Чехов Антон Павлович - Безотцовщина

е... Гм... Очень рад. У всех евреев физиономии не поэтические. Подшутила природа, не дала нам, евреям, поэтических физиономий! У нас судят обыкновенно по физиономии и на основании того, что мы имеем известные физиономии, отрицают в нас всякое поэтическое чувство... Говорят, что у евреев нет поэтов.

  П л а т о н о в. Кто говорит?

  В е н г е р о в и ч  2. Все говорят... А какая ведь это подлая клевета!

  П л а т о н о в. Полно придираться! Кто это говорит?

  В е н г е р о в и ч  2. Все говорят, а между тем сколько у нас настоящих поэтов, не Пушкиных, не Лермонтовых, а настоящих! Ауэрбах, Гейне, Гете...

  П л а т о н о в. Гете немец.

  В е н г е р о в и ч  2. Еврей!

  П л а т о н о в. Немец!

  В е н г е р о в и ч  2. Еврей! Знаю, что говорю!

  П л а т о н о в. И я знаю, что говорю, но пусть будет по-вашему! Полуученого еврея трудно переспорить.

  В е н г е р о в и ч  2. Очень трудно...

  

  

  

  

  Пауза. Да хоть бы и не было поэтов! Велика важность! Есть поэты - хорошо, нет их - еще лучше! Поэт, как человек чувства, в большинстве случаев дармоед, эгоист... Гете, как поэт, дал ли хоть одному немецкому пролетарию кусок хлеба?

  П л а т о н о в. Старо! Полно, юноша! Он не взял куска хлеба у немецкого пролетария! Это важно... Потом, лучше быть поэтом, чем ничем! В миллиард раз лучше! Впрочем, давайте замолчим... Оставьте вы в покое кусок хлеба, о котором вы не имеете ни малейшего понятия, и поэтов, которых не понимает ваша высушенная душа, и меня, которому вы не даете покоя!

  В е н г е р о в и ч  2. Не стану, не стану шевелить вашего великого сердца, шипучий человек! Не стану стягивать с вас теплого одеяла... Спите себе!

  

  

  

  

  Пауза. Посмотрите-ка на небо! Да... Здесь хорошо, покойно, здесь одни только деревья... Нет этих сытых, довольных физиономий... Да... Деревья шепчут не для меня... И луна не смотрит на меня так приветливо, как на этого Платонова... Она старается смотреть холодно... Ты, мол, не наш... Ступай отсюда, из этого рая, в свою жидовскую лавочку... Впрочем, чепуха... Я заболтался... довольно!..

  П л а т о н о в. Довольно... Идите, юноша, домой! Чем более будете сидеть, тем больше наболтаете... А за болтовню эту вы краснеть будете, как вы сказали! Идите!

  В е н г е р о в и ч  2. Хочу болтать! (Смеется.) Я теперь поэт!

  П л а т о н о в. Не поэт тот, кто стыдится своей молодости! Вы переживаете молодость, будьте же молодым! Смешно, глупо, может быть, но зато человечно!

  В е н г е р о в и ч  2. Так... Какие глупости! Вы большой чудак, Платонов! Все вы чудаки здесь... Вам бы жить во времена Ноя... И генеральша чудачка, и Войницев чудак... Между прочим, генеральша недурна в телесном отношении... Какие у нее неглупые глаза! Какие у нее хорошие пальцы!.. Недурна отчасти... Грудь, шея...

  

  

  

  

  Пауза. Почему? Хуже я вас, что ли? Хоть бы раз в жизни! Если мысли так сильно привлекательно действуют на мой... спинной мозг, то какое блаженство растопило бы меня в пух и прах, если бы она показалась сейчас между этими деревьями и поманила бы меня своими прозрачными пальцами!.. Не смотрите на меня так... Я глуп теперь, мальчуган... Впрочем, кто же смеет запретить мне хоть раз в жизни быть глупым? Я с научной целью хотел бы сейчас быть глупым, счастливым по-вашему... Я и счастлив... Кому какое дело? Гм...

  П л а т о н о в. Но... (Рассматривает его цепь.)

  В е н г е р о в и ч  2. Впрочем, личное счастье эгоизм!

  П л а т о н о в. О да! Личное счастье эгоизм, а личное несчастье добродетель! Сколько же, однако, в вас белиберды! Какая цепь! Какие чудные брелоки! Как сияет!

  В е н г е р о в и ч  2. Вас занимает эта цепь?! (Смеется.) Вас манит к себе эта мишура, этот блеск... (Качает головой.) В эти минуты, когда вы поучаете меня чуть ли не стихами, вы можете восхищаться золотом! Возьмите эту цепь! Бросьте! (Срывает с себя цепь и бросает ее в сторону.)

  П л а т о н о в. Важно звякнула! По одному этому звуку уж можно заключить, как она тяжела!

  В е н г е р о в и ч  2. Золото тяжело не на один только вес! Счастливы вы, что можете сидеть на этих грязных ступенях! Здесь вы не испытываете всей тяжести этого грязного золота! О, эти мне золотые цепи, золотые оковы!

