Шекспир Вильям - Жизнь и смерть короля Ричарда Ii

  

  

   Король Ричардъ II.

   Эдмондъ Ленгли, Герцогъ ²оркск³й, Джонъ Гаунтъ, герцогъ Ланкастрск³й, дяди короля.

   Генри, по прозван³ю Болинброкъ, герцогъ Гирфордск³й, сынъ Джона Гаунта и будущ³й король Генрихъ IV.

   Герцогъ Омерль, сынъ герцога ²оркскаго.

   Мауврэ, герцогъ Норфолькск³й.

   Герцогъ Сорри.

   Графъ Сольсбюри.

   Графъ Бэркли.

   Боши, Бэготъ, Гринъ, приспѣшники короля.

   Графъ Норсомберлендъ.

   Генри Пэрси, его сынъ.

   Лордъ Россъ.

   Лордъ Уиллауфби.

   Лордъ Фитцуотэръ.

   Епископъ Карляйльск³й.

   Игуменъ Уэстминстэрскаго аббатства.

   Лордъ-маршалъ и друг³е лорды.

   Сэръ Пайрси Экстонск³й.

   Сэръ Стэфенъ Скрупъ.

   Начальникъ отряда уэльсцевъ.

   Королева, жена Ричарда II.

   Герцогиня Глостэръ.

   Герцогиня ²оркская.

   Придворныя дамы королевы.

   Лорды, герольды, военачальники, воины, два садовника, тюремщикъ, гонецъ, конюхъ, друг³е придворные и слуги.

  

  

  

   Король Ричардъ. Скажи, почтенный годами лордъ Джонъ Ланкастрск³й, доставилъ-ли ты сюда, согласно данному обѣту, смѣлаго сына своего, Генриха Гирфорда, чтобы онъ могъ лично поддержать свое недавнее и грозное обвинен³е противъ Томаса Маубрэ, герцога Норфолькскаго?

   Гаунтъ. Да, государь, онъ здѣсь.

   Король Ричардъ. Скажи мнѣ также, старался ты выспросить у него, что руководитъ имъ:- застарѣлая-ли вражда или достойное похвалъ чувство вѣрноподданнаго, напавшаго на слѣдъ измѣны?

   Гаунтъ. Насколько я могъ проникнуть въ его мысли, я пришелъ къ заключен³ю, что сыномъ руководитъ желан³е избавить ваше величество отъ грозящей вамъ, - какъ ему мерещится, - опасности, а не застарѣлая вражда.

   Король Ричардъ. Пригласите ихъ обоихъ сюда. Пусть они, стоя лицомъ къ лицу и глядя другъ другу въ угрюмыя очи, оба свободно выскажутъ въ нашемъ присутств³и одинъ свои обвинен³я, другой свое оправдан³е (Нѣсколько придворныхъ уходятъ). Оба они высокомѣрны до крайности, оба склонны къ гнѣву, а, находясь въ ярости, оба становятся глухи, какъ море, и быстры, какъ огонь.

  

  

   Болинброкъ. Пусть долг³е дни и годы счаст³я выпадутъ на долю моему беззавѣтно любимому государю и побѣдителю!

   Норфолькъ. Пусть каждый новый день удваиваетъ счаст³е предъидущаго, пока небеса, завидуя блаженству земли, не увѣнчаютъ безсмерт³емъ вашъ царственный вѣнецъ!

   Король Ричардъ. Благодарю васъ обоихъ, хотя одинъ изъ васъ очевидно только намъ льститъ, какъ это доказываетъ самая причина, по которой вы сюда вызваны, а именно обвинен³е однимъ другого въ измѣнѣ. Кузенъ Гирфордъ, что имѣешь ты сказать противъ Томаса Маубрэ, герцога Норфолькскаго?

   Болинброкъ. Прежде всего, - о, да внесетъ небо мои слова на свои скрижали! - я заявляю, что поступать такъ, какъ я поступаю, меня заставляетъ благоговѣйное, самоотверженное рвен³е вѣрноподданнаго на пользу своего государя усердная забота о его благополуч³и и безопасности, а не чувство злобы или вражды. Теперь, Томасъ Маубрэ, я обращаюсь къ тебѣ. Прислушайся хорошенько къ моему заявлен³ю; за то, что я выскажу, на землѣ отвѣтитъ мое тѣло, а на небесахъ моя безсмертная душа: - ты измѣнникъ, безбожный измѣнникъ, происходишь отъ слишкомъ благороднаго рода, чтобы вести такую гнусную жизнь! Чѣмъ чище и прекраснѣе хрустальный сводъ небесъ, тѣмъ противнѣе кажутся мчащ³яся по немъ тучи. Чтобы еще усилить позорное клеймо, я снова затыкаю тебѣ глотку назван³емъ измѣнника и, если угодно государю дать на это соизволен³е, я, ранѣе чѣмъ уйти отсюда, готовъ доказать моимъ нелживымъ мечемъ справедливость того, что заявляетъ мой языкъ.

   Норфолькъ. Пусть хладнокров³е моего отвѣта не заставитъ заподозрить во мнѣ отсутств³е усерд³я. Настоящее столкновен³е - не состязан³е двухъ женщинъ въ брани; оно не есть ѣдкое соревнован³е двухъ словоохотливыхъ языковъ, могущее разрѣшить возникш³й межъ нами споръ. Кровь кипитъ слишкомъ сильно; ее необходимо охладить, но я не принадлежу къ людямъ, могущимъ похвастаться своимъ невозмутимымъ терпѣн³емъ; я не способенъ слушать, не возражая ровно ничего. Прежде всего я заявляю, что мое глубокое уважен³е къ вашему величеству не дозволяетъ мнѣ дать полную волю свободной своей рѣчи и пришпорить ее, какъ-бы слѣдовало. Безъ такой осторожности, она, вспыливъ, съ удвоенною силою отбросила-бы въ глотку обвинителя слово "измѣна"! Оставимъ въ сторонѣ то, что въ немъ течетъ королевская кровь, что онъ двоюродный братъ вашему величеству, я бросаю ему вызовъ, плюю ему въ глаза, называю его клеветникомъ, гнуснымъ трусомъ и подлецомъ! Чтобы поддержать справедливость моихъ словъ, я готовъ предоставить ему всевозможныя преимущества, если-бы мнѣ для встрѣчи съ нимъ даже пришлось бѣгомъ взбираться на ледяныя вершины Альповъ или на какую-бы то ни было другую неприступную мѣстность, куда еще не дерзала проникнуть нога ни одного англичанина. Пусть до тѣхъ поръ хоть это послужитъ мнѣ оправдан³емъ: - всѣ мои надежды зиждутся на томъ, что онъ лжетъ!

