Тургенев Иван Сергеевич - Неоконченные произведения, планы, наброски

ображения. Впоследствии в комедии "Провинциалка" (1850) Тургенев опять прибег к такой форме юмористического сближения автора и героя. Иронически характеризуя графа Любина, он, вместе с тем, приписывает ему некоторые, широко известные черты собственной биографии (смерть матери - богатой помещицы, известной в губернии, приезд из столицы в имение, полученное по наследству от матери - Спасское).

   Приобщение к литературным принципам натуральной школы способствовало совершенствованию мастерства сатирического бытописания Тургенева.

   В "сценах из уездной жизни" "Завтрак у предводителя" (1849) Тургенев показывает столкновения, которые происходят в особой обстановке - в кругу дворян, вне их отношений с крестьянами, т. е. в отвлечении, казалось бы, от главного противоречия, главного конфликта крепостнической среды. Крепостное право, его вековые традиции, отражены здесь в характерах помещиков. Полное отсутствие у каждого из них сознания законности, укоренившаяся привычка ни с кем и ни с чем не считаться - атрофия понятия справедливости,- все эти черты, воспитанные бесконтрольно осуществляемой властью над крепостными крестьянами, являются источником комических эффектов пьесы. Жертвами крепостнических привычек здесь становятся сами их носители. Однако за комическими алогизмами поведения помещиков, не признающих никаких резонов, стоит трагический аспект социального эгоизма, ставшего законом поведения господствующего сословия. Сатира Тургенева и в этом произведении, и, очевидно, в этом произведении в очень большой степени, основывалась не только на личных наблюдениях, но и на "опыте сердца", на глубоких и далеко не "литературных" переживаниях. Во время своего конфликта с матерью, которую он очень любил, Тургенев поражался алогичностью поведения умной В. П. Тургеневой, неразумностью ее эгоизма и самодурства, что, в конечном счете, и был вынужден ей высказать {См.: Шитова, с. 137-139.}.

   Сюжет "Завтрака у предводителя" был основан на реальных явлениях социального быта провинции: размежевания помещичьих земель, сопровождавшегося по большей части затяжными конфликтами. В программе "Записок охотника" сохранился заголовок "Размежевание". В "Записках охотника" тема размежевания затрагивается в рассказах "Два помещика", "Однодворец Овсянников". Однако в комедии "Завтрак у предводителя", сюжет которой целиком построен на попытке разрешить конфликт, возникший при размежевании земель, не имущественные отношения помещиков, а более общие социально-психологические проблемы определяют собою смысл произведения.

   Тема попытки "полюбовного" соглашения наследников богатого помещика легла в основу пьесы А. Ф. Писемского "Раздел" (Совр, 1853). Писемский, в отличие от Тургенева, не рассчитывает на сложные ассоциации зрителя и не требует от него способности к тонкому анализу. Его герои просто одержимы желанием завладеть имуществом и пускаются на интриги и подкопы, чтобы захватить наследство. Их борьба и является содержанием пьесы.

   На протяжении 1848-1849 гг. Тургенев создает две патетические комедии, непосредственно отражающие эволюцию натуральной школы во второй половине 40-х годов - "Нахлебник" (1848) и "Холостяк" (1849). Он переносит в драматургию патетику гуманной защиты личности маленького человека, впервые и особенно сильно прозвучавшую в романе "Бедные люди" Достоевского (опубликованном в "Петербургском сборнике", 1846 г.). Белинский отмечал в первом романе Достоевского соединение патетики, драматизма и юмора.

   Ситуации романа Достоевского, восторженно и тонко истолкованные Белинским, освещали путь фантазии Тургенева к драматическому сюжету и образам "Нахлебника" {См. Белинский, т. 9, с. 554. В. В. Виноградов отметил, что в психологической и речевой характеристике героев пьес Тургенева "Нахлебник" (Кузовкин) и "Холостяк" (Мошкин) ощутимо воздействие стиля молодого Достоевского. См.: Виноградов В. В. Тургенев и школа молодого Достоевского.- Русская литература, 1959, No 2, с. 45-71.}. В проблематике и стиле этого произведения наглядно проявилась характерная черта творчества автора. С присущей ему чуткостью к интересам времени и движению современной художественной мысли он открывал новую страницу в русской драматургии, соответствующую интересам и вкусам передовых людей эпохи. Вместе с тем, пьеса была органическим звеном его творческого развития, в ней были продолжены те поиски в области драматической формы, которые были начат еще "Неосторожностью", и дано развитие тех идей и сюжетов, которые привлекали читателей в "Записках охотника" и повестях Тургенева и во многом определили их огромную популярность.

   Действие пьесы Тургенева развертывается в барском имении. Обстановка крепостной деревни, помещичьего дома, где попрание человеческого достоинства крестьян, дворовых и, в конечном счете, всякого зависимого человека - закон, стала фоном драматических событий, выводимых на сцену. В "Нахлебнике" Тургенева тонкая одухотворенность, гуманность бедных людей противопоставляется грубости чувств и лицемерию богатых и власть имущих.

   Предысторией разыгрывающихся в "Нахлебнике" событий является трагедия одинокой и беззащитной женщины, отданной во власть грубому самодуру-помещику. Внесценические обстоятельства имеют в этой пьесе чрезвычайно большое значение: определяя события, непосредственно в ней происходящие, они придают картине быта, изображенного в ней, эпическую полноту и разносторонность.

   Недаром M. E. Салтыков-Щедрин - беспощадный обличитель дворянского беспутства - отнесся с интересом к этой пьесе Тургенева. Он не мог не обратить внимания на показанные в комедии "Нахлебник" социальные явления: отсутствие "корпоративной связи" в дворянской среде, издевательства богатых помещиков, аристократов над захудалыми, бедными дворянами. Сам сатирик намеревался посвятить подобным явлениям специальные очерки. Эта тема нашла отражение и в его цикле "Помпадуры и помпадурши" {См.: Никитина Н. С. Из полемики Салтыкова-Щедрина с автором "Отцов и детей" и его критиками.- В кн.: Тургенев и его современники. Л., 1977, с. 76-77.}.