  П л а т о н о в. Не всегда прочные оковы! Пропили их наши отцы!

  В е н г е р о в и ч  2. Сколько несчастных, сколько голодных, сколько пьяных под луной! Когда же, наконец, миллионы много сеющих и ничего не ядущих перестанут голодать? Когда, я вас спрашиваю? Платонов, отчего же вы не отвечаете?

  П л а т о н о в. Оставьте меня! Сделайте такое одолжение! Не люблю без умолку и без толку звонящих колоколов! Извините, но оставьте меня! Спать хочу!

  В е н г е р о в и ч  2. Я колокол? Гм... Скорей же вы колокол...

  П л а т о н о в. Я колокол и вы колокол, с тою только разницею, что я в себя сам звоню, а в вас звонят другие... Спокойной ночи! (Встает.)

  В е н г е р о в и ч  2. Спокойной ночи!

  

  

  

  В школе бьет два часа. Уже два часа... В это время нужно уже спать, а я не сплю... Бессонница, шампанское, волнение... Ненормальная жизнь, благодаря которой разрушается организм... (Встает.) У меня, кажется, грудь уже начинает болеть... Спокойной ночи! Руки я вам не подаю и горжусь этим. Вы не имеете права на пожатие моей руки...

  П л а т о н о в. Какие глупости! Мне всё одно.

  В е н г е р о в и ч  2. Надеюсь, что нашу беседу и мою... болтовню никто, кроме нас, не слышал и не услышит... (Идет в глубину сцены и идет обратно.)

  П л а т о н о в. Что вам угодно?

  В е н г е р о в и ч  2. Тут где-то была моя цепь...

  П л а т о н о в. Вот она, ваша цепь! (Швыряет цепь ногой.) Не забыл-таки! Послушайте, будьте так любезны, пожертвуйте эту цепь в пользу одного моего знакомого, принадлежащего к разряду много сеющих и ничего не ядущих! Эта цепь будет кормить его и его семью целые годы!.. Позволите передать ее ему?

  В е н г е р о в и ч  2. Нет... С удовольствием отдал бы, но, честное слово, не могу! Это подарок, сувенир...

  П л а т о н о в. Да, да... Убирайтесь!

  В е н г е р о в и ч  2 (поднимает цепь). Отстаньте, пожалуйста! (Идет и в глубине сцены, утомленный, садится на полотно железной дороги и закрывает руками лицо.)

  П л а т о н о в. Пошлость! Быть молодым и в то же время не быть светлою личностью! Какая глубокая испорченность! (Садится.) Как противны нам люди, в которых мы видим хоть намек на свое нечистое прошлое! Я когда-то был немного похож на этого... Ох!

  

  

  

  Слышен конский топот.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ VI

  П л а т о н о в  и  А н н а  П е т р о в н а (входит в амазонке,

  

  

  

  с хлыстом в руке).

  П л а т о н о в. Генеральша!

  А н н а  П е т р о в н а. Как мне его увидеть? Постучать разве? (Увидев Платонова.) Вы здесь? Как это кстати! Я знала, что вы еще не спите... Да и можно ли спать теперь? Для спанья бог зиму дал... Доброй ночи, человечина! (Протягивает руку.) Ну? Что же вы? Руку!

  

  

   Платонов протягивает руку.

  А н н а  П е т р о в н а. Вы не пьяны? Платонов. А черт меня знает! Или трезв, или же пьян, как самый горький пьяница... Вы что же это? Прогуливаться с жиру изволите, почтеннейшая сомнамбула?

  А н н а  П е т р о в н а (садится рядом). Н-да-с...

  

  

  

  

  Пауза. Да-с, милейший Михаил Васильич! (Поет.) Сколько счастья, сколько муки... (Хохочет.) Какие большие, удивленные глаза! Полноте, не бойтесь, дружище!

  П л а т о н о в. Я и не боюсь... за себя по крайней мере...

  

  

  

  

  Пауза. Вы, я вижу, ерундой вздумали заниматься...

  А н н а  П е т р о в н а. На старости лет...

  П л а т о н о в. Старухам простительно... Те сдуру... А вы какая старуха? Вы молоды, как лето в июне. Ваша жизнь впереди.

  А н н а  П е т р о в н а. Мне нужна жизнь теперь, а не впереди... А я молода, Платонов, ужас как молода! Чувствую... Так ветром и ходит по мне эта молодость! Чертовски молода... Холодно!

  

  

  

  

  Пауза.

  П л а т о н о в (вскакивает). Не хочу ни понимать, ни угадывать, ни предполагать... Ничего не хочу! Идите! Назовите меня невеждой и оставьте меня! Прошу вас! Гм... Для чего смотреть так? Да вы... вы подумайте!

  А н н а  П е т р о в н а. Я уже думала...

  П л а т о н о в. Вы подумайте, гордая, умная, прекрасная женщина! Куда и зачем вы пришли?! Ах...

