Потехин Алексей Антипович - Выгодное предприятие

ей дочери свататься вздумал... Скажите, пожалуйста!.. Каков!.. А, право, жалко, что не велела кучерам в кнуты... Марья Григорьевна. Ну, для чего, мой друг... Это уж чересчур... Положим, это с его стороны излишняя дерзость и самонадеянность... Может быть, ведь, и Раиса Алексеевна тут немножко виновата: кабы держала себя осторожнее, этого не было бы... Я и то немножко раскаявалась, что уж очень круто его прогнала... Но я ужасно растревожилась: представь себе, вхожу, - вижу, ручки он у нее целует... Я, ведь, не знала, что она отказала ему... Ну, у меня просто дух перехватило... к сердцу подступило... слова не могу сказать, кричу только: вон, вон!.. даже дурно потом мне сделалось... Если бы я знала, что она уж отказала ему, - я бы иначе поступила: я бы напела ему так, что он потом всю бы жизнь помнил, и отпустила бы его тихо... Да, ведь, я не знала... И отчего же ты до сих пор ничего мне не сказала, что отказала ему?.. Раиса. Да я, мамаша, Скворцову вовсе не отказывала: я не про него говорю... Марья Григорьевна. Про кого же ты говоришь, мать моя?.. Тебя не поймешь... Раиса. Я говорю про Волынова... Я Волынову отказала... Марья Григорьевна. Как про Волынова?.. Да ты с ума, что ли, сошла?.. Ольга. Аркадий, кажется, к тебе и не сватался... Квашнин. Да я про кого тебе говорил?.. Разве я про Аркадия Петровича говорил тебе?.. Что я тебе говорил?.. Раиса. Вы говорили, что есть негодяи, которые ухаживают за богатыми невестами, прикидываются влюбленными, тогда как у них одна цель - как-нибудь обмануть и обобрать родителей невесты... Квашнин. Ну... Так какое же это отношение имеет к Волынову?.. Раиса. Мне показалось, что вы на него намекаете... Квашнин (вскакивая). Что-о?.. Марья Григорьевна. Батюшки! Она, ей-Богу, с ума сошла... Что она такое говорит?.. Ольга. Не беспокойтесь, - не сошла... Она просто ненавистничает, злобствует, что Аркадий предпочел меня ей... и со злобы и зависти не знает, что уж и сказать... Это уж так глупо и гадко, и смешно, Раиса, что я от тебя этого не ожидала!.. Раиса. Нет, Оля, я не злобствую и не завидую тебе, - напротив, я тебя очень жалею... Ты скоро сама убедишься в этом... Квашнин. Да в чем, в чем - в этом? Ты подумай, что ты говоришь то?.. Ведь, это, в самом деле, только дура или сумасшедшая может говорить... Или уж действительно ты от зависти и досады сама не знаешь, что говоришь?.. За что ты жалеешь Ольгу?.. Раиса. За то, что Ольга полюбила и дала слово такому человеку... Квашнин. Какому? Раиса (резко). Такому негодяю, как Волынов... Квашнин (в бешенстве). Раиса!.. Я тебя... Ольга. Как ты смеешь, Раиса... Я не позволю тебе оскорблять... Марья Григорьевна. Батюшки! Не кричите: право, она не в себе... Раиса. Выслушайте меня хладнокровно, если можете... Я поторопилась, не выдержала, слыша как вы оскорбляете честных людей, превознося негодяя, - и проговорилась прежде, чем следовало... Но все равно: не сегодня - завтра вы сами все узнаете... Еще лучше, может быть, что я предупрежу вас... Послушайте же, - я не сумасшедшая, говорю сознательно и не от злобы или зависти... Волынов - обманщик, негодяй... Я боюсь, что... Ольга (бросаясь к сестре) Раиса! Ты не смей говорить таких вещей... Я понимаю, кто это внушил тебе... Я не позволю оскорблять при мне того, кто... (Вбегает Орест и вслед за ним, запыхавшись, торопливо входит Ковырнев.) Орест (вбегая). Папаша, мамаша, что же это такое? Чт\о это значит? Джальму мне не дали, - сказали: описан, опечатан... И Джальма, и Богатырь, и кабриолет, - и все, все, все, опечатано... Только что перед нами чиновник уехал... Что же это, папаша, такое?.. (Чуть не плачет.) Джальма мой, - он мне