   Болинброкъ. Блѣдный, дрожащ³й трусъ, вотъ тебѣ мой залогъ. Отрекаясь на время отъ родства съ королемъ, я бросаю тебѣ перчатку! Я отстраняю отъ себя свое царственное происхожден³е, отступать передъ которымъ тебя заставляетъ страхъ, а не уважен³е. Если постыдный страхъ не помѣшаетъ тебѣ поднять брошенный мною тебѣ вызовъ, наклонись, а я по всѣмъ правиламъ рыцарства готовъ въ единоборствѣ съ тобою доказать справедливость всего, что сказалъ, и несправедливость того, что ты еще можешь на меня измыслить.

   Норфолькъ. Я поднимаю перчатку и вотъ этимъ мечемъ, которымъ я посвященъ былъ въ рыцари, клянусь, согласно рыцарскимъ правиламъ, отвѣчать на твои нападен³я! Когда же вскочу на коня, пусть мнѣ, если я измѣнникъ или если взялся за оруж³е съ преступною цѣлью, не суждено будетъ съ него сойти!

   Король Ричардъ. Въ чемъ-же именно состоятъ обвинен³я, взводимыя нашимъ кузеномъ противъ Маубрэ? Чтобы заставить только подумать о немъ дурно, вина его должна быть ужасна!

   Болинброкъ. Выслушайте то, что я скажу, а за справедливость сказаннаго я ручаюсь жизнью! Я утверждаю, что Маубрэ получилъ восемь тысячъ червонцевъ, какъ будто для уплаты жалован³я воинамъ, служившимъ вашему величеству. Между тѣмъ, онъ, какъ вѣроломный измѣнникъ и какъ отъявленный негодяй, присвоилъ себѣ эти деньги для личныхъ, гнусныхъ цѣлей. Кромѣ этого, я заявляю, и готовъ подтвердить свои слова съ оруж³емъ въ рукахъ, гдѣ-бы то ни было:- здѣсь-ли, въ иномъ-ли мѣстѣ, или въ самомъ отдаленномъ углу м³ра, куда когда-либо проникалъ взглядъ англичанина, - что за послѣдн³я восемнадцать лѣтъ всѣ измѣны, возникавш³я въ нашемъ королевствѣ, какъ замышляемыя, такъ и приведенныя въ исполнен³е - дѣло вѣроломнаго Маубрэ, источника всѣхъ этихъ козней. Далѣе я говорю и докажу справедливость своихъ словъ при помощи разоблачен³я позорной его жизни, что смерть герцога Глостэра была послѣдств³емъ его замысла, что, возстановивъ противъ герцога его враговъ, онъ, какъ гнусный трусъ, заставилъ другихъ пролить такую-же, ни въ чемъ не виноватую кровь, какъ кровь самого Авеля, теперь изъ глухихъ нѣдръ земли воп³ющую ко мнѣ о мщен³и, требующую правосуд³я и жестокаго возмезд³я, и я, - клянусь честью славныхъ своихъ предковъ! - отомщу вотъ этою рукою или погибну!

   Король Ричардъ. До какой высоты вздымается порывъ его рѣшимости! Что скажешь ты на это, Томасъ Норфолькъ?

   Норфолькъ. О, государь, благоволи отвратить свой взоръ и заставить свой слухъ подвергнуться временной глухотѣ, пока я не выскажу этому негодяю, позорящему королевскую кровь, въ какое негодован³е, въ какой ужасъ приводить и божество, и честныхъ людей подобный гнусный лжецъ!

   Король Ричардъ. Маубрэ, и взглядъ, и слухъ нашъ безпристрастны. Если-бы Гирфордъ былъ мнѣ роднымъ братомъ, даже наслѣдникомъ моимъ и моего престола, а не какъ теперь, сыномъ брата моего отца, клянусь святынею своего скипетра, что никакое самое близкое родство по нашей святой крови не дастъ ему никакихъ преимуществъ и не заставитъ меня покривить въ его пользу моею прямою душею. Онъ такой-же нашъ подданный, какъ и ты, Маубрэ. Представляю тебѣ говорить прямо, безъ всякихъ стѣснен³й.

   Норфолькъ. Если такъ, Болинброкъ, пусть мои слова:- "ты лжешь!" проникнутъ сквозь твое лживое горло до самаго твоего сердца! Три части того, что я получилъ за Кале, я, какъ слѣдовало, распредѣлилъ между войсками его величества; остальную-же, то-есть четвертую часть, я съ соглас³я короля оставилъ себѣ, чтобы покончить счеты и получить то, что мнѣ приходилось получить за послѣднюю мою поѣздку во Франц³ю, куда я отправлялся за королевою. Проглоти-же теперь эту ложь! Что-же касается смерти Глостэра, убилъ его не я; самъ я только забылъ, - на свою бѣду, - и обѣтъ, и свои обязанности. Вамъ-же, благородный лордъ Ланкастръ, вамъ, уважаемый отецъ моего врага, я, правда, однажды разставилъ засаду, злоумышляя на вашу жизнь, и этотъ проступокъ до сихъ поръ тяготитъ мою удрученную душу. Однако, недавно, прежде чѣмъ принять св. Причаст³е, я покаялся во всемъ и надѣюсь, что, въ отвѣтъ на мою горячую мольбу, получилъ отъ васъ полное отпущен³е. Вотъ и всѣ мои проступки. Что-же касается другихъ обвинен³й, всѣ они являются послѣдств³ями злопамятной ненависти злодѣя, безбожника, гнуснѣйшаго выродка, хуже котораго не отыщешь во всей семьѣ предателей! Вотъ это-то обвинен³е я смѣло готовъ поддерживать лично и въ свою очередь бросаю перчатку наглому измѣннику, въ надеждѣ, что омою дворянскую мою честь, проливъ самую чистую кровь, таящуюся въ груди моего врага. Я такъ тороплюсь это сдѣлать, что убѣдительно прошу ваше величество скорѣе назначить день испытан³я.

