Бальзак Оноре - Заупокойная обедня атеиста

   Де-Бальзакъ.

  

   Врачъ, которому наука обязана прекрасной физ³ологической теор³ей, еще молодымъ человѣкомъ ставш³й одной изъ знаменитостей парижскаго медицинскаго факультета, центра просвѣщен³я, которому всѣ европейск³е медики отдаютъ должное почтен³е, докторъ Б³аншонъ, прежде чѣмъ посвятить себя вполнѣ медицинѣ, долгое время занимался хирург³ей. Его первыми шагами на научномъ поприщѣ руководилъ одинъ изъ великихъ французскихъ хирурговъ, знаменитый Деплэнъ, мелькнувш³й въ наукѣ, какъ метеоръ. По признан³ю даже его враговъ, онъ унесъ съ собою въ могилу непередаваемую методу. Какъ всѣ ген³альные люди онъ не оставилъ наслѣдннеовъ; онъ все носилъ и все унесъ съ собою. Слава хирурговъ похожа на актерскую: она существуетъ только при ихъ жизни, ихъ талантъ послѣ смерти не поддается оцѣнкѣ. Актеры и хирурги, равно какъ велик³е пѣвцы, какъ виртуозы, своимъ исполнен³емъ удесятеряющ³е силу музыки, всѣ они герои минуты, Деплэнъ представляетъ доказательство одинаковости судьбы этихъ преходящихъ ген³евъ. Его имя, вчера столь славное, нынче почти забыто; оно останется извѣстнымъ только въ предѣлахъ его спец³альности. Но развѣ для того, чтобъ имя ученаго изъ области науки перешло во всеобщую истор³ю человѣчества, не требуется нес³ыханныхъ обстоятельствъ? Развѣ Деплэнъ обладалъ тою универсальностью знан³й, которая превращаетъ человѣка въ слово или образъ цѣлаго столѣт³я? У Деплэна была изумительная вѣрность глаза; онъ постигалъ больного и его болѣзнь, благодаря прирожденной или выработанной интуиц³и, дозволявшей ему схватывать совокупность отличительныхъ особенностей даннаго лица, точно опредѣлять часъ и минуту, когда слѣдуетъ сдѣлать операц³ю, принимая во вниман³е атмосферическ³я услов³я и особенности темперамента. Но ради того, чтобъ идти такъ въ ладъ съ природой, изучилъ ли онъ непрестанное взаимнодѣйств³е существъ и первичныхъ веществъ, содержащихся въ атмосферѣ или доставляемыхъ землею человѣку, который ихъ поглощаетъ и переработываетъ ради извлечен³я изъ нихъ особеннаго выражен³я? Обладалъ ли онъ тою силою дедукц³и и аналог³и, отчего зависѣлъ ген³й Кювье? Какъ бы то ни было, этотъ человѣкъ сталъ такъ сказать, наперстникомъ плоти и, основываясь на ея настоящемъ, схватывалъ ея прошлое и будущее. Но сосредоточивалъ ли онъ въ своемъ лицѣ всю науку, какъ Иппократъ, Галенъ, Аристотель? Былъ ли онъ руководителемъ цѣлой школы въ открыт³и новыхъ м³ровъ? Нѣтъ. Если и нельзя отвергать, что этотъ неутомимый наблюдатель хим³и человѣческаго тѣла обладалъ древней наукой маговъ, то есть знан³емъ элементовъ въ ихъ смѣшен³и, причинъ жизни, жизни раньше жизни, того чѣмъ она будетъ въ силу работы предшествовавшей существован³ю,- то, ради справедливости, слѣдуетъ сознаться, что все въ немъ было дѣломъ личности; при жизни онъ уединялся въ эгоизмъ, и теперь эгоизмъ убиваетъ его славу. На его могилѣ нѣтъ одаренной голосомъ статуи, которая могла бы передать будущему тѣ тайны, которыя ген³й отыскиваетъ не щадя себя. Но, быть можетъ, талантъ Деплэна былъ единомышленникомъ съ его вѣрован³ями, а слѣдовательно смертенъ?

   Для него земная атмосфера была рождающей утробой; онъ разсматривалъ землю, какъ яйцо въ скорлупѣ, и не имѣя возможности рѣшить, что явилось.раньше - яйцо, или курица, онъ не признавалъ ни пѣтуха, ни яйца. Онъ не вѣрилъ ни въ животнаго предшественника человѣка, ни въ переживающ³й его духъ. Деплэнъ не сомнѣвался, онъ утверждалъ. Его прямой и откровенный атеизмъ походилъ на атеизмъ множества ученыхъ, лучшихъ изъ свѣтскихъ людей, атеистовъ неисправимыхъ,- такихъ атеистовъ, существован³я какихъ не признаютъ религ³озные люди. Иное мнѣн³е и не могло сложиться у человѣка, привывшаго съ юности разсѣвать существо по преимуществу, во время его жизни и послѣ смерти, рыться во всѣхъ его органахъ, не находя въ нихъ той единой души, признан³е которой столь необходимо для религ³озныхъ учен³й. Признавая въ немъ мозговой центръ, центръ нервный и центръ воздушно-кровеносный, изъ коихъ два первыхъ такъ возмѣщаютъ другъ друга, что въ два послѣдн³е дня своей жизни Деплэнъ былъ убѣжденъ, что чувство слуха вовсе не абсолютно необходимо, чтобъ слышать, и чувство зрѣн³я не абсолютно необходимо, чтобъ видѣть, и что солнечное сплетен³е замѣщаетъ ихъ, въ чемъ нельзя и сомнѣваться; Деплэнъ, усматривая въ человѣкѣ двѣ души, подкрѣплялъ свой атеизмъ этимъ фактомъ, хотя онъ ни мало не предрѣшаетъ вопроса о Богѣ. Этотъ человѣкъ, какъ говорятъ, умеръ въ полной нераскаянности, какъ въ сожалѣн³ю умираетъ много прекрасныхъ ген³евъ, которымъ да проститъ Богъ.

