Шекспир Вильям - Ромео и Джульетта

кателя должностей, и онъ нюхомъ чуетъ доходное мѣсто, а иной разъ она щетинкой, вырванной изъ хвоста поросенка, пощекочетъ въ ноздрѣ спящаго аббата, и ему снится двойной десятинный сборъ. Промчится она по шеѣ солдата, и ему грезится, будто онъ перерѣзываетъ непр³ятельское горло, снятся приступы, засады, исполинск³е клинки и кубки, впятеро объемистѣе обыкновенныхъ, слышится барабанный бой. Солдатъ вздрагиваетъ и просыпается. Въ испугѣ онъ прочитываетъ одну молитву-другую и засыпаетъ снова. Та-же самая Мебъ заплетаетъ по ночамъ лошадямъ гривы, а такъ-же и людямъ перепутываетъ волосы, намазывая ихъ какою-то скверною клейкою жидкостью, такъ-что расчесать ихъ становится не только невозможно, но и опасно. Эта-же вѣдьма давить дѣвушекъ, когда онѣ спятъ на спинѣ, и первая научаетъ ихъ чувствовать на себѣ постороннюю тяжесть; тѣмъ она подготовляетъ ихъ къ исполнен³ю настоящаго назначен³я женщины. Она-же...

   Ромео. Перестань, Меркуц³о! Довольно! Ты говоришь вздоръ.

   Меркуц³о. Нѣтъ, не вздоръ. Я говорю о снахъ, объ этихъ чадахъ празднаго мозга, которыя въ сущности ничто иное, какъ нелѣпая игра воображен³я; эта игра настолько-же лишена какого-нибудь прочнаго основан³я, какъ и воздухъ, и она настолько-же измѣнчива, какъ вѣтеръ, то ласково, какъ теперь, вѣющ³й съ юга, то вдругъ оборачивающ³йся лицомъ къ увлаженному росою югу и, разсвирѣпѣвъ, начинающ³й дуть съ неистовою злобой.

   Бенвол³о. Вѣтеръ, о которомъ ты говоришь, кажется, уноситъ у васъ изъ головы всѣ наши планы. Ужинъ, вѣроятно, теперь уже окончился, и мы, пожалуй, явимся слишкомъ поздно.

   Ромео. А я, напротивъ, боюсь, не слишкомъ-ли рано. Мою душу гнететъ предчувств³е, что нѣчто недоброе, еще таящееся въ нѣдрахъ моей звѣзды, приступитъ къ своимъ всесокрушающимъ дѣян³ямъ; оно поведетъ за собою страшную развязку, жертвой которой сдѣлается жизнь, бьющаяся у меня въ груди, и приведетъ меня къ преждевременной смерти. Но пусть тотъ кормч³й, который управляетъ моею судьбою, направить мой парусъ! Идемте, веселые друзья!

   Бенвол³о. Бейте въ барабаны (Всѣ уходятъ.)

  

   1-й слуга. Гдѣ Сотейникъ? Что-же онъ не помогаетъ убирать? Должно-быть, облизываетъ тарелки. Онъ только это и знаетъ.

   2-й слуга. Когда всѣ чистыя должности поручены одному иди двоимъ, а они не успѣваютъ вымыть рукъ, дѣло всегда выйдетъ очень грязное.

   1-й слуга. Прочь табуреты. Уберите буфетъ и смотрите за серебряною посудою (Одному изъ слугъ). Припрячь мнѣ кусокъ марципана да впусти Сусанну и Нэлли. Эй, Антон³о Сотейникъ!

   3-й слуга. Что нужно?

   1-й слуга. Тебя ждутъ, спрашиваютъ, зовутъ, ищутъ повсюду, а тебя нигдѣ нѣтъ.

   3-й слуга. Не могу-же я быть и здѣсь, и тамъ, и всюду. Ну, ребята, живѣе за дѣло. Кто останется послѣднимъ, тому все, что осталось (Уходятъ въ глубину. Появляются оба Капулетти, гости u маски).

   Мл. Капулетти. Добро пожаловать, господа! Дамы, не страдающ³я мозолями на ногахъ, желаютъ съ вами потанцовать. Кто-же изъ васъ, дорог³я гостьи, откажется отъ танцевъ? Если-же которая-нибудь станетъ жеманиться и отказываться, я приму присягу, что у нея болятъ мозоли. Этимъ я затрогиваю васъ за больное мѣсто? Не такъ-ли? (Входятъ друг³е замаскированные гостѣ). Добро пожаловать, господа! Было время, когда и я, прикрывъ лицо маской, нашептывалъ любовныя рѣчи на ухо красивымъ дамамъ и дѣвицамъ. Дамамъ и дѣвицамъ нравились мои рѣчи. Но время это, увы, прошло, прошло! прошло!.. Добро пожаловать, синьоры. Эй! музыканты, играйте... Балъ начинается... Очистите мѣсто для танцевъ!.. Синьорины, выступайте впередъ (Музыка играетъ. Начинаются танцы. Младш³й Капулетти обращается къ слугамъ). Побольше огней! Убрать столы совсѣмъ, да потушить каминъ; здѣсь становится слишкомъ жарко. (Увидавъ старшаго Капулетти.) А, дорогой дядюшка, наконецъ-то! Я уже терялъ надежду увидать васъ сегодня. Но радость видѣть васъ тѣмъ сильнѣе, чѣмъ она неожиданнѣе. Сядьте, любезный дядюшка, такъ-какъ время, когда мы оба танцовали, къ сожалѣн³ю, миновало. А сколько времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ мы съ вами были въ послѣдн³й разъ подъ масками?

   Ст. Капулетти. Лѣтъ тридцать будетъ. Да, клянусь Пресвятой Дѣвой, не менѣе.

   Мл. Капулетти. Нѣтъ, не можетъ быть, чтобы такъ давно. Гораздо меньше. Мы, вѣдь, въ послѣдн³й разъ танцовали на свадьбѣ Люченц³о, а это какъ разъ въ Духовъ день; съ тѣхъ поръ прошло не болѣе двадцати пяти лѣтъ... Мы оба были въ маскахъ.