   Большое значение в пьесе имеет и мотив кровной связи дворянства и его нравов с деятельностью государственного аппарата, насаждающего насилие богатого над бедным и канцелярски-равнодушное отношение к человеческому достоинству граждан. Несправедливое лишение Кузовкина принадлежащего ему наследства делает его нахлебником и фактическим рабом богатого барина Корина. Бюрократическая карьера открывает чиновнику Елецкому возможность брака с наследницей столбового дворянина Корина, богатой невестой, а этот брак позволяет ему присвоить себе вместе с приданым жены и право издеваться над Ку-зовкиным.

   И Елецкий - "петербургский чиновник" - "человек дюжинный, не злой, но без сердца", и покойный Корин - жестокий самоуправец, поработивший бедняка Кузовкина, и помещик 400 душ Тропачев выступают не столько как первопричина страдания маленького человека, сколько как выразители и воплощения общего порядка вещей, законов жизни общества и сложившихся на их основе обычаев. Жестокость объективного порядка вещей, более тягостная, чем дурная воля отдельного человека, делает Ольгу Корину-Елецкую сообщницей мужа, превращает ее настойчивые расспросы Кузовкина в нравственную пытку, а ее дочернюю любовь в орудие унижения. Эта объективная ситуация делает бессмысленным "бунт" Кузовкина, пытающегося сопротивляться своему новому "благодетелю", но вынужденного, в конечном счете, принять оскорбительную денежную компенсацию за свои отцовские права.

   Этот, последний, штрих, завершающий действие, придавал пьесе внешне благополучную развязку, которая, по существу, была глубоко трагична, так как являлась апофеозом унижения маленького человека. Пьеса Тургенева была пронизана демократическими симпатиями и настроениями. Она была радикальна по своему пафосу: в ней обличались отношения, прямо вытекающие из самых основ общественного устройства. "Вольнодумство" драматурга выразилось и в том, что он разоблачал освященный церковью брак Кориных и с патетическим сочувствием писал о "незаконной связи" любящего бедняка и его благодетельницы. Психологический интерес автора сосредоточен на Кузовкине. Именно поэтому Тургенев посвятил эту пьесу М. С. Щепкину, видя в нем будущего интерпретатора роли Кузовкина.

   В комедии "Холостяк" Тургенев также делает героем маленького человека, ставя его в центре драматического происшествия. Действие комедии развертывается в среде мелких петербургских чиновников, которых изображали в своих очерках и повестях писатели натуральной школы. Сюжет и обстановка действия "Холостяка" более близки к стереотипам натуральной школы, чем содержание "Нахлебника". Для театра же произведение Тургенева было не только необычным, но демонстративно нарушающим привычные каноны. Штамп, соответствующий актерским амплуа, настраивал на то, чтобы трактовать героя "Холостяка" Мошкина как благородного отца и хлопотуна (ср., например, образы Льва Гурыча Синичкина в одноименном водевиле Д. Т. Ленского и Лисичкина в водевиле "Дочь русского актера" П. Григорьева). Герой Тургенева, самоотверженно устраивающий замужество сироты, опекающий ее, как родной отец, таит к ней иное чувство - любовь, и этот подтекст его скрытых чувств придает особый драматизм его взятому на себя добровольно "отцовству". Образ Мошкина находится в несомненной зависимости от образа Макара Девушкина и его истолкования, данного Белинским {См.: Белинский, т. 9, с. 552-553.}. На сцене императорских театров не шли до того пьесы с подобной тематикой и таким подходом к явлениям современного социального быта.

   Одновременно с работой над пьесами в духе и стиле натуральной школы Тургенев задумывает ряд драматических произведений из жизни "культурного слоя", рисующих среду дворянской интеллигенции, людей современно мыслящих и тонко чувствующих. Проблематика этих пьес также не была вовсе чужда натуральной школе. Однако если в таких сценах, как "Безденежье", "Завтрак у предводителя", "Разговор на большой дороге", а также и в "Нахлебнике" и "Холостяке" Тургенев примыкал к тому руслу натуральной школы, которое сохраняло наиболее тесную генетическую связь с традициями Гоголя, то в пьесах "Где тонко, там и рвется", "Месяц в деревне" он выступает как соратник Герцена, автора "Кто виноват?" и "Сороки-воровки", писатель, осваивающий и по-новому осмысляющий проблемы, впервые поставленные Лермонтовым. Особенностью этих пьес Тургенева является социальная и историческая конкретность обстановки действия. Передавая атмосферу бесед, споров и бытового общения умственно изощренных людей, Тургенев замечал историческое движение в их среде, дискредитацию романтически настроенных индивидуалистов, ориентирующих свое жизненное поведение на идеалы 1830-х годов, и демократизацию симпатий и настроений молодого поколения.

   В комедии "Где тонко, там и рвется" Тургенев внешне использовал форму пьесы-пословицы в духе А. Мюссе. Однако, по существу, пьеса его, в которой, как и в пословицах Мюссе, остроумный диалог имеет большое конструктивное значение, строится на диаметрально противоположном принципе. В пьесах Мюссе в словесном турнире заключено действие: более тонкий, остроумный, хитрый собеседник побеждает в состязании воль и характеров. В пьесе Тургенева - словесная дуэль лишь хрупкая оболочка иного действия, которое развивается помимо остроумного диалога и выражается в его подтексте. Герой комедии, имя которого "Евгений" ассоциируется с именем героя романа Пушкина, а фамилия "Горский" напоминает о "кавказской" обстановке романа Лермонтова, сознательно следует идеалам, извлеченным из интеллектуального арсенала недавно пережитых русским обществом лет. Он не только боитея потерять свою свободу и жертвует ей непосредственностью чувств, как Онегин, но и презирает с высот своего интеллектуализма окружающих и пытается в виде демонстрации и испытания своей силы вести тонкую психологическую игру, порабощая душу юной и беззащитной в своей искренности девушки. В этом он несомненно подражает Печорину. "Ваш Лермонтов",- говорит ему героиня, понимая образец, которому он следует, и уличая его в недостатке самобытности. Тургенев меньше всего склонен был в свои молодые годы прощать подражательность. Отсутствие оригинальности было для него равнозначно бездарности человека. Поэтому подражательность героя сразу свидетельствует о том, что, по сути дела, он не имеет основания претендовать на исключительность.