   Въ жизни этого великаго человѣка было много мелочности, говоря языкомъ его враговъ, ревнующихъ объ умален³и его славы; но ее приличнѣе назвать явными противорѣч³ями. Не понимая тѣхъ рѣшен³й, на основан³и коихъ дѣйствуютъ выспг³е умы, люди завистливые и глупые пользуются кое-какими поверхностными противорѣч³ями, чтобъ составитъ обвинительный актъ, на основан³и котораго мгновенно осуждаютъ ихъ. Если позже, соображен³я, подвергавш³яся нападкамъ, и увѣнчаются успѣхомъ, если и обнаружится соотношен³е между приготовительной работой и результами, то все же уцѣлѣетъ кое-что изъ предварительной клеветы. Такъ, въ наши дни, Наполеонъ осуждался нашими современниками, когда хотѣлъ развернуть крылья своего орла надъ Англ³ей; нуженъ былъ 1822, чтобъ уяснить 1804 и плоскодонныя булонск³я суда.

   Слава и ученость Деплэна были неуязвимы и его враги ухватились за его странный нравъ, за его характеръ; между тѣмъ, какъ онъ просто обладалъ тѣмъ качествомъ, которое англичане зовутъ эксцентричностью. Порою онъ одѣвался великолѣпно, какъ трагикъ Кребилльонъ, и вдругъ обнаруживалъ странное равнодуш³е на счетъ платья; его видѣли то въ каретѣ, то пѣшкомъ. Онъ поочередно былъ вспыльчивъ и добръ, казался жесткимъ и скупымъ, и былъ способенъ предложить все свое состоян³е своимъ изгнаннымъ государямъ, которые сдѣлали ему честь и на нѣсколько дней приняли его даръ; словомъ, не было человѣка внушавшаго столь противоположныя мнѣн³я. Хотя ради получен³я черной ленты онъ былъ способенъ обронить во дворцѣ часословъ изъ кармана, все же, повѣрьте, про себя онъ смѣялся надо всѣмъ; изучивъ людей сверху и снизу, схвативъ ихъ истинное выражен³е посреди самыхъ торжественныхъ и самыхъ ничтожныхъ дѣян³й ихъ жизни, онъ чувствовалъ къ нимъ глубокое презрѣн³е. У великаго человѣка качества часто солидарны между собою. Если между этими колоссами, у одного больше таланта чѣмъ ума, то все же умъ его обширнѣе чѣмъ у того, про кого просто говорятъ: "онъ уменъ". Всяк³й ген³й предполагаетъ нравственное воззрѣн³е. Это воззрѣн³е можетъ прилагаться къ какой нибудь спец³альности; но кто видитъ цвѣтовъ, не можетъ не видѣть солнца. Тотъ, кто на вопросъ спасеннаго имъ дипломата: - какъ поживаетъ императоръ?- отвѣчалъ: "придворные появились, придутъ и люди",- такой человѣкъ не просто хирургъ или медикъ, онъ вдобавокъ удивительно остроуменъ. Поэтому, терпѣливый и прилежный наблюдатель человѣчества оправдаетъ чрезмѣрныя притязан³я Деплэна и повѣритъ, какъ вѣритъ тому же относительно себя, что Деплэнъ былъ способенъ стать такимъ же великимъ министромъ, какъ былъ хирургомъ.

   Между загадками, которыя представляли для многихъ современниковъ жизнь Деплэна, мы выбрали одну изъ самыхъ любопытныхъ, потому что разгадка ея обнаружится въ заключен³и разсказа и оправдаетъ его отъ иныхъ обвинен³й.