   Король Ричардъ. Слушайте, воспламененные гнѣвомъ лорды! Предоставьте мнѣ руководить вами. Уладимъ эту ссору безъ кровопролит³я. Хотя я и не врачъ, однако, все-таки предписываю это средство; слишкомъ ожесточенная ненависть наноситъ не въ мѣру глубок³е удары. Простите одинъ другому все, забудьте все. Переговорите между собою и уладьте разноглас³я. Наши врачи увѣряютъ, будто настоящ³й мѣсяцъ не благопр³ятенъ для кровопускан³я. Добрѣйш³й дядя, пусть все это кончится тамъ-же, гдѣ началось. Я успокою Норфолька, а ты своего сына.

   Гаунтъ. Быть примирителемъ прилично моему возрасту. Сынъ мой, верни перчатку герцогу Норфолькскому.

   Король Ричардъ. А ты, Норфолькъ, верни Гирфорду его перчатку.

   Гаунтъ. Что-же ты, Герри, что-же? Когда я приказываю повиноваться долгу, я не привыкъ дважды повторять приказан³е.

   Король Ричардъ. Прими это къ свѣдѣн³ю, Норфолькъ:- мы приказываемъ, слѣдовательно нечего медлить исполнен³емъ.

   Норфолькъ. Я самъ припадаю къ твоимъ стопамъ, мой грозный повелитель! Вся жизнь моя къ твоимъ услугамъ, но не мой позоръ! Вся моя жизнь принадлежитъ моему долгу, но добрую мою славу, которая, несмотря на мою смерть, все-таки останется живою надъ моею могилою, ты не принудишь меня принести въ жертву пятнающему стыду. Здѣсь мнѣ всюду воздвигаютъ преграды! Меня порочатъ, унижаютъ, отравленными шпорами наносятъ моей душѣ ядовитая раны, которыхъ не залечитъ ни одинъ цѣлебный бальзамъ, кромѣ крови, истекшей изъ груди противника, распространившаго весь этотъ тлетворный ядъ!

   Король Ричардъ. Изступлен³ю слѣдуетъ противодѣйствовать! Давай сюда перчатку! Львы должны укрощать леопардовъ.

   Норфолькъ. Да, но львы не изгладятъ пятенъ на кожѣ леопарда. Возьмите на себя мой срамъ, и я откажусь отъ вызова. Дорогой, дражайш³й мой властелинъ! самое безцѣнное сокровище во время земной жизни - незапятнанная честь. Когда честь утрачена, мы - только позолоченная глина или разукрашенная грязь. Честь - этотъ драгоцѣнный камень, заключенный въ ларцѣ за десятью замками, является мужественнымъ сердцемъ въ царственной груди. Честь моя - моя жизнь! Отнимите у меня ее, и жизнь моя погибла! Итакъ, высокочтимый властелинъ, дозвольте мнѣ защищать свою честь; живу я только для нея, изъ-за нея и умру.

   Король Ричардъ. Кузенъ, возврати перчатку; подай примѣръ послушан³я ты.

   Болинброкъ. Да избавитъ Богъ мою душу отъ такого чернаго грѣха. Могу-ли я на глазахъ отца явиться съ опущеннымъ забраломъ, или со страхомъ блѣднѣющаго нищаго склонить свое прирожденное велич³е передъ наглостью этого труса? Нѣтъ, ранѣе, чѣмъ мой языкъ дерзнетъ возвести на мою честь такой незаслуженный позоръ, я своими зубами откушу это гнусное оруд³е позора и, пока изъ него точится еще кровь, словно пятнающ³й стыдъ, выплюну прямо въ лицо Маубрэ (Гаунтъ уходитъ).

   Король Ричардъ. Такъ какъ мы, очевидно, рождены не для того, чтобы примирять, а чтобы приказывать; такъ-какъ мы не въ силахъ примирить васъ, будьте готовы въ Ковентри, въ день Св. Ламберта, отвѣчать за себя своею жизнью. Тамъ ваши копья и мечи должны будутъ доказать, кто правъ, кто виноватъ въ вашей постоянно возрастающей ненависти. Когда намъ нельзя успокоить васъ, мы предоставимъ суду Бож³ю опредѣлить, кому должны достаться честь побѣды, а ты, лордъ-маршалъ, прикажи нашимъ герольдамъ приготовиться, чтобы надлежащимъ образомъ упорядочить это междоусобное столкновен³е.

  

   Гаунтъ. Повѣрь, близость моего кровнаго родства съ Глостэромъ вооружаетъ меня противъ палачей, отнявшихъ у него жизнь, несравненно сильнѣе, чѣмъ всѣ твои возгласы. Однако, такъ какъ власть, обязанная карать за преступлен³е, находится въ тѣхъ-же рукахъ, которыя его совершили, и когда мстить за него мы не въ силахъ, поручимъ небесамъ святое дѣло мести. Когда они увидятъ, что время для кары настало на землѣ, они разольются надъ головами виновныхъ цѣлымъ ливнемъ жгучихъ возмезд³й.