  А н н а  П е т р о в н а. Не пришла, а приехала, мой милый!

  П л а т о н о в. С таким умом, с такой красотой, молодостью... ко мне?! Глазам, ушам не верится... Пришла победить, взять крепость! Не крепость я! Не побеждать вы пришли... Я слабость, страшная слабость! Поймите вы!

  А н н а  П е т р о в н а (встает и подходит к нему). Самоуничижение паче гордости... Как же быть, Мишель? Надо же чем-нибудь кончить? Согласись сам, что...

  П л а т о н о в. Не буду я кончать, потому что я ничего не начинал!

  А н н а  П е т р о в н а. Э... философия гадкая! И тебе не стыдно лгать? В этакую ночь, при таком небе... и лгать? Лги осенью, если хочешь, в грязь, в слякоть, но не теперь, не здесь... Тебя слышат, на тебя смотрят... Взгляни, чудак, вверх!

  

  

  

  

  Пауза. Вон и звезды мерцают, что ты лжешь... Полно, милый мой! Будь же хорошим, как всё это хорошо! Не нарушай своей маленькой особой этой тишины... Отгони от себя своих бесов! (Обнимает его одной рукой.) Нет другого, которого я любила бы так, как я тебя люблю! Нет женщины, которую ты любил бы так, как меня любишь... Возьмем себе одну только любовь, а остальное, что тебя так мучит, пусть решат другие... (Целует его.) Возьмем себе одну только любовь...

  П л а т о н о в. Одиссей стоил того, чтоб ему пели сирены, но не царь Одиссей я, сирена! (Обнимает ее.) Если бы я мог дать тебе счастье! Как ты хороша! Но не дам я тебе счастье! Я сделаю из тебя то, что делал я из всех женщин, бросавшихся мне на шею... Я сделаю тебя несчастной!

  А н н а  П е т р о в н а. Как много ты о себе думаешь! Неужели ты так ужасен, Дон-Жуан? (Хохочет.) Какой же ты хорошенький при лунном свете! Прелесть!

  П л а т о н о в. Знаю я себя! Те только романы и оканчиваются благополучно, в которых меня нет...

  А н н а  П е т р о в н а. Сядем... Сюда вот... (Садятся на полотно.) Еще что скажешь, философ?

  П л а т о н о в. Если бы я был честным человеком, я ушел бы от тебя... Я сегодня предчувствовал это, предвидел... Почему же я, негодяй, не ушел?

  А н н а  П е т р о в н а. Отгони от себя бесов, Мишель! Не отравляйся... Ведь к тебе женщина пришла, а не зверь... Лицо постное, на глазах слезы... Фи! Если тебе это не нравится, то я уйду... Хочешь? Я уйду, и всё останется по-старому... Идет? (Хохочет.) Дуралей! Бери, хватай, хапай!.. Что тебе еще? Выкури всю, как папиросу, выжми, на кусочки раздроби... Будь человеком! (Тормошит его.) Смешной!

  П л а т о н о в. Но разве ты моя? Разве ты про меня писана? (Целует ее руки.) Иди к другому, моя дорогая... Ступай к тому, который стоит тебя...

  А н н а  П е т р о в н а. Ах... Полно тебе молоть чепуху! Дело ведь очень просто: к тебе пришла женщина, которая тебя любит и которую ты любишь... Погода прелестная... Что может быть проще? К чему же тут эта философия, политика? Порисоваться разве хочешь?

  П л а т о н о в. Гм... (Встает.) А если ты пришла пошалить мной, поразвратничать, покуралесить?.. Тогда что? Ведь я не гожусь во временнообязанные... Я не позволю играть собой! Ты не отделаешься от меня грошами, как отделалась от десятка!.. Слишком дорог я для интрижки... (Хватает себя за голову.) Уважать, любить тебя и в то же время... мелочь, пошлость, мещанская, плебейская игра!

  А н н а  П е т р о в н а (подходит к нему). Ты меня любишь, уважаешь, для чего же ты, беспокойная душа, торгуешься со мной, говоришь мне эти мерзости? Для чего эти "если"? Я люблю... Я сказала тебе, и сам ты знаешь, что я тебя люблю... Что же тебе еще? Покоя мне... (Кладет голову ему на грудь.) Покоя... Пойми же наконец, Платонов! Я отдохнуть хочу... Забыться, и больше мне ничего не нужно... Ты не знаешь... Ты не знаешь, как тяжела для меня жизнь, а я... жить хочу!

  П л а т о н о в. Не сумею я дать тебе покой!

  А н н а  П е т р о в н а. Сумей только не философствовать!.. Живи! Всё живет, всё движется... Кругом жизнь... Давай же и мы жить! Завтра решать вопросы, а сегодня, в эту ночь, жить, жить... Жить, Мишель!

  

  

  

  

  Пауза. Да что я в самом деле распелась пред тобой? (Хохочет.) Скажите, пожалуйста! Я пою, а он и ломается!

  П л а т о н о в (хватает ее за руку). Послушай... В последний раз... Как честный человек говорю... Уйди!.. В последний раз! Уйди!