   Изо всѣхъ учениковъ, которые были при немъ въ госпиталѣ, Деплэнъ больше всѣхъ привязался къ Орасу Б³аншону. До поступлен³я интерномъ въ Hôtel-Dieu, Орасъ Б³аншонъ былъ студентомъ медицины и жилъ въ латинскомъ кварталѣ въ жалкомъ меблированномъ домѣ, извѣстномъ подъ именемъ дома Вокэ. Молодой человѣкъ испытывалъ тамъ приступы самой суровой нужды,- родъ горнила, откуда велик³е таланты должны выйти чистыми и неизмѣнными, какъ алмазы, которые не ломаются, какимъ бы ударамъ ихъ не подвергали. Въ жестокомъ огнѣ разнузданныхъ страстей, они пр³обрѣтаютъ неизмѣнную честность и въ постоянномъ трудѣ, которымъ они обуздываютъ свои обманутыя желан³я, получаютъ привычку въ борьбѣ, ихъ ожидающей. Орасъ былъ прямой молодой человѣкъ, неспособный вилять въ вопросахъ чести, принимающ³йся за дѣло безъ словъ, готовый для своихъ друзей и заложить плащъ, и пожертвовать своимъ временемъ и трудомъ; словомъ, Орасъ былъ изъ тѣхъ друзей, которые не безпокоятся что получатъ взамѣнъ того, что даютъ сами, увѣренные, что въ свою очередь получатъ болѣе, чѣмъ дадутъ. Большинство изъ его друзей чувствовали къ нему то душевное уважен³е, какое внушаетъ добродѣтель безъ эмфазы, и мног³е изъ нихъ боялись его осужден³я. Но Орасъ обнаруживалъ так³я качества безъ педантства. Онъ не былъ ни пуританиномъ, ни проповѣдникомъ; давая совѣтъ, онъ охотно бранился, и не отказывался отъ лакомаго кусочка, когда къ тому представлялся случай. Хорош³й собесѣдникъ, степенный не болѣе кирасира, простосердечный и откровенный, но не какъ морякъ, потому что нынѣшн³е моряки хитрые дипломаты, но какъ честный молодой человѣкъ, которому нечего скрыватъ, онъ ходилъ съ поднятой головой и веселой думой. Наконецъ, чтобъ выразить все однимъ словомъ, Орасъ былъ Пиладомъ не одного Ореста, принимая нынѣшнихъ заимодавцевъ за самое полное воплощен³е античныхъ фур³й. Онъ переносилъ бѣдность съ тою веселостью, которая, быть можетъ, составляетъ одну изъ самыхъ главныхъ стих³й храбрости, и какъ всѣ, у кого ничего нѣтъ, дѣлалъ мало долговъ. Трезвый какъ верблюдъ, подвижной какъ олень, онъ былъ стоекъ въ мысляхъ и поведен³и. Счастливая жизнь для Ораса началась въ день, когда знаменитый хирургъ удостовѣрился какъ въ его достоинствахъ, такъ и недостаткахъ, которые, какъ тѣ, такъ и друг³е, заставляютъ друзей доктора Ораса Б³аншона цѣнить его вдвойнѣ. Когда директоръ клиники принимаетъ на свое лоно молодого человѣка, то карьера этого молодого человѣка обезпечена. Деплэнъ постоянно бралъ Б³аншона въ качествѣ ассисента въ богатые дома, гдѣ почти всегда нѣкоторая благостыня попадала и въ мошну интерна и гдѣ для провинц³ала незамѣтно разоблачались тайны парижской жизни; онъ оставлялъ его въ своемъ кабинетѣ во время консультац³й, и заставлялъ помогать себѣ; порою онъ посылалъ его на воды съ какимъ нибудь богатымъ больнымъ; наконецѣ, онъ ему устроилъ практику. Изъ этого слѣдуетъ, что по истечен³и нѣкотораго времени у тирана хирург³и оказался сеидъ. Оба они, одинъ на вершинѣ почестей и науки, обладая громаднымъ состоян³емъ и такой же славой; другой, скромная омега, безъ состоян³я и славы, стали близкими друзьями. Велик³й Деплэнъ говорилъ все своему интерну; интернъ зналъ, сидѣла ли извѣстная женщина въ креслѣ подлѣ хозяина или-же на славномъ канапе, стоявшемъ въ вабинетѣ и на которомъ спалъ Деплэнъ; Б³аншонъ зналъ тайны этого человѣка съ темпераментомъ льва и быка, благодаря чему бюстъ великаго человѣка расширился и располнѣлъ свыше мѣры, и сталъ причиной его смерти вслѣдств³е расширен³я сердца. Онъ изучилъ странности этой столь занятой жизни, планы этой столь гнусной скупости, надежды политика, скрывавшагося въ ученомъ; онъ могъ предвидѣть разочарован³е, которое ожидало единственное чувство, уцѣлѣвшее въ этомъ не столько бронзовомъ, сколько бронзированномъ сердцѣ.

   Однажды Б³аншонъ сказалъ Деплэну, что бѣдный водоносъ изъ квартала святого ²акова страшно заболѣлъ отъ трудовъ и нужды; несчастный овернецъ во всю суровую зиму 1821 года ничего не ѣлъ, кромѣ картофеля. Деплэнъ бросилъ всѣхъ больныхъ. Съ опасностью загнать лошадь, онъ полетѣлъ вмѣстѣ съ Б³аншономъ къ бѣдняку и велѣлъ самъ перенести его въ больницу, учрежденную славнымъ Дюбуа въ Сенъ-Денисскомъ предмѣстьи. Онъ самъ лѣчилъ водовоза, и когда тотъ выздоровѣлъ, подарилъ ему денегъ на покупку лошади и бочки. Этотъ овернецъ обратилъ на себя вниман³е слѣдующей оригинальной выходкой. Одинъ изъ его друзей заболѣлъ, и онъ немедленно привелъ его къ Деплэну, сказавъ своему благодѣтелю: "Я не допустилъ, чтобъ онъ пошелъ къ другому". Какъ ни былъ грубъ Деплэнъ, онъ пожалъ руку водовоза и сказалъ ему: - Приводи ихъ всѣхъ ко мнѣ.

   И онъ помѣстилъ уроженца Канталя въ Hôtel-Dieu, и заботился о немъ чрезвычайно. Б³аншонъ уже нѣсколько разъ замѣчалъ у своего учителя особую любовь къ оверицамъ и въ особенности къ водовозамъ; и въ виду того, что Деплэнъ приписывалъ особую важность лѣчен³ю въ Hôtel-Dieu не видѣлъ въ этомъ ничего особенно страннаго.

   Однажды, проходя по площади св. Сульпиц³я, Б³аншонъ замѣтилъ, что около девяти часовъ утра его учитель вошелъ въ церковь. Деплэнъ, ѣздивш³й въ то время постоянно въ кабр³олетѣ, былъ пѣшкомъ и пробирался по улицѣ Пти-Л³онъ, точно входилъ въ подозрительный домъ. Интерна, знавшаго мнѣн³я своего учителя, и бывшаго вдобавокъ заклятымъ кабанистомъ, естественно взяло любопытство; онъ прокрался въ церковь, и былъ не мало изумленъ, увидѣвъ, что велик³й Деплэнъ, этотъ атеистъ, безжалостный къ ангеламъ, не представляющимъ никакой поживы для скальпеля, не страдающимъ ни фистулами, ни гастритами; словомъ этотъ неисправимый невѣръ покорно стоитъ на колѣняхъ, и гдѣ же? у алтаря Святой Дѣвы; тамъ онъ прослушалъ обѣдню, заплатилъ за нея, далъ на бѣдныхъ, и все это съ серьезнымъ видомъ, точно дѣлалъ операц³ю.