   Ст. Капулетти. Нѣтъ, больше. Его сыну уже полныхъ тридцать лѣтъ.

   Мл. Капулетти. Какъ вы можете это говорить? Его сынъ еще два года тому назадъ былъ несовершеннолѣтнимъ.

   Ромео (Одному изъ слугъ). Кто эта синьорина, осчастливливающая вотъ того молодаго человѣка, идя съ нимъ подъ руку?

   Слуга. Не знаю, синьоръ.

   Ромео (Глядя на Джульетту). Какъ хороша! Она своимъ присутств³емъ заставляетъ огни горѣть свѣтлѣе! На фонѣ черной ночи она является безцѣнною жемчужиной въ ухѣ эѳ³опа. Такая красота слишкомъ цѣнна, чтобы обладать ею; она слишкомъ дорога для земли. Она, когда сравнишь ее съ другими красивыми женщинами, кажется бѣлоснѣжною голубкой среди воронъ. Когда она окончитъ танецъ, выслѣжу, гдѣ ея мѣсто, подойду, и моя осчастливленная рука коснется ея руки... Сердце мое, любило-ли ты до сегодняшняго дня? Зрѣн³е мое, поклянись, что нѣтъ! До нынѣшняго вечера я не видывалъ настоящей красоты.

   Тибальдо. Я узнаю его по голосу; онъ непремѣнно Монтекки. Пажъ, принеси мнѣ шпагу. Какъ! Этотъ наглецъ дерзнулъ подъ прирыт³емъ безобразной маски явиться сюда, чтобы своимъ присутств³емъ издѣваться надъ нашимъ пиромъ и позорить его. Клянусь честью нашего рода, что убить этого дерзкаго мальчишку не было-бы грѣхомъ.

   Мл. Капулетти. Что съ тобою, племянникъ? Ты рвешь и мечешь... Изъ-за чего?

   Тибальдо. Дядя, здѣсь одинъ изъ нашихъ враговъ - Монтекки. Этотъ наглецъ осмѣлился явиться сюда, чтобы дразнитъ насъ и надругаться надъ нашимъ пиромъ.

   Мл. Капулетти. Это, кажется, юный Ромео?

   Тибальдо. Да, гнусный Ромео.

   Мл. Капулетти. Угомонись, любезный племянникъ; оставь его въ покоѣ. Онъ ведетъ себя вполнѣ прилично, какъ настоящ³й дворянинъ. Говоря по правдѣ, Верона гордится имъ, считая его благовоспитаннымъ и во всѣхъ отношен³яхъ прекраснымъ юношей. Я за всѣ сокровища этого города не согласился-бы, чтобы его хоть чѣмъ-нибудь обидѣли у меня въ домѣ. Поэтому, вооружись терпѣн³емъ и не обращай на него вниман³я. Я такъ хочу, и если мое желан³е имѣетъ для тебя цѣну, перестань хмуриться. Во время пира это неприлично.

   Тибальдо. Все прилично, когда въ числѣ гостей есть негодяй. Я этого не стерплю.

   Мл. Капулетти. Однако, вынужденъ будешь стерпѣть, задорный мальчуганъ! Пусть его остается; я такъ рѣшилъ. Вѣдь хозяинъ дома не ты, а я. Ты не стерпишь этого? Полно! Иди ты - прости Господи! - намѣренъ всполошить моихъ гостей, поднять сумятицу, разыгрывая изъ себя первое лицо въ домѣ?

   Тибальдо. Однако, дядя, это позоръ!

   Мл. Капулетти. Полно, полно! - Ты наглый мальчишка... Тебѣ такая выходка обошлась-бы очень дорого. Я знаю, что говорю. Вздумалъ, - чортъ возьми! - бѣсить меня! Нашелъ-же минуту... Ты нахалъ! хоть, ради стыда, угомонись, или... (Слугамъ). Поболѣе огней! (Тибальдо)... или я съумѣю заставить тебя угомониться. (Гостямъ). Ну, веселѣй, веселѣй, друзья мои!

   Тибальдо. Я дрожу всѣмъ тѣломъ отъ упорной борьбы между вынужденнымъ терпѣн³емъ и кипящею во мнѣ яростью. Уйду пока; но сладость вторжен³я сюда скоро обратится для него въ горькую желчь.

   Ромео (Джульеттѣ). Если я своею недостойною рукою осквернилъ святыню, я готовъ наложить на себя сладкую епитимью; позвольте моимъ губамъ, - двумъ краснѣющимъ пиллигримамъ, - загладить грубость прикосновен³я нѣжнымъ поцѣлуемъ.

   Джульетта. Напрасно добрый пиллигримъ такъ сурово относится къ своей рукѣ. Она выказала только похвальную набожность. И у святыхъ есть руки, къ которымъ прикасаются пиллигримы, и это прикосновен³е равносильно святому поцѣлую паломника.

   Ромео. Но у праведницъ есть губы и у пиллигримовъ тоже.

   Джульетта. Да, пиллигримъ; но эти губы предназначены для молитвъ.

   Ромео. Если такъ, безцѣнная праведница, позволь и губамъ сдѣлать то же, что сдѣлала рука. Онѣ молятъ тебя; внемли-же ихъ мольбѣ; иначе ихъ вѣра превратится въ отчаян³е.

   Джульетта. Праведницы остаются неподвижны даже н тогда, когда къ нимъ взываютъ не напрасно.

   Ромео. Пусть-же праведница останется неподвижной, пока я не буду вполнѣ убѣждать, что мольбы мои дѣйствительно услышаны. (Цѣлуетъ ее въ губы). Теперь уста праведницы стерли съ моихъ губъ ихъ прегрѣшен³е.

   Джульетта. А мои уста сохранили для себя прегрѣшен³е пиллигрима.

   Ромео. Мое прегрѣшен³е праведница сохранила для себя?... О, какъ сладокъ этотъ грѣхъ! Я умоляю праведницу вернуть мнѣ его снова. (Цѣлуетъ ее вторично).

   Джульетта. Пиллигримъ цѣлуетъ, какъ по книгѣ (Входитъ кормилица).

