Мольер Жан-Батист - Мнимый больной, Страница 5 - Книги

. Теперь же я тебѣ устроилъ забаву, которая разгонитъ твою печаль и лучше настроитъ тебя для того, о чемъ намъ съ тобою надо поговорить. По дорогѣ я встрѣтилъ и привелъ сюда труппу цыганъ, переодѣтыхъ маврами, которые пляшутъ и поютъ; я увѣренъ, что это доставитъ тебѣ удовольств³е и принесетъ больше пользы, чѣмъ рецепты Пургона. Идемъ.

ВТОРАЯ ИНТЕРМЕД²Я.

Брать мнимаго больнаго, чтобы позабавитъ его, приводитъ къ нему нѣсколько цыганъ и цыганокъ, одѣтыхъ маврами; они поютъ и танцуютъ.

1-Я МАВРИТАНКА.

О, юность милая, лови

Часы весны прекрасной

И молодости ясной!

О, юность милая, лови

И отдавайся вся любви!

Какое бъ ни было на свѣтѣ наслажденье,

Но коль любовный пылъ намъ не согрѣлъ его,-

Оно - пустое развлеченье

И не даетъ душѣ благаго ничего.

О, юность милая, лови

Часы весны прекрасной

И молодости ясной!

О, юность милая, лови

И отдавайся вся любви!

Проходитъ красота, ее стираетъ время,

На смѣну къ ней идетъ зимы жесток³й хладъ -

И жизнь для насъ тогда лишь тягостное бремя,

Пора, лишенная плѣнительныхъ усладъ.

О, юность милая, лови

и т. д.

ПЕРВЫЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОДЪ.

Танецъ цыганъ и цыганокъ.

2-Я МАВРИТАНКА.

Когда охватитъ насъ любовь,

На помощь разумъ звать напрасно;

Однажды полюбивъ, мы не разлюбимъ вновь -

И жаждемъ сладостныхъ мучен³й ежечасно.

Разсудкомъ прочь отъ нихъ бѣжимъ,

Но сердцемъ все стремимся къ нимъ!

3-Я МАВРИТАНКА.

Ахъ, въ наши годы такъ отрадно

Любить, любить душою всей,

Коль нашъ возлюбленный поклялся

Быть вѣрнымъ до скончанья дней!

Но если вдругъ измѣнитъ онъ -

Весь свѣтъ въ могилу обращенъ!

4-Я МАВРИТАНКА.

Не въ томъ несчаст³е, что клятву нарушаетъ

Коварный человѣкъ;

Нѣтъ, душу горе намъ и злоба наполняетъ

Лишь потому, что страсть жечь сердце продолжаетъ

И послѣ, цѣлый вѣкъ!

2-Я МАВРИТАНКА.

На что же, на что же рѣшиться

Душа молодая должна?

4-Я МАВРИТАНКА.

Безъ спора-ль любви покориться,

Хотя такъ жестока она?

ВМѢСТѢ.

Да, мы должны отдаться ей -

Ея капризамъ, наслажденьямъ,

Ея плѣнительнымъ томленьямъ!

Хоть горькихъ слезъ не мало въ ней,-

Но что мученья даже ада,

Коль такъ сильна ея отрада!

ВТОРОЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОДЪ.

Всѣ мавры танцуютъ вмѣстѣ, и заставляютъ плясать обезьянъ, которыхъ они привели съ собой.

ДѢЙСТВ²Е ТРЕТЬЕ.

ЯВЛЕН²Е I.- БЕРАЛЬДЪ, АРГАНЪ, ТУАНЕТА.

Беральдъ.

Ну, что скажешь? Это получше порц³и ревеню?

Туанета.

Но, хорош³й ревень - штука хорошая!

Беральдъ.

Что же, поговоримъ теперь о дѣлѣ?

Арганъ.

Повремени немного, я сейчасъ возвращусь.

Туанета.

Возьмите-же вашу палку; вы забыли, что безъ нея не можете ходить.

Арганъ.

Твоя правда.

ЯВЛЕН²Е II.- БЕРАЛЬДЪ, ТУАНЕТА.

Туанета.

Пожалуйста, похлопочите о вашей племянницѣ.

Беральдъ.

Я сдѣлаю все возможное, чтобы устроить дѣло по ея желан³ю.

Туанета.

