Шекспир Вильям - Король Лир

ify">   Гонэриль. Милый Глостэръ! (Эдмондъ уходитъ). О, какая разница между однимъ мужчиной и другимъ! Воть этоть беретъ меня, какъ должную дань, a мой законный супругъ только отвратительный похититель моего тѣла.

   Осуольдъ. Миледи, герцогъ идетъ сюда (Уходитъ; появляется Эльбени).

   Гонэриль. Все-таки меня стоило-бы спросить.

   Эльбени. Нѣтъ, Гонэриль, ты не стоишь и пыли, которою вѣтеръ осыпаетъ твое лицо. Твое настроен³е меня пугаетъ. Личность, презирающая того, кому обязана своимъ существован³емъ, не сумѣетъ долго сдерживаться въ надлежащихъ границахъ. Вѣтвь, оторвавшаяся, отсѣкшая себя отъ родного ствола, неминуемо должна засохнуть и пойти на гибельную потребу.

   Гонэриль. Будетъ! Все это довольно глупо.

   Эльвени. Дурному человѣку и доброта, и мудрость одинаково кажутся дурными; грязи по вкусу одна только грязь. Ну, тигрицы, a не дочери, что-же вы сдѣлали, чего добились? Добрѣйшаго старца-отца, которому даже свирѣпый медвѣдь сталъ-бы лизать руки, вы, безчеловѣчные, чудовищные выродки, довели до умопомѣшательства. И какъ могъ допустить это добрый мой брать, мужъ Рэганы, такъ много обязанный королю? Если небо не поручить невидимымъ духамъ обуздывать так³я ужасныя преступлен³я, люди непремѣнно и въ самомъ скоромъ времени примутся пожирать друтъ друга, словно чудовища морскихъ пучинъ.

   Гонэриль. Жалк³й, глупый трусъ, y котораго вмѣсто печени - сгущенное молоко, щеки y когораго созданы для однѣхъ только пощечинъ, a глаза во лбу - для неумѣн³я различить почета оть оскорблен³й; ты, незнающ³й, что только глупцамъ подобаетъ жалѣть негодяевъ, карать которыхъ слѣдуетъ ранѣе, чѣмъ они успѣли совершить преступлен³е, гдѣ твой барабанъ? Французск³я знамена уже развѣваются въ нашей мирной странѣ; намъ отовсюду угрожаютъ украшенные перьями шлемы враговъ, a ты сидишь себѣ да восклицаешь: - "Ахъ зачѣмъ они это дѣлаютъ?"

   Эльбени. Посмотри хорошенько на себя, дьяволъ! Даже и въ немъ свойственное еыу безобраз³е не такъ отвратительно, какъ въ женщинѣ.

   Гонэриль. Пустоголовый ты олухъ и больше ничего!

   Эльвени. Ты, чудовищный выродокъ, стыда ради, прикрывающ³й лицо свое личиною, носи эту личину всегда, чтобы никто и никогда не могъ разглядѣть твоего безобраз³я. Если-бы я позволилъ своимъ рукамъ послѣдовать внушен³ю моего сердца, онѣ искрошили-бы тебя въ куски, сорвали-бы все мясо съ твоихъ костей. Хотя ты и демонъ, но женск³й твой образъ служитъ тебѣ защитою.

   Гонэриль. Фу, какое вдругъ мужество напало! (Входитъ гонецъ).

   Эльбани. Что новаго?

   Гонецъ. О, милордъ, герцотъ Корнуэльск³й умеръ отъ раны, нанесенной ему однимъ изъ слугъ въ то время, когда онъ хотѣлъ выколоть Глостэру другой глазъ.

   Эдьбени. Другой глазъ Глостэру?

   Гонецъ. Слугa этотъ, вскормленный своимъ господиномъ, уступая чувству сострадан³я, возсталъ противъ такой жестокости, обнажилъ мечъ и яростно бросился на герцога. Хотя слуга и былъ убитъ тутъ-же, но все-таки успѣлъ нанести своему господину смертельную рану, отъ которой тотъ и умеръ.

   Эльбени. Явное доказательство, что на небѣ есть правосуд³е, быстро карающее за преступлен³я, совершаемыя нами на землѣ. Но что-же бѣдный Глостэръ? Лишился онъ и другого глаза?

   Гонецъ. Обоихъ, государь. Вотъ письмо отъ вашей сестры, герцогиня. Оно требуетъ немедленнаго отвѣта.

   Гонэриль (Про себя). Съ одной стороны мнѣ это пр³ятно; но сестра теперь вдова, a мой Эдмондъ съ нею. Вслѣдств³е этого здая³е, воздвигнутое моею мечтою, можетъ, пожалуй, рухнуть и раздавить всю остальную мою жизнь. Вотъ почему съ другой стороны эта вѣсть меня тревожить. Прочту и отвѣчу (Уходитъ).

   Эльбени. Гдѣ-же находился сынъ, когда ослѣпляли его отца?

   Гонецъ. Онъ уѣхалъ провожать сюда герцогиню.

   Эльбени. Его здѣсь, однако, нѣтъ.

   Гонецъ. Дѣйствительно, милордъ, нѣть; я встрѣтилъ его на дорогѣ, когда онъ возвращался домой.

   Эльбени. Знаетъ онъ объ этомъ злодѣйствѣ?

   Гонецъ. Знаетъ, государь. Онъ самъ донесъ на отца и уѣхалъ нарочно, чтобы тѣмъ двоимъ безъ него было удобнѣе расправиться съ старикомъ.

   Эльбени. Глостэръ, вся жизнь моя будетъ направлена на то, чтобы отблагодарить тебя за твою преданность королю и чтобы отмстить за твои глаза. Войдемъ, любезный, въ замокъ; разскажи мнѣ подробно все, что знаешь еще (Уходятъ).

  

  

   Кентъ. Не знаетели, что заставило короля Франц³и такъ поспѣшно вернуться домой?

