Духоборы - О. М. Новицкий. Духоборцы

 

   следствия для самих духоборцев; но тогдашнее время было временем либеральных взглядов; в это время процветали масонские ложи в России, библейские деятели обновляли русскую жизнь евангельской пропагандой и издавались журналы для возбуждения чувства истины, добродетели, любви к отечеству, свободы мысли и совести; сам министр вн. дел Козадавлев, как и сенатор Лопухин, принадлежал к масонам. Понятно, что в такое время могли взглянуть на жалобы духоборцев лишь в духе терпимости и любви христианской. По поводу их прошения Государь Император, чрез комитет министров, 1816 года 10 окт. *) предписал вытребовать от херсонского военного губернатора по жалобе духоборцев объяснение и чтоб они не были изнуряемы под стражею, а напротив оказана была бы им законная защита; министру же духовных дел князю Голицыну поручить войти в ближайшее рассмотрение поступка священника Налимского. Наконец, потому же прошению духоборцев, 9 дек. 1816 г. последовал особый Высочайший рескрипт на имя херсонского военного губернатора следующего содержания:

   "Из двух представлений ваших к управляющему министерством полиции, касательно поселенных в мелитопольском уезде так называемых духоборцев, вижу Я, что вы испрашиваете переселение их с нынешнего места жительства на другое. К таковому представлению побуждаетесь вы донесениями о развратной будто бы их жизни, зловредных для общества правилах и желании рассевать оные между другими. В следствие сего и по поданной со стороны самих духоборцев просьбе о защите их от притеснений, повелел уже Я управляющему министерством полиции снестись с вами о доставлении подробнейших сведений об обстоятельствах, до духоборцев касающихся. При сем Я признаю за нужное

  

   *) Там же.

  

  

   обратить ваше внимание особенным образом на начало и причину переселения сего рода людей из слободско-украинской и других губерний в мелитопольский уезд губернии таврической на Молочные воды. Сие переселение их последовало (как вы и из повеления Моего, данного бывшему новороссийскому губернатору Миклашевскому 25 января 1802 года увидеть можете) частию во уважение претерпенного ими раззорения, частию же в ограждение их от неуместных и напрасных притязаний в отношении к образу их мыслей о религии. Они отделены уже там довольно от непосредственного с прочими жителями сношения и тем распространению сей секты положены пределы. В продолжении нескольких лет по ныне правительство, не получая ни с которой стороны жалоб, ни донесений о беспорядках, имело все причины полагать принятые по сему меры весьма достаточными. Отдаление сих людей от православной греко-российской церкви есть, конечно, с их стороны заблуждение, основанное на некоторых погрешительных заключениях их об истинном богослужении и духе христианства. Сие происходит в них от недостатка в просвещении - ибо "ревность Божию имеют, но не по разуму". Но просвещенному ли правительству христианскому приличествует заблудших возвращать в недра церкви жестокими, суровыми средствами, истязаниями, ссылками и тому подобным? Учение Спасителя мира, пришедшего на землю взыскать и спасти погибшего, не может внушаемо быть насилием и казнями, не может служить к погибели спасаемого, коего ищут обратить на путь истины. Истинная вера порождается благодатию Господнею чрез убеждение, поучением, кротостию, добрыми примерами. Жестокость же не убеждает никогда, но паче ожесточает. Все меры строгости, истощенные над духоборцами в продолжении тридцати лет до 1801 г. не токмо не истребили сей секты, но паче и паче приумножили число последо-

  

  

   вателей ея. Впрочем местные начальства разных губерний отзывались о духоборцах неоднократно весьма выгодным образом со стороны их поведения, хотя и приносили жалобу на отпадение их от православной церкви. Сенаторы Лопухин и Нелединский-Мелецкий, при обозрении ими в 1801 г. слободско-украинской губернии, найдя там сего рода людей, отдали им также во многом справедливость, хотя и не защищали их заблуждений; ибо они судили о них беспристрастным и на любви христианской основанным образом. Все сие обстоятельства показывают довольно ясно, что не о новом переселении сих людей помышлять теперь надлежит, но об ограждении скорее их самих от всех излишних притязаний за разномыслие их в деле спасения и совести, по коему ни принуждение, ни стеснение никогда участия иметь не могут. Переселением таковым судьба их отяготится снова, и они наказаны уже будут по одному доносу, без исследования истины обвинения и доказательств. Благоустроенное правительство ни в каком случае и ни с кем так не поступает и церковь православная, сколь ни желала бы обратить сих отпадших от нее чад к себе, может ли одобрить меры гонения, толико противные духу главы ее Христа Спасителя, оставившего последователям своим сие достопамятное изречение: "аще бы бысте ведали, чтС есть милости хощу, а не жертвы, николи-же убо бысте осуждали неповинных". Руководясь духом сим, духом истинного христианства можно всего лучше успеть в достижении желаемой цели по сему предмету".