   Кормилица. Синьорина, тебя на пару словъ зоветъ твоя матушка. (Джульетта направляется къ синьорѣ Капулетти).

   Ромео. А кто ея мать?

   Кормилица. Кто-же этого не знаетъ? - Ее мать - хозяйка этого дома, предобрая, преумная и предобродѣтельная женщина. Ея дочь, съ которою вы разговаривали, выкормила я. Скажу вамъ только одно: - счастливъ будетъ тотъ, кому достанется такое сокровище (Кормилица отходитъ въ сторонy).

   Ромео. Она изъ рода Капулетовъ! Дорого-же мнѣ это обойдется. Моя жизнь въ залогѣ у врага.

   Бенвол³о. Пора уходить; пиръ окончился.

   Ромео. Къ сожалѣн³ю, кажется, именно такъ... (Про себя) и въ ту минуту, когда внутренное мое смятен³е дошло до крайнихъ предѣловъ.

   Мл. Капулетти. Нѣтъ, дорог³е гости, не удаляйтесь такъ рано. Для васъ еще готовится легкая и довольно простенькая закуска... Вы все-таки стоите на своемъ? Если такъ, благодарю васъ всѣхъ за посѣщен³е... Всѣхъ, всѣхъ благодарю за посѣщен³е. Покойной ночи. Эй, факеловъ сюда побольше! Я, я отправляюсь въ постель. (Увидавъ старшаго Капулетти). Прощайте, дядя. Часъ уже не ранн³й; усталъ я и иду отдохнуть. (Всѣ уходятъ, кромѣ Джульетты и кормилицы).

   Джульетта. Посмотри сюда, кормилица: кто этотъ молодой синьоръ?

   Кормилица. Сынъ и наслѣдникъ старика Тибер³о.

   Джульетта. А этотъ, что выходитъ теперь?

   Кормилица. Если не ошибаюсь, это молодой Петруч³о.

   Джульетта. А вотъ этотъ, что отказался танцовать?

   Кормилица. Не знаю.

   Джульетта. Поди, спроси, кто онъ. (Кормилица уходитъ). Если онъ женатъ, могила будетъ моимъ брачнымъ ложемъ.

  

  

   Кормилица. Его зовутъ Ромео; онъ единственный сынъ Монтекки нашего закоснѣлаго врага.

   Джульетта. Единственная моя любовь истекаетъ изъ единственной моей ненависти. Не зная, кто онъ, я увидала его слишкомъ рано, но узнала это уже слишкомъ поздно. Печальная выпала мнѣ доля: - я обречена любить ненавидимаго врага.

   Кормилица. Что ты? Что ты говоришь?

   Джульетта. Отрывокъ откуда-то. Мнѣ его прочиталъ танцовавш³й со мною кавалеръ. (За сценой кто-то зоветъ Джульетту).

   Кормилица. Сейчасъ, сейчасъ!.. Всѣ гости уже разошлись по домамъ; пойдемъ и мы. (Уходятъ. Появляется хоръ).

   Хоръ. Прежняя любовь лежитъ на смертномъ одрѣ; вмѣсто нея новая страсть воцарилась въ сердцѣ юноши. Та, изъ-за которой влюбленный юноша стоналъ и готовъ былъ умереть, при сравнен³и съ Джульеттой, перестала быть въ его глазахъ красавицей. Теперь Ромео любимъ тою, въ которую влюбился самъ; оба они очарованы взаимными взглядами. Ему во что-бы то ни стало необходимо излить свои горести передъ мнимою своею непр³ятельницею, а она, уклоняясь отъ его признан³й, еще вѣрнѣе ловить его на опасную удочку любви. Она считаетъ его своимъ врагомъ, а Ромео не безъ труда находитъ случай излить передъ нею потокъ тѣхъ переполненныхъ страстью рѣчей, которыя свойственны всѣмъ влюбленнымъ, потому что Джульетта, - хотя и она влюблена не менѣе, чѣмъ онъ, - всячески уклоняется отъ дальнѣйшихъ встрѣчъ. Однако, страсть, время и случай дадутъ имъ познать неизмѣримое блаженство и неизмѣримыя страдан³я. (Уходитъ).

  

   Ромео. Могу-ли я не стремиться сюда, когда вся душа моя здѣсь? Вернись вспять, унылая земля, и сама отыскивай свое сердце. (Влѣзаетъ на ограду и соскакиваетъ въ садъ. Входятъ Бенвол³о и Меркуц³о).

   Бенвол³о. Ромео, другъ Ромео. Эй! гдѣ ты?

   Меркуц³о. Повѣрь, что онъ умнѣе насъ съ тобою: клянусь жизнью, онъ, должно быть, вернулся домой и теперь лежатъ уже въ постели.

   Бенвол³о. Однако, я видѣлъ, какъ онъ побѣжалъ сюда и, взобравшись на ограду, соскочилъ въ садъ. Добрый Меркуц³о, окликни его.

   Меркуц³о. Мало того, что окликну, стану даже его заклинать. Эй, слушай, причудливый безумецъ Ромео, пылающ³й страстью влюбленный, отзовись! Дай о себѣ знать хоть однимъ вздохомъ, произнеси хоть одинъ стишокъ, и я буду удовлетворенъ. Да, только вздохни, произнеси так³е стишки: - "Огонь любви горитъ въ крови, скажи хоть одно ласковое слово по адресу кумушки моей - Афродиты или ругни хорошенько ходящаго съ завязанными глазами сына ея и наслѣдника, плутишку Купидона, который, несмотря на слѣпоту, такъ вѣрно попалъ въ цѣль, когда король Кофетуа увидалъ дочь нищаго и влюбился въ нее". Ни отвѣта, ни привѣта; ни слуха, ни духа! Умеръ онъ, что-ли? Теперь примусь за заклинан³я. Откликнись, Ромео! Заклинаю тебя сверкающими глазами Розалины, ея высокимъ лбомъ, ея румяными губками, ея маленькою ножкою, стройными икрами, дрожащими ляжками и смежными съ ними помѣстьями, явись въ собственномъ своемъ видѣ или хоть откликнись.

   Бенвол³о. Онъ непремѣнно разсердится, если услышитъ.