   Вся обстановка действия комедии, изображающей общество умной и насмешливой молодежи, взаимное наблюдение, острые диалоги, философствование, чередующееся с играми, воспроизводит быт дворянских салонов Москвы, Петербурга, а иногда и имений, где встречались молодые теоретики 40-х годов. Белинский, Герцен и другие истинные мыслители этого времени умели отличить салонную болтовню от серьезных обсуждений и споров, "дело" от светской, пусть и талантливой, беседы.

   Сталкивая своего героя-эгоиста с юной девушкой, которую он готов принести в жертву самопознанию, подобно Фаусту, или своему скепсису, как Печорин княжну Мери, Тургенев именно эту потенциальную жертву наделяет силой духа, своеобразным характером, рисует как носительницу принципа "дела". Она обрывает нити тонкого, изящного диалога, в который вовлекает ее Горский, как только убеждается в неискренности собеседника. Этот момент их общения, как это нередко бывает в пьесах Тургенева, "взрывает" действие, переводя неизменное, казалось бы, неподвижное состояние изображаемого в динамическое, мгновенно перестраивающееся. "Я вам удивляюсь <...> Вы прозрачны, как стекло <...> и решительны, как Фридрих Великий" (наст. том, с. 110), - говорит Горский, потрясенный мгновенным поступком Веры, меняющим коренным образом всю ситуацию и обнаруживающим, кому из них принадлежит инициатива, право принимать решения. "Тонкость не доказывает еще ума <...> тонкость редко соединяется с гением, обыкновенно простодушным, и с великим характером, всегда откровенным". Это изречение Пушкина {Пушкин А. С. Полн. собр. соч. М.; Л., 1949. Т. 7, с. 59-60.} более всего выражает идею пьесы Тургенева, в которой отчетливо прозвучала ставшая затем одной из постоянных в его творчестве мысль о простоте и прямоте человека как признаке богатства его натуры {См.: Бялый Г. А. Тургенев.- В кн.: История русской литературы. М.; Л., 1956. Т. 8, кн. 1, с. 341.}. Перенося ореол гениальности с сильной личности - эгоистической, навязывающей свою волю, свой разум, свои желания "дрожащей твари" - на бесхитростную, готовую подчиниться, ищущую "научения" и служения женщину, Тургенев выражал те же гуманные идеалы защиты личности против социального и семейного гнета, которыми пронизаны его драматические комедии "Нахлебник" и "Холостяк". Однако здесь к ним присоединяется важный мотив творчества писателя, нашедший затем выражение в его романах,- мысль об одаренности женской натуры, огромных нравственных и умственных ценностях, которые она может внести в культуру и жизнь нации.

   Пословица, которой озаглавлена комедия, содержит помимо своего прямого смысла - иронии, направленной на преувеличение значения утонченной, элитарной культуры,- дополнительный смысл насмешки над самой формой пьесы-пословицы, которая разрушается при вторжении самой небольшой дозы подлинного, жизненного драматизма.

   Уже в 1844 году Тургенев задумывался над вопросом о положительном значении и ограниченности кружковой культуры, воспитывавшей и формировавшей целые поколения молодежи: "...эпоха теорий, не условленных действительностью, а потому и не желающих применения, мечтательных и неопределенных порывов, избытка сил, которые собираются низвергнуть горы, а пока не хотят или не могут пошевельнуть соломинку,- такая эпоха необходимо повторяется в развитии каждого; но только тот из нас действительно заслуживает название человека, кто сумеет выйти из этого волшебного круга и пойти далее, вперед, к своей цели" (наст. изд., Сочинения, т. 1, с. 202). Эти мысли нашли свое отражение в рассказе "Гамлет Щигровского уезда", который писался в 1848 г. и был напечатан в начале 1849 г. В это же время Тургенев задумывает пьесу "Вечеринка", посвященную быту студентов и, очевидно, предполагавшую изображение конфликтов кружковой жизни, о которых говорит герой рассказа из "Записок охотника".

   С этим замыслом имеет внутреннюю связь писавшаяся в 1848-1850 гг. и законченная 22 марта 1850 г. пьеса "Студент". Фамилия одного из главных героев этой пьесы - Беляев - совпадает с фамилией действующего лица задуманной, но не осуществленной пьесы "Вечеринка". В "Вечеринке", как и в "Дневнике лишнего человека", должны были изображаться трагические для развития самостоятельной мысли и нравственного чувства кружковые предубеждения. Очевидно, именно Беляев в этой пьесе должен был проявить самостоятельность, свободу от общего увлечения и заставить остальных студентов раскаяться в их стадных чувствах {Содержание задуманной пьесы изложено в воспоминаниях Н. А. Тучковой-Огаревой. См. об этом ниже, с. 692.}.

   "О кружок! - восклицает герой "Гамлета Щигровского уезда",- ты не кружок: ты заколдованный круг, в котором погиб не один порядочный человек!"

   Беляев в комедии "Студент" и в ее более позднем варианте "Месяц в деревне" обнаруживает способность к критической, самостоятельной мысли, к тому, чтобы перерасти кружковые интересы "и пойти далее, вперед к своей цели".

   Тонко и изящно мыслящий Ракитин, устраивающий юноше Беляеву своеобразный экзамен, вынужден признать его зрелость: "Не у многих молодых людей столько здравого смысла, сколько у вас" (наст. том, с. 322). Диалог Ракитина и Беляева составляет важный момент пьесы. Сопоставление участников этого диалога дает возможность автору охарактеризовать студента по отношению к более известному, лучше освещенному литературой типу носителя традиций дворянской культуры джентльмена, скептика.