   Рыцарь. Онъ забылъ уладить какое-то дѣло и спохватился объ этомъ только здѣсь, а дѣло это - нѣчто такое важное, что король вынужденъ былъ уѣхать тотчасъ-же, чтобы уладить его лично.

   Кентъ. Кому-же передалъ онъ главное начальство надъ арм³ей?

   Рыцарь. Французскому маршалу Лефэру.

   Кентъ. Какое впечатлѣн³е произвело на королеву переданное ей вами письмо? Огорчилась-ли она?

   Рыцарь. Разумѣется. Она взяла письмо, стала при мнѣ его читать, и крупныя слезы полились по ея щекамъ. Замѣтно было, что она подавляетъ свои непокорныя чувства, которыя старались взять верхъ надъ нею.

   Кентъ. И сильно было ея волнен³е?

   Рыцарь. До изступлен³я она не доходила; сильнѣе въ глаза бросалось другое: казалось, будто терпѣн³е и грусть спорили въ ней о томъ, кому одержать верхъ. Вы видали, какъ въ одно и то же время шелъ дождь, и свѣтило солнце; это красиво, но ея улыбка сквозь слезы была еще красивѣе. Прелестная улыбка, игравшая на сочныхъ ея губахъ, казалось, не вѣдала, как³е гости до сихъ поръ находились въ ея глазахъ, съ которыми эти гости разставались теперь, какъ жемчужины съ другими драгоцѣнными каменьями. Словомъ, скорбь сдѣлалась-бы милѣе радостей, если-бы слезы ко всѣмъ шли такъ, какъ къ ней.

   Кентъ. Что-же она говорила?

   Рыцарь. Разъ или два, тяжело переводя духъ, произнесла она имя отца, словно это имя давило ей сердце, a затѣмъ воскликнула:- "О, сестры, сестры, вы позоръ для женщинъ! Кентъ! Отецъ!.. безжалостныя сестры! Какъ, въ такую ночь, въ такую бурю!.. Вѣрьте-же послѣ этого, что существуетъ сострадан³е!" Затѣмъ святая влага хлынула изъ небесныхъ глазъ королевы, и она торопливо удалилась, чтобы наединѣ съ собою предаться скорби.

   Кентъ. С³яющ³я надъ нами звѣзды, вы несомнѣнно управляете нашими судьбами; иначе было-бы немыслимо, чтобы между существами, вышедшими изъ одного и того-же чрева, могла оказаться такая громадная разница! A затѣмъ, удалось вамъ снова поговорить съ королевой?

   Рыцарь. Нѣтъ.

   Кентъ. Было это еще до отъѣзда короля?

   Рыцарь. Нѣтъ, уже послѣ.

   Кентъ. Такъ. Бѣдный, доведенный до отчаян³я Лиръ въ городѣ. Иногда, въ лучш³я свои минуты, онъ начинаетъ понимать, зачѣмъ онъ здѣсь, но ни за что не соглашаетея увидаться съ дочерью.

   Рыцарь. Почему-же такъ?

   Кентъ. Его преслѣдуетъ мучительный стыдъ. Ta cypoвостъ, съ какою онъ отказалъ Кордэл³и въ благословен³и и предоставилъ ее на произволъ невѣдомой судьбы, а священнѣйш³я свои права передалъ двумъ другимъ дочерямъ, надѣденнымъ такими сердцами, какъ y г³енъ, служитъ для него ядовитымъ упрекомъ, поэтому жгуч³й стыдъ не допускаегъ его увидаться съ обиженною дочерью.

   Рыцарь. Бѣдный, бѣдный король!

   Кентъ. Не слыхали-ли вы чего-нибудь о войскахъ герцоговъ Корнуельскаго и Эльбени?

   Рыцарь. Слышалъ; говорятъ, они выступили въ походъ.

   Кентъ. Хорошо, сэръ; я провожу васъ къ вашему властелину, королю Лиру, и оставлю его на ваше попечен³е. Самъ-же я по очень важнымъ причинамъ вынужденъ буду скрыться на нѣкоторое время. Когда я достигну желаемаго, вы не пожалѣете, что удостоили меня своего знакомства. Прошу васъ, идемте (Уходятъ).

  

  

   Кордэл³я. Увы, это онъ; его сейчасъ видѣли. Онъ бушевалъ, какъ разъяренное море. Увѣнчанный горькой дымянкой, куколемъ, крушиной, омегомъ, крапивой, словомъ, всѣми сорными травами нашихъ плодоносныхъ нивъ, онъ громко распѣвалъ пѣсни. Пошлите цѣлую сотню людей; пусть они обыщатъ каждый клокъ земли, поросш³й высокими хлѣбами, и приведутъ короля ко мнѣ (Нѣсколько воиновъ уходятъ). Могутъ-ли человѣческ³я знан³я возвратить ему утраченный разсудокъ? Если могутъ, бери всѣ мои драгоцѣяности тотъ, кому это удастся!

   Врачъ. Ваше величество, средство помочь ему есть. Это средство - питающ³й насъ кормилецъ сонъ, котораго король лишенъ столько времени. Есть много снадоб³й, могущихъ вызвать желанный этотъ сонъ; они сомкнутъ вѣки, удрученныя горемъ.

   Кордэл³я. О, всѣ вы, благодатныя тайны, всѣ еще неизвѣданныя силы земли, излейтесь вмѣстѣ съ моими слезами! Помогите бѣдному страдальцу, уврачуйте его горе! Отыщите, отыщите-же его, чтобы несдерживаемое волей изступлен³е не расторгло узъ жизни, утративъ способность управлять собою (Входитъ Гонецъ).

   Гонецъ. Важное извѣст³е, государыня! Британское войско идетъ сюда.

   Кордэл³я. Это намъ уже извѣстно. Мы готовы и ожидаемъ его. О, безцѣнный мой отецъ, за тебя только я и вступилась, a великодушный король Франц³и сжалился надъ моею тоскою, надъ моими горючими слезами. Не ненасытное честолюб³е заставило насъ поднять оруж³е, a только любовь къ нашему престарѣлому отцу и желан³е вступиться за его права. О, скоро ли я увижу его, услышу его голосъ? (Уходятъ).