   Герцогиня Глостэръ. Неужто привязанность къ брату не въ состоян³и взволновать тебя сильнѣе? Неужто эта привязанность не можетъ воспламенить твоей остывшей старческой крови? Воѣ семеро сыновъ Эдварда, - а ты одинъ изъ нихъ, - представляли собою семь великолѣпныхъ сосудовъ наполненныхъ одною священною кровью, семь пышныхъ отпрысковъ, выросшихъ отъ одного и того-же корня. Нѣкоторые изъ этихъ сосудовъ опорожнила въ своемъ течен³и сама природа; нѣкоторые отпрыски подрѣзала судьба. Но онъ, мой Томасъ, онъ, ненаглядный мой супругъ, онъ, жизнь моя, мой Глостэръ, этотъ сосудъ, весь полный священной крови Эдварда, былъ разбить, и заключавшаяся въ немъ кровь пролита! Эта цвѣтущая вѣтвь, выросшая отъ царственнаго корня, была подкошена злодѣйски. При этомъ украшавшая эту вѣтвь лѣтняя листва безвременно увяла, сокрушенная рукою зависти и кровавою сѣкирою уб³йства! О, Джонъ Гаунтъ, его кровь была твоею кровью! Ты былъ зачатъ на томъ-же ложѣ, какъ и онъ, выношенъ тѣмъ-же чревомъ; то же вещество, отлившееся въ ту же форму и сдѣлавшее изъ него мужа, послужило вамъ обоимъ источникомъ жизни. Хотя ты продолжаешь и жить, и дышать, но ты самъ убитъ въ лицѣ твоего брата. Такъ равнодушно относиться къ уб³йству родного брата, бывшаго живымъ подоб³емъ твоего отца, значитъ въ значительной степени мириться со смертью этого отца. Не называй этого терпѣн³емъ, Гаунтъ! Въ данномъ случаѣ нами должно владѣть не терпѣн³е, а отчаян³е! Такъ безучастно относиться къ гибели брата, значитъ открывать уб³йцамъ доступъ и въ твою беззащитную грудь, научать ихъ, какъ слѣдуетъ расправиться и съ тобою самимъ. То, что называется терпѣн³емъ у людей толпы, въ душахъ болѣе высокихъ получаетъ назван³е вялой и безцвѣтной трусости. Что-же сказать тебѣ еще? Лучшимъ средствомъ, чтобы сохранить собственную твою жизнь, послужитъ месть за уб³ен³е брата.

   Гаунтъ. Рѣшен³е этого спора принадлежитъ Богу, потому что виновникъ уб³йства - Бож³й помазанникъ, принявш³й помазан³е на глазахъ у Создателя. Если уб³йство было преступлен³емъ, пусть за него накажутъ небеса. Я же никогда не буду въ силахъ поднять вооруженную руку противъ оруд³я небесъ.

   Герцогиня Глостэръ. Къ кому-же послѣ этого обращаться мнѣ съ жалобой?

   Гаунтъ. Къ Всевышнему, защитнику и покровителю вдовъ.

   Герцогиня Глостэръ. Хорошо! Прощай, старый Джонъ Гаунтъ! Отправляйся въ Ковентри смотрѣть, какъ вступятъ въ единоборство мой племянникъ Гирфордъ и свирѣпый Маубрэ. О, если-бы всѣ неправды, жертвами которыхъ палъ мой мужъ, скопились около копья Гирфорда такъ, чтобы это копье проникло въ грудь палача - Маубрэ! Если-же, на наше несчаст³е, первый натискъ не удастся, пусть всѣ грѣхи Маубрэ придадутъ его тѣлу такую тяжесть, что спинной хребетъ его взмыленнаго коня переломится, а самъ всадникъ, сброшенный въ грязь, сдѣлается жертвой племянника моего Гирфорда! Прощай, старикъ. Жена покойнаго твоего брата должна окончить жизнь въ объят³яхъ вѣрной своей подруги-скорби.

   Гаунтъ. Прощай, сестра. Мнѣ надо отправиться къ Ковентри. Пусть благополуч³е послѣдуетъ и за тобою и останется при мнѣ.

   Герцогиня Глостэръ. Еще одно слово: - скорбь отскакиваетъ отъ того мѣста, куда падаетъ, не потому, чтобы она была пуста и легковѣсна, но потому, что она слишкомъ тяжела. Я прощаюсь съ тобою ранѣе, чѣмъ успѣла высказать хоть что-нибудь вполнѣ убѣдительное, такъ какъ горе не кончается тогда, когда оно, повидимому, излилось вполнѣ... Передай привѣтъ моему брату Эдмонду, герцогу ²оркскому... Ну, теперь, кажется, все... Нѣтъ, не уходи еще такъ скоро:- можетъ-быть, я еще что-нибудь припомню... Скажи ему... Но что-же именно? Скажи ему, чтобы онъ скорѣе навѣстилъ меня въ Пдеши. Увы! Что увидѣлъ бы тамъ добрый, старый Герцогъ ²оркск³й?- ничего, кромѣ опустошенныхъ жилищъ, оголенныхъ стѣнъ, безлюдныхъ службъ, а такъ-же плитъ, по которымъ уже давно не ступаетъ нога человѣка? Что онъ услышитъ? Ничего, кромѣ горькихъ моихъ возгласовъ и стоновъ! Напомни же ему обо мнѣ. Однако, если онъ боится разстроить себя видомъ вѣчно пребывающаго тамъ горя пусть лучше не пр³ѣзжаетъ. Полная глубокаго, неисцѣлимаго отчаян³я, я удалюсь отсюда, что бы одиноко умереть. Это послѣднее прости, которое посылаютъ тебѣ мои переполненные слезами глаза! (Уходятъ).

  

  

   Лордъ-Маршалъ. Скажите, лордъ Омерль, Герри Гирфордъ уже вооружился?

   Омерль. Да, вооружился вполнѣ и въ яромъ нетерпѣн³и ждетъ минуты, чтобы вступить въ бой.

   Лордъ-Маршалъ. А герцогъ Норфолькъ, бодрый и дышащ³й отвагой, только ожидаетъ призывного возгласа трубъ.

   Омерль. Если бойцы готовы, значитъ остается только дождаться прибыт³я короля.

  

  

   Король Ричардъ. Маршалъ, спроси у каждаго изъ единоборцевъ его имя, и зачѣмъ онъ прибылъ сюда въ полномъ вооружен³и? Заставь также каждаго показать подъ присягой, что онъ считаетъ свое дѣло справедливымъ.

   Лордъ-Маршалъ. Отъ имени Бога и государя требую, чтобы вы сказали, кто вы такой и зачѣмъ явились сюда съ ногъ до головы облеченнымъ въ боевые доспѣхи? Говорите правду, согласно вашему зван³ю и данному вами обѣту рыцарства. Пусть каждому защитой служатъ небо и его собственное мужество.

