p;
говорить.
Корифей
Где ж ты учился этому искусству,
Мой милый брат - козленок?..
Сатир с голубой ленточкой
Гермий нас,
Троих козлят, когда-то на посылках
Держал, и за толпой таких теней -
О, там куда страшнее были тени -
Я десять дней скитался. Понимать
Из языка их тут и научился
Я кое-что. Но этот сам недавно
Еще дышал: не приловчился он
Рассказывать.
Гей, приятель! А веревка отчего на шее?
(К хору)
Говорит: удавился сам-сам-сам.
Тень издает звуки, похожие на _сам-сам-сам_, и скверно улыбается
одними губами.
А по какой причине? - Скучно жить...
А деньги где... деньги?
Молчит.
Другой Сатир, с розовой ленточкой
П-позвольте же, н-но в этом суть. Он был
И скряга, и богач...
Т-теперь Фамира
Т-таких ч-чудес н-наделает...
А в-вы
С-спросили бы у т-тени толком, С-сатир...
Сатир с голубой ленточкой
(несколько пикированный)
Сделайте одолжение, братец. Спросите сами. А я отказываюсь... то есть я
не отказываюсь, но не понимаю ни слога.
Скрывает, должно быть. Это ведь с ними, господа, бывает. Заупрямится,
да и все тут. Одного такого казнили. Сам без головы, а туда скрытничает:
виноват или не виноват. Попробовать разве вот что.
Филаммон! Ваше величество!
А кровки! Или молочка с винцом?
Нет - все-таки не скажет. Ну и не надо.
Затвердил одно: спрятано - не ищите... Да где спрятано, бестолковый?
Что-то сказал... Но спутанное какое-то слово: не то в воде, не то в лесу, не
то в скале, не то в доме, может означать также и нигде.
Словом, деньги... ау.
Ну, вот... Теперь просит пить. Знаете - они, когда напьются, так
говорят, иногда даже пророчат.
Папа-Силен! Могу у вас просить
Немножечко вина? Для жертвы мертвым.
Я набожен - и сам вина не пью.
Силен
(в тон ему)
Особенно поить его не надо,
А дай ему два унца. Молоком
Добавим остальное. Мне не жалко,
Но опьянять усопших - тяжкий грех,
А хоть Силен, всегда имел я совесть.
Толпа сатиров набегает помогать Силену. Помогавшие, несмотря на
зоркость Силена, заметно розовеют. К молоку идет один переводчик.
Томный Сатир
(тоже разрумянившийся, в хризантемах, брошенных Нимфой)
Нет, молока я видеть не могу:
Сицилию оно напоминает
И страшный глаз чудовища. Так молод,
А выстрадал-то сколько!
(Хнычет. Потом воркующим голосом.)
О Силен!
Ты мне не дашь с наперсток этой влаги?
Я не в себе, так сыро, что... тошнит...
Силен молча грозит ему и берет себя за ухо. Хризантемы прячутся
в толпу. Между тем тень припала к молоку с вином и жадно пьет.
Силен
(тихо, но выразительно)
Скорей - пока он пьет - в фиас, малютки!
Нимфа
(приподнимаясь)
Нет, нет, Силен... Пусть говорит еще...
Силен
Не стоит, душка...
Тень поднимается, говорит, но губы шевелятся без звука.
Сатир с голубой ленточкой
Вот этого уж ни за что не передам, потому что неправда.
За сценой крик Фамиры, и следом другой, тоже его, но, видимо,
подавленный, дико оборванный усилием воли.
Все
(к сатиру, который стоит оторопев и приложив руку к часто
стукающему сердцу)
Что там такое? Секреты? От нас?
Несколько тирсов взлетает над ним.
Сатир с голубой ленточкой
(дрожа)
Проклятый мертвец. Он предсказал, что Фамира выжжет себе оба глаза
углем из костра. Сатиры, кто это там кричал?
Нимфа без слов, даже без звука, падает на руки Силена. Сатиры подготовляются
бежать. Нимфу кладут на наскоро сделанные носилки. В это время сатир с
голубой ленточкой кричит:
Погодите... погодите... он говорит еще... Нимфа!
Она открывает глаза.