   Ракитин свой в имении Ислаевых. Он не член семьи хозяев дома, но принадлежит к их кругу и поколению. Студент Беляев - представитель нового, более молодого поколения и иной среды. Социальное противопоставление Беляева и обитателей поместья составляло основную идею пьесы. В этом плане вполне закономерно изменение названия пьесы, вынужденное, вызванное придирками цензуры, но произведенное творчески - "деревня", т. е. поместье, "дворянское гнездо" и его обитатели, с одной стороны, и студент-демократ, с другой, противопоставлены в пьесе. "Месяц в деревне" - это месяц, проведенный студентом в помещичьем доме, срок достаточный, чтобы обнаружились последствия вторжения "чуждого" элемента в замкнутую дворянскую среду. Автор дает понять, что Беляев не только бедняк, человек не дворянского происхождения и воспитания, но демократ по убеждениям. В тексте "Студента" герой мотивировал свое желание прочесть Ж. Санд в подлиннике знаменательными словами: "С ней дышать легко!" Впоследствии эту мотивировку пришлось снять по цензурным соображениям {Т сб, вып. 1, с. 111.}.

   В окончательном тексте сохранились слова Беляева: "Мне душно здесь, мне хочется на воздух" (наст. том, с. 391). Это выражение, представляющее собой метафору ощущения гнета, может быть прокомментировано характеристикой феодальной Германии в статье Тургенева о переводе "Фауста" Гёте: "старое общество еще не разрушилось тогда в Германии; но в нем было уже душно и тесно; новое только начинал ось" (наст. изд., Сочинения, т. 1, с. 209). Рассказы Беляева о трудовой жизни, о студенческом товариществе не похожи на признания "Гамлета Щигровского уезда". Молодой демократ увидел и оценил здоровые начала университетской среды. В "Месяце в деревне" в разговоре Беляева с Верой еще очень осторожно, но уже отчетливо начинает звучать важная для писателя тема "пропаганды", мысль о великой миссии передовых людей общества, несущих духовное освобождение. Провозвестник нового этапа развития общества Беляев - читатель и энтузиаст статей Белинского. В лице этого героя Тургенев со свойственной ему наблюдательностью и чуткостью предвосхитил появление новой в социальном и возрастном отношении генерации русской интеллигенции - поколения Чернышевского, наиболее яркому представителю которого было суждено войти в литературу одновременно с первой, искаженной публикацией "Месяца в деревне" (1855).

   В комедии "Месяц в деревне" наглядно обнаруживается глубокая самобытность драматургии Тургенева и своеобразие его обращений к опыту мирового театра. Л. П. Гроссман отметил любопытный факт совпадения ряда ситуаций и сюжетных ходов "Месяца в деревне" и "Мачехи" Бальзака. Стремясь, вслед за А. Григорьевым, обосновать положение об "отзывчивости" Тургенева, его склонности подчиняться веяниям эпохи, ее теориям, "даже модам, чисто случайным поветриям" {Григорьев Ап. Сочинения. СПб., 1876. Т. 1, с. 351; Гроссман, Театр Т, с. 18-19.}, Л. П. Гроссман ставит "Месяц в деревне" в прямую зависимость от нашумевшей, сыгранной в мае 1848 г. с большим успехом в Париже в Théâtre Historique драмы Бальзака "Мачеха". Ю. Г. Оксман, устанавливая ряд принципиальных отличий "Месяца в деревне" от "Мачехи", в частности, высказывает мысль о том, что изъятие из пьесы по требованию цензуры образа Ислаева, мужа Натальи Петровны, не привело к распаду пьесы Тургенева, в то время как подобная "операция" неизбежно бы лишила всякого смысла "Мачеху" Бальзака (наст. том, с. 639).

   Композиционное отличие пьес объясняется коренным различием их проблематики. Если главным содержанием драмы Бальзака является изображение борьбы страстей и внутренней несостоятельности буржуазной семьи, то комедия Тургенева посвящена проблеме социально-исторических сдвигов, проявлявшихся в интеллектуальной жизни России, смене общественного, а вместе с тем и человеческого идеала, взаимоотношениям поколений.

   Поэтому сопоставление Ракитина и Беляева и изображение их взаимоотношений в пьесе имеют первостепенное значение. "Встреча этих антиподов оказывает решающее влияние на течение действия и определяет своеобразие драматургической организации пьесы Тургенева. Замысел героя, из которого, в конечном счете, "вырос" образ Ракитина, возник в воображении Тургенева еще во время его работы над юношеской пьесой "Искушение святого Антония". Здесь он появился в песне Аннунциаты и вместе с этой песней перешел в "Две сестры", где воплотился в фигуру эстета Валерия. Это - "не опасный", "скромный друг чужой жены". Такой герой в пьесах Тургенева, в том числе и в комедии "Месяц в деревне", несет своеобразную функцию. Он парализует действие, пресекает его, стремится остановить его течение. Противостоящий Ракитину Беляев - человек дела, а не рефлексии - является потенциальным носителем движения, перемен, даже когда к этому не стремится. Он - жоржзандист, юноша, свободно и открыто идущий навстречу чувству, может быть "опасен" всем, кто заинтересован в сохранении привычного семейного порядка и душевного равновесия.

   То обстоятельство, что обе молодые женщины семьи влюбляются в Беляева, является свидетельством содержательности его личности и привлекательности, современности ее. Ракитин воздвигает препятствие на пути влияния Беляева, останавливает процесс развития чувств и отношений других персонажей, но это вызывает взрыв эмоций, действие принимает бурный характер и приводит к фактическому разрушению всех устоявшихся связей. Катастрофические последствия остановки действия свидетельствуют о его закономерности. Тургенев неоднократно подчеркивал, что его особенно интересовал в пьесе "Месяц в деревне" образ Натальи Петровны, что в этой героине сосредоточена психологическая задача произведения {См.: Т и Савина, с. 66.}.

