Шекспир Вильям - Ромео и Джульетта, Страница 2 - Книги

lign="justify">

Бенволио.

Да в кого же ты влюблен?

Скажи без шуток!

Ромео.

Вот пришла охота

Стон сердца слушать!

Бенволио.

Нет зачем же стон?

Скажи серьезно влюблен в кого ты?

Ромео.

Поди, к больному лучше приставай,

Чтобы подумал он о завещанья

Серьезно: в нем болезнь усилишь только ты!

Серьезно, братец, женщину люблю я.

Бенволио.

Ну, значит в цель попал я: ты влюблен!

Ромео.

Стрелок ты меткий!.. Как она прелестна,

Моя любовь!

Бенволио.

Чем лучше, тем виднее

И, значит, достижимей цель!

Ромео.

Вот тут и промахнулся ты. Она

Стрелам Эрота вовсе недоступна,

Суровой чистоты броней ограждена

И как сама Диана неприступна.

Стрела крылатого дитяти не страшна

Нисколько ей... Она любви речам

Не внемлет, вызывающим очам

Не отвечает... и соблазну злата,

Всесильного над чистотой людской,

Не поддается. О! Сама она богата,

Сама богата дивною красой,

Но вместе и бедна. Бесценно-дорогой

Клад красоты погибнет вместе с нею.

Бенволио.

Да разве целомудрия обет

Она дала?

Ромео.

Ах, да! И клятвою своею

Сокровища лишает целый свет.

Измученная пыткою голодной,

Для мира сгинет красота бесплодной

И красоты лишит грядущие века!

Да! Слишком хороша она и высока,

Высоко-хороша! Святыня, поклоненья

Достойная! Увы! На горе и мученье

Она дала обет ни разу не любить;

Ее обет - мне смертное решение;

С ним умер я, но умер, чтобы жить

И пред тобой в стенаньях изливаться.

Бенволио.

Послушай, друг! Не думай ты о ней!

Ромео.

Так разучиться думать, может статься,

Научишь ты?

Бенволио.

Глазам лишь волю дай.

Их обрати на красоты другие!

Ромео.

О! Этим только цену красоты

Единственной возвысишь! Полумаски -

Счастливицы, лобзающие смело

Чело красавиц, чернотой своею

О белизне прозрачной говорят, -

Под ними затаенной. Не забудет

Ослепший зрения благ неоцененных.

Какую хочешь покажи теперь

Ты мне красавицу, - что для меня

Ее краса? Страница, на которой

Я лучшей красоты читаю имя!

Прощай! Меня забвенью научить

Ты не найдешь, поверь, на свете средства!

Бенволио.

А поищу, хотя б его купить

Пришлось ценой всего отцовского наследства!

(Уходят).

СЦЕНА II.

Улица.

Входят Капулет, Парис и слуга.

Капулет.

Монтекки, так же, как и я, наказан;

Под равной пеней. А не трудно, право,

Мир соблюсти двум старикам, как мы.

Парис.

Вы оба уважаемы равно,

И жаль, что вы так долго были в ссоре

Но, мой синьор, какой ответ вам мне?

Капулет.

Да я скажу все то же, что и прежде:

И свету дочь моя чужда, и нет

Еще четырнадцати лет ей полных...

Пусть две весны хоть прежде отцветут,

Чем к алтарю ее невестой поведут...

Парис.

Не мало матерей счастливых в годы эти!

Капулет.

Не мало ж и на памяти моей

Таких цветов завяло скороспелых...

Мои надежды все поглощены землей;

Моих земель наследницей одной

Она осталась. Можете искать вы

Ее любви, Парис; желаю счастья!

Мои желанья - часть ее согласья:

Я с выбором ее согласовать

Хочу права своей отцовской власти...

Сегодня ночью пир я у себя даю,

Как исстари велось; и в гости всех зову я,

Кого люблю. Коль вам угодно быть

В числе таких, - и вас я приглашаю.

В ночь эту дом смиренный мой

Сияньем звезд блестящих озарится:

Их светом - свет небесный помрачится!

Восторг, который в юношах родит

Разряженный апрель, зиме холодной

На пятки наступающий, в вас вид

Красот блестящих, верно, возбудит...

Глядите, слушайте... Избрать свободно

Там можете вы ту, которая затмит

Для ваших глаз других. Одною между ними,

Не по красе, но хоть по счету, - будет

И дочь моя. Пойдемте!

Ты, мошенник,

Обегай всю прекрасную Верону

И всех особ найди ты поименно,

Как тут написано. (Дает слуге список).

И всем сказать,

Что я и дом мой их сегодня будем ждать.

(Уходят Капулет и Парис).

Слуга. Найди вот поди всех, как тут написано? А может быть тут написано, что сапожник - знай себе ножницы, а портной - шило; рыбак - кисти, а маляр - удочку. Турусы на колесах, может быть, тут написаны! А меня посылают отыскивать поименно всех, как тут написано, когда я и имен-то не разберу, что тут написаны. Надо к кому-нибудь грамотному. Да вот кстати!

Входят Бенволио и Ромео.

Бенволио.

Э, милый мой! Клин клином выбивай,

Огонь туши огнем, страданье облегчай

Другим страданьем!.. Коль голова кружится -

В другую сторону кружи ее, пройдет!

От боли болью надобно лечиться.

Коли заразу новую вдохнет

В себя твой взор, в нем старый яд умрет.

Ромео.