   Б³аншонъ, не желая, чтобъ его заподозрѣли въ шп³онствѣ за первымъ хирургомъ Hôtel-Dieu, ушелъ. Случайно, въ тотъ же самый день Деплэнъ пригласилъ его обѣдать не къ себѣ, а въ ресторанъ. За дессертомъ Б³аншонъ, послѣ искусныхъ подходовъ, заговорилъ наконецъ о мессѣ, называя ея шутовствомъ и фарсомъ.

   И тутъ Деплэнъ съ увлечен³емъ предался атеистическому порыву, и то былъ потокъ волтер³анскихъ шутокъ, или точнѣе, отвратительная поддѣлка подъ Citateur.

   - Эге! - подумалъ Б³аншонъ,- гдѣ-жъ мой утрешн³й богомолецъ?

   Онъ промолчалъ, онъ усомнился - своего ли учителя онъ видѣлъ въ церкви св. Сульпиц³я. Деплэнъ не взялъ бы на себя труда лгать Б³аншону; они уже слишкомъ хорошо знали другъ друга, обмѣнялись мыслями насчетъ столь же важныхъ вопросовъ, спорили о системахъ de natura rerum, испытывая и разсѣкая ихъ ножами и скальпелями невѣр³я. Въ томъ же году, однажды одинъ изъ врачей Hôtel-Dieu при Б³аншонѣ взялъ Деплэна подъ руку, точно желая спросить его о чемъ-то.

   - Что вы дѣлали въ церкви св. Сульпиц³я, дорогой учитель? - сказалъ онъ ему.

   - Осматривалъ костоѣду на колѣнѣ у патера; герцогиня Ангулемская сдѣлала мнѣ честь, обративъ на него мое вниман³е.

   Докторъ удовлетворился этимъ отвѣтомъ, но не Б³аншонъ.

   - Гм! онъ въ церкви осматриваетъ больныя колѣни! Нѣтъ, онъ опять слушалъ мессу,- подумалъ интернъ.

   Б³аншонъ далъ себѣ слово выслѣдить Деплэна; онъ вспомнилъ день и часъ, когда видѣлъ, какъ тотъ входилъ въ церковь святого Сульпиц³я, и рѣшилъ на слѣдующ³й годъ отправиться туда въ тотъ же день и часъ, съ цѣл³ю узнать, не явится ли онъ вновь. Въ такомъ случаѣ, пер³одичность богомолья дастъ право на научное изслѣдован³е, потому что прямое противорѣч³е между мыслью и дѣломъ не должно встрѣчаться въ такомъ человѣкѣ. На слѣдующ³й годъ, въ сказанные день и часъ, Б³аншонъ, который уже не былъ интерномъ Деплэна, увидѣлъ что кабр³олетъ хирурга остановился на углу улицы Турнонъ и Пти-Л³онъ, и его другъ оттуда по-³езуитски сталъ прокрадываться вдоль церковныхъ стѣнъ, и войдя въ церковь сталъ слушать обѣдню въ предѣлѣ Святой Дѣвы. То былъ несомнѣнно Деплэнъ, главный хирургъ, атеистъ in petto, случайный богомолецъ. Интрига запутывалась. Постоянство знаменитаго ученаго усложняло дѣло. Когда Дюплэнъ вышелъ, Б³аншонъ подошелъ къ пономарю, который убиралъ предѣлъ, и спросилъ его: прихожанинъ ли этотъ господинъ.

   - Да вотъ я уже двадцать лѣтъ здѣсь,- сказалъ пономарь,- и все это время г. Деплэнъ приходитъ четыре раза въ году слушать эту обѣдню; онъ сдѣлалъ для этого вкладъ.

   Прошло нѣкоторое время, а доктору Б³аншону, хотя онъ и былъ другомъ Деплэна, все не удавалось поговорить съ нимъ объ этой особенности его жизни. При встрѣчахъ, на консультац³яхъ или въ свѣтѣ, трудно было улучить моментъ для откровенной бесѣды и уединен³я, когда съ ногами на каминной рѣшеткѣ, упершись головой о спинку креселъ, мужчины повѣряютъ другъ другу свои тайны. Наконецъ, черезъ семь лѣтъ, послѣ революц³и 1830 г., когда народъ ринулся на Арх³еписвопск³й дворецъ, когда республиканск³е подговоры внушали ему желан³е разрушать позолоченные кресты, которые, какъ молн³и, блестѣли надъ моремъ домовъ; когда невѣр³е, бокъ-о-бокъ съ бунтомъ, бодро разгуливало по улищамъ, Б³аншонъ снова увидѣлъ, какъ Деплэнъ входитъ въ церковь святого Сульпиц³я. Докторъ послѣдовалъ за нимъ, сталъ подлѣ него, причемъ его другъ ни малѣйшимъ знакомъ не выразилъ ему ни малѣйшаго удивлен³я. Оба выслушали обѣдню.

   - Не объясните-ли вы мнѣ, мой милый,- сказалъ Б³аншонъ Деплэну, когда они вышли изъ церкви,- причину вашего ханжества? Я уже три раза былъ свидѣтелемъ, что вы, вы ходите къ обѣднѣ! Вы мнѣ разъясните эту тайну, и разрѣшите такое явное противорѣч³е между вашими мнѣн³ями и поведен³емъ. Вы не вѣруете въ Бога, и ходите къ обѣднѣ! Дорогой учитель, вы обязаны отвѣчать мнѣ.

   - Я похожу на многихъ ханжей, на людей повидимому глубоко религ³озныхъ, а въ сущности такихъ же атеистовъ, какъ мы съ вами.

   И тутъ полился потокъ эпиграммъ на нѣкоторыхъ политическихъ дѣятелей, изъ коихъ самый извѣстный представляетъ въ нашъ вѣкъ новое издан³е Мольеровсваго Тартюфа.

   - Я васъ объ этомъ не спрашиваю,- сказалъ Б³аншонъ;- я хочу знать, зачѣмъ вы сюда являетесь, зачѣмъ вы сдѣлали вкладъ на эту обѣдню.