  А н н а  П е т р о в н а. Будто бы? (Хохочет.) А ты не шутишь?.. Глупишь, брат! Теперь уж я тебя не оставлю! (Бросается ему на шею.) Слышишь? В последний раз говорю: не выпущу! Во что бы то ни стало, что бы там ни было! Хоть меня погуби, хоть сам пропади, а возьму! Жить! Тра-та-та-та... ра-ра-ра... Чего рвешься, чудак? Мой! Мели теперь свою философию!

  П л а т о н о в. Еще раз... Как честный человек...

  А н н а  П е т р о в н а. Честью не взяла, силой возьму... Люби, коли любишь, а не строй из себя дурачка! Тра-та-та-та... Звон победы раздавайся... Ко мне, ко мне! (Накидывает ему на голову черный платок.) Ко мне!

  П л а т о н о в. К тебе? (Смеется.) Пустая ты женщина! Добра ты себе не желаешь... Плакать ведь будешь! Мужем твоим я не буду, потому что не про меня ты писана, а играть собой не позволю... Посмотрим, кто кем играть будет... Увидим... Заплачешь... Идем, что ли?

  А н н а  П е т р о в н а (хохочет). Allons! (Берет его под руку.) Постой... Кто-то идет. Станем пока за дерево... (Прячутся за дерево.) В сюртуке кто-то, не мужик... Отчего ты в газеты передовых статей не пишешь? Ты славно бы писал... Не шутя.

  

  

   Входит  Т р и л е ц к и й.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ VII

  

  

   Те же и  Т р и л е ц к и й.

  Т р и л е ц к и й (идет к школе и стучит в окно). Саша! Сестренка! Сашурка!

  С а ш а (отворяет окно). Кто здесь? Это ты, Коля? Чего тебе?

  Т р и л е ц к и й. Ты еще не спишь? Пусти меня, душечка, переночевать!

  С а ш а. Сделай милость...

  Т р и л е ц к и й. Положишь меня в классной... Да пожалуйста, чтоб Мишель не узнал, что я у вас ночую: спать не даст своей философией! У меня голова ужасно кружится... Всё в глазах двоится... Стою перед одним окном, а мне кажется, что их два: в какое лезть? Комиссия! Хорошо, что я не женат! Будь я женат, мне показалось бы, что я двоеженец... Всё двоится! У тебя на двух шеях две головы! Кстати, между прочим... Там около срубленного дуба, что над речкой - знаешь? - я сморкался, козявочка, и выронил из платка сорок рублей... Поднимешь их, душечка, завтра пораньше... Поищи и возьми себе...

  С а ш а. Их чуть свет плотники поднимут... Какой же ты разгильдяй, Коля! Ах, да! Чуть было не позабыла... Приходила жена лавочника и просила тебя убедительно, чтобы ты пришел к ним, как можно скорей... Ее муж внезапно заболел... В голову какой-то удар сделался... Иди скорей!

  Т р и л е ц к и й. Бог с ним совсем! Мне не до того... У меня у самого стреляет и в голове, и в брюхе... (Лезет в окно.) посторонись...

  С а ш а. Влезай скорей! Ногой меня зацепил... (Запирает окно.)

  П л а т о н о в. Еще кого-то черти несут!

  А н н а  П е т р о в н а. Стой.

  П л а т о н о в. Не держи... Уйду, если захочу! Кто это?

  А н н а  П е т р о в н а. Петрин и Щербук.

  Входят  П е т р и н  и  Щ е р б у к, без сюртуков, покачиваясь.

  

   На первом черный цилиндр, на втором - серый.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ VIII

   В е н г е р о в и ч  2 (в глубине сцены), П л а т о н о в,

   А н н а  П е т р о в н а, П е т р и н  и  Щ е р б у к.

  П е т р и н. Виват, Петрин, кандидат прав! Ура! Где дорога? Куда зашли? Что это? (Хохочет.) Тут, Павочка, народное просвещение! Тут дураков учат бога забывать да людей надувать! Вот куда мы зашли... Гм... Так-с... Тут, брат, тот... как его, черт? - Платошка живет, цивилизованный человек... Пава, а где теперь Платошка? Выскажи мнение, не стыдись! С генеральшей дуэт поет? Ох, господи, твоя воля... (Кричит.) Глагольев дурак! Она ему нос натерла, а с ним удар сделался!

  Щ е р б у к. Домой хочу, Герася... Спать хочется, страсть как! Шут с ними со всеми!

  П е т р и н. А где наши сюртуки, Пава? К начальнику станции ночевать идем, а сюртуков нет... (Хохочет.) Девки сняли? Ах ты, кавалер, кавалер!.. Девки сюртуки поснимали... (Вздыхает.) Эх, Пава, Павочка... Ты шампань пил? Небось, вот ты пьян теперь? А чье ты пил? Мое ты пил... И пил ты сейчас мое, и ел ты сейчас мое... На генеральше платье мое, на Сережке чулки мои... всё мое! Я им всё передавал! У самого каблучонки на сапожонках кривые... Всё им отдал, всё на них просадил, а что получил? Ты спроси, что я получил? Кукиш и позор... Да... Лакей за столом обносит да локтем норовит толкнуть, сама же как с свинством обращается...