И придорожник пользует ведь тоже.

Бенволио.

Что пользует?

Ромео.

Ушиб в ноге.

Бенволио.

Да ты рехнулся, Ромео, что ли?

Ромео.

Нет, только связан крепче сумасшедших,

В тюрьму посажен, пищи я лишен,

Избит, измучен... и... Здорово, мой любезный?

Слуга.

Желаю здравия, мессер! Позвольте

Спросить: читать изволите уметь вы?

Ромео.

О, да! Мою судьбу в моем несчастьи.

Слуга.

Ну, это, может быть, без книги вы...

А писанное, вы, мессер, прочтете-ль?

Ромео.

Прочту, коли язык и буквы знаю...

Слуга.

По чести сказано... Прощенья просим!

Ромео

Ромео. Постой, любезный! Я прочесть сумею.

(Читает).

"Синьор Мартино, его супруга и дочери; граф Ансельмо и его прелестные сестры вдовствующая синьора Витрувио; синьор Плаченцио и его милые племянницы; Меркуцио и его брат Валентин; дядя мой Капулет, его супруга и дочери; моя прекрасная племянница Розалина; Ливия; синьор Валенцио с своим двоюродным братом Тибальтом; Лючио и любезная Елена...".

Блестящее собранье! (Отдает бумагу).

А к кому?

Слуга.

А вон туда!

Ромео.

Куда?

Слуга.

К нам в дом на ужин.

Ромео.

В чей дом?

Слуга.

А в дом синьора.

Ромео.

Да, о нем-то

Всего я прежде бы спросить и должен был.

Слуга. Теперь я уж, пожалуй, скажу вам в безо всяких ваших опросов. Синьор мой - вельможный и богатый Капулет, и если вы только не из Монтекков, так милости просим к нам распить один-другой кувшинчик доброго винца. Счастливо оставаться!

(Уходит).

Бенволио.

На этот пир старинный Капулетов,

И Розалина, та, кого ты любишь,

В числе других, известнейших красавиц

Вероны, ужинать звана. Ну, вот:

Ступай туда и беспристрастным оком

Ее лицо ты с лицами другими

Которые я укажу, сравни:

И выйдет лебедь твой - не лебедь, галка!

Ромео.

Коль очи, правоверие забыв

Такую ересь скажут, обратится

В огонь их слез поток - и пусть свершится

Над ними, уцелевшими в разлив,

За это дерзкое хуленье,

Как над еретиками, казнь сожженья.

Возможно ли, чтоб кто сравнился с ней красой,

С любовию моей? С тех пор, как мир земной

Всевидящее солнце озарило,

Подобной ей оно не находило.

Бенволио.

Э, полно! Для тебя была она

Прекрасна оттого, что все в глазах одна.

Ее ты ею же самою мерил.

Нет! Вот теперь ее с другой красой

Попробуй свесить на весах хрустальных,

С такой, которую я укажу,

Сияньем окруженную на бале,

И, столь сиявшая, покажется она

Тогда уж разве только недурна.

Ромео.

Пойду, но не другими заниматься, -

Ее, любви моей, сияньем любоваться!

(Уходят).

СЦЕНА III.

Комната в доме Капулетов.

Входят синьора Капулет и кормилица.

Синьора Капулет.

Кормилица, где дочь? Покличь ее!

Кормилица.

Да кликала; вот вам моя былая

Девичья честь порукой!

Ой, ты, пташка!

Ой ты, овечка! Господи помилуй!

Да где же козочка? Где ты, Джульетта?

Входит Джульетта.

Джульетта.

Что там? Кто звал меня?

Кормилица.

Да, мама.

Джульетта.

Здесь я,

Синьора, что угодно вам?

Синьора Капулет.

Вот что... Ступай, кормилица... Нам нужно

Поговорить наедине... Постой,

Кормилица! Поди ты к нам: совсем

Забыла я, что следует тебе

При разговоре быть... Ну, ты ведь знаешь,

Что дочь моя на возрасте теперь...

Кормилица.

Из часу в час сочту ее годочки.

Синьора Капулет.

Ведь ей четырнадцатый.

Кормилица.

Об заклад

Пробью четырнадцать зубов я... жаль вот,

Что их и всех-то у меня четыре...

Четырнадцати нет еще ей... Сколько

До Петрова дня?

Синьора Капулет.

Да недели с две,

Не меньше.

Кормилица.

Ну, там меньше ль, больше ль... дело

Не в том. На самый, на Петров день, в ночь,

Четырнадцать годков ей минет

Сусанна - упокой ее господь -

Была б ей ровня... Бог прибрал Сусанну

Знать за грехи мои... Так на Петров-то

На день на самый, в ночь, ей будет ровно

Четырнадцать... Уж это так... я помню!

Да вот: одиннадцать годов, как было

Землетрясенье... А ее в ту пору

От груди стала отнимать я... Этот

Денечек изо всех-то ден в году

Мне памятен! Полынью грудь свою

Натерла я да и сижу себе

На солнышке, у стенки голубятни:

Вы в Мантую тогда с синьором ездить

Изволили... мне память не отшибло!

Ну, так отведала она полыни,

Как я сказала, у моей-то груди,

И горько показалось: надо было видеть,

Как дурочка на грудь тогда озлилась.

Вдруг - голубятня - трах! Я, что есть мочи

Бежать оттоль!

Одиннадцать годков тому наверно!

Она держалась уж на ножках; вот