подарен... Все слышали... Как они смеют!.. Это моя лошадь!.. Раиса. Вот и разъяснение началось!.. Квашнин и Ольга. Да что это значить?.. Что случилось?.. Растолкуй ты, Ковырнев... Я ничего не понимаю... Марья Григорьевна. Объясни, Ардальон Михайлыч, что такое... У меня даже сердце упало... Как описано, как все опечатано?.. Ковырнев. Так, матушка, так точно, благодетель... Сам я этого дела произойти не мог, и что такое значит - понять не могу, а говорят людишки, рассказывают: наехал, чу, господин никакой из города, с медалью, раным-ранешенько, созвал народ, старосту, все описал, все запечатал, сдал старосте на хранение под расписку, а сам уехал... Только-только мы его не застали. Орест. Но, ведь, они должны, папа, отдать мне моего Джальму: ведь, он мой, мне при всех Аркадий Петрович подарил... Ведь, не могут они его... Квашнин. Ах, погоди ты, отстань!.. (К Ковырневу). Да по какой причине, по какому поводу это сделано?.. Ковырнев. То-то, ангел мой, темнота!.. Ничего добиться не мог... Ну, знамо, мужик, что он понимает, - говорят; начальство приказало да и шабаш... Тут болтать-то - чего не болтают: всякое городят, чего и быть невозможно... Сказывают, будто бы и в залоге-то все это было у купца нашего, Баранова, и деньги, чу, у него он занял да не отдал в срок... А иные мелют, что будто и вовсе сам продал все заведенье свое и денежки взял вперед, да лошадей на срок не прислал, купец-от хватился, велел опечатать, чтобы верно было... Кто их поймет... Ничего даже разобрать невозможно... Темнота!.. Путного-то человечка не было ни одного, расспросить-то, узнать-то в корень не от кого... А так это прискорбно, так прискорбно... Ольга. Папаша, мне кажется, я понимаю, догадываюсь: просто это какая-нибудь гнусная интрига. У таких людей, как Аркадий, всегда есть враги... Он же такой гордый, никому кланяться не хочет.. Вот, воспользовались, что он уехал, и надумали в его отсутствие сделать скандал... Уж наверное, что так... Квашнин. Да и я то же думаю... Другого ничего быть не может... Орест (к Ковырневу). А вот я говорил тебе, звал: поедем пораньше... Кабы тогда поехали, не высиживал бы ты свой чай, чиновника бы застали, и все узнали бы... Может быть, и Джальму увели бы... А вот теперь все из-за тебя, дьявола!.. ехать бы мне тогда одному, как встал... Папаша, да неужели же мне Джальму не отдадут?.. (Вбегает Андреевна.) Андреевна. Приехал, приехал... Все. Кто? Кто? Андреевна. Павлушка высаживает, в окно видела, и с ним гости никаки, незнакомые... Квашнин (громко). Да кто приехал-то, старая глушня?.. Андреевна. Он воротился, кому больше: наш барин, Аркадий Петрович... (Все в недоумении стоят неподвижно.) Ольга. Аркадий!.. А, он узнал, воротился, он все это рассеет!.. Аркадий, милый!... (Хочет бежать к нему навстречу.) Раиса (хватая ее за руку). Оля, милая, я прошу тебя, не ходи... Погоди здесь... Узнай сначала... Ольга (вырываясь.) Это что еще?.. Ты думала, тебе удастся его оклеветать, осрамить... Ты думала, я тебе поверю... Нет, он мой, мой жених, а не твой!.. Не удалось, не удалось!.. Клеветница, интриганка!.. Аркадий, Аркад, милый!.. (Бежит к дверям, в которые входит Волынов в сопровождении Алябьева и станового пристава. Через несколько времени входит Скворцов). Ольга (бросаясь на шею Волынову) Аркадий... О, как я рада, как я счастлива!.. Ты воротился, ты... Волынов (вежливо устраняя ее). Здравствуйте, Ольга Алексеевна.. Здесь есть посторонние... Я должен представить... Квашнин и Марья Григорьевна. Какими судьбами? Как так?.. Аркадий Петрович... (Подходят к нему. Орест опережает их и бросается к нему на шею). Волынов (здороваясь со всеми). Здравствуйте, здравствуйте... Не ждали?.. Я сам не ожидал... Батюшка, maman, позвольте