   Характеры Натальи Петровны и героини "Мачехи" Бальзака Гертруды де Граншан не имеют ничего общего, психологическая задача, выраженная в них, совершенно различна. Гертруда одержима страстью и аморальна, Наталья Петровна проникнута чувством долга. Мучительная борьба прочно усвоенного ею сознания долга с внезапно подчинившим ее себе страстным увлечением составляет существо ее душевной жизни. Линия Натальи Петровны в пьесе Тургенева с большим основанием, чем с историей героини "Мачехи" Бальзака, может быть сопоставлена с сюжетами классической французской драматургии и прежде всего с "Федрой" Расина. Не исключено, что мысль испытать свои силы в "соревновании" с Расином, произведения которого он хорошо знал с детства, пришла Тургеневу в связи с успехом Рашели в роли Федры.

   В "Федре" Расина было дано ставшее надолго эталоном драматического действия воплощение конфликта между долгом и страстью замужней женщины к юноше и изображено соперничество женщины и молодой девушки, любящих одного и того же человека. Не только в общности психологической ситуации пьесы, но и в некоторых частностях монологов Натальи Петровны (III действие) можно заметить близость к "Федре" Расина. Эта близость отнюдь не является результатом подражания, хотя, как думается, автор допустил ее не бессознательно. В статье о трагедии Н. В. Кукольника "Генерал-поручик Паткуль" (конец 1846 г.) Тургенев, определяя задачи русской реалистической драматургии и говоря о значении изучения опыта великих драматургов разных стран, писал: "...Шекспир, и всегда Шекспир - и не только он, но и Корнель, и даже Расин и Шиллер... Не умрут эти поэты, потому что они самобытны, потому что они народны и понятны из жизни своего народа... А пока у нас не явятся такие люди, мы не перестанем указывать на те великие имена не для того, чтобы подражали им, но для того, чтобы возбудить честное соревнование..." (наст. изд., Сочинения, т. 1, с. 276).

   В "честное соревнование" Тургенев вступил и с Бальзаком. Идея построить драматический конфликт на соперничестве женщин-родственниц у него явилась задолго до того, как Бальзак создал и поставил "Мачеху". Такая борьба должна была составить содержание пьесы "Две сестры", причем в действии должны были, как и в комедии "Месяц в деревне", какую-то роль играть "скромный друг" дома и студент. Возможно, что постановка "Мачехи" Бальзака напомнила Тургеневу его ранний замысел и возбудила желание по-своему, в присущем ему стиле разработать эту тему. "Месяц в деревне" не просто не похож по своему стилю на драму Бальзака, а полемически заострен против понимания драматизма, привитого французской литературе неистовой словесностью. Недаром в пьесе Тургенева герои читают и осуждают "Монте-Кристо" А. Дюма; Тургенев демонстрирует, что не интрига, кинжал и яд, жгучая ревность и адюльтер, а небольшие уклонения от строгого нравственного самоконтроля, сделки с совестью, неделикатное вторжение в чужой внутренний мир могут повести к предательству, жестокости и повлечь за собой гибель чувства, счастья и жизни.

   Драматургия Тургенева подвергалась постоянным цензурным гонениям. Лучшие его пьесы "браковались" и неоднократно переделывались по требованию цензуры. Тургенев не уклонялся от этой неприятной и тяжелой работы, стремясь добиться публикации своих пьес и разрешения их постановки. Строгость и придирчивость театральной цензуры и особенно настороженное внимание цензуры вообще к пьесам, очевидно, побуждали Тургенева постоянно подчеркивать, что пьесы его написаны не для сцены. Характерно, что подобное заявление Тургенев предпослал публикации "Месяца в деревне" в "Современнике", которая так долго задерживалась цензурой и с таким трудом и творческими потерями была осуществлена.

   А. Н. Островский, посвятивший всю свою жизнь театру, неоднократно писал о губительном влиянии цензуры на развитие русской драматургии, о своей готовности отказаться от творчества для сцены. Можно предположить, что отказ Тургенева от работы над пьесами во многом объясняется мучительной историей публикации и театрального воплощения его лучших произведений в этом роде. Сам Тургенев с огромным интересом относился к театру, писал свои пьесы в расчете на определенных актеров и был для талантливейших артистов своего времени желанным автором. Достаточно вспомнить таких исполнителей его пьес, как М. С. Щепкин, А. Е. Мартынов, П. М. Садовский, С. В. Шуйский, М. Г. Савина, Н. А. Никулина, В. М. Давыдов. Все они были горячими сторонниками театра Тургенева, что было самому писателю хорошо известно.

   Нельзя сбрасывать со счетов и впечатления Тургенева от французского театра, которые не могли не возбудить в нем сознания резкого несоответствия того, что он пишет, "общепринятому" понятию сценичности. Не принимая творчества Скриба, ставшего во Франции эталоном знания законов сцены, Тургенев не чувствовал в себе достаточной уверенности, чтобы провозгласить новые принципы театральности и драматизма, которые ощутимы во всех его оценках явлений драматургии и театра и в самой его художественной деятельности. Однако желание продолжить практически борьбу за свой театр на сцене и в литературе не покидало Тургенева в течение ряда лет. Неудачная интерпретация отдельными актерами ролей в его произведениях и неудовлетворенность взыскательного художника собственными пьесами не могли погасить этого его интереса к театру и творчеству для театра. Для того чтобы полностью определить свое отношение к театру и осознать принципиальность своей позиции в драматургии, Тургенев нуждался в сценической проверке своих пьес и в поддержке критики. Ни того, ни другого он не получил в должной мере. Находясь в зале во время представлений своих пьес, он неизменно задавал себе вопрос, выполнима ли задача, которую он поставил перед актерами, "театрально" ли он мыслит: "как поучительно для автора присутствовать на представлении своей пьесы! Что там ни говори, но становишься публикой, и каждая длиннота, каждый ложный эффект поражают сразу, как удар молнии <...> в общем- я очень доволен. Опыт этот показал мне, что у меня есть призвание к театру и что со временем я смогу писать хорошие вещи",- утверждал он в письме к П. Виардо от 8 (20) декабря 1850 г., явно не рассчитывая на то, что в наступающем 1851 или в начале 1852 года оборвется его "карьера" драматурга.