   "Колонию поселенцев сих Я поручаю особенному и ближайшему вашему надзору и попечению. Не полагаясь ни на чьи донесения, вы не оставите вникнуть сами без предубеждения во все местные обстоятельства их, узнав в точности их образ жизни и поведение, взирая на них оком беспристрастным попечительного начальника, ищущего

  

  

   пользы правительства во благе частном вверенных ему людей. Участь сих поселенцев должна быть устроена безопасно. Надобно, чтоб они могли почувствовать, что они состоят под охранением и покровительством законов; и тогда только надежнее можно ожидать от них любви и привязанности к правительству и взыскивать исполнения по законам его, кои столь для них благотворны. Если бы открыто было вами, не по одному извету чьему-либо, но действительно на самом деле, что у поселенцев сих укрываются дезертиры, беглые люди, - если бы нашлось несомненно, что они покушаются отвлекать других от общей церкви к своему образу мыслей о религии, тогда обращая силу закона на таковые противозаконные поступки, надлежит положить им преграду. Но и тогда нельзя допустить, чтобы за одного, или нескольких виновников, уличенных в преступлении, отвечало и было истязуемо все общество сих поселенцев, неучаствовавших в оном. При доносах и обвинении в подобных случаях требуется внимательный разбор, от кого сии доносы происходят и какие могли быть побудительные причины к оным. Так и упоминаемые в представлении вашем двое из духоборцев, кои по обращении к православной церкви показали на сие общество разные преступления и свидетельствовали о развратной жизни в оном, могли учинить сие по злобе, или мщению, ибо легко может быть, что они отвергнуты были сами от общества за дурные поступки, или оставили оное из ссоры, или вражды. Одни показания таковых, едва и внимания заслуживающие, не должны служить основанием к наряжению тотчас строгих следствий, к забиранию под стражу, заключению в тюрьмы и истязанию людей, не изобличенных еще ни в каком злом умысле, или проступке. Самое исследование подозреваемого преступления долженствует происходить таким образом, чтобы ни в каком случае невинный не пострадал от оного".

  

  

   "Полагаясь на ваше благоразумие, искренное желание добра и усердие к службе, Я удостоверен, что вы в поручаемом вам чрез сие не оставите сообразоваться во всей точности с изъявленными здесь мыслями Моими и ожидаю всевозможного от того успеха" *).

   Кроме этого Высочайшего указа, замечательного по духу истинно христианского милосердия, даны еще были предписания местным таврическим властям от комитета министров, основанные на Высочайшем повелении от 10 окт. 1816 г. В следствие этих предписаний таврический гражданский губернатор Лавинский сам отправился на Молочные воды, чтобы лично собрать обстоятельные сведения о мелитопольских поселенцах; кроме того отдельно послал туда надежного чиновника для той же цели. Посланный чиновник брал с собою тех двух донощиков, которые обвиняли мелитопольских духоборцев в развратной жизни, держании беглых и пр. Доносители переодетые сами ходили по селениям и по домам, но подозрительных и беспаспортных людей нигде не нашли. Оказалось, что они действительно сделали донос по злобе и из мщения, так как по следствию оказалось, что они действительно выключены были из общества за дурное свое поведение. Капустин, который по обвинению доносителей взят был под стражу и потом выпущен на поруки, не оказался в живых. Не поверив такому заявлению духоборцев, чиповник губернатора с доносителями открывал гроб его, чтоб удостовериться в его смерти, делал строжайшее исследование по этому предмету, но ничего не нашел к подкреплению своего подозрения. Касательно образа жизни и поведения поселенцев посланный чиновник засвидетельствовал губернатору Лавинскому, что они трудолюбивы и не только вообще смирны и добропорядочной жизни, но и не терпят

  

   *) Указ 9 дек. 1816. Пол. собр. зак. Т. XXXII, ст. 26,550.

  

  

   между собою никого порочного. Губернатор Лавинский, доставляя собранные им сведения в министерство вн. дел, полагал с своей стороны необходимым оставить поселенцев на прежнем месте *).

   Между тем херсонский военеый губернатор Ланжерон предписал таврическому губернатору вновь назначить доверенного и расторопного чиновника, который бы разведал, нет ли в мелитопольских духоборческих поселениях беглых крестьян, дезертиров и каторжных, и если окажутся, то всех таковых, равно и придержателей их представить правительству для суждения по всей строгости законов. Для такого расследования таврический губернатор избрал бахчисарайского полицмейстера Ананича. По прибытии в г. Орехов, чиповник отыскал проживающих там однодворца Баева и мещанина Базилевского, обратившихся из духоборческой секты в православие. В то время разъезжали по селениям мелитопольского уезда квартермистры гусарского принца Оранского полка для занятия квартир, и Ананич, воспользовавшись этим случаем, переодел Базилевского в военное платье и под видом рассматривания квартир поручил ему ходить по домам духоборцев и узнавать сомнительных людей, которые ему должны быть все известны. Базилевский, проехав все духоборческие селения, нашел в них, кроме местных жителей, выходцев из заграницы, подозрительных же людей никого не нашел. Тем не менее, посредством заседателя нижнего земского суда забрав всех называющихся выходцами 40 человек духоборцев, он доставил их в Орехов. Но здесь, по расследовании оказалось, что о каждом из 40 человек имеются из таврической исполнительной и казееной экспедиции указы о явке их из заграницы и во-

  

   *) Арх. дело 1816 No 20 стр. 113 и проч.