   Норфолькъ. Я Томасъ Маубрэ, герцогъ Норфолькъ. Явился я сюда, чтобы исполнить священный обѣтъ, отъ измѣны которому да избавятъ небеса каждаго рыцаря! Явился я за тѣмъ, чтобы передъ Богомъ, передъ королемъ и передъ ожидающимъ меня потомствомъ очистить свое честное имя отъ клеветъ, взводимыхъ на него герцогомъ Гирфордомъ. Явился я за тѣмъ, чтобы при помощи Бога и собственнаго оруж³я доказать противнику, что онъ измѣнникъ противъ Бога, противъ короля и противъ меня самого. Пусть въ этомъ честномъ бою небо послужитъ мнѣ защитой!

  

  

   Король Ричардъ. Маршалъ, спроси у этого вооруженнаго рыцаря, кто онъ и зачѣмъ явился сюда закованнымъ въ военные доспѣхи? Однако, согласно нашему закону, спроси у него прежде всего, насколько справедлива причина, заставившая его прибѣгнуть къ оруж³ю?

   Лордъ-Маршалъ. Какъ тебя зовутъ и зачѣмъ явился ты сюда, передъ лицо короля Ричарда, на изготовленное по его королевскому приказан³ю ристалище? Противъ кого явился ты сражаться и изъ-за чего? Отвѣчай, какъ подобаетъ настоящему рыцарю, и да хранятъ тебя небеса!

   Болинброкъ. Я родомъ Генри Гирфордъ, герцогъ Ланкастрск³й и Дэрби. Я, при помощи небесъ и собственнаго своего мужества, готовъ доказывать здѣсь, на этомъ ристалищѣ, что Томасъ Маубрэ, герцогъ Норфолькск³й - гнусный и опасный измѣнникъ передъ лицомъ небесъ, передъ лицомъ короля Ричарда и предо мною. Такъ какъ я вступаюсь за правое дѣло, небо да послужитъ мнѣ защитой!

   Лорд-Маршалъ. Пусть никто, подъ страхомъ смертной казни, не дерзнетъ переступить за загородку поля, кромѣ маршала и другихъ должностныхъ лицъ, обязанныхъ присутствовать при единоборствѣ, дабы наблюдать за правильностью боя!

   Болинброкъ. Лордъ-маршалъ, позвольте мнѣ облобызать руку моего государя и преклонить колѣно передъ его величествомъ, такъ какъ теперь оба ми, и Маубрэ, и я самъ, подобны двумъ путникамъ, обѣтомъ обрекшимъ себя на долгое и трудное паломничество. Затѣмъ, дозвольте намъ торжественно и отъ души проститься съ нашими многочисленными друзьями.

   Лордъ-Маршалъ. Государь, обвинитель, желая исполнить всѣ свои обязанности вѣрноподданнаго, шлетъ вамъ свой привѣтъ; онъ проситъ позволен³я поцѣловать руку вашему величеству и проститься съ присутствующими друзьями.

   Король Ричардъ. Мы сами сойдемъ съ этихъ ступеней и заключимъ его въ своя объят³я. Кузенъ Гирфордъ, такъ какъ дѣло твое правое, желаю тебѣ выйти побѣдителемъ изъ царственнаго единоборства. Прощай, близк³й мнѣ по крови Герри. Если сегодня прольется эта кровь, намъ останется только оплакивать ее, но отомститъ за убитаго мы будемъ не въ состоян³и.

   Болинброкъ. О, нѣтъ! Если я сдѣлаюсь жертвою копья Маубрэ, пусть ни одинъ благородный глазъ не позоритъ себя слезою обо мнѣ! Я съ такою-же увѣренностью выступаю противъ Маубрэ, съ какою соколъ, разсѣкая крыльями воздухъ, набрасывается на мелкую птицу (Маршалу). Уважаемый и любимый искренно лордъ, примите мой прощальный привѣтъ, также, какъ ты, кузенъ Омерль. Хотя мнѣ предстоитъ имѣть дѣло со смертью, я не только не ощущаю слабости или страха, но даже чувствую себя помолодѣвшимъ и радостно дышу полной грудью. Какъ на англ³йскихъ пирахъ самыя вкусныя и сладк³я яства являются подъ конецъ, такъ я приберегаю къ концу самыя сладк³я ощущен³я (Гаунту). А ты, земной виновникъ моего рожден³я на свѣтъ, чей молодой духъ возродился во мнѣ, своими молитвами удвой силу моего оруж³я и помоги ими одержать побѣду, которая была-бы иначе слишкомъ трудна. Пусть твои благословен³я заострятъ стальное мое копье и придадутъ ему мощь пробить латы Маубрэ, превративъ ихъ въ слабый, уступчивый воскъ, чтобы доблестная побѣда сына еще разъ покрыла новымъ блескомъ имя отца.

   Гаунтъ. Да поможетъ тебѣ небо въ праведномъ твоемъ дѣлѣ! Будь при нападен³и такъ-же быстръ, какъ молн³я, и пусть твои удвоенные удары, какъ одуряющ³е раскаты грома, съ удвоенною силою обрушиваются на шлемъ твоего злокозненнаго врага. Заставь кипѣть свою молодую кровь, будь доблестенъ и сохрани жизнь.

   Болинброкъ. Да послужатъ мнѣ защитниками моя правота и Св. Георг³й (Садится).

   Норфолькъ. Какую-бы участь ни приготовляло мнѣ правосуд³е судьбы, здѣсь долженъ жить или умереть честный, безупречный подданный короля Ричарда, безконечно преданный его престолу. Никогда еще ни одинъ плѣнникъ не сбрасывалъ съ себя цѣпей рабства и вновь не хватался за золотую и ничѣмъ не стѣсняемую свободу съ такою радостью, съ какою моя трепещущая отъ гнѣва душа готова пиромъ отпраздновать побѣду надъ противникомъ. И вы, всемогущ³й государь, и вы, товарищи мои, пэры Англ³и, услышьте изъ моихъ устъ желан³е вамъ долгихъ лѣтъ счастья. Такъ-же смѣло, такъ же радостно иду я на единоборство, какъ на веселую игру! У того, кто сознаетъ себя правымъ, сердце спокойно.