  

  

   Рэгана. Однако, войско нашего брата все таки выступило?

   Осуольдъ. Да, миледи, выступило.

   Рэгана. A самъ онъ идетъ во главѣ?

   Осуольдъ. Не легко было его уговорпть. Настоящимъ воителемъ является не онъ, a его супруга.

   Рэгана. У васъ въ замкѣ графъ Эдмондъ не говорилъ съ твоямъ господиномъ?

   Осуольдъ. Нѣтъ, герцогиня, не говорилъ.

   Рэгана. Что-же можетъ говорить сестра въ письмѣ своемъ къ нему?

   Осуольдъ. Не знаю, герцогиня.

   Рэгaнa. Онъ уѣхалъ по важному дѣлу. Величайшею ошибкой было, выколовъ графу глаза, оставить его въ живыхъ. Гдѣ бы ни появился старикъ, онъ во всѣхъ сердцахъ станетъ возбуждать противъ насъ ропотъ. Я предполагаю, что Эдмондъ затѣмъ и уѣхалъ, чтобы изъ сострадан³я къ слѣпому старику совсѣмъ съ нимъ покончить, a также поразвѣдать и о непр³ятелѣ.

   Осуольдъ. Придется съ этимъ письмомъ скакать за нимъ въ догоню.

   Рэгана. Наше войско выступаетъ завтра. Останься до тъхъ поръ y насъ; пути теперь не безопасны.

   Осуольдъ. Не могу, герцогиня. Моя госпожа приказала мнѣ строго-настрого.

   Рэгана. О чемъ писать ей къ Эдмонду? Развѣ ты не могъ-бы передать ея поручен³е на словахъ?.. Вѣроятно, что-нибудь... Впрочемъ, сама еще не знаю что. Дай мнѣ прочесть ея письмо. Я буду очень тебѣ благодарна.

   Осуольдъ. Нѣтъ, герцогиня, я скорѣе способенъ...

   Рэгана. Я знаю, твоя госпожа не любитъ мужа. Въ этомъ я убѣждена. Въ послѣдн³й свой пр³ѣздъ сюда, она бросала на Эдмонда так³е странные, так³е наглые взгляды. Ты-же ея повѣренный; это я тоже знаю.

   Осуольдъ. Я, миледи?

   Регана. Я говорю не наобумъ. Я знаю, что ты ея повѣренный, поэтому совѣтую принять въ соображен³е слѣдующее. Мой мужъ умеръ; мы съ Эдмондомъ объяснились, и для него я женщина болѣе подходящая, чѣмъ твоя госпожа. Изъ этого можешь выводить дальнѣйшее. Если ты отыщешь Эдмонда, прошу, передай ему вотъ это; a когда госпожа твоя узнаетъ отъ тебя обо всемъ, что ты слышалъ, попроси ее быть благоразумнѣе. Затѣмъ, прощай. Если тебѣ удастся услыхать о слѣпомъ измѣнникѣ, знай, что того, кто съ нимъ покончитъ, ждетъ большое повышен³е.

   Осуольдъ. Желалъ-бы я встрѣтить его, герцогиня; тогда я доказалъ-бы, на чьей я сторонѣ.

   Рэгана. Прощай (Оба уходятъ).

  

  

   Глостэръ. Когда-же я достигну вершины утеса?

   Эдгаръ. Вы уже взбираетесь на него. Чувствуете, какъ тяжело становится идти?

   Глостэръ. Мнѣ все кажется, будто мы идемъ по ровному мѣсту.

   Эдгаръ. Мы взбираемся на страшную крутизну. Прислушайтесь, какъ шумитъ море. Слышите?

   Глостэръ. Нѣтъ.

   Эдгаръ. Боль въ глазныхъ впадинахъ, стало быть, ослабила и друг³я ваши чувства.

   Глостэръ. Можетъ быть, оно такъ и есть. Вотъ мнѣ кажется, будто и твой голосъ измѣнился, что ты говоришь лучше, и что рѣчь твоя болѣе не похожа на рѣчь бѣсноватаго.

   Эдгаръ. Опять ошибаетесь, сэръ. Ничто во мнѣ не измѣншось, кромѣ одежды.

   Глостэръ. Нѣтъ, ты сталъ говорить много лучше.

   Эдгаръ. Сюда, сэръ! Воть то самое ыѣсто. Стойте!.. Ахъ, какой ужасъ! Голова идетъ кругомъ, когда передъ глазами такая страшная глубина! Вороны и воронья, разсѣкающ³е пространство между нами и поднож³емъ утеса, кажутся не болѣе жуковъ. На полпути между вершиною и поднож³емъ ѵтеса кто-то виситъ на веревкѣ и собираетъ укропъ. Какой ужасный промыселъ! Собирающ³й весь-то кажется не болѣе своей головы, a рыбаки, расположивш³еся y берега, кажутся не болѣе мышатъ. Большое судно, стоящее y берега, можно принять за его ладью, за едва замѣтный для глаза поплавокъ. На такой высотѣ не слышно даже прибоя, дробящагося о камни, разбросанные на прибрежьѣ. Нѣтъ, не могу болѣе смотрѣть: пожалуй, закружится голова, въ глазахъ помутится; тогда, того и гляди, стремглавъ полетишь въ бездну.

   Глостэръ. Подведи меня туда, гдѣ ты стоишь.

   Эдгаръ. Давайте руку. Теперь вы не болѣе какъ на разстоян³и одного фута отъ обрыва. За всѣ сокровища м³ра несогласился-бы прыгнуть внизъ.

   Глостэръ. Вотъ моярука, вотъ так-же и другой кошелекъ, а въ немъ драгоцѣнный камень, стоющ³й того, чтобы на него польстился бѣднякъ. Пусть этотъ камень призоветь на тебя милость боговъ и волшебницъ. Отойди отсюда подальше, простись со мною и дай мнѣ услышать, какъ удаляются твои шаги.