прежде всего представить вам моих спутников... Вот поверенный, г. Алябьев... Квашнин. Очень приятно... Волынов. А это, кажется, знакомый вам человек... (Указывает на пристава). Квашнин. Фома Фомич, как же... (Подает руку). Очень рад... Покорнейше прошу садиться, господа. Чайку, или закусить?.. (Увидя входящего Скворцова). Вам что угодно, милостивый государь?.. Скворцов. Я в качестве свидетеля, по приглашению поверенного... Квашнин. Да что вам нужно?.. Какого свидетеля?.. Мне никаких свидетелей не нужно!.. Алябьев. Я их просил присутствовать в качестве свидетеля вот по их делу... (Указывает на Волынова.) Квашнин. Ты его приглашал, Аркадий Петрович? Волынов. Нет, нет, для меня лично г. Скворцов совершенно не нужен... Квашнин (показывая рукой на дверь). Так не угодно ли вам... Становой пристав. Позвольте, Алексей Михайлыч, они могут быть, как свидетель... Квашнин. Как может быть, коли я этого не хочу... в моем доме... Становой пристав. Так точно, могут-с!.. Закон дозволяет это, по желанию поверенного... Квашнин. Да что же это такое? Объясните же, наконец... Волынов. Вот в чем дело, батюшка... Я вам объясню... Квашнин. Объясни, мой друг, пожалуйста... Волынов. Хоть я и окружен здесь наполовину врагами (взглядывает на Раису и Скворцова), которые рады будут случаю кидать в меня грязью, но за то у меня много и друзей, которые меня понимают (целует руку Ольги) и, знаю, примут во мне участие... Пока я здесь жил и хлопотал по устройству имения, а потом вот потерял голову вместе с сердцем, которое отдал, впрочем, в верные руки. Надеюсь так, Ольга?.. Ольга (нежно). Разве в этом можно сомневаться... Волынов (целует ее руку). Благодарю, мой ангел... Я не сомневаюсь!.. Так вот, пользуясь моим отсутствием из Петербурга и желая помешать тому делу, о котором вы знаете, мои друзья-приятели подвели очень хитрую штуку - представили ко взыскание в суд какой-то мой вексель в семь тысяч, о котором я, ей-Богу, совсем позабыл, и обделали дело так, что, за неявкою моею в суд и за неотысканием моего местожительства, суд признал меня несостоятельным должником и выдал исполнительный лист об арестовании меня, с которым вот и явился сюда г. Алябьев... Алябьев. Хоть не совсем так, да это, впрочем, все равно... Продолжайте... Волынов. Представьте себе: меня хотят посадить в яму, и за какие-нибудь семь тысяч!.. (Смеется.) Не правда ли, остроумно? И, ведь, надо же случиться беде, что все мои деньги в Петербурге, а теперь налицо всего каких-нибудь полторы тысячи... Я прошу: дайте, господа, мне свободу доехать в Петербург без скандала, и я вам в тот же день уплачу капитал с процентами на проценты - не соглашаются... Так вот и упросил их, батюшка, заехать сюда, надеясь, что вы не откажетесь уплатить за меня эти деньги, если есть в наличности... Конечно, вы не доведете, чтобы жених вашей дочери хоть одну минуту сидел в тюрьме... Ольга. О, конечно!.. Квашнин. Да само собой разумеется, только в настоящую-то минуту у меня нет таких денег... Ольга. Но вы папаша, можете достать через день, через два... Вам поверят такие деньги... Квашнин. Да, конечно, могу... Я достану... Раиса. Да, ведь, у вас, папаша, должны быть сто тысяч, которые вы заняли у г. Волынова... Вот из них дайте... Квашнин. Я, ведь, векселя только выдал, а деньги у Аркадия Петровича в Петербурге... Он их там внесет. Волынов (стараясь замять разговор, к Алябьеву). Так вот, батюшка согласен внести вам деньги, только не сейчас... Согласитесь подождать... Алябьев (не отвечая Волынову, к Квашнину). Значит, вы выдали дутые векселя?.. Квашнин. Как дутые? Алябьев. То есть, безденежные, денег по ним в руки не получили? Волынов. Ну, господин Алябьев, вы, кажется, вмешиваетесь