   - Говоря правду, любезный другъ,- сказалъ Деплэнъ,- я уже на краю могилы, а потому могу разсказать вамъ о началѣ моей жизни.

   Въ это время Б³аншонъ и велик³й человѣкъ шли по улицѣ Четырехъ Вѣтровъ, одной изъ самыхъ ужасныхъ улицъ въ Парижѣ. Деплэнъ указалъ на шестой этажъ одного изъ домовъ, похожихъ на обелиски, входныя двери которыхъ выходятъ на аллею, въ концѣ коей начинается извилистая лѣстница, освѣщенная окнами, выходящими на сосѣдн³й дворъ. То былъ зеленоватый домъ, гдѣ внизу помѣщалась мебельная лавка, а въ каждомъ изъ дальнѣйшихъ этажей - различнаго рода нужда. Съ энергическимъ движен³емъ вскинувъ руки вверхъ, Деплэнъ сказалъ Б³аншону.

   - Я жилъ тутъ на верху два года.

   - Я знаю, тутъ жилъ д'Артезъ {См. "Погибш³я мечтан³я".}, я въ ранней молодости бывалъ тутъ почти каждый день, и мы звали этотъ домъ банкой для хранен³я великихъ людей. Что-жь дальше?

   - Обѣдня, у которой я былъ, связана съ событ³ями, которыя произошли тогда, какъ я жилъ на чердакѣ, гдѣ потомъ, по вашимъ словамъ, жилъ д'Артезъ; тамъ, гдѣ у окна надъ горшкомъ съ цвѣтами, качается веревка съ бѣльемъ. Начало моей жизни было столь сурово, любезный Б³аншонъ, что я могъ бы поспорить съ кѣмъ угодно насчетъ права получить палъмовую вѣтвь за парижск³я мучительства. Я перенесъ все: голодъ, жажду, безденежье, недостатокъ въ одеждѣ, обуви, бѣльѣ, самую жестокую нужду. Я въ этой банкѣ для хранен³я великихъ людей, на которую мнѣ хотѣлось бы взглянуть вмѣстѣ съ вами,- я дулъ себѣ въ окоченѣвш³е пальцы. Я тамъ работалъ цѣлую зиму, видя, какъ у меня надъ головой стоитъ паръ, замѣчая свое дыхан³е, какъ въ морозные дни мы видемъ дыхан³е лошадей. Право не знаю, гдѣ берется опора, чтобъ выносить такую жизнь. Я былъ одинъ, безъ помощи, безъ гроша на покупку книгъ и на плату за медицинск³я лекц³и; у меня не было друга, мнѣ вредилъ мой раздражительный, мрачный, безпокойный характеръ. Никто въ моей раздражительности не желалъ видѣть безпокойнаго чувства и труда человѣка, который со дна общественнаго положен³я стремится подняться на поверхность. Но у меня,- я могу сказать это вамъ, передъ кѣмъ мнѣ не зачѣмъ притворяться,- у меня всегда былъ запасъ добрыхъ чувствъ и живой чувствительности, которыя всегда будутъ удѣломъ людей на столько сильныхъ, что они взберутся же, на какую нибудь вершину послѣ того, какъ имъ долго приходилось барахтаться въ болотѣ нужды. Я не могъ получать отъ семьи и съ родины ничего кромѣ самого ничтожнаго содержан³я. Словомъ, въ то время, я по утрамъ питался маленькимъ хлѣбцемъ, который мнѣ дешевле уступалъ булочнивъ на улицѣ Пти-Л³онъ, потому что хлѣбъ былъ вчерашн³й или третьегоднишн³й; я крошилъ его въ молоко; такимъ образомъ, завтракъ мнѣ обходился всего два су. Я обѣдалъ только черезъ день въ панс³онѣ, гдѣ обѣдъ стоилъ шестнадцать су. Такимъ образомъ я тратилъ всего девять су въ день. Вы отлично также, какъ и я, знаете, какъ трудно мнѣ приходилось насчетъ плауья и обуви. Не знаю, испытываемъ ли мы позже столько горя вслѣдств³е измѣны товарища, сколько испытывали мы съ вами, замѣчая насмѣшливую гримасу, которую строитъ распоровш³йся башмакъ, или слыша, какъ лопается подъ мышкой сюртукъ. Я пилъ только воду, и чувствовалъ великое почтен³е къ кофейнямъ. Зоти казался мнѣ обѣтованной землей, куда имѣютъ право входа только Лукулы латинскаго квартала. "Буду ли я когда нибудь имѣть возможность, спрашивалъ я порою самого себя,- выпить тамъ чашку кофе со сливками, или сыграть парт³ю въ домино?" Словомъ, я работалъ съ яростью, которую мнѣ внушала бѣдность. Я старался скопить положительныя знан³я, чтобъ пр³обрѣсти огромное личное значен³е, и оказаться достойнымъ того мѣста, котораго достигну, выйдя изъ ничтожества.