   Через много лет, в 1879 году, присутствуя на постановке комедии "Месяц в деревне" в Александрийском театре и восхищаясь исполнением роли Веры молодой М. Г. Савиной, писатель сделал знаменательное признание, как бы корректирующее неоднократные его утверждения, что "Месяц в деревне" не рассчитан на театральное воплощение: "Никогда, никогда я не предполагал, что моя пьеса может быть поставлена на сцене. Теперь я вижу, что писал для театра" {Mercure de France, 1922, 15 juin, p. 853. Цит. по кн.: Гительман Л. Русская классика на французской сцене. Л.: Искусство, 1978, с. 41.}.

   Понятие о сценичности у Тургенева и у "знатоков театра", вроде В. Крылова, сокращавшего "Месяц в деревне" для Савиной, было весьма различно. Театральные эффекты, привычные условности, которые представлялись сторонникам сценической рутины признаком высокого профессионализма комедиографа, поражали Тургенева как пошлость, проявление дурного вкуса, фальшь.

   Белинский, положительно оценивший первый драматический опыт Тургенева, отметил отсутствие в его пьесе "Неосторожность" эффектов и предположил, что это повредит ее успеху. "Это вещь необыкновенно умная, но не эффектная для дуры публики нашей",- объяснял он А. А. Краевскому {Белинский, т. 12, с. 166.}. Особенности поэтики пьес Тургенева: осложненная характеристика в них героев, чувства и самая личность которых противоречивы, нравственно неоднозначны, а душевные движения скрыты, замаскированы, отказ от необычайных происшествий как основы сюжета, от эффектных монологов и реплик "под занавес" - ставили в тупик присяжных театральных критиков. Так, после талантливого исполнения М. С. Щепкиным в 1862 г. роли Кузовкина авторитетный театральный критик А. Н. Баженов утверждал, что пересказать содержание пьесы "Нахлебник" невозможно, так как "его почти и нет", что "это в строгом смысле даже не комедия, а большие сцены" {Баженов А. Н. Сочинения и переводы. М., 1869. Т. I, с. 152-153.}.

   Отметив хорошую игру участников спектакля, Баженов, вместе с тем, утверждал, что "каждое лицо жило на сцене полною жизнью, а взятые вместе они, при всем том, как-то плохо вяжутся в одно целое" {Один из многих. <А. М. Баженов> Беседы о театре.- Развлечение, 1862, No 13.}.

   Критик подметил несоответствия драматургии Тургенева театру, в котором нет творческой режиссуры и каждый актер действует по собственному разумению. Вместе с тем, в отзыве Баженова отразилась его неспособность понять особенности построения пьесы Тургенева, ее драматизма и внутреннего единства.

   Подобное непонимание привело к тому, что при постановках "Нахлебника" в 1889 г. в Александрийском театре и в 1912г. в Московском Художественном театре исполнялось только I действие пьесы как более драматичное и эффектное. В 1913 г. режиссура Московского Художественного театра пересмотрела это решение, п пьеса была поставлена целиком.

   И в 1879 году, по поводу удачного исполнения "Месяца в деревне" в Александрийском театре, и в 1881 году, в связи с неудачной постановкой этой пьесы в Малом театре, театральная критика писала о "несценичности" пьес Тургенева. П. Д. Боборыкин, например, утверждал, что отсутствие бурных порывов и темперамента и обилие рефлексий героев делают пьесу Тургенева несценичной {См.: Боборыкин П. Московские театры (Рус Вед, 1881, 18 февраля).}.

   Таким образом, театральная критика не поддерживала и не одобряла появления пьес Тургенева на сцене {О сценической судьбе пьес Тургенева и откликах критики на спектакли по его произведениям см. следующие работы: Гроссман, Театр Т, с. 119-166; Т и театр, М., 1953, с. 585-612. Примечания Г. П. Бердникова; Зограф Н. Г. Малый театр второй половины XIX века. М., 1960, с. 116-118, 336-341; Оксман Ю. Г. Сцены и комедии.- В кн.: Т, ПСС и П, Сочинений, т. 2, с. 541, 547-548 и т. 3, с. 371-377; Очерки по истории русской театральной критики 2-ой половины XIX в. / Под ред. А. Я. Альтшуллера. Л., 1976 (по имен. указателю).}. Не оценила Тургенева-драматурга и литературная критика.

   Очевидно, в 1840-х годах в кругу близких к "Современнику" литераторов на Тургенева смотрели как на "надежду русской сцены и новое светило нового театра" {Дружинин А. В. Собр. соч. СПб., 1865. Т. 7, с. 288.}. Эта формула, иронически запечатленная А. В. Дружининым в период, когда он рьяно стремился к пересмотру идей 40-х годов, свидетельствует о том, что такое отношение к опытам Тургенева в области драматургии имело место среди сторонников натуральной школы. Это подтверждает и тенденция сопоставления драматургии Тургенева и Островского и взаимного их противопоставления, которая может быть отмечена в некоторых письмах В. П. Боткина и статьях А. А. Григорьева. Провозглашая творчество Островского "новым словом" русской драматургии, А. Григорьев счел нужным в статье "Русская изящная литература в 1852 году" противопоставить "Бедную невесту" - первое произведение, в котором, по его мнению, проявились черты Островского как писателя нового направления,- "Холостяку" Тургенева. Впоследствии А. Григорьев подчеркивал, что пьесы Тургенева значительно ниже его повествовательных произведений. За этим положением, специально аргументированным в статье "И. С. Тургенев и его деятельность" (1859), стояло упорное желание критика утвердить взгляд на творчество Островского как единственно правильный и органичный путь развития русской драматургии.