в наши семейные дела, которые до вас не касаются.... Вам угодно продержать меня здесь или в моем имении, под вашим надзором, что ли, пока вам заплатят все деньги по векселю?.. Скворцов. Г-н пристав, потрудитесь составить протокол, что в присутствии вашем, г. Алябьева и моем, Алексей Михайлыч показал, что выдал г. Волынову безденежные векселя и Волынов против этого ничего не возражал... Мы с Алябьевым подпишемся, как свидетели... Волынов (гордо). Это к чему же-с? Скворцов. А к тому, чтобы вы не могли потом взыскивать по этим векселям... Квашнин. Да вы что же вмешиваетесь... Вас кто спрашивает? Скворцов. Алексей Михайлыч, поймите, какую вы беду себе приготовляете: ведь, Волынов может от вас потребовать уплаты по этим векселям... Никакого общества нет и не бывало... Все это пошлый обман... Никогда г. Волынов не внесет за вас ста тысяч, да их и нет у него... Вот вы спросите Алябьева: он знает все его дела... Имение Волынова заложено и перезаложено... Пускай г. Волынов скажет теперь и подпишет под протоколом, что хотя он векселя и взял, но денег по ним вам не выдал, а обязуется выдать тогда-то, под особую расписку... Спросите его: даст ли он такое показание?.. Квашнин. Оставьте вы меня в покое... Я говорить с вами не хочу... Что вы ввязываетесь?.. Я сам не дурак!.. Убирайтесь вон!.. Раиса. И это вы, папаша, говорите человеку, который бескорыстно советует и заботится о вас!.. Разве вы не понимаете, не видите, что вас обманывают, хотят разорить... Волынов. Да где я? Что со мною делают?.. В доме ли я родителей моей невесты или под судом, в камере судебного следователя... Кто же дал право становому и этим господам производить мне допрос?.. За что все эти оскорбления?.. Ольга Алексеевна, Алексей Михайлыч, Марья Григорьевна, неужели все это делается с вашего согласия, с вашего позволения?.. В таком случае вы извините меня, я уйду, я отряхну прах от моих ног, на пороге этого дома!.. Ольга. Папаша, прекратите же эту сцену... Прикажите им замолчать... Что это такое?. Аркадий, ты успокойся, я верю в тебя, не сомневаюсь, и все мы верим, и папаша и maman!.. Квашнин. Да они меня совсем с ума свели, с толку сбили... Я совсем растерялся... Там имение описывают... Тут за долг сажать хотят... Нет, Аркадий Петрович, Бог с ним с учредительством, не хочу я в общество поступать!.. Отдай мне векселя назад... Успокой ты меня и докажи себя перед ними... Орест. И насчет Джальмы засвидетельствуйте, что он мой, что вы мне его подарили. Они его описали, опечатали... Не отдают... Марья Григорьевна. Да, Аркадий Петрович, самое это лучшее... Бросьте вы все это дело... И нам, и вам будет покойнее... Право, дорогой мой, оставьте вы все это... Будьте... Волынов. Да, я вижу, Марья Григорьевна, что я должен все бросить, всех оставить... Я не ожидал, чтобы в доме моей невесты какие-то неизвестные проходимцы осмелились оскорблять меня, чтобы сестра моей невесты подозревала меня в мошенничестве, в обмане... Да, я должен бросить все и проститься с вами навсегда... (К становому приставу.) Извольте писать протокол, и если хотите... если эта комедия к чему-нибудь послужит... запишите, что я утверждаю, что векселя не безденежные, что я выдал под них чистые деньги, на что у меня есть доказательства, и что в свое время я их намерен представить ко взысканию. (Общее движение.) А теперь вы можете меня арестовать... Я готов ехать... Ольга (бросаясь к Волынову). Аркадий, ты меня оставляешь, ты бросаешь меня?.. Что ты сказал? Я ничему этому не верю... Я верю тебе одному... Волынов. Мне жалко вас, Ольга Алексевна, я вас любил, но я не могу жениться на той, родители которой выставляют меня каким-то обманщиком, чуть не вором, которые, взявши