  

  

   дворении в духоборческих слободах. Они бежали из России прежде издания Всемилостивейшего манифеста 1814 г., возвратились же из заграницы услыхав, что всем бежавшим даруется прощение *).

   Относительно Капустина, отданного мелитопольским уездным судом на поруки, духоборцы полициймейстеру Ананичу заявили, что он 7 ноября 1817 г. в селении "Горелом" помер, а 8-го похоронен. Лично его знавший заседатель Ковтуновский, не удовлетворяясь такими показаниями духоборцев, для лучшего удостоверения, велел вторично открыть гроб для осмотра мертвого тела и нашел открытое тело с русою бородою и усами небритыми, тогда как Капустин был брюнет и бороду и усы брил. Составив акт, по которому вырытое тело не признано за тело Капустина и дано было знать об этом земскому суду. Тогда земский исправник сам отправился в слободу "Горелую" вместе с заседателем Ковтуновским и пригласил с собою ореховского мещанина Базилевского, жившего вместе с Капустиным несколько лет в слободе "Терпение" и поселянина Остринова, знавшего лично Капустина. Перед земским исправником староста и старики духоборцы 11 человек тоже подтвердили, что Капустин 7 ноября умер, а 8-го похоронен. По открытии гроба вновь свидетельствовали при посторонних людях мертвое тело мнимого Капустина, которое нашли несходным с лицем действительного Капустина. По донесению исправника мелитопольский нижний земский суд 25 ноября 1817 года полным присутствием сам отправился на место происшествия, но ничего нового не нашел **). Капустин так и пропал для местных властей, а между тем он жил еще до 1820 года. С некоторого времени жена

  

   *) Там же.

   **) Там же стр. 128.

  

  

   его жила на острове при впадении реки Молочной в азовское море. Он отстоял всего на полмили от селения "Терпение", постоянного местожительства Капустина. Вскоре, под предлогом покупки лошадей, влиятельнейшие духоборцы часто стали брать паспорты и подолгу отсутствовать. Что возбудило подозрение у властей; сделали разыскание как в доме мнимой вдовы, так и в окресностях, но не открыли ничего. Лишь гораздо позже, именно в 1820 г., когда Капустин уже действительно умер, сын меннонита Корниса не вдалеке от прежнего жилища главы духоборцев открыл подземелье, которое по всей вероятности служило ему убежищем в последние дни его жизни. Весьма тесное отверстие, по видимому запиравшееся прежде дверью, вело от реки извилистым ходом в пещеру, в которой помещались кровать и печь. Свет проникал туда сверху чрез досчатую трубу, которая снаружи, на поверхности земли, прикрыта была хворостом *). По смерти Капустина место его в духоборческой общине занял сын его, Василий Калмыков, личность посредственная, не отличавшаяся ни умом, ни характером а потому и не имевшая в ней особенного значения.

   Получив донесение следователя Ананича таврический гражданский губернатор 2-го января 1818 г. лично отправился на Молочные воды, вникал подробно в местные обстоятельства жизни тамошних поселенцев и затем министру вн. дел сообщил о них между прочим следующее: 1) Мелитопольские духоборцы ведут себя кротко и весьма воздержно; у них строго взыскивается с тех, которые вдаются в пьянство; о воровстве и других гласных пороках с самого их переселения на Молочные воды не было и помину. По мелитопольскому уездному и таврическому гражданскому и уголовному суду о них производились дела единственно

  

   *) Haxthaus. Studien. Thl. 1. S. 407.

  

  

   за отступление от православной веры. 2) Все мелитопольские поселенцы весьма трудолюбивы, занимаются обширным земледелием и имеют большое скотоводство, выделывают сукно, ткут холст, делают кушаки и другие нужные для собственного употребления вещи. Есть также у них громадные и хорошего качества конские заводы. 3) На счет укрывательства дезертиров и беглых людей производимо было одно следствие. Были допрошены вышедшие в силу манифеста из-за границы 40 человек поселенцев, по подозрению, что они бежали из военной службы; но по уличении со стороны однодворца Баева и поселянина Базилевского оказались подозрительными только два человека: Фома Гремякин и Осип Голищев, отданные в рекруты - первый в 1806, и последний в 1812 году. 4) Нельзя сказать, чтобы мелитопольские духоборцы занимались распространением образа их мыслей между людьми другого вероисповедания. Прежде в их слободах ежегодно находилось до 60 человек работников греко-российского исповедания из соседних казенных селений; но ни один из них не был совращен в их секту. В кругу мелитопольских слобод лежит казенное селение "Новоалександровское", которое по смежности земель находится в беспрестанном с ними сношении; однакож до сих пор никто из его жителей не перешел в духоборческую секту. 5) Доносители Баев и Базилевский, по единогласному показанию духоборческих стариков, исключены из их общества, первый за утайку ста мерок хлеба, взятого на сохранение у поселянина Строева, а второй просто за воровство. Исключенные из общества, они приняли православие и сделались злейшими врагами прежних своих односельчан *). Таким образом мелитопольские поселенцы по прошению, поданному ими Александру I, совершенно оправдались.