   Статья Тургенева о "Бедной невесте" (1852) была попыткой оспорить такую точку зрения и показать, что в творчестве Островского есть тенденции как прогрессивные, так и снижающие художественный уровень его произведений, что он не только не может служить образцом для всеобщего подражания, а сам проходит период сложного и трудного становления. При этом Тургенев проявил доброжелательство и уважение к драматургу, которому его противопоставляли. Эта позиция Тургенева не удовлетворяла Боткина, который осудил "сладковатый тон статьи" о "Бедной невесте" - "тон какого-то сдерживаемого поклонения" Островскому {См.: Боткин и Т, с. 28-29.}.

   Вместе с тем, выделение А. Григорьевым драматургии из общего состава произведений писателя уже само по себе выражало мысль о существовании особого литературного явления - театра Тургенева. Та же мысль, но более определенно была высказана М. Н. Лонгиновым, который в 1861 г. заявил о необходимости издания театра Тургенева {Русский вестник, 1861, кн. 2, с. 915.}. Идея издания своих пьес особой книгой была не чужда самому писателю. В конце 1840-х годов он задумал создать целый цикл драматических произведений.

   В 1849 г., а затем и в 1850 г. Тургенев составил перечни написанных и задуманных им пьес, свидетельствовавшие о том, что он предполагал издать фундаментальное собрание своих драматических произведений.

   В 1856 г. Некрасов сделал попытку издать написанные Тургеневым комедии и сцены в двух томах, в качестве дополнения к вышедшему собранию повестей и рассказов писателя. Издание драматических сочинений Тургенева, прохождение которого через цензуру Некрасов тщательно продумал, не состоялось потому, что Тургенев своевременно не подготовил пьесы к печати. Его пассивность объяснялась не отсутствием интереса к обработке пьес, а желанием заняться ею серьезно и тщательно.

   Издавая свои сцены и комедии в VII томе собрания сочинений в 1869 году, Тургенев произвел их тщательную проверку и правку. Тому своих драматических сочинений он счел нужным предпослать небольшое введение, озаглавив его "Вместо предисловия". Здесь писатель в чрезвычайно лаконичной и скромной форме коснулся впечатлений, которые остались у него от соприкосновения с театром. Он вспомнил с благодарностью об исполнении Мартыновым ролей в его произведениях и отдал таким образом дань уважения артистам, любившим его драматургию, упомянул о цензурных мытарствах "Месяца в деревне" и обратил внимание читателей на эту впервые появившуюся в неискаженном виде пьесу. Оговариваясь, что не признает в себе драматического таланта, он предоставил судить читателям о литературных достоинствах его пьес.

   Собрание пьес Тургенева вызвало к себе интерес читателей. Частным, но знаменательным проявлением этого интереса явились реминисценции драматических произведений Тургенева в повести Достоевского "Вечный муж", над которой писатель работал в 1869 году.

   В комедии "Провинциалка" Тургенев, в духе Гоголя, высмеивает "вечную любовную завязку" и адюльтер как модное содержание пьес. Он показывает, что материальные интересы и соображения карьеры мужей волнуют дам больше, чем любовь, которую, по традиции, считают главным интересом их жизни {См.: Бердников Г. П. И. С. Тургенев. М.; Л., 1951, с. 111.}. Достоевский "реабилитирует" сюжет адюльтера и сосредоточивает внимание на судьбе покорного мужа, порабощенного женой и глубоко затаившего свою ревность. Он сам ссылается на аналогию своего героя Трусоцкого со Ступендьевым из "Провинциалки" Тургенева {См. комментарий к рассказу "Вечный муж" (Достоевский, т. 9, с. 479).}. Однако этим общим сходством героев не исчерпываются отклики на драматургию Тургенева в "Вечном муже" Достоевского. В тексте этого произведения есть эпизод о бедном чиновнике, "добреньком" и смешном старичке, которого напоили шампанским и "вдоволь насмеялись" над ним "публично и безнаказанно и единственно из одного фанфаронства" {Достоевский, т. 9, с. 8.}. Эпизод этот несомненно отражает впечатление от "Нахлебника".

   Сватовство Трусоцкого к шестнадцатилетней Наде и враждебное отношение к нему молодежи - друзей и родственников девушки - напоминают эпизоды комедии "Где тонко, там и рвется" и особенно "Месяца в деревне". В черновых материалах к "Вечному мужу", рядом со сравнением Трусоцкого со Ступендьевым, имеется афоризм: "Нет, он слишком много рассуждает - он не опасен" {Там же, с. 294.}. Этот афоризм воспроизводит рассуждение Шпигельского из комедии "Месяц в деревне": "...Михайло Александрыч, по моему мнению, никогда не был человеком опасным, а уж теперь-то менее, чем когда-нибудь <...> У кого сыпью, а у этих умников всё язычком выходит, болтовней" (наст. том, с. 359).

   Таким образом, Тургенев, который учитывал художественный опыт Достоевского при работе над пьесами, раскрывавшими трагизм жизни маленьких людей, в свою очередь, своими комедиями дал Достоевскому новые творческие импульсы, побудил его к соревнованию в разработке определенного круга ситуаций и характеров.

   Внимательным читателем драматических произведений Тургенева, очевидно, был и А. П. Чехов. Замедленное, как бы вялое и внезапно "взрывающееся" течение действия, сложные "амбивалентные" характеристики героев, чувства персонажей, маскирующие другие чувства, зачастую неосознанные, - все эти особенности драматургии Тургенева оказались близки Чехову. Интересны были ему и герои тургеневских пьес, которые, как думали Боборыкин и Суворин, никого уже не могут занимать в современном изменившемся обществе,- герои больше размышляющие и рассуждающие, чем действующие.