   Эдгаръ. Прощайте, добрый господинъ (Притворяется, будто уходитъ).

   Глостэръ. Отъ всего сердца желаю тебѣ счаст³я.

   Эдгаръ (Про себя). Если я и рѣшаюсь обманывать его, то для его-же спасен³я.

   Глостэръ. Всемогущ³е боги, я добровольно покидаю этотъ м³ръ. Безропотно передъ вашими очами стряхну я съ себя великое свое горе. Если-бы, не вступая въ борьбу съ непобѣдимою вашею волею, я еще могъ выносить свое горе, огарокъ этой жизни догорѣлъ-бы самъ собою. Если Эдгаръ еще живъ, надѣлите его всѣми дарами счаст³я! Ну, любезный, прощай! (Какъ-бы прыгаетъ въ бездну и падаетъ въ обморокъ).

   Эдгаръ. Я ушелъ, сэръ, прощайте! Однако, я не знаю, не можетъ-ли воображен³е похитить y насъ драгоцѣнную жизнь, когда сама жизнь поддается на такое хищен³е? Если-бы онъ дѣйствительно находился тамъ, гдѣ думалъ, все было-бы покончено и для него самого, и для его мысли (Походитъ къ Глостэру). Послушайте вы, господинъ, живой или мертвый! Скажите хоть слово. Онъ, вѣдь, въ самомъ дѣлѣ могъ бы убиться насмерть... Нѣтъ, онъ приходитъ въ себя... Господинъ, кто вы такой?

   Глостэръ. Прочь! Дай мнѣ умереть.

   Эдгаръ. Не будучи ни паутинкой, ни пушинкой, ни дыхан³емъ вѣтра, ты, упавъ съ такой вышины, не могъ-бы не разбиться въ дребезги, какъ яичная скорлупа. Но ты, тяжелое тѣло, еще дышешь, не истекаешь кровью, говоришь и вполнѣ здравъ и невредимъ. Десять корабельныхъ мачтъ, поставленныхъ одна на другую, не прнравнялись-бы тому пространству, которое ты пролетѣлъ стремглавъ. Живъ ты остался какимъ-то чудомъ. Но говори, говори еще.

   Глостэръ. Упалъ я или нѣтъ?

   Эдгаръ. Да, вотъ съ этой мѣловой скалы. Взгляни на ее вышину. И голосистаго жаворонка не было-бы ни видно, ни слышно, если-бы онъ запѣлъ на вершинѣ. Посмотри-ка хорошенько.

   Глостэръ. Увы, y меня больше нѣтъ глазъ! Неужто страдан³е лишено даже желанной возможности покончить съ собою? Если-бы несчастный могъ своею смертью обмануть злобу этого тирана, насмѣяться надъ его гордой волей, даже это было бы чѣмъ-то въ родѣ утѣшен³я.

   Эдгаръ. Давай руку! (Помогаетъ ему встать). Вставай! Вотъ такъ! Ты стоишь на ногахъ. Чувствуешъ ты подъ ними землю?

   Глостэръ. Слишкомь, слишкомъ хорошо чувствую.

   Эдгаръ. Это просто чудо! Скажи, кто разговаривалъ съ тобою на вершинѣ утеса?

   Глостэръ. Жалк³й помѣшанный нищ³й.

   Эдгаръ. Я стоялъ здѣсь внизу и, насколько могъ разглядѣть отсюда, его глаза казались двумя полными мѣсяцами, a его носъ, нѣть, тысяча носовъ, какъ и рога, крутились и вздымались, словно разъяренныя морск³я волны. Онъ, какъ видно по всему, былъ непремѣнно злой духъ, поэтому ты, счастливый старецъ, будь увѣренъ, что своимъ спасен³емъ обязанъ милости свѣтлыхъ боговъ, умѣющихь извлекать свою пользу изъ такихъ чудесъ, какихъ не въ силу исполнить смертные.

   Глостэръ. Припоминаю теперь все и до тѣхъ поръ стану безропотно переносить страдан³я, пока не выплачу всѣхъ слезъ и судьба не крикнеть мнѣ: - "Довольно, довольно." Тогда умру съ миромъ. Тотъ-же, о комъ вы сейчасъ говорили и кого я принималъ за человѣка, безпрестанно упоминалъ про нечистую силу. Онъ-то и привелъ меня на край обрыва.

   Эдгаръ. Успокойся, старикъ, и будь терпѣливъ. Однако, кто-же это идетъ сюда еще? (Входитъ Лиръ, причудливо увѣшанный увитый цвѣтами). Здравый смыслъ никогда не допустилъ-бы своего господина вырядиться такимъ страннымъ образомъ.

   Лиръ. Нѣтъ, за то, что я чеканилъ монету, они ничего не могуть мнѣ сдѣлать! Вѣдь я король.

   Эдгаръ. Какое щемящее сердце зрѣлище!

   Лиръ. Въ этомъ отношен³и природа выше искусства. Вотъ деньги, за которыя ты завербовался. Этотъ малый умѣетъ обращаться съ самострѣломъ не лучше, чѣмъ воронье пугало:- тебѣ-бы не стрѣлкомъ быть, а торгашемъ, отмѣривающимъ товары! Смотрите, смотрите, мышь! Тише, тише! Куска поджареннаго сыра будетъ достаточно за глаза... Вотъ моя желѣзная перчатка; я хочу бросить ее въ лицо великану... Принесите сюда вороненыя копья! Славно ты летаешь, птица! Прямо въ силокъ! Прямо въ силокъ!.. Эй, лозунгъ!

   Эдгаръ. Душистый ма³оранъ.

   Лиръ. Проходи.

   Глостэръ. Мнѣ знакомъ этоть голосъ.