За то, что ты не любила кого надо, за то, что ты любила кого не надо,
боги сейчас сделают тебя птицей с красной шейкой... Название неразборчиво.
Шум. Смятение. Один из сатиров замахивается на призрак флейтой, другой
бубном, третий тирсом. Его гонят, травят, он приседает, скользит и время от
времени приподнимается над землею на четверть аршина, точно отяжелевшая
курица. Между тем из этой сумятицы выпархивает небольшая птица, и вся толпа
с Силеном в ужасе убегает.
После этого на сцене остаются только тень и птица. В течение нескольких
минут тень гоняется за птицей и при этом страшно машет руками. Тем временем
видно, как ощупью от камня к камню, изменившейся походкой слепого,
спускается к дому Фамира. Иногда он отдыхает около камней. Лицо его
окровавлено и выглядит страшно. Наконец Фамира спустился к самому дому. Он
достиг последнего белого камня, похожего на голову быка, и, склонившись,
молча его обнимает. Птица села к нему на плечо. Призрак, не смея подойти
вплотную, остановился поодаль, он сложил руки, прижав их к груди, по темному
лицу катятся слезы. Между тем уж поднимается утренний туман. Луна погасла.
На светлеющем небе остались только редкие бледные звезды.
Фамира
Последняя ступенька...
Скоро дом,
И мир, и сон. Довольно на сегодня.
Встает туман. Я чувствую: мои
Одежды стали влажны. Белый камень,
Товарищ одинокий! Как тебя
Мне узнавать, когда ты уж не белый...
А это что ж у ног моих?
(Поднимает кифару.)
Любовь...
Моя любовь, поди сюда. Слепому
Ты дорога - не изменяла ты,
И ворожбы ничьей на чутких струнах
Не остается больше.
Может быть,
Хоть луч еще таится в сердце...
Пробует играть, что-то силится припомнить, кровь, смешанная со слезами,
струится по лицу. Призрак качает головой. Птичка затаилась на его плече.
Фамира безнадежно опускает кифару.
Вино ушло до капли - мех сносился.
Пауза.
Но голоса здесь были.
Никого
Я более не слышу. Только чье-то
Так быстро бьется сердце... Возле... Точно
Ребенок или птица... Вот теплом
Мне на лицо повеяло... За ночью
Белеет день, и уголь будто выжег
Еще не все. О нежный, кто же ты?
Со мною?.. На плече?
(Осторожно снимает птицу, которая не противится.)
Какой-то птенчик...
Да он ручной совсем. Откуда ты?
Откуда ж ты, пичужка? И кровавых
Как не боишься ям?
Га... Это что ж?
Ледяная струя - откуда ж эта?!
Так мертвецы на сердце веют... О...
Коль это тень... То чья же? Заклинаю.
Тень издает стон, но совсем слабый, рассветный, слышно хлюпающее
_сам-сам-сам_.
Фамира
(движется по направлению голоса. На одной руке держит птицу. Другая спокойно
и бессознательно касается Филаммона, который припадает к ногам Фамиры и
целует их)
О боги... Вам я отдал, что имел -
Уплачен долг, и с лихвой... Но на свет
Не сам пришел Фамира. Если только
Вы видите теперь его отца
Иль мать его, молю вас в этот час
Безрадостный и страшный: ради муки,
Подъятой им свободно, не оставьте
Фамиру одного - пускай отец
Иль мать ему омоют, плача, раны.
В глубине, на фоне розового сияния, показывается Гермес в
ореоле божественной славы. Его слова падают ясно и мерно.
Гермес
С тобой они оба, Фамира...
Фамира
(настораживается)
Я чувствую сиянье божества,
И боль от ран затихла. Я не вижу
Твоих ланит, но кланяюсь тебе.
Прости слепому, вышний... Кто ты, боже?
Гермес
Сын Майи крылатой - Зарею
Рожден я, - я грустного стада
Пастух равнодушный - Гермес,
С тобой они оба, Фамира -
И мать, и отец. Эта птица,
Она - превращенная Нимфа,
Тебе я оставлю ее...
Отец же унылою тенью -
Все хочет обнять он Фамиру,
Но холоден он и бессилен
Меж розовых пальцев Зари.