   Некоторые типы, изображенные Тургеневым в драматических произведениях, должны были обратить на себя внимание Чехова. В небольшой пьесе "Вечер в Сорренте" Тургенев, продолжив свои размышления над женским типом, поставленным им в центре пьесы "Месяц в деревне", и над некоторыми ситуациями этого произведения {О сходстве и различии героев и ситуаций "Месяца в деревне" и "Вечера в Сорренте" см.: Гроссман, Театр Т, с. 62; Эйгес И. Р. Пьеса "Месяц в деревне" И. С. Тургенева.- Лит учеба, 1938, No 12, с. 73-74.}, создает новый, очень важный для русской драматургии последующих лет образ женщины-"кометы", потерявшей связи с родным дворянским гнездом и, в конечном счете, с родиной.

   В бесцельных странствиях и случайных увлечениях героини "Вечера в Сорренте" косвенно отражается распадение семейных и социальных связей дворянского гнезда, гибель того мира, в обстановке которого происходило действие "Месяца в деревне". В этом отношении в пьесе Тургенева дан первый эскизный очерк социально-психологического типа, который был затем создан Чеховым в образе Раневской ("Вишневый сад"). В комедии "Месяц в деревне" Чехову оказались, очевидно, близки многие герои. Это и язвительный, умный демократ - врач Шпигельский (ср. образ Дорна в "Чайке"), и учитель-студент, присутствующий в барской усадьбе, но сознающий свою непричастность к интересам ее обитателей (ср. образ Пети Трофимова - "Вишневый сад"), и рачительный хозяин Ислаев, деятельность которого обеспечивает общее благосостояние, но который, по сути дела, чужд и неинтересен окружающим (подобный характер и ситуация в разных аспектах трактуются в пьесах Чехова "Чайка" - Шамраев и "Дядя Ваня" - Войницкий).

   В 1868 г. под впечатлением драматических сочинений Тургенева П. Мериме утверждал, что, обладая талантом драматурга, автор "Месяца в деревне" пишет "не для сцены наших дней", пренебрегающей "развитием характеров и страстей и вполне довольствующейся лишь разнообразной и запутанной интригой" {Mérimée Prosper. Portraits historiques et littéraires. Paris, 1874, p. 353. Ср.: Мериме Проспер. Собр. соч. в 6-ти т. М., 1963. Т. 5, с. 275.}. Драматургия Чехова, потребовавшая от театра полного разрыва с рутиной, открыла путь к пониманию драматургии Тургенева. Актеры, радовавшие Тургенева на склоне его дней исполнением его произведений или выступавшие в ролях, написанных им, вскоре после смерти писателя: М. Г. Савина, В. Н. Давыдов, К. А. Варламов, В. Ф. Комиссаржевская - стали и первыми интерпретаторами образов Чехова.

   Большое значение для осознания того, что драматургия Тургенева - специфическое художественное явление, требующее особых форм сценического воплощения, имели постановки Московского Художественного театра - театра, открывшего миру драматургию Чехова и Горького.

   Популярность драматургии Чехова, безусловно, облегчила проникновение пьес Тургенева на сцены Европы. Уже в 1890 г. Андре Антуан поставил в Свободном театре "Нахлебника" и с успехом исполнил роль Кузовкина, однако только после утверждения чеховского репертуара интерес к драматургии Тургенева нашел себе прочную опору в повседневной практике театров {См.: Гроссман, Театр Т, с. 148-149; Гительман Л. Русская классика на французской сцене. Л., 1978, с. 28-53; Dornacher К. Turgenev in Dentschland nach dem II Welt-krieg (1945-1956).- Zeitschrift fur Slawistik, Bd. Ill, H. 2-4, S. 399-402; Редгрейв М. Маска или лицо (Пути и средства работы актера). М., 1965, с. 69-70; Sliwowski René. Od Turgieniewa do Czechowa. Warszawa, 1970, с. 35-165.}.

  

   В основу настоящего издания "сцен и комедий" положен текст, установленный самим Тургеневым при подготовке к печати десятого тома его сочинений, вышедших в свет в 1880 г. Как свидетельствуют письма Тургенева от 19 сентября (1 октября) и 26 сентября (8 октября) 1879 г. к его издателю В. В. Думнову, он сразу же после отпечатания десятого тома приступил к тщательнейшей вычитке его текста с тем, чтобы отметить все его неточности в специальном перечне "Опечатки", приложенном по его требованию к первому тому издания 1880 г.

   При изучении источников текста "сцен и комедий" было установлено, что ни в 1874, ни в 1883 г. Тургенев не проводил правки своих драматических произведений и что все отличия изданий этих лет от предшествующих (1869 и 1880 гг.) являются не авторскими вариантами, а редакторскими и типографскими искажениями наборного оригинала.

   Особенно досадны ошибки, вкравшиеся в текст "сцен и комедий" в посмертном издании полного собрания сочинений Тургенева, вышедшем в свет в 1883 году. Несмотря на то, что все тома этого издания посылались на сверку Тургеневу, он, как свидетельствует специальное письмо об этом А. Ф. Отто (Онегина) к М. М. Стасюлевичу, хранящееся в архиве ИРЛИ {Письмо А. Ф. Отто см. в издании: Тургенев И. С. Рудин. Дворянское гнездо. Подготовка текста и комментарии М. К. Клемана. М.; Л.: Academia, 1933, с. 463-464. Об этом же см. приписку А. Ф. Отто в письме Тургенева к M. M. Стасюлевичу от 26 марта (7 апреля) 1883 г.}, был уже настолько тяжело болен, что не имел возможности лично править корректуру и поручал эту работу своим русским землякам. В числе томов, порученных А. Ф. Отто, был и десятый, варианты которого являются таким образом следствием вторжения в авторский текст его корректора.

   Об особенностях воспроизведения текста Тургенева см. в I томе наст. изд., с. 6.

  

  

   Тексты подготовили: Т. П. Голованова ("Провинциалка"), А. П. Могилянский ("Искушение святого Антония", "Две сестры", "Вечеринка"), Ю. Г. Оксман ("Неосторожность", "Безденежье", "Где тонко, там и рвется"), М. А. Соколова ("Нахлебник"), К. И. Тюнькин ("Месяц в деревне"), В. Г. Фридлянд, при участии В. Б. Волиной ("Холостяк").

   Примечания составили: Ю. Г.