Надо во что бы ни стало разстроить этотъ безумный бракъ, который онъ забралъ себѣ въ голову,- и мнѣ пришло на мысль, что не дурно бы было добыть намъ доктора, который былъ бы на нашей сторонѣ и очернилъ бы въ его глазахъ Пургона. Но такъ какъ у насъ нѣтъ никого такого, то я рѣшилась сдѣлать одну штуку.

Беральдъ.

Какую?

Туанета.

Выдумка забавная. Она окажется, быть можетъ, болѣе удачной, чѣмъ благоразумной. Не мѣшайте мнѣ и дѣйствуйте съ своей стороны. Ботъ и онъ.

ЯВЛЕН²Е III.- АРГАНЪ, БЕРАЛЬДЪ.

Беральдъ.

Прежде всего я попрошу тебя не горячиться и разговаривать хладнокровно.

Арганъ.

Хорошо.

Беральдъ.

Отвѣчай спокойно на все, что я буду говорить.

Арганъ.

Да.

Беральдъ.

Будемъ разсуждать о дѣлахъ съ полнымъ безпристраст³емъ.

Арганъ.

Ну, хорошо, хорошо! Что за длинное предислов³е!

Беральдъ.

Скажи мнѣ, какая причина, что ты, имѣя такое порядочное состоян³е и только одну дочь, задумалъ отдать ее въ монастырь?

Арганъ.

А какая причина, позвольте узнать, что я хозяинъ въ своей семьѣ и могу дѣлать все, что мнѣ вздумается?

Беральдъ.

Жена твоя, конечно, совѣтуетъ тебѣ отдѣлаться такимъ образомъ отъ дѣтей, и я увѣренъ, что она, по чувству милосерд³я, была бы очень рада увидѣть ихъ добрыми монахинями.

Арганъ.

А, вотъ оно что! За жену мою принялись! Она, вишь, во всемъ виновата! Всѣ противъ нея!

Беральдъ.

Нѣтъ, нисколько. Оставимъ ее: это - женщина, какъ нельзя больше расположенная къ твоему семейству, не имѣющая никакихъ личныхъ интересовъ, къ тебѣ она питаетъ безграничную нѣжность, а къ твоимъ дѣтямъ такъ добра и такъ любитъ ихъ, что просто непостижимо. Все это совершенно вѣрно. Не будемъ говорить о ней и возвратимся къ твоей дочери. По какому соображен³ю ты непремѣнно хочешь ее выдать за сына доктора?

Арганъ.

По такому соображен³ю, что хочу пр³обрѣсть себѣ такого зятя, какой мнѣ нуженъ.

Беральдъ.

Но онъ не нуженъ твоей дочери,- и для нея представляется парт³я, гораздо болѣе подходящая.

Арганъ.

Можетъ быть; но моя парт³я болѣе подходящая для меня.

Беральдъ.

Однако, кому же долженъ годиться человѣкъ, за котораго она выйдетъ,- тебѣ или ей?

Арганъ.

Онъ долженъ годиться и ей и мнѣ, и я хочу принимать въ мое семейство тѣхъ, которые мнѣ надобны.

Беральдъ.

Значитъ, если бы меньшая дочь твоя была взрослая, ты бы ее отдалъ за аптекаря?

Арганъ.

Почему же нѣтъ?

Беральдъ.

Но неужели ты всегда будешь облѣпленъ докторами и аптекарями, и не перестанешь считать себя больнымъ наперекоръ людямъ и природѣ?

Арганъ.

Что ты хочешь этимъ сказать?

Беральдъ.

Я хочу сказать, что не знаю человѣка менѣе больного чѣмъ ты и былъ бы очень радъ имѣть твое здоровье. Что ты совсѣмъ здоровъ и что въ твоемъ организмѣ все въ полномъ порядкѣ, доказывается тѣмъ, что, не смотря на всѣ усил³я и хлопоты, ты все еще не добился разстройства своей натуры и не околѣлъ отъ всѣхъ лекарствъ, которыми тебя пичкали.

Арганъ.

Но ты знаешь-ли, что только это меня и поддерживаетъ и Пургонъ говоритъ, что безъ его заботъ я не проживу и трехъ дней.

Беральдъ.

Смотри,- его заботы, наконецъ, отправятъ тебя на тотъ свѣтъ.

Арганъ.

Нѣтъ, послушай, поговоримъ серьезно. Ты, стало быть, совсѣмъ не вѣришь въ медицину?

Беральдъ.

Нѣтъ! И не вижу надобности вѣрить, чтобы быть здоровымъ и невредимымъ.

Арганъ.