  

   *) Арх. дело 1816 г. No 20 стр. 115.

  

  

   Узнав о такой благоприятной для мелитопольских духоборцев переписке, херсонский военный губернатор Ланжерон взошол к министру вн. дел с новым представлением, в котором изъяснил: "Секту духоборческую я считаю самою опасною для христианской религии и вообще для нравственности, так как последователи ее не раскольники, придерживающиеся христианских правил, но люди не имеющие никакой религии, не имеющие ни церкви, ни священников и не приемлющие таинств. И потому, как я прежде доносил, так и ныне остаюсь при своем мнении, что их следует переселить на другое место, где живут не христиане; ныне же вблизи их находятся казенные и помещичьи деревни, жители которых легко могут быть уловлены в духоборческую ересь, тем больше, что духоборцы всегда стремятся к ее распространению. В просьбе, поданной на Высочайшее Имя и сюда ко мне дошедшей, они писали, что я сказал их депутатам: знаю, знаю, что вы по делу Капустина; не надо, не надо. Слова сии действительно мною сказаны. Вы не знаете Бога и Императора также я сказал; но слова: если бы я был Императором, то бы всех вас побил из пушек и ружей, никогда мною произнесены не были. По этому я покорнейше прошу за ложный донос на меня сделать мне полное удовлетворение". В подкрепление своего взгляда на духоборцев, Ланжерон препроводил министру копию с отношения к нему екатеринославского архиепископа Иова, с мнением которого, писал Ланжерон, я соглашаюсь вполне. А в этом отношении своем архиеп. Иов писал, что "по отзыву его к г. таврическому гражданскому губернатору Бороздину о принятии средств к пресечению толико вредной и душепагубной ереси в течении целого года ничего сделано не было, почему прошу - лжеучителя Капустина и ближайших к нему приверженцев сослать в отдаленные места; для пресечения же столь богопротивной и вредной ереси нужным поставляю

  

  

   присовокупить и то, чтобы 1) всех, объявляющих себя духоборцами, никуда от настоящих их жилищ не отпускать и дачу им для проезда паспортов прекратить; 2) наниматься у них в работы и в услужение под каким бы то ни было предлогом никому из содержащих закон грекороссийского исповедания людям не допускать; 3) всех тех, кои быв сынами православные грекороссийския церкви, вступят в число духоборцев, и в том или сами признаются, или изобличены будут, предавать строгому по закону суждению; и 4) поелику духоборцы сии всегда ищут случая заводить на счет христианской религии споры, то со всеми таковыми, яко нарушителями общего спокойствия поступать по всей строгости законов в пример их собратий: *)

   Но с мнениями графа Ланжерона и архиепископа Иова министр вн. дел не согласился. Прописав целиком их мнения, он в особом докладе комитету министров с своей стороны присовокупил, что гражданский губернатор Лавинский прав, объясняя все происходившее по делу о мелитопольских поселенцах лишь разномыслием о религии и неудовольствием на них за то, что они совратились с истинного пути. Мелитопольские поселенцы, - выражался министр вн. дел, действительно находятся в заблуждении; но вопрос состоит в том: каким образом можно и должно выводить их из заблуждения и обращать на истинный путь? Вопрос этот разрешен Высочайшим указом от 9 декабря 1816 года; а потому и следует местному начальству поступать по точному его смыслу. При подписании журнала по этому делу, в комитете министров 3-го апреля 1817 г. граф Аракчеев, между прочим, объявил: относительно требуемого херсонским военным губернатором удовлетворения за несправедливый будто бы на него донос, Его Императорское Величество

  

   *) Там же стр. 119.

  

  

   изволил отозваться, что "по правилам христианской религии надлежит прощать ближнему всякую обиду".

   Взгляд Ланжерона на духоборцев и требование применения к ним сгрогих мер явно расходились с воззрениями на них Государя Императора и высших правительственных лиц. В последних его представлениях министру вн. дел могло отразиться отчасти и личное раздражение против мелитопольских поселенцев за их жалобу на него Государю. Но в первом представлении о них не мог конечно, участвовать этот мотив. Не руководствовался он, без сомнения, и особенною ревностию к православию, так как он сам был не правоставный, а католик. Остается признать, что он смотрел на дело с государственной точки зрения, которую в последствии усвоило себе и правительство и лет через двадцать признало необходимым применить к мелитопольским духоборцам ту строгую меру, которую он рекомендовал теперь.