   Король Ричардъ. Прощай, милордъ; я съ удовольств³емъ вижу, что въ твоихъ взглядахъ с³яютъ мужество и доблесть. Маршалъ, вели трубить сигналъ: пусть бой начинается (Король и лорды занимаютъ прежн³я свои мѣста).

   Лордъ-Маршалъ. Герри Гирфордъ, герцогъ Ланкастрск³й и Дэрби, прими изъ моихъ рукъ это копье. Пусть самъ Богъ явится защитникомъ твоего права!

   Болинброкъ (Вставъ). Такъ же твердо разсчитывая на это право, какъ на неприступную башню, я съ полною надеждою восклицаю "Аминь!"

   Лордъ-Маршалъ (Одному изъ должностныхъ лицъ). Отнесите копье Томасу, герцогу Норфолькскому.

   1-й герольдъ. Генри Гирфордъ, герцогъ Ланкастрск³й и Дэрби стоитъ здѣсь за Бога, за своего государя и за самого себя. Онъ готовъ признать себя лжецомъ и клеветникомъ, если не докажетъ, что Томасъ Маубрэ, герцогъ Норфолькск³й, опорочилъ себя измѣною противъ Бога, противъ короля и противъ него, Гирфорда, поэтому безстрашно вызываетъ его на единоборство.

   2-й герольдъ. Здѣсь стоитъ Томасъ Маубрэ, герцогъ Норфолькск³й, готовый признать себя лжецомъ и негодяемъ, если не обѣлитъ себя и не докажетъ, что Генри Гирфордъ, герцогъ Ланкастрск³й и Дэрби заклеймилъ себя измѣною противъ Бога и короля, а клеветою противъ него самого. Поэтому онъ безбоязненно и нетерпѣливо ожидаетъ знака вступить въ единоборство.

   Лордъ-Маршалъ. Трубы, подавайте сигналъ! Противники, выступайте впередъ! (Трубы гремятъ). Остановитесь, король бросилъ на арену свой жезлъ!

   Король Ричардъ. Пусть каждый изъ нихъ сниметъ съ себя шлемъ, возвратитъ копье и вернется снова на прежнее мѣсто. Мы отойдемъ въ сторону, а трубы пусть гремятъ до тѣхъ поръ, пока мы не вынесемъ враждующимъ нашего приговора (Продолжительные звуки трубъ. Король говорить противникамъ). Подойдите ближе и выслушайте, что рѣшилъ нашъ совѣтъ, дабы землѣ нашей страны не пришлось впитывать въ себя ту-же дорогую кровь, которую она же вскормила, и дабы наши взоры не были омрачены печальнымъ зрѣлищемъ ранъ, наносимыхъ междуусобицей близкимъ и намъ, и другъ другу лицамъ, мы, - полагая, что надѣленныя орлиными крыльями гордость и злоба завистливаго соревнован³я своими громкими возгласами, громомъ трубъ, раскатами барабановъ и рѣжущимъ ухо бряцан³емъ оруж³я, нарушающ³я тихо дремлющ³й миръ нашей страны, словно ребенокъ, безмятежно спящ³й въ колыбели, - могли только однѣ заставить васъ смутить этотъ миръ, а насъ вынудить ступать по крови нашихъ предковъ, - изгоняемъ васъ, на основан³и всего сказаннаго, изъ предѣловъ нашего государства. Ты, кузенъ Гирфордъ, подъ страхомъ смертной казни за ослушан³е, не увидишь нашего прекраснаго королевства, пока весна дважды пять разъ не изукраситъ нашихъ полей. До тѣхъ поръ ты, изгнанникъ, будешь попирать ногами тропинки чужихъ странъ.

   Болинброкъ. Пусть исполнится ваша воля! Единственнымъ утѣшен³емъ будетъ мнѣ служить то, что солнце, с³яющее для васъ здѣсь, не перестанетъ свѣтить и мнѣ, что золотые лучи его, удѣляемые вамъ, будутъ такъ-же согрѣвать и позлащать мое изгнан³е.

   Король Ричардъ. На твою долю, Норфолькъ, выпадаетъ болѣе суровый приговоръ, и произнести его мнѣ совсѣмъ не легко. Срокъ твоего изгнан³я не опредѣлится медленно тянущимися часами времени: мы приговариваемъ тебя навѣкъ проститься съ всякою надеждой увидать дорогую родину, если ты не желаешь лишиться жизни.

   Норфолькъ. Высокочтимый государь, приговоръ вашъ крайне суровъ, и я никакъ не ожидалъ услыхать его изъ устъ вашего величества. Онъ отбрасываетъ меня въ предѣлы крайняго ничтожества. Болѣе справедливой оцѣнки моихъ заслугъ ожидалъ я отъ васъ, государь, а не безжалостной необходимости дышать воздухомъ чужой страны. Родной свой языкъ, на которомъ изъяснялся цѣлыхъ сорокъ лѣтъ, я вынужденъ теперь забыть, поэтому языкъ мой для меня то же, что скрипка или лютня съ оборванными струнами. Онъ тоже, что или запертый въ футляръ инструментъ, или такой, что надо большое искусство, чтобы извлекать изъ него звуки. По вашему приказан³ю, государь, мои зубастыя челюсти и губы должны держать мой языкъ въ надлежащемъ повиновен³и; пошлое, безчувственное, безгласное невѣжество должно отнынѣ служить ему тюремщикомъ. Я слишкомъ взрослъ, чтобы ласкаться къ груди своей кормилицы, слишкомъ взрослъ для того, чтобы изображать изъ себя школьника. Что-же послѣ этого - вашъ приговоръ, какъ не безмолвная смерть, которая отнимаетъ у моего языка вѣян³е родного духа?

   Король Ричардъ. Перестань возмущаться! Послѣ нашего рѣшен³я, твои жалобы являются слишкомъ запоздалыми.

