Шекспир Вильям - Гамлет, принц Датский. Сц. I, Ii, Ii, Iv., Страница 3 - Книги

Вольтимандъ и Корнел³й.

Въ немъ, какъ и въ остальномъ, мы рады услужить.

Король.

Мы вѣримъ этому. Прощайте! путь счастливый.

(Корнел³й и Волътимандъ уходятъ.)

Теперь, Лаэртъ, мой другъ, въ чемъ дѣло? Терпѣливый

Готовъ разумное охотно слушать я

И дать соглас³е. О чемъ же рѣчь твоя?

Какъ голова близка ея родному сердцу,

Иль какъ рука уста способна разумѣть,

Отцу Лаэртову готовъ служить по сердцу

Тронъ Дан³и. Что хочешь ты имѣть?

Лаэртъ.

Прошу дозволить мнѣ во Франц³ю вернуться.

Здѣсь добровольно я съ охотой нахожусь,

Чтобъ долгъ исполнить мой, которымъ я горжусь, -

И въ вашемъ торжествѣ участвовать. Но рвутся

Всѣ помыслы мои, винюсь открыто я,

Опять ко Франц³и. Вотъ просьба въ чемъ моя:

Разъ мною долгъ исполненъ,

Прошу я милости, которой преисполненъ

Всегда былъ мой король.

Король.

Вполнѣ ли убѣжденъ

Отецъ вашъ и его имѣете ль согласье?

Полон³й скажетъ что?

Полон³й.

Воспользовался онъ

Молчан³емъ моимъ, какъ временнымъ участьемъ

Къ мольбамъ настойчивымъ, и, наконецъ, досталъ

Согласье трудное, которое я далъ.

И я, король, молю на это позволенье

И на отъѣздъ его законное рѣшенье.

Король.

Лови счастливый часъ, Лаэртъ. Тебѣ тамъ время

Пусть служитъ весело! желан³е твое

Дополнитъ смѣлостью соглас³е мое.

Но вотъ на васъ, Гамлетъ, какой заботы бремя

Кладетъ свое ярмо, мой родственникъ и сынъ...

Гамлетъ (тихо).

И болѣе родной, но внѣ всего родного.

(Садится).

Король.

Какая туча свѣтъ вамъ закрываетъ снова,

Какая ночи тьма туманитъ этотъ взоръ?

Гамлетъ.

Не такъ оно, король: мнѣ слишкомъ много свѣта.

Королева.

Гамлетъ мой добрый, сбрось ночныхъ тѣней просторъ,

На Дан³ю свой взглядъ съ улыбкою привѣта

Скорѣе обрати! Не вѣчно, съ этихъ поръ

Рѣсницы опустивъ и въ прахъ склоняя взоръ,

Искать тебѣ отца. Къ чему судьбѣ укоръ:

Живыхъ во прахѣ нѣтъ, въ быломъ струится Лета

И все живущее одинъ мгновенья соръ.

Такъ просто вѣдь оно: все въ м³рѣ помираетъ,

Природа вѣчности все смертью возвращаетъ.

Гамлетъ.

Да это очень просто...

Королева

Когда Гамлетъ какъ проч³е всѣ знаетъ,

Что это такъ и есть, и такъ коль суждено,

Столь страннымъ кажется зачѣмъ ему оно?

Гамлетъ.

Что? кажется? - нѣтъ, есть!

Я "кажется" не знаю,

Я слово "кажется" за слово не считаю,

Я знаю то, что есть!

Нѣтъ, матушка, ни то, что надѣваю

Я этотъ черный плащъ, ни траурный нарядъ,

Ни бурный этотъ вздохъ стѣсненнаго дыханья,

Ни эти рѣки слезъ, туманящ³я взглядъ,

Ни худоба лица, ни стонъ глухой стенанья -

Всѣ признаки скорбей ни горя своего

Не могутъ передать, ни чувства моего.

Все то, что видимо, то кажется, конечно.

Но здѣсь на сердцѣ то, что превышаетъ вѣчно

Все, чѣмъ печаль души насъ можетъ украшать.

Король.

Прекрасно, Гамлетъ, такъ оно и достохвально

Душею вашею отца покой почтить.

Усопшему воздай дань скорби погребальной;

Но твой отецъ, какъ ты, въ тоскѣ души печальной

Вѣдь тоже хоронилъ отца? Такъ должно быть.

И дѣдъ вѣдь прадѣда сумѣлъ похоронить...

Пусть переживш³й долгъ любви воздастъ сыновный

Въ предѣлахъ горести, въ срокъ времени условный;

Но растравлять въ себѣ упорную печаль...

Грѣха надменнаго упрямство - склонность эта

И неприличная мужчинѣ скорбь. Какъ сталь

Мужчина долженъ быть. Нѣтъ, не достоинъ свѣта

И неба этотъ плачъ! Строптиваго ума,

То сердца слабаго безумье! - Это тьма!

Тьма невоспитанной и неупругой мысли,

Вѣдь все, что знаемъ мы, безспорно въ нашемъ смыслѣ!

Къ чему же прихотью противиться тому

И сердце раздражать?.. Такъ измѣнять уму -

Грѣшить противъ небесъ. Приказъ небесъ природѣ

Не соблюдать! Сознанье обмануть,

Которое всегда и въ цѣломъ смертномъ родѣ

Лишь только смерть отцовъ и можетъ помянуть

Отъ праха перваго до нашего стенанья...

Чье жъ, если не его, отъ вѣка восклицанье:

"Такъ должно быть всегда."