   По соседству с мелитопольскими духоборцами жили колонисты меннониты. Они состояли под ведомством особенной, учрежденной там опекунской конторы, которой для управления ими дана инструкция, Высочайше конфирмованная 26 июля 1800 года. Этой инструкцией поставлено конторе в обязанность иметь вообще присмотр и попечение о колониях и заниматься хозяйственными распоряжениями, относящимися к настоящей пользе колонистов и сельской промышленности. Кроме того, опекунской конторе предоставлена внутренняя в колониях полиция, суд и расправа между колонистами, сбор податей и участие в разборе всяких дел, исключая дел по уголовным преступлениям. В 1816 г. повелено было поставить и мелитопольских духоборцев на ряду со всеми другими колонистами, под надзором и наблюдением опекунского начальства и все дела до них, касающиеся передать из министерства полиции, которому до сих пор они подчи-

  

  

   нялись, в министерство вн. дел. Это Высочайшее распоряжение, одновременно с указом военному херсонскому губернатору от 9 декабря, выражено было особо в двух именных указах: во первых, на имя министра вн. дел следующего содержания: "Признал Я за благо повелеть здешнему военному генерал-губернатору, управляющему министерством полиции, передать из сего министерства все дела, до поселенцев мелитопольских касающиеся, в министерство вн. дел. Вы не оставите по сему употребить всевозможного попечения к устроению и сохранению сей колонии на таком основании, чтоб составляющие оную поселенцы исправляя должные повинности пользовались покровительством законов, подобно прочим в новороссийском краю находящимся колонистам". Таким образом мелитопольские духоборцы обособлялись даже преимущественно пред православными и сравнивались с колонистами в особенной об них заботливости. Во вторых, в указе на имя С.-Петебургского военного генерал-губернатора изображено: "При учреждении министерства полиции, ныне вами управляемого, перешли в ведомство оного все дела до раскольников касающиеся, а с ними вместе и колония на Молочных водах. Но как все колонии, поселенные в новороссийском краю, состоят в ведомстве министерства вн. дел, да и наименование означенных мелитопольских поселенцев духоборцами не прилично, то и повелеваю Я впредь именовать их просто поселенцами мелитопольцами, и передать все дела, до них касающиеся, в министерство вн. дел с тем, чтоб и таврическое местное начальство по всем таковым делам относилось к министру внутренних дел" *)

   Как ни велики милости, оказанные Государем мелитопольским духоборцам Его распорижениями от 9 дек. 1816 г.,

  

   *) Указ 1816 дек. 9. Полн. собр. зак. т. XXXIII, 26,551.

  

  

   но и в них они нашли повод к выражению своего неудовольствия. Соединяя с названием духоборец свое толкование борчов духа за все духовное, они слишком дорожили им и гордились, как отличием от православных и разных раскольников, блюдущих и внешнюю сторону религии. Им не понравилось название, общее с прочими их соседями, и потому, по поводу такого переименования их поверенные Гончаров и Сорокин подали министру вн. дел просьбу исходатайствовать им возвращение прежнего названия "Духоборцев". Поверенные объяснили при этом, что название свое они давно заслужили кровию предков их и что с того времени, как о его перемене сделалось известно, они стали подвергаться насмешкам и укоризнам от соседственных с ними жителей. По этой просьбе последовало Высочайшее повеление: "объявить поверенным, что мелитопольским поселенцам не заарещается самих себя именовать и духоборцами" *). Замечательно, что духоборцы, пользуясь постоянною к ним снисходительностию Верховной власти, возымели смелость на Высочайший указ самого Государя принести жалобу тому же Государю и притом достигли желаемого успеха. Но и этим они не удовлетворились. Чрез прежних своих поверенных, Гончарова и Сорокина, в 1817 г. они снова подали Государю Императору, "по согласию всех их слобод прошение, за подписанием в правлении всех вообще жителей, в такой силе, что не желают они переменить своего духоборческого звания, а утверждают единогласно, что если переменено будет их духоборческое звание, то готовы все, не жалея детей своих и нажитого своего имения, за сохранение духоборческого звания пролить кровь свою, как и прежде проливали до освобождения своего" **). Министр ин. дел

  

   *) Арх. дело 1816 г. No 16.

   **) Арх. дело м. в. д. 1816 No 20 стр. 195.

  

  

   Козодавлев, чрез руки которого духоборцы подали свое прошение, приписал такой дерзкий и вызывающий тон этого прошения "ничему иному, как заблуждению и простоте их понятий"; а комитет министров 15 мая 1817 г. положил: "внушить поверенным от мелитопольских поселенцев, что они сами между собою могут именовать себя духоборцами, но не осмеливались бы требовать, чтоб и привительство именовало их так" *). При подписании сего журнала, статс-секретарь Марченко объявил, что Государь Император Высочайше повелеть соизволил: "не входя в особые изъяснения, объявить только означенным поверенным, что мелитопольским поселенцам не запрещается самим себя именовать духоборцами" **).

   В 1818 году, с разрешения Александра 1, посетили духоборцев на Молочных водах, после четырехмесячного пребывания в Петербурге, английские квакеры Вильям Аллен, (W-m Allen) и Этьен Грелье (Et. Grellet), к которым присоединился тоже квакер из Пенсильвании Драйт (Dright). Князь Голицын снабдил их письмами к губернским властям, где рекомендовал их как лиц, близко известных Императору. Естественно, что власти светские и духовные принимали их с почетом. Чрез Москву они отправились на юг России ***). Прибывши на Молочные воды они представились тогдашнему директору меннонитских колоний статскому советнику Конскому, заведывавшему и поселениями духоборческими. Конский представил квакерам список считавшихся тогда главными учителями в духоборческих слободах, из которого видно, что главой у духоборцев был Савелий Капустин, считавшийся "пророком", а главнейшими при нем

  

   *) Там же стр. 217.