   Я тратилъ больше на ламповое масло, чѣмъ на хлѣбъ. Свѣтъ, освѣщавш³й мои упорные ночные труды, стоилъ дороже пищи. Борьба была долгая, упорная, безъ утѣшен³я. Я не возбуждалъ къ себѣ симпат³и. Вѣдь для того, чтобъ пр³обрѣсти друзей, надо войти въ сношен³я съ молодыми людьми; требуется нѣсколько су, чтобъ пойти пображничать съ ними, бывать тамъ, гдѣ сходятся студенты. A у меня ничего не было, и никто въ Парижѣ не воображаетъ что ничего значитъ ничего. Когда требовалось объяснить, что я нуждаюсь, у меня въ глоткѣ дѣлалось нериное сжат³е, которое заставляетъ больныхъ думать будто у нихъ комокъ изъ пищевода попалъ въ дыхательное горло. Я потомъ встрѣчалъ господъ, которые родились въ богатствѣ и никогда ни въ чемъ не нуждались, и они не знали слѣдующей задачи тройного правила: молодой человѣкъ относится къ преступлен³ю, какъ монета въ сто су относится къ х. Эти позолоченные дураки говорили мнѣ: Зачѣмъ вы дѣлали долги? зачѣмъ соглашались на тяжелыя услов³я? - они напоминаютъ мнѣ принцессу, которая, узнавъ, что народъ мретъ съ голоду, спросила: "Отчегожь они не покупаютъ себѣ бр³ошей?" Я желалъ бы увидать одного изъ этихъ богачей, которые жалуются будто я дорого беру за операц³и, да я желалъ бы его увидѣть одинокимъ въ Парижѣ, безъ гроша, безъ друга, безъ кредита и принужденнаго ради пропитан³я работать своими руками" Чтобы онъ сдѣлалъ? какъ бы утолилъ свой голодъ? Б³аншонъ, если вы порою замѣчали, что я жестокъ и ѣдокъ, то знайте, я въ то время вспоминалъ свои первыя огорчен³я отъ безчувственности и эгоизма, которыхъ тысячи примѣровъ я видѣлъ въ высокихъ сферахъ; или же я думалъ о тѣхъ препятств³яхъ, которыя воздвигали моему успѣху ненависть, зависть и клевета. Въ Парижѣ, когда извѣстнаго сорта господа замѣтятъ, что вы готовы поставить ногу въ стремя, то одни хватаютъ васъ за полы, друг³е распускаютъ подпругу, чтобъ вы, упавъ свернули себѣ шею; тотъ срываетъ у лошади подкову, этотъ воруетъ у васъ хлыстъ; меньше всѣхъ гадокъ тотъ, кто прямо подходитъ, чтобъ выстрѣлить вамъ въ упоръ. У васъ есть талантъ, милое мое дитя, и вы вскорѣ узнаете жестокую, неустанную борьбу, которую посредственность ведетъ противъ выдающихся людей. Если вы проиграете двадцать пятъ луидоровъ въ вечеръ, то на завтра про васъ скажутъ, что вы игрокъ, и ваши лучш³е друзья станутъ разглашать, будто вы наканунѣ проиграли двадцать пять тысячъ франковъ. Если у васъ заболитъ голова, вы прослывете за дурака. Если вы будете живы въ обществѣ, то прослывете за нелюдима. Если ради того, чтобы противостать полчищамъ пигмеевъ, вы соберетесь съ лучшими своими силами, ваши лучш³е друзья заголосятъ, будто вы хотите захватить все, будто вы имѣете притязан³е властвовать, сдѣлаться тираномъ. Словомъ, ваши достоинства обратятся въ недостатки, ваши недостатки въ пороки, и ваши добродѣтели въ преступлен³я. Если вы спасете кого-нибудь, скажутъ, что вы его уморили; если вашъ больной поправится, будутъ доказывать, что вы его только подлѣчили на время, насчетъ будущаго здоровья; если онъ не умеръ, то умретъ. Споткнулись,- значитъ упали! Изобрѣтите что-нибудь, объявите на что нибудь свое право,- вы человѣкъ, подставляющ³й всѣмъ ножки, хитрецъ, не дающ³й хода молодымъ. И такъ, мой милый, если я не вѣрую въ Бога, то еще меньше вѣрю въ человѣка. Развѣ вы въ моемъ лицѣ не знаете Деплэна вовсе не похожаго на того, котораго всѣ злословятъ? Но не станемъ рыться въ этой кучѣ грязи...

   - Итакъ, я жилъ въ этомъ домѣ, я долженъ былъ работать, чтобы выдержать первый экзаменъ, а у меня не было ни гроша! Вы знаете, я дошелъ до такой крайности, когда про себя говоришь: "Я готовъ продать душу черту!" У меня была надежда. Я ждалъ съ родины цѣлаго чемодана бѣлья, подарка тѣхъ старыхъ тетокъ, которыя совсѣмъ не зная Парижа, заботятся о вашихъ рубашкахъ, воображая, что на тридцать франковъ въ мѣсяцъ ихъ племянникъ лакомится перепелками. Чемоданъ привезли когда я былъ въ университетѣ; за пересылку взяли сорокъ франковъ; швейцаръ, нѣмецк³й сапожникъ, живш³й на антресоляхъ, заплатилъ и оставилъ чемоданъ. Я ходилъ по улицѣ Сенъ-Жерменскихъ рвовъ, что въ Лугахъ, и по улицѣ Медицинскаго факультета, и никакъ не могъ придумать хитрости, какимъ бы образомъ мнѣ добыть чемоданъ не платя сорока франковъ, которые, понятно, я заплатилъ бы продавъ бѣлье. Моя глупость заставила меня догадываться, что у меня одно только призван³е - въ хирург³и. Милый мой, души нѣжныя, силы которыхъ развиваются въ возвышенныхъ сферахъ, не обладаютъ способностью къ интригѣ, богатой средствами и комбинац³ями; ихъ ген³й - случай; онѣ не ищутъ, а встрѣчаютъ. Словомъ, я вернулся ночью какъ разъ въ ту минуту, когда возвращался мой сосѣдъ, водоносъ Буржа, изъ воспитательнаго пр³юта святого Флура. Мы знали другъ друга, какъ знаютъ жильцы, у которыхъ комнаты выходятъ на одну и туже лѣстничную площадку, которые слышатъ, какъ сосѣдъ спитъ, кашляетъ, одѣвается, и наконецъ привыкаютъ другъ къ друту. Мой сосѣдъ объявилъ мнѣ, что домохозяинъ, которому я былъ долженъ уже за три срока, гонитъ меня съ квартиры; завтра мнѣ приходилось убираться. Его самого гнали, благодаря его професс³и. Эта ночь была самой горькой въ моей жизни. Гдѣ взять носильщика, чтобъ перенести мое скудное хозяйство, мои книги? Какъ заплатить носильщику и швейцару? Куда переѣхать? Со слезами я повторялъ эти вопросы, какъ сумасшедш³е повторяютъ свои припѣвы. Я заснулъ. За бѣдность всегда стоитъ божественный сонъ, полный прекрасныхъ видѣп³й. На другое утро, когда я завтракалъ молокомъ съ накрошеннымъ хлѣбомъ, вошелъ Буржа и сказалъ мнѣ дурнымъ французскимъ языкомъ:

   - Господинъ студентъ, я бѣдный человѣкъ, подкидышъ изъ госпиталя св. Флура, у меня ни отца, ни матери, и я не настолько богатъ, чтобъ жениться. И у васъ родныхъ тоже немного, и имущества также. Слушайте, у меня внизу стоитъ ручная телѣжка, которую я взялъ на прокатъ по два су въ часъ, въ ней уложатся всѣ наши вещи; если вамъ угодно поищемъ вмѣстѣ квартиру, потому что насъ обоихъ гонятъ. Да не изъ рая же гонятъ!

   - Знаю я это отлично,- сказалъ я,- но, славный мой: Буржа, я въ очень затруднительномъ положен³и; у меня внизу чемоданъ, въ которомъ на сто экю бѣлья; продавъ его, я могъ бы заплатить и хозяину и то что долженъ швейцару, да у меня нѣтъ и ста су.

   - Э! у меня найдется нѣсколько монетокъ,- весело сказалъ Буржа, показывая мнѣ старый засаленный кожавый кошель.- Незачѣмъ продавать бѣлье.

   Буржа заплатилъ за квартиру и за меня, и за себя, и расплатился со швейцаромъ. Затѣмъ онъ уложилъ нашу мебель и мое бѣлье на телѣжку, и покатилъ ее вдоль улицъ, останавливаясь передъ домами, гдѣ были вывѣшены объявлен³я. Я отправлялся смотрѣть, подходитъ-ли намъ квартира. Въ полдень мы бродили еще по Латинскому кварталу, не найдя ничего подходящаго. Главнымъ препятств³емъ была цѣна. Буржа предложилъ мнѣ позавтракать въ погребкѣ; мы оставили телѣжку у дверей. Подъ вечеръ, я нашелъ во дворѣ Рогана, въ Торговомъ тупикѣ, на верху, подъ крышей, двѣ комнаты, отдѣленныя между собою лѣстницей. Намъ уступили каждую за шестьдесятъ франковъ въ годъ. Вотъ мы и переѣхали, я и мой покорный другъ. Буржа заработывалъ около пятидесяти су въ день, и у него было около ста экю; онъ могъ въ скорости осуществить свою честолюбивую мечту: купить бочку и лошадь. Узнавъ о моемъ положен³и, потому что онъ вывѣдалъ мои тайны съ удивительной хитростью и простодуш³емъ, воспоминан³е о которыхъ доселѣ заставляетъ биться мое сердце, онъ на нѣкоторое время отказался отъ честолюб³я всей своей жизни. Буржа уже двадцать два года продавалъ воду по ведрамъ, и пожертвовалъ сотней экю ради моей будущности.

   Тутъдъ Деплэнъ сильно пожалъ руку Б³аншона.

   - Онъ далъ мнѣ денегъ, чтобъ заплатить за экзамены! Этотъ человѣкъ, мой другъ, понялъ, что у меня было призван³е, и что потребности моего разума важнѣе его. Онъ ходилъ за мной, звалъ меня своимъ птенчикомъ, ссужалъ меня деньгами на покупку книгъ, порою потихоньку входилъ, чтобъ посмотрѣть какъ я работаю; затѣмъ, онъ матерински заботился, чтобъ замѣнить недостаточное и плохое питан³е, на которое я былъ осужденъ, здоровой и обильной пищей. Буржа было около сорока лѣтъ, по обличью онъ походилъ на средневѣковаго горожанина, у него былъ выпуклый лобъ и такая голова, что живописецъ могъ бы взять ее въ натуру для изображен³я Ликурга. Бѣднякъ искалъ на кого-бы излить любовь, которой было полно его сердце; его никогда никто не любилъ, кромѣ собаченки, недавно передъ тѣмъ умершей. Этотъ человѣкъ перенесъ на меня всю свою привязанность; онъ смотрѣлъ на меня какъ на одинокое и страдающее существо; онъ сталъ для меня самой внимательной матерью, самымъ нѣжнымъ благодѣтелемъ; словомъ, идеаломъ той добродѣтели, которая любовалась на самое себя въ его поступкѣ. Когда я встрѣчался съ нимъ на улицѣ, то онъ значительно и съ невыразимымъ благородствомъ взглядывалъ на меня; тогда онъ старался идти такъ, будто ничего не несетъ; онъ, казалось, былъ счастливъ, видя что я здоровъ и хорошо одѣтъ. То была преданность простого народа, любовь гризетки, перенесенная въ возвышенную сферу. Буржа исполнялъ мои поручен³я, онъ будилъ меня ночью въ назначенный часъ, чистилъ мою лампу, натиралъ лѣстничную площадку; онъ былъ и добрымъ слугой, и добрымъ отцомъ, и опрятенъ какъ англ³йская дѣвушка. Онъ завѣдывалъ нашимъ хозяйствомъ.