Какъ, ты сомнѣваешься въ истинѣ вещей, утвержденныхъ вѣками, и которыя всегда почитались всѣмъ м³ромъ?

Беральдъ.

Не только сомнѣваюсь въ истинѣ, но, между нами, признаю ихъ величайшимъ людскимъ безум³емъ, я смотрю на медицину какъ философъ, нахожу, что нѣтъ на свѣтѣ болѣе забавнаго шутовства, нѣтъ ничего смѣшнѣе человѣка, имѣющаго претенз³ю лечить другого.

Арганъ.

Но почему же ты не допускаешь, что одинъ человѣкъ можетъ лечить другого?

Беральдъ.

Потому что пружины нашего тѣла покамѣстъ составляютъ тайну, въ которой люди ровно ничего не понимаютъ; природа положила на глаза наши слишкомъ густыя повязки, для того, чтобы мы могли видѣть сквозь нихъ.

Арганъ.

Значитъ, по твоему, доктора ничего не знаютъ?

Беральдъ.

Напротивъ! Они знаютъ большую часть прекрасныхъ гуманистическихъ наукъ; они умѣютъ прекрасно говорить по латыни; умѣютъ называть по гречески всѣ болѣзни, опредѣлять и раздѣлять ихъ; но лечить ихъ - вотъ этого-то они не умѣютъ.

Арганъ.

Но во всякомъ случаѣ надо же согласиться, что въ этомъ дѣлѣ доктора знаютъ все-таки больше другихъ.

Беральдъ.

Они знаютъ только то, что я сказалъ, а этимъ немного излечишь; все превосходство ихъ науки заключается въ велерѣчивой галиматьѣ, въ ученой болтовнѣ, которая выдаетъ намъ слова за дѣло и обѣщан³я за дѣйствительные результаты.

Арганъ.

Но, наконецъ, есть же на свѣтѣ люди и не глупѣе тебя,- а между тѣмъ, мы видимъ, что въ болѣзни всѣ прибѣгаютъ къ докторамъ.

Беральдъ.

Это только доказываетъ человѣческую слабость, а отнюдь не серьезное значен³е медицины.

Арганъ.

Но вѣдь не можетъ быть, чтобы доктора сами не вѣрили въ свою науку, если они пользуются ею для самихъ себя.

Беральдъ.

Да, это потому, что мног³е изъ нихъ сами раздѣляютъ общее заблужден³е, которымъ они пользуются, а друг³е тоже пользуются, но уже не заблуждаясь сами. Напримѣръ, твой Пургонъ дѣйствуетъ совсѣмъ чистосердечно; это докторъ съ головы до ногъ; онъ вѣритъ правиламъ медицины больше, чѣмъ всѣмъ математическимъ выводамъ, и счелъ бы преступлен³емъ всякую попытку изслѣдовать ихъ; онъ не видитъ въ медицинѣ ничего темнаго, ничего сомнительнаго, ничего труднаго. Онъ, съ жаромъ предвзятаго убѣжден³я, съ жесткою непоколебимостью твердой вѣры, съ грубою прямотою здраваго смысла и разсудка, ломится впередъ со своими слабительными и кровопускан³ями и не взвѣшиваетъ ничего. На него нельзя сердиться за все, что онъ можетъ сдѣлать съ человѣкомъ: онъ отправитъ тебя на тотъ свѣтъ самымъ искреннимъ образомъ и убьетъ тебя точно такъ-же, какъ убилъ бы свою жену, дѣтей, даже, въ случаѣ надобности, самого себя.

Арганъ.

Нѣтъ, у тебя просто зубъ противъ него. Но, къ дѣлу. Что-же предпринимать, когда человѣкъ болѣнъ?

Беральдъ.

Ничего.

Арганъ.

Ничего?

Беральдъ.

Ничего. Надо только быть спокойнымъ. Наша натура, когда мы предоставляемъ ей самой дѣйствовать, постепенно исправляетъ происшедш³й въ ней безпорядокъ. Все портятъ наше безпокойство, наше нетерпѣн³е, и большая часть людей умираетъ отъ лекарствъ, а не отъ болѣзней.

Арганъ.

Но согласись, что натурѣ можно и помогать извѣстными средствами.

Беральдъ.