   **) Указ 15 мая 1817 г.

   ***) Вестн. Европы 1869 г. окт. стр. 762.

  

  

   наставниками состояли: в Терпении - родной сын Капустина Василий Калмыков, Александр Крылов, Матвей Кучаев, Григорий Маленьков, Кирилл Колесников, Иван Барбин, Фатей Жихарев, Сергей Сухарев, Григорий Ремез, Николай Захаров и Степан Тихонов; в Горелой - Абросим Томилин, Гавриил Сорокин, Иван Остряков, Трофим Калмыков и Ивлий Кудрин; в Ореховке - (или Радионовке) - Семен Перепелкин и сын его Иван Перепелкин; в Богдановке - Яков Перегудов; в Кириловке - Тимофей Худяков, сын его Ивлий, и Иван Ищенков; в Троицкой - Михаил Безлепкин и Михаил Строев и в Спасской - Абрам Самойлов. Капустина не было тогда в колониях; он скрывался, как мы видим, от правительства **). Конский устроил для гостей род торжественного "религиозного диспута" с духоборческими наставниками, которых вызвал из всех слобод на общую сходку. Духоборцы охотно вступили с квакерами в религиозный диспут, который продолжался целых полдня. Диспут был веден посредством переводчиков, а потому для квакеров должны были, конечно, ускользать прямая связь разговора и тонкость речи собеседников; тем не менее ученые гости не могли не дивиться проворству речи, легкости в выражении и той схоластической тонкости, с которою спорившие обходили темные для себя вопросы. Везде, где говорили духоборцы о высших и опасных пунктах учения своей секты, делали это с двусмысленностию и прикрывались мистическими выражениями, которые сделали бы честь самому ловкому софисту. Из учителей духоборческих преимущественно заправляли диспутом Григорий Маленьков и Ремез из "Терпения". По поводу этого диспута Корнис, во время посещения Гакстгаузеном Молочных вод

  

   *) Арх. дело 1816 No 19. Донесение херс. воен. губерн. Ланжерона министру в. дел.

  

  

   (в 1843 г.) рассказал ему следующий анекдот: видя изворотливость в ответах духоборческих учителей, квакеры категорически потребовали от них прямого ответа "да или нет" на вопрос - верите ли вы, что Иисус-Христос есть сын Божий, второе лице св. Троицы? Ответ последовал такой: "мы просто верим что Иисус был добродетельный человек и больше ничего". Услыхав это богохульство, вопрошавший квакер чуть не опрокинулся навзничь и закрыв глаза рукою воскликнул с ужасом: "о тьма!" - Утром на другой день, простившись с ними и Конским, квакеры уехали *). - Духоборцы записали имена гостей и свои беседы с ними. Рассказы об этом свидании еще в 1843 г. были свежи в памяти духоборцев и передавались из уст в уста в духоборческой среде. Не смотря на различие между квакерским и духоборческим учением во многих пунктах, особенно в таком существенном, как учение об Иисусе Христе, квакеры нашли много сходного в религиозных понятиях духоборцев с собственными воззрениями, и потому стали относиться к ним сочувственно. Сочувствие это, между прочим выразилось тем, что в некоторых селениях они внушали крестьянам, будто Государь не без удовольствия примет их намерение обратиться в духоборчество, составляли списки желающих совратиться и обещали представить их Государю **).

   Кроткие меры, предписываемые Александром I относительно духоборцев, не остались без влияния и на православное духовенство. Кротость и миролюбие тем легче переходили к нему от царского престола, что они совершенно согласны с духом учения нашего Спасителя, которого они служители и что ужасы инквизиции никогда не были в обычае нашей

  

   *) Haxthaus. Studien 1. Thl. S. 412-13.

   **) Варадинова Ист. мин. вн. д. книга 8-я, стр. 228.

  

  

   церкви; а строгие меры иногда употреблялись в ней против соблазнителей еретиков по требованию обстоятельств посторонних. Высшая иерархия в самом начале настоящего века являла в своем обхождении с духоборцами дух особенной кротости и любви христианской, побеждала упорство их снисходительностию, противопоставляла заблуждению их одну истину, и самое увещание и вразумление предлагала в виде беседы тихой и спокойной. Такова напр., была беседа с тамбовскими духоборцами в 1802 г. архимандрита Евгения, в последствии митрополита Киевского *). Примеры высших становились законом действования для низших. Вскоре даже те из клира, которые по месту своего пребывания непрестанно обращались с духоборцами и всегда имели случай к спорам, состязаниям, взаимным неудовольствиям, умели сохранить дух терпимости и миролюбия. Вот как говорит об этом один иноверный писатель при обозрении им саратовской губернии, где встречал он между прочими сектами и секту духоборцев, которых смешивали там, как и в других местах, с молоканами. "Поведение духовенства господствующей церкви против существующих сект показывает степень духовного просвещения. В саратовской губернии есть целые деревни, в коих жители следуют учению молоканов. Должно удивляться терпимости духовных, живущих в тех деревнях, где есть российские церкви. Нигде нет примера излишней ревности в обращении духовных, ни ненависти из-за религии. Счастлива страна, где царствует дух такой терпимости'' **). Мы видели только,

  

   *) Записка о разговоре с двумя духоборцами архим. Евгения, бывшего в то время префектом Александро-Невской Акад. см. Чтения в Им. Общ. Новор. и древн. Росс. 1874 г. окт.-дек. кн. 4-я. Смесь стр. 137-145.