деньги, говорят, что их не получили, сестра которой намекает, почти прямо называет меня мошенником, и вместе с каким-то проходимцем, своим возлюбленным... Скворцов (бросаясь к Волынову). Молчать, пока вы целы... Я говорю вам в глаза, что вы негодяй, мошенник, вор, и имею на это доказательства. Мне хотелось только обличить вас перед всеми, и я достиг своей цели... Вы сами себя разъяснили... А по векселям вы ничего не получите... Я докажу, что они безденежные, выманенные мошенническим образом... Волынов. Вы докажете?.. О, свежеиспеченный и непропеченный юрист!.. Я бы желал знать, какие доказательства могут опровергнуть документ, в котором Алексей Михайлыч собственноручно удостоверяет, что деньги по векселям от меня получил... В доверенности, мне выданной, он прямо пишет, что предоставляет мне получить ссуду в уплату части занятых у меня и полученных сполна ста тысяч рублей... Скворцов, Алябьев и Пристав. Как, вы это подписали?.. Алексей Михайлыч!.. Что вы наделали? Вы разорили себя... Марья Григорьевна (растерянно). Батюшки, что он наделал?.. Растолкуйте вы мне... Ковырнев. Сто тысяч, ангел мой!.. Это деньги!.. На полу не поднимешь... Волынов. Не я обманщик, а меня обманывали... Меня хотели здесь обобрать... Взяли мои деньги и хотят сделать векселя безденежными... Кто выходит мошенник и вор? Ольга. О, я проклинаю всех, всех!.. (К Раисе.) Тебя особенно и с твоим возлюбленным вместе... Это вы, вы все сделали... Вы хотите лишить меня счастия... Волынов. Господа, мне здесь делать больше нечего... Я ухожу... (Хочет идти.) Ольга (бросаясь к нему). И я с тобой... Куда ты, туда и я... Я не оставлю тебя, не расстанусь с тобой, никому не отдам... Я ничему не верю... Раиса (удерживая Ольгу). Оля, Оля, постыдись!.. Образумься!.. Ольга. Прочь, не сестра ты мне больше... Волынов. Извините, Ольга Алексеевна... Я ухожу один... Мне вас жалко... Вы не можете быть невестою мошенника... Вы барышня и такой хорошей, такой благородной фамилии... Идемте же, господа... Или я один уйду. (Подходит к дверям, в которых его останавливает Орест.) (Ольга истерически рыдает). Орест. А Джальма?.. Как же Джальма? Ведь, вы подарили его мне... Волынов. Подите вы прочь от меня, глупый мальчишка... (Отталкивает его.) Орест (удерживая его). Нет, я не отстану... Вы подарили... Вы засвидетельствуйте... Квашнин (который до сих пор сидел как потерянный, вдруг бросается к Волынову). Векселя мои, векселя отдай... Доверенность... Теперь я все понял... Отдай.. (Хватает его за шею) Волынов. Г-н пристав, что же это?.. Это насилие, разбой!.. Я буду кричать, требовать помощи... Пристав. Алексей Михайлыч, успокойтесь, так нельзя... Ваше от вас не уйдет... Не делать бы прежде, спросить, посоветоваться... А так нельзя... Квашнин. А, что?.. Как?.. (Отпускает Волынова. Тот скрывается за дверью. Алябьев и пристав его сопровождают). Марья Григорьевна. Батюшки мои, что же будет теперь?.. Алексей Михайлыч, что ты наделал?.. Разорит он нас теперь. (Рыдает.) Ольга. Пустите меня, пустите к нему... Я не отстану... Я с ним... Скворцов и Раиса (удерживая ее). Оля!.. Ольга Алексеевна... Образумься!.. Придите в себя!.. Ковырнев. Нехорошо, ангел мой!.. Придите в себя... Теперь это никак невозможно... Ольга (порываясь.) Пустите, пустите... Проклятие мое на вас!.. Проклятие!.. (Истерически хохочет.) Марья Григорьевна. Держите ее, держите... не пускайте... Квашнин. А? Что?.. Рразорит? Вы чего смотрели?.. Что прежде не говорили?.. Теперь все на меня... Кто привел, кто сватал?.. Ты! (указывает на Ковырнева.) Кто поверил первый, принимал, расхваливал?.. (к Марье Григорьевне) - Ты!.. Кто влюбился, как дура, как сумасшедшая?.. (к Ольге) - Ты!.. Замуж захотелось, потерпеть, подождать