   Лиръ. А! Гонэриль!-и съ бѣлою бородою!.. Они ласкали меня, какъ собаченку, и говорили, что y меня въ бородѣ ранѣе появились сѣдые волосы, чѣмъ выросли черные.. На все, чтобы я ни говорилъ, отвѣчали либо "да", либо "нѣтъ"... Изъ этихъ "да" и "нѣтъ" выходило весьма сомнительное богослов³е. Воть, когда меня какъ-то дождь промочилъ до костей, да насквозь продуло меня вѣтромъ, a громъ, не внемля моимъ приказан³ямъ, не унимался, вотъ тутъ-то я увидалъ, что онѣ такое, узналъ ихъ какъ нельзя лучше! Нѣтъ, не госпожи онѣ своему слову! Увѣряли, будто я для нихъ все на свѣтѣ! Но это ложь! Пусть меня затреплетъ лихорадка, если не ложь!

   Глостэръ. Вѣдь это король! Я отлично помню его голосъ!

   Лиръ. Да, король! съ головы до ногъ! Смотри, какъ пристальный мой взглядъ заставляетъ дрожать моихъ подданныхъ. Я прощаю этого человѣка и дарю ему жизнь. Въ чемъ-же онъ провинился? Въ прелюбодѣян³и! Ты будешь жмть! Можно-ли казнить людей за прелюбодѣян³е? Конечно, нѣтъ! Крапивникъ балуется съ самкой, a маленькая золотистая мушка безстыдно развратничаеть y меня на глазахъ. Пусть процвѣтаеть сближен³е: незаконнорожденный сынъ Глостэра относится къ отцу лучше, чѣмъ мои дочери, зачатыя на законномъ ложѣ. Ну, блудъ, дѣлай свое дѣло, старайся! Мнѣ нужно поболѣе солдатъ! Смотрите, вотъ стоитъ женщина и скромно улыбается; по лицу ея можно подумать, будто y нея между ляшками снѣгъ; она изображаетъ изъ себя строжайшую добродѣтель и жеманно опускаетъ голову всяк³й разъ, какъ только заговорятъ при ней о плотскихъ вожделѣн³яхъ, а между тѣмъ ни хорекъ, ни жеребецъ не превзойдутъ ея и подобныхъ ей въ той необузданности, съ какою онѣ отдаются любостраст³ю. До пояса онѣ кентавры; ниже пояса - женщины. Верхня часть ихъ тѣла принадлежитъ богамъ; нижняя - дьяволамъ. Воть тутъ-то - настоящ³й адъ, мракъ, сѣрная пучина, неугасаемый огонь, клокотан³е, вонь, зараза и, наконецъ, истощен³е. Фи, какая мерзость!.. Эй, пр³ятель, торгующ³й лекарственными снадобьями, дай мнѣ унц³ю мускуса, чтобы заглушить въ своемъ воображен³и смрадъ отъ всего этого непотребства. Вотъ тебѣ и деньги!

   Глостэръ. О, дай мнѣ облобызать твою руку!

   Лиръ. Нѣтъ, дай прежде вытереть ее хорошенько; отъ нея сильно несетъ мертвечиной.

   Глостэръ. Чудесное произведен³е природы, ты теперь разбито!.. неужто подобный-же конецъ постигнетъ и весь необъятный м³ръ?... Узнаете вы меня, государь?

   Л³иръ. Да, я помню твои глаза. Только зачѣмъ ты смотришь ими на меня искоса. Напрасный трудъ, слѣпой купидонъ; любить я больше не намѣренъ. Прочти вотъ этотъ вызовъ и обрати вниман³е, каковъ почеркъ.

   Глостэръ. Если-бы вмѣсто каждой буквы было по солнцу, я и тогда не въ состоян³и былъ-бы разсмотрѣть ни одной.

   Эдгаръ. Когда-бы мнѣ это разсказывали, я-бы не повѣрилъ; оказывается - правда, и она надрываетъ мнѣ сердце.

   Лиръ. Читай.

   Глостэръ. Какъ-же читать, когда глазныя мои впадины пусты?

   Лиръ. Такъ вотъ, какъ я вижу до чего дошло: y тебя нѣтъ ии глазъ во лбу, ни денегъ въ кошелькѣ! Въ такомъ случаѣ положен³е твоего зрѣн³я такъ-же увѣсисто, какъ легковѣсенъ твой кошелекъ. Видишь, какъ все идетъ на свѣтѣ?

   Глостэръ. Видѣть не вижу, a чувствую.

   Лиръ. Какъ, съума ты, что-ли, сошелъ? Человѣкъ и безъ глазъ можетъ видѣть, какъ все идетъ на свѣтѣ; зрѣн³е при этомъ замѣняетъ ему уши. Смотри, какъ вонъ тотъ судья издѣвается надъ этимъ простоватымъ воршикой. Слушай, что я скажу тебѣ на ушко: - заставь ихъ помѣняться мѣстами и отгадай, кто воръ, a кто судья? Видалъ ты, какъ собаки фермера лають на нищаго?

   Глостэръ. Видалъ, государь.

   Лиръ. И какъ бѣдняга бѣжитъ отъ пса? Вотъ тебѣ полнѣйшее олицетворен³е власти:- повинуются даже псу, когда онъ исполняетъ долгъ службы. Эй, ты, негодяй - сторожъ, не давай воли своей кровожадной рукѣ! За что стегаешь ты эту потаскушку? Пори собственную свою спину! Не ты-ли самъ совершилъ съ нею грѣхопаден³е, за которое бичуешь ее теперь? Ростовщикъ ведетъ на висѣлицу плута. Сквозь дырявыя одежды видны даже мелк³я пятна на тѣлѣ, a мѣховыя скрываютъ даже самыя крупныя. Одѣнь преступлен³е въ золото, и самая крѣпкая сѣкира правосуд³я отскочитъ, даже не поранивъ его; но одѣнь тоже преступлен³е въ рубище, и соломенка карлика пронзитъ его насквозь. Никто не виноватъ, говорю я! Никто! Я поднимаюсь на защиту всѣхъ. Другъ, узнай это отъ меня, имѣющаго власть зажимать ротъ обвинителю. Добудь себѣ очки и, словно сгнивш³й государственный мужъ, притворись, будто видишь то, чего совсѣмъ видѣть нельзя... Ну, ну, ну! снимай съ меня сапоги!.. Ну, тяните сильнѣе! Вотъ такъ.