Тень Филаммона становится все меньше и наконец исчезает.
А ты - ты жить, ты будешь долго жить,
Хоть в нищете, Фамира, и возврата
В отцовский дом не жди... Филаммон в море
Спустил свои сокровища и умер
От собственной руки.
Рабыню я
Пришлю к тебе, Фамира.
(Указывает на дом.)
Там рабыня,
Кормившая тебя, объята сном -
Ее заколдовали, но словам
Моим она внимает, и бегут
По старческим морщинам слезы. Ты
Пойдешь за ней в Афины, в Дельфы, в Аргос
И к славному кремлю, где Посейдон
Тебя венчал победой; а пичужке
Утехой песен нежных добывать
Тебе на хлеб придется.
И кифару
Возьми с собой. Мы жребиев туда -
Купцы гаданье любят - накидаем,
И вынимать их клювом будет та же
Из лиры мать. И пусть питает сына
До старости, до смерти, много лет...
Когда ж тебе глаза засыплют, Нимфа
Вернется к нам, пленять. Я на груди
Твоей, слепец, велю повесить доску
С тремя словами: "Вот соперник муз".
(Движением пальца птице.)
Смой кровь с его лица... Он жалок, Нимфа...
Птица летит и возвращается с мокрой губкой. Фамира освежает лицо. На нем
яснее видны теперь глубокие, уже чернеющие ямы и редкий белый волос на
бороде... Совсем светло... Заря слилась с небом. Гермес готов исчезнуть.
Контуры его потускнели. Фамира ощупью отыскивает посох и берет кифару, уже
не касаясь струн. Птица смирно сидит у него на плече. Теперь она хозяйка
положения.
Фамира
Благословенны боги, что хранят
Сознанье нам и в муках.
Но паук
Забвения на прошлом... он добрее.
Гермес исчезает. Из дома выбегает кормилица и с плачем бросается
к Фамире.
Царское Село
Лето 1906
Впервые - отдельной книгой: Анненский И. Фамира-кифарэд. Вакхическая
драма. Издание посмертное. М., 1913.
Кифара - струнный музыкальный инструмент вроде лютни. Кондратьев
Александр Александрович (1878-1967) - поэт и прозаик, сотрудничавший в ряде
модернистских изданий. Окончил 8-ю гимназию в Петербурге в то время, когда
директором там был Анненский.
Семела - возлюбленная Зевса, мать Диониса-Вакха.
Евтерпа - муза лирической поэзии.
Небрида - оленья шкура, служившая одеждой менадам (вакханкам). Палестра
- место для гимнастических упражнений.
Фиас - хоровод и шествие в честь Диониса-Вакха.
Пиерида - муза. Мемнон - сын богини Эос, убитый под Троей. Рес -
фракийский царь, сын одной из муз, в Троянской войне помогал троянцам и был
вероломно убит. Пеплос - широкие и длинное одеяние, скрепленное на груди
застежками; его носили преимущественно женщины.
Эфемер - живущий один день. Марсий - сатир, мастер игры на флейте,
решившийся вступить в музыкальное состязание с Аполлоном, который в
наказание за эту дерзость содрал с него кожу.
Адмет - царь, стада которого должен был пасти Аполлон во время своего
изгнания с Олимпа.
Заклинаю тебя твоим вертепом критским... - Напоминание Зевсу о его
детстве, проведенном на Крите, где мать скрыла его от ярости Кроноса,
пожиравшего своих детей, и где его воспитывали нимфы.
...Титан, похитивший с небес огонь... - Прометей.
Дельфийский бог - Аполлон. Терпсихора - муза танца и хорового пения.
Амимона - одна из жен бога морей Посейдона.
Геката - богиня ночных чар.
Потом Змеей и Рыбой хоры их И Обручем и Лирой тихо-тихо задвигались. -
Сказано о созвездиях, названных этими именами.
Ирида - вестница богов, принимающая образ радуги.
Сицилию оно напоминает И страшный глаз чудовища... - По одной из версий
мифа, пещера одноглазого чудовища киклопа Полифема находилась на Сицилии и в
рабстве у него томились сатиры. Одиссей, проникнув в пещеру, ослепил киклопа
и освободил сатиров.