   Какъ Филопеменъ, онъ пилилъ дрова, и всѣмъ своимъ дѣйств³ямъ придавалъ удивительную простоту, сохраняя при томъ свое достоинство; казалось, онъ понималъ, что цѣль облагораживаетъ все. Когда я разстался съ этимъ славнымъ человѣкомъ и поступилъ интерномъ въ Hôtel-Dieu, я испытывалъ ужь и не умѣю сказать какую мрачную тоску при мысли, что ему нельзя будетъ жить со мною; но онъ утѣшался мыслью, что накопитъ денегъ, необходимыхъ на издержки по получен³ю докторской степени, и взялъ съ меня обѣщан³е навѣщать его въ отпускные дни. Буржа гордился мною, онъ любилъ меня и за меня, и за себя. Если вамъ попадется моя диссертац³я, то вы увидите, что она посвящена ему. Въ послѣдн³й годъ интерната, я заработывалъ столько, что могъ возвратить долгъ этому достойному овернцу, купивъ ему лошадь и бочку; онъ вышелъ изъ себя, узнавъ, что я истратилъ деньги, и тѣмъ не менѣе былъ въ восторгѣ, видя, что его желан³е осуществилось, онъ и смѣялся, и бранилъ меня, смотрѣлъ на бочку и лошадь, и отирая слезы говорилъ мнѣ: "Дурно съ вашей стороны!.. Ахъ, славная бочка! Напрасно вы... а лошадь сильная, точно овернецъ!" Я не видѣлъ ничего трогательнѣе этой сцены, Буржа настоялъ на томъ, чтобъ купить мнѣ отдѣланную серебромъ готовальню съ инструментами, которую вы видѣли у меня въ кабинетѣ; она для меня дороже всего на свѣтѣ. Хотя онъ и былъ опЬяненъ моими первыми успѣхами, но у него никогда не вырвалось ни словечка, ни малѣйшаго жеста, которые бы говорили: "А этотъ человѣкъ всѣмъ мнѣ обязанъ". A безъ него, бѣдность доканала бы меня. Бѣднякъ надрывался ради меня; онъ ѣлъ только хлѣбъ съ чеснокомъ, чтобъ у меня былъ кофе для питья по ночамъ. Онъ заболѣлъ. Вы понимаете, что я проводилъ ночи у его изголовья, въ первый разъ я его вылѣчилъ; но черезъ два года болѣзнь возобновилась, и несмотря на самыя усиленныя старан³я, несмотря на всѣ средства науки, онъ скончался. Никогда о больномъ королѣ не заботились такъ, какъ о немъ. Да, Б³аншонъ, я испытывалъ вещи неслыханныя, чтобъ вырвать его изъ рукъ смерти. Я хотѣлъ, чтобъ онъ жилъ и видѣлъ что вышло изъ его создан³я; чтобъ всѣ его желан³я осуществились, чтобъ выполнить единственный долгъ благодарности, бывш³й у меня на сердцѣ, чтобъ угасить доселѣ сжигающ³й меня огонь.

   - Буржа,- послѣ молчан³я продолжалъ видимо взволнованный Деплэнъ,- мой второй отецъ, умеръ на моихъ рукахъ, оставивъ мнѣ по завѣщан³ю, написанному у публичнаго писца въ тотъ годъ, какъ мы поселились во дворѣ Рогана, все что у него было. Этотъ человѣкъ вѣрилъ слѣпо, какъ угольщикъ, и любилъ Святую Дѣву, какъ любилъ бы свою жену. Ревностный католикъ, онъ никогда ни слова не проронилъ о моемъ невѣр³и. Когда онъ опасно заболѣлъ, то просилъ меня ничего не жалѣть на то, чтобъ онъ получилъ церковное утѣшен³е. Я каждый день заказывалъ обѣдню о его здоровьи. Часто ночью, онъ мнѣ высказывалъ опасен³я за свою будущностъ; онъ опасался, что жилъ не довольно свято. Бѣдняжка! онъ работалъ съ утра до ночи. Кому же и быть въ раю, если только есть рай? Онъ причастился, какъ святой, какимъ онъ и былъ, и его смерть была достойна его жизни. За его гробомъ шелъ только я одинъ. Когда я схоронилъ моего единственнаго благодѣтеля, я сталъ думать, чѣмъ бы воздать ему; у него не было ни семьи, ни друзей, ни жены, ни дѣтей. Но онъ вѣрилъ! у него было религ³озное убѣжден³е,- имѣлъ-ли я право не признавать его? Онъ робко заговаривалъ со мною о заупокойныхъ обѣдняхъ; онъ не хотѣлъ возложить на меня этой обязанности, боясь, что это значило бы требовать платы за свои услуги. Какъ скоро я могъ сдѣлать вкладъ, я внесъ въ церковь святого Сульпиц³я требуемую сумму за четыре обѣдни въ годъ. Въ виду того, что я не могу воздатъ Буржа ничѣмъ, кромѣ какъ исполнен³емъ его благочестивыхъ желан³й, я всегда, какъ служится обѣдня, въ началѣ каждаго времени года, прихожу сюда во имя его и читаю слѣдуемыя молитвы. Съ откровенностью сомнѣвающагося, я говорю: "Боже мой! если есть обитель, куда ты принимаешъ послѣ смерти тѣхъ, кто былъ совершененъ при жизни, то вспомни о добромъ Буржа; если же ему предстоятъ как³я-либо страдан³я, то пошли мнѣ пострадать за него, дабы онъ вошелъ какъ можно скорѣе туда, что мы зовемъ раемъ". Вотъ все, мой милый, что можетъ себѣ дозволить человѣкъ моихъ мнѣн³й. Богъ долженъ быть добръ, онъ не разсердится на меня. Клянусь вамъ, я отдалъ бы все свое состоян³е за то, чтобъ вѣра Буржа вмѣстилась въ моемъ мозгу. Б³аншонъ, лѣчивш³й Деплэна во время его предсмертной болѣзни, не смѣетъ утверждать теперь, что знаменитый хирургъ умеръ атеистомъ. Для вѣрующихъ, быть можетъ, пр³ятна будетъ мысль, что покорный овернецъ откроетъ ему небесныя двери, какъ нѣкогда открылъ ему двери того храма, на фронтонѣ котораго стоитъ: Великимъ людямъ благодарное отечество.

  

   Парижъ, январь, 1836.