   Меркуц³о. За что тутъ сердиться. Другое дѣло, если бы я своими заклинан³ями вызвалъ какого-нибудь другого духа, заставилъ его осѣдлать Розалину и до тѣхъ поръ ѣздить на ней, пока она сама его не сброситъ; тутъ дѣйствительно было-бы за что разсердиться. Теперешнее мое заклинан³е честно и благородно и, прибѣгая къ имени его возлюбленной, я только стараюсь вызвать его самаго.

   Бенвол³о. Онъ, должно быть, затѣмъ спрятался въ чащѣ деревьевъ, чтобы ночь соотвѣтствовала его собственному настроен³ю духа. Любовь его слѣпа и къ ней всего болѣе идетъ мракъ.

   Меркуц³о. Если любовь слѣпа, ей никогда не попасть въ цѣль. Онъ, вѣроятно, сидитъ теперь подъ чашковымъ деревомъ и мечтаетъ, чтобы его возлюбленная явилась передъ нимъ въ видѣ плода этого дерева, какъ его шутя и смѣясь называютъ молодыя дѣвушки, когда онѣ однѣ. Желалъ-бы, отъ души желалъ-бы, чтобы она была такимъ плодомъ, а ты - ну, хоть бы дулей. Покойной ночи, Ромео. Я ухожу къ себѣ на складную кровать. Ночевать на воздухѣ? - нѣтъ, слуга покорный; слишкомъ холодно и сыро... Идемъ, Бенвол³о.

   Бенвол³о. Идемъ. Напрасно было бы его искать, когда онъ самъ отъ насъ прячется. (Уходятъ).

  

  

   Ромео. Пусть надъ сердечными ранами подшучиваетъ тотъ, кто никогда самъ ихъ не испыталъ. (Въ окнѣ на верху показывается Джульетта). Что за чудный свѣтъ зас³ялъ въ томъ окнѣ? Оно востокъ, а Джульетта солнце. О, восходи, чудное солнце! Затми своимъ с³ян³емъ завистливую луну, которая уже и теперь блѣднѣетъ отъ злости, что ты - только одна изъ ея нимфъ, - затмѣваетъ красотою самую богиню. Сбрось съ себя печальный и блѣдный нарядъ ея дѣвственныхъ прислужницъ; щеголять въ немъ могутъ только глупыя дѣвушки!.. О, сбрось, сбрось-же его!.. Вотъ она - владычица моей души, моя любовь! Если-бы она это знала! Она говоритъ хоть и безъ словъ; что-жь изъ этого? - вмѣсто нея самой, говорятъ ея глаза, я найду отвѣтъ на ея рѣчи!.. Нѣтъ, я слишкомъ самонадѣянъ, воображая, будто она своими чудными глазами говоритъ со мною: двѣ лучезарнѣйш³я звѣзды, занятыя чѣмъ-то другимъ, упросили эти глаза пос³ять на небѣ до ихъ возвращен³я, или, можетъ-быть, сами звѣзды вселились въ ея глазныя впадины? Ярк³й румянецъ ея ланитъ заставляетъ блѣднѣть самыя звѣзды, какъ блѣднѣетъ свѣтильникъ, когда с³яетъ солнце. Если-бы ея глазамъ отвести мѣсто на небесахъ, они разлили-бы так³е громадные потоки свѣта, что запѣли-бы птицы, вообразивъ, будто ночь уже миновала... Вотъ она склонилась щекою къ рукѣ... О, зачѣмъ я не перчатка на этой рукѣ; ея щека прислонилась бы тогда ко мнѣ!

   Джульетта. Горе мнѣ, горе!

   Ромео. Она что-то сказала... О, свѣтлый ангелъ, говори еще!.. Ты среди мрака ночи явилась надъ моею головою въ такомъ небесномъ с³ян³и, что тебя можно принять за крылатого вѣстника, когда онъ, опережая лѣнивыя облака, мчится въ прозрачномъ воздухѣ и заставляетъ очарованныхъ смертныхъ откидываться назадъ, чтобы съ восторгомъ наглядѣться на это лучезарное видѣн³е!

   Джульетта. О, Ромео, Ромео! зачѣмъ ты Ромео?.. Отрекись отъ отца, отрекись отъ своего имени! Если-же ты этого не хочешь, поклянись любить меня, и я болѣе не буду Джульеттой Капулетти.

   Ромео (про себя). Ждать-ли мнѣ того, что она скажетъ еще, или заговорить съ нею сейчасъ-же?

   Джульетта. Одно только имя Монтекки заставляетъ меня видѣть въ тебѣ врага... Важно не то, что ты Монтекки, а то, что ты самъ по себѣ... Что такое Монтекки? - отвлеченное понят³е: это не нога, не рука, не палецъ и не какая-нибудь другая часть, принадлежащая къ тѣлу человѣка... о если-бы ты нашелъ другое имя!.. Но что такое имя? - одна кличка. Если-бы мы стали называть розу не розой, а дали-бы ей другое назван³е, развѣ она перестала-бы благоухать такъ-же сладко?.. Такъ и Ромео. Переставъ носить имя Монтекки, развѣ Ромео утратилъ-бы хоть одно изъ присущихъ ему совершенствъ?.. О, Ромео, отрекись отъ своего имени, не составляющаго части тебя самаго, и бери меня; всю, всю!

   Ромео (выступивъ впередъ). Я ловлю тебя на словѣ. Скажи только, что ты любишь меня, и я приму новое крещен³е, отнынѣ болѣе не буду Ромео!

   Джульетта. Кто ты такой? Что за человѣкъ? Зачѣмъ, прячась въ ночной темнотѣ, подслушиваешь мои тайны?

   Ромео. Не смѣю назвать себя по имени и сказать, кто я... О, праведница, мое имя стало мнѣ ненавистнымъ, потому что оно враждебно тебѣ. Если-бы оно было написано, я разорвалъ-бы его.

   Джульетта. Твой языкъ не произнесъ еще и сотни словъ, какъ я по звуку голоса уже догадалась, что ты Ромео и при томъ Монтекки.