Мы просимъ объ одномъ:

Покинь, Гамлетъ, и сбрось тоску печали томной!

Подумайте о насъ, какъ объ отцѣ родномъ,

И пусть узнаетъ м³ръ, что вы въ любви укромной

У сердца нашего, у трона - ближе всѣхъ!

Что сладости любви, что нѣжныхъ чувствъ утѣхъ

Мы не лишаемъ васъ, какъ намъ родного сына,

А что до вашего стремленья въ Виттенбергъ,

Чтобъ школу посѣщать, въ насъ нѣтъ на то желанья.

Въ лучахъ любви и радости с³янья

Намъ взгляды радуя и дворъ чаруя весь,

Мы просимъ очень васъ остаться съ нами здѣсь,

Какъ сына добраго и перваго вельможу.

Королева.

Пусть матери слова не пропадаютъ тоже.

Забудь свой Виттенбергъ и оставайся здѣсь;

Прошу тебя, мой сынъ, раздумать и остаться.

Гамлетъ (королевѣ).

Какъ можно лучше вамъ готовъ повиноваться.

Король.

Вотъ это радостный, привѣтливый отвѣтъ!

Будь съ нами въ Дан³и, на родинѣ, Гамлетъ!

Сударыня, идемъ. Любезно рѣчь Гамлета

Цвѣтетъ улыбкою въ душѣ. И радость эта

Наполнитъ Дан³и бокалы до краевъ;

Пусть пушекъ громъ, взлетѣвъ до неба облаковъ,

Исторгнетъ въ нашу честь у тучъ небесныхъ громы

Въ знакъ, что весел³емъ полны дворцы и домы.

Пусть небо говоритъ, когда мы славу пьемъ,

И шумно повторитъ земной нашъ пиръ.

Идемъ.

(Уходятъ всѣ, кромѣ Гамлета).

Гамлетъ (одинъ).

О, если бы вся кровь, всѣ кости, это тѣло,

Растая въ воздухѣ, разсыпались росой!

Иль голосъ Божества не запретилъ намъ смѣло

Покончить жреб³й свой...

О, Боже!.. Боже мой!..

Какъ скучны и смѣшны, какъ стары и ничтожны

Здѣсь м³ра этого значенье и права!

Фу, смрадъ презрѣнья - м³ръ.

Ты, копоть правды ложной,

Ты садъ неполотый, гдѣ сорная трава

Уходитъ въ сѣмена, плодя свое отродье!

Вонючей пошлости полно бытье въ природѣ!

И къ этому придти...

Жизнь въ м³рѣ смерти гаже!

Два мѣсяца пути!.. Да что я, меньше даже

Со дня его кончинъ! Такого короля!

А... то былъ Гел³осъ въ сравненьи съ тѣмъ сатиромъ.

Ты правилъ Дан³ей, какъ солнце правитъ м³ромъ,

Тобой дышала мать, твой свѣтъ пила земля...

Какъ ты любилъ ее! Небесный вѣтеръ смѣлъ ли

Все время, какъ ты жилъ, достичь ея ланитъ?

О, небо и земля! Припомнить я хотѣлъ ли,

Что бережно душа упрямая хранитъ.

Да вѣдь бывало какъ она имъ дорожитъ!

Бывало льнетъ къ нему и ласкою даритъ...

Казалось, что любовь была ея питанье, -

И черезъ мѣсяцъ вотъ... Умри воспоминанье,

Ничтожность, женщина, одно тебѣ названье!..

Не больше мѣсяца, - скорѣе чѣмъ башмакъ

Успѣла износить, въ которомъ шла за тѣломъ

Несчастнаго отца, заплаканная такъ,

Какъ Н³обея мать, подъ покрываломъ бѣлымъ,

Достойнѣйшая всѣхъ, быть можетъ, въ м³рѣ цѣломъ.

Что жъ? Даже и она!

О, небо свѣтлое! Животнымъ не дана

Душа и мысль, но тѣ и то грустили бъ дольше,

А ты! Ты нагрѣшила больше!..

Вѣнчаться съ дядею! Мой дядя, братъ отца!

Похож³й столько же на бѣднаго отца,

Какъ я, Гамлетъ, теперь похожъ на Геркулеса...

Чрезъ мѣсяцъ?.. А?.. не высохла завѣса

Ея притворныхъ слезъ, которыхъ соль видна

Въ румянцѣ этихъ щекъ, - другого ужъ жена!

О, гнусный пылъ страстей, толкнувш³й - и кого же! -

Въ безчест³е грѣха, въ кровосмѣшенья ложе!

...Оно не дастъ добра, не можетъ счастья дать,

Лишая насъ того, что намъ всего дороже...

Разбейся эта грудь, уста должны молчать!

Входятъ Горац³о, Бернардо и Марцелло.

Горац³о.

Желаю здравствовать я вашей чести, принцъ!

Гамлетъ.

Я очень радъ здоровымъ васъ увидѣть.

Горац³о?! коль не смутился я...

Горац³о.

Онъ самый, государь, всегда слуга вашъ бѣдный.

Гамлетъ.

Другъ... Добрый другъ... обмѣнимъ имена.

Что дѣлаете вы, сбѣжавъ изъ Виттенберга?

Марцелло...

Марцелло.

Государь...

Гамлетъ.

Я очень радъ васъ видѣть. Добрый вечеръ!

Но въ самомъ дѣлѣ, что изъ Виттенберга къ намъ