   Норфолькъ. Если такъ, мнѣ придется отвратить свои взоры отъ свѣта родины и всю остальную жизнь проводить въ уныломъ мракѣ безразсвѣтной ночи (Собирается уходить).

   Король Ричардъ. Вернись! Тебѣ предстоитъ дать еще клятву. Положите обѣ ваши изгнанныя руки на мой царственный мечъ и клянитесь тѣмъ вѣрноподданничествомъ, которое вы обязаны сохранять относительно Бога; отъ вѣрноподданничества же намъ васъ освобождаетъ изгнан³е... Итакъ, клянитесь свято исполнить обѣтъ, котораго мы отъ васъ потребуемъ. Вотъ, въ чемъ заключается обѣтъ, который вамъ предстоитъ дать во имя чести и передъ лицомъ Бога: - никогда, даже подъ вл³ян³емъ личнаго влечен³я, не сближаться въ изгнан³и, никогда не встрѣчаться лицомъ къ лицу, не писать одинъ къ другому, не привѣтствовать одинъ другого издали, никогда не стараться укротить мрачную бурю вашей семейной вражды, никогда не замышлять, никогда не предпринимать никакихъ враждебныхъ дѣйств³й ни противъ насъ лично, ни противъ нашихъ подданныхъ.

   Болинброкъ. Клянусь!

   Норфолькъ. Клянусь и я!

   Болинброкъ. Еще одно только слово, Норфолькъ, но слово, сказанное врагомъ! Если-бы король предоставилъ намъ поступить, какъ мы того хотѣли, душа котораго-нибудь изъ насъ въ настоящую минуту уже блуждала-бы въ воздушномъ пространствѣ. Она такъ-же была-бы изгнана изъ нашего тѣла, какъ теперь наше тѣло изгнано изъ этой страны. Такъ, ранѣе, чѣмъ навсегда покинуть это королевство, покайся въ своихъ измѣнахъ! Когда тебѣ предстоитъ такой дальн³й путь, не уноси съ собою гнетущей тяжести, обременяющей твою душу.

   Норфолькъ. Нѣтъ, Болинброкъ! Если я былъ когда-либо измѣнникомъ, пусть мое имя вычеркнется изъ книги жизни, и самъ я буду изгнанъ изъ небесныхъ селен³й, какъ изгнанъ теперь отсюда. Но что такое ты самъ, знаетъ и небо, знаемъ и мы съ тобою, да и король, какъ я боюсь, узнаетъ это слишкомъ скоро. Прощайте, государь! Съ этой минуты я не могу заблудиться на пути, потому что всѣ дороги въ м³рѣ, кромѣ возвратнаго пути въ Англ³ю, мнѣ открыты. (Уходитъ).

   Король Ричардъ. Дядя, я вижу, какъ въ твоихъ глазахъ, словно въ зеркалѣ, отражается скорбь твоего сердца. Эта скорбь изъ срока изгнан³я твоего сына вычеркнула цѣлыхъ четыре года. (Болингброку). По прошеств³и шести холодныхъ зимъ, являйся къ намъ, кузенъ, обратно изъ изгнан³я, и мы примемъ тебя съ распростертыми объят³ями.

   Болинброкъ. Какое большое пространство времени заключается въ одномъ короткомъ словѣ! Четыре медленныя зимы и четыре радостныя весны уничтожаются однимъ словомъ;- до того могуче дыхан³е королей.

   Гаунтъ. Благодарю моего государя, что онъ, ради меня, сокращаетъ на четыре года срокъ изгнан³я моего сына; но мало пользы принесетъ мнѣ такое сокращен³е, потому что ранѣе, чѣмъ тѣ шесть лѣтъ, которыя онъ вынужденъ провести вдали отъ меня, успѣютъ перемѣнить свои мѣсяцы и исполнить обычное свое течен³е, мой свѣтильникъ, лишенный масла, и мое пламя затмятся навсегда во мракѣ вѣчной ночи; крошечный огарокъ мой догоритъ до конца и померкнетъ, а слѣпая смерть не дозволитъ мнѣ еще разъ увидать моего сына.

   Король Ричардъ. Полно, дядя, тебѣ еще остается много лѣтъ жизни.

   Гаунтъ. Ты, король, не можешь удлинить моей жизни ни на одну минуту. Сократить ее, давъ на меня обрушиться великому горю и лишивъ меня ночного отдыха, ты, разумѣется, можешь; но дать мнѣ прожитъ хоть одинъ лишн³й день ты не въ силахъ. Ты можешь помогать годамъ бороздить мое лицо морщинами, но не въ состоян³и остановить ни одной морщины на ея пути. Твое слово заодно съ годами можетъ ускорить мою смерть, но, когда я умру, вся твоя царственная власть не возвратитъ мнѣ дыхан³я жизни.

   Король Ричардъ. Твой сынъ изгнанъ по приговору мудраго совѣта, отчасти одобренному собственнымъ твоимъ языкомъ; теперь-же ты какъ будто относишься съ негодован³емъ къ нашему правосуд³ю.

   Гаунтъ. Яства, сладк³я на вкусъ, вызываютъ при своемъ перевариван³и въ желудкѣ кислую отрыжку. Вы, государь, назначили меня въ составъ судей, но мнѣ было бы гораздо легче, если-бы вы спросили, какого я мнѣн³я объ этомъ, какъ отецъ. О, если-бы дѣло шло о постороннемъ, а не о моемъ сынѣ, я былъ-бы снисходительнѣе. Я заботился только о томъ, чтобы меня не упрекнули въ лицепр³ят³и, и вотъ, благодаря собственному моему рѣшен³ю, вся остальная жизнь моя разбита! Я все надѣялся, что кто-нибудь изъ васъ замѣтить, что я не въ мѣру суровъ, и этою надеждою разбилъ всю свою жизнь. Но вы дали волю моему говорившему противъ воли языку и тѣмъ заставили меня говорить противъ себя-же самого.

   Король Ричардъ. Прощай, кузенъ; простись и ты съ нимъ, дядя. Мы изгоняемъ его на шесть лѣтъ, и онъ немедленно долженъ отсюда удалиться (Вмѣстѣ съ свитою уходитъ при звукахъ трубъ).