   Эдгаръ. Какая странная смѣсь здраваго смысла съ безсмыслицей; изъ-за его помѣшательства сквозитъ умъ.

   Лиръ. Если ты хочешь оплакивать мою судьбу, возьми себѣ мои глаза. Я узнаю тебя какъ нельзя лучше; имя твое - Глостеръ. Но надо вооружиться терпѣн³емъ; всѣ мы съ плачемъ являемся на свѣтѣ. Ты, вѣдь, это знаешь. Какъ только ыы понюхаемъ свѣжаго воздуха, какъ тотчасъ-же начинаемъ пищать и крмчать. Слушай внимательно: я буду говорить проповѣдь для тебя.

   Глостеръ. Какое горе! Какое горе!

   Лиръ. Стоитъ намъ родиться, какъ мы тотчасъ начинаемъ плакать, зачѣмъ родились для этихъ подмостковъ, выстроенныхъ для дураковъ... Фу, какая великолѣпная шапка! Ею можно было-бы подковать всѣхъ лошадей въ цѣломъ отрядѣ конницы.. Я попытаюсь это сдѣлать, потомъ подстерегу своихъ зятьевъ, и тогда смерть имъ, смерть, смерть! Рѣжьте ихъ. Убивайте, убивайте, убивайте! (Входитъ Рыцаръ въ сопровожден³и воиновъ).

   Рыцарь. Вотъ онъ; держите его. Государь, ваша дражайшая дочь...

   Лиръ. Неужто никто не вступится? Плѣнникъ я теперь, что-ли? Значитъ, я вѣчная игрушка въ рукахъ судьбы! Обращайтесь со мною хорошенько; за меня вамъ внесутъ выкупъ. Добудьте мнѣ врача; я раненъ въ мозгъ.

   Рыцарь. Вамъ ни въ чемъ не будетъ отказа.

   Лиръ. У меня нѣтъ помощниковъ; я вынужденъ все дѣлать самъ, a это можетъ заставшъ человѣка превратиться въ соль, изъ глазъ своихъ сдѣлать садовыя лейки и изъ нихъ прибивать потомъ осеннюю пыль.

   Рыцаръ. Государь...

   Лиръ. Я умру мужественно, какъ нарядный женихъ. Что же, не стану унывать! идемте-же, идемъ! Вѣдь я король. Знаете вы это, господа?

   Рыцарь. Да, знаемъ, и будемъ повиноваться вамъ, какъ королю.

   Лиръ. Значитъ эта старая рухлядь еще жива? Если хотите завладѣть ею, догоняйте ее бѣгомъ, иначе вы ея не догоните. Ну, впередъ! (Убѣгаетъ; за нимъ воины).

   Рыцарь. Въ такомъ положен³и было-бы жаль видѣть и послѣдняго рыцаря; но нѣтъ словъ выразить, какъ больно за короля! Однако, страдалецъ, y тебя есть еще дочь; она сниметъ съ тебя проклят³е природы, накликанное двумя друтими дочерями.

   Эдгаръ. Желаю здрав³я, благородный сэръ.

   Рыцарь. Того-же самаго желаю и тебѣ, пр³ятель. Чте тебѣ нужно?

   Эдгаръ. Не слыхали-ли вы чего-нибудь о предстоящей битвѣ?

   Рыцарь. Что готовитея битва и что она неизбѣжна, знаютъ всѣ; это не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣн³ю. Чтобы слышать о ней, достаточно умѣть различать одинъ звукъ оть другаго.

   Эдгаръ. Сдѣлайте еще милостъ, сэръ, скажите, далеко-ли другое войско?

   Рыцарь. Очень близко и стремится сюда съ крайнею поспѣшностью. Съ минуты на минуту ожяидаютъ прибыт³я главныхъ силъ.

   Эдгаръ. Благодарю васъ, сэръ. И это все?

   Рыцарь. Хотя королева по личному своему дѣлу все еще здѣсь, войско ея уже выступило въ походъ.

   Эдгаръ. Благодарю васъ (Рицарь уходитъ).

   Глостеръ. О, вѣчно-милосердые боги, порвите-же нить моего существован³я; не дозвольте моему злому духу внушить мнѣ снова мысль покончить съ собою ранѣе, чѣмъ это угодно будетъ вамъ!

   Эдгаръ. Старикъ, молитва твоя хорошая.

   Глостэръ. Но сами-то вы, сэръ, кто такой?

   Эдгаръ. Бѣднякъ, смиренный ударами судьбы. Собственное извѣданное и испытанное горе расположило меня къ кроткому сострадан³ю. Дайте руку, я доведу васъ до какого-нибудь жилья.

   Глостеръ. Благодарю тебя отъ души. Да благословитъ и наградитъ тебя за это милосердое небо (Входитъ Осуольдъ).

   Осуольдъ. Какая счастливая встрѣча! За твою голову обѣщана крупная награда; вотъ эта-то безглазая голова создана для моего возвышен³я. Припоминай-же скорѣе всѣ свои грѣхи, жалк³й старый измѣнникъ (Обнажаетъ мечъ). Мечъ, который долженъ съ тобою покончить, уже обнаженъ.

   Глостэръ. Желаю отъ всей души, чтобы y твоей руки хватило на это силъ (Эдгаръ становится между ними).

   Осуольдъ. Зачѣмъ, дерзк³й сынъ черни, рѣшаешься ты защищать явнаго измѣнника,голова котораго оцѣнена? Вонъ отсюда! иначе онъ горькою своею участью заразитъ и тебя. Оставь руку!

   Эдгаръ. Не оставлю, сэръ, если не буду имѣть болѣе уважительной причины.

   Осуольдъ. Пусти, холопъ, или не сдобровать и тебѣ.