Боже мой! Все это чистыя фантаз³я, которыми намъ пр³ятно тѣшить себя; во всѣ времена между людьми возникали заманчивые вымыслы, въ которые мы вѣримъ, потому что они пр³ятны намъ и мы желаемъ, чтобы все, въ нихъ заключающееся, было правда. Когда докторъ говоритъ вамъ, что онъ хочетъ помочь натурѣ, облегчить ей работу, отнять у нея все вредное и дать все недостающее ей, возстановить ее, возвратить ей полное пользован³е всѣми отправлен³ями,- когда онъ толкуетъ объ очищен³и крови, облегчен³и внутренностей и мозга, уменьшен³и селезенки, исправлен³и груди, починкѣ печени, укрѣплен³и сердца, возстановлен³и и поддержкѣ естественной теплоты, наконецъ, о томъ, что у него есть секреты, какъ продлить жизнь на мног³е годы,- знайте, что онъ именно читаетъ вамъ романъ медицины. Но когда вы обращаетесь къ дѣйствительности и опыту, то ничего этого не находите, и повторяется истор³я съ тѣми прекрасными снами, которые, послѣ пробужден³я, оставляютъ вамъ только чувство досады, что вы вѣрили въ нихъ.

Арганъ.

Значитъ, вся мудрость м³ра заключается только въ твоей головѣ; ты, стало быть, знаешь больше, чѣмъ всѣ велик³е врачи нашего вѣка.

Беральдъ.

На словахъ и на дѣлѣ ваши велик³е врачи различные люди. Послушаешь ихъ рѣчи - это больш³е разумники и знатоки; посмотришь въ дѣлѣ - круглѣйш³е невѣжды.

Арганъ.

Да, ты велик³й докторъ, какъ я вижу; жаль мнѣ, что нѣтъ здѣсь никого изъ этихъ господъ, чтобы сбить твои мудрствован³я и осадить твою болтовню.

Беральдъ.

Я вовсе не беру на себя сражаться съ медициной; всяк³й на свой страхъ можетъ вѣрить во все, что ему угодно. Все, что я высказываю - нашъ частный разговоръ; мнѣ бы хотѣлось только вывести тебя изъ заблужден³я; и, чтобы позабавить тебя, свести на двѣ-три комед³и Мольера, написанныя на эту тему.

Арганъ.

Наглецъ вашъ Мольеръ со своими комед³ями! Стыдно ему выводить на посмѣшище такихъ порядочныхъ людей, какъ доктора!

Беральдъ.

Онъ осмѣиваетъ не докторовъ, а смѣшную сторону медицины.

Арганъ.

Точно его дѣло контролировать ее! Этак³й олухъ, этак³й нахалъ! Смѣяться надъ консультац³ями и рецептами, нападать на сослов³е докторовъ, вытаскивать на свои подмостки такихъ почтенныхъ людей!

Беральдъ.

Что же ему и выводить на сцену, какъ не различныя професс³и? Вѣдь появляются же тамъ каждый день принцы и короли, а они родомъ не ниже вашихъ докторовъ.

Арганъ.

О, чертъ возьми, будь я докторъ, я бы отплатилъ ему за дерзость, и заболѣй онъ,- предоставилъ бы ему умереть безъ помощи. Чтобы онъ тамъ ни дѣлалъ и ни говорилъ, я бы не прописалъ ему ни малѣйшаго кровопускан³я, ни малѣйшаго клистира, а сказалъ бы ему: околѣвай, околѣвай, не станешь другой разъ издѣваться надъ факультетомъ.

Беральдъ.

Однако ты порядочно золъ на него.

Арганъ.

Да, онъ злонамѣренный человѣкъ и, если доктора умные люди, они сдѣлаютъ то, что я совѣтую.

Беральдъ.

Онъ будетъ еще умнѣе твоихъ докторовъ, потому что не попроситъ у нихъ помощи.

Арганъ.

Тѣмъ хуже для него, если онъ не прибѣгнетъ къ лекарствамъ.

Беральдъ.

Онъ имѣетъ на это свои причины и утверждаетъ, что лекарства могутъ быть допускаемы только для людей крѣпкихъ и здоровыхъ, которые имѣютъ силы переносить и болѣзнь и лечен³е, а у Мольера хватаетъ силы только на перенесен³е болѣзни.

Арганъ.

Глупое разсужден³е! Но, знаешь что, братъ, перестанемъ говорить объ этомъ человѣкѣ; онъ только возбуждаетъ мою желчь и мнѣ опять станетъ скверно.

Беральдъ.