  П л а т о н о в. Надоело мне!

  А н н а  П е т р о в н а. Постой... Сейчас уйдут! Какой же скот этот Петрин! Как лжет! А та старая тряпка и верит...

  П е т р и н. Жиду почета больше... Жид у изголовья, а мы у подножия ног... А почему? А потому, что жид больше денег дает... А на лбу роковые слова: продается с публичного торга!

  Щ е р б у к. Это Некрасова... Говорят, помер Некрасов...

  П е т р и н. Ладно же! Больше ни копейки! Слышишь? Ни копейки! Пусть старичок в могиле сердится... Пусть там себе с... гробокопателями! Шабаш! Протестую векселя! Завтра же! Я ее в грязь головой поставлю, неблагодарную!

  Щ е р б у к. Она граф, барон! У нее генеральское лицо! А я... калмык и больше ничего... Меня пущай Дуняша обожает... Какая дорога неровная! Шоссе бы надо со столбами телеграфическими... с колоколами... Дзинь, дзинь, дзинь...

  

  

  

  

  Уходят.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ IX

  

   Те же без  П е т р и н а  и  Щ е р б у к а.

  А н н а  П е т р о в н а (выходит из-за деревьев). Ушли?

  П л а т о н о в. Ушли...

  А н н а  П е т р о в н а (берет его за плечи). Шествуем?

  П л а т о н о в. Пойдем! Иду, но если бы ты знала, как мне не хочется идти!.. Пойду не я к тебе, а черт, который бьет меня теперь по затылку: иди, иди! Пойми же! Если моя совесть не принимает твоей любви, то только потому, что она глубоко убеждена в том, что ты делаешь непоправимую ошибку...

  С а ш а (в окно). Миша, Миша! Где ты?

  П л а т о н о в. Черт возьми!

  С а ш а (в окно). Ах... Я вижу тебя... С кем это ты? (Хохочет.) Анна Петровна! Насилу я вас узнала! Вы такая черная! В чем это вы? Здравствуйте!

  А н н а  П е т р о в н а. Здравствуйте, Александра Ивановна!

  С а ш а. Вы в амазонке? Катаетесь, значит? Отличное дело! Ночь такая хорошая! Поедем и мы с тобой, Миша!

  А н н а  П е т р о в н а. Я уже накаталась, Александра Ивановна... Домой сейчас еду...

  С а ш а. В таком случае, разумеется... Иди, Миша, в комнату!.. Я не знаю, право, что делать! С Колей дурно...

  П л а т о н о в. С каким Колей?

  С а ш а. С братом Николаем... Выпил, должно быть, много... Войди, пожалуйста! Заходите и вы, Анна Петровна! Я сбегаю в погреб и сливок принесу... По стакану выпьем... Холодные сливки!

  А н н а  П е т р о в н а. Благодарю вас... Я сейчас домой еду... (Платонову.) Ступай... Я подожду...

  С а ш а. А то бы я сбегала в погреб... Иди, Миша! (Скрывается.)

  П л а т о н о в. Совершенно забыл о ее существовании... Верит-то, верит как?! Ступай... Я уложу ее спать и приду...

  А н н а  П е т р о в н а. Скорей же...

  П л а т о н о в. Чуть-чуть скандала не было! Прощай пока... (Идет в школу.)

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ X

  

  А н н а  П е т р о в н а, В е н г е р о в и ч  2

  

  

  

  и потом  О с и п.

  А н н а  П е т р о в н а. Сюрприз... И я совершенно забыла о ее существовании...

  

  

  

  

  Пауза. Жестоко... Впрочем, ему не в первый раз надувать эту бедную девочку!.. Э-э-э... грешить так грешить! Один только бог будет знать! Не впервой... Канальство! Жди теперь, пока он уложит ее спать!.. Час протянется, если не больше...

  В е н г е р о в и ч  2 (идет к ней). Анна Петровна... (Падает перед ней на колени.) Анна Петровна... (Хватает ее за руки.) Анна!

  А н н а  П е т р о в н а. Кто это? Кто вы? (Нагинается к нему.) Кто это? Вы, Исак Абрамыч? Вы ли? Что с вами?

  В е н г е р о в и ч  2. Анна! (Целует руку.)

  А н н а  П е т р о в н а. Уйдите! Нехорошо так! Вы мужчина!

  В е н г е р о в и ч  2. Анна!

  А н н а  П е т р о в н а. Полно вам цепляться! Уйдите Прочь! (Пхает его в плечо.)

  В е н г е р о в и ч  2 (растягивается на земле). Ох! Глупо... глупо!

  О с и п (входит). Комедьянты! Это, бывает, не вы, ваше превосходительство? (Кланяется.) Как это вы попали в наши святые места?