   Эдгаръ. Идите, господинъ, своею дорогою, a бѣднякамъ дайте идти своею. Если-бы словами меня можно было вычеркнуть изъ числа живыхъ, это было-бы сдѣлано двѣ недѣли тому назадъ. Не смѣйте-же подходить къ старику; иначе я увижу, что крѣпче: - ваша-ли башка или моя дубина? Объявляю это вамъ прямо, безъ всякой утайки.

   Осуольдъ. Прочь, груда навоза!

   Эдгаръ. Если такъ, я пересчитаю ваши зубы, сэръ. Сдѣлайте одолжен³е, выходите впередъ. Я нисколько не боюсь подвиговъ вашего меча (Дерутся. Эдгаръ сшибаетъ Осуольда съ ногъ).

   Осуольдъ. Подлый холопъ, ты нанесъ мнѣ смертельный ударъ. Вотъ тебѣ, мерзавецъ, мой кошелекъ. Если хочешь вполнѣ воспользоваться своею удачею, зарой гдѣ-нибудь мой трупъ, но ранѣе достань находящееся при мнѣ письмо и передай его графу Эдмонду Глостэру. Ты отыщешь графа въ британскомъ войскѣ.... А, вотъ она преждевременная смерть! (Умираетъ).

   Эдгаръ. Знаю я тебя, услужливый негодяй, такъ усердно потакавш³й порочнымъ наклонностямъ своей госпожи, что ея развращенная природа не могла желать ничего лучшаго.

   Глостэръ. Какъ, онъ умеръ?

   Эдгаръ. Присядь, старикъ, и отдохни. Обыщемъ его карманы. Письмо, о которомъ онъ говорилъ, можетъ оказаться для меня драгоцѣннымъ помощникомъ... Онъ умеръ, и я жалею только о томъ, что смерть его произошла отъ моей, a не отъ чьей-нибудь другой руки... Посмотримъ... Уступай нашимъ усил³ямъ, мягк³й воскъ, a строгая нравственность пусть не порицаетъ меня черезчуръ сурово. Прочесть то, что пишутъ наши враги, значитъ узнать то, что y нихъ на душѣ. Ихъ письма бывають болѣе откровенны, чѣмъ ихъ сердца (Читаетъ). "Не забывай нашихъ клятвъ; тебѣ представится не мало случаевъ съ нимъ покончить. Стоитъ тебѣ только захотѣтъ, время и мѣсто для этого найдутся. Ничего не сдѣлано, если онъ возвратится побѣдителемъ: тогда плѣнницей окажусь я, и его ложе - моя темница, отъ отвратительной теплоты которой молю меня избавить. За эту услугу ты займешь его мѣсто. Твоя Гонэриль. Хотѣлось-бы прибавить - твоя жена." Вотъ оно ничѣмъ неприкрытое выражен³е женскихъ желан³й. Она замышляетъ убить добраго своего мужа и предоставить его мѣсто моему брату. Здѣсь, въ этотъ песокъ зарою я тебя, несчастная жертва кровожадныхъ прелюбодѣевъ. Въ свое время эта бумага изумитъ зрѣн³е обреченнаго на смерть герцога. Счаст³е его, что я могу разомъ увѣдомить его и о твоей смерти, гнусный посредникъ, и о содержан³и имѣвшагося при тебѣ послан³я (Уходитъ, унося трупъ).

   Глостэръ. Король не выдержалъ, сошелъ съ ума. Какъ-же крѣпокъ ненавистный мой разсудокъ, когда онъ все еще держится, все еще даетъ мнѣ сознавать мое горе? Лучше-бы сойти съ ума и мнѣ. Тогда безсвязность мыслей заглушила-бы мои страдан³я, a эти страдан³я въ блуждан³и воображен³я потеряли-бы сознан³е собственнаго своего существован³я (Эдгаръ возвращается. Вдали барабанный бой).

   Эдгаръ. Давайте мнѣ опять вашу руку. Я слышу вдали громъ барабановъ. Идемте, почтенный старикъ, я отведу васъ къ другу (Уходятъ).

  

  

   Кордэл³я. Добрый Кентъ, научи меня, какь жить, какъ поступать, чтобы достойнымъ образомъ отблагодарить тебя за твою преданность? Жизнь моя для этого слишкомъ коротка, и чтобы я ни сдѣлала, все-таки будетъ мало.

   Кентъ. Государыня, разъ услуга оцѣнена, за нее заплачено съ избыткомъ. Все, что вы узнали отъ меня, лишь скромная истина, я ничего не прибавилъ и не убавилъ.

   Кордэл³я. Надѣнь платье побогаче. Этотъ чрезмѣрно скромный нарядъ напоминаетъ слишкомъ тяжелые дни. Прошу тебя, сними его.

   Кентъ. Простите, добрая государыня. Моимъ цѣлямъ сильно повредитъ, если я теперь-же обнаружу, кто я. Какъ въ награду себѣ прошу, не признавайте меня тѣмъ, кто я есть, пока яе настанутъ болѣе удобныя времена.

   Кордэл³я. Пусть будетъ по твоему, мой добрый лордъ (Врачу). Что король?

   Врачъ. Все еще спитъ.

   Кордэл³я. О, милосердые боги, исцѣлите его тяжк³й недугъ, вызванный жестокою несправедливостью! приведите въ прежнее соглас³е разстроивш³яся и не ладно звучащ³я чувства этого отца, снова ставшаго ребенкомъ!

   Врачъ. Если угодно вашему величеству, мы разбудимъ его. Онъ спалъ достаточно.

   Кордэл³я. Поступайте такъ, какъ найдете нужнымъ и какъ внушатъ вамъ ваши познан³я. Переодѣли его?

   Врачъ. Переодѣли. Пользуясь глубокимъ его сномъ, мы сняли съ него прежнее платье и замѣнили другимъ.

   Кентъ. Находитесь, государыня, тутъ, когда мы его разбудимъ. Я убѣжденъ, что бушевать онъ болѣе не станетъ.

   Кордэл³я. Хорошо (За сценой музыка). эВрачъ. Не угодно-ли вамъ будетъ стать здѣсь поближе, a музыка пусть играетъ громче.