   **) Статистич. журнал, изд. Карл. Германом т. 1. Часть 1. Спб. 1806 г. стр. 147-9.

  

  

   что в 1816 г. екатеринославский архиепископ Иов в своем отношении к военному губернатору выразил желание, чтобы местные власти относились с законною строгостию к духоборческой пропаганде; но как пастырь своих овец, и не мог он оставаться равнодушным и безучастным зрителем опасностей от свободного распространения ереси.

   Спасительные меры, употребляемые правительством и духовенством, не всегда оставались бесполезными: некоторые из духоборцев, как напр. в харьковской губернии, возвращены были православной церкви действием пастырских наставленией; другие самою терпимостию православных вразумлялись в своем заблуждении и возвращались к ним с истинным раскаянием: так из Молочных вод, в продолжении трех лет, около сорока семейств духоборцев обратились к православной церкви и переселились оттуда на другое место *). Замечено было, что и многие из них желали бы оставить свое заблуждение, но не решались на перемещение по причине хозяйственных заведений, а на месте своего жительства опасались вражды и мщения от своих собратий. Впрочем, правительство с своей стороны предприняло надлежащие меры к удалению по возможности препятсвий для желающих обратиться от своего заблуждения к церкви православной. Так в 1806 г. правительствующий сенат предписал доводить о таковых до сведения его**), дабы или облегчить для них средства перемещения. если это нужно, или охранить их силою закона по той мере, как они могут подвергаться вражде и мщению других, еще коснеющих в своем упорстве. В том же 1806 г. некоторые из духоборцев, сосланных архангельской губернии в кольскую округу на поселение, заявили, что рас-

  

   *) Отеч. Записк. Свиньина за 1828 г. ч. XXXII, стр. 54-5. А также заявление Ананича тавр. гражд. губернатору 1816 г. Арх. дело 1816 г. No 20 стр. 115.

   **) Указ 1800 г. марта 20 и 1807 дек. 31. Т. XXIX, 22,732.

  

  

   каявшись в своем заблуждении, они обращаются в православную веру; а потому и были возвращены на прежние жилища, - что тогда же предоставлено было правительством всем вообще желающим обратиться в православие *). - Но между возвратившимися из кольского уезда нашлись фанатики, которые не только не раскаялись на самом деле в своем заблуждении, но стали вовлекать в свою ересь и других.-таких упорных сектаторов и распространителей своего учения велено было вторично отослать в кольскую округу, а тех, которые вновь заразились духоборческою ересью, переселить в таврическую губернию на Молочные воды. Вскоре было замечено, что некоторые из духоборцев обращаются по видимому к православию единственно для того, чтоб воспользоваться правом возвращения на прежнее жилище, а потому и распоряжение правительства от 5 апр. 1806 г. было отменено. В земле войска донского приняли духоборческую ересь дворянин сотник Лазарев и некоторые из жителей филиповской станицы. Все они были сосланы в северные части финляндской и олонецкой губернии с женами и детьми, коим было не менее 15-и лет; не достигшие этого возраста дети мужеского пола отправлены в гарнизонные школы, а девочки в женские монастыри **). Сотник Лазарев вскоре раскаялся, возвратился в православие и был прощен, но не отправлен на родину, а определен в полк, для предупреждения "намерения, что отвержение от духоборчества делается в уповании обратиться на прежнее жилище"; при чем Государю угодно было, чтобы о всех оставляющих эту секту было доводимо до сведения Его Величества ***), вероятно, для

  

   *) Указ 1806 г. апр. 12. П. соб. зак. Т. XXIX, 22,092.

   **) Собр. по части раск. Спб. 1858 г. кн. 2 стр. 53-4. Распоряжение 8 янв. 1807.

   ***) Пер. полн. собр. зак. т. XXIX 22,732. Распоряжение 31 дек. 1807 г.

  

  

   определения места жительства и других условий водворения каждого новообращенного, сообразно с обстоятельствами дела. Александр I со времени своего вступления на престол, как мы видели, постоянно оказывал отеческое снисхождение к заблуждениям духоборцев и особенную заботливость о их благосостоянии. Надлежало ожидать, что это снисхождение к их упорному заблуждению, эта заботливость о них тогда, как они восставали против власти, для них благодетельной, немедленно вразумить их и укротить тот дух сопротивления, который частию образовался под влиянием их учения, а еще более утвердился от противоборства внешним притеснениям. Между тем они вскоре доказали, что они еще не способны были ценить такой незаслуженный ими дар Верховной Власти: они хвалились своим страданием за истину, когда были утесняемы; ныне, при нечаянной перемене их бедственной судьбы на мирную и спокойную, твердили между собой, что эта перемена была действием убеждения правительства в истине их учения и что осыпая их милостями, оно ничего больше не сделало, как по праву возмездия отдало им должное. Если одни оставались при этом в спокойном самодовольствии, то другие становились еще более мятежными и дерзскими, чем были прежде; возбуждаемые фанатизмом и не встречая стеснения себе, они, в слепой ревности, поспешили явно проповедывать свои толки и иной раз простирали свою наглость почти до крайности. Так в астраханской губернии в селе "Михайловском" в 1802 г. многие из духоборцев, целыми толпами, с шумом выступили на торжище и открыто начали рассевать свое учение; призванные к суду местного правительства, не только не отступились от своих заблуждений, но и отложились от всякого повиновения и признания над собою высшей власти. Большинство из них пощажено было снисходительностию монарха и только главные виновники этого возмущения, по совершении над ними суда,