   Ромео. Красавица, я не Монтекки и не Ромео, если тебѣ не нравится одно изъ этихъ именъ.

   Джульетта. Говори, какъ ты попалъ сюда и зачѣмъ? Ограда вокругъ сада высокая, и пробраться черезъ нее не легко. Если кто-нибудь изъ моихъ родственниковъ увидитъ тебя здѣсь, тебѣ - въ виду того, кто ты - угрожаетъ смерть.

   Ромео. На легкихъ крыльяхъ любви перебрался я черезъ ограду. Каменныя преграды не могутъ остановить отваги любви; тѣмъ менѣе могъ-бы остановить меня кто-бы то ни было изъ твоихъ родственниковъ.

   Джульетта. Они убьютъ тебя, если застанутъ тебя здѣсь.

   Ромео. A если-бы и такъ? Твои глаза опаснѣе для меня, чѣмъ цѣлые десятки ихъ мечей. Только брось на меня ласковый взглядъ, и вся злоба ихъ мнѣ не страшна.

   Джульетта. За весь м³ръ не согласилась бы я, чтобы тебя застали здѣсь.

   Ромео. Крылья ночи укрываютъ меня отъ ихъ глазъ. Впрочемъ, если ты любишь меня, пусть застаютъ меня здѣсь. Пусть ихъ ненависть заставитъ меня покончить разсчеты съ жизнью, а это будетъ мнѣ легче, чѣмъ умереть, получивъ отъ тебя отказъ во взаимной любви.

   Джульетта. Какой-же путеводитель провелъ тебя сюда?

   Ромео. Дорогу къ тебѣ помогла мнѣ найти любовь. Одна она ссудила мнѣ свое зрѣн³е. Хотя я и не кормч³й, но если бы ты пребывала на самыхъ неприступныхъ берегахъ, омываемыхъ самымъ далекимъ океаномъ, я за такимъ сокровищемъ все-таки не колеблясь отправился бы въ дальнее плаван³е.

   Джульетта. Ты видишь, что маской въ эти минуты служитъ мнѣ ночной мракъ; не будь ея, краска дѣвичьяго стыда залила-бы мое лицо, еслибы кто-нибудь слышалъ, что я говорила себѣ въ эту ночь. Ахъ, какъ хотѣлось-бы мнѣ остаться въ предѣлахъ прилич³я; какъ хотѣлось-бы, о, какъ сильно-бы хотѣлось имѣть возможность отпереться отъ того, что я говорила... Но прочь свѣтск³я услов³я!.. Скажи, любишь-ли ты меня на самомъ дѣдѣ? Я заранѣе знаю, что ты отвѣтишь "да", и я повѣрю тебѣ на слово. Знаю я также, что всѣ любовныя клятвы лживы, что надъ ними смѣется самъ Юпитеръ. Поэтому не клянись, а если ты, хорош³й мой Ромео, дѣйствительно меня любишь, скажи прямо и честно, что любишь... Если-же ты найдешь, что я слишкомъ скоро побѣждена тобою, я нахмурюсь, притворюсь неумолимой и буду говорить "нѣтъ", чтобы ты усерднѣе ухаживалъ за мною, - и тогда ничто на свѣтѣ не заставитъ меня уступить твоимъ мольбамъ. На самомъ дѣлѣ, безцѣнный мой Монтекки, я слишкомъ сильно увлеклась тобою, потому ты можешь считать меня легкомысленною, но повѣрь, мой благородный Ромео, я докажу тебѣ, что умѣю быть вѣрнѣе въ любви, чѣмъ тѣ, которыя скрываютъ свою любовь. Даже я была бы сдержаннѣе, если-бы ты самъ не захватилъ меня врасплохъ и безъ моего вѣдома не подслушалъ страстнаго признан³я въ моей любви... Прости же меня и не ставь мнѣ въ вину то, что открыла тебѣ темная ночь.

   Ромео. Синьора, клянусь благодатными лучами луны, серебрящей вершины этихъ деревьевъ.

   Джульетта. Нѣтъ, не клянись луной, непостоянною луною, каждый мѣсяцъ измѣняющей свой обликъ. Или твоя любовь, быть можетъ, такъ-же измѣнчива, какъ она?

   Ромео. Чѣмъ-же мнѣ поклясться?

   Джульетта. Не клянись совсѣмъ, или если ты ужь непремѣнно такъ хочешь, поклянись собою, чуднымъ кумиромъ моей души, и я тебѣ повѣрю.

   Ромео. Если это сердце, любовь моя...

   Джульетта (перебивая). Не клянись! Хотя ты моя радость, но меня не радуетъ наше сближен³е; слишкомъ оно неожиданно, слишкомъ необдуманно, слишкомъ внезапно; оно слишкомъ похоже на молн³ю; вспыхнетъ она и исчезнетъ ранѣе, чѣмъ успѣешь сказать - "она сверкнула". Покойной ночи, милый! Можетъ-быть, эта распуколька любви, созрѣвая подъ жаркимъ дыхан³емъ лѣта, превратится къ будущему нашему свидан³ю въ роскошный цвѣтокъ. Покойной ночи, дорогой, покойной ночи! Пусть тихое блаженство, переполняющее мою душу, перельется и въ твою грудь.

   Ромео. Неужто, ненаглядная, ты уйдешь, оставивъ меня такъ мало удовлетвореннымъ?

   Джульетта. Какого-же удовлетворен³я можешь ты ожидать сегодня?

   Ромео. Обмѣна твоихъ клятвъ въ любви и вѣрности на мои.

   Джульетта. Я отдала тебѣ свою любовь ранѣе, чѣмъ ты объ этомъ попросилъ, но я все-таки была бы рада, если бы могла снова располагать ею.

   Ромео. Не думаешь-ли ты отнять ее у меня? За что, дорогая?