   Омерль. Прощай, кузенъ. То, чего ты не можешь сообщить намъ лично, пусть повѣдаетъ намъ бумага о мѣстѣ твоего пребыван³я.

   Лордъ-Маршалъ. Съ вами, милордъ, я еще не прощаюсь, потому что намѣренъ проводить васъ до крайнихъ предѣловъ этого королевства.

   Гаунтъ. Зачѣмъ ты до того скупъ на слова, что даже не отвѣчаешь на привѣтъ друзей?

   Болинброкъ. У меня слишкомъ мало времени даже для того, чтобы какъ слѣдуетъ проститься съ тобою, отецъ. Какъ бы проворно ни дѣйствовалъ мой языкъ, онъ не выскажетъ безконечнаго горя, переполняющаго мое сердце.

   Гаунтъ. Твое горе ограничивается только отсутств³емъ на время.

   Болинброкъ. За отсутств³емъ радости, сердце переполнено однимъ только горемъ.

   Гаунтъ. Что значатъ шесть лѣтъ? Они протекутъ быстро.

   Болинброкъ. Да, для людей, наслаждающихся счаст³емъ, но горе превращаетъ каждый часъ въ цѣлые десятки часовъ.

   Гаунтъ. Вообрази, будто изгнан³е - по собственной волѣ и для собственнаго удовольств³я предпринятое путешеств³е.

   Болинброкъ. Сердца не обманешь: оно разразится безконечными вздохами, зная, что это путешеств³е не добровольное, а вынужденное.

   Гаунтъ. Смотри на предстоящ³й тебѣ скорбный путь, какъ на дорогу къ достижен³ю безцѣннаго сокровища, долженствующаго озолотить тебя при возвращен³и.

   Болинброкъ. Нѣтъ, скорѣе каждый мой тяжелый шагъ станетъ напоминать мнѣ, что я удаляюсь отъ дорогого мнѣ сокровища! Мнѣ предстоитъ трудное изучен³е чужестранныхъ дорогъ, а когда это испытан³е кончится, чѣмъ я въ состоян³и буду похвалиться, кромѣ того, что я былъ поденщикомъ страдан³я?

   Гаунтъ. Каждое мѣсто, которое небеса окидываютъ своимъ взглядомъ, для ока мудраго человѣка является надежною пристанью. Научись разсуждать такъ у необходимости, ибо ничто не можетъ научить разсуждать такъ здраво, какъ необходимость. Перестань думать, будто король тебя изгналъ, но вообрази, будто самъ ты изгналъ короля. Горе сильнѣе гнететъ тамъ, гдѣ замѣчаетъ, что ему не умѣютъ сопротивляться. Поѣзжай! Говори себѣ, что не король тебя изгналъ, а я посылаю тебя за поисками чести. Или вообрази, будто надъ нашимъ отечествомъ тяготѣетъ смертельная зараза, и будто ты самъ добровольно бѣжишь отсюда, отыскивая болѣе благораствореннаго воздуха. Предположи, будто все самое тебѣ дорогое лежитъ на томъ пути, по которому ты направляешься, а не тамъ, откуда ты ѣдешь. Вообрази, будто поющ³я птицы - музыканты; трава, которую ты попираешь ногами - цвѣточный коверъ на полу приготовленнаго для пиршества зала, цвѣты - прекрасныя женщины, а твои скитан³я - движен³я упоительнаго танца. - Кусающей скорби менѣе предоставляется возможности впиваться зубами въ сердце того, кто надъ нею смѣется или обращаетъ не нее мало вниман³я.

   Болинброкъ. О, кому поможетъ воображен³е удержать въ рукахъ раскаленное желѣзо, какъ-бы онъ ни старался увѣрить себя, будто онъ находится на ледяныхъ вершинахъ кавказскихъ горъ? Развѣ, представивъ себѣ изобильный пиръ, заглушишь въ желудкѣ мучительное ощущен³е голода? Развѣ, валяясь голымъ на декабрьскомъ снѣгу, вообразишь себѣ знойное лѣто? Нѣтъ, нѣтъ! Представлен³е себѣ прекраснаго дѣлаетъ дурное еще болѣе невыносимымъ. Ядовитый зубъ скорби тогда именно и причиняетъ самую сильную боль, когда онъ только кусаетъ, а не прокусываетъ насквозь.

   Гаунтъ. Идемъ, идемъ-же, мой сынъ! Я наставлю тебя на предстоящ³й путь. Если-бы я былъ такъ-же молодъ какъ ты, и находился въ твоемъ положен³и, я-бы не захотѣлъ остаться здѣсь.

   Болинброкъ. И такъ, родная земля, прощай! Безцѣнная страна, прости! Ты была моею матерью, моею кормилицею и до сихъ поръ носишь меня на себѣ. Куда-бы ни привели меня мои скитан³я, хотя я и изгнанникъ, но я все таки могу хвалиться тѣмъ, что я настоящ³й, прирожденный англичанинъ (Всѣ уходятъ).

  

  

   Король Ричардъ. Мы сами это замѣтили. Кузенъ, Омерль, какъ далеко проводилъ ты великаго Гирфорда?

   Омерль. Если вамъ, государь, угодно называть герцога Гирфорда великимъ, я отвѣчу, что проводилъ его до большой дороги.

   Король Ричардъ. Много слезъ было пролито на прощан³е?

   Омерль. Очень мало, государь. Разставан³е было очень холодное, и развѣ только одинъ суровый сѣверо-восточный вѣтеръ пробуждалъ въ нашихъ глазахъ спавш³я въ нихъ слезы.

   Король Ричардъ. Что говорилъ нашъ кузенъ на прощанье?

   Омерль. Сказалъ одно только слово:- "прощайте". А такъ-какъ моему сердцу было противно осквернять это слово, я ловко съумѣлъ притвориться, будто удручающее меня горе такъ велико, что слова мои нейдутъ съ языка и скорбью похоронены въ могилу. Чортъ возьми! Если бы короткое слово "прощай" могло удлинить часы его изгнан³я и прибавитъ годы къ этому слишкомъ кратковременно