  А н н а  П е т р о в н а. Это ты, Осип? Здравствуй! Подсматриваешь? Шпионишь? (Берет его за подбородок.) Всё видел?

  О с и п. Всё.

  А н н а  П е т р о в н а. А чего ты бледен так? а? (Смеется.) Ты влюблен в меня, Осип?

  О с и п. Это как вам угодно...

  А н н а  П е т р о в н а. Влюблен?

  О с и п. Я вас не понимаю... (Плачет.) Я вас за святую почитал... Ежели б приказали в огонь лезть, в огонь бы полез...

  А н н а  П е т р о в н а. Отчего ты в Киев не пошел?

  О с и п. Что мне Киев? Я вас за святую почитал... Для меня святей вас и людей не было...

  А н н а  П е т р о в н а. Полно, дуралей... Носи опять ко мне зайчиков... Опять буду брать... Ну, прощай... Приходи завтра ко мне, и я тебе дам денег: по железной дороге в Киев поедешь... Идет? Прощай... Платонова у меня не сметь трогать! Слышишь?

  О с и п. Вы мне с этой поры уж не указ...

  А н н а  П е т р о в н а. Скажите, пожалуйста! Не прикажете ли мне в монастырь идти? Его дело!.. Ну, ну... Плачет... Маленький ты, что ли? Довольно... Когда он будет идти ко мне, то выстрелишь!..

  О с и п. В него?

  А н н а  П е т р о в н а. Нет, в воздух... Прощай, Осип! Погромче выстрели! Выстрелишь?

  О с и п. Выстрелю.

  А н н а  П е т р о в н а. Ну и умничек...

  О с и п. Только он к вам не пойдет... Он с женой теперь.

  А н н а  П е т р о в н а. Толкуй... Прощай, душегуб! (Убегает.)

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XI

  

  

  О с и п  и  В е н г е р о в и ч  2.

  О с и п (бьет шапкой оземь и плачет). Кончено! Всё кончено, и чтоб оно провалилось сквозь землю!

  В е н г е р о в и ч  2 (лежа). Что он говорит?

  О с и п. Видел всю эту материю, слышал! Глаза лопались, в ушах кто-то здоровенным молотом колотил! Всё слышал! Ну как его не убить, ежели хочется в клочки его разорвать, слопать... (Садится на насыпь задом к школе.) Надо убить...

  В е н г е р о в и ч  2. Что он говорит? Кого убить?

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XII

  

  Те же, П л а т о н о в  и  Т р и л е ц к и й.

  П л а т о н о в (выталкивает из школы Трилецкого). Вон! Изволь сию же минуту отправляться к лавочнику! Марш!

  Т р и л е ц к и й (потягивается). Лучше бы ты потянул меня завтра большой палкой, чем сегодня будить!

  П л а т о н о в. Ты негодяй, Николай, негодяй! Понимаешь?

  Т р и л е ц к и й. Что ж делать? Таким, значит, бог создал?

  П л а т о н о в. А что если лавочник уже умер?

  Т р и л е ц к и й. Если умер, то царство ему небесное, а если же еще продолжает борьбу за существование, то напрасно ты говоришь страшные слова... Не пойду я к лавочнику! Мне спать хочется!

  П л а т о н о в. Пойдешь, скот! Пойдешь! (Толкает его). Я не дам тебе спать! Да что ты в самом деле? Что ты строишь из себя? Отчего ты ничего не делаешь? Ради чего ты здесь проедаешься, проводишь свои лучшие дни и бездельничаешь?

  Т р и л е ц к и й. Пристал... Какой же ты, братец, право... клещ!

  П л а т о н о в. Что ты за существо, скажи ты мне, пожалуйста? Это ужасно! Для чего ты живешь? Отчего ты не занимаешься наукой? Отчего не продолжаешь своего научного образования? Наукой отчего не занимаешься, животное?

  Т р и л е ц к и й. Об этом интересном предмете поговорим, когда мне не будет спать хотеться, а теперь пусти меня спать... (Чешется.) Черт знает что! Ни с того, ни с сего: вставай, негодяй! Гм... Честные правила... Черт бы их съел, эти честные правила!

  П л а т о н о в. Какому богу ты служишь, странное существо? Что ты за человек? Нет, не будет из нас толку! Нет, не будет!

  Т р и л е ц к и й. Послушай, Михаил Васильич, кто дал тебе право запускать свои холодные лапищи в чужие сердца? Твоя бесцеремонность выше всяких удивлений, братец!

  П л а т о н о в. Не выйдет из нас ничего, кроме лишаев земли! Пропащий мы народ! Гроша мы не стоим! (Плачет.) Нет человека, на котором могли бы отдохнуть глаза! Как всё пошло, грязно, истаскано... Поди прочь, Николай! Уйди!

  Т р и л е ц к и й (пожимает плечами). Плачешь?

  

  

  

  

  Пауза. Я пойду к лавочнику! Слышишь? Я пойду!

  П л а т о н о в. Как хочешь!