   Кордэл³я. Ненаглядный отецъ мой!.. О, врачующая сила природы, сосредоточь всѣ цѣлебныя средства на губахъ моихъ, чтобы я одннмъ поцѣлуемъ могла избавить его отъ всѣхъ страдан³й, которымъ обѣ сестры мои подвергли почтенную старость.

   Кентъ. Милостивая, дорогая королева!

   Кордэл³я (Наклоняясь надъ отцомъ). Если-бы эти сѣдыя пряди волосъ даже не принадлежали ему, онѣ въ душѣ y каждаго вызвалябы соетрадан³е. Можно-ли было такое милое лицо подвергать неистовству бушующаго вѣтра, страшнымъ раскатамъ неумолкавшаго грома, скрещиван³ю сверкавшихъ повсюду молн³й, заставлять тебя, бѣдный отверженецъ, во время ливня бродить по степи съ ничѣмъ непокрытою головою? Собака моего врага, если-бы она даже укусила меня, въ такую ночь спокойно лежала-бы около моего камелька, a ты, бѣдный мой отецъ, вынужденъ былъ искать убѣжища среди скотовъ, забытыхъ самими небесами, и искать покоя на гнилой и жесткой соломѣ! Остается только удивляться, что вмѣстѣ съ разсудкомъ не лишился ты и жизни! Онъ просыпается; заговорите съ нимъ.

   Врачъ. Лучше сдѣлать это вамъ, королева.

   Кордэд³я. Какъ ваше здоровье, государь? Какъ чувствуетъ себя ваше ведичество?

   Лиръ. Не хорошо ты со мною поступаешь, вырывая меня изъ могилы. Ты, дѵша, призванная къ небесному блаженству, тогда какъ я привязанъ къ огненному кодесу, которое собственныя мои слезы превращаетъ въ расплавленный свинецъ.

   Кордэл³я. Узнаете вы меня, государь?

   Лиръ. Да, узнаю. Ты безплотный духъ. Когда ты умерла?

   Кордэд³я. Онъ все еще не приходитъ въ себя.

   Врачъ. Не совсѣмъ еще онъ проснудся. Оставимъ его въ покоѣ еще на минуту.

   Лиръ. Гдѣ я былъ? Гдѣ я теперь? Какой чудесный день! Я умеръ-бы отъ сострадан³я, увидавъ другаго въ такомъ положен³и, въ какомъ находился я... Не знаю, что и сказать... не рѣшусь даже побожиться, что эти руки дѣйствительно мои... Посмотримъ... Уколъ этой булавки я чувствую... Хотѣлось-бы узнать, въ какомъ именно я положен³и?

   Кордэл³я. Вглядитесь въ меня, государь, и въ видѣ благословен³я положите руки мнѣ на голову (Лиръ падаетъ передъ нею на колѣги). Нѣтъ, государь, вы не должны преклонять колѣнъ передо мною.

   Лиръ. Умоляю тебя, не насмѣхайся надо мной. Я жалк³й, глупый, взбалмошный старикъ. Мнѣ уже восемьдесятъ лѣтъ... даже слишкомъ и ни однимъ часомъ не менѣе... къ тому-же я боюсь, что я не совсѣмъ въ своемъ умѣ. Мнѣ чудится, что я долженъ знать и тебя (указываетъ на Кента) и вотъ этого человѣка, но все-таки сомнѣваюсь, потому что никакъ не могу сообразить, гдѣ я нахожусь; сколько ни напрягаю память, никакъ не могу припомнить, чтобы y меня была такая одежда. Не припомню также, гдѣ провелъ я прошедшую ночь. Не насмѣхайтесь-же надо мною, потому что такъже вѣрно, какъ то, что я мужчина, я думаю, что ты, прелестная леди, дитя мое, моя Кордэл³я.

   Кордэл³я. Она, отецъ, она!

   Лиръ. Мокры y тебя глаза? Да, мокры... Умоляю тебя, не плачь! Если y тебя есть для меня ядъ, давай, я его выпью. Я знаю, ты меня не любишь. Твои сестры, какъ я припоминаю, обидѣли меня жестоко. У тебя есть причина не любить, y нихъ-же никакой.

   Кордэл³я. И y меня тоже никакой, никакой!

   Лиръ. Значитъ я во Франц³и?

   Кордэл³я. Нѣтъ, государь, въ собственномъ вашемь королевствѣ

   Врачъ. Теперь, государыня, можете быть вполнѣ покойны. Цѣлебное средство, какъ видите, одержало верхъ надъ жестокимъ умоизступлен³емъ. Однако, вызывать въ памяти то, что онъ забылъ, все-таки еще опасно. Попросите его пройтись съ вами и не утруждайте его ничѣмъ болѣе, пока онъ не оправится окончательно.

   Кордэл³я. Угодно вашему величеству пойти со мною?

   Лпръ. Будь ко мнѣ снисходительна. Умоляю тебя, забудь все и прости. Я старъ и выжилъ изъ ума (Уходитъ еъ Кopдэл³ей; за ними врачъ и свита).

   Рыцарь. Правда-ли, сэръ, что герцогъ Корнуэльск³й убить и при такихъ странныхъ обстоятельствахъ?

   Кентъ. Совершенная иравда.

   Рыцарь. Кто-же идеть во главѣ его войска?

   Кентъ. Говорятъ, побочный сынъ Глостэра,

   Рыцарь. A изгнанный графомъ законный его сынъ Эдгардъ, говорятъ, вмѣстѣ съ графомъ Кентомъ удалился въ Герман³ю?

   Кентъ. Мало-ли что говорятъ! Однако, пора привести себя въ оборонительный порядокъ; британск³я войска приближаются къ намъ съ величайшею поспѣшностью.

   Рыцарь. По всему видно, что сражен³е произойдетъ кровавое. Прощайте, сэръ (Уходитъ).

   Кентъ. Скоро покончатся и мои хлопоты, a хорошо или дурно? это рѣшитъ исходъ сражен³я (Уходитъ).

  

---