   Джульетта. Чтобы, сдѣлавшись свободной, отдать ее тебѣ вторично... но я замѣчаю, что продолжаю желать того, что уже имѣю. Мое влечен³е къ тебѣ такъ-же безпредѣльно, какъ море, и такъ-же, какъ оно, глубока моя любовь. Чѣмъ болѣе я отдаю ея тебѣ, тѣмъ болѣе остается ея у меня самой. Влечен³е мое къ тебѣ, какъ и любовь - безконечны. (За сценой кормилица зоветъ Джульетту). Въ домѣ я слышу движен³е; прощай, мой безмѣрно любимый, Ромео. Иду, добрая моя кормилица. - Милый Монтекки, будь мнѣ вѣренъ. Подожди меня немного; я вернусь опять. (Скрывается).

   Ромео. О, блаженная, блаженная ночь!.. Но такъ какъ теперь ночь, я начинаю бояться, не сонъ-ля это? Все это слишкомъ прекрасно и едва-ли можетъ быть дѣйствительностью.

  

  

   Джульетта. Еще два три слова, Ромео, и тогда прощай на самомъ дѣлѣ. Если твои намѣрен³я въ любви честны; если ты имѣешь въ виду жениться на мнѣ, напиши мнѣ это завтра съ тѣмъ посланнымъ, котораго я найду случай къ тебѣ отправить. Сообщи мнѣ, когда и гдѣ можетъ совершиться обрядъ. Тогда все, что я имѣю, я положу къ твоимъ ногамъ и послѣдую за тобою хоть на край свѣта.

   Кормилица (За сценой). Синьорина!

   Джульетта. Иду, иду!.. Но если ты задумалъ недоброе, умоляю тебя...

   Кормилица (За сценой). Синьорина!

   Джульетта. Сейчасъ приду... прекрати свои искательства и предоставь меня безутѣшному горю... И такъ, я завтра пришлю.

   Ромео. Клянусь спасен³емъ души...

   Джульетта. Тысячу разъ доброй ночи (Скрывается).

   Ромео. Ночь въ тысячу разъ станетъ хуже и темнѣе, когда ты перестанешь озарять ее своимъ свѣтомъ (Удаляясь медленными шагами). Любовь летитъ къ любви такъ-же стремительно, какъ школьникъ бѣжитъ отъ книги, но отъ нея плетется такъ-же уныло, какъ ребенокъ, идущ³й въ школу.

   Джульетта (появившись снова). Тсъ, Ромео, тсъ! Зачѣмъ мнѣ не дано голоса сокольничьяго, чтобы заманивать обратно моего благороднаго сокола; голосъ находящихся въ неволѣ хрипитъ и не можетъ звучать громко. Будь иначе, я потрясла бы своими возгласами пещеру, гдѣ покоится эхо, и оно скоро, скоро-бы охрипло еще болѣе, чѣмъ я теперь, отъ безконечнаго повторен³я за мною имени Ромео.

   Ромео (возвращаясь). Это моя душа зоветъ меня по имени. Какъ нѣжно и серебристо звучитъ въ ночной тиши голосъ любимаго существа; онъ словно музыка ласкаетъ слухъ.

   Джульетта. Ромео!

   Ромео. Радость моя!

   Джульетта. Въ какомъ часу прислать завтра къ тебѣ?

   Ромео. Часовъ въ девять!

   Джульетта. Хорошо. Этотъ промежутокъ времени по кажется мнѣ цѣлымъ двадцатилѣт³емъ. - Никакъ не могу вспомнить, зачѣмъ я позвала тебя.

   Ромео. Позволь мнѣ побыть здѣсь, пока ты не вспомнишь.

   Джульетта. Тогда я нарочно забуду, чтобы ты оставался здѣсь вѣчно. Только буду помнить, что твое присутств³е для меня блаженство.

   Ромео. А я все буду оставаться и мѣшать тебѣ вспоминать, забывая самъ, что жилище мое не здѣсь.

   Джульетта. Уже совсѣмъ свѣтаетъ. Мнѣ хотѣлось-бы, чтобы тебя здѣсь не было, но чтобы ты уходилъ отъ меня какъ прирученная птичка отъ шалуньи, держащей ее на привязи: - отпуститъ эта шалунья шелковинку, но едва птичка успѣетъ отлетѣть на нѣсколько шаговъ, какъ ее уже тянутъ обратно, до того любовно-ревниво относится хозяйка къ свободѣ своей живой игрушки.

   Ромео. Какъ бы мнѣ хотѣлось быть твоею птичкой.

   Джульетта. И мнѣ-бы хотѣлось того-же, но я замучала-бы тебя до смерти своими ласками. Покойной ночи, покойной ночи. Разставаться хоть и горько, но продлить мигъ разставан³я такъ сладко, что я готова до завтра повторять - покойной ночи (Скрывается).

   Ромео. Пусть сладк³й сонъ смежитъ тебѣ вѣки, а безмятежный покой вселится въ твою душу. Зачѣмъ я не сонъ, не покой, зачѣмъ не могу воспользоваться такимъ сладостнымъ мѣстомъ отдохновен³я. Отсюда я отправлюсь въ келью моего духовнаго отца, разскажу ему о своемъ счаст³и и попрошу его помочь намъ (Уходитъ).

  

   Лоренцо. Сѣроглазое утро улыбается,глядя на угрюмую ночь, и испещряетъ на востокѣ облака полосами свѣта, и пятна мрака, шатаясь, словно пьяницы, сворачиваютъ съ пути свѣта, чтобы очистить дорогу огненнымъ колесамъ Титана. Ранѣе, чѣмъ солнце своими жгучими глазами успѣетъ оживить день и на половину высушить ночную росу, я долженъ наполнить эту сплетенную изъ ивовыхъ побѣговъ клѣтку ядовитыми травами и цвѣтами, отличающимися благотворными соками. Земля мать природы, но она-же и ея могила. Да, могила и чрево! - и сколько разнородныхъ дѣтищъ, порожденныхъ этимъ чревомъ, сосутъ его неистощимую грудь. Иные болѣе богато одарены всякими свойствами, друг³е менѣе, но у каждаго есть свое и всѣ они различны. О, какое безконечное количество могучей благодати таится въ растен³яхъ, травахъ, въ камняхъ и въ особыхъ свойствахъ, присущихъ каждому изъ нихъ. Все живущее на землѣ, даже самое ничтожное, самое гнусное, непремѣнно приноситъ ей какую-нибудь пользу; точно такъ-же и самое благотворное, если примѣнять его не такъ, какъ слѣдуетъ, или злоупотреблять имъ, становится вреднымъ. Даже сама добродѣтель, если ее употреблять во зло, становится порокомъ, межъ тѣмъ какъ порокъ, если его направить, какъ слѣдуетъ, можетъ быть облагороженъ и обращенъ въ полезнаго дѣятеля. Вотъ подъ кожицей этого безсильнаго цвѣтка разомъ таятся и ядъ, и цѣлебное средство. Если только понюхать цвѣтокъ, запахъ его не только подѣйствуетъ на обонян³е, но оживитъ всего человѣка; если отвѣдать его вкусъ, онъ прекращаетъ б³ен³е сердца, и остальныя чувства отъ него замираютъ. Какъ въ человѣкѣ, такъ и въ травахъ постоянно враждуютъ между собою два такихъ могучихъ противника, какъ добро и злая воля. Если преобладающимъ окажется зло, разъѣдающ³й недугъ скоро сокрушить все существо. (Входитъ Ромео).