  Т р и л е ц к и й. Пойду! Иду вот...

  П л а т о н о в (стучит ногами). Пошел прочь!

  Т р и л е ц к и й. Хорошо... Ложись-ка спать, Мишель! Не стоит волноваться! Прощай! (Идет и останавливается.) На прощанье одно слово... Посоветуй всем проповедникам, в том числе и самому себе, чтобы слово проповедническое клеилось с делами проповедника... Если твои глаза не умеют отдохнуть на тебе самом, то не моги требовать от меня отдыха для твоих глаз, которые, a propos*, очень хороши у тебя при лунном свете! Они блестят у тебя, как зеленые стеклышки... И еще вот что... С тобой бы говорить не следовало... Тебя бы избить страшно, изломать на куски, разорвать бы с тобой навсегда за ту девочку... Сказать бы тебе то, чего ты отродясь не слышал! Но... не умею! Я плохой дуэлист! И это твое счастье!..

  _______________

  * кстати (франц.).

  

  

  

  

  Пауза. Прощай! (Уходит.)

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XIII

   П л а т о н о в, В е н г е р о в и ч  2  и  О с и п.

  П л а т о н о в (хватает себя за голову). Не один я таков, все таковы! Все! Где же люди, боже мой? Я-то каков! Не ходи к ней! Она не твоя! Это чужое добро! Испортишь ее жизнь, исковеркаешь навсегда! Уйти отсюда! Нет! Буду у ней, буду здесь жить, буду пьянствовать, язычничать... Развратные, глупые, пьяные... Вечно пьяные! Глупая мать родила от пьяного отца! Отец... мать! Отец... О, чтоб у вас там кости так переворочились, как вы спьяна и сдуру переворочили мою бедную жизнь!

  

  

  

  

  Пауза. Нет... Что я сказал? Бог простит... Царство небесное... (Наталкивается на лежащего Венгеровича.) Это кто?

  В е н г е р о в и ч  2 (поднимается на колени). Дикая, безобразная, позорная ночь!

  П л а т о н о в. Аааа... Пойди и запиши эту дикую ночь в свой дурацкий дневник чернилами из отцовской совести! Прочь отсюда!

  В е н г е р о в и ч  2. Да... Запишу! (Уходит.)

  П л а т о н о в. Что он здесь делал? Подслушивал? (Осипу.) Ты кто? Ты зачем здесь, вольный стрелок? Тоже подслушивал? Прочь отсюда! Или постой... Догони Венгеровича и сними с него цепь!

  О с и п (встает). Какую цепь?

  П л а т о н о в. У него на груди висит большая золотая цепь! Догони его и сними! Живей! (Стучит ногами.) Скорей, а то не догонишь! Он бежит теперь к деревне, как сумасшедший!

  О с и п. А вы к генеральше?

  П л а т о н о в. Беги скорей, негодяй! Не бей его, а только сними цепь! Пошел! Чего стоишь? Беги!

  

  

  

  О с и п  убегает. (После паузы.) Идти... Идти или не идти? (Вздыхает.) Идти... Пойду затяну длинную, в сущности скучную, безобразную песню... Я же думал, что я хожу в прочной броне! А что же оказывается? Женщина сказала слово, и во мне поднялась буря... У людей мировые вопросы, а у меня женщина! Вся жизнь - женщина! У Цезаря - Рубикон, у меня - женщина... Пустой бабник! Не жалко было бы, если бы не боролся, а то ведь борюсь! Слаб, бесконечно слаб!

  С а ш а (в окно). Миша, ты здесь?

  П л а т о н о в. Здесь, мое бедное золото!

  С а ш а. Иди в комнату!

  П л а т о н о в. Нет, Саша! Я хочу побыть на воздухе. У меня голова трещит. Спи, мой ангел!

  С а ш а. Спокойной ночи! (Закрывает окно.) Платонов. Тяжело надувать того, кто верит безгранично! Я и вспотел и покраснел... Иду! (Идет.)

  

   Навстречу ему идут  К а т я  и  Я к о в.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XIV

  

   П л а т о н о в, К а т я  и  Я к о в.

  К а т я (Якову). Постой здесь... Я сейчас... Только книгу возьму... Не уйди же, смотри! (Идет навстречу Платонову.)

  П л а т о н о в (увидев Катю). Ты? Что тебе?

  К а т я (испугавшись). Ах... это вы? Мне вас нужно.

  П л а т о н о в. Это ты, Катя? Все, начиная с барыни и кончая горничной, все - ночные птицы! Что тебе?

  К а т я (тихо). Вам барыня письмо прислала.

  П л а т о н о в. Что?

  К а т я. Вам барыня письмо прислала!

  П л а т о н о в. Что врешь? Какая барыня?

  К а т я (тише). Софья Егоровна...

  П л а т о н о в. Что? Ты с ума сошла? Окати себя холодной водой! Пошла вон отсюда!

  К а т я (подает письмо). Вот оно!