  

  

   сосланы архангельской губернии в Колу на поселение. В предписании об этом астраханскому губернатору князю Тенишеву изъяснено, чтобы поселение их было распределено в разных местах, а не вместе и чтобы заседатель Аристов, который вошел с духоборцами в неосторожные и совсем ненужные объяснения и разбирательства о Верховной Власти, удален был от должности со внушением, чтобы и впредь никто не заводил с простым народом таковых нелепых рассуждений *). В 1805 г. екатеринославской губернии, мариупольского уезда, в селе Константиновке появились три человека "великороссийской породы", о которых граф фон-Берг 6 ноября 1806 г. доносил министру вн. дел, что, люди эти, за всеми настояниями, не хотели объявить ни имен своих, ни места рождения, ни своего состояния, что они считают себя за каких-то особняков, которым открыта высшая благодать; они неоднократно повторяли, что беседуют с Богом, что рады потерпеть все истязания лишь бы удостоиться мученического венца и внити в царство небесное. Само собою разумеется, что подобного рода фанатики отличаются обыкновенно и грубостию. Когда губернатор одному из них велел подойти ближе, то он отвечал, что говорить о Боге и законе божием может и издалека. Людей этих окружали толпы народа на улицах, где они гласно проповедывали свои правила и свои претерпения. Легко могло статься, что одни смотрели на них, как на страстотерпцев, какими они себя выдавали, а другие желали узнать у них путь к спасению, каким по их словам, они шествуют. И действительно, мариупольский мещанин Голованов (которого надо отличать от екатеринославского купца Ивана Голованова, перешедшего в 1805 г. на Молочные воды) из духоборцев, живший прежде мирно и покойно и желавший переселиться

  

   *) Указ 1802 г. дек. 6. II. соб. зак. т. XXVII, 20,545.

  

  

  

   на Молочные воды, услыша об них, вдруг переменил свое намерение переселиться, потому что для него теперь везде молочные воды и увлекся примером фанатиков, мнимо-беседующих с Богом *). От 10 дек. 1806 г. министром вн. дел объявлено Высочайшее повеление: "означенных людей и мещанина Голованова, как оказавших неповиновение властям и могущих распространить свое заблуждение другим, сослать в соловецкий монастырь**).

   В 1807 г. в Сибири многие из духоборцев произвели возмутительные действия явным разглашением своих толков ***); но эти мятежные действия не поколебали мудрого правила, которое раз на всегда было принято Августейшим Монархом на заблуждение сего рода: не касались образа их мыслей о вере, не стесняли их совести, а подвергли только тех законному суду, которые сделались преступниками закона, именно, Высочайшим указом предписано было сибирскому генерал-губернатору: "1) Духоборцев, приличившихся в явном соблазне, нарушающем общий порядок и спокойствие, годных отдать в военную службу, причисля их в гарнизонные полки, в сибирских губерниях расположенные, а негодных разослать в работу, - тех, кои не свыше сорока лет, в нерчинские заводы, а которые старее - в казенный селенгинский соляной завод. 2) На будущее время, при подобных разглашениях и соблазнах, с теми духоборцами, кои в том явно приличатся, поступать на сем же основании ****). В 1819 г. несколько крестьян из духоборцев тобольской губернии красноярского округа деревни Дмитри-

  

   *) Арх. дело м. вн. д. 1806 г. No 2.

   **) Там же, лист 11-15.

   ***) Доклад министра вн. д. напечат. в С.-Петербургском журнале 1807 г. мес. сентябрь стр. 34.

   ****) Указ 1807 г. июля 26. П. с. з. т. ХХIХ, 22,571.

  

  

   евской на общественной сходке отказались от участия в построении ограды при приходской церкви, ссылаясь на то, что они образам не молятся, потому что их делали люди, в церковь не ходят, потому что ее строил мужик и что они следуют своей духовной вере, принятой от томского мещанина Федора Бурнашева. На суде в Томске действительно оказалось, что Бурнашев, повсюду рассеивая свое учение, простер свою пропаганду даже на тобольскую губернию. По представлении об этом томского губернатора в комитет министров Высочайше повелено: "Бурнашова немедлено удалить в иркутскую губернию, а на будущее время, в уважение дальних расстояний, дабы виновные не оставались долгое время без действия над ними закона, предавать их немедленно суду, и не за религиозные заблуждения, а за нарушение благочиния и порядка *).

   Пользуясь полною веротерпимостию со стороны правительства, духоборцы с своей стороны пользовались случаями высказывать свою нетерпимость к православию, особен