   Ромео. Добраго утра, отецъ мой.

   Лоренцо. Благослови тебя Господь. Почему ласковый твой языкъ привѣтствуетъ меня такъ рано? Юный мой сынъ, то, что ты такъ рано разстался съ постелью, доказываетъ какое-нибудь разстройство въ твоихъ мысляхъ или въ твоемъ душевномъ настроен³и. Забота сторожитъ глазами стариковъ, а туда, гдѣ поселилась забота, сонъ не заглядываетъ никогда. Но на ложѣ, гдѣ покоятся члены здоровой юности, не обремененной заботами, золотой сонъ низлетаетъ очень охотно, поэтому твой ранн³й приходъ убѣждаетъ меня, что какая-нибудь тревога заставила тебя подняться такъ рано, а если не такъ, я не ошибусь, предположивъ, что нашъ Ромео совсѣмъ не ложился сегодня спать.

   Ромео. Послѣднее совершенно вѣрно; а испыталъ лучшее наслажден³е, чѣмъ сонъ.

   Лоренцо. Прости ему, Господи, его согрѣшен³е! Ты провелъ ночь съ Розалиной.

   Ромео. Ошиблись, духовный мой отецъ: - не съ Розалиной. Я даже забылъ это имя и всѣ огорчен³я, сопряженныя съ нимъ.

   Лоренцо. Прекрасно, мой сынъ. Однако, гдѣ-же ты былъ?

   Ромео. Этого вопроса повторять васъ я не заставлю, и сейчасъ-же разскажу все. Я пировалъ въ домѣ нашего врага и тамъ встрѣтилъ несравненную красавицу, нанесшую мнѣ сильную рану въ сердце, а я, въ свою очередь, нанесъ и ей точно такую-же рану. Исцѣлить обоихъ можетъ только ваша помощь и ваши духовныя средства. Вы, святой отецъ, видите, что въ душѣ моей нѣтъ ненависти, такъ-какъ я хлопочу не за одного себя, но и за ранившаго меня врага.

   Лоренцо. Говори яснѣе, сынъ мой, и перестань прибѣгать къ изворотамъ рѣчи. Если загадочна исповѣдь, то и отпущен³е грѣховъ загадочно.

   Ромео. Я скажу вамъ все прямо. Душа моя пылаетъ любовью къ красавицѣ-дочери богатаго Капулетти. Она любитъ меня такъ-же, какъ и я ее. Между нами все уже рѣшено и должно быть окончательно скрѣплено вами посредствомъ вѣнчан³я. Гдѣ, когда и какъ мы встрѣтились, какъ обмѣнялись клятвами въ вѣчной любви, я разскажу послѣ, а теперь, молю, обвѣнчайте насъ сегодня-же.

   Лоренцо. Святой угодникъ Франческо, что-же это за перемѣна! Неужто Розалина, которую ты любилъ такъ страстно, уже забыта? Видно, люди молодые любятъ не сердцемъ, а глазами. Джезу-Мар³я! Сколько соленой воды протекло по твоимъ щекамъ изъ-за Розалины. Сколько соленой воды понапрасну потрачено на приправу любви, которая даже и не отвѣдала этой приправы. Солнце еще не успѣло разсѣять тумана, вызваннаго твоими вздохами, и твои прежн³е стоны до сихъ поръ еще звучатъ въ моихъ старыхъ ушахъ. Я на твоей щекѣ вижу еще вытертый слѣдъ отъ прежней слезы. Давно-ли, если ты былъ самимъ собою, а твое горе настоящимъ горемъ, и ты самъ, и твое горе - оба вы всецѣло принадлежали Розалинѣ. Неужто въ тебѣ произошла такая внезапная перемѣна? Какъ-же не падать женщинѣ, когда и мужчины такъ неустойчивы?

   Ромео. Не самъ-ли ты нерѣдко журилъ меня за то, что я любилъ Розалину.

   Лоренцо. Журилъ не за любовь, духовный сынъ мой, a за сумасбродство.

   Ромео. Совѣтовалъ вырвать изъ сердца любовь съ корнемъ.

   Лоренцо. Но не для того, чтобы тотчасъ-же посадить въ немъ другую.

   Ромео. Прошу васъ, перестаньте меня журить. Та, которую я люблю теперь, отвѣчаетъ мнѣ ласками на ласки, любовью на любовь; отъ прежней я никакъ не могъ этого добиться.

   Лоренцо. Она догадывалась, что ты читаешь на память не зная даже складовъ. Но такъ и быть, юный вертопрахъ, идемъ со мною; въ одномъ отношен³и я согласенъ тебѣ помочь. Этотъ брачный союзъ, быть можетъ, помиритъ вашихъ, отцовъ и превратитъ ихъ ненависть въ искреннюю любовь.

   Ромео. Идемте скорѣе! Еслибы вы знали, какъ велико мое нетерпѣн³е.

   Лоренцо. Тише ѣдешь, дальше будешь. Кто торопится не въ мѣру, тотъ часто спотыкается (Уходятъ).