не могла... Ольга. Как?.. Я же и виновата... Меня оскорбили, унизили, опозорили, лишили любимого человека... И я виновата?.. Нет, вы виноваты во всем!.. Если б вы не позволили здесь оскорблять его в присутствии моем, он никогда бы не отказался от меня... Может быть, вы и деньги получили, а его сделали обманщиком, мошенником... Вчера обнимали, целовали, превозносили, а сегодня... что?.. И при мне, при посторонних... Это хоть кого взбесит... И кому, кому позволили вы издеваться над ним?.. Разве это люди в сравнении с ним?.. Это ничтожество, завистники, сплетники!.. Если он теперь и разорит вас, так поделом, поделом... Но я-то, я-то за что страдаю?.. За что?.. За что?.. В первый раз в жизни встретила человека, который полюбил, оценил меня... И того оклеветали, оскорбили, отняли... Разбили мое счастье, мою жизнь!.. И кто же, кто? родная сестра, сами родители, родной отец... О, вы, вы виноваты!.. Я люблю его, я жить без него не могу... Я сойду с ума, я умру... Дайте мне его, воротите его... О-о, проклятие, проклятие!.. (Убегает с истерическими рыданиями и хохотом.) Марья Григорьевна. Батюшки, не забежала бы она куда, не сделала бы чего над собою... Бегите, смотрите за ней... Орестушка, беги за ней... Орест. Вот еще... Стану я бегать за ней... Она будет комедии представлять, а я бегать стану... Мошенник, так мошенник и есть!.. Где Джальма-то?.. Марья Григорьевна. Ардальон Михайлович, беги, хоть ты батюшка... Ковырнев. Как теперь, ангел мой?.. Теперь за ней ни в жизть не поспеешь, коли в нее вступило... Не с моими ногами... Что один поделаешь? Тут народу много нужно... Марья Григорьевна. Ах, Господи, Господи!.. Батюшки, батюшки!.. Что будет... Что будет!.. Квашнин. Нищие, все будем нищие!.. Разорены, разорены!.. Дочь проклинает!.. Я виноват, я один виноват во всем!.. Погубил, разорил... себя, семью!.. Обманули, провели, как дурака... Своего природного, родового мало... Захотел разбогатеть, дворянству изменил, породе своей... Все смеяться будут... Дурак, дурак, посмешище общее!.. (К Раисе и Скворцову.) А вы смеетесь, рады!.. Подвели... На смех подняли... Смейтесь, смейтесь!.. Раиса. Что вы, папочка, что вы... Где же мы смеемся?.. (Подходит к Квашнину.) Квашнин. Прочь, ты не как дочь, ты как злой враг мой поступила... Подговорила этого... (Указывает на Скворцова.) Он силой ко мне ворвался, а ты, вместе с ним, меня на смех, на смех, на позор всем... Вот, мол, какой дурак у меня отец!.. Глядите, смотрите, смейтесь!.. А ты думаешь - этот не того же хочет: он тоже в карман смотрит... Хоть и разорил, мол, а все что-нибудь да осталось, что-нибудь да дадут: голяку все годится... Скворцов. Вы ошибаетесь, Алексей Михайлыч. Вы напрасно оскорбляете меня... Раиса. Папаша, милый... он не такой: он честный, бескорыстный!.. Я люблю его... Марья Григорьевна (всплеснув руками). А, батюшки, еще новая радость, честь для нашей фамилии... Квашнин. Ха, ха, ха... Чего лучше... Вот какие женихи нынче у моих дочерей... Мазурики, мошенники, нищие, всякие разночинцы, учителя, поповичи!.. Да кому же и быть?.. Я, Квашнин, стал тот же Ковырнев: обобрали, разорили, опозорили, осмеяли!.. Ай, ай, что это? Голова, голова... Душно, душно... (Падает на руки окружающих.) Ковырнев. Вот, ангел мой, говорил, не беспокойтесь: от беспокойства болезнь приключается... Марья Григорьевна. Батюшки, батюшки, что такое? Что с ним?.. Не умер ли? Скворцов. Нет, нет... Дурно ему... Орест, скачите скорее в город за доктором! Раиса Алексеевна, не теряйтесь: позовите людей, воды, льду, спирту... Ковырнев. Вот, ангел мой... Кто мог это сдумать?.. Все от Бога!.. Прямо сказано: вкупе богат и убог... (Все окружают Квашнина.) (Занавес падает.)