Перестанемъ, пожалуй; и чтобы перемѣнить разговоръ, я скажу тебѣ, что изъ-за маленькаго упорства твоей дочери тебѣ не слѣдуетъ принимать так³я насильственныя мѣры, какъ заключен³е ея въ монастырь, что въ выборѣ зятя тебѣ нельзя руководствоваться своею слѣпою страстью, что въ такихъ случаяхъ надо приноравливаться немного къ склонности дѣвушки, такъ какъ это шагъ на всю жизнь и отъ этого зависитъ счаст³е брака.

ЯВЛЕН²Е IV.- Г. ФЛЕРАНЪ (съ клистиромъ въ рукѣ), АРГАНЪ, БЕРАЛЬДЪ.

Арганъ.

Съ твоего позволенья, братецъ.

Беральдъ.

Какъ! Что ты хочешь дѣлать?

Арганъ.

Принять этотъ маленьк³й клистиръ. Нѣсколько минуть всего.

Беральдъ.

Ты смѣешься. Неужели ты не можешь пробыть пять минутъ безъ клистировъ и лекарствъ? Сдѣлаешь это въ другой разъ, а теперь посиди спокойно.

Арганъ.

Мосье Флеранъ, такъ до вечера или завтрашняго утра.

Флеранъ (Беральду).

Какъ вы можете вмѣшиваться и перечить предписан³ямъ медицины? Не мѣшайте мнѣ поставить этотъ клистиръ. Просто смѣшная смѣлость!

Беральдъ.

Сейчасъ видно, что вы не привыкли имѣть дѣло съ человѣческими лицами.

Флеранъ.

Нельзя такъ смѣяться надъ лекарствами и заставлять меня даромъ терять время; я вѣдь пришелъ сюда по приказан³ю доктора и сейчасъ же разскажу г. Пургону, какъ мнѣ помѣшали исполнить его предписан³е. Вы увидите, вы увидите....

ЯВЛЕН²Е Ѵ.- АРГАНЪ, БЕРАЛЬДЪ.

Арганъ.

Братъ, ты будешь причиною какого-нибудь несчастья.

Беральдъ.

Большое несчаст³е не поставить клистира, предписывабмаго г. Пургономъ! Еще разъ спрашиваю, неужели нѣтъ средствъ вылечить тебя отъ страсти къ докторамъ? И неужели ты всю жизнь будешь пичкать себя ихъ лекарствами?

Арганъ.

Ахъ, Боже мой, ты говоришь, какъ человѣкъ здоровый; во будь ты на моемъ мѣстѣ, заговорилъ бы иначе. Легко нападать на медицину тому, кто самъ здоровъ.

Беральдъ.

Да чѣмъ же ты болѣнъ?

Арганъ.

Ты меня совсѣмъ взбѣсишь! Хотѣлъ бы я, чтобы у тебя были мои недуги,- тогда бы мы посмотрѣли, продолжалъ ли бы ты свои разглагольствован³я! А, вотъ и г. Пургонъ.

ЯВЛЕН²Е Ѵ².- ПУРГОНЪ, АРГАНЪ, БЕРАЛЬДЪ, ТУАНЕТА.

Пургонъ.

Хорош³я новости узналъ я тамъ внизу: здѣсь смѣются надъ моими рецептами, отказываются принимать мои лекарства!

Арганъ.

Повѣрьте, это не я...

Пургонъ.

Какая страшная дерзость! Какое странное возмущен³е больнаго противъ своего доктора!.

Туанета.

Это ужасно!

Пургомъ.

Клистиръ, который я имѣлъ удовольств³е составить самъ.

Арганъ.

Это не я...

Пургонъ.

Который я придумалъ и приготовилъ по всѣмъ правиламъ науки.

Туанета.

Это не хорошо съ его стороны.

Пургонъ.

Который долженъ былъ произвестъ въ кишкахъ необыкновенно великое дѣйств³е.

Арганъ.

Братъ, видишь!..

Пургонъ.

И къ нему-то отнеслись съ презрѣн³емъ!

Арганъ.

Это онъ...

Пургонъ.

Это возмутительно!

Туанета.

Правда.

Пургонъ.

Это ужасное покушен³е на медицину.

Арганъ.

Онъ причиною...

Пургонъ.

Это преступлен³е противъ факультета, которому нѣтъ достаточнаго наказан³я.

Туанета.

Вы правы.

Пургонъ.

Объявляю вамъ, что прекращаю съ вами всяк³я сношен³я.

Арганъ.

Это мой братъ...

Пургонъ.

Что у насъ не будетъ больше ничего общаго...

Туанета.

