей

Ниц повергать пред застарелой язвой,

Разбойников почетом окружать,

Отличьями, коленопреклоненьем,

Сажая их высоко, на скамьи

Сенаторов; вдове, давно отжившей,

Даст женихов; раздушит, расцветит,

Как майский день, ту жертву язв поганых,

Которую и самый госпиталь

Из стен своих прочь гонит с отвращеньем! -

Ступай назад, проклятая земля,

Наложница всесветная, причина

Вражды и войн народов, - я тебя

Вновь положу в твоем законном месте.

Доносятся звуки военного марша.

А, барабан! - Живуча ты, но я

Похороню тебя... Постой, однако;

Возьму себе на всякий случай часть.

Берет несколько горстей золота.

Входит Алкивиад в вооружении, при звуках барабанов и труб;

за ним Фрина и Тимандра.

Алкивиад

Кто ты таков?

Тимон

Животное такое ж,

Как ты. Пускай тебя изгложет язва

За то, что облик человека снова

Мне показал ты!

Алкивиад

Как зовут тебя?

Ты - человек и можешь человека

Так не терпеть?

Тимон

Зовусь я мизантроп

И род людской глубоко ненавижу.

Что до тебя, хотел бы я, чтоб ты

Был псом; тогда я мог бы хоть немного

Любить тебя.

Алкивиад

Я знаю хорошо,

Кто ты такой; но что с тобой случилось -

Неведомо и странно для меня.

Тимон

И я тебя отлично знаю также -

И больше знать, чем это, не хочу.

Ступай же вслед за звуком барабанов

И кровию людскою землю всю

Раскрашивай краснее и краснее!

Закон людской и божеский жесток, -

Так чем же быть должна война? А эта

Тварь подлая, пришедшая с тобой, -

Хотя лицом на ангела похожа, -

Разит людей сильнее, чем твой меч.

Фрина

Чтоб сгнить твоим губам за эти речи!

Тимон

Ведь я тебя не стану целовать -

Так, значит, и останется вся гниль

В губах твоих.

Алкивиад

Как доблестный Тимон

Мог снизойти до этого?

Тимон

Как месяц,

Утративший способность освещать;

Но так, как он, не мог я возгордиться,

Не мог затем, что солнца не нашел,

Чтоб свет занять.

Алкивиад

Тимон мой благородный,

Чем я могу тебе мою приязнь

Здесь доказать?

Тимон

Не чем иным, как только

Мой взгляд на мир сильнее укрепив.

Алкивиад

Какой же взгляд?

Тимон

Дай слово быть мне другом -

И обмани. Не дашь - пускай тебя

Бессмертные накажут, потому что

Ты человек; а сдержишь - пусть тебя

Бессмертные погубят, потому что

Ты человек.

Алкивиад

О бедствиях твоих

Я кое-что уж слышал.

Тимон