  

  

   Меркуц³о. Какому чорту извѣстно, гдѣ можетъ пропадать этотъ сумасбродъ Ромео? Ты говоришь, что онъ всю ночь такъ и не возвращался домой?

   Бенвол³о. По крайней мѣрѣ къ отцу не возвращался; я видѣлъ его слугу.

   Меркуц³о. Скверно! Если эта блѣдная и жестокосердая негодница Розалина не перестанетъ мучить его, онъ сойдетъ съ ума.

   Бенвол³о. Нашего друга Ромео въ домѣ отца ожидаетъ письмо отъ Тибальдо, родственника старика Капулетти.

   Меркуц³о. Готовъ побожиться, что это вызовъ.

   Бенвол³о. Ромео съумѣетъ на него отвѣтить.

   Меркуц³о. Всяк³й, умѣющ³й писать, съумѣеть отвѣтить на письмо.

   Бенвол³о. Не письмомъ, а дѣломъ. Двоюродный мой братъ покажетъ, какъ бываетъ отваженъ, когда его раззадорятъ.

   Меркуц³о. Увы! бѣдный Ромео и такъ едва живъ. Его насквозь пронзили черные глаза бѣлолицей негодницы, онъ раненъ въ ухо любовной пѣсенкой, а въ самую средину сердца стрѣлою шалуна мальчишки съ завязанными глазами. Гдѣ ему въ такомъ видѣ тягаться съ Тибальдо.

   Бенвол³о. Почему-же нѣтъ? Что такое Тибальдо?

   Меркуц³о. Тибальдо будетъ поважнѣе самого царя котовъ Тибольта и Тиберта. Онъ не только ловк³й церемон³ймейстеръ, но и храбрый боецъ. Онъ дерется, словно по нотамъ какъ ты по нотамъ распѣваешь пѣсни, соблюдая и мѣру, и правила, и выдержку. Выдержитъ онъ паузу, затѣмъ: - разъ, два, а при словѣ "три" клинокъ уже сидитъ въ груди противника. Онъ велик³й мастеръ попадать даже въ шелковую пуговку и велик³й знатокъ всѣхъ правилъ поединковъ и всѣхъ прямыхъ и косвенныхъ поводовъ къ таковымъ. Онъ безукоризненно изучитъ всѣ эти безсмертные: - passado, punto reverse и hay.

   Бенвол³о. Это что еще значитъ?

   Меркуц³о. Хоть бы язва моровая напала на всѣхъ этихъ новомодныхъ сюсюкающихъ, шепелявящихъ ломакъ, вводящихъ новую манеру выражаться, пересыпая рѣчь безчисленными восклицательными знаками! Только и слышно: - "О, Боже, какой восхитительный клинокъ! Какой великолѣпно статный мужчина! Какая изумительная потаскушка!" О, прахъ моего уважаемаго дѣда, скажи, не досадно-ли, что мы должны выносить жужжан³е надоѣдливой иностранной мушкары, всѣхъ этихъ продавщиковъ нарядовъ, преслѣдующихъ насъ своими "pardonnez moi" и доведшихъ новый покрой штатовъ до такого безобраз³я, что въ нихъ нельзя даже удобно сидѣть на нашихъ старинныхъ скамьяхъ? Чтобы чортъ побралъ всѣ ихъ "bоп jour" и "bon soir" (Появляется Ромео.)

   Бенвол³о. Смотри, вотъ онъ идетъ. Онъ - Ромео.

   Меркуц³о. Онъ совсѣмъ сталъ похожъ на вяленую селедку безъ икры и безъ молокъ. О, мясо, мясо, зачѣмъ ты превратилось въ рыбу!.. Онъ уже не человѣкъ, а поэтическ³я изл³ян³я Петрарки, съ тою только разницей, что, въ сравнен³и съ его возлюбленной, Лаура была только судомойкой, хотя ее и воспѣлъ поэтъ, далеко превосходящ³й въ дарован³и его самого; - Дидона неряхой, Клеопатра цыганкой, Елена шлюхой, Геро потаскушкой, а Тизба хоть и славилась своими сѣрыми глазами, но въ нихъ не было блеска. Синьоръ Ромео, bon jour! Вотъ французск³й привѣтъ твоимъ французскимъ штанамъ. Хорошую-же штуку сыгралъ ты съ нами вчера ночью.

   Ромео. Здравствуйте оба. Какую-же штуку сыгралъ я съ вами?

   Меркуц³о. Какъ будто не понимаешь. Удралъ ты отъ насъ, удралъ, удралъ.

   Ромео. Прости, добрый Меркуц³о. У меня было очень важное дѣло. Случай вышедъ такой, что заставилъ невольно забыть о всякой вѣжливости.

   Меркуц³о. Это все равно, что сказать: - вышедъ такой случай, что невольно пришлось сгибать подколѣнки.

   Ромео. Для поклона.

   Меркуц³о. Ну, да, какъ разъ для этого.

   Ромео. Я истолковалъ твои слова какъ нельзя болѣе прилично.

   Меркуц³о. О, я и самъ - цвѣтъ прилич³я.

   Ромео. Можетъ быть, его роза?

   Меркуц³о. Именно.

   Ромео. У меня на танцовальныхъ башмакахъ тоже, если не розы, то розетки изъ лентъ.

   Меркуц³о. Остроумно. Носись съ этою остротою, пока не износятся твои башмаки. Когда единственная ихъ подошва протрется, останется одна твоя острота, слѣдовательно тоже единственная.

   Ромео. Единственная только потому, что она одна.

   Меркуц³о. Выручай, милый Бенвол³о. Мой умъ не въ силахъ выдерживать борьбу съ его остроум³емъ.

   Ромео. Ударь его хлыстомъ и пришпорь, да пришпорь и ударь, или я объявлю, что оставилъ тебя за флагомъ.

   Меркуц³о. Если ты вызываешь меня на состязан³е въ скачкѣ гуськомъ, я пропалъ, такъ-какъ въ одномъ твоемъ умѣ болѣе гусиной дичи, чѣмъ было-бы достаточно на цѣлыхъ пять умовъ такихъ, какъ мой. Развѣ ты считаешь меня гусемъ?