  П л а т о н о в (вырывает письмо). Письмо... письмо... Какое письмо? Нельзя было завтра принести? (Распечатывает.) Как же я его буду читать?

  К а т я. Просили как можно скорей...

  П л а т о н о в (зажигает спичку). Черт вас носит! (Читает.) "Я делаю первый шаг. Иди, сделаем его вместе. Я воскресаю. Иди и бери. Твоя". Черт знает... Телеграмма какая-то! "Жду до четырех часов в беседке около четырех столбов. Пьяный муж уехал с молодым Глагольевым на охоту. Вся твоя С.". Этого еще недоставало! Боже мой! Этого еще недоставало! (Кате.) Что смотришь?

  К а т я. Как же мне не смотреть, если у меня глаза есть?

  П л а т о н о в. Выколи себе свои глаза! Это ко мне письмо?

  К а т я. К вам-с...

  П л а т о н о в. Врешь! Прочь отсюда!

  К а т я. Слушаю-с.

  

  

  

  Уходит с  Я к о в о м.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XV

  

  

   П л а т о н о в (один).

  П л а т о н о в (после паузы). Вот они, последствия... Доигрался малый! Исковеркал женщину, живое существо, так, без толку, без всякой на то надобности... Прроклятый язык! Довел до чего... Что теперь делать? А ну-ка, мудрая ты голова, подумай! Брани себя теперь, рви волосы... (Думает.) Ехать! Сейчас же ехать и не сметь показываться сюда до самого страшного суда! Марш отсюда на все четыре стороны, в ежовые рукавицы нужды, труда! Лучше худшая жизнь, чем эта с этой историей!

  

  

  

  

  Пауза. Еду... Но... неужели Софья на самом-таки деле любит меня? Да? (Смеется.) За что? Как всё темно и странно на этом свете!

  

  

  

  

  Пауза. Странно... Неужели эта прекрасная, мраморная женщина с чудными волосами в состоянии полюбить нищего чудака? Неужели любит? Невероятно! (Зажигает спичку и пробегает письмо.) Да... Меня? Софья? (Хохочет.) Любит? (Хватает себя за грудь.) Счастье! Да ведь это счастье! Это мое счастье! Это новая жизнь, с новыми лицами, с новыми декорациями! Иду! Марш в беседку около четырех столбов! Жди, моя Софья! Была ты и будешь моей! (Идет и останавливается.) Не пойду! (Идет обратно.) Разбивать семью? (Кричит.) Саша, иду в комнату! Отворяй! (Хватает себя за голову.) Не пойду, не пойду... не пойду!

  

  

  

  

  Пауза. Пойду! (Идет.) Иди, разбивай, топчи, оскверняй... (Сталкивается с Войницевым и Глагольевым 2.)

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XVI

   П л а т о н о в, В о й н и ц е в  и  Г л а г о л ь е в  2.

  В о й н и ц е в  и  Г л а г о л ь е в  2  вбегают с ружьями

  

  

  

   через спину.

  В о й н и ц е в. Вот он! Вот он! (Обнимает Платонова.) Ну? На охоту едем!

  П л а т о н о в. Нет... Постой!

  В о й н и ц е в. Что рвешься, друг? (Хохочет.) Пьян, я пьян! Первый раз в жизни пьян! Боже мой, как я счастлив! Друг мой! (Обнимает Платонова.) Едем? Она послала меня... Приказала настрелять для нее дичи...

  Г л а г о л ь е в  2. Скорей едемте! Уже светает...

  В о й н и ц е в. Ты слышал, что мы выдумали? Не гениально разве? Мы думаем Гамлета сыграть! Честное слово! Такой театр удерем, что даже чертей затошнит! (Хохочет.) Как ты бледен... И ты пьян?

  П л а т о н о в. Пусти... Пьян.

  В о й н и ц е в. Постой... Моя идея! Завтра же начинаем декорации писать! Я - Гамлет, Софи - Офелия, ты - Клавдий, Трилецкий - Горацио... Как я счастлив! Доволен! Шекспир, Софи, ты и maman! Больше мне ничего не нужно! Впрочем, еще Глинка. Ничего больше! Я Гамлет...

  

  

  

   И этому злодею,

  

  

  Стыд женщины, супруги, матери забыв,

  

  

  

  Могла отдаться ты!.. (Хохочет.) Чем не Гамлет?

  П л а т о н о в (вырывается и бежит). Подлец! (Убегает.)

  В о й н и ц е в. Тюлюлю! Пьян! Важно! (Хохочет.) Каков наш друг?

  Г л а г о л ь е в 2. Наспиртован... Едем! Войницев. Едем... И вы были бы моим другом, если бы... Офелия! О нимфа, помяни мои грехи в твоих святых молитвах!

  

  

  

  

  Уходят.

  

  

   Слышен шум идущего поезда.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ XVII

  

  

   О с и п  и потом  С а ш а.

  О с и п (вбегает с цепью). Где он? (Оглядывается.) Где он? Ушел? Нет его? (Свистит.) Михаил Васильич! Михаил Васильич! Ау!