И прекрасно сдѣлаете.

Пургонъ.

И чтобъ окончательно разорвать съ вами всѣ связи, вотъ дарственная запись, которую я хотѣлъ дать моему племяннику при вступлен³и его въ бракъ. (Разрываетъ бумагу и съ гнѣвомъ бросаетъ клочки).

Арганъ.

Все это надѣлалъ мой братъ!

Пургонъ.

Пренебречь моимъ клистиромъ?

Арганъ.

Велите его принести, я его сейчасъ поставлю.

Пургонъ.

Еще немного - и я вылѣчилъ бы васъ совсѣмъ.

Туанета.

Онъ этого не стоитъ.

Пургонъ.

Я бы вычистилъ вашу внутренность и изгналъ бы изъ нея всѣ вредные соки.

Арганъ.

О, братъ!..

Пургонъ.

И мнѣ оставалось дать вамъ какую нибудь дюжину лекарствъ, чтобы покончить все.

Туанета.

Онъ не стоитъ вашихъ заботъ.

Пургонъ.

Но такъ какъ вы не хотѣли быть вылеченнымъ мною...

Арганъ.

Я не виноватъ.

Пургонъ.

Такъ какъ вы вышли изъ повиновен³я, которымъ больной обязанъ своему врачу...

Туанета.

Это требуетъ мщенья!

Пургонъ.

Такъ какъ вы возмутились противъ моихъ предписан³й..

Арганъ.

Да совсѣмъ нѣтъ.

Пургонъ.

То объявляю вамъ, что я васъ оставляю на жертву вашего дурнаго организма, разстройствъ вашихъ внутренностей, испорченности вашей крови, горечи вашей желчи и зловредности вашихъ соковъ.

Туанета.

И прекрасно!

Арганъ.

Боже мой!

Пургонъ.

И желаю, чтобы не дальше какъ черезъ четыре дня вы пришли въ неизлѣчимое состоян³е.

Арганъ.

Помилосердуйте!

Пургонъ.

Чтобы вы получили брадипепс³ю.

Арганъ.

Докторъ!

Пургонъ.

А потомъ диспепс³ю,

Арганъ.

Докторъ!

Пургонъ.

Потомъ апепс³ю,

Арганъ.

Докторъ!

Пургонъ.

Потомъ л³ентер³ю,

Арганъ.

Докторъ!

Пургонъ.

Потомъ диссентер³ю,

Арганъ.

Докторъ!

Пургомъ.

Потомъ водяную,

Арганъ.

Докторъ!

Пургонъ.

Потомъ смерть, къ которой васъ приведетъ ваше безум³е.

ЯВЛЕН²Е Ѵ²².- АРГАНЪ, БЕРАЛЬДЪ.

Арганъ.

Боже мой, я умеръ! Братъ мой, ты погубилъ меня!

Беральдъ.

Что же случилось?

Арганъ.

Нѣтъ больше силъ у меня! Я уже чувствую, какъ медицина мститъ за себя.

Беральдъ.

Право, ты съ ума сошелъ! И я очень не хотѣлъ бы, чтобы кто-нибудь увидѣлъ тебя въ этомъ положен³и. Да пр³йди въ себя, пощупай себя, не давай такого простора своей мнительности.

Арганъ.

Но ты слышалъ, какими странными болѣзнями онъ пригрозилъ мнѣ!

Беральдъ.

Ахъ какой ты простакъ!

Арганъ.

Онъ говоритъ, что не дольше какъ черезъ четыре дня я сдѣлаюсь неизлѣчимымъ.

Беральдъ.

Ну, что же изъ того, что онъ говоритъ? Оракулъ онъ, что-ли, какой? Слушая тебя, подумаешь, что Пургонъ держитъ въ рукахъ нить твоей жизни и въ силу высшей власти можетъ удлинить или укоротить ее по своему усмотрѣн³ю. Пойми же, что суть жизни твоей въ тебѣ самомъ и что гнѣвъ Пургона такъ же не способенъ умертвить тебя. какъ его лекарства воскресить. Вотъ тебѣ удобный случай отдѣлаться отъ докторовъ, а ужъ если ты такимъ родился, что безъ нихъ обойтись не можешь, то легко найти другого, съ которымъ ты могъ бы рисковать собою не такъ сильно.

Арганъ.

Ахъ, онъ такъ хорошо знаетъ мою натуру и средства управлен³я мною.

Беральдъ.

Надо сознаться, что ты ужасно упрямъ и смотришь